Текст книги "Контакт. Столкновение"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Роберт Энсон Хайнлайн,Клиффорд Дональд Саймак,Эдмонд Мур Гамильтон,Филип Киндред Дик,Альфред Элтон Ван Вогт,Ольга Ларионова,Джон Вуд Кэмпбелл,Ариадна Громова,Владимир Михайлов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

7

Через два часа солнце стояло высоко в небе. Все это время они пробирались по извилистому плато, лавируя между расселинами, которые вели вниз, в раскаленные недра спутника.

Гигантская пропасть, ранее расплывчатая из-за расстояния, теперь предстала во всем своем величии. Она простиралась во все стороны неприступной, отвесной стеной. Джемисон с трудом произнес:

– Стыдно признаться, но мне ее не одолеть.

– Я ведь говорила вам – это голод. Мы умрем от голода.

Джемисон на секунду задумался и спросил:

– Эти травоядные, они ведь едят молодые побеги деревьев?

– Да, у них длинные шеи, а что?

– И это все, что они едят?

– Еще траву.

– И больше ничего? – Джемисон становился настойчивее.

Барбара вскинула голову:

– Сбавьте тон. Для чего вам все это?

– Извините за тон. Что они пьют?

– Они лижут лед, что скапливается у рек. Там замерзает вода, которая образуется во время таяния снегов. Вспомнила: еще они едят соль. Совсем как земные травоядные.

– Соль! Это-то нам и нужно! Давайте вернемся, мы проходили солончаки. Нужно набрать соли.

– Вернуться? Вы сошли с ума!

– Послушайте, Барбара. Я сказал, что не смогу спуститься. Но выход на самом деле есть. И от голода я не умру – я достаточно скопил жира на канцелярской работе. Но все-таки нам необходимо убить животное. Для этого нужна соль. Надо вернуться.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, потом Барбара отвела взгляд и сказала:

– Не знаю, что вы задумали, но все равно это безумие. Вы никогда не видели здешних травоядных. Они напоминают жирафов, только значительно выше. Зря вы надеетесь приманить их солью и убить. Это вам не удастся. Хорошо, мы вернемся. Не все ли равно, где умирать. Дай бог, чтобы нас учуял грип. Это лучше и быстрее, чем смерть от голода.

– Нет ничего страшнее женщины, решившей умереть во что бы то ни стало.

– Не думайте, что мне этого хочется!

– А как же ваш ребенок?

По выражению ее лица он понял, что не промахнулся. В ней нужно было пробудить любовь к жизни. Ее помощь была необходима. От разговора с ней по дороге к солончаку он, сам того не ожидая, получил большое удовольствие. Он не пытался убедить ее в чем-либо, говорил о проблемах человечества, об освоении чужих миров, о взаимопонимании различных рас, о том, как много решений было принято в результате разумного обсуждения.

– Вот, наконец, и солончак, – прервала она его.

Джемисон распихал по карманам куски соли, а затем они побрели обратно. Возвращение проходило в молчании. У него болел каждый мускул, каждый нерв. Отчаянно хотелось спать, но спать было нельзя, сон означал смерть. Он взглянул вниз, и у него закружилась голова. Помутившимися глазами он посмотрел на женщину, на лице которой читались муки голода.

– Держитесь! – крикнул он. – Еще немного!

Они подползли к краю пропасти, слишком глубокой, чтобы они могли спуститься вниз. Казалось, им оставалось только лечь и умирать от голода, глотая ртом живительный воздух. Наконец, она прошептала:

– Что же нам делать? Неужели тут нет спуска?

Но Джемисон уже нашел выход.

– Спуститься мы можем в любой момент. Смотрите, – он подтащил ее к краю, – внизу спасение. Там стадо травоядных.

Слева, немного ниже их, виднелась долина. Спуск в нее был несколько поодаль от них, он весь порос лесом и вторгался в долину, подобно клину. Около него паслось стадо в сотню голов.

– Они постепенно приближаются к лесу. К ним можно подкрасться.

– А потом выбежать и насыпать им на хвост соли? У нас же ничего нет!

– Сначала, – сказал Джемисон, не оборачиваясь, как бы про себя, – нужно подобраться к краю леса, причем так, чтобы животные нас не заметили. Мне потребуется ваш нож.

– Ладно, делайте, как хотите. Вам к ним и на четверть мили не подойти.

– Я и не собираюсь. Если бы вы получше разбирались в жизни, то давно бы поняли, как просто убить зверя. Эта проблема давно решена на всех мирах. Пошли.

– Вы правы. Я тоже считаю, что эта смерть приятнее голодной. Около травоядных животных всегда околачиваются грипы, они подбираются к ним вечером, а утром убивают. Кстати, мясо травоядных довольно жестко. Сейчас как раз темнеет, значит, грипы близко. Скоро они нас учуют и тогда…

– Если потребуется, мы сами к ним придем. Жаль, что я тут никогда не был раньше, тогда все давно было бы в порядке. Но пока наша цель – лес.

Его внешнее спокойствие было лишь маской. Когда они достигли леса, он качался от усталости и голода и едва держал нож, подкапывая корни высокого коричневого дерева.

– Кажется, этот корень так же тверд, как сталь, и так же упруг. Его можно свернуть в кольцо. На Земле это дерево используется в промышленности.

– Да, если вы делаете лук, то вот эта трава может служить тетивой.

– Нет, это не лук. К ним ведь нельзя подойти и на четверть мили, – он выдернул дюймовый корень, отрезал кусок и заострил его. – Ну, вот, теперь подержите концы вместе, а я их свяжу.

– А-а-а, теперь я поняла. Животное заглотит кольцо, в желудке трава разорвется, и острые концы проткнут желудок.

– Этот метод известен на сотне планет, на Земле его применяют эскимосы. Правда, приманка другая, – он подобрался к поляне и принялся разбрасывать кольца. – Мы не можем положиться на одно кольцо.

Мясо было пусть жестким, но все же очень вкусным. Приятно было ощущать, как к телу возвращается энергия. Джемисон проглотил последний кусок и встал, глядя на заходящее солнце.

– Если есть по четыре фунта в день, то шестидесяти фунтов нам хватит. Вообще-то вредно есть одно мясо, но за две недели вряд ли что – нибудь с вами случится. Больше охотиться мы не сможем.

Джемисон вырезал филейную часть животного, лежавшего на траве и упаковал мясо в два тюка, обвязав его травой. Получилось нечто вроде рюкзака. Барбара смотрела на него иронически.

– Вы просто сумасшедший. Ночь мы как-нибудь переживем в пещере, но когда нас найдет грип – ему вы тоже скормите деревяшку?

– А почему бы и нет? – резко сказал Джемисон.

– А потому, что зубы у них тверже алмаза, желудок же не разрезать и ножом, не то что деревом. Именно из-за них здесь нет разумной жизни. У нас есть пища, голодная смерть нам не грозит. Что ж, пусть нас убьет грип – это произойдет мгновенно. Выбросьте из головы эту глупую идею – выжить. Грип настигнет нас в любой пещере, в любой щели и убьет. Естественных пещер здесь нет, все пещеры – это метеоритные воронки, перекрученные движением коры спутника. Нужно найти такую пещеру, чтобы в ней ночью сохранился воздух. Когда подуют холодные ветры, костюмы нам не помогут. Нужен костер.

Дерева вокруг них было предостаточно. Они собрали большую кучу веток и стащили ее в пещеру, на первый этаж. Потом спустились сами, сначала Джемисон, а потом, весьма грациозно, Барбара. Джемисон ухмыльнулся. Молодость есть молодость.

Они перетаскивали топливо на второй этаж, когда вход в пещеру перекрыла черная тень. Он оглянулся – во тьме блеснули клыки и горящие глаза чудовища. Тонкий красный язык нервно облизывал губы в предвкушении добычи, слюна капала на стоящих внизу людей.

Джемисон почувствовал, как его дернули к провалу, и тут же очутился на куче веток внизу. Тут же они принялись протаскивать ветки на следующий этаж.

Скрежет гигантских когтей, расширяющих отверстие, и рев чудовища подгоняли их. Едва они закончили и спрыгнули вниз, как увидели в отверстии второго этажа морду чудовища, освещаемую полуторафутовыми глазами. Внезапно скрежет прекратился, и наступила тишина.

– В чем дело? – спросил Джемисон.

– Он закупорил вход, ему не добраться до нас за те несколько минут, что ему остались до спячки, но нам не выйти. Грип хитер на выдумки. За травоядными он не охотится, только преследует. Просыпается он на несколько минут раньше их и пользуется этим. То же он хочет проделать и с нами. Ведь выйти мы не можем, тут нам и конец.

Всю ночь Джемисон не сомкнул глаз. То он засыпал, то ему чудилось что-то, тогда он вскакивал и метался по пещере. Тьма, как камень, придавила их к земле. Ни малейшего проблеска света. Блеклое, искрящееся пламя костра было бессильным против этой тьмы и беспомощно перед холодом.

Сначала появился озноб, потом холод словно сцементировал его тело. Стены покрылись инеем. Скала трескалась, и каждую новую трещину сопровождал гул, от которого, казалось, вот-вот обрушится потолок. Шум падающих осколков вывел женщину из забытья. Она вскочила на ноги и тоже принялась ходить туда-сюда, согревая руку в руке.

– А почему бы не поджечь грипа? – спросил Джемисон. – Ведь если бы он…

– Он проснется. К тому же его шкуру не проймешь костром. Она похожа на металлоасбест, не горюча, но проводит тепло.

– И ведь надо было попасть в эту переделку мне, единственному человеку, знающему решение проблемы Эзвала. И вы еще, вдобавок, пытаетесь меня убить…

– Пыталась. Что толку в этих разговорах? Бесполезно, через несколько минут проснется грип и прикончит нас. Нам его не остановить.

– Вы так думаете? Зверь, конечно, страшный, но помните: эта проблема решена давным-давно…

– Безумец! Его даже бластер не берет. Что ему нож?

– Кстати, дайте-ка его мне. Я его заточу.

Теплело, иней местами подтаял, озноб прошел. Костер затухал, оставляя пепел, топливо сгорело дотла, и как только он погас, пещеру заполнили клубы дыма, сквозь которые ничего не было видно.

Внезапно сверху что-то зашевелилось, послышался треск и протяжный вой. Барбара вскочила с земли.

– Он проснулся.

– Вот вы и дождались своего часа.

– Теперь я вижу, что ваша смерть ничего бы не дала. Это безумие.

Между ними упал кусок скалы и с грохотом рухнул вниз, в глубину пещеры. Скрежет когтей был совсем близко. Барбара сказала ему:

– Он расширяет проход. Спрячемся в расщелину, стена может рухнуть.

– Да, нельзя рисковать. Времени у нас мало, – он расстегнул и снял перчатку, весь содрогнувшись от холода. Подставил нож под затухающее пламя. – Черт побери, ну и мороз. Нужно нагреть нож, иначе ничего не выйдет.

Он накалил лезвие, сделал надрез на большом пальце левой руки и растер кровь по лезвию. Посиневшая от холода рука не кровоточила. Он надел перчатку и, когда рука согрелась, боль возобновилась. Он пошел вдоль стены, как бы забыв о следующей за ним женщине.

– Ага! – воскликнул он торжествующе. Но даже ему эта радость показалась слишком искусственной. Он опустился на колени возле тонкой трещины. – Это как раз то, что нужно, она как раз напротив прохода, – он взглянул на женщину. – Знаете, почему я вчера не спустился ниже? Потому что в этой пещере грип может уместиться целиком. В нем ведь футов тридцать вместе с хвостом?

– Да.

– Отлично, он тут свободно разместится, и есть, куда укрыться нам, пока он не издохнет.

– Пока он не издохнет? – эхом откликнулась она. – Из вас мог бы получиться лучший в мире клоун.

Джемисон промолчал. Он вставил в трещину рукоять ножа и укрепил ее камнями.

– Ну, кажется, ничего. Но нужна двойная гарантия.

– Быстрее, нужно спуститься на следующий этаж, может, там есть выход в другую пещеру, – воскликнула Барбара.

– Я обследовал пещеру, пока вы спали. Там всего еще два этажа.

– Ради бога! Через минуту уже будет поздно!

– Минута мен и нужна. Надо все-таки получше закрепить нож, – и он принялся за работу, в то время, как она пританцовывала за ним от нетерпения. Наконец, он укрепил камень, с которым мучился, и они спрыгнули вниз, успев увидеть приближающиеся глаза зверя.

Костер высветил неясные очертания темной клыкастой пасти с тонким извивающимся языком и рассыпался искрами, когда на него плюхнулась тяжелая туша. Больше Джемисон ничего не увидел – он отпустил руки и рухнул с двадцатифутовой высоты. С минуту от боли он ничего не соображал, даже того, что скребущий звук стих. Вместо этого зверь взвыл от боли, потом послышался сосущий звук и довольное хрюканье.

– Что случилось? – недоуменно спросила женщина.

– Сейчас увидите, – прохрипел Джемисон.

Сосущие звуки доносились в течение пяти, десяти, двадцати минут, постепенно затихая. Вместе с ними стихал вой. Наконец, раздался вопль агонии, и наступила тишина.

– Помогите, мне нужно посмотреть, что с ним, – сказал Джемисон.

– Кто-то из нас спятил, либо вы, либо я. Ради всего святого, скажите, что случилось?

– Он почуял кровь на ноже, лизнул его, порезал язык и пришел в бешенство, а рот наполнился его собственной кровью. Они ведь обожают кровь. Ну, вот, за последние полчаса он ею обожрался.

– Значит, – странным голосом спросила Барбара с усилием. – Теперь нам уже ничто не препятствует дойти до людей?

– Ничто, кроме вас, – он взглянул на нее.

Молча она взобралась на следующий этаж. Джемисон вынул нож из трещины.

– Отдайте нож, – резко сказала Барбара.

Он поколебался, но подчинился. Снаружи было бледное утро.

Небо было легкое, светлое. Утром даже скалы были не так мертвы и черны. Дул сильный ветер. После ужасов ночи день казался еще светлее, он возвращал надежду.

«Ложную надежду, – мысленно уточнил Джемисон. – Спаси меня бог от этой женщины. Ого, она нападает.»

Нападение было внезапным. Он уловил начало атаки по блеску ее глаз. Нож разодрал рукав ее костюма. Он едва устоял на краю пропасти.

– Вы сошли с ума, – пробормотал он. – И не ведаете, что творите.

– Не беспокойтесь об этом. Вы должны умереть, несмотря ни на что. Вы – сам дьявол, но и вы умрете.

Она пошла вперед, выставив перед собой нож, и он ей не препятствовал. Она, по-видимому, не разбиралась в борьбе. Свободной рукой она попыталась схватить его. Этого он и ожидал. Эта дилетантка ничего не смыслила в убийствах. Он схватил ее за руку и рванул на себя, отскочив в сторону. По инерции она пронеслась мимо него и завертелась, как волчок. Теперь она балансировала на краю пропасти, и ей не за что было удержаться. Он вовремя ухватил ее за костюм, чтобы она не свалилась вниз, и выхватил у нее нож. Он увидел ее глаза, мокрые от слез. Она снова стала женщиной, а не орудием убийц. На далекой Земле у Джемисона была жена, похожая на Барбару, и по своему опыту он знал, что она сломлена. Теперь она не опасна.

Все утро Джемисон глядел в небо. Он надеялся на помощь. Планета Карсона к этому времени скрылась за горизонтом, и подчиняясь древним законам, ветер стих.

В полдень он увидел в небе долгожданную точку. Она увеличивалась, приближаясь, пока не превратилась в шлюпку, в которой он узнал шлюпку со своего линкора. Из распахнувшегося люка выпрыгнул лейтенант.

– Сэр, мы искали вас всю ночь, но сигнала не обнаружили.

– Несчастный случай, – спокойно произнес он.

– Вы отправлялись на урановые рудники – это совсем в другой стороне, сэр.

– Ничего, все в порядке, – уклонился от ответа Джемисон.

Через несколько минут они уже летели к звездолету.

На борту линкора Джемисон обдумывал план мести за покушение. С одной стороны, эти люди слишком жестоки, чтобы оценить милосердие. Они примут его за слабость. С другой стороны…

Наконец, он решил не делать ничего, оставить все, как есть, не жаловаться, не обвинять. Это его личное дело. Бюрократы земной администрации вряд ли поймут, что иногда врагами бывают люди, а не руллы. Хотя, скорее всего, это была человеческая слабость. За это не наказывают. Может, и придумают когда-нибудь надчеловеческий суд справедливости. И он обвинит людей в жалости, в горе, в бесстыдстве, в безволии, в непонимании. Барбара Уитмен вынесла что-то из всего этого. И, может быть, когда-нибудь она встанет на его сторону.

По пути на Землю Джемисон запросил, прибыл ли туда командор Мак-Леннан с Эзвалами. Ему ответили, что этот медленный сухогруз еще не прибыл. Но через неделю, когда до Земли оставался день пути, пришло ужасное известие:

«Два часа назад получено сообщение: корабль Мак-Леннана вышел из– под контроля над севером Канады. Предполагается, что животные погибли во время катастрофы. Об экипаже ничего не известно.»

– О, Господи! – простонал Джемисон, прочитав радиограмму. Листок выпал из его руки и тихо опустился на пол каюты.

8

Командор Мак-Леннан повернулся к двум офицерам:

– Весь контроль полетел к черту. Через четверть часа мы грохнемся на Землю где-то около Аляскинского залива. Мы обшарили весь корабль, но поломки не нашли. Карлинг, прикажите людям покинуть судно в спасательных шлюпках. Потом сообщите на Алеутскую военную базу, что у нас на борту два Эзвала, они могут уцелеть при крушении. Пусть определят место падения и прибудут туда как можно скорее. Неизвестно, сколько людей прикончат эти твари, если уцелеют. Ясно?

– Так точно, сэр! – Карлинг выбежал из каюты.

– Стойте! – остановил его Мак-Леннан. – Немедленно примите меры, чтобы они не вырвались из клеток, если уцелеют, и чтобы они пострадали как можно меньше. В них заинтересовано правительство, и мы должны довезти их живыми! Ступайте! Бренсон!

– Да, сэр!

– Возьмите пару человек и закройте люки главного трюма, тогда им не выбраться. Даю вам на все пять минут. Идите!

– Есть, сэр!

Мак-Леннан сгреб в портфель кучу важных бумаг и понесся к хранилищу спасательных шлюпок. Карлинг, явно нервничая, отдал честь:

– Все люди в безопасности, сэр, кроме Бренсона!

– Где он болтается, черт побери!? Кто еще с ним?

– Скорее всего, никто. Все остальные здесь.

– Что за черт… Пошлите кого-нибудь… впрочем, я сам.

– Простите, сэр, – со страдальческим выражением лица сказал Карлинг, – но если через две минуты мы не стартуем, по будет поздно. Встречный поток сметет нас. А насчет Бренсона… Его нельзя было посылать вниз, сэр.

– Почему? – Мак-Леннан впился в него глазами.

– Его старший брат был разорван на клочки Эзвалами.

Детеныш услышал угрожающее рычание матери и ее твердую и ясную мысль:

«Спрячься под меня, скорее! Двуногий пришел, чтобы убить!»

Как молния, выскочил он из своего угла клетки, лишь когти щелкнули по металлическому полу, и вот уже он под ней, в теплой темноте ее тела. Здесь, в ложбине между ее мускулами, он был в безопасности. Он снова услышал ее мысль:

«Помни, что я тебе говорила. Люди должны нас считать зверями. В этом наше спасение. Ты любишь жизнь, но если долг потребует, ты должен умереть».

Ее глазами он видел толстые четырехдюймовые прутья решетки и человека за ними.

– Вам больше никого не убить, проклятые чудовища!

Он выхватил металлический предмет и просунул его между прутьями решетки. Блеснуло белое пламя, и контакт с матерью оборвался. Он услышал рев и запах горелого мяса. Мать бросилась прямо на это беспощадное пламя, бьющее из-под решетки. Человек отскочил. Тьма, застилавшая мозг самки, исчезла.

– Черт возьми! Ну, держитесь!

Детеныш не почувствовал мучительной боли матери – она снова выключила контакт. Она носилась по тесной клетке, уворачиваясь от огня. Какая-то часть ее мозга работала по-прежнему, отыскивая путь спасения детеныша. И она нашла этот путь.

Вместе с шипением огнемета был слышен новый звук, похожий на протяжный вздох, становившийся все выше.

– Дьявол! – выругался человек. – Ну, и живучи же они. Нужно убираться, иначе будет поздно. Но куда делся этот чертов детеныш? Не провалился же он сквозь пол!

Его мысли оборвались, когда шестьдесят пять тысяч фунтов голубого тела самки обрушились на него, прорвавшись сквозь расплавленные огнеметом прутья решетки. Детеныш напряг все мускулы, чтобы его не расплющило. Он услышал протяжный вопль застывшего от ужаса человека. Огнемет выпал из его ослабевших пальцев, он рванулся к выходу, непослушные пальцы едва ощупали трап. В два прыжка самка достигла лестницы, и тут детеныш увидел человека снова, теперь он был совсем крошечный, и услышал второй вопль, оборванный ударом могучей лапы. И тут же мир погас для него.

Тьма обволакивала его мозг, и невыносимо было чувство потери, вдвойне страшное, так как исчезла не только физическая, но и моральная поддержка матери. Только теперь детеныш понял, как сильно он от нее зависел. Теперь он был одинок, и одиночество стало невыносимым. Он жаждал смерти.

Пока он выбирался из-под останков матери, он понял две вещи: что он с каждой минутой как бы теряет вес, и что высокий звук превратился в жуткий леденящий свист. Корабль с каждой секундой падал все быстрее. Древний рефлекс заставил детеныша выбраться из-под матери. От свиста у него болели уши, к тому же ему все время казалось, что пол вот-вот вырвется у него из-под ног.

Детеныш подполз к телу матери, подпрыгнул, стараясь попасть на спину, но промахнулся и угодил на пол с другой стороны. Со второй попытки ему удалось приземлиться на спину. И в этот момент все – звуки, потеря веса – исчезло во всесокрушающем ударе.

9

Прежде всего он почувствовал боль. Болела каждая косточка, каждый мускул, раскалывалась голова. Он снова хотел впасть в беспамятство, но что-то мешало ему, какое-то ощущение, мысли… Чужие мысли. ОПАСНОСТЬ!

Он лежал на холодном полу трюма. Он сполз туда со спины матери, еще раз спасшей его. Корабль развалился надвое, и сквозь пролом виднелось сумеречное небо. Земля снаружи почему-то была белой, а сквозь дыру в стене бил резкий леденящий ветер. По белой земле бесшумно двигались к кораблю черные фигуры людей. Сквозь пролом в трюме луч света белым пятном застыл на теле самки. Мгновенно детеныш скользнул под него, увернувшись от луча и замер там. Голоса людей, искаженные немыслимо изогнутыми стенками трюма, ничего не говорили ему, но мысли он понимал.

«Порядок, командор! Они мертвы!»

Послышался лязгающий топот.

«Как это они мертвы? – ответил другой, чем-то раздраженный мозг, – самка, что ли? Эй, кто-нибудь, дайте свет!»

«Думаете, что детеныш…»

«Сами что ли не видите? Это вам не игрушки. В нем пятьсот фунтов, уж лучше я подерусь с матерым тигром.»

Лучи света обшаривали трюм.

«Не дай бог, если он отсюда выбрался. Тут есть с дюжину ходов… Карлинг! Прикажите своим людям установить прожектор в проломе. И посмотрите, нет ли следов вокруг. В чем дело, Даниэл?»

Эзвал ощутил волну ужаса и отвращения.

«Здесь Бренсон, сэр, вернее, то, что от него осталось. Вот здесь, у лестницы».

Его эмоции мгновенно передались другим. Эзвал съежился от страха в своем убежище.

«Черт побери! Чепуха получается, но… Сэй! А ведь эта тварь подохла не от удара, она наполовину сожжена».

Последовала довольно правильная догадка о случившемся, а потом:

«Детеныш, наверно, спрятался… он не мог на нее взобраться… С другой стороны… Паркер!»

«Да, сэр!» – мысль эта почему-то прозвучала не в мозгу говорившего, а в голове командора.

«Подведите шлюпку к корпусу под трещиной, подцепите зверя тросом под среднюю ногу и поднимите. Карлинг, следы есть?»

«Никак нет, сэр».

«Ну, значит, он под ней, живой или мертвый. Поставьте людей у каждого выхода. Направьте прожекторы так, чтобы не было тени. Объявляется боевая готовность! Стреляйте при малейшей опасности!»

Воспоминание об огне привело Эзвала в трепет, и он еще сильнее вдавился в плоть матери. Но потом он преодолел страх и стал рассуждать. На его планете он удрал бы сразу же, но здесь не было ничего, кроме слепящей белой пустыни. Но у него был шанс – уже почти стемнело. Но надежда пропала, когда он слегка приподнялся: слепящий свет залил все вокруг, а люди стояли с оружием наизготовку. Пятнадцать человек, насколько это было в их силах, постарались не оставить в ловушке выхода. Детеныш закрыл глаза, защищая их от света.

Внезапно закрывшее его тело матери дернулось и приподнялось. Он подумал сначала, что она ожила, но это было не так. Его залило слепящее море огня. Он изо всех сил вцепился в мать, его захлестнула чудовищная боль, стало трудно дышать, легкие сдавил трос.

Он вспомнил, о чем ему напоминала перед смертью мать: нужно бороться со страхом. Сама она нашла в себе силы броситься сквозь решетку на своего убийцу – и победила. Но здесь много людей и нет решеток.

В следующее мгновение движение прекратилось. Он ощутил под собой что-то твердое, освободился и бросился к ближайшей группе людей в тридцати ярдах от него. Словно молнией ударил его страх и паника многих людей.

«УБИТЬ! УБИТЬ!» Три бластера, направленные на него, были лишь каплей в море спешащих им на помощь. Полуослепший Эзвал не видел трещины в палубе, пока туда не угодила его нога. С непостижимой скоростью он свернул в сторону, освободив ногу, и влетел в какое-то отверстие. Это его и спасло. Едва он упал на плиты оказавшейся под дырой секции, как воздух над ним запылал, подожженный дюжиной бластеров.

В одном из углов было достаточно большое, чтобы он мог пролезть, отверстие. Неизвестно было, куда оно вело: в тупик или на другую палубу. Но выбора не оставалось: он ринулся в отверстие.

В следующую секунду рядом оказались люди. Эзвал притаился, выжидая, пока первый из них покажется в отверстии. И этот первый, словно кегли, полетел вниз, а бластер бесполезно разрядился в воздух. Двое других не ожидали его атаки. Это их и погубило. Одного Эзвал ударом превратил в мешок с костями, а другому разодрал в клочья живот и грудь. На секунду он задержался и с хрустом перекусил обоих пополам, а потом бросился к ближайшему отверстию. Едва он успел выскочить и свернуть в сторону, как масса огня вырвалась из дыры.

СНЕГ. Странное мягкое белое вещество обожгло ему ноги, наполовину сковав их.

Пляшущий луч света вырвался из корабля и наткнулся на Эзвала. Длинная тень Эзвала метнулась вперед. Но прожектор осветил и большой черный валун впереди. Эзвал метнулся за него. Тотчас передняя часть камня раскололась под ударами бластеров. С душераздирающим скрежетом камень разлетелся на куски. Пламя метнулось над Эзвалом, свалившимся в какую-то яму. Она была заполнена снегом, затруднившим движение. Он рискнул пробежать вдоль небольшой каменной насыпи, ограждавшей впадину, оставаясь незамеченным с корабля.

Дважды ему приходилось падать в снег, чтобы его не нашел луч прожектора. Оглянувшись, он увидел несущуюся к нему спасательную шлюпку. С полдюжины прожекторов на ее днище обшаривали местность, и от них нельзя было скрыться. Ближайшая роща – единственное укрытие – была слишком далеко, судно настигло бы его через несколько секунд.

Футах в двадцати от него была груда наполовину занесенных снегом камней. Собрав все силы, он перемахнул это пространство и очутился на вершине ближайшего валуна. Оттуда он прыгнул в самый центр груды, спрятал голову в снег, выгнув спину, и замер.

Он не видел, как над ним пролетела шлюпка, но мысли сидевших в ней людей он понял. Его не заметили. Шлюпка была постоянно связана с командором.

«Разрази меня бог, командор, если я могу понять, куда он делся. Нигде никаких следов».

«Вы уверены, что он не выскакивал из-за насыпи?»

«Да, сэр. Снег чист по обе стороны. Он не мог уйти, не оставив следов. Спрятаться негде. О, одну минуту! Тут недалеко есть роща, не думаю, что он там, но…»

«Сядьте и обследуйте ее. Только, ради бога, будьте осторожны! Хватит с нас трупов!»

Эзвал чуть расслабился. Снег вокруг него подтаял, его шесть лап, очутившись в холодной воде, постепенно коченели. В его мире воды почти не было, в худшем случае она была теплой. Как он тосковал по этому миру!

Он насторожился, люди возвращались.

«Ничего нет, сэр. Мы обшарили каждый фут».

Пауза.

«Хорошо, Паркер. Но все-таки поднимитесь выше и сделайте еще пару кругов. Скоро прибудет вторая шлюпка. Скажите им, чтобы прислали охотничьих собак, как только раненые прибудут в госпиталь. Их должно быть с десяток. С ними мы его живо поймаем, есть следы или нет. Уж они его притащат!»

Эзвал увидел, как шлюпка, набирая скорость, полетела прочь. Едва она отлетела в сторону на безопасное расстояние, он стремглав бросился к роще и скрылся под нависшими ветвями деревьев. Здесь он был в безопасности, пока шлюпка обследовала окрестности. Через пять минут он стоял на краю долины. Перед ним насколько хватало глаз расстилался лес. Слева от него небо странно светилось на горизонте. Это могло быть все, что угодно, но Эзвал решил, что там живут люди. Туда путь закрыт. Он спрыгнул вниз и понесся к лесу. Снег был довольно плотным, и Эзвал не оставлял заметных следов, особенно, если огибал сугробы. Теперь его не найти с воздуха, люди будут ограничены скоростью собак. Он не знал, что такое «собака», но представлял, что они меньше и глупее его, только с таким же нюхом.