Текст книги "Фантастика 2004. Сборник. Выпуск 1"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Олег Дивов,Алексей Калугин,Евгений Лукин,Леонид Каганов,Юлий Буркин,Антон Первушин,Владимир Михайлов,Галина Полынская,Максим Дубровин,Павел (Песах) Амнуэль
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Фантастика 2004.
Сборник. Выпуск 1.

Олег Дивов. Личное дело каждого

Пульты раздавали всем желающим.

Сказали, третьего октября на каждом пульте замигает лампочка. Будет мигать пятнадцать минут. Если в это время нажмешь кнопку, значит проголосовал. Наберем достаточно голосов – начнется муйня.

Сказали, может не сразу. Россия страна большая, не исключены технические неполадки и организационные трудности. Но раз пообещали – сделаем.

Вовка, бабы Кати внук, работал продавцом в магазине «Напильники» и сложной техники не боялся. Парень рукастый, он первым делом свой пульт разломал. Нашел внутри таймер из дешевых китайских часов, светодиод и крошечную микросхемку. Ковырял так и этак, ничего не понял. И собрать пульт обратно не смог. Пошел взять новый, отстоял час в очереди, а ему не дали. Сказали, у нас по спискам, и ты уже брал. Он говорит, я потерял. Ему – не волнует. В России свобода, пользуйся как хочешь. Можешь свой пульт терять, ломать, выкидывать, да хоть пропей его. А можешь дождаться времени и проголосовать за муйню. Твой личный выбор, юноша. Но второй пульт – фиг тебе. Это, сынок, называется демократия. Не задерживай очередь. И друзьям своим расскажи.

Баба Катя внука отчехвостила. Тот удивился – бабуля, ты же против муйни вроде, и пульт не брала. Если так переживаешь, пойди возьми, мне отдай. А ты, баба Катя его спрашивает, проголосуешь тогда за муйню? Вовка: я еще подумаю конечно, но сама погляди, такое вокруг болото, такая сизая тоска. Вроде и работа есть у каждого пацана, и в армию не берут, и международное положение наладилось. Короче, живи не хочу, а жить-то не хочется. Ничего же не происходит! И наши в футбол то выиграют, то проиграют, то выиграют, то проиграют – нервы уже на пределе буквально.

Да, и Ленка рыжая, продавщица из магазина «Брюки», которая как бы невеста Вовкина, того же мнения. Скука кругом невыносимая, хоть на стенку лезь. Сказала, тут и муйне обрадуешься, лишь бы что-то с места стронулось.

Дураки вы, баба Катя говорит. Они вам стронут. Они такую муйню на всю Россию-матушку запузырят, без слез не налюбуетесь. Что я, не знаю их, что ли.

Кого их, Вовка удивляется, никто ж не в курсе, была реклама только безымянная.

А мне и знать не надо, баба Катя говорит. Поживешь с мое – чуять будешь. Хотя вы столько и не проживете, балбесы, вас хлебом не корми, дай накликать муйню себе на голову. Ладно, допустим, завтра у вас муйня. Но вы же к ней почти месяц готовились! Это просто ужас какой-то, ты оглядись – верных полстраны ничего не делает, только обсуждает, начнется после третьего числа муйня или нет. От споров уже опухли, рожи синие, лыка не вяжете, бабы вас под руки по домам растаскивают… Ну, будет вам муйня, а потом вы чего учудите, лишь бы новый повод не работать?

Вовка плюнул и ушел на двор к мужикам-доминошникам. Разложил на столе пульт раскуроченный. Вот чего это, спрашивает. Мужики стаканы отодвинули, достали кто отвертку, кто тестер, повозились, задумались. Вроде похоже на брелок от противоугонки. Мощности кот наплакал, сигнал даже сквозь дом панельный не пробьет. Непонятно, как с таким пультом за муйню голосовать. Разве что страну накрыть полем, которое слабые импульсы улавливает. Но от самого-то поля волосы дыбом не встанут у трудящегося населения? Пожалуй встанут, и не только на головах.

Повытаскивали свои пульты, давай кнопки нажимать, пока лампочки не горят. Нажимают и ржут. Забава новая. Гляди, муйня! О-па, где?! Да вон! Гы-ы!!!.. Ишь чего народу пообещали – муйню! Экая, понимаешь…

Идея. Пока не вдумываешься, смешно. А как примеришь на себя, да на всю Россию, поджилки трясутся. То ли со страху, то ли от возбуждения. С трудом, конечно, верится. Однако интересно. Вдруг получится? Вдруг что-то такое особенное произойдет?

Ну, это надо, чтобы третьего октября полстраны нажало.

Кстати, уже второе.

Баба Катя с балкона кричит внуку – сбегай за мукой, я пирогов соображу. Да живей поворачивайся, чего ноги волочешь, будто завтра коммунизм?!.. Мужики ей – не-е, бабка, завтра муйня! Гы-ы-ы!!!

Дураки вы, баба Катя говорит. Иным уж по сороковнику, а как дети малые. Ладно, чего там, доживайте последний день, веселитесь. А потом они вам дадут муйни!

Да иди ты, паникерша. Мужики еще в домино поиграли, захмелели, стали прикидывать, скоро ли муйня будет после третьего. Уверенно так обсуждают, словно уже дело решенное. Хотя ни один вроде кнопку жать не собирается – да ну, что за глупость, не хватало нам еще всероссийской муйни для полного счастья!

Один говорит, бабы на работе болтали, по радио кодом передают дату начала муйни с точностью до часа. Если внимательно слушать, с какой буквы начинается каждый выпуск новостей, а буквы потом в числа перевести… Какая станция-то? Забыл. Ясен перец, не государственная. Было же вчера официальное разъяснение от правительства – мы к муйне никаким боком, а голосовать личное дело каждого, у нас демократия, не имеем права вмешиваться. Вы чего, не слышали?!

Ну, тогда суши весла, не будет никакой муйни, понял самый рассудительный. И тут надули. Блин, сколько можно. Права баба Катя, здоровые дядьки, а чисто дети попадаемся. Если правительство разрешило жать на кнопки, значит, все согласовано. И будет нам реальная муйня, вроде кокаколы или макдональдсов. Рекламная акция, короче. Пульты можно выбросить на фиг. Ибо хочешь жми, хочешь не жми, а результат один. Скажут, вся Россия единодушно проголосовала, чтобы гражданам продавали на десять процентов больше американской муйни за те же деньги. Ура-ура, зашибись.

Вот гадство!

Вообще странно. Прикиньте, мужики, какие деньги в этот проект вложены. Во-первых, сами пульты, чуть не сто миллионов штук, на одной доставке разоришься. Во-вторых, пункты выдачи по всей стране.

С компьютерами, персоналом, охраной. В-третьих, помните, как туго у них поначалу шло, к ним же то прокуратура, то налоговая, то пожарные, то менты, а потом они с Центризбиркомом бодались, едва до Верховного Суда не дошло… Раздача пультов на полгода затянулась. И им нужно остаться с прибылью. Это что же такое под видом муйни нам попытаются втюхать?

Муйню и втюхают! Гы-ы!!!..

Обидно, прямо скажем. В кои-то веки дали тебе право выбирать не одного дурака взамен другого, а нечто серьезное – и тут муйня какая-то получается. Что за судьба дурацкая! Хоть русским не родись.

Ну, ты это… Не задерживай. Пей давай.

А народ подтягивается, будто день нерабочий. Весь магазин «Напильники» уже тут как тут. Думали Вовке по шее дать за прогул, да нет его. Ладно, не очень-то и хотелось, все равно муйня скоро.

Эй, тащите, что ли, радио. Вдруг там и вправду дату муйни объявляют, хе-хе… Как – зачем? Интересно просто. Что я, дурак, кнопку дурацкую нажимать? А пульт взял, ага. Ты же взял? И я взял. Дают – бери…

Вовка идет с мукой. Грустный. Потому что без пульта. Да ладно, Вов, наплюй, за тебя проголосуют, дураков хватит. Вон сосед пульт в толчок уронил. Не-е, вытащил потом. А у меня вообще женка отняла.

Сказала, не фиг. Бабы, они понимают – решение ответственное, с муйней шутки плохи.

Да бабы первые и нажмут!

Тоже вариант. Короче, Вова, не переживай. Держи стакан.

…А по радио комментаторы заливаются соловьями. У каждого своя версия про муйню. Рекламную акцию со всех концов обмусолили. Кто-то уверяет, будто это социологический опрос такой всероссийский, и скрывается за ним именно власть – уж больно резко отмежевалась. Еще один про проверку на массовую внушаемость тарахтит. Сумасшедший в прямой эфир прозвонился, говорит, кнопка на пульте – Та Самая Кнопка, просто хотят разделить ответственность, короче, жмите, люди русские, покажем Штатам кузькину маму, даешь Третью Мировую термоядерную муйню! Другой псих про нашествие инопланетян задвинул, обхохотались все. А потом вручили микрофон старому и опытному, который еще при Брежневе в телевизоре сидел, и он серьезно так говорит: опомнитесь.

Я, говорит, понимаю, вам надоело все хуже горькой редьки. Вас бесстыдно натягивали последние двадцать лет. Уверяли, будто положение, в которое вас нагибают, очень модное, и вся Америка уже так, а Европа вообще давно этак. Но сейчас-то, когда вроде жизнь наладилась, какого черта вы не проявляете ни гражданской ответственности, ни даже элементарного здравого смысла? За муйню собрались голосовать?! Россия! Ты одурела! Кто тебе сказал, что наступит именно муйня?! Ты эту муйню видела? Руками ее щупала, за щеку клала? Вот ты завтра нажмешь свою кнопку, а если вместо обещанной муйни наступит какая-нибудь дешевая поемень? А если просто – тыздец? Что будешь делать тогда, мать твою?!..

Тут старому и опытному звук прикрутили, сказали, нельзя в эфире по матери, у радио лицензию отнять могут.

Баба Катя с балкона: Вов, где мука, начинка уже готова для пирогов.

Да погоди, ба, тут дело серьезное.

Во дворе тишина, даже стекло не звенит, жидкость не булькает. Очень народ смущен намеком на возможный тыздец. Это вам, господа хорошие, не муйня. А уж надували русских… Тут снова галдеж поднялся.

Борьку-раздолбая вспомнили, Мишку-обманщика, Никиту-фантазера, Адольфа-подлеца, Лукича-шарлатана, а один шибко начитанный аж до Вещего Олега дошел. Когда спросили, в чем Олег ему неправ, ответил: наоборот, единственный был честный президент, сказал-сделал – за что его и грохнули!

А краткая дискуссия о личности товарища Сталина в контексте исполнения означенной личностью ее предвыборных обещаний завершилась дружеской потасовкой.

Дураки вы, баба Катя говорит. Это она за мукой спустилась. Внука же не докричишься, он принял на грудь и ему все до лампочки, ведь завтра голосование, а там муйня не за горами.

Или тыздец. О чем публика старается не думать, но червь сомнения точит души, ослабленные перестройкой, диким капитализмом, олигархизмом, и окончательно размазанные нынешней вялотекущей стабильностью.

Как есть дураки вы, баба Катя говорит. Вот мне семьдесят два, а я еще хоть куда. Потому что пряников сладких от жизни никогда не ждала, а просто трудилась, детишек растила, внуков нянчила. Долг свой выполняла. А вам муйню на блюдечке с голубой каемочкой пообещали, вы и рады – лишний повод работу прогулять. Да ты предложи мне эту самую муйню забесплатно – не возьму!

Пульт-то тебе забесплатно дали, возражают мужики бабе Кате в спину – плевать она хотела на их ответ, знает, что дурацкий будет.

Да она не взяла, говорит Вовка, глядя с уважением бабушке вослед.

Она против муйни. Я просил, мне возьми – послала.

Кремень бабка. На таких Россия держится безо всякой муйни. Наливай.

За тебя, баба Катя! Еще сто лет живи без бед.

…Закуска на газете лежит, в газете написано – муйню затеяли транснациональные корпорации. Больше некому. Хотят российскую «нефтянку» прикарманить. Как муйня по стране пойдет, все ошалеют, бери нас голыми руками. Вопрос: чего тогда для обкатки технологии не устроить сначала муйню какой-нибудь Венесуэле. Она и поменьше будет, и не такой риск, если муйня неправильная получится. Россия ведь от обиды и врезать может. Ответ: Венесуэла конечно поменьше, зато поумнее, на муйню не купится. А русских этим только помани. Строго говоря, у каждого носителя русской культурной традиции жизнь проходит в ожидании муйни. Он к ней всегда готов, как ирландец к выпивке.

Все указывает на крупный международный капитал – и размах акции, и ее анонимность, и отстраненная позиция властей. Даже палки в колеса на первом этапе – грамотно спланированный пиар. Русские любят поддерживать обиженных. Побежали за пультами сломя голову. И лишнего не спрашивали, вполне удовлетворились куцыми рекламными проспектами, будто муйня дело житейское и насквозь понятное… А помните, как возмущались этим отдельные политики, кричали о преступном легкомыслии? Представьте себе, оказалось, если партия финансируется из-за рубежа, она непременно против муйни. Что, мало доказательств?..

Вечереет уже, а мужики во дворе спорят, не унимаются.

Тут пришла Ленка рыжая и еще девчонки из магазина «Брюки».

Баба Катя спустилась, пирогов у нее целый таз. Закусывайте, говорит, обормоты. А ты, Леночка, особенно.

Вовка убивается что пульт сломал. Я, кричит, из принципа не нажал бы кнопку! Я понимаю теперь, до чего дело нешуточное! Может, судьба Отчизны решается. А может, и в глобальном смысле. Но кто разъяснит простому трудящемуся? Глаза ему откроет? Да нам, как всегда, одни по радио врут, другие телевизором лапшу на уши вешают, третьи из газет заливают! И все хотят от нашей законной муйни кусок урвать!

Поумнел, что ли, баба Катя говорит.

Ленка рыжая Вовку по плечу гладит – успокойся, хочешь, свой пульт отдам, только успокойся. Нашел из-за чего расстраиваться – из-за муйни.

Это тебе она муйня, Вовка кричит, а на самом-то деле она – муйня! И надо, чтобы у каждого свой голос. Хочу участвую, хочу не участвую.

Но голос должен быть. А кто не взял, или утратил, тот дурак! Это демократия, понимаешь? И я, выходит, от нее отказался!

На, возьми, Ленка ему свой пульт тычет. Вовка отмахивается.

Ты, Вов, напрасно так, мужики говорят. Демократия это не просто когда голос, а еще когда тебе ежедневно по ушам ездят, за кого его отдать – и ты уже готов этот голос забить в глотку всяким агитаторам. У нас такая демократия вот где. Мы ею сыты по горло.

Думаешь, почему народ за муйню? То-то и оно.

Ага-ага, Ленка рыжая встрепенулась, а знаете, как я вышла в лучшие продавщицы магазина «Брюки»? Да просто я клиенту товар не навязываю.

Менеджер требует: облизывай их, облизывай, предлагай, спрашивай «что вы желаете», «что вам подсказать», а я ни в какую. Улыбаюсь клиенту, но первой на контакт не иду. Потому что нашего человека знаю как облупленного. Он вроде и хочет, чтобы облизывали, привык уже, но в глубине души по-прежнему терпеть не может, когда на него давят. И уверен, что хороший товар в лишней рекламе не нуждается. Вот так вам, ребята, муйню и впарили. Держи, Вовка, мой пульт, и будь счастлив. Домой пойду. К муйне вашей готовиться!

Мужики сидят будто в дерьмо опущенные. Солнце зашло, во дворе темно, холодно, страшно.

И муйня вот-вот.

Конечно, если сразу начнется. Еще неизвестно, как у них пойдет, ведь предупреждали. А может, и тут надуют, вот что самое-то обидное.

Вдруг эта история про муйню от начала до конца обман.

Вовка стакан опрокинул быстро и за Ленкой рыжей убежал, едва сдерживая рыдания.

Баба Катя таз опустевший подобрала и говорит – вы, конечно, решите каждый за себя, а я скажу. Жили мы по-разному. И хорошего много видели, и плохого. Вот мне семьдесят два года, и бывает, накатывает такое подлое ощущение, будто всё мое поколение обокрали. Но у вас-то откуда это? Разве вам кроме муйни не на что надеяться? Не к чему стремиться? Возможностей мало? Плачетесь, жалуетесь, мол тоска и разочарование – а представьте, из какой задницы мы страну поднимали.

И какие идиоты, вам не чета, нами командовали. И как они всё профукали, что мы построили… Да я была бы обеими руками за муйню, если б она Россию исправила к лучшему. Только муйня не поможет, мужики. Потому что исправлять не страну надо, а людей. Это не Россия дурная, а вы дураки. А виноваты, по большому счету, ваши мамы-папы.

И сейчас, пока осталось время, простите родителей своих, за то, что они вас такими несчастными воспитали. Не умели по-другому, не знали.

Как нас растили, так и мы. Вот, меня простите. Вот.

Чего спешишь-то, говорят мужики смущенно, не торопись, ты будто с нами прощаешься, зачем так пугаться муйни, все будет путем, честное слово. Эта муйня какая надо муйня. И потом, когда она еще начнется.

Если вообще начнется – мы и такую возможность допускаем.

Да она вообще не начнется, баба Катя говорит. Неужели вы до сих пор не поняли? Это же проверка была! Чтобы узнать, какие мы и на что годимся. И чтобы каждый сам понял, какой он. Чего именно выяснили про нас, я даже представить не берусь. А вот мы за эти месяцы ни капельки в себе не разобрались. Как не понимали себя, так и не понимаем. Нам думать и думать еще об этом. И, боюсь я, сколько нас ни заставляй, вряд ли мы до чего путного додумаемся. Не чужая душа потемки, а своя в первую очередь. Ну, спокойной ночи, я пошла.

И ушла.

Ничего ей не сказали мужики на прощанье. Еще посидели немного, ни слова больше не говоря о муйне. Допили что было и тоже разошлись, унося наиболее уставших.

А утром, в девять, как и было обещано, пульт заморгал лампочкой.

Баба Катя на кухне пила чай, пульт лежал перед ней на столе, зазывно подмигивая красным глазом.

Баба Катя чай допила не спеша, отставила чашку, перекрестилась, улыбнулась чему-то мечтательно, протянула руку и нажала кнопку.

И началась муйня.

Олег Дивов. Дотянуть до точки встречи

Лифты не работали, и подниматься из машинного пришлось по аварийной лестнице. Хейворт остановился на площадке, тяжело дыша. Еще на той неделе он проделал бы путь наверх играючи. Но теперь это был совсем другой Хейворт.

Страшно болела голова.

– Дорогая, ты как? Я иду в рубку, жди минут через десять.

Снизу послышались тяжелые шаги, лестница завибрировала.

– Кэт, где ты, отзовись, это Виктор.

«Будто здесь есть кто-то еще… Двое нас осталось, двое».

Он слегка перегнулся через поручень, заглядывая вниз, скривился от боли, охнул, схватился за голову.

Правая глазница Хейворта была залеплена пластырем.

На потертой куртке – потускневшая табличка «Виктор Хейворт, капитан».

Хейворт Фрейт Лтд, свободная лицензия, грузовые перевозки.

По лестнице взбирался зомби. Вероятно, при жизни он тоже был астронавтом – среднего роста мужчина в таком же, как у Виктора, сером комбинезоне и синей форменной куртке с логотипом «Хейворт Фрейт». Окаменевшее лицо, заторможенные движения. Зомби выглядел сильно искалеченным – подбородок на сторону, вмятина посреди лба, руки и ноги неестественно вывернуты в суставах. Зомби трудно было подниматься, конечности плохо слушались его.

– Черт побери, Кэт, где ты?

Виктор встал в створе лестницы, придерживаясь левой рукой за поручень, а правой массируя висок. Зомби упорно карабкался наверх.

Уже можно было прочесть надпись на его табличке – «Гудвин, собственность Хейворт Фрейт».

– Кэт, дорогая, что-то со связью. Я иду, все в порядке.

«Да что в порядке, ничего не в порядке».

Зомби взбирался на последнюю ступеньку.

Виктор мог позволить ему выйти на площадку и ударить, когда противник отпустит поручни. Так было бы проще. Но капитан сам плохо держался на ногах, ему требовалась дополнительная опора. Поэтому Виктор не стал рисковать, а просто изо всех сил пнул зомби в грудь.

Одна рука зомби оторвалась от поручня, чудовище зашаталось, и тут Виктор ему добавил. Зомби с грохотом покатился вниз по лестнице.

– Вот так, – хмуро сказал Виктор. – Вот так.

По тускло освещенному коридору он добрался до жилой зоны, на перекрестке остановился. Ему надо было прямо. Несколько мгновений Виктор стоял в раздумье. Вздохнул и зашагал налево, к холодильнику.

Виктор слегка пошатывался, его немного заносило на ходу. Он никак не мог привыкнуть к тому, что поле зрения сократилось на треть и фокус сбит влево. В нормальной обстановке любой капитан, получив травму, закрыл бы уцелевший глаз и смотрел через интроскоп. Иллюзия полноценного зрения и всеобъемлющая информация о том, что происходит на корабле. Виктор слышал бы и видел каждый закоулок – как и положено капитану. Увы, интроскоп считывал данные с поля, а поле «слетело», пробиты оба генератора.

Поэтому, зайдя в холодильник, Виктор первым делом свернул к коммуникационному посту. Потыкал в монитор пальцем, открыл картинку с лестницы из машинного. Зомби снова штурмовал высоту.

– Сука, – сказал Виктор.

Он подошел к крайней морозильной камере, положил ладонь на дверцу.

Постоял так с минуту. Неуверенно взялся за ручку. Потом резко оттолкнулся от дверцы и быстрым шагом, почти бегом, выскочил в коридор.

Хейворт Фрейт Лтд, свободная лицензия, грузовые перевозки.

Класс: дальний транспорт, тип: буксир-толкач.

Лицо Виктора после визита в холодильник осунулось еще сильнее, ожесточилось. И свернул капитан не к рубке, а обратно, в машинное.

Зомби как раз выбрался на площадку и только-только отпустил поручни.

Виктор с ходу сшиб его вниз сильнейшим пинком в живот, потерял равновесие и неловко упал на пол. Некоторое время капитан лежал, сжав руками голову и невнятно мыча. Потом, стиснув зубы, перевернулся на живот, кое-как поднялся, и, шатаясь, скрылся в коридоре.

Зомби ворочался под лестницей, пытаясь встать.

– Кэт, дорогая, вот и я.

В ходовой рубке транспорта штатно помещалось только два кресла. Но на этом «толкаче» в уголке примостилось третье, очень маленькое, тесное даже для подростка.

Место капитана было занято. Там сидела женщина. Она не повернулась навстречу Виктору, и вообще никак не отреагировала на появление капитана. Виктор протиснулся между креслами и озабоченно заглянул женщине в лицо.

Когда-то оно, наверное, было очень красивым, но сейчас будто распалось на составные элементы – глаза, нос, губы, подбородок, по отдельности существовали, а в единую картину не складывались. Так обычно выглядят мертвецы. Или еще живые, поставившие на себе крест.

Взгляд женщины не выражал ровным счетом ничего. Правый рукав ее куртки был закатан, предплечье схвачено пластиковой лангетой со значком Красного Креста.

Табличка на куртке гласила: Кэтрин Хейворт, инженер.

Хейворт Фрейт Лтд, свободная лицензия, грузовые перевозки.

Класс: дальний транспорт, тип: буксир-толкач.

Экипаж: два человека. Виктор Хейворт, капитан. Кэтрин Хейворт, инженер.

Груз: руда.

Порт назначения: Земля. Разрешение на докинг: нелимитированный доступ. Для экипажа: доступ на поверхность по выполнении контракта 0506/12, должен быть подтвержден отдельным протоколом.

Поправка: для экипажа: нелимитированный доступ на поверхность. Владеют недвижимостью на Земле (см. отдельный протокол 1 к контракту 0506/12).

Поправка: экипаж: три человека. Принят Джон Хейворт, пассажир.

Поправка: экипаж: два человека. Выбыл Джон Хейворт, пассажир.

– Кэти, любовь моя… – позвал Виктор тихонько. – Как ты?

– Рука болит.

Голос у женщины оказался низкий и хриплый. Мертвый голос.

Виктор чуть подался вперед, но женщина вся сжалась, и он отпрянул.

– Пройдет, – сказал Виктор, усаживаясь в соседнее кресло.

– Рука – пройдет, – согласилась женщина.

Виктор потрогал один из мониторов, открыв картинку с лестницы.

По лестнице поднимался зомби.

– Бедняга Гудвин, – Виктор деланно вздохнул. – Что-то с ним совсем нехорошо. Падает и падает, падает и падает… Как ты это сделала?

Нет, мне просто интересно – как? Это же невозможно. Это же не в глаз отверткой.

– А ты для него больше не человек, – сказала женщина. Она немного оживилась, в голосе прорезались слабо различимые интонации. – Ты паразит. На тебя законы не распространяются. Рано или поздно Гудвин тебя поймает и истребит. Раздавит как таракана.

– Ну, спасибо, дорогая…

– Пожалуйста, дорогой.

– Почему я тебя не слышал, что с интеркомом?

– Выключила.

– Еще раз спасибо, дорогая.

– Еще раз пожалуйста, дорогой.

– А если бы Гудвин меня убил?

– Убьет, не волнуйся.

– Я не волнуюсь, теперь не убьет. Он теперь медленный. Я несколько раз проехал по нему погрузчиком.

– Чудесно, – сказала женщина. – Так даже лучше. Он будет ходить за тобой медленно, медленно, медленно, как призрак смерти, и ты не сможешь остановиться ни на минуту, и будешь прятаться от него по всему кораблю, а он будет ходить за тобой, ходить, ходить…

– Кэт, ты не могла бы посмотреть генератор поля?

Женщина повернулась к Виктору. Впервые она прямо взглянула на него.

И теперь съежился мужчина.

– Понятно, – буркнул Виктор, пряча глаза.

Точнее, глаз.

– Боже, – сказала женщина. – Какая же ты сволочь, Хейворт. Какая же ты сволочь.

– Мне лучше промолчать…

– О, да, тебе лучше молчать!

– Это что такое?! – Виктор резко подался к монитору и скривился от боли. – Была дальняя? Нас вызывал заказчик?

– Да. Я им все рассказала. Можешь посмотреть запись.

– И?..

– Контракт остается в силе. Ты счастлив, капитан Хейворт?

Виктор повернулся к женщине и сказал очень жестко:

– Теперь без разницы. Если бы они не дали аванс… Но они заплатили.

У нас уже есть участок на Земле. Есть гражданство, есть все права. Я могу прямо сейчас бросить этот дурацкий булыжник, который мы тащим.

Тогда не придется тянуть целый год до точки встречи – мы двинем прямо к Земле и будем там через месяц. Вопрос в другом: нам теперь понадобится много денег. Очень много денег.

– Ты думаешь… – женщина хрипло рассмеялась. – Ты думаешь, я соглашусь пройти через это еще раз?!

– Да, я думаю, мы приведем тебя в порядок, и ты прекрасно сможешь родить.

– Боже, какой идиот… – пробормотала женщина и отвернулась.

– Ты помолодеешь лет на двадцать, – теперь Виктор говорил очень мягко, – у нас будет столько детей, сколько захотим. Мы будем жить на Земле, в полной безопасности, и никогда больше не поднимемся наверх… О, черт. Проклятый Гудвин. Я сейчас.

Он встал и вышел из рубки.

Когда он вернулся, женщина плакала. Виктор попытался обнять ее, но она вырывалась и била его – нешуточно, не так, как жена колотит мужа, чтобы потом обмякнуть в руках дурного, глупого, злого, но все же любимого человека.

Виктор устало рухнул в кресло.

Хейворт Фрейт Лтд, свободная лицензия, грузовые перевозки.

Класс: дальний транспорт, тип: буксир-толкач.

Отметка об инцидентах: огневой контакт с неизвестным. Был обстрелян «шрапнелью» с большой дистанции. Ответил из башенного лазера.

Неизвестный уничтожен.

Замигал сигнал вызова. Виктор ткнул пальцем в монитор.

– Как плохо без интроскопа, – пожаловался он.

– Сдохни, – сказала женщина.

– Я этого не заслужил, – ответил Виктор уверенно. – Я в одном неправ – сейчас нельзя нам обо всем этом говорить. Прости, дорогая.

– Проклятье, как болит рука.

– При ускоренном заживлении всегда так. И вообще, скажи большое спасибо, что я ее тебе не оторвал.

– Дура я, надо было взять отвертку подлиннее. Тогда бы ты сдох.

– А потом ты бы покончила с собой и превратила корабль в летающий склеп? Черта с два. Наш сын будет захоронен в грунте. Все Хейворты захоронены в грунте. Джон был настоящий Хейворт.

– Был…

Виктор опередил ее. Он прыгнул вверх и в сторону, упал на женщину, обхватил правой рукой ее голову, а левой рванул у себя из-под куртки тупорылый пистолет с торчащей из казенника ампулой. Правым локтем и плечом блокировал руку женщины, сжимавшую резак. Чуть не потерял сознание от боли, взвыл, сорвался на крик, и когда лезвие вошло-таки ему под лопатку, ничего особенного не почувствовал. Ему и так было хуже некуда. Уткнув ствол пистолета женщине в шею, Виктор несколько раз нажал на спуск.

Хейворт Фрейт Лтд, свободная лицензия, грузовые перевозки.

Класс: дальний транспорт, тип: буксир-толкач.

Отметка о повреждениях: ходовая часть: значительно.

Отметка о повреждениях: коммуникации: значительно.

Отметка о повреждениях: жилая зона: незначительно.

Отметка о невосполнимых потерях: Джон Хейворт, пассажир.

Виктор обессиленно сполз на пол, выронил пистолет, схватился за голову и зашипел. Его мутило.

Женщина обмякла в кресле. Она спала.

– Кэ-э-ти, су-ука… Зачем, ну зачем?! Милая, как же мы теперь будем с тобой…

– Хейворт, что у вас происходит?!

Виктор неловко изогнулся, завел руку за спину и пощупал у себя под лопаткой. Там оказалась дырка, но не страшная. Резак вошел в тело на четверть дюйма от силы. Повезло. Не успей он среагировать, Кэти ударила бы мужа прямо в сердце.

Наверное, он спровоцировал ее этим разговором.

Наверное, он нарочно так себя вел.

Очень трудно просто взять, и хладнокровно обездвижить любимого человека. Даже потерявшего рассудок. Особенно когда прожил с ним счастливо пятнадцать лет, и прошел рука об руку через всё, что только может случиться в космосе.

До последней секунды надеешься, что это всего лишь кошмар, и сейчас ты проснешься, и все будет хорошо.

Это знают те, кто действительно любил.

– Капитан Хейворт!

– Да! – крикнул Виктор. – Да! У нас нештатная ситуация.

– Мы уже в курсе, заказчик сообщил. Хейворт, я передаю вам искренние соболезнования от имени всей колонии. Ваш сын навечно занесен в списки… и все такое, ну, вы понимаете. Виктор, давайте без протокола, по-мужски: что там у вас? Полная жопа, или все-таки шансы есть?

– Позвоните через полчаса, а? – попросил Виктор. – Мне нужно быстро уложить жену баиньки и перевязать очередную свою рану. И еще выбить дерьмо из андроида, который перепутал меня с тараканом и пытается задавить.

– Ну, дела… Безусловно, Виктор. Безусловно.

– Полная жопа, – сказал Виктор, когда абонент отключился. – И шансов нет. Сброшу камень, чтоб вы сдохли.

«Хейворт Фрейт» получала шесть процентов. «Камень» – на самом деле солидный астероид – который они толкали в порт назначения, проходил по спецификации как «руда». Но это была такая руда, что заказчик мигом выплатил аванс, и на свои комиссионные Виктор тут же приобрел кусок земли. Кусок Земли. Самое дорогое, что только есть в обжитой людьми зоне Вселенной. Акр.

Виктор тогда действовал мгновенно, деньги задержались на счете от силы минуту. Он даже не спросил жену, согласна ли она. Знал, что согласна. Недвижимость на Земле автоматически давала гражданство метрополии Хейвортам и их потомкам. Теперь они могли вернуться, хотя бы формально, на старую родину, туда, откуда их пращуры ушли много веков назад. Это было не только престижно, это давало семье ощущение невероятно прочных корней, устраняло лакуну в истории рода. Совершая покупку, Виктор думал в первую очередь о будущих Хейвортах.

С «камнем» им повезло, конечно. Им потом не повезло.

Толкач возвращался домой налегке. Любой порожний рейс – неудача, поэтому настроение было так себе, и разговоры шли только об одном – не пора ли остепениться. Корабль в ближайшие год-два еще удавалось сбыть за приличную сумму, потом толкач переходил в категорию морально устаревших. И главное, подошло время Кэтрин. Сорок лет – если нет денег как следует пролечиться, значит, либо сейчас рожать, либо никогда. Виктор подумал-подумал и внутренне смирился с тем, что они осядут «внизу». Он не был фанатичным астронавтом. Он, конечно, любил свою работу – но жену, пожалуй, любил больше.

Тут их вызвали, и у Виктора загорелись глаза. Удача была невероятная. Прямо в секторе, через который они шли, проспекторы наткнулись на кусок руды, которым сразу заинтересовалась метрополия.

А толкач пер буквально на этот астероид, минимальная коррекция – и через неделю стыковка. Разворот, и почти три года до Земли.

На трассе экипаж, конечно, ляжет в глубокий сон, но все равно семь-восемь месяцев жизни доставка «камня» и обратный пусть съедят.

Кэтрин заплакала.

«Погоди, – сказал Виктор, – мы пока ничего не подписали».