Текст книги "Мальчик и Тьма"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Теперь вы! – скомандовал мой враг. – Оба. Ты, Лэн, будешь оправдываться отдельно.

Мы полетели к городу. Лэн приблизился ко мне и шепнул:

– Попробую выбить у него арбалет. Я быстрый, я успею. И улетим.

– Куда? – ответил я. – Не бойся, выкрутимся.

– Точно? – со слабой надеждой спросил Лэн.

– Не бойся, Младший!

Я собирался рассказать им правду. О том, как пришел из нашего мира, как встретился с Лэном, как напал на Летящего, но растерялся, увидев, что он человек, как и мы.

И лишь когда мы стали снижаться над городом, я понял: это все рассказывать нельзя. Никак нельзя. Потому что меня-то, может быть, тогда и простят. А вот Лэну, который скрыл мою тайну, конец.

В этот миг мне захотелось улететь. Но вокруг нас уже летал десяток Крылатых, и убегать, да еще с моим опытом полетов, было безумием. Мы приземлились в центре площади, заполненной народом, на маленький свободный пятачок. Следом, прямо в толпу, небрежно попадали Крылатые.

– Я сразу почувствовал в нем гниль! – громко крикнул наш конвоир. – И был прав! Сегодня этот… Старший… отпустил Летящего! Что нам ждать от него завтра?

Люди вокруг молчали. Здесь были и Старшие, и Младшие, и девушки, и взрослые. Правда, последних было немного. Но все они смотрели на меня так…

Мне стало страшно. Разве можно оправдаться перед людьми, которые тебя ненавидят и заранее все решили?

– Что нам ждать от него завтра? – повторил парень. – Да ничего! Потому что мы расплатимся с ним сегодня!

И он громко захохотал собственной шутке. Сквозь толпу ко мне протолкался Шоки. Перед ним расступались – видимо, Шоки в городе уважали.

– Зачем ты это сделал, Данька? – резко спросил он.

Я молчал. Да и что мне было говорить?

– Надо решить лишь одно, – тараторил тем временем униженный мной вчера Старший. – Трус он или предатель. Мне кажется, что предатель.

– Уймись, – бросил ему Шоки. – Данька! Как все было?

Я посмотрел ему в глаза – и понял: Шоки дает мне шанс.

Пытается дать.

– Глаза, – неожиданно сказал я. – Глаза! У меня бывает такое с глазами, я начинаю плохо видеть. Я подлетел к Летящему и потерял ориентацию! А потом тот уже был далеко.

Наверное, я вспомнил, как мы фантазировали в школе перед контрольными. Голова болит, в животе колики, палец на руке вывернул… В школе такое помогало.

– Чушь! – заорал Старший, наставляя на меня арбалет. Но Шоки взмахом руки снова осадил его. Повернулся к Лэну и спросил:

– Ты знал об этом?

Лэн помотал головой и, вот молодец, торопливо сказал:

– Нет, не знал, но у Даньки что-то было с глазами, он временами останавливался, тер их…

– Не верьте его Младшему, он и сам трус!

– Заткнись, Ивон, – твердо сказал Шоки. – Всякое бывает. Слово Даньки и его Младшего против твоего и твоего Младшего. Ничья.

Как ни странно, Ивон не казался особо огорченным. Он улыбнулся и сказал, словно процитировал с книжки:

– Крылатый должен быть готов к полету и бою. А если подвела его рука – отсеките руку, если не услышал он сигнала – отрежьте уши… Ты помнишь правила вылета, Шоки?

Тот кивнул. Я еще ничего не понял, но решил, что дожидаться развязки не буду. Взлечу – и будь что будет. Постараюсь удрать…

Меня схватили за руки, кто-то, упав на землю, вцепился в ноги. Я даже и сопротивляться не пробовал. В полминуты с меня сорвали Крыло, и я остался перед толпой в одних плавках, как и пришел совсем недавно в город. Почему-то стало гораздо страшнее, словно одежда могла от чего-то защитить. Хорошо хоть, чьи-то грубые пальцы надели на меня очки.

– Ты все понял? – спросил Шоки. – Это закон, Данька.

Я ничего не понимал, но все-таки кивнул. Спросил:

– Что будет с Лэном?

– Если ты не выйдешь с ним на следующий вылет, ему придется искать другого Старшего, – с сочувствием сказал Шоки.

Если не выйду? Значит, надежда все-таки есть?

– Шоки, Лэн не трус. Помоги ему если что, – попросил я.

Шоки кивнул и, повернувшись к толпе, заорал:

– Что вы все собрались? Это дело Крылатых! И прогоните Младших, им нечего здесь делать!

Женщины и мальчишки помладше стали быстро выбираться из толпы. Лишь один из мужчин спокойно возразил Шоки:

– Мы тоже были Крылатыми. И вправе остаться. К тому же кому-то придется быть с этим мальчиком… потом. Присмотреть за ним.

– Хорошо, – хмуро согласился Шоки. – Ивон, ты доволен?

– Вполне! – нагло ответил тот.

– Ты так ненавидишь Даньку?

– Я ненавижу Летящих. А он отпустил одного из них!

Шоки подошел ко мне и достал кинжал. Я задергался, но меня держали крепко, не вырвешься. Что же он собирается делать?

– Отпустите, все было не так! – крикнул вдруг Лэн. – Данька, скажи им…

– Молчи! – крикнул я. – Молчи, я приказываю тебе! Младший!

Лэн замолчал, зажав себе рот руками. Но смотрел он на меня с таким ужасом, что, отпусти меня сейчас помощники Ивона, – я бы упал на землю. Ноги не держали.

– Зачем ты отпустил Летящего? – подойдя вплотную, спросил Шоки. Моя ложь его не обманула.

– Не смог ударить, он был похож на тебя, – так же шепотом признался я. И увидел, как побледнел мой единственный среди Старших заступник.

– Это был мой брат, – тихо сказал он. – Но это ничего не меняет.

Ивон вышел из-за моей спины, остановился рядом с Шоки и быстрым движением сорвал с меня очки. Я погрузился во тьму. Как неприятно быть слепым среди зрячих! Только шумное дыхание вокруг и страх, страх, страх…

– Дай мне! – сказал невидимый Ивон.

– Нет, – отрезал Шоки. – Держите ему голову!

И тут я понял. Понял все. И забился, пытаясь вырваться или хотя бы отвести назад голову, в которую вцепились чьи-то услужливые руки, а потом просто кричал:

– Не надо, не надо, лучше убейте меня!

Мне зажали и рот, я вцепился в чужую руку зубами, но не смог прокусить ткань Крыла. А потом была боль в левом глазу – огненная, сверлящая боль от удара кинжалом и вспыхнувший на мгновение кроваво-огненный свет…

Когда мне снова смогли зажать голову, то боль вонзилась в правый глаз. Только я этого уже не помнил. Или очень хорошо постарался забыть за то время, что провел без сознания.

6. Настоящий свет, Настоящий взгляд…

Я лежал, накрытый одеялом, и ничего у меня не болело. Это потому, что ничего страшного и не случилось. Я просто уснул рядом с Солнечным котенком, и мы еще не тренировались с Лэном, и не было вылета, и не было…

Но ведь было. Было! Было!

Я вскрикнул, вспоминая случившийся ужас. И чья-то рука легла мне на лицо.

– Тихо, мальчик, тихо… Не кричи. И не плачь, если сможешь.

– Где я?

– У меня. – Голос был незнакомым, и его владелец сразу же поправился: – У Герта, у старого Герта. Ты не слышал про меня?

Я покачал головой.

– Ничего, это ничего, мальчик… Ты хочешь есть? Ты ведь недавно с вылета…

Но есть я не хотел.

– А пить?

Герт напоил меня чем-то, я даже не понял, что пил. Потом снова погладил по щеке.

– А где Лэн?

– Ушел к себе… к вам домой. Тебе лучше пока побыть у меня, мальчик. День-другой…

– Скажите, вокруг темно? – с глупой надеждой спросил я.

– Нет, – после короткой паузы ответил Герт. – У тебя глаза плотно закрыты.

– А если я их открою?

– Не надо, мальчик. Я наложил мазь, но если ты откроешь глаза, то боль вернется.

– Это навсегда? – спросил я.

Герт молчал.

– Что теперь со мной будет?

– Если ты не сможешь летать, тебя лишат еды.

Я засмеялся. Летать? Конечно, какая мелочь! Меня ослепили, но пока оставили среди Крылатых. Провинился не я, а мои глаза. Но меня бросят подыхать с голоду. Разве что Лэн и сердобольные взрослые будут меня иногда подкармливать…

– Не плачь, – повторял Герт, вытирая с моих щек слезы. – Ты размываешь мазь, а у меня ее мало. Без нее вернется боль.

Пусть вернется… Пусть… Я поднял руку, но так и не смог коснуться своих плотно сжатых век. И в этот момент хлопнула дверь и послышались шаги.

Вот что мне теперь осталось – звуки. Навсегда. Только шорохи шагов и сочувствующие голоса.

– Как ты, Старший? – тихо спросил Лэн.

Судя по звуку, он был рядом с кроватью, на которой я лежал. Я нашел на ощупь его руку и вцепился в нее.

– Зачем, зачем Шоки это сделал? – прошептал я. – Почему он сам меня… ослепил?

Почему-то это меня волновало.

– Если бы он дал кинжал Ивону, тот постарался бы тебя убить, – вполголоса сказал Лэн. Уткнулся мне в грудь и заревел. – Это из-за меня, все из-за меня, Данька… я должен был сказать.

– Тебя бы точно убили.

– Мне надо было сказать с самого начала! Я трус, это все из-за меня, я трус, Старший!

– Не бросайся такими словами, мальчик! – строго сказал Герт. – Ты не трус. Просто ты не создан для этой войны. Мы совершили когда-то ошибку, а расплачиваться приходится вам.

– Это ты помнишь солнце? – спросил я, положив руку Лэну на плечо. Тот всхлипывал уже тише. Почему-то его слезы меня успокоили. Я – по-прежнему Старший. Я должен быть сильнее. Я смогу!

– Да, мальчик. Я один из последних, кто помнит Настоящий свет.

– Вот мы и встретились, как хотели, – сказал я. – Лэн, а где Котенок?

– Здесь я, – подал голос Котенок, и по звуку я решил, что он парит в воздухе надо мной. – Я пока молчал, потому что изучал ситуацию.

Голосок у него был серьезный, но довольно спокойный. И ко мне вернулась надежда.

– Котенок! Ты же смог тогда меня вылечить! Помнишь?

Котенок молчал, зато Герт изменившимся голосом произнес:

– Мне не кажется? Ты разговариваешь?

– То, что я свечусь, тебе тоже не кажется, – отрезал Котенок. – Данька, я не смогу тебе помочь. Сейчас – не смогу.

Я вздохнул и подумал, как здорово было бы исцелиться, и снова посмотреть в лицо Ивону и Шоки, и вернуться в дом Лэна, и устроить там охоту с подушками на Солнечного котенка… Как-то само собой я опять заплакал.

– У меня не хватает сил, – извиняющимся голосом сказал Котенок. – Мне бы чуть-чуть света, Настоящего, и я бы тебя вылечил. Прости.

– А потом, когда найдем свет, сможешь? – с надеждой спросил я.

Котенок заерзал, опускаясь на постель рядом со мной. Похоже, он не летал, откуда у него силы-то на полет, его держал в руках Герт. Вот всегда я теперь буду обманываться…

– Ответь! – потребовал я.

– Если немного времени пройдет, то вылечу.

Теперь настала моя очередь отмалчиваться. А Герт тяжело прошел по комнате и начал рыться в каком-то шкафу – я слышал, как скрипнула дверца, зашумели передвигаемые предметы…

– Данька, ты меня простишь? – спросил Лэн.

– Перестань, Младший, – попросил я. – Мы же партнеры.

– Эй, ребятки, если я не ошибаюсь, нужен Настоящий свет?

Я почувствовал, как встрепенулся Котенок, поворачиваясь на голос Герта.

– Да, чтобы спасти Даньку. Ну и мне бы чуточку не мешало.

– Я понимаю, что вы издалека, но ты-то, Лэн, наш, – продолжил Герт. – Я был Младшим у твоего прадеда. Тогда все только начиналось, дружок… Ты ведь слышал о Солнечном камне?

– Это сказка, – дрогнувшим голосом произнес Лэн. – Я так думал.

– Сказка… Мгла тогда была нестойкой. Временами солнце появлялось, и Солнечные камни, что добывали в наших горах, копили его свет.

– За столько-то лет они давно перестали светиться, – слабо возразил Лэн. Я понял, что он боится надеяться.

– Если держать камень в темноте – то да. А вот если спрятать его в шкатулку из зеркал, чтобы свет возвращался обратно… Что надо сделать?

– Положи шкатулку на кровать и открой, – велел Котенок.

И через мгновение я почувствовал на своем лице свет. Теплый, ласковый солнечный свет… Котенок замурлыкал.

– Зачем он лижет камень? – удивленно спросил Герт. И Лэн ему ответил:

– Он питается Настоящим светом. Ему нужно набраться сил… Так?

– Не мешайте, – буркнул Котенок. – Долго он будет светиться?

– Минут пять, камень-то маленький, – ответил Герт. – Хватит?

– Посмотрим, – окрепшим голосом сказал Котенок.

Я лежал и ждал. А Герт тихо говорил, не то мне, не то Лэну:

– Мы тогда решили, что если не сможем победить, так хоть перед смертью увидим Настоящий свет. Не думай, я умирать не собираюсь. Я не суеверный…

Потом Котенок, ступая лапками мне по лицу, склонился над моими глазами. Пренебрежительно произнес:

– Какая дикость… Мазь из наркотиков и трав. Лежи тихо, Данька, будет больно.

И его язычок, маленький и шершавый, принялся вылизывать мне глаза. Это длилось долго, но было совсем не больно, только чуть-чуть щипало. А Лэн с Гертом молчали как зачарованные.

– Вот, – сказал наконец Котенок. – Вроде кончил. Не знаю, что получилось, я не доктор. Но видеть сможешь.

– Так я не вижу! – крикнул я так громко, что Котенок подпрыгнул на мне и завопил в ответ:

– Веки подыми, глупый мальчишка!

И я открыл глаза.

Котенок смотрел на меня, и я понял, какой добрый у него взгляд, добрый и виноватый. Мех у Котенка светился ярко, как раньше. Мордочка была перепачкана целебной мазью и еще чем-то.

Потом я посмотрел на Герта. Он и вправду был старым, лет шестьдесят или семьдесят. Я здесь еще таких стариков не видел. Седой, морщинистый, в старой застиранной рубахе, но с галстуком, как у Старших Крылатых. Герт выглядел порядком смущенным.

А Лэн смотрел на меня и тихо плакал. По инерции. Я знал, что он сейчас улыбнется и скажет: «Старший, все в порядке!»

– Старший, все в порядке!

Я кивнул и сказал:

– Уже понял. Все как раньше, да?

– Да. – Лэн неуверенно пожал плечами, и опять я угадал его слова: – Только… у тебя глаза немного светятся.

– Жуть какая, – прошептал я, вздрогнув. – Котенок, правда?

– Глупые вы все, – умываясь, сказал Котенок. – Посмотри на хорошую картину – и увидишь, что глаза у людей могут светиться. Посмотри на того, кто тебя любит. Посмотри на ребенка или на старика. Это свет, который в тебе. У кого-то он виден всегда, а некоторые его гасят всю жизнь. Глупые вы мальчишки…

Я посмотрел на Лэна и почти честно сказал:

– У тебя тоже светятся.

– Это они твои отражают, – нашелся Лэн. Встал и принялся вытирать с лица остатки слез. Он, похоже, ревел без перерыва все время после того, что со мной случилось. И когда со мной говорил, ревел, только беззвучно.

– Ничего не понимаю. – Герт покачал головой. – У мальчика были выколоты глаза, ему ничего не могло помочь. И камень-то я отдал просто на всякий случай… Вы волшебник?

– Значит, к простым котятам можно и на «ты», – скандальным голосом заявил Котенок. – А к волшебным на всякий случай будем обращаться вежливо… Чего уж там. Не надо.

– Между прочим, я отдал тебе самое дорогое, что у меня было, – серьезно сказал Герт. И Котенок сразу перестал ехидничать:

– Извините, я понимаю. Это просто я еще маленький, иногда веду себя плохо.

Герт протянул руку и посадил Котенка себе на колени. Тот, смущенный, не стал возражать. Лишь буркнул:

– Мурлыкать не буду, не надейтесь… Или на «ты»?

– На «ты».

– А ты ничего, нормальный, – хамовато сказал Котенок и повернулся ко мне: – Данька, пройдись по комнате, погляди по сторонам. Убедись, что все в порядке, пока у меня есть силы что-нибудь исправить.

Я встал, оделся (Лэн принес мне одежду, такую же, как и у него, – шорты и футболку), прошелся по комнате. Все было в порядке. Видел я как и раньше, даже…

Даже лучше. Я глянул на платяной шкаф в углу комнаты и непонятно как увидел, что в нем висит. Сквозь закрытую дверцу!

– Герт, у тебя в шкафу два костюма, много женских платьев, штук десять твоих рубашек, Крыло для Старшего и пара галстуков. Точно?

– Закрой дверцу, негодный мальчишка, – не поворачиваясь сказал Герт. А Лэн, который видел, что я ее и не открывал, захлопал глазами.

– Я стал видеть сквозь дерево, – почти не удивляясь, сказал я.

Котенок выгнул спину дугой, взъерошился и тревожно сообщил:

– Этого я и боялся. Перестарался, похоже… Тебе сильно мешает такое, Данька?

– Ничего не мешает, – возмутился я. – Наоборот… Герт, а к твоему дому идет какая-то старая женщина в синем платье.

– Это моя старуха, – обреченно сказал Герт. – Сейчас все и начнется…

Он завертел головой. Похоже, эта новость подействовала на него сильнее, чем мои удивительные способности:

– Я же клялся, что вымою пол… Свет! Все из головы вылетело.

Смотреть на него было немножко смешно. Я представил, как этот старикан, засучив рукава, елозит тряпкой по полу, и хихикнул. Лэн тоже, по-моему, просто за компанию. Лишь Котенок сохранял озабоченность:

– Данька, так ты уже и сквозь стены видишь? Они же каменные!

– Сквозь стены не вижу, – признался я. – Сквозь деревянные ставни и шторы – пожалуйста.

– Ты в порядке?

– Да я как новенький! – крикнул я и подпрыгнул в доказательство. Именно в тот момент, когда старушка зашла в дом.

Вначале она просто покачала головой. Потом наморщила лоб, глядя на меня и пытаясь что-то сообразить.

– Кэя, я не успел убрать, тут такое получилось, – засуетился Герт. Смешно: взрослый, даже старый человек, а оправдывается, как мальчишка.

– Герт, я знала, что ты взялся ухаживать за мальчиком, которого ослепили, – медленно сказала старушка. – Но теперь мне кажется… Ты видишь?

– Да, – виновато признался я.

Старушка вдруг просияла и всплеснула руками:

– Герт! Шоки все-таки схитрил? Да?

Мы молчали.

– Я знала, что наш внук не сделает такого, – с облегчением сказала старушка. – И чего я, дура, в нем сомневалась?

– Будем считать, что так и было, – меланхолично предложил Котенок. – Неплохая версия.

– Ты разговариваешь? – ахнула старушка.

– С такой милой женщиной заговорит даже маленькая серая мышка, – заявил Котенок галантно. Похоже, этот дикий комплимент вернул Кэе самообладание. Она покачала головой, подошла к Котенку, подозрительно посмотрела на него, потом на Лэна.

– Это не он, – подсказал Котенок.

– Это не я, – замотал головой Лэн.

– Отлично. – К старушке вернулось самообладание. – Ты Младший в паре, не так ли? Значит, картошку чистить умеешь. Пойдем.

И она чуть ли не уволокла Лэна за собой.

– Это у нее всегда так называется – «картошку чистить», – заявил Герт, усаживаясь в мягкое кресло у камина. – Скорее ему придется месить тесто для пирога… Данька, если уж с тобой все в порядке… Ты не подашь мне трубку и кисет? Они на столе.

– Вижу, – с удовольствием сказал я.

Герт принялся набивать трубку, поглядывая на нас с Котенком. Тот улегся перед ним на пол. Я подумал и сел рядом на корточки.

– И что вы хотите узнать? – полюбопытствовал Герт.

– Как вы потеряли солнце, – твердо сказал Котенок. – Ты расскажешь?

Герт помрачнел:

– Расскажу. Мы его продали.

– Что?! – завопил я.

– Продали, – повторил Герт. – Каждый в отдельности и все вместе. Тогда торговцы впервые пришли к нам, у них было много удивительных вещей… – Герт вздохнул. – А у нас мало что оказалось им нужным. Пшеница, фрукты, мечи – все это их не интересовало. Мы жили просто, а нам так хотелось жить красиво. Я был таким, как ты, Данька, и помню, как мать смотрела на украшения и ткани, которых никогда не было у нас. А отцу очень понравился меч, рассекающий камень и железо, как воск. Он был воином.

Герт зажег трубку, вдохнул дымок и продолжил:

– И вот однажды мама вернулась от торговцев со всем, что хотела иметь. Она продала ту часть солнца, что светила для нее. Теперь она всегда ходила в полутьме, на ней лежал сумрак. Но ей он совсем не мешал, да и я тогда не испугался. А в небе появилась маленькая серая тучка – она всегда закрывала маму от солнца. И тучек таких становилось все больше и больше. Зато у нас появились яркие лампы в домах, и горячая вода в ваннах, и хорошее оружие, и вкусная еда, которой не было раньше. Кто-то потребовал от торговцев, чтобы его кормили всю жизнь – и те стали исправно возить пищу. Это было так просто – продать чуть-чуть света и жить после этого в сытости и спокойствии. Люди ходили по улицам, как серые тени, и последние пятнышки света прыгали вокруг них, уворачиваясь от тьмы. Не всех соблазнили еда и тряпки, но и для самых несговорчивых нашелся свой товар. И они продали свет. За умные книги, которые мечтали прочитать, за красивые слова, которые научились говорить, за новые песни, которые так приятно было слушать.

Многие стали продавать свет своих маленьких детей – те еще не могли с ними спорить. И небо затянулось серой мглой, что расступалась все реже и реже. А в самых темных местах стали появляться башни, где жили Летящие. Они нападали на нас и похищали людей, которые тоже становились Летящими. Мы попросили у торговцев Крылья – у нас уже не осталось света, которым можно было торговать, но надо было бороться. И они предложили самым сильным мужчинам наняться к ним – в охрану. У нас не было выбора. Вот только Крылья поднимали лишь детей – взрослых они не выдерживали. Так все и закончилось. Мрак сомкнулся, когда все мы продали свой свет. Подростки разделились на Старших и Младших и стали охранять города от Летящих. Взрослые нанимались к торговцам, чтобы прокормить свои семьи. Лишь немногие, – Герт грустно улыбнулся, – дотягивали в городах до старости. Мы привыкли так жить.

– Вы продали свет, и ваше солнце перестало светить, – зло сказал Котенок. – Солнце светит для людей, и если те выбирают Тьму…

Он зашипел и начал яростно умываться.

– Солнечный котенок, так что же, у них не осталось надежды? – шепотом спросил я. – Свет не вернется? Если они исправятся, пообещают…

Герт вздохнул:

– Мы пробовали. Мы просили прощения у солнца, мы убивали Летящих, мы жгли костры, стараясь разогнать мрак… И торговцев мы просили выкупить свет обратно. Но те сказали, что свет давно уже куплен у них и покупатель не хочет продавать его обратно.

– И этот покупатель – повелитель Летящих, – подытожил Котенок.

– Мы думаем так, – согласился Герт.

Котенок нервно заходил по комнате.

– Я видел его башню, – наконец сказал он. – Там тьма.

Не знаю, не знаю… Разве что свет спрятан в самых глубоких подвалах… Вряд ли все так просто, Герт.

– Что мы будем делать? – спросил я.

Котенок покосился на меня:

– Решай сам. У меня сейчас есть немного силенок. Я, наверное, смог бы открыть ту дверь.

– Смог бы? – Я вскочил, взял Котенка на руки. – Мы вернемся домой?

– Я тебя верну, – пообещал Котенок.

– А сам?

– Солнечные котята не бросают в беде мир без солнца.

– Знаешь, я тоже не бросаю в беде друзей! – разозлился я. – А потом, когда победим, сможешь вернуть меня?

– Конечно.

Герт задумчиво смотрел на нас, забыв о своей погасшей трубке. Потом спросил:

– Если я правильно понял… Там, откуда вы родом, есть Свет?

– Полным-полно! – гордо сказал Котенок. – Там его еще не продали, надеюсь.

– Но вы собираетесь помочь нам?

– Попробуем, – скромно заявил Котенок. – Я кое-что умею, да и Данька оказался не самым глупым в мире мальчишкой.

В этот момент из кухни вернулся Лэн. Перепачканный мукой, хмурый, но довольный.

– Я заслужил лишний кусок пирога, – гордо заявил он, усаживаясь за стол. – Все согласны?

Мы не спорили. Тем более что пирог оказался огромным и очень вкусным, с земляничным вареньем. Куски мы, конечно, не считали, но когда остался последний, Кэя осторожно завернула его в бумагу и убрала.

– Это… внуку, – смущенно глядя на меня, пояснил Герт. – Данька, ты не будешь мстить? Ведь правда?

Я молчал. Все ждали моих слов – и Герт, и Кэя, которой, наверное, Лэн рассказал, как все было на самом деле.

– Подожду, пока станем взрослыми, – пообещал я. – И набью ему морду… первым подходящим утром.

Котенок мрачно смотрел на меня.

– Если не попросит прощения, – неохотно добавил я.

Герт протянул руку и потрепал меня по голове.

– Ты хороший мальчик, Данька, – ласково сказал он. – Что бы ни случилось – Тьме тебя не коснуться.

От такого комплимента я засмущался и начал торопить Лэна идти домой. Перед дверью Герт остановил меня и дал узкую черную ленту.

– Не стоит Крылатым видеть твои глаза. А то они решат повторить наказание. Проделаем дырочки, и…

– Не надо дырочки, – сказал я, завязывая лентой глаза. – Это ведь просто материя. Спасибо, Герт. Спасибо, Кэя. Пирог был отличный!

И мы пошли к себе домой. Котенка я держал на руках, а Лэн придерживал меня за плечо, словно я по-прежнему был слепым. На улицах оказалось много народу, видно, время еще было раннее. Я шел и видел лица встречных. Некоторые, особенно Старшие Крылатые, улыбались. Таких было немного, очень немного. Но они были.