Текст книги "Глубина [сборник]"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Идем к зданию, я держу гранатомет на изготовку, ибо Неудачник небоеспособен.

Входная дверь меня настораживает. Она сорвана с петель и скрипит, хоть ветра и нет. За ней – темнота. Окна в здании поросли изнутри синим мхом.

– Там? – уточняю я. Мальчик кивает.

Заношу ногу над порогом.

– Простите… – отчетливо шепчет малыш, – они сказали, отпустят маму, если я…

В последнее мгновение я успеваю отпрыгнуть назад, и струя огня проходит мимо. Внутри здания что-то грузно шевелится и тяжело перекатывается по полу. Выпускаю в проем свою последнюю гранату.

Взрыв, но звуки только становятся громче. Малыш ревет, вырывается из рук Неудачника. Тот пытается удержать его, но ребенок царапает его по лицу, выскальзывает и бросается в дверь.

– Мамочка! – слышится его тонкий крик. Потом что-то гулко чавкает и наступает тишина.

– Вот так сходили за пивом… – говорю я, хватая Неудачника за плечо и оттягивая от здания. Он, похоже, готов броситься вслед за мальчиком, прямо в гостеприимную пасть неведомого чудища.

– Почему? – шепчет Неудачник, поворачиваясь ко мне. – Почему он так поступил?

Объяснять ему логику создателей уровня бесполезно. Он явно принимает происходящее всерьез.

– Мальчика заставили заманивать проходящих в засаду, – говорю я. – Угрожали убить его маму. Вот он и подчинился.

Неудачник молчит, словно обдумывая мои слова. Потом спрашивает.

– А зачем он побежал в дверь?

По крайней мере мой подопечный немного разговорился.

– Испугался за свою мать.

– Надо им помочь, – беря винтовку поудобнее, говорит Неудачник. Он явно готов лезть к черту в пасть.

– Они уже мертвы! – кричу я. – Они погибли, поверь мне!

Он верит и опускает оружие. Слава богу, по крайней мере он не требует отомстить за несчастного ребенка.

Мы идем дальше.

У меня пустой гранатомет, у Неудачника винтовка с десятком патронов. Хорошо мы снаряжены. Чудесная прогулка. А когда я замечаю краем глаза, что метрах в ста стоит человек, наблюдая за нами, настроение у меня окончательно портится.

– Сними его, – командую я. Неудачник недоуменно поворачивается ко мне.

– Зачем?

Правильно. Если он верит в происходящее, то стрелять по людям не станет. Славный он человек.

– Дай оружие! – требую я, вглядываясь в незнакомца. Алекс или нет? Эх, где мой бинокль…

– Не дам! – твердо говорит Неудачник и прячет оружие за спину.

Даже спорить не хочется. Стою, вглядываясь в чужака. А тот тоже изучает нас, потом делает шаг за угол здания и исчезает из виду.

Вроде бы не Алекс.

– Идем, горе ты мое, – говорю я.

Через полчаса наше положение немного улучшается. Багровые облака в небе расходятся, обнажая свирепое южное солнце. Мы почти у выхода из «Диснейленда», Неудачник ухитрился отбить нападение двух паукообразных монстров, я нахожу заряды к гранатомету и плазмоган с одной энергетической ячейкой. Жить становится веселее.

Мы делаем привал в тени разрушенной пиццерии.

На этот раз Неудачника не приходится уговаривать поесть. Он сосредоточенно жует последний сандвич, я наблюдаю за ним. Мне еда не нужна, но мог бы и предложить, поделиться, ламер…

– Почему ты хотел убить того человека? – спрашивает Неудачник.

Говорить ему, что нам пригодилось бы чужое снаряжение, я не решаюсь.

– Он мог напасть на нас.

– Нет. Дик хороший.

– Дик?

– Да. Он пробовал мне помочь. Сегодня утром.

Мозги у меня скрипят от натуги.

Значит, за нами следит один из дайверов «Лабиринта»? Не вмешиваясь, не предлагая помощи, но и не мешая.

Странно все это.

– Анатоль тоже хороший? – кидаю я пробный шар.

Неудачник энергично мотает головой. Но объяснять причины своей неприязни ко второму дайверу не пытается.

– А я? – Мне становится интересно. Неудачник перестает жевать. Думает.

– Еще не знаю, – выносит он заключение. Потом извиняющимся тоном добавляет: – Скорее хороший.

Завязавшуюся беседу прерывать не стоит. Я осторожно беру Неудачника за руку и говорю:

– Ты понимаешь, что вокруг – виртуальная реальность?

– Да.

Прекрасно. Это уже половина дела!

– Парень… как тебя звать?

– Я не могу сказать, – с явным сожалением признается Неудачник.

– Ты уверен?

– Не могу.

– Парень, ты находишься в виртуальности уже сутки с половиной. Это много, очень много. Твое тело устало, ему нужен отдых, пища, вода…

Надеюсь, что мой голос звучит вкрадчиво, как у гипнотизера…

– Мне надо выйти, – соглашается Неудачник.

– Я тебе помогу, – вновь обещаю я. – Мы уже рядом. Но если что-то сорвется, то проще будет помочь тебе другим способом.

Неудачник заглатывает остатки сандвича и вопросительно смотрит на меня.

– Скажи свой сетевой адрес, – прошу я. – «Лабиринт» сообщит твоим провайдерам, они пошлют человека, и тот выведет тебя из глубины вручную. В этом нет ничего постыдного, клянусь. Такое со всеми случается.

– Нет, это невозможно.

– Послушай меня… если ты так стесняешься случившегося или боишься… я сам приеду к тебе. Где бы ты ни был. Я частное лицо. Мне плевать на «Лабиринт». Я просто хочу решить твою проблему! Веришь?

– Верю.

– Тогда говори адрес… – На мгновение мне кажется, что я победил. Я действительно готов выскочить из глубины, купить билет на самолет и отправиться домой к Неудачнику. Хоть на Сахалин, хоть в Магадан.

– Нет.

Я с досады бью рукой по стене и отшибаю костяшки пальцев. Командую:

– Тогда вставай!

Выход из «Диснейленда» устроен внутри зеркального лабиринта. Лабиринт в «Лабиринте»… у меня вдруг начинает кружиться голова, когда я представляю себе эту матрешку из виртуальных пространств.

– Значит, так… – говорю я, когда мы проходим мимо превратившегося в каменную статую усатого старичка со стопкой каких-то рекламных листков в гранитных пальцах. Старичок печально наблюдает за выходящими с уровня игроками. – Я пойду впереди. Держись вплотную за мной, хорошо? И старайся заметить врага первым. Глаз у тебя зоркий.

– Хорошо, – говорит Неудачник.

Мы входим в зеркальный лабиринт. Вначале это просто коридор, выложенный зеркалами. Потом он начинает ветвиться, перемежаться колоннами, и я напрочь теряю ориентировку. Вокруг меня – десять пар дайверов и Неудачников. Мир дробится, кружится, плывет.

Черт.

В настоящих зеркальных лабиринтах, которые так любят показывать в дешевых фантастических киносказках, все совсем не так. Реальность и иллюзию не спутаешь, как бы ни старались режиссеры.

Здесь различия нет.

Я подумываю, не выйти ли мне из глубины. Впрочем, толку от этого не будет. Подробная иллюзия сменится схематичной, вот и все.

– Неудачник, осторожно! – предупреждаю я, машинально называя его придуманным Гильермо прозвищем. Неудачник не протестует.

Мы блуждаем по зеркальному лабиринту минут двадцать и наконец выходим в большой зал.

Тоже зеркальный. Тринадцатигранная призма.

Вдоль граней-стен стоят компьютеры. Выход!

А под потолком – балкончики, на которых парами стоят монстры. Таких я еще не видел – огромные выпуклые глаза, длинные руки, цепко сжимающие винтовки, чешуйчатое тело. В остальном – вполне человекообразные.

– Назад! – кричу я. И Неудачник вроде бы дергается, стремясь отпрыгнуть назад, в зеркальный проход. Но тут монстры начинают палить.

Пули буравят зеркальный пол, острые иглы вонзаются в мое тело. Я палю наугад – в один из балкончиков, понимая, что лишь один из них настоящий, а все остальные – отражения.

Огненный смерч, зеркальный зал заволакивает дымом.

Гремят выстрелы. Меня ранят в правую руку, я дергаюсь от боли, перебрасываю тяжеленную трубу гранатомета на левое плечо. Нет даже времени на выход из виртуальности.

И Неудачник бросается обратно.

Мы стоим плечо к плечу, стреляя в проклятые зеркала, и те разлетаются с насмешливым звоном. Меня ранят еще раз, я кричу, но продолжаю стрелять.

Последняя граната тоже не находит цели, я кидаю гранатомет вверх, в один из трех уцелевших балкончиков, попадаю – стекло!.. сдергиваю плазмоган и делаю непростой выбор между двумя последними целями.

Неправильный выбор.

Синяя огненная плеть хлещет в мутнеющее зеркало.

Энергоячейка пуста.

Один из монстров мертв, то ли его зацепило разрядом, то ли изрезало осколками зеркал. Но второй продолжает стрелять. Его винтовка нацелена в меня, он нажимает на спуск.

Неудачник заслоняет меня собой.

В него входит целая очередь, и он оседает. Монстр перезаряжает винтовку, ловко, сноровисто… а я стою, оцепенев, не в силах осознать случившееся.

Да и нечем мне ответить, нечем стрелять.

Выстрел бьет над самым плечом, оглушая. Огненный шар полыхает на балкончике, сжигая дотла монстра, выплескивая цепкие плети разрядов во все стороны – пытаясь найти еще какую-нибудь цель.

«BFG-9000».

Оружие, которое я так и не смог раздобыть в своем торопливом беге по уровням.

Я даже не смотрю, кто стрелял. Наклоняюсь к Неудачнику.

Его лицо – кровавая маска, грудь разворочена пулями, но он еще жив – пять прощальных секунд, дарованных игрой…

– Отражение… – шепчет он.

Я стираю ладонью кровь с его лица, поднимаюсь.

За мной стоит рослый мужчина в полном броневом костюме, увешанный оружием, как новогодняя елка игрушками. Лицо сухо и спокойно, дыхательный фильтр втянут на подбородок.

– Трудно убивать эскорт-гвардейцев Принца Пришельцев, – говорит он. Голос тих, но под сдержанностью чувствуются кипящие эмоции.

– Ты дайвер… – шепчу я.

– Ты тоже.

На человека, который следил за нами, гигант в броне не похож.

– Анатоль?

Он кивает, и я вспоминаю о правилах вежливости из кодекса дайверов.

– Леонид, – представляюсь я.

Дайвер «Лабиринта» кивает, закидывает громоздкий «BFG-9000» на плечо. Наверное, мы встречались на какой-то сходке. Просто он был в другом теле – впрочем, как и я. Анатоль подходит к телу Неудачника, смотрит ему в лицо, кивает:

– Как всегда.

Он легонько пинает его ногой, словно убеждаясь, что Неудачник и впрямь мертв.

И тогда я бью его по лицу. Бью так сильно, что Анатоль отлетает к стене.

1000

Нас разнимает Дик, второй дайвер «Лабиринта», тот, кого Неудачник назвал хорошим человеком.

Мы деремся минут пять, не стремясь убить друг друга, просто вымещая ярость и ненависть. Дик просовывает между нашими сплетенными телами ствол своего «BFG-9000» и негромко сообщает:

– Еще три удара – и я стреляю.

Анатоль скашивает на него глаза, отлипает и коротко бьет меня под ребра. Я перевожу дыхание и пинаю его в пах. Теперь очередь Анатоля корчиться от боли.

Дик невозмутимо ждет третьего удара. Но мы стоим по стойке смирно.

– Хорошо, – решает Дик, опуская оружие. Он говорит по-русски, очень чисто и почти без акцента. – Д-дайверы… вашу мать.

– Этот придурочный ламер… – шипит Анатоль. – Этот козел…

– Остынь, – советует Дик. – Он хорошо шел, я смотрел. Не всегда честно, но всегда хорошо.

Дик невысокий, худой, гибкий. Но в этой паре он главный. Анатоль замолкает, начинает стирать кровь с лица.

Я предаюсь тому же занятию.

– Ты хорошо играл, – говорит Дик. – Но все непросто.

– Это я понял, – отводя взгляд от тела Неудачника, соглашаюсь я. – Что происходит?

– Объясни, Ан, – бросает Дик и садится на закопченное, битое зеркало пола.

Анатоль морщится, словно ему велели съесть пригоршню пиявок. Но подчиняется.

– Ты что, чудик, думал, мы здесь дурака валяем? – спрашивает он.

– Тебе виднее, – огрызаюсь я.

– Мы его каждый час водим! – вопит Анатоль. – Я семь раз его вел! Дик – восемь! Понимаешь, дубина? Мы тут каждый угол знаем! Нюхом чуем, когда что меняется! Понимаешь?

Я начинаю понимать.

– Гильермо тебе сказал, что мы пытаемся вытащить парня? – скучным голосом спрашивает Дик.

– Да… – Я хлюпаю разбитым носом.

– Прекрасно! – оживляется Дик. – Так какого… – Он глотает ругательство и устало машет рукой.

– Кто он тебе? – набычившись спрашивает Анатоль.

– Кто?

– Неудачник! – вопит Анатоль. Явно собирается пнуть тело в иллюстрацию своих слов, но вовремя останавливается. – Сват, брат? Кто он? Ты что, без бабок сидишь, что нашу работу взялся делать?

– Видно, как вы ее делаете!

– Анатоль верно спросил, – замечает Дик. – Кто он тебе?

– Никто.

– Парень, если ты знаешь его адрес, то лучше вытаскивать Неудачника ручками.

– Я не знаю его адреса, – говорю я. – Можешь поверить? Это просто клиент. Мне поручили его спасти.

– Кто?

– Тоже не знаю. У заказчика не было лица.

Я слежу за их реакцией, но ее нет. Мою фразу о Человеке Без Лица они восприняли как красивость речи.

– Час от часу не лучше, – говорит Дик.

– Легче, – автоматически поправляет его Анатоль. – Час от часу не легче.

– Спасибо. – Дик косится на меня. – Парень, как тебя зовут?

– Леонид. Леня.

Дик кивает:

– Ты меня знаешь под именем Крейзи Тоссер.

Я хлопаю глазами. Крейзи Тоссер – один из старейших и уважаемых дайверов. Пожилой веселый толстяк… в таком облике он является на сходки.

Вот где Крейзи зарабатывает себе на пропитание…

– Ребята, я не собираюсь отбивать у вас хлеб, – говорю я. – У меня конкретный заказ – спасти Неудачника. Я не мог отказаться.

Оба дайвера разом смягчаются. Похоже, вчерашний шум и мое стремительное путешествие сквозь уровни «Лабиринта» нагнало на них какие-то конкретные опасения.

– Ты думер, верно? – спрашивает Анатоль. – Еще из старых…

– Да.

– Ну… ты нормально шел… – отворачиваясь, говорит Анатоль. – Я слышал рассказы. Даже если половина – гонево, все равно…

– Спасибо, – бросаю я. Доброе слово, оно и чайнику приятно.

– Неудачника невозможно спасти, – говорит Дик.

– Что? – теряюсь я.

– Невозможно.

– Дик у нас фаталист, – усмехается Анатоль. – Ладно. Садись, я объясню.

Мы усаживаемся вокруг тела Неудачника, и Анатоль начинает рассказ. Я слушаю, отстраняясь от деталей и запоминая основные факты.

Неудачник не говорит своего имени и адреса.

Неудачник – великолепный стрелок… и будь он чуть удачливее, то прошел бы «Лабиринт» за сутки, сорвав все призы.

Неудачник никогда не стреляет в игроков.

– Что? – переспрашиваю я.

– То. Он не стреляет в игроков. Монстров бьет влет, – бурчит Анатоль. – Смотреть завидно. А в людей ни разу не выстрелил. Когда я его тащил во второй раз, то на этом и прокололся. Был уверен, что он поможет…

– Он «плывет»… – говорю я. – Считает происходящее реальностью… нет! Нет, он же сам мне сказал, что вокруг виртуальность!

– Ага, – соглашается Анатоль. – Ориентировку он не потерял. Но с человеколюбием у него заскок.

– Верующий? – предполагаю я. – Пацифист?

Анатоль лишь пожимает плечами.

– Значит – его каждый раз убивали игроки?

– Его убивала судьба, – вступает в разговор Дик. – Его убивали игроки, монстры, обвалившийся потолок, рикошет, он тонул в расплавленном асфальте и падал с высоты. Пятнадцать смертей, все разные.

– Так не бывает, – замечаю я. – Разве что он сам этого добивается.

– Если он самоубийца, то очень-очень хитрый, – не соглашается Дик. – Все выглядит случайностью. Только их слишком много, случайностей.

– Дик считает, что это его карма, – говорит Анатоль. – Чем-то он заслужил такую участь. И что бы мы ни делали, вытащить его невозможно.

– Крейзи, это чушь, – говорю я. Дик лишь улыбается. – Ребята, неужели нет способов отключить игрока принудительно? Не зная его адреса?

Дайверы «Лабиринта» переглядываются.

– Не темните, – прошу я. – Дело серьезное.

– Способ был, – признает Дик. – Анатоль его попробовал.

Смотрю на Анатоля, ожидая разъяснений.

– Тринадцатикратная смерть, – неохотно говорит тот. – Если игрок гибнет тринадцать раз подряд с интервалом менее пяти минут, то программа его вышвыривает без объяснения причин. Это барьер для абсолютных бездарностей.

Я еще не понимаю.

– Сегодня утром я попробовал этот способ, – говорит Анатоль. – Не стал тащить Неудачника через уровень, а просто стал у начала и принялся его убивать. Тринадцать раз подряд. Потом еще два раза, решил, что в счете сбился. И – ничего!

– Стоп! – кричит Дик, вскакивая. – Леонид, еще шаг – и я убью тебя. Это игра! Понимаешь?

Отступаю от Анатоля. Дик прав, нельзя мерить происходящее в «Лабиринте» мерками реального мира или даже Диптауна. Это глубина в глубине.

– Как он себя вел? – спрашиваю я.

– Я ему все объяснил вначале! – Анатоль тоже на взводе. – Не думай, что мне это в кайф! Все объяснил, стрелял из винчестера в голову! Думал, может, хоть сопротивляться начнет! А он вначале пытался убегать, потом просто сидел и ждал!

Теперь понятно, почему Неудачник такого мнения о нем.

– Леонид, это игра, – повторяет Дик. – На семнадцатом уровне, чтобы пройти, тебе нужно было расстрелять мальчика, привязанного к двери туннеля. Ты сделал это?

Конечно, сделал… Его невозможно было отвязать.

– Это была лишь программа, Дик. Рисунок и звуковой файл. Она мешала пройти к живому человеку.

– А сколько людей ты расстрелял в первый день, зарабатывая репутацию? – кричит Анатоль. – И не говори о честном поединке! Ты думер старой школы, ты дайвер! Все герои «Лабиринта» не имеют и половины твоих возможностей в поединке! Ты можешь выскочить из глубины и не чувствовать боли! Стрелять как в тире! Пройти по проволоке, как канатоходец!

Он замолкает, хмурится.

– «Аль-Кабар» – твоя работа?

Киваю.

– Красиво… – Анатоль остывает так же быстро, как и заводится. – В общем, так, Леонид. Мы тебе мешать не будем. Пробуй. Но на нас не отвязывайся! Мы свою работу делаем.

– И сейчас наша очередь, – добавляет Дик. – Приходи через шесть часов. Если за этот срок мы не вытащим парня, то снова будет твоя очередь.

Я не спорю. Они хозяева, я гость.

Поднимаюсь, иду к компьютеру у стены.

– Эй, Леонид! – кричит вслед Анатоль. – Знаешь, почему ты не мог убить эскорт-гвардейцев сразу?

Качаю головой.

– Программы тоже умеют жульничать. Куда бы ты ни стрелял, правильным выстрелом будет последний.

Что ж, спасибо за информацию… Касаюсь клавиатуры, записываюсь.

– Через шесть часов, – говорит вслед Дик. – Не раньше!

1001

На этот раз народу в колонном зале меньше. И все же человек десять стоит, потягивая пиво и явно дожидаясь меня.

Иду мимо.

– Стрелок!

Оборачиваюсь. Двое незнакомых ребят и длинноволосая девчонка идут ко мне.

– Я – Стрелок, – соглашаюсь я.

– Кто ты? – спрашивает сутулый очкарик. Многие берут такие невоинственные внешности, усыпляя бдительность соперников.

Разборок со стрельбой, похоже, не будет. Ну и хорошо. Вчера все кипели, но за сутки головы поостыли.

– Это неважно.

– Стрелок, чего ты добиваешься? – вступает в разговор девушка. – Ты просто играешь?

– Нет.

– Тогда что тебе нужно? Тебя весь день видели на тридцать третьем уровне. Ты что, застрял?

– Нет.

Делегация топчется на месте, потом парень в очках поднимает руки:

– Мир, Стрелок?

– Мир, – недоуменно отвечаю я.

– Ребята боятся идти сквозь тридцать третий, – поясняет он. – На тридцать втором полсотни человек скопилось. Стрелок, если ты не будешь вести отстрел игроков, то тебя тоже не тронут. А иначе – объявляется большая охота. И не только в Сумеречном Городе.

– Хорошо, – соглашаюсь я. – Только одно условие… на самом начале уровня сидит паренек с пистолетом. Его тоже не трогать.

Очкарик и девушка переглядываются.

– По рукам, Стрелок.

Мы жмем друг другу руки.

– Пошли в «BFG»? – предлагает девушка.

Договора положено скреплять пивом. А у меня шесть свободных часов. Я киваю. Остаток делегации подтягивается к нам, и мы тесной группой выползаем из колонного зала. Оглядываюсь – Алекса среди моих спутников нет, или он прячется в другом теле.

– Ребята, если кто-то нарушит уговор и нападет на меня…

– Это будут его и твои проблемы, – подтверждает очкарик.

– Прекрасно.

– Стрелок, ты думер? – спрашивает девчонка.

– Да.

– Небось еще на «тройках» играл?

– На «двойках».

– В «Doom»? – иронически спрашивает очкарик.

– Нет, конечно. В «Волчье логово».

Народ одобрительно шумит. Про самую примитивную из трехмерных игр большинство только слышало.

– Между прочим, – говорит девчонка, – я недавно с пареньком познакомилась, он на «тройке» в Диптаун влез.

– Что? – очкарик поражен.

– Что слышал. Без шлема и костюма, всухую. Говорил, что он сержант срочной службы. Сидит где-то в тундре на станции космической связи. У них там оборудование – хоть в музей сдавай. Но выход на «Интернет» есть, через какую-то военную локалку. Он на «386-DX40» загнал дип-программу, влез через какой-то гейт в Диптаун и пошел по городу шататься. Я его по походке заметила, дерганая такая, сразу видно – модем паршивый.

– Гонит, – качает головой очкарик. – На «тройке» в виртуальность не войдешь.

– Почему? Если с «сопром», то вполне! – возражает кто-то.

Начинается долгий спор, можно ли войти в виртуальность на «IBM-386» и поможет ли в этом процессе математический сопроцессор – «сопр». Я не вмешиваюсь, слушаю, хоть и знаю ответ.

Можно.

Я сам с «тройки» начинал. Тоже без шлема и костюма, как гипотетический солдатик, выбравшийся в самую необычную из всех самоволок в истории.

Но такой информацией не разбрасываются.

За разговором мы подходим к «BFG-9000». Это мрачноватое здание, выдержанное в стиле «Лабиринта», или, точнее, его предтечи – игры «Doom». У тяжелых железных дверей стоят два монстра в ливреях, и я машинально дергаю плечом, пытаясь сбросить в руки несуществующую уже винтовку. Самое смешное, что мой жест повторяют еще несколько человек.

Игры в «Лабиринте» даром не проходят.

Расталкивая монстров-швейцаров, вваливаемся в ресторанчик. Интерьер знаком до боли – это последний уровень игры «Doom-2». Огромный зал, половина залита мерцающей зеленой жидкостью, половина представляет собой каменную террасу, на которой и расставлены столики. На стене над зеленкой – морда чудовищного демона, изо лба которого периодически вылетают вращающиеся кубики. Над террасой кубики лопаются, из них вылупляется какой-нибудь монстр и несколько секунд бродит между столиками, прежде чем исчезнуть. На них внимания не обращают, в отличие от игры здесь они бесплотны и безопасны.

– Простые были уровни, – бросает какой-то парнишка из нашей группы. Я молчу. Его бы на этот уровень, даже без всякой виртуальности. Посмотрел бы я на подвиги юного поколения. Единицам удавалось пройти последний уровень честно, не вводя в игру код бессмертия.

Мы садимся рядом с зеленкой, сдвигая несколько столиков. Приближается официант – тоже монстр, летающий алый шар с выпученными глазами.

– Пива! – требует очкарик. – Фирменного, всем! Я плачу.

Монстр раскрывает рот, и я машинально уклоняюсь. Но из пасти вылетают не огнедышащие черепа, как в игре, а запотевшие кружки с пивом.

Двое идиотов смеются надо мной. Остальные понимающе переглядываются.

Чем простой человек отличается от думера? Думер за угол не заходит, а вначале заглядывает.

Думер думера видит издалека. У старых игроков моя реакция удивления не вызывает.

Сдвигаем кружки.

– За перемирие! – провозглашает очкарик. – Между Стрелком – и всеми нами!

Пиво густое, темное, не «Гиннесс», но что-то похожее. И очень крепкое.

Интересно, каким чудом владельцы ресторана ухитрились придать несуществующему пиву такой вид, что оно воспринимается как крепкое?

– Дамир, – представляется очкарик.

– Стрелок.

Дамир кивает, смиряясь с тем, что я не сниму маску. Почему-то мне кажется, что его внешность – прямая противоположность реальному облику. Он, наверное, высокий и крепкий.

Обычное дело – маскировка наоборот. Я читал пару психологических исследований глубины, где сообщалось, что данный метод используется в двух третях случаев.

– Почему ты раньше не появлялся в «Лабиринте»? – интересуется Дамир.

– Неинтересно, – признаюсь я.

Дамир воспринимает мою фразу спокойно, а молодняк начинает хмуриться.

– Ты не был на московском турнире думеров в девяносто седьмом? – интересуется Дамир.

– Нет.

– Все равно мне твоя манера знакома, – решает Дамир.

Сидим, пьем пиво. Честно говоря, я очень рад, что постоянные игроки «Лабиринта» пошли на перемирие. Если бы на меня навалилась настоящая толпа, все способности дайвера не спасли бы.

Между тем зал оживляется. Откуда-то появляется парень с гитарой, смуглый, длинноволосый. Смущенно улыбается, машет рукой, ступает на зеленку. Жидкость шипит под его ногами. Парень проходит в центр зеленой зоны, садится на стул, стоящий на маленьком бетонном пятачке, начинает неторопливо настраивать гитару. Я тоже машу ему рукой, хоть он никак не узнает меня в облике Стрелка. Это личность в глубине легендарная, один из хакеров старой школы, к тому же – бард. Давно мы не пересекались. Обычно он выступает в «Трех поросятах», где, по слухам, даже имеет маленький пай. К «Лабиринту» он вообще равнодушен, и то, что его занесло сюда, – редкая удача. Парень смахивает волосы со лба и начинает петь:

 
Промозгло, сыро, какая прелесть,
Какая слякоть, какой туман!
А я улыбаюсь, чему – бог невесть,
Я, как и город, туманом пьян.
 

Девчонка похлопывает рукой по столу, отбивая такт, пиво льется рекой. Я знакомлюсь со всей компанией, на всякий случай заставляя Вику запомнить лица и имена. Под шумок один из парней долго жмет мне руку и лепит на плечо простенький маркер. Делаю вид, что не замечаю. В порыве чувств обнимаю паренька в ответ и перекидываю маркер на него.

 
Пускай поотслеживает, ламер.
Бреду в тумане, как в океане,
Я, может, лодка, а может, кит
А может, просто нечто с глазами
В деревьях-водорослях скользит…
 

Веселье в полном разгаре. Все довольны, включая хитроумного ламера.

 
Я звуков не знаю, я их не помню,
Слова забыты, к чему слова.
Я этим туманом себя наполню,
Если вместит моя голова.
 

Я уже наполнен хмельным туманом. Встаю, улыбаюсь игрокам.

– Мне пора.

Никто не спрашивает почему, никто не уговаривает остаться. Пребывание в глубине – развлечение платное. Пробираюсь между столиками, над головой шипят иллюзорные кубики, раскрываясь, выплевывая монстров. Делаю усилие, чтобы не уворачиваться.

У меня есть еще часов пять. Сейчас дайверы «Лабиринта» возятся с Неудачником. Но почему-то я уверен, что у них ничего не выйдет.

Сворачиваю в переулок, останавливаюсь.

Глубина-глубина, я не твой…

Первым делом, сняв шлем, я открыл холодильник. Достал лимонад, колбасу, коробочку йогурта. Надо пообедать.

На экране все нормально. Стрелок стоит, привалившись к стене, редкие прохожие не обращают на него внимания. Вон какой-то типчик юркнул в двери «Всяких причуд».

– Только не к Вике! – сказал я ему вслед.

– Я не поняла, Леня, – отозвалась «Виндоус-Хоум».

– Ничего, – отводя глаза, ответил я. – Все в порядке.

Мне вдруг стало не по себе. Вдруг к Вике – той, виртуальной, кто-то пришел? Я представил себя, учиняющего разборки в несуществующем борделе, и улыбнулся.

Но все же стал есть куда торопливее.

– Леня, – сказала «Виндоус-Хоум». – Я должна сделать тебе ежемесячные напоминания.

– Валяй, – буркнул я.

– Позвонить родителям, – укоризненно произнесла Вика. – Я могу набрать номер, но это потребует освобождения телефонной линии…

– Нет.

Нехорошо, конечно, но лучше позвоню вечером.

– Оплатить коммунальные счета…

Да, с этим тянуть тоже не следует. Отключат телефон в самый неподходящий момент…

– Спасибо.

– Убрать в квартире.

Я быстро оглянулся. Да, пол вымыть следует. И пыль бы стереть. Батарею, с ржавым потеком, покрасить.

– Спасибо, Вика, принято.

– Кроме того, в очередной раз обращаю твое внимание, что уровень поставленных передо мной задач не всегда соответствует объему оперативной памяти…

– Утихни.

Я положил ладони на клавиатуру, локтем скинул пустую коробочку из-под йогурта, чтобы не мешала.

deep Ввод.

Отлепившись от стены, я вхожу в стеклянные двери борделя.

И Мадам выходит навстречу:

– Вы сегодня рано, Стрелок.

– Зато ненадолго.

Мадам улыбается, протягивает руку, касается моей щеки.

– Только не морочьте голову девочкам, Стрелок.

– Я постараюсь, – голосом послушного мальчика говорю я.

Мадам кивает, без особой уверенности. Поворачивается к охраннику:

– Проводи его в служебные помещения. К Вике.

– Спасибо! – от души говорю я. Мадам устало отмахивается и идет к лестнице на второй этаж. А охранник кивает на маленькую дверь, рядом с которой стоит.

С некоторым смущением я иду за ним.

Прямо в сердце борделя.

Чистенький коридор, за окнами – летний лес, река и яркое солнце. Ага, а ведь Мадам говорила, что у них всегда вечер. Хочется солнышка, никуда не деться.

Вдоль коридора – двери, на них нет номеров или имен, зато налеплены картинки. Кошечки, щенки, мышата, зайчата. Это немножко напоминает детский садик. Но из одной двери вдруг высовывается полуодетая блондинка, ойкает, картинно прикрывает грудь руками и заскакивает обратно.

Стараюсь идти с каменной физиономией. За дверями шорохи, когда я прохожу мимо, слышится легкий шум. Знаю, что если обернусь, то увижу десяток любопытствующих лиц, выглядывающих в коридор.

Поэтому не оборачиваюсь.

Охранник останавливается у двери, на которой висит фотография задумчивого черного котенка. Стучит.

– Да? – слышится в ответ, и я вздрагиваю, потому что узнаю голос.

– Посетитель, – говорит охранник.

– Пусть войдет.

Охранник легонько хлопает меня по плечу и удаляется. Из полуоткрытых дверей его о чем-то спрашивают шепотом, но он хранит молчание.

Под насмешливым взглядом котенка вхожу.

Комната выглядит как горная хижина. Окно распахнуто, из него доносятся порывы холодного ветра. Шумит река. Вика сидит перед окном на простом деревянном стуле, разглядывая лицо в маленькое зеркальце. Рядом, на грубо сколоченном столе – вполне современная косметика.

– Привет, – бросает она. – Посиди тихонько, ладно?

Киваю, стою и оглядываюсь. На стенах акварели – незнакомые, почти на всех горы, туман, сосны. На первый взгляд кажутся однообразными, словно творения халтурщика к еженедельной распродаже. Но всматриваюсь внимательнее и одобрительно киваю. Это не штамповка набитой рукой, а просто цикл.

– Как бы ты их назвал? – спрашивает Вика не оборачиваясь. Ей хорошо, у нее зеркало.

– Даже не знаю, – признаюсь я. – У меня всегда были проблемы с названиями. Ну, например…

Прохожу вдоль стены, осторожно касаясь рамок. Горы, или одна гора – но в разных ракурсах, густые плети тумана, впившиеся в склоны сосны. Утренний холод и сухой жидкий воздух. Звенящая струя ручейка, шорох ветра – словно картина способна передавать звук.

– Лабиринт, – говорю я. – Лабиринт отражений.

Вика красит губы. Задумчиво соглашается.

– Можно… главное, что непонятно. С такими названиями лучше покупают.

– Это твои картины?

Последние дни я потрясающий тугодум.

– Да. Не похоже на меня?

– Похоже. Но я думал, ты просто подобрала их со вкусом.

– Ну и мужики пошли. – Вика наконец встает. На ней белое льняное платье до колен, босоножки, серебряный кулон на цепочке. – Это комплимент при первом свидании?

– При втором, – пытаюсь я отшутиться.

– Нет, при первом. Утром – это была работа.

– Тогда начинаю говорить комплименты, – бормочу я. – Ты умная, красивая, талантливая…

– Добавь – пунктуальная. – Вика стягивает волосы белой ленточкой.

– Нет, лучше добавлю – щедрая. Продавать такие картины – подвиг.

– Ерунда, – легко отмахивается Вика. – Я продаю реальные оригиналы. А эти – остаются у меня. Они лучше.