Текст книги "История одного человека"

Автор книги: Сергей Андрианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Я скажу, что нашел его на улице и притащил сюда! – Сказал я, когда повесил трубку.

– Ты чего делаешь? – Возмущенно спросила Рита. Как будто я не жизнь отцу спасал, а безвозвратно испортил ее любимый свитер. На меня все пристально смотрели.

– Я никого не заложу. Нам убийства еще не хватало! – Ответил я, а сам подумал, что это уже перебор, такого отец не заслужил.

Злоумышленники не стали дожидаться приезда скорой помощи. Я не стал обращаться в милицию. В смутные девяностые я просто не верил в эффективность работы этой организации. Приехала скорая, в коридор вошли два санитара с носилками, положили отца на них, вынесли из квартиры, спустились на один пролет и поняли, что носилки не пролезают в повороте лестницы. Тогда медработники, после непродолжительной дискуссии между собой, позвали водителя. Один взял его под руки, второй за ноги, третий придерживал снизу спину, а я пытался дотащить носилки. Я не стал узнавать в какую больницу его увезли, навещать отца я тоже не счел нужным, мне было стыдно. По прошествии долгого времени я все равно ощущал чувство вины, как будто это я «заказал» его. Отмывать кровь взялся я. Больше желающих-то и не было. Со следами и подтеками на каменной лестнице я справился без проблем, если не считать, что ведро с водой мне пришлось менять раз десять, если не больше, чтобы не делать кровавые разводы, а именно смыть их. А дома меня ждал паркет, в щели между досок которого, кровь просочилась так глубоко, что мне не удалось ее выковырить даже иголкой. Само дерево приобрело розоватый цвет в местах, где лаковое покрытие сошло от старости. Вполне возможно, мне все это просто мерещилось, но, так или иначе, я видел пятна. Рита посчитала мой поступок трусостью, и сказала мне, что я ее опозорил перед друзьями. На вечеринки, где присутствовала она или один из остальных соучастников, я больше не ходил. Я старался как можно меньше с ней общаться и избегал всех ее друзей. Да, отец сделал не мало плохого маме в частности и для всей семьи вообще, но он не заслужил настолько жестокого наказания. Да и кто вообще выступал судьями?! Наркобарыга со своими прихлебателями и телкой, которую он имел! Я понимаю, что инициатором данной расправы могла быть Рита, а не Коля, но роль главного исполнителя все равно исполнял он. Вот уж кто действительно, по моему субъективному мнению, заслуживает подобного обращения, так это как раз-таки те люди, которые торгуют всяким ядовитым зельем, кто косвенно убивает сотни, тысячи, миллионы людей.

Памяти Полинковской Н.Б.

В нашем интернате были очень хорошие учителя. Мы могли не любить кого-то из них, но преподавали они хорошо и подходили к каждому ребенку индивидуально, с пониманием. Если ты что-то не понимал, то мог просто подойти после уроков и задать учителю вопросы по интересующей теме, и все всё объясняли, давали дополнительные задания. Самым ярким примером прекрасного учителя была Полинковская Наталья Борисовна – наш учитель по физкультуре. И я так говорю не потому, что «физра» – это весело…хотя я обожал этот предмет. Важен ее подход! Из всех учеников, которых я знал, она повлияла положительным образом на большую часть. Она отдавала себя всю, придумывала различные внутришкольные соревнования, спортивные праздники. Да что там, она сама принимала в них участие. Наша школа, благодаря ее инициативам, участвовала в межшкольных, районных и городских соревнованиях. Если бы не она, в нашем интернате не появился бы тренажерный зал, в котором уже в то время были собраны такие тренажеры, которые стоят во многих популярных тренажерных залах в нынешнее время. Если бы она не настояла, у нас не отремонтировали бы спортивный зал, оснастив его современным оборудованием. Наталья Борисовна продвигала активный образ жизни уже тогда, когда это еще не было мейнстримом и делала это не из-за того, что ей платили за дополнительные занятия. Она старалась уберечь от всего того дерьма, что творилось на улицах России в девяностые, нас – несмышленых, неокрепших юнцов. Наталья Борисовна всегда умела привлечь наше внимание, у нее был авторитет, она самостоятельно показывала, как правильно выполнять то или иное упражнение и всегда находила общий язык с любым учеником. Для большинства из нас, ее учеников, она была не просто учителем, она была другом. Она всегда была открыта для общения в любое, даже неурочное время. Наталья Борисовна была отзывчивым человеком, но в тот же момент не давала никому спуска, любимчиков не держала. Она была суровая, но справедливая. Я не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы не она. Начиная со средних классов я принимал участие во всех ее мероприятиях. Каждый раз, когда я приезжал в школу уже после выпуска, я навещал Наталью Борисовну. За чашечкой чая в ее кабинете мы вспоминали былые времена, делились новостями. К сожалению, сейчас ее уже нет с нами, но я хочу еще раз поблагодарить ее за то, что она сделала такой огромный положительный вклад в мою жизнь!

Снова вместе.

Когда я узнал, что мама наконец-то возвращается из командировки, я очень обрадовался, в отличие от Риты. Ведь ее приезд угрожал свободе сестры, к которой она успела привыкнуть. Мама должна была приехать на буднях, поэтому я прогулял уроки, поехал домой и принялся надраивать квартиру. Конечно, потолок трогать я не стал, но вот окна, пол и мебель я намывал изо всех сил. Нашу мебель гости сестры умудрились превратить в помойку. Хотя я думаю, на свалке можно найти мебель в более хорошем состоянии, нежели та, что стояла у нас в квартире. Присохшие к стенкам шкафа сопли, плевки, рвота в ящиках стола – это только малая часть того, что мне пришлось соскребать. В общем я, как мог, попытался восстановить квартиру. Когда я закончил все клиниговые мероприятия было часов шесть вечера, а мама должна была приехать примерно в девять. Несмотря на свою усталость после такого трудоемкого дня, я не мог найти себе места, бродил по квартире, смотрел телевизор. Ожидание меня убивало, но помимо ожидания мне еще не давало покоя предвкушение маминой реакции на состояние квартиры. Стоило ей только переступить через порог, как я накинулся на нее и обнял так сильно, как только мог. Увидев выбитое стекло, мама нахмурилась и начала расспрашивать. Я сказал, что это просто несчастный случай. «Мыл окна, слишком сильно хлопнул, закрывая его. Вот стекло и разбилось.», объяснил я. Я видел, как мамины глаза хаотично бегают и рассматривают то потолок, то стены, то окна, но она молчала. «Помоги мне разобрать сумки.», сказала мама. Так мы провели время до приезда Риты, она рассказывала, что интересного видела в Казани и вообще, как она провела все это время, а я распаковывал привезенные мамой подарки. Дождавшись Риту со школы, мы устроили пир. На следующий день мама взяла отгул и разрешила нам не ехать в школу, мы пошли гулять. Отправились в центр города и бесцельно бродили там весь день, посетили несколько музеев, посидели в кафе и поплавали на речном трамвайчике, укутавшись в шерстяные одеяла, которые нам любезно предложили на судне, так как погода была довольно прохладной. Рита забыла про свою независимость, и с удовольствием радовалась жизни вместе с нами. День прошел чудесно, но, к сожалению, быстро. Мне так не хотелось на следующий день возвращаться в интернат. Проснувшись рано утром, я вышел из комнаты и направился сразу на кухню, оттуда исходил безумно вкусный аромат. Мама встала пораньше, приготовила блинчики и собиралась на работу. Мы все втроем позавтракали и разъехались. Чуть позже фанеру заменили на стекло, а на остальное мама решила не обращать внимания. Сказала, что все равно мы в скором времени съезжать будем, вот и незачем ругаться лишний раз. Я ехал в школу и думал, «Ну вот, теперь все нормализуется. Жизнь налаживается.»

После маминого возвращения, родители занялись разменом нашей квартиры. После последней нашей встречи отец успел восстановиться, но шрамы на его лице, конечно же, остались. Он отрастил бородку, чтобы они не бросались в глаза, но шрамы на его носу, который был нарезан слайсами, скрыть было невозможно. Уже позже, спустя довольно-таки продолжительное время я узнал, что отец частично потерял память и не помнил в подробностях, что с ним произошло. Агент по недвижимости, которая занималась разменом нашей квартиры, мне сразу не понравилась. Это была маленькая женщина с крошечными, как у крысы, близко посаженными друг к другу глазками, которые она всегда отводила в сторону при разговоре. Она постоянно отвечала на конкретно поставленные вопросы, уклончиво, витиевато. Как будто что-то скрывала, а временами и вовсе уходила от ответа, переводя разговор в другое русло. При нашей встрече у юриста отец нарадоваться не мог. Без умолку всем рассказывал какие классные у него апартаменты с панорамными окнами от пола до потолка. Не знаю врал он или нет, но я тогда подумал, «Что же это за мужик такой, который женщину с двумя детьми отправляет в комнату в коммуналке, а сам едет жить в отдельную квартиру, да еще и хвастается этим?!». Мама рассказывала, что, когда я был в школе, она с Ритой поехали смотреть тот вариант, который по словам агента, был самым приемлемым для нас. «Когда мы вошли в квартиру, было еще терпимо.», рассказывала мама. Это была «сталинка» с высокими потолками, длинным коридором, всего в этой квартире было три комнаты (в каждой комнате по семье), общая кухня, ванная и туалет. «Когда агент позвонила в дверь, открыл один из соседей и первое, что он сделал – это не поздоровался, а потребовал предъявить наши паспорта. После того, как он убедился, что мы не приезжие, разрешил пройти и осмотреть нашу будущую комнату.», продолжала мама свой рассказ. Это было пространство огромной площади, в дальнейшем мы прозвали нашу комнату футбольным полем. «Как только мы вошли Рита разрыдалась.», говорила мама. Позже сестра объясняла это тем, что она почувствовала «жутчайший дискомфорт», как будто стены комнаты начали давить на нее. Рита не смогла долго находиться в помещении и вышла. Со временем привыкнув, она все же стала спокойно относиться к новому жилью. Но мы же не знаем, что происходило у нее в голове на самом деле. Сейчас я могу предположить, что на нее, как и на нас всех, повлиял сам факт переезда. Пока мы жили в старой квартире, все было как-то абстрактно. Казалось, это лишь разговоры и на самом деле никогда до этого не дойдет, что все наладится. А вот увидев новое место жительства воочию, она осознала – все это реально и происходит на самом деле. Все становилось осязаемым вопреки нашему желанию. Вот она, новая жизнь в крайне непривлекательном месте с условиями оставляющими желать лучшего. Переезжая, мы забрали с собой всю мебель. То, что оставил нам отец. Шкафы, испачканные милицией во время поисков отпечатков пальцев грабителей, переехали с нами и служили напоминанием о прошлой жизни вообще и о той ночи нападения в частности. С переездом от старой жизни у нас осталось не так уж и много. Кое-что забрал отец, а что-то просто было утеряно или оставлено за ненадобностью на старой квартире. Нам сказали, что в комнате был сделан ремонт. Но нас постоянно донимал сквозняк из-под пола и из щелей в стенах. В сильные морозы было холодно до такой степени, что иногда приходилось ложиться спать не раздеваясь. Из-за сквозняков и протечек крыши обои, которые были наклеены в несколько слоев, вздувались пузырями, а кое где и вовсе отваливались. Постоянные протечки сверху «украсили» потолок желтыми разводами, а паркет вздулся в тех местах, куда падали капли. Крышу починили спустя примерно полгода после маминого обращения в жилищную инспекцию и после ремонта протечек больше не было. Старые оконные рамы разбухали от сырости и не закрывались плотно, приходилось применять к ним молоток, которым я просто вколачивал их на свои места. Аферисты, так любезно продавшие нам свое жилище, сделали даже не косметический, а поверхностный ремонт, просто чтобы продержался до тех пор, пока не втюхают комнату, дабы обмануть мать с двумя детьми и срубить бабла. Сосед, который так «радушно» встретил маму в самом начале, считал себя хозяином всей квартиры. Наш дом находился в центре города, рядом был рынок, про который ходили слухи, что там процветает наркоторговля и бандитизм. Двор у нас был так называемый колодец. Я из окна мог видеть, то, что происходило в соседней парадной. Но лучше бы я этого не видел. Там, на лестничной площадке, не стесняясь посторонних взглядов, на подоконнике неоднократно располагались наркоманы. Я лицезрел несколько раз, как они «ширялись» в руку, между пальцев ноги. Я наблюдал за ними, как в зоопарке люди смотрят на экзотических животных…да простят меня животные за такое сравнение. Нашу комнату мама решила разделить на три части за счет расстановки мебели и занавесок. Получилась одна гостиная и две спальни. Предполагалось, что таким образом у каждого будет свое личное пространство. Но Рита уже выпустилась из школы, она ушла после девятого класса, и пошла работать. Почувствовала себя независимой и взрослой и начала свою сольную карьеру, без семьи, но со своим Николаем, хотя время от времени приезжала к нам.

Наступал Новый год. Нас пригласила к себе мамина школьная подруга. Тетя Люба была очень гостеприимным человеком и приняла нас, как родных. Все новогодние праздники мы прогостили у нее, гуляли, веселились. Праздники – это, конечно дело хорошее, но наступали будни, и мы были вынуждены уехать…хотя, вспоминая сейчас те времена, мне кажется, мы злоупотребляли гостеприимством и нам стоило попрощаться с тетей Любой пораньше. Мама и я поехали домой, а Рита отправилась к своему Николаю. Спустя одну послепраздничную неделю, вернувшись со школы, я застал маму дома. Она плакала. Я попытался ее успокоить. После пары выпитых чашек чая мама немного успокоилась и наконец объяснила мне причину своей истерики. Позвонила тетя Люба и сказала, что у нее пропали золотые украшения, а после нас у нее никто не гостил. То есть все указывает на нашу причастность к этому делу. Мама была в полном шоке, она знала, что не брала ничего у тети Любы, но доказать свою невиновность никак не могла. Тетя Люба, в свою очередь, не имела никаких подтверждений того, что это сделали мы, у нее были только подозрения. Но их было достаточно, чтобы внести раздор в их дружбу. Вечером у мамы случился нервный срыв. Она собиралась покончить с собой выпрыгнув из окна, мы жили на шестом этаже. Я остановил ее, запер входную дверь, чтобы она никуда не делась ночью, постелил одеяло на пол под окном и лег спать на полу. Если мама захочет выпрыгнуть, то ей придется перебраться через меня, а это уж вряд ли. На следующий день, я в панике позвонил тете Любе и в красках описал ситуацию.

– Мама в истерике уже второй день. Она пыталась выпрыгнуть из окна даже. Поговорите пожалуйста с ней. Мы ничего не брали, честное слово, – сказал я ей.

– Так и быть, когда успокоиться, пусть позвонит мне, – бросила в трубку моя собеседница и на этом наш разговор закончился.

Я понял, что помощи от нее ждать не стоит. Тогда я позвонил старой маминой подруге тете Ире, у которой жил наш Клёпа и попросил приехать. Тетя Ира прибыла на следующий же день. Я смог немного расслабиться и заняться своими делами…ну то есть просто сходить погулять и пообщаться со своими сверстниками. Эта подруга всегда умела найти правильный подход как к отцу, так и к маме, не зря же она работала сиделкой в мед учреждении. Вот и в этот раз тетя Ира, спасибо ей, сумела-таки успокоить и привести в чувство маму.

На выходных, когда я был дома, зазвонил телефон. Общий стационарный телефон стоял в коридоре нашей коммунальной квартиры, на звонок отвечал тот, кто первый подойдет. Я шел по коридору, зазвонил телефон, я взял трубку, там попросили позвать к телефону соседа. Я постучал в дверь, Николай открыл, я передал ему, что его ожидают на другом конце провода. Он что-то буркнул, я понял, что он не доволен чем-то, но не придал этому значения и ушел к себе в комнату. Спустя некоторое время раздался стук в дверь, я открыл. На пороге стоял побагровевший Коля и сразу начал на меня орать. Из его ора я смог разобрать, что ему позвонили с работы. Он не хотел, чтобы там знали, что он в будний день сидит дома. «А ты, придурок мелкий, сунул свой нос не в свое дело. Да откуда ты такой клоун вообще взялся?!», продолжал орать сосед. Я молча закрыл дверь перед его мордой. Вечером с работы пришла домой мама и мы занялись готовкой. Я стоял у раковины и мыл начищенную картошку, когда на кухню вошел сосед, подошел ко мне, сначала молча смотрел на меня, а затем снова начал изрыгать всевозможную брань. Тут, не выдержав, за меня вступилась мама, которая стояла у плиты.

– Какое ты имеешь право так разговаривать с моим ребенком? Со своим так говори, а с нами не смей! – Выдала она. Коля повернулся и медленно направился к ней.

– Ты вообще, чего тут вякаешь, женщина? Стой у плиты и помалкивай! – Подойдя и нависая над мамой, сказал он, чувствуя свое превосходство.

Я выключил воду, оставив картошку недомытой в раковине, повернулся и молча вышел из кухни. Сосед заметил это, подумал, что я испугался, почувствовал свое превосходство и хотел продлить это чувство, как можно дольше. Он пошел за мной, желая морально задавить меня. «Эй, а ты куда направился, сопляк? Что мамочка не смогла тебя защитить, и ты пошел плакать в подушку?», говорил он мне в спину. При входе в нашу комнату был предбанник. То есть открываешь дверь, там небольшое пространство и следующая дверь вела уже непосредственно в комнату. В нашем предбаннике стоял холодильник, висела на вешалках уличная одежда и стояла обувь. Так же я там припрятал на всякий случай монтировку, она была спрятана от маминых и посторонних глаз сбоку от холодильника. Открыв дверь в предбанник, я не успел сделать ни малейшего движения, как этот здоровый амбал схватил меня за плечо и резко рванул на себя, разворачивая лицом к нему. Я весил тогда максимум килограмм шестьдесят…хотя, по-моему, даже меньше, у этого же дяди вес был минимум сотню кило. Конечно, меня развернуло, как пушинку, но я вывернулся из его лапы, прошмыгнул в предбанник и схватил монтировку. Сделал я это так быстро, что Коля ничего не успел понять. Знаете, драка в кино и драка в реальной жизни (особенно если это драка против нескольких противников или против противника, который превосходит тебя в весе, росте и вообще по всем параметрам раза в два а то и больше) – это полные противоположности. В жизни ты не думаешь, как бы красиво ударить, ты бьешь, желая нанести максимальный урон противнику, чтобы обезвредить его. Я говорю не о неоправданной жестокости, а о грамотном использовании силы. Сосед все понял только после того, как почувствовал боль в своей ноге от удара металлическим предметом. Он вскрикнул, неуклюже попятился назад, запутался в собственных ногах и упал на пол, ударившись затылком. Я молча шел в его сторону, думая только об одном, «Бля, только бы не успел встать.», как будто прочитав мои мысли, он начал подниматься, но я помешал ему это сделать. Ускорив шаг, я подскочил к соседу и начал наносить удары монтировкой по телу, рукам и ногам. Я не хотел его калечить, так что старался не бить по суставам. Но он постоянно пытался закрыться руками, брыкался, крутился и вертелся, как уж на сковородке, поэтому не могу с точностью сказать, удалось ли мне избежать не желаемых попаданий. Точно могу сказать только одно, по голове я не бил. Его глаза наполнились ужасом, он ничего не мог сказать, он просто скулил и пытался отползти от меня подальше. В это время из комнаты вышла его жена, а из кухни выбежала мама. Увидев их, я остановился. Больше всего меня поразило то, что жена этого главнюка квартиры не стала заступаться за него и даже ничего не сказала. Позже маме она рассказывала, как он терроризировал ее и их дочь. «Так будет с тобой каждый раз, если ты посмеешь наезжать на нас!», сказал я. На самом же деле я не был уверен, что в следующий раз у меня может так же получится. Он хоть и трус, но сейчас сработал эффект неожиданности, а после этого случая он уже будет знать, чего ожидать от меня. Он ничего не ответил, просто лежал на полу с красным лицом тяжело дыша и смотря на меня взглядом загнанного зверя. Огромного зверя. Мне оставалось только поставить на него ногу и сфотографироваться, как это делают охотники со своим трофеем. Я вернул монтировку на место и пошел помогать маме на кухне. После этого вечера сосед пропал из виду. Видимо его раздутое эго лопнуло, как воздушный шарик. Я не видел соседа довольно продолжительное время. Его жена сказала маме, что он на время переехал к своим родителям.