Текст книги "Реальная история одного человека"

Автор книги: Сергей Андрианов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Как можно было уже догадаться, встречаясь с наркобарыгой Николаем, Рита и сама начала употреблять. Видимо у наркоманов все происходит именно так, как говориться в песне «Один на один» Андрея Лысикова, выступающего под псевдонимом, Дельфин: «Вы, вроде бы, вместе и вы, вроде бы, друзья. И ты делишься с ним тем, что есть у тебя. Ты сейчас ему отсыпешь, и он это возьмет, а через месяц или год твой лучший друг умрет!». Я не в курсе по какой причине они залезли в долги, то ли по причине нехватки средств на продукты…ну или на наркотики, утверждать не буду, но факт в том, что они задолжали кругленькую сумму одной знакомой, я ее видел всего один раз, наипримерзкая особа доложу я вам. Как обычно, в пятницу я приехал домой со школы. После того случая я с Ритой старался не разговаривать, жил обособленно. У нее гостей в тот вечер не было, и она легла спать раньше обычного…без увеселительного зелья не было настроения бодрствовать, наверное. Проснулся я посреди ночи от звука разбившегося окна. Мы жили на третьем этаже, и я подумал, что какая-то мразь кинула камень нам в окно, либо отомстить за что-нибудь, либо привлечь к себе наше внимание. Но за звоном стекла последовал шум, как будто кто-то лез в окно. От страха я чуть не испражнился собственным сердцем, вскочил, спросонья не мог сообразить, что происходит. Все ножи хранились на кухне, но и шум, разбудивший меня, доносился оттуда же. Я быстро накинул на себя одежду, в этот момент я услышал Ритин голос. Она знала человека, с которым говорила. Я вышел, свет уже был включен, там стоял какой-то мужчина и с улыбкой разговаривал с сестрой. Хоть и говорил он с улыбкой, но голос не сулил ничего хорошего и звучал угрожающе. «Ты не берешь трубку, не открываешь дверь, пропала куда-то, вот мы и решили, что так будет наверняка.», сказал он, открывая входную дверь. В квартиру вошла та самая знакомая в сопровождении еще одного долговязого мужика. Не ручаюсь за точность, женщину звали Ольга, мне кажется. Она вела себя в нашей квартире, как хозяйка и, как ни в чем небывало, совершенно обыденным тоном, начала разговаривать с Ритой. Как будто только что никто и не залезал в разбитое окно на третьем этаже, взобравшись по водосточной трубе. Меня вообще никто не замечал, как будто меня там и не было. «Пойдем, нальешь нам чайку, попьем.», сказала она сестре. По пути на кухню, заглянула в ванную, нашла там крем для рук, взяла его в одну руку, полотенце, которым мы лицо вытирали, в другую, выдавила тюбик на полотенце и принялась натирать им свою обувь. Закончив процесс, за которым молча все наблюдали, она спросила своих сопровождающих, «Обувь чистая? А то есть хороший крем.». От того, что они все делали и говорили так буднично, рутинно и спокойно мне было как-то не по себе, у меня дрожали руки, сердце колотилось с бешеной скоростью. Во рту пересохло, мне казалось, я забыл, как дышать. Они вошли на кухню и закрыли за собой дверь, я как стоял, так и не смог пошевелиться. Кстати, входную дверь они за собой так и не закрыли, не посчитали нужным, просто вошли и все, а дверь пусть челядь закрывает. Спустя пару минут из кухни вышли трое не званных гостей и удалились в распахнутую входную дверь так же спокойно и чинно. Я смог нормально соображать, когда услышал с улицы звук отъезжающей машины. Закрыл дверь, хотя теперь даже с закрытой дверью я не чувствовал себя в безопасности. Зашел на кухню, Рита сидела на табуретке за столом и молча курила, смотря в одну точку. Она так мне ничего и не рассказала тогда. Позже я узнал, что они приходили за своими деньгами. У Риты, естественно, их не было, но она пообещала, что Коля все вернет, после чего они удалились, заверив, что она останется сиротой, если долг не вернет. У нас денег не было ни на стекла, ни на фанеру, а на улице стройматериалы просто так не валялись. На следующий день, после того как Рита позвонила Коле, он принес лист фанеры, не знаю, где он его взял, но было видно, что она не новая, но это было лучше, чем ничего. Этим листом мы заколотили разбитые окна на кухне. Безопасность была под вопросом, но так хотя бы не дуло с улицы. Теперь наша квартира еще больше походила на притон. Судя по тому, что я до сих пор жив, Коля деньги отдал, а может уже и вовсе некому выбивать долги. Как известно, у бандитов в те времена жизнь была короткая.

Когда я приехал со школы домо…в притон, в котором вынужден был жить, позвонила мама. Я так рад был слышать ее. Я старался, чтобы мой голос не дрожал, слезы выступили сами собой. Говорить, что у нас происходит я не стал, так как эта работа ей была нужна…всем нам она была нужна. А, узнав о происходящем у нас дома, она точно бы бросила все и примчалась к нам. Я рассказал только о том, что произошло с псевдо-опекунами, так как сначала она звонила им, узнать, как у меня дела. Эти двое наговорили маме, что мы с Ритой чуть ли не ограбили их. Она уже хотела в срочном порядке приехать, но я успокоил ее, заверив, что все в норме. И сказал, пусть приезжает, только когда закончат все работы. Она очень радовалась, что устроилась в такое приличное место с хорошим заработком, поэтому я не хотел, чтобы у нее все рухнуло из-за нас. Стоило мне повесить трубку, как входную дверь открыл отец. Поздоровались, он сказал, что забыл некоторые вещи в кладовке, там у него лежали инструменты, винтики, болтики и все в этом духе. А чуть позже, когда отец удалился в свою каморку, в квартиру вошла и Рита. Самое неприятное – отец даже не поинтересовался как у нас дела. Он наверняка же видел фанеру на окне и то, как квартира выглядела внутри. Наркоманы сестры постарались на славу, разрисовав стены маркерами, ручками, карандашами…короче, всем, что попадалось им под руку. Квартира целиком и полностью была прокурена, запах стоял далеко не сигаретный, а какой-то химический, пожелтевший потолок нависал над головами. От этих зависимых была только одна польза, они приносили еду. Хоть какую, но еду. Отец, выйдя из кладовки, сказал, что там не хватает электрического точила и начал допытываться, куда это мы его дели. Он им топоры, ножи и прочие колюще-режущие затачивал. «Проторчали?», спросил отец, то есть все же заметил все внутреннее убранство квартиры. Я промолчал, так как понимал, что ноги этой вещи могли приделать знакомые Риты, но не хотел подставлять сестру. Она же, мне кажется, была в курсе того, куда могла деться отцовская вещь, но начала отговариваться. «Не знаю я куда оно делось, сам, наверное, забрал еще раньше и забыл.», сказала она повышенным тоном и с презрением. Отцу это очень не понравилось. Он подошел к ней, схватил ее за волосы, дернул в бок, Рита, повинуясь, наклонилась вслед за его рукой. «Ты чего это такая борзая стала, сикуха? Взрослая что ли? Школу закончи, устройся на работу, купи свои вещи, и только тогда можешь их раздавать кому хочешь. Понятно?», сказал он, глядя на нее. Я долго ждать не стал. Разбежался и со всей силы, на которую был способен, толкнул его. От неожиданности отец пошатнулся и ударился об дверь туалета, выпустив волосы Риты из руки. Он резко повернулся в мою сторону. Я сразу понял, что мне деваться некуда, поэтому стоял, готовясь к худшему. Убегать я не собирался…да и некуда было. Он направился ко мне, но на его пути встала Рита, толкая его в грудь она кричала, «Пошел на х.…й отсюда! Завтра же сменим замки, и ты уже вообще ничего не сможешь забрать!». За что и поплатилась. Отец схватил ее за руки, крутанулся, отшвыривая Риту, как тряпичную куклу, в стену. Она всем телом ударилась, вскрикнула, упала на пол и так и осталась лежать, постанывая. Я приготовился. Когда отец приблизился, я попытался его ударить ногой в колено, но росточком, блин, не вышел. Его рука достала меня раньше. Удар, а может это был сильный толчок, в грудь, и я уже лечу, наблюдая пожелтевший потолок. Упав, я не смог встать, тело сковала боль, я принял позу эмбриона, дыша маленькими глоточками, в глазах потемнело. Отец ушел. Придя в себя, мы с Ритой пошли к друзьям. Я хотел просто посидеть в шумной компании, чтобы гомон и громкая музыка заглушили мои собственные мысли, я хотел отвлечься, грудь все еще болела…впрочем, как и спина, на которую я совершил успешное приземление. В гостях я услышал, как Рита разговаривала с Колей. Она рассказала о происшествии, и о своем непреодолимом желании отомстить. Я не стал встревать в разговор и вообще прислушиваться, хотя и мог сказать, что если бы не она с ее ублюдками-торчками, то ничего и не произошло бы, но я не хотел спорить, ведь и отец, тоже мне родитель, хорош. Несмотря на то, что кроме боли во мне горела злость, мне было не до этого, я просто сидел на ободранном Колиной кошкой, которую звали Мясо, кресле и слушал музыку. Поэтому и не знал какой план мести Рита приготовила. Я не желал отцу добра, но и зла тоже. Я был опустошен. На следующих выходных, в субботу вечером я сидел дома и смотрел телевизор. Дома никого не было, и я радовался этому, мне хотелось просто побыть одному. Вдруг я услышал на улице какой-то шум и сразу не придал этому значения, так как в нашем дворе каждый вечер происходили стычки, которые время от времени заканчивались очень плачевно. Но этот шум переместился с улицы в нашу парадную, потом стал приближаться, разговоры людей становились все громче и отчетливее. Тут я уже насторожился, выключил телевизор, встал с дивана и стал прислушиваться. Так, на всякий случай, в том возрасте я еще не знал кто такой параноик, но если бы и был в курсе, то себя к этому типу людей не стал бы приписывать. Шум дошел до нашей двери и дальше не продвигался, тут я решил сходить на кухню за ножом. Я услышал, как вставили ключ в замочную скважину. Адреналин, который мой организм начал гонять по венам, заставлял мое сердце биться быстрее, я встал в дверном проеме кухни с ножом в руке. Дверь открылась, вначале в прихожей я увидел Риту, запыхавшуюся и с безумными бегающими глазами. От сердца отлегло. Нож я положил на кухонный стол и подошел к сестре.

– Что случилось? – Спросил я, понимая, что взгляд у нее какой-то безумный.

– Привет, – бросила она в мою сторону, но смотрела на входную дверь.

Там возня вперемешку с руганью только усиливалась. Посмотрев в сторону входа, я увидел спину Коли, Дольчика и еще трех парней, помогавших им, с которыми я не был знаком. Они пытались кого-то шестого втащить к нам в квартиру, но этот кто-то отчаянно сопротивлялся. В коридоре я увидел, кого они притащили. Это был отец. За ним тянулся кровавый шлейф, я не понимал, как он еще был жив. Лицо его представляло собой одну сплошную рану, это был винегрет из кожи, свисающих сгустков крови и мяса. Было видно, что его не только били, но и резали, так как кончик носа просто болтался на коже явно срезанный чем-то острым, как будто бритвой. На тоненьком лоскутке кожи! Глаза уже заплыли, он не в состоянии был открыть их. На ногах, естественно, стоять он тоже уже не мог, но руками все еще пытался сопротивляться вслепую. Ну как сопротивляться, если так можно назвать его медленные, хаотичные движения. Но он двигался, для меня это было поразительно. Пол под ним сразу же побагровел от крови, образовалась лужа и стала растекаться по всей прихожей. Говорить отец не мог, то ли ему сломали челюсть, то ли просто был не в состоянии шевелить тем месивом, которым являлись его губы. У меня даже мелькнула мысль, что они ему язык отрезали. Вся его одежда была пропитана кровью насквозь. А эти пятеро возвышались над ним и смеялись. Рита пристально посмотрела на меня и сказала, «Хочешь отомстить? Вот он, делай с ним все, что пожелаешь!». «Да вы чего бл…ть, суки делаете-то?!», подумал я, меня всего трясло. Меня объял ужас, на мгновение мне показалось, что отец умирает. Да он и умер бы, просто истек бы кровью и все. А эти недочеловеки смотрели и гоготали, возвышаясь над ним, не скрывая своего удовольствия от содеянного. Хотел бы я посмотреть на них, выйди отец один на один против каждого. В росте он уступал этим имбецилам, но в сноровке и искусстве боя, не думаю. У меня возникло обжигающее все мое сознание желание отомстить здесь и сейчас не отцу, а за него. Взять нож, лежащий там, где я его оставил, или еще чего-нибудь подходящее и сделать все, чтобы правосудие над этими моральными уродами восторжествовало. Но я прекрасно понимал, меня подомнут и не заметят, буду рядом с отцом лежать на полу, улавливая постепенно гаснущим сознанием смех пятерых выродков. Это ему никак не помогло бы. Не желая привлекать к себе внимание и стараясь не вляпаться в растекающуюся лужу крови, я засеменил маленькими шажками по коридору в сторону телефона. Добравшись до него, я набрал 03. Только когда я начал отвечать на вопросы оператора, звучащие с другого конца провода, на меня уставились все…кроме отца, конечно, он в тот момент был уже в каком-то параллельном мире. Недоделанные человеческие особи, обсуждающие что-то свое в коридоре, явно не ожидавшие такого поворота событий, замерли и молча уставились на меня, на телефон и снова на меня.

– Я скажу, что нашел его на улице и притащил сюда! – Когда я повесил трубку, у меня сердце ушло в пятки от мысли, они сейчас со мной проделают что-нибудь подобное, что и с отцом, поэтому я поспешил сказать не перестающим на меня пялиться вопросительным взглядом особям.

– Ты чего делаешь? – Возмущенно спросила Рита. Как будто я не жизнь отцу спасал, а безвозвратно испортил ее любимый свитер. На меня все пристально смотрели.

– Я никого не заложу. Нам убийства еще не хватало! – Ответил я, а сам подумал, что это уже перебор, такого отец не заслужил.

Злоумышленники не стали дожидаться приезда скорой помощи. Наверное боялись, что я проговорюсь и сдам их со всеми потрохами, вот и решили держаться в этот момент подальше от места преступления. Несмотря на их опасения, я все же не стал обращаться в милицию. Во-первых, если честно, я просто не верил в эффективность работы этой организации. Во-вторых…да первого достаточно, я просто не верил, что их настигнет карающий перст правосудия. Приехала скорая, в коридор вошли два санитара с носилками, положили отца на них, вынесли из квартиры, спустились на один пролет и поняли, что носилки не пролезают в повороте лестницы. Тогда медработники, после непродолжительной дискуссии между собой, позвали водителя, я помогал им, как мог, но много ли было помощи от меня тогда, в общем им удалось дотащить отца на руках до машины скорой помощи и положить тело в нее. Один взял его под руки, второй за ноги, третий придерживал снизу спину, а я пытался дотащить носилки, ох какими же тяжелыми они мне показались тогда. Я не успел спустить их и до второго этажа, как за ними пришел один из санитаров. Я не стал узнавать в какую больницу его увезли, навещать отца я тоже не счел нужным, мне было стыдно. По прошествии долгого времени я все равно ощущал чувство неловкости, как будто это я «заказал» его. Отмывать кровь взялся я…точнее больше желающих-то и не было. Со следами и подтеками на каменной лестнице я справился без проблем, если не считать, что ведро с водой мне пришлось менять раз десять, если не больше, чтобы не делать кровавые разводы, а именно смыть их. А вот дома меня ждал паркет, в щели между досок которого, кровь просочилась так глубоко, что мне не удалось ее выковырить даже иголкой. Я не говорю уже про само дерево, которое приобрело розоватый цвет в местах, где лаковое покрытие сошло от старости. Вполне возможно, мне все это просто мерещилось, но, так или иначе, я видел пятна. Рита посчитала мой поступок трусостью, и сказала мне, что я ее опозорил перед друзьями. На вечеринки, где присутствовала она или один из остальных соучастников, я больше не ходил, я старался как можно меньше с ней общаться и избегать всех ее друзей. Да, отец сделал не мало плохого маме в частности и для всей семьи вообще, но он не заслужил настолько жестокого наказания. Да и кто вообще выступал судьями?! Наркобарыга со своими прихлебателями и телкой, которую он имел! Я понимаю, что инициатором данной расправы могла быть Рита, а не Коля, но роль главного исполнителя все равно принадлежала ему. Вот уж кто действительно, по моему субъективному мнению, заслуживает подобного обращения к себе, так это как раз-таки те люди, которые торгуют всяким ядовитым зельем, кто косвенно убивает сотни, тысячи, миллионы людей.

Памяти Полинковской Н.Б.

В нашем интернате были очень хорошие учителя. Мы могли не любить кого-то из них, но преподавали они хорошо и подходили к каждому ребенку индивидуально, с пониманием. Если ты что-то не понимал, то мог просто подойти после уроков и задать учителю вопросы по интересующей теме, и все всё объясняли, давали дополнительные задания. Самым ярким примером прекрасного учителя была Полинковская Наталья Борисовна – наш учитель по физкультуре. И я так говорю не потому, что «физра» – это весело…хотя я обожал этот предмет. Важен ее подход! Из всех учеников, которых я знал, она повлияла положительным образом на большую часть. Она отдавала себя всю, придумывала различные внутришкольные соревнования, спортивные праздники. Да что там, она сама принимала в них участие. Наша школа, благодаря ее инициативам, участвовала в межшкольных, районных и городских соревнованиях. Если бы не она, в нашем интернате не появился бы тренажерный зал, в котором уже в то время были собраны такие тренажеры, которые стоят во многих популярных тренажерных залах в нынешнее время. Если бы она не настояла, у нас не отремонтировали бы спортивный зал, оснастив его современным оборудованием. Наталья Борисовна продвигала активный образ жизни уже тогда, когда это еще не было мейнстримом и делала это не из-за того, что ей платили за дополнительные занятия. Она старалась уберечь от всего того дерьма, что творилось на улицах России в девяностые, нас – несмышленых, неокрепших юнцов. Наталья Борисовна всегда умела привлечь внимание, у нее был авторитет, она самостоятельно показывала, как правильно выполнять то или иное упражнение и всегда находила общий язык с любым учеником. Для большинства из нас, ее учеников, она была не просто учителем, она была другом. Она всегда была открыта для общения в любое, даже неурочное время. Наталья Борисовна была отзывчивым человеком, но в тот же момент не давала никому спуска, любимчиков не держала. Она была суровая, но справедливая. Я вот не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы не она. Начиная со средних классов я принимал участие во всех ее мероприятиях. Каждый раз, когда я приезжал в школу уже после выпуска, я навещал Наталью Борисовну, за чашечкой чая в ее кабинете мы вспоминали былые времена, делились новостями. К сожалению, сейчас ее уже нет с нами, но я хочу еще раз поблагодарить ее за то, что она сделала такой огромный положительный вклад в мою жизнь!

Снова вместе.

Когда я узнал, что мама наконец-то возвращается из командировки, я очень обрадовался, в отличие от Риты. Ведь ее приезд угрожал свободе сестры, к которой она успела привыкнуть. Мама должна была приехать на буднях, поэтому я прогулял уроки, поехал домой и принялся надраивать квартиру. Конечно, потолок трогать я не стал, но вот окна, пол и мебель я намывал изо всех сил. Нашу мебель «гости» сестры, при ее же участии, умудрились превратить в помойку…я думаю, на свалке можно найти мебель в более хорошем состоянии, нежели та, что стояла у нас в квартире. Присохшие к стенкам шкафа сопли, плевки, рвота в ящиках стола – это только малая часть того, что мне пришлось соскребать. В общем я, как мог, попытался восстановить квартиру. Когда я закончил все клиниговые мероприятия было часов шесть вечера, а мама должна была приехать примерно в девять. Несмотря на свою усталость после такого трудоемкого дня, я не мог найти себе места, бродил по квартире, смотрел телевизор. Ожидание меня убивало, но помимо ожидания мне еще не давало покоя предвкушение маминой реакции на состояние квартиры. Прозвучал звонок в дверь, я пошел открывать с мыслью, что у мамы есть ключи и она не стала бы звониться, а значит это кто-то другой. Но, открыв дверь, на пороге я увидел маму. Она держала в руках сумки, и не хотела копаться в них в поисках ключей, увидела свет в окнах вот и позвонила. Стоило ей только переступить через порог, как я накинулся на нее и обнял так сильно, как только мог. Раньше у нее были проблемы с зубами, поэтому в Казани, заработав достаточно денег, она решила вылечить их все разом. Выглядела мама просто великолепно. Радостная, помолодевшая, довольная, с прекрасной улыбкой. Можно точно сказать, что эта рабочая командировка хорошо отразилась на мамином самочувствии. Она, не успев привыкнуть к новым зубам, стала немного шепелявить. Это было забавно, но я старался не показывать этого, чтобы не смущать ее. Увидев выбитое стекло, мама нахмурилась и начала расспрашивать. Я сказал, что это просто несчастный случай. «Мыл окна, слишком сильно хлопнул, закрывая его. Вот стекло и разбилось.», объяснил я. Потом и сестре изложил свою версию, чтобы наши показания сходились, если что. Я видел, как мамины глаза хаотично бегают и рассматривают то потолок, то стены, то окна, но она молчала, наверное, боялась расспрашивать обо всем сразу. «Помоги мне разобрать сумки.», сказала мама. Так мы провели время до приезда Риты, она рассказывала, что интересного видела в Казани и вообще, как она провела все это время, а я распаковывал багаж, с любопытством разглядывая каждую новую вещь. Дождавшись Риту со школы, начиная со средних классов ученики могли не оставаться на ночлег в интернате, мы устроили пир. На следующий день мама взяла отгул и разрешила нам не ехать в школу, мы пошли гулять. Отправились в центр города и бесцельно бродили там весь день, посетили несколько музеев, посидели в кафе и поплавали на речном трамвайчике, укутавшись в шерстяные одеяла, которые нам любезно предложили на судне, так как погода была довольно прохладной. Рита забыла про свою отстраненность и независимость, и с удовольствием радовалась жизни вместе с нами. День прошел чудесно, но, к сожалению, быстро. Мне так не хотелось на следующий день возвращаться в интернат. Проснувшись рано утром, я вышел из комнаты и направился сразу на кухню, оттуда исходил безумно вкусный аромат. Мама встала пораньше, приготовила блинчики и собиралась на работу. Мы все втроем позавтракали и разъехались. Чуть позже фанеру заменили на стекло, а на остальное мама решила не обращать внимания, подумала, наверное, все равно мы в скором времени съезжать будем, вот и незачем ругаться лишний раз. Я ехал в школу и думал, «Ну вот, теперь все нормализуется. Жизнь налаживается.»

После маминого возвращения, разменом нашей квартиры занялся агент по недвижимости, которую нанял отец. После последней нашей встречи он успел восстановиться, но шрамы на его лице, конечно же, остались. Он отрастил бородку, чтобы они не бросались в глаза, но шрамы на его носу, который был нарезан слайсами, скрыть было невозможно. Он также, как и я не стал обращаться к услугам наших доблестных правоохранительных органов. Уже позже, спустя довольно-таки продолжительное время я узнал, что отец частично потерял память и не помнил в подробностях, что с ним произошло. Может быть из-за этого он и не написал заявление в милицию, а может его гордость была тому причиной, этого я выяснять не стал. Агент мне сразу не понравилась. Это была маленькая женщина с крошечными, как у крысы, близко посаженными друг к другу глазками, которые она всегда отводила в сторону при разговоре. Она постоянно отвечала на конкретно поставленные вопросы, уклончиво, витиевато. Как будто что-то скрывала, а временами и вовсе уходила от ответа, переводя разговор в другое русло. Мне казалось, она заодно с отцом и ищет для него вариант получше, а нам то, что останется. Жилища, которые предназначались для нас, мама ездила смотреть без детей. Но сама агент рассказала, что отец выбрал однокомнатную квартиру, поэтому нам с мамой достанется только комната в коммуналке, так как двухкомнатную квартиру иначе разменять не получится. При нашей встрече у юриста отец нарадоваться не мог, без умолку всем рассказывал какие классные у него апартаменты с панорамными окнами от пола до потолка. Не знаю врал он или нет, но я тогда подумал, «Что же это за мужик такой, который женщину с двумя детьми отправляет в комнату в коммуналке, а сам едет жить в отдельную квартиру, да еще и хвастается этим?!». Я не помню подробностей, но поначалу мы все ездили на встречи с отцом в офис к юристам. Запомнился мне один момент, произошедший в кабинете нотариуса. Все уже были в сборе, приехали на встречу к назначенному времени. В кабинет, где мы все находились и ждали только одного человека, зашла очень красивая девушка, это была секретарша нотариуса, следом за ней вошел опоздавший отец. Вместо того, чтобы извиниться перед всеми, он решил приударить за девушкой у всех на виду. Захотелось устроить спектакль, показать, что он еще в строю, наверное. «Может потом пойдем перекурим, пообщаемся?», спросил он у барышни, пока мы все сидели и наблюдали за происходящим, как в театре. Она его окинула взглядом и презрительно кинула ему в ответ, «Нет, спасибо!». «Ну куда тебе до такой, как она, ловелас!», подумал я. Секретарша была высокая, стройная блондинка с длинными, заплетенными в две толстых косы, волосами, проще говоря «девушка с обложки». Спектакль закончился, так и не начавшись и все принялись улаживать юридические вопросы. Мама рассказывала, что, когда я был в школе, она с Ритой поехали смотреть тот вариант, который был, по словам агента, самым приемлемым для нас. «Когда мы вошли в квартиру, было еще терпимо.», рассказывала мама. Это была «сталинка» с высокими потолками, длинным коридором, всего в этой квартире было три комнаты, общая кухня и, конечно, ванная с туалетом. «Когда агент позвонила в дверь, открыл один из соседей и первое, что он сделал – это не поздоровался, а потребовал предъявить наши паспорта. После того, как он убедился, что мы не приезжие, разрешил пройти и осмотреть нашу будущую комнату.», продолжала мама свой рассказ. Это было пространство огромной площади, в дальнейшем мы прозвали нашу комнату футбольным полем. «Как только мы вошли Рита разрыдалась.», говорила мама. Позже сестра объясняла это тем, что она почувствовала «жутчайший дискомфорт», как будто стены комнаты начали давить на нее. Рита не смогла долго находиться в помещении и вышла. Со временем привыкнув, она все же стала спокойно относиться к новому жилью. Но мы же не знаем, что происходило у нее в голове на самом деле. Чужая душа – потемки. Сейчас я могу предположить, что на нее, как и на нас всех, повлиял сам факт переезда. Пока мы жили в старой квартире, все было как-то абстрактно. Казалось, это лишь разговоры и на самом деле никогда до этого не дойдет, что все наладится. А вот увидев новое место жительства воочию, она осознала – все это реально и происходит на самом деле, все становилось осязаемым вопреки нашему желанию. Вот она, новая жизнь в крайне непривлекательном месте с условиями оставляющими желать лучшего. По той же причине, как я думаю, чуть позже начала частенько притрагиваться к спиртному и мама. Но это лишь мои догадки, что творилось в головах моих родных женщин на самом деле я не могу говорить наверняка. Переезжая, мы забрали с собой всю мебель…точнее то, что оставил нам отец. Так что шкафы, испачканные милицией во время поисков отпечатков пальцев преступников, переехали с нами и служили напоминанием о прошлой жизни вообще и о ночи ограбления в частности. С переездом от старой жизни у нас осталось не так уж и много. Кое-что забрал отец, а что-то просто было утеряно или оставлено за ненадобностью на старой квартире. Историю нашей комнаты агент маме не стала рассказывать, но мы со временем узнали ее от наших соседей. Во время второй мировой войны, при бомбардировке нашего города, бомба упала во двор, разрушив часть дома с половиной нашей комнаты. Потом ее восстановили, но, видимо, не очень хорошо, так как нас постоянно донимал сквозняк из-под пола и из щелей в стенах. В морозное время года было холодно до такой степени, что иногда приходилось ложиться спать не раздеваясь. Из-за сквозняков и протечек крыши обои, которые были наклеены в несколько слоев, вздувались пузырями, а кое где и вовсе отваливались. Постоянные протечки сверху «украсили» потолок желтыми разводами, а паркет вздулся в тех местах, куда падали капли (но надо отдать должное, крышу починили спустя примерно полгода после маминого обращения в жилищную инспекцию и после ремонта протечек больше не было). Старые оконные рамы разбухали от сырости и не закрывались плотно, приходилось применять к ним молоток, которым я просто вколачивал их на свои места. Видимо, эти аферисты, так любезно предоставившие нам свое жилище, сделали даже не косметический ремонт, а поверхностный, просто чтобы продержался до тех пор, пока не втюхают комнату, дабы просто провернуть сделку, обмануть мать с двумя детьми и срубить бабла. Так же для нас был новостью, тот факт, что в нашей комнате, кроме нас, проживали еще и прочие живые существа – клопы. Обнаружили мы это одним не очень прекрасным утром, проснувшись все в красных точках, которые безумно чесались. Мама запаниковала, подумав, что это ветрянка, но вскоре вспомнила, все, кроме меня, уже успели переболеть ей. А вскоре обнаружила и виновников «торжества». Мы собирались нашу мебель, и всю комнату обработать дихлофосом. Мама, как добропорядочный сосед, предупредила об этом остальных обитателей коммуналки, и сосед Коля ответил ей, что раз уж эта живность может побежать из нашей комнаты, то мы должны обработать всю квартиру и делать это нужно только в то время, когда его с семьей не будет дома и исключительно за наш счет. Мама была вынуждена согласиться. Тот самый сосед, который так «радушно» встретил ее в самом начале, считал себя хозяином всей квартиры. Честно говоря, своим поведением он иногда напоминал мне моего отца. У него была жена и маленькая дочь, которые так же страдали от безответственного поведения мужчины в семье. Наш дом находился в центре города, рядом был рынок, про который ходили слухи, что там процветает наркоторговля и бандитизм. Двор у нас был так называемый колодец. Я из окна мог видеть, то, что происходило в соседней парадной. Но лучше бы я этого не видел. Там, на лестничной площадке, не стесняясь посторонних взглядов, на подоконнике неоднократно располагались наркоманы. Я лицезрел несколько раз, как они «ширялись», в руку, между пальцев ноги, я наблюдал за ними, как в зоопарке люди смотрят на экзотических животных. Нашу комнату мама решила разделить на три части за счет расстановки мебели и занавесок. Получилась одна гостиная и две спальни. Предполагалось, что таким образом у каждого будет свое личное пространство. Но Рита уже выпустилась из школы, она ушла после девятого класса, и пошла работать. Почувствовала себя независимой и взрослой и начала свою сольную карьеру, без семьи, но со своим Николаем, хотя время от времени приезжала к нам. Как я со временем выяснил, она к нам приходила просто переночевать после клубов в центре города, а не от желания увидеть родные лица.