Текст книги "Повелитель марионеток"

Автор книги: Сергей Казменко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

На озера я прилетел часа через два. С юга, из-за хребта Лэбох, надвигался циклон, горы и озера там были закрыты облачностью, издалека сверкали грозовые зарницы, но северные озера еще нежились под солнцем, и я, немного подумав и покружив над озером Тайн, приземлился на песчаный островок в его западной части.

Здесь следовало быть осторожным. Кроки. Эти зубастые твари бегали достаточно быстро, и убежать от них по песку шансов практически не было. Я не спешил выходить из машины, лишь открыл дверь, чтобы дышать свежим горным воздухом, и стал закусывать, осматриваясь по сторонам.

Озеро лежало на дне плоского котлована, по сторонам которого высились заснеженные горные хребты. Котлован порос густым лесом, в котором я, наверное, так никогда и не побываю. Наверное, невелика потеря. Темно, сыро и всякие кусачие твари, большие и маленькие. Но вот леса на склонах – это другое дело. Там я бывал, и не раз. И один, и с Арном. Это он первый привез меня сюда. Мы прожили тогда три дня в палатке на берегу светлого ледяного ручья, и улетели только потому, что мне пора было выходить на очередную связь. Наверное, тогда я впервые в жизни понял, что жизненные ценности могут меняться.

Справа что-то едва заметно пошевелилось, и я внимательно посмотрел туда. Крок полз в мою сторону по гладкой поверхности песка, почти сливаясь с ним. Остров имел хозяина, можно было убираться восвояси. Погулять здесь не удастся. Разве что пристрелить этого крока – но тогда сюда явятся другие. Я доел бутерброд и закрыл дверь, бросив пакет на песок внизу. Пусть и крок закусит, подумал я, поднимая машину в воздух. Еще с полчаса я летал над озерами среди горных хребтов, но настроение, с которым прилетел сюда, уже пропало. Выходить больше не хотелось. Да и погода понемногу начала портиться, с юга наползали на солнце редкие еще перистые облака, но по всему чувствовалось, что приближается гроза. Я поднял машину выше, еще раз огляделся вокруг и полетел к Арну.

Ферма, на которой он жил с женой и тремя ребятишками, стояла на берегу небольшого притока Голубого Маонга, совсем недалеко от его устья. Климат здесь был умеренный, осадков достаточно, и за десять лет, с тех пор как переселился сюда, Арн успел прочно встать на ноги. По соседству располагались еще четыре фермы, тоже основанные сравнительно недавно. Продуктами они себя обеспечивали, гла-у давал здесь неплохие урожаи, и в будущем в этом районе ожидался приток поселенцев, тем более, что свободных участков на острове уже не осталось, а другие места на континенте, где обосновались колонисты либо были удалены от поселка на гораздо большие расстояния, либо оказались не столь благоприятными для возделывания гла-у.

Посадив машину на площадке у амбара, я пошел к дому. Я не предупреждал Арна о своем приезде, и не ожидал застать его на месте так рано, но он сам отворил мне дверь, увидев в окно мое приближение. Этот человек опровергал все мои прежние, сложившиеся еще в Метрополии представления о переселенцах. Он был умен, образован, любопытен, хорошо разбирался в политике, экономике и искусстве, много читал, выписывая из Метрополии массу куниг и журналов. Это, собственно, и привело к нашему знакомству, когда он принес мне для передачи свой очередной заказ на информационные блоки. Я привык уже к тому времени передавать заказы на новые машины, на обслуживающие аппараты, топливо, немногочисленные предметы роскоши и развлекательную беллетристику. Но его заказ резко отличался от всех остальных. Пожалуй, лишь библиотека мэрии могла потягаться с ним в объеме заказываемой литературы. Мы с ним разговорились, и он пригласил меня в гости, посмотреть его библиотеку, которую начал собирать еще его дед, мэр поселка в конце прошлого века. С тех пор я бывал у него не раз.

– Вот уж не думал, что ты сумеешь выбраться, – сказал Арн, улыбаясь. – В такое-то время.

– Надоело мене там, Арн. Решил проветриться.

– А не нагорит тебе сверху? Все-таки, наверное, линия теперь загружена круглосуточно.

– Машины сами справятся. А отсюда ответов пока почти что и нет. И потом – дальше Сэлха не сошлют, мне бояться нечего.

Мы прошли в комнату рядом с библиотекой, и я увидел что до моего приезда он был занят какими-то расчетами.

– Ты работай, – сказал я. – А я пока в библиотеке чего-нибудь почитаю.

– А ты не голоден?

– Нет, я поел на пути сюда. Я ведь с озер прилетел.

– Ну тогда почитай, а я тут пока закончу. Через полчаса Паола вернется, будем ужинать.

За ужином мы говорили обо всем, кроме реенгрита. Потом еще долго сидели и разговаривали. Улв, старший сын Арна, показывал отснятый им недавно фильм о подводном мире прибрежного района, а Паола очень смешно рассказывала о том, как их всех недавно перепугал лигнер – гигантский земляной червь – выползший недавно у задней стены амбара. Нигде я не чувствовал себя так спокойно и безмятежно, как в гостях у Арна.

Но надо было лететь обратно. Дела не ждали.

Провожая меня к машине, Арн передал мне папку с бумагами.

– Ты увидишься с мэром, – сказал он. – Передай ему это. Не хочется мне пользоваться каналами связи – может услышать кто посторонний. А мэр человек умный.

– И что это?

– Видишь ли, я думаю, для всех очевидно, что от освоения нам теперь не уйти. Но я лично собираюсь отстоять хотя бы эту часть континента.

– Как?

– Я скупаю небольшие участки. По гектару, по два – не больше. Столько, на сколько хватает денег. Они разбросаны на большой площади. Эту площадь не удастся освоить, не затронув моих земель. Если нас, владельцев таких участков, будет много – они на этом споткнуться. Я хочу, чтобы мэр знал о моем плане. Он человек умный, он будет знать, как действовать.

– И еще там заказ в Метрополию, – сказал Арн, когда мы подошли к машине. – Заказ на оружие.

Я молчал, и он, не дождавшись моего вопроса, сказал:

– Нам скоро может потребоваться оружие. Эффективное оружие – не то, что есть на Сэлхе сейчас.

Я открыл дверь машины и замер. Мне вдруг мучительно, до боли, захотелось сказать ему, как-то предупредить его, предотвратить неизбежное. Но это желание владело мной лишь несколько секунд. Я быстро взял себя в руки, сел на сиденье, кивнул на прощанье и закрыл дверь.

Через минуту огни фермы скрылись позади. Я переключил управление на автопилот и сидел, уставившись в черноту ночи перед собой. Внизу от горизонта до горизонта искрился океан, до поселка было полтора часа полета.

Есть время подумать.

Наверное, впервые в жизни я чувствовал себя последним мерзавцем.

Но менять что-нибудь было уже поздно.

Второе сообщение специально для Сэлха пришло утром ровно через неделю. Я держал его в руках и не знал как быть. Мне стало противно все, что я делаю здесь, и какое-то время я даже думал о том, стоит ли нести сообщение мэру, не лучше ли взорвать сейчас Станцию Связи и дальше пусть все будет так, как будет. Детские мысли. Сентиментальные мысли. Только сантиментов мне еще и не хватало.

Собственно говоря, удивляться было нечему. Все развивалось логично и естественно, и это можно было предвидеть. Всем давно известно, что концентрат из листьев гла-у может быть использован для производства весьма эффективного галлюциногена длительного воздействия. И всем было столь же хорошо известно, что он давно и в достаточно широких масштабах именно для этого и используется, исчезая под разными благовидными предлогами из технологических циклов при производстве лекарств фирмами, его закупающими. Раньше на это предпочитали закрывать глаза, поскольку наркотики – выгодная отрасль производства и удобное средство массированного воздействия на определенные слои населения. Теперь об этом решили вспомнить. Вспомнить просто для того, чтобы выбить почву из-под ног экономики Сэлха.

Сухим канцелярским языком в сообщении говорилось, что в последнее время Департаментом общественного здоровья отмечено значительное увеличение потребления определенных производных концентрата гла-у. В связи с этим движимое интересами общества правительство Метрополии берет под строгий контроль ввоз концентрата в Метрополию, его переработку и использование готовой продукции. Концентрат гла-у переводится из числа товаров двенадцатой категории импорта в число товаров категории импорта 2А (хорошо еще, что не в первую категорию, хотя для производителей разница невелика). Это означает, что импорт гла-у ограничивается определенной, устанавливаемой правительством квотой, а цены на концентрат на внутреннем рынке Метрополии значительно повышаются. Повышаются, естественно, и закупочные цены, но, учитывая размеры пошлины на товары группы 2А, а также еще не установленные размеры квоты ежегодного ввоза концентрата в Метрополию (которые наверняка составят не больше двадцати-тридцати процентов от нынешнего его производства), можно было с уверенностью предсказать, что Сэлх терял практически все возможности получения прибыли за счет экспорта в Метрополию своей монокультуры. Экономика Сэлха теперь обречена, на планете оставалось лишь одно богатство – реенгрит.

Меня поразило, что мэр нисколько не удивился. Он взял у меня листки с сообщением, пробежал глазами по первой странице, пролистал остальные – не столь важные, содержащие лишь различные дополнения и уточнения, и сказал совершенно обыденным тоном:

– Ну что ж, я ждал этого.

– Вот как?

– Конечно, Мэг. Это просто логически вытекало из первого сообщения. Метрополия крепко нас держит.

Он сунул листки в щель приемника, потом немного посидел молча, барабаня пальцами по матовой поверхности стола.

– Все очень просто, Мэг, все очень просто. Они хотят исключить малейшую возможность того, что мы сами будем разрабатывать реенгрит. И они ее исключили. Черта с два мы теперь получим какие-нибудь кредиты!

– Странно устроено общество. Вроде бы, такое богатство на Сэлх свалилось – а большинство населения оно чуть ли не по миру пускает.

– Да, многим теперь ничего не остается, кроме как включиться в разработку месторождений реенгрита. И условия будем диктовать теперь не мы, а те, кто получит право на разработку. С самого начала нам навязали этот гла-у в качестве монокультуры, и рано или поздно все равно взяли бы нас за горло. Я удивляюсь только, почему они нас вообще так долго не трогали.

– Наверное потому, что Сэлх не имел раньше никакого значения.

– Да, наверное именно поэтому.

Из мэрии я пошел в контору Службы Связи. Раньше это помещение почти всегда пустовало – мало кому здесь требовались мои услуги. Но теперь именно сюда стекались все послания, что хотели отправить в Метрополию местные жители. Раз в сутки я заходил сюда за накопившейся корреспонденцией и относил к себе на Станцию Связи. Нелепый старинный обычай – писать все послания на бумаге, придавая им тем самым, как учили нас в Академии, силу документов. Наверное, именно из-за своей нелепости этот обычай и дожил до наших дней.

В конторе я достал из ящика послания и разложил их по порядку. В основном это оказались заказы, попалось также несколько запросов на кредиты и еще какие-то бумаги о банковских операциях. И одно личное послание – это было серьезно, над этим стоило подумать.

Я сложил бумаги в папку и побрел к себе на холм. Туда ко мне обычно никто не поднимался, поскольку в помещение Станции мог входить лишь один человек на планете – я сам. Даже если бы я захотел пригласить кого-то к себе, Станция не пропустила бы его внутрь. Это железный, нерушимый обычай Службы Связи Метрополии. Как нерушим был и ответ планет – членов Ассоциации, которые пользовались услугами нашей службы – ни один из нас, носящих ее мундиры, никогда не мог ступить в зал заседаний местного органа власти. Я, по идее, тоже не имел права вступать в зал, вход в который был расположен справа от двери в кабинет мэра, но я еще ни разу не видел, чтобы местные жители воспользовались этим помещением.

Я подошел к двери Станции, и она пропустила меня внутрь. В центральном зале под куполом по-прежнему стояли в углу неубранные блоки, оставшиеся от последнего ремонта – никак не доходили руки заняться ими. Я подошел к пульту, вынул из папки принесенные бумаги, и, не садясь в кресло, стал проставлять на них символ отправления. Личное послание лежало последним в стопке. Да, личное послание – штука серьезная, этим придется заняться, подумал я. Это как-то совершенно не входило в мои планы. Никак не предполагал, что здесь, на Сэлхе, у кого-то могут сохраниться хоть какие-нибудь личные связи с Метрополией. Хотя почему бы им и не сохраниться? Ведь есть же здесь новые поселенцы, и "Раногост" тоже прилетает регулярно. Может быть, это послание кому-то из бывших членов его экипажа?

Я повертел в руках листок, покрытый цифрами. Нет шифров, которые не разгадываются. И все же это потребует времени, возможно, немалого времени. А время сейчас очень дорого. Знать хотя бы, кто мог отправить личное послание – было бы легче. Но и на выяснение этого понадобится немало времени...

Вводить послание в память Станции для дешифровки было бы опрометчиво. Следовало помнить о возможных последствиях, ведь непременно будет расследование. Воспользоваться мощностями библиотеки мэра? Опасно. Поработать в библиотеке кого-нибудь из местных, Арна, например? Но кто знает, не он ли – автор послания. Вот ведь влип, подумал я, вот ведь угораздило! Все хорошо, если на это послание не затребован срочный ответ тогда у меня в запасе может быть неделя, даже две. А если затребован? Если уже завтра его отправитель будет ожидать ответа – что тогда?

Я вдруг вспомнил, что все еще стою перед пультом, не зная, что делать. Нет, так не пойдет, одернул я себя, надо собраться. Так не пойдет. Я положил все бумаги на полку, рядом с остальной корреспонденцией, что поступила в последние дни, и прошел к себе в комнату. Сел за стол. Расслабился.

Закрыл глаза.

И стал анализировать ситуацию.

Быстро и четко – как учили нас в Академии.

Как думают машины – безошибочно.

Все стало просто и понятно.

О послании можно пока забыть. Забыть, пока отправитель не напомнит о нем сам. Возможно, это произойдет нескоро. Возможно, многое успеет измениться к тому времени. Возможно, ему самому в конце концов станет не до ответа на свое послание. Если только он – не Резидент. Но все равно теперь я буду настороже, и сумею вовремя выявить отправителя. И тогда он будет уже неопасен. Даже если он и Резидент, в чем я вообще-то сильно сомневался.

Не стала бы Метрополия держать Резидента на Сэлхе. Слишком далеко, слишком незначительно. Незачем. Здесь хватает и одного Офицера Связи меня. Им должно хватать и моих донесений, которые я отправляю каждую неделю. Им совершенно не нужен кто-то еще.

И тем не менее, несмотря на почти полную уверенность в отсутствии на Сэлхе еще одного представителя Метрополии, кроме меня самого, через три дня, вновь сидя в приемной мэра, я ощущал нарастающую неуверенность, если не сказать большего – страха. Потому что бумага, что я принес с собой, шансов для отступления не оставляла.

Прошли времена, когда мэр появлялся на своем рабочем месте не раньше послеобеденного отдыха, а иногда и совсем мог не заходить в мэрию неделями. Теперь с раннего утра он уже был за работой. Скорее всего, он и ночевал в кабинете. Мне пришлось прождать в приемной около получаса, пока за дверями кабинета продолжалось какое-то обсуждение. Наконец дверь открылась и оттуда вывалилась целая толпа разгоряченных людей, среди которых выделялась старуха Гэпток, вдова адмирала Гэптока, лет двенадцать назад, после своей скандальной отставки переселившегося на Сэлх. Еще в Метрополии, изучая материалы о будущем месте своей службы, я обратил внимание на эту весьма примечательную семью, резко выделявшуюся среди прочего населения планеты. Если бы даже никто другой на Сэлхе не был заинтересован в разработке реенгрита, Гэптоки, купившие на острове участок с весьма значительными его запасами, сумели бы использовать свои старые связи в Метрополии для того, чтобы оказать на правительство серьезный нажим. Правда, своими связями с этим семейством никто в Метрополии не стал бы похваляться, но, по слухам, в случае необходимости они могли раскрыть кое-какие факты из прошлого многих ответственных чиновников, что привело бы к большим скандалам и перестановкам в управляющем аппарате. Только этим многие и объясняли, что адмирал, после раскрытия своих афер, смог отделаться отставкой и потерял лишь весьма малую долю своих капиталов.

Все были настолько разгорячены, что прошли мимо, даже не заметив моего присутствия. Я разобрал лишь обрывки фраз, среди которых выделялись слова вдовы Гэптока: "На что нам нужен такой мэр, который...". Затем наружная дверь закрылась, и в приемной воцарилась тишина. Я поднялся и вошел в кабинет.

Мэр сидел за столом, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой. Он не сразу заметил мое присутствие, затем поднялся и протянул руку.

– Такие вот дела, Мэг, такие вот дела... – сказал он, опускаясь обратно в кресло.

– Я думаю, сэр, что все это не стоит особого беспокойства, – ответил я.

– Вы в самом деле так думаете? – в голосе мэра прозвучала ирония.

– Да. Есть вещи гораздо более серьезные.

– Интересно, какие же?

– Вот, прочитайте, – я выложил на стол перед ним общий циркуляр, полученный сегодня утром. – Этот циркуляр вам придется прочитать.

– Да? – мэр помрачнел еще больше, протянул руку за бумагами. – В последнее время, Мэг, всякое ваше посещение означает новые неприятности.

– Это не моя вина.

Я отвернулся к окну и стал смотреть на поселок. Сегодня было ветрено, и листья шаруков трепыхались, почти горизонтально вытянувшись по ветру. По сообщениям метеоспутника, надвигался ураган. Первый для меня ураган на Сэлхе. К вечеру ветер достигнет скорости в сорок-пятьдесят метров в секунду, пойдет дождь с грозой, океан покатит гигантские валы на северо-западные пляжи. В такие дни все жители острова должны работать на сведение возможного ущерба до минимума. Но уже не все считают себя обязанными делать это. Что значит ущерб от урагана для тех, кто обладает реенгритом?

– Да, Мэг, – сказал мэр у меня за спиной. – В последнее время вы приносите недобрые вести.

– Для меня во всем этом тоже мало радости. Как-никак, я Офицер Службы Связи, я служу Метрополии.

– Вы что, серьезно думаете, что они могут захватить Сэлх?

– Все может быть.

– Конечно. Все может быть. Но Сэлх они захватывать не станут. Сэлх им не нужен. И не в этом опасность. Вы это понимаете не хуже меня, Мэг. Опасность в нас самих, в тех, кто здесь живет.

– Вы вправе не рассекречивать содержание циркуляра.

– Лишь до очередной сессии, Мэг, лишь до очередной сессии. А она состоится завтра.

– Так скоро?

– А почему вы удивляетесь? Я же говорил, что мне недолго теперь удастся удержать свой пост. В общем, все уже предрешено. И завтра так или иначе двадцать советников будут знакомы с этим циркуляром. Так что тянуть бессмысленно.

– И что вы думаете предпринять?

Мэр не ответил, лишь облокотился на стол, с тоской глядя в окно.

– И этот ураган еще! Как назло – именно сегодня! – вдруг сказал он со злобой.

Снаружи заметно потемнело, тучи сгустились.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал я, вставая. – У вас не будет никаких сообщений?

– Были. Теперь нет. Теперь это неважно. Дайте подтверждение приема, и все. Идите, Мэг, а то через полчаса вам и не пройти будет к своей станции.

Он вяло махнул мне рукой на прощание, и я вышел. Остановить дальнейшие события было уже не в моей власти. Теперь я мог лишь подхлестнуть их.

Снаружи ветер уже валил с ног. За годы жизни в Метрополии я совершенно отвык от этого, и в первый момент почувствовал нечто вроде испуга. Но потом, зайдя за угол здания мэрии, несколько успокоился и огляделся. Весь горизонт затянулся тучами, но небо над головой было еще светлое, хотя уже и не голубое, а какое-то белесое. Я вдруг вспомнил, что так всегда бывало перед грозой на моем родном Рикпосте. Так же свистел ветер, поднимая пыль, так же чернел горизонт. Но тогда нам не было страшно, мы не осознавали еще, что пыль, несомая ветром с отвалов, смертельна, и родителям стоило большого труда загнать нас в убежище. Здесь пыль не смертельна. Пока не смертельна. И ветер здесь просто сильный ветер, а не ветер-убийца. Я вышел из-за угла мэрии и зашагал навстречу ветру к Станции Связи. Лишь однажды за всю дорогу я снова испугался, когда что-то темное вынырнуло откуда-то сбоку и обвилось вокруг моих ног, едва не повалив меня на землю. Но это оказался всего лишь пятиметровый лист шарука, сорванный ветром.

Внутри Станции все было как обычно. Тишина, полумрак, мигание индикаторов на пульте. Я прошел к себе в комнату, сел на койку и включил свет над изголовьем. Мне было так гадко, что впервые за долгие годы захотелось напиться, чтобы все забыть. Но это ничего бы не изменило, после неизбежного пробуждения стало бы еще тяжелей. Но делать пока все равно нечего. Я не раздеваясь лег на койку, включил приемник на слежение и через три минуты уже спал. Спокойно и без сновидений.

Разбудила меня речь мэра. Как всегда, первым делом я взглянул на таймер – был уже вечер. Ураган, наверное, разошелся вовсю, но внутри станции царили покой и тишина. Даже если по соседству начнется извержение вулкана, даже если остров смоет в море, внутри Станции все будет тихо и спокойно.

Передача шла из мэрии. Мэр сидел за своим столом в той же позе, как и при нашем с ним расставании. Но выглядел он гораздо лучше, чем утром спокойно, сосредоточенно, бесстрастно. И говорил он на удивление ровным голосом, словно речь шла о какой-то ерунде, не заслуживающей особого внимания. Но говорил он о вещах серьезных. Он почти дословно пересказывал циркуляр, который я принял сегодня утром.

В циркуляре сообщалось, что группой авантюристов поднят мятеж в ряде авангардных миров в девятом, соседним с нами, секторе. В результате, по неполным сведениям, к настоящему моменту в руках мятежников оказалась власть над двадцатью тремя обитаемыми планетами с общим населением около двух миллионов человек и с весьма значительным экономическим потенциалом, что представляет весьма реальную угрозу миру и безопасности соседних обитаемых планет. Хотя несомненно, что мятеж обречен на скорое поражение, поскольку бунтовщики не в состоянии выдержать длительной борьбы с силами Метрополии из-за ограниченности материальных и людских ресурсов. В настоящий момент мятежники располагают достаточной военной мощью, чтобы доминировать в ограниченной области космоса и совершать нападения на соседние сектора. В силу вышесказанного на всех планетах, входящих в Ассоциацию Свободных Миров, объявляется военное положение, вводятся налоги военного времени и чрезвычайный призыв в Галактический Флот. Органам власти на местах предписывается приступить к созданию отрядов самообороны и подготовке к призыву. Метрополия гарантирует скорую высылку флота для подавления мятежа и строгое наказание всем, кто примет участие в восстании или поддержит бунтовщиков. Двадцать три планеты, принявшие участие в мятеже, на сто стандартных лет лишаются всех прав членов Ассоциации, в том числе прав граждан сих миров покидать планету и иметь собственность за ее пределами.

Мэр закончил выступление словами о том, что собираемая завтра чрезвычайная сессия Совета Сэлха будет посвящена решению вопросов, возникших в связи с получением настоящего циркуляра, и выключил передатчик. Мэр поступил именно так, как я и ожидал. Теперь о циркуляре знали все жителями Сэлха. И, соответственно, ситуация вышла из-под контроля.

Посидев еще немного перед погасшим экраном, я пошел на кухню и заварил себе кофе. Хотя местные его сорта несколько уступают тем, что выращиваются на Еренде-4, но все же напиток получался гораздо лучше того, что вынужденны потреблять большинство жителей Метрополии. С чашкой в руке я сел перед пультом в центральном зале и включил экраны наружного обзора.

Ураган свирепствовал вовсю. В кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть без усилителей света, но и они не позволяли видеть того, что творится в поселке, у подножия холма. Даже свет молний с трудом пробивался сквозь плотную стену ливня. Индикаторы показывали скорость ветра до сорока семи метров в секунду, и в это нетрудно было поверить, видя, как он срывает листья с цепкого кустарника, которым порос западный склон холма. Кусты почти лежали, прибитые к земле дождем и ветром, и лишь иногда, чуть ярость урагана на миг стихала, делали неуверенную попытку распрямиться. Я включил было звук, но тут же выключил чтобы не оглохнуть. Теперь мне стало понятно, почему дома в поселке строились с такой основательностью и чрезмерным, казалось, запасом прочности, почему шаруки и другие деревья на острове имели столь мощные стволы и корни. Все, что было недостаточно прочно, во время урагана попросту погибало.

Допив кофе, я принялся за работу. Ее было немного – прочитать сообщения, принятые Станцией за последние сутки и отправить собственные сообщения. Все вместе заняло не более получаса. Потом я запросил информацию с метеоспутника. Судя по его сообщениям, ураган начал ослабевать, и к утру должен был стихнуть. Он задел нас лишь своей южной, наименее интенсивной частью, и теперь отходил в направлении континента. Что ж, это было неплохо, если бы он затянулся, ситуация на острове лишь еще больше осложнилась бы.

Я немного посидел, наблюдая за экранами кругового обзора, потом выключил всю аппаратуру, кроме дежурной, встал и отправился спать. Как всегда я заснул быстро и спал крепко. Этому нас учат еще на первом курсе Академии.

Когда я проснулся, ураган уже кончился. Дождь прекратился, ветер почти стих. Если бы дело было недели на две пораньше, я непременно слетал бы на пляж, посмотреть, как он выглядит после всего этого. Но теперь было не до развлечений.

Я оделся, позавтракал и вышел наружу. Хотя было еще пасмурно, чувствовалось, что солнце вот-вот проглянет и начнет жарить как обычно в это время года. Парило. Дорожка, что вела от Станции к поселку, уже просохла, лишь кое-где ее пересекали едва текущие ручейки воды. Кустарник на склоне распрямился и рос как ни в чем ни бывало, только на крайних кустах заметно поредели листья. А в общем и целом следов от бушевавшего накануне урагана почти не осталось.

На улице поселка было необычно людно. Судя по всему, поселок тоже совсем не пострадал, но никто из жителей не спешил проведать свои поля и фермы. Впрочем, это было не удивительно, если учесть то, что услышали они вчера от мэра. Здесь и там стояли группы людей и тихо переговаривались. Меня молча приветствовали кивками, но никто не подошел и не заговорил. Все, казалось, чего-то ждали.

Я не спеша дошел до мэрии и поднялся в приемную. Здесь уже находилось несколько человек. Как раз когда я входил, солнце прорвало тучи, и помещение залило его мощным светом, который, однако, быстро померк, когда потемнели оконные стекла.

Дверь в кабинет мэра оказалась закрыта – у него кто-то был. Хотя Офицер Связи и пользуется правом в случае получения важных сообщений прерывать любые собрания и мероприятия местных правительств, лучше, если желаешь сохранить хорошие отношения, этим правом не злоупотреблять. Ответив на приветствия ожидающих, я сел в ближайшее кресло и стал ждать когда мэр освободится.

В приемной было тихо, но я чувствовал, что эта тишина вызвана моим появлением. При мне продолжать разговор не хотели. Что ж, вполне естественно. Пока ношу эту форму я для них – чужой. Но я знал, что долго это молчание не продержится. Не прошло и двух минут, как Ренье, Советник от Второго Северного округа, высокий худощавый старик, негромко кашлянув, спросил:

– Скажите, Мэг, как по-вашему, насколько серьезно это все? Я имею в виду мятеж в девятом секторе.

– Я знаю не больше вашего, Советник. Вы же знакомы с содержанием циркуляра.

– Этого циркуляра – да. Но не предшествующих. Как-никак, вы по долгу службы держите, так сказать, руку на пульсе информации. Ведь что-то должно было просачиваться раньше. Не на пустом же месте вот так сразу взяли и взбунтовались сразу двадцать три мира.

– Все документы которые я получал, Советник, переданы мэрии. Вы можете с ними ознакомиться.

– Мы с ними ознакомились, Мэг, – вмешался в разговор Тино Аргал, молодой Советник с Континента. – И не только с теми, что получали вы. Мы сегодня ночью проанализировали содержание всех циркуляров за предшествующие двадцать лет. Конечно, нельзя сказать, чтобы там не было и намека на эти события. Кое-что было, конечно. То эмбарго на торговлю такими-то товарами с такой-то планетой, то сообщение о гибели боевого корабля в результате аварии или о неожиданной отставке группы должностных лиц. Намеки были. Но вот что странно – все эти намеки совершенно не коррелируют с содержанием вчерашнего циркуляра. И это подозрительно.

– Вы в этом уверены?

– Техника не ошибается.

– Ошибаются программы и люди, их писавшие.

– Может быть. Но мы пользуемся хорошим обеспечением. И все проверки, как прежде, так и теперь показывают, что техника работает хорошо. У нас нет причин сомневаться в доброкачественности исполнения модуля анализа текстов из-за того, что он дает отрицательный результат для одного очень подозрительного случая.

– Интересно, – спросил я, – и кого же вы подозреваете?

– Не лезьте в бутылку, Мэг, – сказал из угла Советник Гринский. – Мы же ни в чем лично вас не обвиняем.

– Интересно, какой смысл мне вас обманывать? – Я закинул ногу на ногу и с безразличным видом уставился в окно. Но мне, честно говоря, стало не по себе.

– Я полагаю, – вновь вступил в разговор Аргал, – что все это имеет под собой вполне определенную цель. Это наверняка какая-то темная правительственная махинация с целью захвата в федеральное пользование ряда планет из так называемой мятежной зоны.

– Да и пополнение во флот им не помешает.

В это время дверь кабинета открылась и из него вышла вдова Гэпток. Молча, ни на кого не глядя, она прошла к выходу и скрылась с глаз. Я встал и вошел к мэру.

– Садитесь, Мэг, – сказал он, не поднимая головы. – Опять недобрые вести?

– Да. Сообщение. Специально для Сэлха.

– Давайте его сюда.

Мэр взял протянутые листки, быстро прочитал их и сунул в щель анализатора. Потом облокотился на стол, закрыл лицо руками. Несколько секунд он сидел неподвижно, затем посмотрел на меня и, потирая указательным пальцем переносицу, сказал:

– Вы, наверное, уже знаете о результатах нашего анализа вчерашнего циркуляра?

– В общих чертах, да.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Мне сказать нечего.

– Во всяком случае, они не ждут, а действуют. Значит, рейдер будет у нас через два стандартных месяца.

– Так сказано в сообщении.

– Так сказано в сообщении... – думая о чем-то другом машинально протянул он за мой. – Так сказано в сообщении. А вы-то сами что думаете, Мэг?