Текст книги "Пагуба"

Автор книги: Сергей Малицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Твари Дикого леса перебираются через горы только зимой, – объяснил Намувай. – В морозы замерзают реки в ущельях, и по ним некоторые из здешних обитателей, кстати, довольно редко, перебираются через горы. Одни потом успевают вернуться, другие гибнут, но некоторые и теперь бродят с этой стороны гор, наводя ужас на вольных, по-разному случается.

– Почему так? – впервые за два дня задала вопрос Нега. – Почему с этой стороны горы заканчиваются обрывом? Похоже, будто нерадивая хозяйка сдвигала на сковороде лепешки, но одна пригорела, присохла, вторая уперлась в нее, смялась, вспучилась да так и застыла.

– Кто знает? – пожал плечами Намувай, сбрасывая с плеч мешок. – Может быть, так оно и было. Кто-то же должен был создать все это? Иногда говорят, что, когда боги лепили мир, то, что сжимали их пальцы, стало равнинами, а то, что выдавилось между ними, горами.

– Вы тут придумываете себе богов? – нахмурился Лук. – А Пагубы не боитесь?

– А разве она когда-нибудь заканчивалась? – удивился Намувай. – Давайте лучше разводить костер. Вон в той ложбинке получится в самый раз. Там нас не будет видно ни с той стороны, ни тем, кто может пойти за нами. Нега, не нужен хворост, успокойся, отдыхай. Дровишки припасены, и новить запас сегодня мы не будем. Хотя без костра никак. Во-первых, здесь ночью довольно прохладно, а во-вторых, начиная с завтрашнего дня мы не сможем разводить костер часто.

– Долго нам еще до поселка? – спросил Лук, доставая из мешка мех, который был им по настоянию Намувая наполнен у последнего родника. – И кто может пойти за нами?

– Нет никакого поселка, – признался сын Арнуми, выщелкивая искру в извлеченный из-под плоского камня комок мха. – Да и не пойдем мы туда. Опасно. За нами туда может пойти кто угодно. Те же ловчие. Не считай всех остальных глупее себя. Там, где прошли мы, они могут пройти тоже. Ну может быть, не так быстро, и все-таки.

– И мы спокойно спали прошлой ночью? – едва не вскочил на ноги Лук. – Почему без дозора?

– Почему же без дозора? – удивился Намувай. – С дозором. Просто дозор разным бывает. Смотри вокруг да слушай. Что птицы поют, и поют ли. Зверье как перекликается. Какие запахи ветер приносит. А кроме всего прочего, и другие секреты есть. Вот.

Намувай запустил руку в маленькую сумку, которую носил на поясе, зачерпнул что-то, показал ладонь Луку.

– Ну? – не понял тот. – Хвоя. Обычная хвоя, только мелкая. Можжевеловая?

– Она самая, – кивнул сын Арнуми. – Наговор на ней. Сутки держится, мне хватает. Я ее за собой сыплю, когда по узкой дорожке иду. Если кто за мной топает, да топает без должного умения, я о том всегда узнаю. Загодя узнаю. Проснусь, приберу за собой да отползу в сторону. В лесу не тот силен, кто кусты ломает да листву сшибает, а тот, кого не видно и не слышно.

– А мать твоя до тебя докричалась тоже так же? – сдвинул брови Лук. – Пригоршней хвои?

– Разные есть способы, – впервые стер улыбку с лица Намувай. – О том тебе знать необязательно, парень. А что знать надо, скажу непременно. Только ты не хмурься понапрасну. Тут законы Текана – это тьфу, пустое место. Колдовством вольные не торгуют, но и не чураются его, если силенок да мозгов хватает. Пагубы не ждут, но живут так, как будто она и не прекращалась никогда. Тем более там. – Намувай махнул рукой на юг. – Разное там встречается. Хозяин Дикого леса иногда наведывается, всякого под себя подгребает, словно паук паутину прядет. А порой такие твари из чащи выходят, что и бежать не приходится: от страха человек умирает. Даже некуманза, для которых этот лес что кожа, выпрыгнуть из нее готовы. По слухам, когда Пагуба накатывает на Текан, не только слуги Пустоты заходят в пределы Салпы. Рядом с ними, а то и просто стаями, шагает разное мерзкое зверье. Те же слуги Пустоты, ну как собаки у нас. Или как лошади, только с зубами, когтями и клыками. Так вот – Пагуба Пагубой, а кормиться-то им где-то надо? Вот здесь они и кормятся. Не раз в сто или двести лет, а постоянно. Выпускает их Пустота в Дикий лес. Частенько выпускает. Потому и Хозяин леса нужен, чтобы они по всей Салпе не разбегались. Оттого и лес этот страшен. Только страх тогда силу имеет, когда от него скрыться можно. А когда что там беда, что там, когда бежать некуда, тогда и страх уходит. Ты огонь над поселком, над трактиром видел? Вот она и Пагуба. Может, настоящая и страшнее, но для тех, кого ловчие порубили, не все одно ли? Богов вольные себе не придумывают, но на Пустоту все не списывают. Да и то сказать, если уж молиться, то не пустому бочонку, а полному.

– Давай уж, – пробормотал Лук, покосившись на примолкшую Негу. – Все вываливай. Куда мы идем, что задумал?

– Поселка нет, – ухмыльнулся Намувай. – Это уж без сомнений. Только времянки. Купцы подплывают временами там на один мысок. Видят шест с тряпкой, значит, дикий охотник ждет покупателя. Купец спускает лодку и идет к берегу. Вдвоем с гребцом. Ну а там уж торгуется с охотником, все как обычно. Зачем там нужен поселок? Чтобы хиланские стражники в гости пришли? Дикого леса они, конечно, боятся, но на самый край их смелости хватает. Да зачем нам туда? Пока мы к тому мыску доберемся, там ловчих будет больше, чем на ярмарочной площади. Если и вправду за тебя, парень, те деньги дают, что мать моя говорила, нельзя нам идти к Хилану.

– Так куда же мы пойдем? – не понял Лук.

– Туда, – кивнул на юг Намувай, подбросил в оживающий костер валежника, потянул из мешка котелок. – Туда, где нас искать не будут. А если и будут, то не найдут.

– Подожди. – Лук не мог поверить. – Ты хочешь сказать, что мы пойдем через чащи Дикого леса?

– А пока мы через какие чащи шли? – переспросил его Намувай, наполняя котелок водой.

– Так здесь… – растерянно пробормотал Лук. – Здесь же вроде бы нет… опасного зверья.

– Все тут есть, – отмахнулся Намувай и вновь осветился улыбкой. – Просто мало. А вот там и в самом деле горячо бывает. И не только в смысле ужасных тварей, но и… всякое. Про Хозяина я говорил уже. Некуманза разные бывают. Некоторые сами вроде зверья. Там надо держать ушки вверх, глазки в стороны таращить, оружие в кулачке сжимать. Там для кого-то ты будешь не только врагом или возможностью сорвать куш из кладовых иши. Там ты можешь оказаться и мясом на ребрышках, и косточками для похлебки.

– Так чего нам там делать? – не понял Лук. – Пойдем побыстрее вдоль хребта, никакие ловчие нас не догонят. А там уж… Берег напротив Хилана большой. Сколотим плот…

– Подожди с плотом, парень, – покачал головой Намувай. – Если то, что сказала моя мать, правда, то не один приказчик ее слабину дал. Ты хоть задумывался, почему иша терпит вольных? Да, порой направляет один или другой отряд навести порядок за речкой, так ведь не истребляет вольных поголовно. А ведь мог бы подгрести земли за Хапой и Блестянкой под себя.

– Не может, наверное, – пожал плечами Лук.

– Не хочет, – отрезал Намувай. – Запомни. Ише нужен враг. Пока есть враг – его армия не зарастает жирком, не разваливается. Его подданные не косятся на его дворец, а кланяются ему. Одно плохо: уж больно враг слабоват у правителя Текана, поэтому надо иногда и подкармливать его, на ярмарку водяную допускать, торговлю разрешать. Даже запрещать ураям пересекать Хапу в поисках беглецов от их милости.

– Ты к чему все это рассказываешь? – не понял Лук, взглянул на Негу, которая слушала сына Арнуми раскрыв рот.

– Много лет назад… – Намувай взял у Лука мех, наполнил котелок водой, пристроил его между двух камней над огнем. – Много лет назад, когда Курант был еще воином клана Хара и хлопал глазами не хуже твоей сестренки, он пришел в Гиену, чтобы убить одного арува. Не спрашивай меня зачем, я не знаю. Курант должен был убить всех в доме. Всех. Семью арува и всех его слуг. Арнуми была наложницей хозяина. Тогда ей было как тебе теперь. Шестнадцать. Курант вошел в дом и стал убивать. Он убил почти всех, убил тихо, без единого звука, но Арнуми не спала. Она… уже тогда была способна к колдовству. Она почувствовала, что по дому ходит смерть, и поползла из своей каморки к брату, который служил в том же доме водоносом. Она едва успела. Убийца уже занес меч над спящим Нигнасом, но Арнуми разбудила брата. Разбудила так, как она умеет, так, как она сумела вызвать меня из леса, когда ее струг только входил в устье Блестянки. Нигнас открыл глаза, увидел в тусклом свете лампы клинок над своим лицом и рванулся в сторону. Острие меча Куранта, того самого меча, что и теперь лежит в его ножнах, рассекло лоб и щеку Нигнаса.

– Но Курант не убил его, – прошептала Нега.

– Нет, – усмехнулся Намувай. – Хотя пометил на всю жизнь. Нет, он, конечно, убил бы его. Арнуми и Нигнас были последними в доме, но моя мать бросилась к убийце, рванула рубашку на груди и закрыла глаза. Она предложила Куранту себя. Глупо, да? Предлагать убийце то, что он может взять и сам. Должен заметить, что, как говорят те, кто ее знал в те годы, не было никого равного ей красотой. Мужчин, которые видели ее лицо, охватывал столбняк. Она… – Намувай задумался, бросил быстрый взгляд на Негу, – была почти как ты, Нега. Конечно, у нее не было узких глаз красавицы из Туварсы, и ее волосы, до того как поседели, не были столь темны, как твои, но…

– И что же Курант? – спросил Лук.

– Ничего, – усмехнулся Намувай. – Курант не воспользовался ее красотой. Он убрал меч в ножны, перевязал рану Нигнасу, собрал брата и сестру, незаметно вывел их из города, купил лодку и отправил их в Вольные земли. И даже позаботился об их дальнейшей судьбе. Пристроил в дом пожилого гиенца. Но уже через месяц, когда вернулся в Сакхар, лишился глаз. Мать думает, что так он был наказан. Клан Хара не прощает отступников.

– Но как они узнали? – удивился Лук. – Да и не клан Хара наказывал Куранта. Это сделал… сиун клана Смерти.

– Вот так и узнали, – пробормотал Намувай. – У нас говорят, что сиун – это что-то вроде духа любого клана. Ну вроде бога, но маленького, своего. И пока сиун есть, клан жив. Впрочем, неважно. Узнали как-то. Или Курант не распознает теперь по голосу сам любую ложь? Но дело не только в том, что произошло полвека назад. С тех пор много всего случилось. Ведь ты не думаешь, что моя мать вызвалась помогать Куранту выползать из-под шалости его приемного сына только потому, что когда-то убийца не довершил начатое? Нет, парень. Она тоже кое-что видит и кое-что чувствует. И если она сказала – надо, значит, надо.

– Так почему мы пойдем через Дикий лес? – повторил вопрос Лук.

– Потому что еще вчера, если не позавчера, многие дикие охотники отправились на наши поиски. Многие вольные из тех, что пожаднее, отправились на наши поиски. А у многих, думаю, и выбора не было. Вот, возьми твою Негу за горло, да приставь к ней кинжал, ты и сам как миленький побежишь любое приказание исполнять. Ловчие так уж точно ищут тебя, парень. Поверь мне, сейчас весь берег Блестянки до самого Хилана под надзором. И если ты покажешься на берегу, то желающих поймать тебя будет столько, что тебя могут разорвать на части.

– А там меня… – Лук запнулся, показал в сторону хребта. – Там нас не разорвут на части?

– Посмотрим, – усмехнулся Намувай. – Я провожу там большую часть года, меня пока не разорвали. Если заказа на нас у некуманза не случится, то и не разорвут. Уходить будем здесь. Тут каменистый грунт, следов не оставим.

– Но дикие охотники пойдут за нами и туда? – уточнил Лук.

– Таких охотников, кто осмеливается пойти туда, не так много, – успокоил спутника Намувай.

– Но зачем столько усилий ради одного человека? – удивленно пробормотал Лук.

– Как тебе сказать… – Намувай помешал варево палочкой. – Причина может быть только одна, и тут я согласен с матерью. Если иша готов заплатить такие деньги за обыкновенного мальчишку, ну ладно, молодого парня, значит, он боится расстаться с собственной жизнью. А с собственной жизнью, не считая старости или какого-то умысла, он может расстаться только в том случае, если в Салпу придет очередная Пагуба.

– Что ж получается? – Лук бросил взгляд на вытаращившую глаза Негу. – Лучшим выходом было бы, чтобы иша поймал меня? Лучшим выходом для всего Текана?

– Моя мать говорит, что у Текана нет лучшего выхода, – отрезал Намувай. – И уж точно не стоит выбирать между двумя Пагубами, какая из них лучше, поскольку, как я уже говорил, Пагуба не прекращается никогда.

Все-таки удивительная была способность у сына Арнуми говорить о серьезных вещах, продолжая улыбаться.

Лук проснулся от прикосновения. Намувай прикасался не к нему. Он держал кончики пальцев на ножнах меча Лука. Держал их напряженными, прижимал так, что ногти на его пальцах налились кровью.

– Что ты делаешь? – спросил Лук, поежившись. Костер давно потух, и ветерок, обдувающий гребень хребта, был не по-летнему холодным. Платок Неги мелькал в кустах шагах в тридцати.

– Не могу понять, – пробормотал Намувай и наконец отнял пальцы от ножен, понюхал их, даже лизнул. – Ведь в Текане запрещена магия?

– Кому как не колдуну, который заговаривает хвою и обменивается вестями с мамочкой через несколько лиг, знать об этом, – пробурчал Лук и поднялся на ноги. – Что так рано? Мы уже уходим?

– Да, – кивнул Намувай. – У тебя есть несколько минут, чтобы оправиться, перекусывать будем уже не здесь. Это твой меч?

– Получается, что так, – кивнул Лук. – Он тебе понравился?

– Это не оружие для охоты и уж точно не оружие для Дикого леса, – заметил Намувай, – но не в этом дело. Твой меч пропитан магией. Если правда, что смотрители Текана находят колдунов по запаху, то тебя с этим мечом унюхают еще до того, как ты войдешь в городские ворота любого клана.

– А так? – переспросил Лук и задвинул меч, на рукоять которого клал ладонь ночью и который выдвинул на половину пальца, в ножны.

– Так нет, – почесал затылок Намувай. – А ну-ка выдвини его снова на палец. Теперь отпусти рукоять. Снова возьмись за нее. Удивительно. Ты сам-то что чувствуешь?

– Ничего, – пожал плечами Лук, отправляя клинок на место. – Ну если только какое-то жжение, что ли, когда клинок не в ножнах. Но если я беру его за рукоять, то все проходит.

– Именно так, – кивнул Намувай. – Стоит тебе задвинуть меч в ножны или ухватиться за его рукоять, пусть он и обнажен, и я перестаю чувствовать, как ты говоришь, жжение. Одного только не пойму: как ты можешь это ощущать? Бьюсь об заклад, в нашем поселке ни один человек, кроме меня и моей матушки, не смог бы почувствовать это.

– Твоего поселка больше нет, Намувай, – вздохнул Лук.

Сын Арнуми кивнул и отвернулся.

– А насчет меча… – Лук задумался. – Я чувствую многое. Ну как теплое и холодное. А вижу еще больше. Мне приходилось сражаться с закрытыми глазами. В балагане Куранта. Старик сначала хотел обучить Хараса. Он очень ловок и силен, может быть, хуже меня фехтует, но сильнее уж точно. Но он не смог. Курант говорил, что, если бы Харас ослеп, он смог бы со временем фехтовать на слух. Но я-то фехтую не на слух. Я и в самом деле вижу соперника. Пусть и не так, как это видят глаза. Кстати, я никогда не спотыкаюсь в темноте. Может быть, потому что я из клана Зрячих?

– Моя мать из клана Лошади, – пробурчал Намувай. – Отец, который погиб лет с десять назад, из клана Травы из-под Кеты. Ты считаешь, что я должен ржать и щипать траву?

– Вовсе нет, – пожал плечами Лук. – Но само по себе сочетание не вызывает возражений.

– Я готова, – подошла к месту ночлега Нега.

– Поспешим, – прокашлялся, вытер нос и обернулся к Луку Намувай. – У нас мало времени, хотя я успел пройти под утро пару лиг и сделал так, что не слишком хороший следопыт подумает, что мы ушли по гребню.

– А дикий охотник? – нахмурился Лук. – Дикие охотники хорошие следопыты?

– Охотник охотнику рознь, – хмыкнул Намувай, – но тот спуск, которым пользуются все, далеко отсюда, до него еще половина дня пути. А тот, которым пользуюсь я, пока знаю только я. Но скоро узнаете и вы. Мы будем спускаться прямо здесь, и нам следует поспешить, потому как наши преследователи всего лишь в пяти лигах от нас. Можешь не оглядываться на пропасть, веревку нужной длины не донесли бы сюда и двое таких молодцов, как ты.

Это была просто яма на крохотном плоскогорье. Спутникам пришлось спуститься, прыгая по камням на четверть лиги вниз по склону, причем Намувай шел последним, чтобы ни одного следа не вело к тайному ходу. Еще за полсотни шагов Лук почувствовал отвратительную вонь, а когда подошел к впадине диаметром в двадцать шагов, порадовался, что завтрак Намувай отложил: желудок сжался в спазмах тошноты.

Яма была ловушкой для зверья. Примерно в тридцати локтях от поверхности на ее дне среди костей и истлевшей плоти валялась полуразложившаяся туша кабана.

– Спускаемся, – скомандовал Намувай, набрасывая петлей веревку на ствол крепкого можжевельника. – Времени и в самом деле немного.

Первым вниз скользнул Лук. Через пару секунд рядом стояла Нега. Глаза ее слезились от вони. Лук оглянулся. Ни прохода, ни расщелины в стенах впадины не наблюдалось.

– Все-таки прогуливаться с вами одно удовольствие, – заметил, затягивая внутрь ямы веревку, Намувай. – Из вас могли бы выйти хорошие охотники. Только боюсь, задержись вы в Диком лесу, дичь из вас вышла бы еще лучше. Раздевайся, парень.

– Зачем? – не понял Лук.

– Раздевайся, ты слишком широк в плечах, – повторил Намувай, сморщил нос, подошел к трупу животного и потащил его в сторону. – Вот, видишь? Промоина в известняке. Нега пройдет легко. Я тоже пройду, а тебе в одежде никак.

На первый взгляд в щель, которая была прикрыта павшим животным, не прошла бы даже голова Лука, но он стал послушно стягивать одежду. Нега скинула с плеч мешок.

– Узкий лаз только на первые двадцать локтей, – заметил Намувай. – Потом будет небольшая пещерка, не больше комнатушки в бывшем трактире моей матушки, затем следующий лаз, но он выше пола на мой рост, так что ни змей, ни какой другой пакости в этой комнатушке обычно не бывает. И все-таки поосторожнее.

– Я полезу первой? – спросила Нега.

– Да, – кивнул Намувай. – Потом я опущу мешки и оружие. Или ты хочешь, чтобы я первым отправил твоего голого братца?

Нега усмехнулась, примерилась, как припасть к отверстию, чтобы не вымазаться о следы туши, и юркнула в дыру, словно мышь.

Через минуту снизу раздался ее голос:

– Тут никого нет, но воняет еще больше. И лаз весь вымазан в этой гадости.

– Издержки, – вздохнул Намувай, опуская на веревке в отверстие мешки. – Вот, парень, возьми этот мешочек, намажь тело жиром, а то и голяком не пролезешь. И поспеши!

Жир, которым Луку пришлось намазать кожу, пах немногим лучше, чем пахла туша кабана. Лук даже удивился, что никакого запаха не издавал мешок, из которого Намувай достал хитрое средство, зато не приходилось опасаться вымазаться о последствия разложения лесного зверя. Лук выскочил из извилистого хода, как обмылок из детского кулачка. Нега со смешком бросила ему порты и заметила, что следующий проход явно шире этого, и Лук может одеться. Почти сразу за Луком из отверстия показался Намувай.

– Туша легла на место, – заметил он, отплевываясь. – Хотя предосторожности излишние. В эту дыру даже ваш Харас не пролезет, да и ты, парень, через год-другой будешь здесь не ходок. А уж ловчие Текана точно не могут похвастаться узостью кости. Но пусть этот путь останется моей тайной.

Они выбрались наружу после долгого спуска по промытому в известняке ложу ручья, который, как объяснил спутникам Намувай, тревожит это русло только по весне, когда тают наметенные в горах пласты снега, или осенью во время проливных дождей. Впрочем, ручей никогда не заполнял русло полностью, и вся пещера была выточена за столетия: все-таки высоковато находилась яма-ловушка для того, чтобы собрать в себя достаточно воды.

– А нам и так хорошо, – бормотал Намувай, держа над головой факел. Запас их обнаружился уже за вторым лазом, там же, в небольшой пещерке, имелась и куча дров, и устроенное из мха ложе.

– А что? – пожал плечами сын Арнуми. – Не самое плохое место для ночевки. Я еще вчера бы вас сюда спустил, но не хотелось ковыряться с гнилью в сумраке, да и надо было дорогу дальше по гребню отметить. Тут хорошо. Когда по весне вода яму промоет, чисто становится. Разденешься, проскочишь с потоком дыру, а тут можно и обсохнуть, и помыться потом. Ручей по полу бежит.

– Как в домах самых богатых арува, – заметил Лук. – Там тоже вода вытекает из медных труб.

– В гости приглашали? – вытаращил глаза Намувай.

– Так заходил, – пожал плечами Лук. – Без приглашения. А зверья ты тут не боишься? Или только змей?

– Только змей и ядовитых жуков, – вздохнул Намувай. – Они могут пробраться внутрь по расщелинам, что, кстати, очень редко бывает. А зверью покрупнее сюда хода нет. У выхода увидишь сам.

У выхода отряд оказался ближе к полудню. Пещера заканчивалась высокой аркой, которая стороннему наблюдателю показалась бы неглубоким гротом, выемкой в каменной стене, потому как последний лаз, который преодолевать пришлось, опустившись на четвереньки, располагался за вкрапленной в пласт известняка серой гранитной глыбой. Намувай выбрался из лаза первым и несколько минут внимательно оглядывал окрестности, пока не дал знак выбираться наружу и спутникам.

Лаз находился где-то в полусотне локтей над каменной осыпью, а в четверти лиги от ее начала, сразу за буйством кустарника, поднимался лес. Осмотревшись, Намувай спрятался за глыбу, где остались его спутники, и распустил завязки мешка.

– Высоковато, – заметил Лук, выглядывая из укрытия.

– Понятно, что забраться обратно непросто, – признался Намувай. – Да и незачем забираться. Обратно я здесь не ходил никогда.

– И куда мы теперь? – спросил Лук, глядя, как сын Арнуми крепит на валуне веревку.

– Прямо! – вытер пот со лба Намувай и, как всегда, осветился улыбкой. – Перед вами, друзья мои, знаменитая средняя долина Дикого леса. Самая маленькая и самая знаменитая. Было время, считалась священной, да и теперь в верхней ее части жильцов маловато, только паломники и путешественники. Некуманза, конечно. К счастью, некуманза, которые нам могут тут попасться, не самые жестокие изо всех. С некоторыми даже можно договориться, хоть бывает, что и они убивают незнакомцев, но не всегда. Если не будете слишком назойливы, есть надежда, что на вас не обратят внимания. Секрет успеха в том, чтобы мы видели всех, а нас никто. Нелегкая задача, я вам скажу, с учетом, что некуманза выросли под такими же деревьями. Но как бы они ни были опасны, в первую очередь нужно опасаться иной мерзости, которая тут порой разгуливает. Ее как раз боятся даже некуманза. Но сейчас вблизи никого нет.

– Как ты определяешь? – спросила Нега, прищурив и без того узкие глаза. Я ничего не вижу, сплошной лес.

– Если бы вблизи кто-то был, сейчас бы над кустами галдели птицы, – объяснил Намувай.

– А когда ты идешь по лесу, они галдят? – спросил Лук.

– Если иду так, как надо, то нет, – усмехнулся Намувай. – Ладно, спускаемся. На спуск каждого даю не больше пяти секунд. Увидеть здесь нас никто не должен, но нечего испытывать судьбу.

– Подожди, – сдвинул брови Лук. – Следуя наставлениям Куранта, я должен знать, что нас ждет. Пока мы здесь, подскажи, куда нам идти и куда мы, в конце концов, рассчитываем прийти?

– Ну что ж… – Намувай почесал затылок, приподнялся над валуном. – Смотри. Видишь на горизонте что-то вроде невысоких гор? Они, кстати, повыше тех, на которых мы были сегодня с утра. Вот как раз за ними самая большая долина Дикого леса – южная. Она тянется аж до самого моря. Дикие охотники забредают туда нечасто, но наш путь лежит именно туда. Дело в том, что по средней долине мы не выйдем к Хапе. Некуманза, которые живут вдоль ее берега, всегда были не прочь полакомиться человечиной, а я неуютно чувствую себя в роли лакомства. Те же некуманза, что за горами, считают человечину ядовитой, так что нам это подходит больше. Хотя это вовсе не значит, что они не попытаются нас убить.

– А подробнее о дороге? – не отставал от сына Арнуми Лук.

– Лучше бы ты спросил о том, скоро ли будет завтрак, – вздохнул Намувай. – Вы едва не загнали меня на той стороне хребта, и чувствую, что скоро загоните на этой. Курант вас испортил. Где сладостная лень и беззаботность? Ладно. – Охотник махнул рукой. – До следующего хребта нам еще придется оттопать полсотни лиг. Средняя долина короткая и узкая. Шире она становится к Хапе. В середине долины, у высокого дерева, нас будет ждать Хасми. Хасми охотник, каких мало, Хасми поможет нам перейти через горы. Перевал находится у двуглавой вершины, и я там бывал, но опять же без Хасми я бы туда не полез. А уж за перевалом справимся как-нибудь. Любая речка выведет нас в русло Натты. А там уж сообразим плот или лодчонку и доберемся до Хапы. Натта большая река, ничем не хуже Блестянки. Даже и пошире будет. Впадает в Хапу напротив Зены. Надеюсь, это достаточно далеко от Хилана?

– Да уж куда дальше, – почесал затылок Лук. – Это ж половина пути до Хурная. Что по реке, что по суше – четыре сотни лиг выходит. И как долго мы будем туда добираться?

– Посмотрим. – Намувай подмигнул Луку. – Если будете так тянуть, то до конца лета не доберемся, а если пошевелитесь, то за пару недель можем и сладить.

Сын Арнуми ухватился за веревку и резво прыгнул вниз. Через мгновение веревка ослабла.

– Будь осторожнее, – попросил Лук, подавая веревку Неге.

– Ты это мне говоришь? – удивленно подняла брови канатоходица.

– Я не о спуске, – покачал головой Лук. – Внизу будь осторожнее. Каждый шаг, каждую секунду. Куда бы мы ни пошли, держись у меня за спиной. Не нравится мне что-то вокруг.

– И ты будь осторожнее, воин из клана Зрячих, – усмехнулась Нега и слетела вниз еще ловчее, чем Намувай.

Внизу охотник долго нюхал ветерок, хмурился, затем махнул рукой и повел спутников вдоль стены, предупредив, чтобы камни не сдвигали, осыпь не тревожили. Скалы нависали над головами спутников, внушая им уверенность, что сверху их увидеть невозможно. Продравшись через заросли акации, Намувай остановился в тени странного, с огромными листьями орешника, зажал лук коленями, вытащил из кармана тетиву и с усилием посадил ее на место.

– Прогулка закончилась, – прошептал он. – Теперь каждая секунда, каждая минута, каждый час – или мы его, или он нас.

– Кто это – он? – тревожно спросила Нега.

– Лес, – шевельнул бровями Намувай, прилаживая короткое копье за спиной. – Тут ведь как. Считай, что он нас уже проглотил. То есть наполовину мы уже съедены. Но не разжеваны. Значит, есть вероятность, что мы выберемся.

– Осталось понять, каким образом, – невесело ухмыльнулся Лук.

Намувай вытащил из тула стрелу, наложил ее на тетиву.

– Нет, парень, – сказал он с ухмылкой Луку, – все-таки меч не для леса оружие. У девчонки твоей, конечно, кинжалы есть да ножи под курточкой. Много ножей, я приметил, но в лесу главное лук. Ну а если враг близко, то копье. С большим лепестком и поперечиной. Ну а меч… что меч? Уж не знаю, что за магия в нем, но магия ведь для глаз, для носа, для ушей. Чтобы видеть, чуять, слышать. А для меча… Ничего не могу сказать. Как им сражаться в лесу?

– Что ты нюхал сразу после спуска? – спросила Нега, проверяя ножи, кинжалы, завязки куртки.

– Нюхал? – не понял Намувай. – Да так… Птиц не слышно.

– Ты же сказал, что их не должно быть слышно, – не понял Лук.

– В том-то и дело, – проворчал Намувай. – Их совсем не слышно, понятно? Так не бывает.

– Магия? – предположил Лук.

– Увидим, – пробормотал Намувай, выставил перед собой лук и медленно пошел вперед.

Стрела сразила сына Арнуми сразу, едва он вышел из-под прикрытия кустов. Она вошла ему в рот, и Лук, который увидел внезапно появившийся под затылком охотника костяной зазубренный наконечник, не сразу понял, что это стрела. Намувай захрипел и повалился вперед, захлебываясь кровью и с треском ломая поразившее его оружие.

– Стой сзади, – прошипел Лук и выхватил из ножен меч.

Из-за деревьев показались некуманза. Они были столь же высоки, как и тот воин, которого спутники видели над речушкой за гребнем, но их татуировка не была черной. Обнаженные тела густо покрывали красные линии. Их оказалось шестеро. В руках у двоих воинов были луки. Еще четверо подходили к будущим жертвам, выставив длинные копья, которые тоже венчали костяные наконечники.

– Их шесть? – так же тихо спросил Лук, выставляя перед собой меч.

– Шесть, – ответила из-за его спины Нега. – Шесть, и, кажется, это все. Они не боятся нас. Видят, что у нас нет лука.

– Я делаю кувырок вправо, – прошептал Лук. – Половину секунды они будут смотреть на меня. Возьмешь всех шестерых?

– Не уверена, – медленно протянула, зашуршала курткой Нега. – Пятерых точно, но я постараюсь.

– Тогда начинай с лучников.

Глава 8

ВОЕВОДА ТЕКАНА

Дом воеводы Текана примыкал к казарме. Дворцы хиланской знати теснились вдоль берега Хапы, стараясь возвыситься над восточной стеной города. Был там и родовой дом Квена, чьи предки многие годы служили Текану. В доме теперь жила его сестра с детьми и мужем, вторым хиланским судьей, но сам воевода давно уже поселился недалеко от северной башни. Хорошие деньги заплатил, чтобы выкупить дом умершего ростовщика, немало добавил, чтобы мрачный двухэтажный особняк превратить в светлое и уютное логово, зато теперь с раннего утра мог видеть в окно на потешном дворе забавы дюжих молодцов. Да и зря торчать в воеводских палатах не приходилось, всякий допущенный к докладу мог произвести его прямо в доме Квена. К счастью, последнюю неделю не приходилось топтать мрамор и во дворце иши. На следующий день после явления Тамаша и двух позорных смертей – постельничего и урая Хилана – иша покинул столицу. Отправился на большом корабле вместе с заплаканной Аси, всей свитой и изрядной частью дворни в Хурнай. Назначил блюстителем Хилана Мелита, и правильно назначил, не было у Кастаса сыновей, а среди дочерей старшая – Тупи, жена Мелита. Ей и продолжать род хиланских ураев, тем более что муж ее – подлинный арува, из знатных, да и сыновей она уже нарожала ему троих и еще родит. Кому как не Мелиту блюсти Хилан до достижения его старшим сыном возраста двадцати пяти лет? Сколько ему сейчас? Десять? Или чуть больше? Взрослым теканец считается с семнадцати лет, но никто не может стать ураем раньше двадцати пяти. И это правильно: быть правителем, даже правителем одного из кланов, непросто. Тут одной родовитостью не обойдешься. Хотя… Квен хмыкнул от пришедшей ему в голову мысли. А ведь лучшим ураем Хилана была бы сама Тупи. Вот уж не женщина, а камень. Твердый камень, прекрасный камень. И на лицо пригожа, а уж взгляд – куда там даже нынешнему ише. Это не мягкая Аси – средняя дочь Кастаса. И не ветреная красавица Этри, его младшая дочь. Кстати, вот уж намучается с младшенькой третий из сыновей давно уже умершего урая Хурная – Кинун. Впрочем, и Кинун был под стать Этри. Такой же вспыльчивый и суетливый. Или быстрый? Как же так срослось-то? Ведь три дочери Кастаса нашли себе опору в трех сыновьях самого знатного семейства клана Кессар, и все трое вроде бы счастливы. А ты, Квен?