Текст книги "Пришельцы"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Он и впрямь не стал соваться на люди, но только «нива» на этом десятикилометровом отрезке пропала с концами. Опера нашли ее след, прошли по нему пару километров по одному из многочисленных волоков и потеряли. Заремба приказал искать машину и полетел на базу: в вертолете кончалось топливо…

А на базе его поджидала еще одна новость. Медик-эксперт закончил первоначальный осмотр останков, поднятых из БМП, и оказалось, что офицеры и солдат-водитель погибли насильственной смертью – и это мягко сказано. На костях каждого скелета насчитывалось от четырех до семи следов, оставленных пулями, а на верхней зимней и нижней одежде до одиннадцати пробоин некоторые пули прошли по мягким, давно уже сгнившим тканям.

Экипаж боевой машины пехоты буквально изрешетили да каждому из них был сделан контрольный выстрел в затылок из пистолета ТТ, о чем, без всяких сомнений, говорили застрявшие в черепных костях пули.

Все же остальные раны были получены из оружия, в котором использовались патроны от винтовки М-16. В ватной и меховой одежде, в обуви и костях было обнаружено четырнадцать пуль от нее. Вероятно, офицеры вступили в бой с «драконами» и отстреливались до последнего патрона. У солдата-водителя оружия не было…

И единственным утешением пока было, что теперь можно с честью похоронить их и снять многозначительное и в общем-топозорное звание – без вести пропавший. Они не сбежали в Финляндию от ответственности и в озере не утонули по пьяной лавочке…

Были еще радиосообщения от поисковых групп, не представляющих какого-либо интереса, и одно, почему-то шифрованное – из Горячего Урочища: младший оперуполномоченный старший лейтенант Курдюкова просила с ним безотлагательной личной встречи. Заремба еще не отошел от злости за ее выкрутасы и бабские ужимки в виде ночевок в чердачных комнатах, помнил поданный ею рапорт о выводе из операции и потому велел помощнику послать на ферму недвусмысленный ответ – строго исполнять инструкции, положенные младшему оперу по сигналу»Гроза».

Пожалуй, в этот день он впервые пожалел, что в карельскую разведоперацию задействовал женщин, переоценив их возможности. Именно они сейчас больше всего приносили хлопот, неудобства и бестолковщины. Из-за них теперь приходилось отвлекать людей от выполнения основной задачи и бросать на поиски и спасения барышень, которые имели совершенно четкие инструкции. Это Поспелову можно было действовать самостоятельно, проявлять инициативу, если надо – лезть, на рожон, даже попадать в плен, коли в данный момент этого требует выполнение задачи.

И группа быстрого реагирования существовала для обеспечения безопасности его оперативных действий и личной безопасности в критических ситуациях.

Заремба дождался, когда вертолет вернется с заправки, и вылетел теперь уже в Нижние Сволочи: с Ромулом хотя бы было ясно: захвачена «драконами» и вывезена в недра «бермудского треугольника».

Если опера сработают, то это похищение может пройти на благо появится возможность выследить, установить, пусть даже приблизительный, район концентрации, базу, гнездо «драконов». А то их вездесущность и неуловимость создает ощущение бессилия, отчаяния – неизвестно, где их искать, по каким приметам, в какие дыры и щели они расползаются с третьими петухами. Хватать наугад – только воздух и схватишь. Кажется, вот такое состояние, возникающее у всякого, кто прикоснулся к «бермудскому треугольнику», есть результат особой тактики действий «драконов». Захваченный живым и отравленный ядом «тапер» вполне вписывается в подобную тактику. Бессмысленность всяких действий спецслужб, бесполезность самых хитроумных операций – вот какие ощущения им хочется вызвать.

И это позволяет им без значительных провалов почти пять лет действовать в Карелии безнаказанно.

Судьба Ромула хотя бы известна, и он надеется, что агент продолжает работать.

Куда же делась Рем, – имеющая надежную и благополучную легенду заведующей клубом?

Фельдшеру все-таки приходится мотаться по округе, входить в чужие дома, подолгу находиться одной в машине. Внешность, которая столько раз выручала и спасала в прошлые времена, здесь никуда не годилась. Улыбнись раз перед местными старухами – до смерти будут помнить золотозубого цыгана, которых тут, в холодном краю, отродясь не бывало. А так хотелось самому пойти в народ, научить мужиков выбирать коней, повеселить молодняк в клубе, поплясать, попеть романсы под гитару, как это бывало в молодости. И вся информация о завклубом была бы в кармане…

Он чувствовал, что стареет, поскольку все больше и больше приходит недоверие к молодежи и появляется ворчливый тон по каждому поводу, а самое главное – угасает любовь к женщинам…

Оперативники кое-что успели выяснить, остальное домыслили, смоделировали, и версия исчезновения Рема выглядела примерно так: вчера вечером на берегу реки появилась какая-то машина, скорее всего иностранной марки. Приехавший на ней молодой человек остался на ночлег и еще засветло развел костер. Завклубом в это же время вздумалось полоскать белье: ее видели с корзиной на улице, потом на берегу, точнее, на мостках, выдающихся далеко в реку. Глазастый и любопытный деревенский народ заметил, что завклубом сначала любезничала с молодым человеком, стоя над водой, потом возле костра, затем, по логике, они оказались в машине, ибо на берегу их больше никто не видел, а огонь в сумерках погас сам собой. Около двенадцати часов машина поехала старой дорогой в сторону брошенной деревни Рябушкин Погост. Причем корзина с бельем осталась возле потухшего костра.

Получалось, что залетный коммивояжер – по мнению местных жителей молодой человек приехал торговать обувью, – «снял» завклубом и увез ее в лес развлекаться. При всяком раскладе, к утру они должны были вернуться, однако с момента исчезновения прошли уже сутки. Ни на дороге, ни в самом Рябушкином Погосте машины не обнаружено, а для масштабного поиска требовались люди. Судя по следам протекторов, это был «джип». Он исколесил все улицы брошенной деревни и пропал.

Уже в ночь Заремба перелетел в Рябушкин Погост и приземлился прямо возле полуразрушенной церкви. Выезда из деревни не было, искать следовало здесь, дальше никуда не уехать даже на такой проходимой машине. Он остался в вертолете, разослав оперативников проверить все дома и прилегающую местность, рассчитывая проторчать тут до утра. Однако через полчаса ему доложили, что машина найдена в одном из дворов, тщательно замаскированная поленницами дров.

Заремба пошел сам осматривать находку. Это действительно оказался «джип», плотно загруженный обувью и одеждой. На сумках и тюках, уложенных вместо заднего сиденья, оказалась кровь, которую кто-то пытался затереть, но только сверху: внизу она насквозь пропитала ковровое покрытие и застыла.

От всего этого несло обыкновенной уголовщиной…

Заремба приказал тщательно проверить дом, во дворе которого оказалась машина, а также два соседних. Опера обследовали брошенное жилье – несмотря на сумерки, искать было довольно легко: дворы затянуло травой и всякий след отпечатывался будто на контрольно-следовой полосе. На срубе довольно крепкого еще колодца, стоящего между домами, обнаружили кровь, всего один мазок. Из вертолета принесли веревочную лестницу и скоро подняли труп молодого мужчины с тремя ножевыми ранениями.

Это был владелец «джипа», вероятно, убитый в Нижних Сволочах и привезенный сюда в машине на тюках с товаром. Заремба мог представить себе все, однако в сознании никак не укладывалась картина, в которой женщина хладнокровно режет мужчину: вонзает широкий нож сначала в живот, затем дважды – в солнечное сплетение. Он хорошо знал агента Рема, сам разрабатывал ей легенду, внедрял и все три года, по сути, являлся ее резидентом. Слабая, нежная ручка с длинными музыкальными пальчиками…

Убийство нельзя было спрятать ни из каких оперативных соображений и отвести подозрения от Рема – тоже. В машине наверняка есть отпечатки пальчиков, а Нижние Сволочи видели завклубом вместе с этим коммивояжером. Если даже мотивами убийства станет необходимая оборона, все равно можно лишиться агента на долгий срок, а то и навсегда.

– Идите в вертолет, – приказал он операм. – Вызывайте сюда милицию. Заодно свяжитесь с базой, запросите последнюю информацию.

Когда оперативники ушли, Заремба достал носовой платок, тщательно протер руль, рычаг переключения скоростей и все прочие ручки и кнопки, где Рем могла оставить свои пальчики. На всякий случай вытряхнул и выбил о поленницу резиновый коврик из-под ног и еще раз обследовал всю кабину ножа нигде не оказалось.

Наверняка нежная и эмоциональная Рем сейчас глубоко переживает случившееся и где-нибудь бродит по лесам. Если ее задержит милиция; то согласно инструкции она обязана потребовать оперативного работника и через него связаться со спецслужбой. И показания по каким бы то ни было вопросам она может давать только после консультации с непосредственным или старшим начальником.

Отвести подозрения милиции, скорее всего, будет трудно – не заставишь же молчать всю деревню, но уничтожить доказательства вины еще есть время. Только бы Рем объявилась до приезда милиции и получила соответствующий инструктаж…

Рем не объявилась. Зато оперативники, связавшись с базой, получили информацию, заставившую Зарембу немедленно вылететь из Рябушкина Погоста.

Поисковая группа наконец обнаружила «ниву» с красным крестом и устроила засаду возле нее. Спустя три часа бывший пилот Ситников, и ныне агент Витязь в квадрате 09-21 заметил двух человек и узнал в них резидента Поспелова и фельдшера из Верхних Сволочей. Поскольку был знаком с последней, то решил обнаружить себя и вступить в контакт.

Поспелов приказал Витязю немедленно выйти на связь с фермой в Горячем Урочище и сообщить, что с ним все в порядке и нужно отменить положение «Грозы», а группу быстрого реагирования немедленно вывести из района разведоперации. Без всяких объяснений причин, поскольку в конце сообщения стоял условный шифрованный знак, означающий, что вся оперативная радиосвязь находится под контролем противника…

Они расстались неподалеку от Верхних Сволочей, на месте, где Поспелов назначил встречу с Зарембой. Времени было в обрез, возможно, полковник уже приехал и теперь мог со стороны наблюдать за ними, поэтому Ромул не хотела ни ласк, ни поцелуев, отводила руки и озиралась.

– Не нужно… Потом… Приходи ко мне на завтрак.

Георгий предполагал, что после встречи с Зарембой будет не до завтраков и наверняка придется уехать отсюда вместе с ним.

– Только обязательно приходи, – соблазняла Ромул. – Я все приготовлю…

Твою любимую поджарку.., А была бы баня – истопила бы баню для тебя, милый.

Так не хотелось расставаться…

А всю дорогу Поспелов злился на нее, выговаривал за самовольное ночное путешествие с Татьяной, пока она не рассказала о том, как ее «нива» въехала на бетонную дорожку в солнечных батареях, на заброшенном военном аэродроме. Тут уж стало не до объятий и поцелуев.

Вот оно, «логово»! И находится оно далеко за пределами «бермудского треугольника»! Даже Витязь не мог догадаться об этом, хотя три года мотался в сопках.

А все потому, что к аэродрому не ведет ни единый след! Этот аэродром ни разу не привлек внимания. «Драконы» тщательно его скрывали, как опытный хищник устраивая ложные норы и пробивая обманчивые тропы, ведущие в никуда. Да, в сферу их интересов входил сам «треугольник» с Долиной Смерти, однако все это представляло рабочую площадку, «охотничьи угодья», а «логово» они устроили в стороне, подальше от глаз.

Две эти взбалмошные особы, возомнившие себя супергероинями и нахлебавшиеся страха за одну ночь приключений, сдуру, случайно залезли в самое пекло. И унесли ноги только потому, что действовали против всякой логики. Их маршрут движения невозможно было рассчитать или предугадать, в эфире они себя никак не проявили, поэтому «драконы» не ожидали вторжения и развернули свою энергетическую станцию.

Охранная видеоаппаратура – а таковая на аэродроме наверняка есть засекла вылетевшую на взлетно-посадочную полосу «ниву» с красным крестом, однако их служба не успела сработать – видимо, расслабились от вольготной жизни. Скорее всего, за машиной была выслана погоня, где-нибудь устраивалась засада, но и весь дальнейший путь «суперменок» не вкладывался ни в какую цепь логических умозаключений. К тому же Ромул так и не доехала до дома, а была перехвачена по дороге десантником из «космической» группы Азария и тайными путями доставлена к раненому в бывший дот немецкой линии обороны.

Получалось, что самым верным оружием против «драконов» становилось полное отсутствие логики. И Поспелов это сейчас понял. Против стихийности непредсказуемой женской души вряд ли устоит даже самый умный компьютер…

И теперь так не хотелось расставаться…

– Приходи, я тебя жду, – прошептала она в ухо, выталкивая Поспелова из кабины. – Иди-иди, не приставай к беззащитной девушке.

– Приду, – неожиданно для себя пообещал он. – Провались все на свете… Однова живем!

Целый час он бродил по лесу вблизи от дороги, поджидая Зарембу, который сейчас шел пешком к месту встречи и соблюдал режим радиомолчания. В сотне метров, за сосновым бором виднелась серая стенаусыпальницы брошеной больницы, подготовленной оперативниками для встречи. Войти в нее Георгий должен был после сигнала, который означал, что полковник уже на месте, но сигнала почему-то не подавали.

То, что оперативная связь под контролем и все радиопереговоры долетают до чужих ушей, агент Витязь понял после того, как за ним началась настоящая охота. И заметил это всего с неделю назад, когда передал в эфир очередное сообщение и был обстрелян с воздуха парой «драконов», прилетевших как мухи на мед. Сначала он подумал, что его просто запеленговали, сменил место и поздно вечером снова вышел на связь, только теперь в неурочное время и на другой частоте. Едва закончил сеанс, как заметил над лесом рыщущих парашютистов. Рация была выключена, а его продолжали искать, упорно двигаясь к месту, откуда велась передача. За одну минуту работы в эфире оперативную радиостанцию засечь почти невозможно, тем более точно определить ее координаты. «Драконы» покружили над самой головой, несколько раз включали инфракрасные фонари, стараясь рассмотреть землю в приборы ночного виденья, однако улетели без выстрела и ни с чем. Витязь держал их под прицелом, рассчитывая открыть огонь, если они вздумают приземлиться, и удерживаясь от соблазна расстрелять «драконов» в воздухе, – очень уж близко и безбоязненно парили они над лесом. В следующийсеанс связи он нарушил инструкцию и не передал координаты квадрата, в котором находится, что обязан был делать постоянно. И «драконы» не прилетели. Тогда он еще раз нарушил инструкцию и назвал ложные координаты, соседнего квадрата, избрав для наблюдения место на склоне высокой сопки. Эффект был потрясающий: через несколько минут над лесом появилась тройка парашютистов, сделала круг и приземлилась точно в названный квадрат в разных местах, намереваясь блокировать его с трех сторон.

Кроме того, что оперативная связь прослушивалась, это означало, что «драконам» стала известна координатная сетка «бермудского треугольника», специально вычерченная и нанесенная на секретные оперативные карты, используемые только в этой разведоперации.

А все вместе уже отдавало если не гнусным запахом предательства, то во всяком случае – преступным ротозейством.

От такой мысли притуплялись все чувства и не было удовлетворения даже от первого-успеха – Наконец-то обнаруженного логова «драконов». Следовало прекратить все оперативные действия в «треугольнике» и за его пределами, оставить лишь пассивное наблюдение и искать источник утечки информации.

Но кто-то же стоит за этой утечкой!

В четвертом часу утра из усыпальницы наконец подали сигнал и Поспелов направился к зданию от реки, нырнул в лаз, сделанный еще партизаном Лешей Ситниковым, и оказался перед Зарембой.

– Бахталы, рома, – сказал шеф, поблескивая в полумраке золотом зубов. Скажи, дорогой, кто барон в нашем таборе? Ты или я?

– Вы, Александр Васильевич, – согласился Георгий. – В таборе – вы. В «бермудском треугольнике» – я. Мы же так на берегу договаривались?

Вероятно, Зарембе не понравилось требование Поспелова немедленно убрать из района группу быстрого реагирования, а значит, и убраться самому, когда обстановка обострилась еще больше, чем до объявления «Грозы». Однако шеф не стал далее разжигать страсти, благоразумно потребовав детального доклада обо всем происшедшем. Многое из того, о чем рассказывал Поспелов, для шефа было неожиданной новостью, особенно возратившаяся с планеты Гомос пожарная десантура, превратившаяся теперь в партизанский отряд.

– Давай сразу решать, что с ними делать, – заявил полковник. – По закону их следует немедленно разоружить и вывести из «треугольника». Что я стану докладывать начальству? Что в Карелии воюют партизаны? Да меня за такую самодеятельность…

– Их невозможно ни разоружить, ни вывести, – сказал Георгий. – Это нереально. А реально вооружить их надлежащим образом, взять на полное довольствие и включить в операцию. Вместо группы быстрого реагирования. Достигнута полная договоренность.

– Меня не станут слушать, – пожаловался Заремба. – Сам посуди, кто согласится привлекать в разведоперацию… пожарников! Это же незаконное вооруженное формирование! В конторе возникнет столько вопросов!

– Это сейчас – единственные профессионалы, способные действовать в «бермудском треугольнике». Великолепно знают тактику «драконов», а самое главное, имеют стойкий иммунитет от всякой чертовщины…

– Да я все понимаю! – прервал шеф. – Но стоит только заикнуться о партизанах, в конторе начнется ажиотаж.

– Давайте не будем заикаться, – предложил Поспелов. – Допустим, десантуры нет в «треугольнике», мы о ней ничего не знаем. А есть банда мародеров, которой должна заниматься милиция.

– Рома, ты натуральный авантюрист. И меня, старика, тащишь за собой.

– А что нам терять, Александр Васильевич? Разведоперация была очень хорошо разработана и отыграна на макетах, проверена логикой контрразведки и потому с блеском провалена.

– Считаешь, провалена?

– Несомненно. Что за фермер поселился в Урочище, стало известно «драконам» на третий день. Кстати, и десантура довольно легко вычислила резидента… Потому и скелеты начали плясать перед домом. Агентура, за исключением Витязя, тоже раскрыта, контролируется оперативная радиосвязь. Куда уж дальше? Впрочем, и Витязя раскрыли, только не знают, кто он. Поспелов сделал паузу. – Если сейчас об этом доложить руководству…

– То я сразу же уйду на пенсию, – закончил Заремба.

– А я опять за штат.

Шеф походил по пустому гулкому помещению, все еще пахнущему стойким медицинским духом, посмотрел в щелку между досок, зарывающих окно, и глаза его в луче света масляно засверкали.

– Но с бандой мародеров надо разобраться. Они же не воюют с «драконами»…

– Пока там молчаливый нейтралитет, – объяснил Поспелов. – Взаимная терпимость. Но Азарий ведете ними переговоры. Он после армии год сам в сопках промышлял, туристов попугивал. И год потом сидел в лагере.

– Ну и публика!

– Что делать, Александр Васильевич, это тоже наш народ. Надо принимать их такими, какие они есть.

– И мародеров оставить?

– Пока оставить. Из них можно сделать не соратников, но союзников. Азарий, по крайней мере, уверен.

– Ох и не нравится мне эта затея! – признался Заремба. – Не лежит душа…

– А мне нравится, – задумчиво произнес Поспелов. – Пока я сидел в плену у десантуры… Время было подумать! К тому же заперли в немецкий танк, откуда без автогена не удрать. Оказывается, когда сидишь в неволе, хорошие мысли приходят.

Трезвые и какие-то простые, ясные… Прямо скажем, картина невеселая, Александр Васильевич. Я ее постараюсь нарисовать, только сразу предупреждаю: не докладывайте об этом руководству. Пока.

– Ну, давай рисуй! – поторопил шеф. – А то ты как баснописец: мораль в последних строчках.

– Вот с последних строчек я и начну. В Россию готовится ввод иностранных войск.

Под эгидой ООН, однако это будут войска НАТО. Своеобразный югославский вариант расчленения государства. Причиной может стать и кавказская война, и какая-нибудь новая авария на атомной станции в европейской части. Смерть причину найдет…

– Круто!

– Потому что с морали начал.

– Ну, продолжай!

– С Юга Россия открыта. Черноморский флот умышленно раздирают на части, моряки не ходят в море, не умеют стрелять даже из винтовок, Украина упорно тянется в НАТО и потому без проблем пропустит войска в поход на москалей. Но Россия слишком велика, чтобы заходить с одной стороны. По крайней мере, надо с трех. А на севере еще жив Северный флот. Правда, тоже почти в море не ходит, но если что – неприятностей может доставитьмного. Да и Ленинградский военный округ не сильно пострадал в перестройках.

Так вот Карельский феномен, этот «бермудский треугольник» – тщательно спланированная операция по подготовке электронной воины, самой короткой и блестящей. Всего-то и нужно – на несколько часов подавить радиолокационные службы, станции наведения, и все средства связи, в том числе и космические. Ну а что на душе творится, когда на сопках распускаются «ромашки», вы сами испытывали. Спрятать на территории густонаселенной и благоустроенной Финляндии всю эту электронику невозможно, куда легче сделать это на просторах Карелии, используя, допустим, давно забытые коммуникации, оставшиеся от брошенных или взорванных ракетных шахт, военных аэродромов, радиолокационных антенн. Кабелей-то в нашей земле – во все стороны, ищи и подключайся, и кабели для военных выпускали хорошие, медные, сто лет еще прослужат…

– У тебя есть хоть один факт? – угрюмо спросил Заремба. – Или только фантазии?

– Есть… Я поднимался на сопку, где расцвела «ромашка», – сообщил Поспелов. – Думал, там когда-то высоковольтная опора стояла, фундамент остался. А десантура мне популярно объяснила, что была на этой сопке радиолокационная антенна, а от нее, разумеется, куда-то шли коммуникации. И таких антенн по Карелии наставлены десятки, лесоохрана видела их еще целыми…

Поспелов умышленно не говорил о солнечных батареях, обнаруженных на брошенном военном аэродроме – нельзя было сейчас взваливать на шефа такой груз.

К подобным заключениям и выводам его следовало подводить постепенно, как к холодной воде. Ко всему прочему, он опасался, что Заремба не отменит «Грозу» и бросит свою группу на штурм «логова». А к нему нужно было подбираться осторожно, без резких движений, как к логову всякого хищника.

– Мне нужны материалы, доказательства! – потребовал шеф, наливаясь тяжелой злостью. – Пока это всего лишь версия.

– Будут, – пообещал Георгий.

– Снимай все на видео, – приказал Заремба. – фиксируй каждый факт… Они хорошо сработали, навертели вокруг «бермудского треугольника» столько чертовщины и небывальщины, что мне на слово уже не верят… И знаешь что, пока ты о своих… версиях помалкивай. Кто бы ни спросил, мало ли… Понял меня?

Полковник держал в руках всю информацию об авариях, катастрофах и стихийных бедствиях, знал много, видимо, делал какие-то свои выводы, предположения и чего-то опасался.

– Понял, Александр Васильевич…

– Тогда едем дальше… Если ты здесь барон, решай, что делать с агентурой, коль считаешь ее раскрытой.

– Ничего, – пожал плечами Георгий. – Оставлю все как есть, не буду показывать виду, лучше дурака валять. Десантура чуть ли не три года прикидывалась, что летает в космосе, – поверили…

– Ну, смотри. Только не распускай тут своих… агентов. А то никакой дисциплины!Сигнал «Гроза», а они исчезают, появляются где-то…

– Только по моему заданию, – заступился Поспелов, напрягаясь от странного тона шефа.

– И Рем – по твоему заданию?

– Что – Рем? – Ну вот, а говоришь, – проворчал Заремба. – Твой агент отслеживала какого-то залетного торговца, вошла в контакт… В результате торговец оказался в колодце с тремя ножевыми, а Рем где-то бегает. Хорошо работает резидент, нечего сказать…

– Извините, я не в постели с женщиной валялся в это время.

– Но обязан был проинструктировать, вбить в голову, если не понимает.

– Вбивал, но… Через Нижние Сволочи в прошлый раз «драконы» забрасывали электронную аппаратуру…

– Помню, помню! Но ведь сигнал «Гроза» – никаких действий. И вот, пожалуйста, результат: считай, что агента потерял.

– Сейчас же поеду в Нижние Сволочи, – решил Поспелов.

– Конечно езжай, – ворчлизо заметил шеф. – Если бы не отменил «Грозу», я бы сам этот вопрос решил. А теперь ты езжай!Выручай!

Вместе с находкой «логова» на брошенном аэродроме Георгий решил пока молчать и об утечке информаций: следовало прежде самому хотя бы приблизительно установить, кто ее допустил и из каких побуждений. Картой с координатной сеткой владели трое, если не считать Витязя, – Ромул, Рем и Рим. Первых двоих по складу, характера можно было подозревать в халатности по отношению к секретным документам, третьего – только в умышленном преступлении, и потому было еще рано делать хоть какие-нибудь выводы…

Заремба потер свой толстый живот, где находился желудок, покряхтел:

– Язва, черт! Как приеду сюда, так ноет… Найдешь Рема, проинструктируй, какие давать показания. Если милиция начнет доставать, переведи ее на нелегальное…

Только не отдавай. Мне что-то не очень верится, чтобы Рем своей тоненькой ручкой могла заколоть такого борова…

– Разберусь, – пообещал Поспелов. – Длядесантуры требуется четыре автомата с боеприпасами, патроны к трофейным от М-16, десятка три гранатометов и пластиковая взрывчатка…

– Ты что, рома, собрался вводить партизан в Западную Европу? ухмыльнулся Заремба. – Куда им такой арсенал?

– Они воюют, Александр Васильевич, а против «драконовских» автоматов «шмайсеры» – хлопушки.

– Не знаю… Мне это не нравится.

– А тут хоть нравится, хоть не нравится, товарищ полковник, – заметил Георгий. – Когда спецслужбы ничего не делают или не желают делать, мужики берутся за вилы.

Им ведь все равно, кто – Наполеон, Гитлер или НАТО, и кто у власти в России стоит – тоже все равно…

– Ладно, хватит морали, – оборвал Заремба. – Где я возьму столько оружия?

Под что и для каких целей?..

– Если не дадут казенного, – съязвил Поспелов, – купите на московских рынках, это проще…

– Ну и обнаглел ты, Поспелов!

– Я не обнаглел, товарищ полковник, я просто посидел в старом немецком танке под замком и подумал… И вспомнил мастера тульского Левшу. Когда он из Англии домой ехал… Спился, все потерял, но в сознании его осталась одна-единственная мысль.

И он кричал, блаженный – не чистите ружья кирпичом! Не чистите ружья кирпичом!

Англичане кирпичом ружья не чистят!.. Но кто пьяницу послушает?

Похоже, у Зарембы язва разболелась не на шутку, потускнели цыганские глаза, погасло золото во рту; он расхаживал взадвперед с бледным лицом и потирал область солнечного сплетения. Правду говорят, что язва желудка у людей возникает вовсе не от голода или плохой пищи – это прежде всего болезнь, вызванная больной совестью… Боль его отвлекала от дела, а снадобья на все случаи жизни – пива – под рукой не оказалось. Наверное, поэтому он чуть не забыл еще одну новость, которая окончательно сбила с толку Поспелова.

– Ай, погоди, рома! – перешел он на цыганский тон. – Попадешь домой, разберись-ка со своей «женой». Распустил ты ее совсем. А Ворожцова освободи. Мы его досконально проверяли, нет улик против него.

– Откуда я должен его освободить? – опешил Георгий.

– На ферме где-то сидит, взаперти. Арестовала она его, какие-то бабские подозрения… Выпусти, не хватало еще конфликтовать с местным населением. Но побеседуй, чтоб язык за зубами держал.

Конечно, кое-каких деталей в отношении Ворожцова Заремба не знал, а Поспелов был уверен, что бывший хозяин фермы наведался в его отсутствие не случайно, и не случайно Татьяна посадила хитрого предшественника под замок…

В Нижних Сволочах вовсю работала оперативная милицейская группа, так что въезжать в село открыто было нельзя: перепуганные участковые, согнанные сюда со всего района, схватят на улице всякого, кто бы сейчас ни появился со стороны, тем более человека без документов да еще с иностранным автоматом под мышкой.

А они разбираться будут не меньше недели. Поэтому Поспелов сходил пешочком в разведку, посмотрел, как милиционеры делают подворный обход, и, улучив момент, перегнал и оставил возле сельсовета машину – спрячь в лесу, так арестуют и будешь потом выбираться на своих двоих.

Окольным путем он подошел к домику Рема и затаился в высокой лебеде за изгородью. Кажется, все было тихо, дверь на замке, окна целы. Заремба, насколько мог, отвел подозрения от агента и корзину с бельем убрал с берега, а так мало ли куда могла уехать завклубом? Поспелов надеялся, что, отправляясь на реку взглянуть на коммивояжера, Рем оставит в тайнике какой-нибудь знак, информацию для него, однако было не известно, как здесь разворачиваются события, и вполне возможно, что в доме уже организована милицейская засада. Оглядевшись, Поспелов подобрался к окну, прислушался: помнится, у Рема всегда скрипели половицы, и всякий шаг сейчас бы выдал присутствие в доме людей – открытая форточка затянута марлей. Просидел на корточках минут сорок – ни звука, заглянул в нижний глазок: занавески оказались не задернутыми. Рем уходила еще засветло… Пусто, и все вещи на месте, без всяких следов обыска.

Однако с повышенной осторожностью оц забрался в сарай, оттуда на чердак знакомым потайным ходом. В доме никто из посторонних не бывал, чистота, холостяцкий порядок… Георгий вскрыл тайник, устроенный между двойными стенками тумбочки под умывальником: портативная радиостанция, пистолет ПСМ без номера, отдельно – документы, удостоверение сотрудника службы безопасности и даже офицерский жетон.

Все упаковано в пластик, чтобы не промокло случайно, и уложено аккуратно, без спешки. Ни здесь, ни на столах не было никакой информации, а могла бы черкнуть пару слов: все-таки была объявлена «Гроза» и никакая самодеятельность не допускалась.

Обследуя кухню, он неожиданно ощутил тепло, исходящее из газовой плитки.

Чайник оказался теплым! И на разделочном столике небрежно вскрытый пакет с индийским кофе…

Бесшумно передвигаться по дому было невозможно, хотя Поспелов старался наступать на половицы поближе к стенам. Спрятаться было можно лишь в подполе.

Он оглядел пол на кухне, стянул коврик у входа, затем перебрался в комнату, застеленную домотканными дорожками.

– Рем, это я, – негромко сказал он. – Не бойся…

И в тот же миг услышал под полом сдавленный плач и стремительный шорох.