Текст книги "Роковой срок"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

5

Скуфь скакала широкой лавиной по зеленеющей и еще влажной от весны степи, и веселая, жирная грязь летела из-под копыт. Впереди была неведомая страна – Рапея, где, говорят, правила царица, и ни один витязь ни на мгновение не сомневался, что вернется с невестой и себе, и государю.

В полунощной стороне у саров не было врагов, везде тут жили родственные племена аратаев, что выращивали зерно и меняли его на степных коней. А далее обитали святичи – лесные ловчие люди, промышляющие крупного и мелкого, на мягкую рухлядь, зверя, за ними, по берегам полунощных морей, благородные крамольные вражи.

Однако, несмотря ни на что, не раз битая Скуфь не снимала доспехов, не вешала щитов на подводных коней и копья держала наготове, а оттого парилась на солнце и стыла от ледяной воды, когда приходилось переплывать реки.

Пока ехали степью и дубовыми лесами, Скуфь везде признавали, поскольку помнили еще, кто они и откуда, но за Враной-рекой начались леса черные, густые, прежде не виданные, а торговый путь, всего-то как ручеек, змеится меж дерев. С длинным копьем ни проехать ни пройти, да и привычной лавиной не поскачешь, только один за одним, как в горной теснине.

Едут витязи, озираются – несвычные места, опасные для степных саров, наторевших сражаться конными да в чистом поле. Только тут и спохватилась Скуфь, что поход за рапейскими невестами еще труднее, чем гречан зорить, к тому же племена, что жили вдоль торговой дороги, сами разбойные: их лазутчики повсюду на деревах сидят и свистом знак подают, идет ли обоз купеческий и сколько стражи при нем. Скуфь вначале тоже, должно быть, приняли за охрану, так весь лес засвистел: сколько, мол, товару везут иноземцы, коли полтысячи стражи идет да еще в золоченых доспехах и с чудными копьями?

Но глядь, нет обоза, лишь кони подводные, однако все равно путь заступили и несколько подпиленных заранее деревьев повалили.

– Укажите, люди добрые, дорогу на Ра-реку? – не дожидаясь, что дальше будет, спросил Важдай.

Разбойники переглянулись, услышав его речь.

– Здесь торговая застава, – отвечают, однако же, по-сарски.

– А кто сами будете?

– Святичи мы! И след вам спешиться да пошлину заплатить.

Ураган перед походом наказ дал: ни с кем войн не затевать, поскольку в полунощных странах и на торговом пути народы живут мирные, и с ними лучше сговариваться, чем ратиться, но про пошлины не упомянул, поскольку в Сарском государстве посольства пошлин на таможнях не платили. К тому же все мытари были справными, холеными, а эти не сказать, чтоб дикие, но обряжены в разбойничьи доспехи из бычьей кожи, нечесаные-нестриженые, и оружие прячут, словно беглые рабы, коим запрещено даже ножики носить.

– Мы не купцы, – мирно сказал им воевода и спешился. – А посольство в Рапейское царство. Нас полагается беспошлинно пропускать.

Святичи ко всему прочему тугодумные оказались, долго стояли и дивились, взирая на Скуфь.

– Чье же посольство? – спрашивают наконец. – Кто послал?

– Сарский государь Ураган, – сказал ярый муж.

Мытари затылки почесали, могучими плечами пожали.

– Не слыхали о таком государстве. Где хоть есть такое?

– В степях у моря. Оттуда и идем!

– На кой же ляд?

Государь не велел называть истинной причины похода, поэтому воевода и уклонился.

– А любо узнать, как живут теперь в Рапеях, каким богам молятся, чем кормятся.

Застава и вовсе глаза вытаращила: видимо, у святичей не принято было без торговой нужды сквозь земли ходить. Стоят, переглядываются, думают, и разбойного народу возле засеки все прибывает. Должно, заподозрили что-то, не хотят пускать или пошлину взять желают, только не знают, за что и чем.

– Почему же вы на святском языке говорите? – опомнились. – Коли чужеземцы?

Важдаю бы покривить душой и сказать: мол, научились, чтоб рапеев понимать, и пропустили бы, поскольку на вид-то добродушными были и глядели с любопытством. Но воеводу гордыня взяла, как сродника могущественного государя, несколько лет назад разбившего персов.

– Это не мы на святском языке, это вы на сарском говорите! – ответил с достоинством, полагая, что за речь хотят пошлину взять.

Тут мытари загудели возмущенно, заоглядывались назад, расступились и закричали:

– Пестун! Пестун, погляди, послушай! Иноземцы нашу речь похитили и еще дерзят нам!

И вышел из толпы седобородый старик, видно, воевода разбойный, оглядел воинство и молвит:

– Они не только чужую речь похитили. Они еще и чужие шапки носят!

– Да это наши шапки! – возмутился ярый муж. – Государем жалованные!

– Такие шапки прежде Скуфь носила, – печально вымолвил Пестун. – Отвечайте, самозванцы, чьи вы на самом деле?

– Мы и есть Скуфь!

Разбойный воевода на меч свой длинный оперся, плечи опустил.

– Нет более этого славного народа, – говорит. – В жиру сгинул, и мы теперь скорбим. А вы снимите-ка скуфейки и впредь не смейте носить.

Важдай бич из-за пояса выдернул.

– А ну, расступись! Дай дорогу!

Мытари лишь засмеялись.

– Коли речь нашу понимаете – внемлите, – сказал строже Пестун. – Бросайте шапки на землю. Не то сами сымем!

– Скуфь ни перед кем шапки не ломает!

– Вот и поглядим, Скуфь вы или самозванцы. – Старик махнул рукой своим. – Отнимите у них скуфеечки!

Сам же взглянул с прищуром из-под низких бровей и неторопливо пояс с мечом расстегнул, отложил в сторону, затем кожаные латы стащил, оставшись в одном рубище. И вся его шайка тотчас начала разоболокаться.

Чуть помедлив, и ярый муж скинул доспехи, однако шапку оставил. И не успели они еще схватиться со святским воеводой, а только кругами походили, а обе рати вмиг сбросили латы и кольчуги да со свистом и гиканьем ринулись друг на друга.

Свара затеялась лютая, но веселая, до смерти никого не били, а только ребра трещали да зубы брызгали. Сары, выросшие на коне верхом, в рукопашном бою не так ловки были и часто летели кувырком, спасая шапку; святичи же, верно, всю жизнь ногами по земле ходили, оттого стояли крепко и сноровисты были кулаками махать. К тому же повсюду деревья мешают и тоже будто скачут вместе с мытарями, да и нельзя было со святичами биться, как с супостатом.

Важдай с Пестуном добрый час провозился и все никак не мог достать кулаком. Старик то за дерево уйдет, то присядет или увернется, но сам не бьет, а вроде как играет и все норовит шапку сдернуть. Ярый муж с одной стороны к нему, с другой – никак не попасть! Вздумал на поясах с ним схватиться и силой на землю свалить, но его не взять, уходит, как призрак: только что был спереди, а уже сзади хочет скуфейку сорвать.

И уж притомился Важдай ловить соперника, и тут он руки вскинул да как гикнет! И на миг ярый муж оцепенел, зачарованный, ибо гласа такого никогда не слышал, аж в ушах зазвенело! Пестун же тотчас схватил шапку и кинул себе за спину. И вся его шайка враз стала срывать шапки с обомлевшей Скуфи и бросать, а там другие разбойники ловят и нанизывают друг на друга!

Спохватился ярый муж – позор-то какой! – и кинулся в драку безрассудно, дабы скуфейку отнять, но тут на пути дерево встало...

Очнулся Важдай, вскочил, да поздно: вся Скуфь лежит, на четвереньках или на ногах стоит, и вся простоволосая.

Святский воевода же гордо подбоченился и сказал:

– Недостойны вы скуфейки носить. Так что ступайте в обратный путь, покуда мы у вас бичи не отняли.

От обиды ярый муж к мечу было потянулся, однако вспомнил наказ государя и решил сговориться со святичами:

– Верните нам шапки, а мы жиром заплатим.

Довольные мытари захохотали, а старик снова сделался печальным.

– Нам и шапок довольно. Снаряжайтесь да поворачивайте.

– Нельзя нам без скуфеек возвращаться, – признался Важдай. – Теперь мы не государево посольство, а изгои, и нет нам дороги в свою землю.

Разбойный воевода вроде бы помягчел, спросил участливо:

– Скажи по правде, зачем к рапеям собрались?

Лгать уж было не к месту.

– Государь послал невест от них взять, ему и себе.

– Невест? – изумился Пестун. – Что же, в вашей земле дев не осталось?

– Девы-то есть, да разжирели они и рожать не могут. И часто умирают при родах.

Старик на драку был скор, но думал долго.

– Добро, – проговорил наконец. – Так и быть, ступайте, куда шли. Возьмете невест, на обратном пути я вам шапки верну. Не возьмете – тогда уж не обессудьте...

Снарядилась Скуфь, села на коней и отправилась к Рапейским горам, надеясь, что если вернется она с воинственными девами, то, может, святские таможенники и впрямь шапки отдадут, ну если нет, то, взирая на невест, государь смилостивится и простит.

Приехали битые витязи на Ра-реку, а там еще одна торговая застава, и мытари тоже святичи. Должно быть, слух впереди бежал, поскольку встретили их с насмешками и тоже выставились, глазеют на чужеземцев.

– Чем повинность платить станете? – спрашивают. – Пестуну шапками заплатили, а нам что дадите?

Обида грызла Важдая, а Скуфь и вовсе глядела, словно голодные переярки – едва только синяки да шишки сошли; раззудить бы мечи да заплатить святичам, но тогда обратного пути не будет, и шапок не видать...

Смирились.

– Хотите, жиру дадим.

– Говорят, от жиру толстеют, – смеются мытари. – Мы с вас копьями возьмем. Все равно с ними по лесу не проехать к Рапейским горам, ни тем паче за горы.

– На что вам копья?

– Вместо шестов на переправу! Ладьи гонять! Глядим, у вас прочное и легкое дерево, здесь такого не растет. А навершения себе возьмите, нам ни к чему.

По правде сказать, незаменимые в чистом поле, копья и впрямь мешали в лесу, приходилось иногда волочить за лошадью и уже не одно древко сломали.

Расплатилась Скуфь, святичи переправили ее на другую сторону и сразу подобрели, говорят:

– Не поминайте лихом! Мы ведь шапками да копьями с вас взяли, чтоб вы гордыню свою усмирили. Далее-то вам совсем не сладко придется. Нет такой страны – Рапеи! И не бывало сроду! За Рапейскими горами только леса дремучие да дикие звери. А людей там нет.

– Добро, мы поищем, – ответили витязи.

– За Ра-рекой коней берегите!

– Коней уж не отдадим!

Поднялась Скуфь на высокий берег и поехала лесом, уж без всяких дорог и троп торговых, держа путь на полунощь. Скоро не поскачешь, в иных местах дерева рубить приходилось, через болота пешими переходить, а малые реки вплавь, ибо все они здесь полноводные и глубокие. Три дня шли – ни единого человека не встретили, только непуганые рогатые звери бродят да медведицы с медвежатами. Еще через три место повыше стало, и вроде бы горы начались, только не каменные, лесом поросшие – Рапейские или нет, никак не узнать и спросить не у кого.

Долго ехали по тем горам, а им конца и края нет, непривычные лошади жилы себе натянули, скача то вверх, то вниз. И вот стали замечать то тропы узкие, то деревья срубленные, значит, где-то люди есть! Поднялись на гору, осмотрелись, а внизу синее озеро и вокруг селение, и ни тына, ни острога – вольно народ живет, безбоязненно!

Подобрались поближе, пригляделись, а люди все беловолосые, что мужчины, что женщины! Правда, не воду пьют, а рыбу из нее сетями ловят, и скот на лужках пасется, однако лошадей не видать.

Неужто рапеи?..

Взял Важдай с собой несколько витязей, остальных же поодаль оставил, и подъехал к селению. Жители увидели их и отчего-то засмеялись и пальцами тычут.

– Глядите! Глядите! – однако же кричат на сарском языке. – Экие смешные железные люди на великих коровах сидят!

Все селение тут же сбежалось, стоят, дивятся и хохочут. А с виду народ высокий, статный, образом красен, особенно девы, а одеты все в белую холстяную ткань.

– Мы послы Сарского Владыки, – сказал Важдай. – Ищем страну рапеев. А вы кто?

Люди же услышали его голос и еще пуще развеселились.

– Железный, а говорит, как человек!

Безбоязненно приблизились и, словно дети, с великим любопытством стали разглядывать витязей, щупать руками их сапоги, упряжь и коней. Ярый муж понял, что так толку не добиться, и спрашивает:

– Есть ли у вас князь или старейшина?

Они же взирают изумленно и лишь смеются. И тут Важдай заметил, что нет среди этих людей ни детей, ни стариков и старух – все отроческого возраста.

– Кто из вас дольше живет на свете? – спросил тогда воевода.

– Мы все долго живем! – отвечают.

– А как вас зовут? Какой вы народ?

Люди только диву даются и, видно, не понимают, хотя владеют сарской речью.

– Кто ваши боги? – Воевода уж отчаялся. – Кому вы поклоняетесь? Кому жертвы воздаете?

Беловолосые отроки и отроковицы лишь недоуменно переглядываются и говорят между собой:

– О чем спрашивает железный человек? Что он хочет?

Тогда Важдай махнул рукой, развернул коня и поехал к своим.

Еще несколько дней пробиралась Скуфь лесами и горами, прежде чем приехала на берег неведомой реки. А на высоком холме стоит белая вежа, но к ней ни дороги, ни тропинки – все лесом поросло. Знать, здесь был край сарской земли, ныне заброшенной, поскольку в былые времена такими храмами отмечали порубежье. Поднялись они к земным чертогам, вошли внутрь вежи, а на алтарном камне тоже малые деревца растут. Подоили витязи кобылиц, воздали жертву Тарге, а потом только на другую сторону переправились.

И узрели там бескрайнюю степь.

День едут, второй, третий – все не кончается, и безлюдная, не заселенная, хотя травы густые и уже подгорели на солнце. Разве что далеко за холмами иногда взметнется строчкой пыль – то ли всадник промчался, то ли дикий зверь...

И вдруг на окоеме пыль поднялась великим столбом, а скоро и конница замаячила. Вот здесь и пожалели витязи, что копьями пошлину дали, развернулись в сарскую лавину, изготовились и встали, ждут, что будет.

Неведомые всадники тоже подъехали на расстояние поприща, выставили свои двурогие копья и глядят раскосо, щурятся. Вроде бы на сакалов похожи, только головы у этих огромные, безволосые, блестят на солнце. Лица же грубые, лошадиные, вместо носов одни норки, на конях сидят без седел и не седалищем, а подогнув под себя ноги, и сами ростом небольшие, в кости широкие. И лошади у них такие же неказистые, маленькие и вислобрюхие, словно дикие турпаны.

Важдай увидел, что люди эти присматриваются к чужакам и о чем-то переговариваются, и не спеша поехал в их сторону. Тогда и от всадников отделился один, в лисьем треухе и с кольчужным забралом, подъехал и что-то спрашивать стал, да только речь неслыханная, отрывистая и гортанная.

– Мы послы Сарского государя, – сказал ярый муж. – А едем за Рапейские горы и никого воевать не хотим. Пропустите нас через свои земли.

И ощутил, как противится нрав своим словам, ибо он всегда помнил о принадлежности к государеву роду.

Воевода степняков вдруг потерял к нему интерес, спрыгнул с коня и, семеня короткими ножками, обошел вокруг лошадь Важдая. Затем потрогал шею, коленные суставы, пощупал задники копыт; щелки глаз его при этом расширились, что означало сильное волнение. Он снял лисью шапку, обернулся к своим и малозаметно махнул растопыренной короткопалой пятерней.

Из плотной конницы выделился один блестящеголовый и старый всадник в парчовом халате, на скаку спрыгнул с коня и тоже стал разглядывать лошадь чужеземца. Они о чем-то переговаривались, с вожделением щупая бока и круп, невзирая на седока – точно так же, как беловолосые люди на озере.

Старый, видно, был у них вождь или старейшина, держался властно, с достоинством, и голова у него отливала красной медью. Он наконец заметил Важдая, что-то спросил и, не дождавшись ответа, приманил к себе еще одного всадника, скорее всего толмача, поскольку тот вострил мясистое ухо и выражал полную покорность.

– У твоих воинов все такие добрые кони? – выслушав своего господина, по-сарски спросил он.

– Сары не разводят плохих лошадей, – с гордостью проговорил ярый муж.

Они оба и одновременно сели на землю перед мордой коня, словно покорные рабы, надели шапки, и глаза их вновь сузились или вовсе закрылись.

Не успел Важдай подивиться столь странному обычаю, как все их воинство мгновенно скользнуло со своих уродливых лошадок и уселось, покрыв головы лисьими треухами.

Только толмач остался стоять, поблескивая голым и почему-то синеватым черепом.

Не приходилось еще ярому мужу ни разговаривать с сидящими, ни воевать.

Уставшие ждать и не зная, что происходит, сотники привели Скуфь поближе и тоже спешились, делая вид, что подправляют сбрую.

– Куда вы направляетесь, иноземцы? – через толмача наконец-то спросил воевода степняков.

Обескураженный их поведением, Важдай не стал называть истинную причину похода.

– Мы едем далеко, за Рапейские горы. А вы кто такие?

– Жители этих степей. Наш народ не велик и зовется ашкар.

– Не слышал я о таком народе.

– Мы пришли сюда с полуденной стороны сто лет назад, – объяснил толмач. – Эта земля была пустой и подходила для жизни нашего народа. Мы разводим лошадей и нуждаемся в пастбищах.

– Этих животных вы называете лошадьми? – засмеялся Важдай. – Да ведь это же турпаны!

– Ты прав, чужеземец. Нас не любят боги... А вы продаете своих лошадей?

– Нет, мы не купцы, – терпеливо объяснил ярый муж, испытывая отвращение к себе. – Мы послы нашего государя.

– Почему у вас столько много коней? На каждого по два или даже три?

Хоть и узкие у них были глаза, однако успели все разглядеть и сосчитать!

– Это подводные кони. Когда устает одна лошадь, мы пересаживаемся на другую. Поэтому скачем день и ночь.

Степняки-ашкары послушали толмача, и вдруг у старого из щелок потекли слезы.

– Когда-то и мы ездили с подводными конями, – объяснил состояние своего господина толмач. – И жили богато, как вы, ибо имели много жира. Даже упряжь на наших лошадях была золоченая. Да выродились наши кони и жизнь в степи оскудела. Мы пришли на новое место, чтобы заново возродиться и развести добрых лошадей. Ведь если у народа такие прекрасные кони, как у вас, для него все земли открыты, даже самые дальние.

– Хотите взять с нас пошлину конями? – спросил Важдай.

Воевода вскочил и произнес несколько фраз, указывая на закат.

– Зачем вы идете за Рапейские горы? – перевел толмач. – Там жизнь еще более скудна, а коней и вовсе нет.

– Государь послал, – еще раз уклонился ярый муж. – Посмотреть, как люди живут.

И тут же услышал:

– К нам долетела молва, что вы идете к рапеям, дабы взять от них невест. У вашего государя на исходе роковой срок. Не женится – будет заточен в каменную вежу.

Эти степняки не только все видели, но все слышали и знали обычаи сарские!

– Да, – сдержанно признался Важдай. – Мы хотим взять от рапеев воинственных дев. У вас выродились кони, а у нас женщины не способны рожать.

Теперь и старый вождь вскочил, заговорил, забулькал, утирая слезы.

– Если отдадите нам своих коней, мы вам дадим своих дев, – едва поспевал за ним толмач. – Сколько попросите, столько и возьмете. У нас у самих мало дев на выданье, иногда приходится женить сыновей на вдовицах. Но они плодовиты и рожают детей каждый год. Если мы обменяемся, то породнимся и станем сильными. Ничего не пожалеем, чтоб снова обрести добрых коней! Ты можешь выбрать тех невест, которые понравятся. Если это будут наши жены – возьмите жен, если сестры – возьмите сестер.

И снова на землю сел, подвернув ноги.

Важдай, напротив, вскочил в седло и хотел уж ответить достойно: мол, государь велел беловолосых рапеек привести, а не женщин неведомого племени ашкар, но поднял взор и увидел, что весь окоем пылью занесло, а степь вокруг ощетинилась тысячами рогатых копий.

Должно быть, все это войско хоронилось до времени в траве вместе с конями, и вот сейчас восстало...

Несутся лавины со всех сторон, сверкают навершения копий, блестят желтые головы, медные лбы, и нет им числа!

– Помужествуем, братья! – воскликнул ярый муж и меч было потянул из ножен, жалея, что не видать теперь обратного пути...

Да в тот миг узрел, как войско окружило их и встало как вкопанное, только пыль впереди конниц понеслась и на минуту покрыла Скуфь – ни зги не видать!

А чуть улеглась, Важдай и вовсе обескуражился: конницы развернулись и пошли друг на друга, только копья держали тупыми концами вперед. И схлестнулись! Полетели под копыта сбитые с коней воины, а рати глубоко проникли друг в друга, и началась какая-то потешная сеча.

А толмач за стремя взялся и говорит:

– Это войско из наших женщин! Они участвуют во всех походах наравне с мужчинами, как и у вас. Видишь, как они воинственны?

Конницы же не на шутку схватились, бьются между собой, но только с коней сшибают друг друга, но вскакивают и сражаются на земле. И так ловко, слаженно, что ярый муж непроизвольно засмотрелся и витязи шеи повытягивали – дивятся.

Однако пыль снова заслонила ристалище, толмач же за стремя потрепал.

– Теперь взгляни, как они прекрасны и светлы, будто полная луна!

Тут ветерок налетел, сдул красноватую тучу и будто покров снял. Взору Важдая открылось зрелище, для сарского глаза постыдное, ибо по законам Тарги они еще хранили целомудрие и таинство женской плоти.

Перед Скуфью оказалась, пожалуй, целая тысяча обнаженных женщин, при этом они делали некие движения – что-то вроде танца, показывающего детородные прелести. Но даже и такой редкостный обычай не потряс бы так витязей, как уродливость этих мужеподобных существ. Прямоугольные мускулистые туловища на коротких кривых ногах, длинные сильные руки, более пригодные для оружия, нежели чем для объятий, огромные безволосые головы и лица, впрямь напоминающие полную луну.

Вероятно, у этого народа от прошлого жира выродились не только кони...

Важдай на миг представил одну такую деву рядом с могучим, статным Ураганом и явственно услышал у себя над ухом щелчок государева бича.

Скуфь передернулась от омерзения так, что зазвенели доспехи, потупилась, и даже ее лошади опустили головы от стыда, ибо и они жили по законам Тарги, соблюдая особое целомудрие, которое чтили даже сарские кони.

Луноликие существа неуклюже покрасовались перед витязями, после чего обрядились в доспехи из туго скрученных веревок конского волоса, подняли оружие, вскочили на своих низкорослых, большеголовых тварей да наставили двурогие копья на Скуфь.

А вождь снял шапку и гордо блеснул медной головой.

– Выбрал ли ты невест? – спросил толмач. – Готов ли обменять своих лошадей на наших дев?

Можно было бы прорубиться сквозь окружение, но тогда не будет обратной дороги, тем паче назад придется идти отягощенными, ведь след везти с собой рапейских дев, коих следовало беречь пуще глаза.

Да и не пристало сарам воевать с женщинами...

Но если отказаться от ашкарских дев, можно нанести смертельную обиду этому степному и воинственному племени, а это было равнозначно войне...

– По обычаям нашего народа, – сказал Важдай, – запрещено менять коней на людей. Тарга разгневается и поразит нас всех, как только мы совершим мену. У нас грозные боги и зрят каждый наш шаг.

Красноголовый вождь призадумался, ибо ни одному народу не пристало нарушать ни свои, ни чужие обычаи. Наконец он обреченно вздохнул и что-то обронил толмачу.

– Чем ты хотел заплатить за рапейских дев? – спросил тот. – Золотом?

– У нас не принято покупать невест. По нашим законам мы намерены выбрать их по любви и согласию, дабы сохранить жизненную силу родов.

Здесь старый степняк взглянул на ярого мужа широко открытыми глазами – так же, как на лошадь смотрел.

– Добрый обычай, – похвалил и загоревал он. – И у нас когда-то брали дев по любви и согласию... Но ведь сейчас у всех народов дают выкуп за невест. Должно быть, и рапеи с вас возьмут, если только отыщете их.

– Рапеи наши братья.

– Мы уже сто лет живем здесь, ездим к Рапейским горам, но за них не ходим и еще никогда не видели самих рапеев. Кто переваливает через горы и попадает в земли этого народа, тот назад не возвращается. Вы уйдете и пропадете там. И тогда ваши кони нам не достанутся.

– Мы не пропадем! – заверил воевода. – И непременно вернемся.

– Сведущие люди говорят, нет к рапеям дорог и обратных путей. И еще говорят, сами они не сущи и можно позреть только их брошенные города и селения, а ночью огни в горах.

– А мы найдем рапеев!

Он погрузил свою голову в рыжий треух, и его воительницы подняли копья по-походному.

– Ты не боишься идти в их земли?

– Сарская Скуфь под покровом нашего бога Тарги. Мы страха не ведаем.

– Но ведь от рапеев никто назад не вернулся!

– Нас государь ждет, нам нельзя не возвращаться.

– Вы нам оставьте своих коней, возьмите наших и поезжайте, – предложил толмач. – Коли не будет вам пути назад, так нам хоть ваши лошади останутся.

– Как же мы поедем сватать невест на ваших неказистых турпанах? – изумился Важдай. – Рапеи увидят и скажут: каковы кони, таковы и женихи. И не отдадут за нас своих дев.

– Верно, – согласился вождь ашкаров. – Когда-то и мы судили о народе по их лошадям и ездили свататься на самых лучших... Тогда давай так уговоримся: я пойду за горы, отыщу рапеев, завоюю всю землю, полоню дев и приведу тебе. Если я потеряю половину своего войска, мне будет не жаль отдать его за твоих прекрасных коней. Имея их, мой народ вновь станет сильным и могучим. Но если пропадешь ты со своей малой ратью и лошадьми, пропадем мы все.

– По нашему обычаю полоненных дев можно брать только в наложницы, – ответил на это ярый муж. – А нам нужны жены, взятые по любви и согласию, дабы продлить род.

Мудрый вождь ашкаров и его народ, должно быть, многое испытали и знали цену чужих обычаев.

– По вашим лошадям и по вашей стати видно, что вас любят боги, – сказал он. – Условимся так: если вы отыщете рапеев, получите от них дев да еще и назад вернетесь, то на обратном пути мы отпустим вас с миром. И возьмем малую пошлину – три кобылицы и жеребца для развода, ибо по нашему закону нельзя обижать тех, кого любит бог. Но если не найдете рапеев и не возьмете невест по любви и согласию, а я тотчас об этом узнаю, тогда мы конями обменяемся. И все будет по твоему и моему законам. А путь к рапеям я укажу долгий, но самый надежный. Только несведущие ходят к ним прямо, потому никто их сыскать не может.

Важдай подумал, что ему и так и так добро, ударили они с вождем по рукам, и расступилась женская конница.