Текст книги "Младший научный сотрудник 7 (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 12
Гавана и гаванки

– Ясно, – коротко бросил он, – теперь давай финансовый вопрос обсудим… эти ребята, сам понимаешь, бесплатно работать не будут.

– Давай обсудим, – быстро согласился я. – За какие деньги ребята согласны работать, знаешь?

– Пробивал этот вопрос недавно, – усмехнулся он (я уж не стал спрашивать, с какими целями он это пробивал), – штука баксов это минимум. Половина вперед, остальное по прибытии в пункт назначения…

– В Канкун, значит…

– Значит, в Канкун, – со вздохом подтвердил Аскольд. – У тебя такая сумма есть?

– А рубли тут как-то конвертируются в твердую валюту? – спросил я.

– С некоторыми сложностями, но можно устроить… курс, как в Москве – один к четырем.

– У меня есть десять тысяч рублей с копейками, – сообщил я, – банковская упаковка стольников, нераспечатанная, ну и немножко еще четвертаками.

– Значит две с половиной штуки баксов у тебя, считай, есть… в надежном месте-то лежат?

– Ну да, в штаны зашил, – ответил я.

– Держись осторожно, тут карманников хватает… значит так, завтра, крайний срок послезавтра я тебе отзвонюсь, телефон у меня записан. В открытую говорить ничего не буду, адрес, куда подойти, назову завуалировано…

– Как? – не понял я.

– Ну допустим, номер улицы (а тут почти все улицы под номерами идут), это будет время в часах, а номер дома – минуты.

– А квартира?

– Тут почти все дома частные на одну семью, так что обойдемся без квартир. Поехали дальше – документы…

– Верно, – хлопнул я себя по лбу, – с советским паспортом по Канкуну не побегаешь.

– Хорошо сделанный мексиканский паспорт обойдется тебе еще в пять сотен…

– Согласен, – тут же кивнул я, – пять, значит пять. Но чтоб нормально хоть сделан был.

– Сделают, как надо, – отрезал Аскольд. – В городок этот, Сан-Хуан, доберешься на рейсовом автобусе, автостанция недалеко от нашей базы (и он показал пальцем куда-то вправо), это недорого, 15 что ли песо. Автобусы туда ходят два раза в сутки, утром и вечером – поедешь, естественно, вечером, к темноте на берегу будешь.

– А как я их там найду, этих контрабандистов? – уточнил я.

– Я все подробно расскажу… через пару дней.

– И что я буду делать в этом Канкуне?

– Где там тебя высадят на берег и что делать после, я отдельно расскажу, тоже чуть позже… а сейчас давай, дружище, мне пора службу исполнять… да, штуку баксов ты отдашь этим ребятам прямо в руки, а за паспорт нужно сегодня или завтра.

– Рублями можно?

– Можно, – милостиво разрешил он.

Тогда я зашел в туалет при кафе и вытащил из заначки две тыщи рублей, двадцать стольников, значит. Вернулся и протянул Аскольду завернутую в газетку сумму.

Я пожал ему руку и не смог не поинтересоваться напоследок:

– В чем хоть твоя служба-то состоит, открой тайну?

– Ничего интересного, – поморщился он, – текущий ремонт приемо-передающей техники. К пультам слежения я даже не подходил ни разу, да и не пустят меня туда, если б и захотел.

– Денег-то хоть нормально платят?

– На жизнь хватает, – не стал он углубляться в эту тему, козырнул и исчез в проходной базы.

А я еще и за лимонад расплатился, ладно, что недорого вышло.

* * *

Весь остаток этого дня я посвятил осмотру достопримечательностей кубинской столицы… ну надо ж было чем-то заняться. Что скажу… город красивый и солнечный, люди приветливые, только все старое-престарое какое-то. Как будто из лавки старьевщика принесенное. Но кубинцы с этим свыклись, похоже.

Хотел на Варадеро съездить, это такой длинный полуостров в 130 километрах от Гаваны, десять километров чистейшего пляжа и гостиниц. Но не сложилось – встретил по дороге одну из подруг, с которыми меня знакомил Теофилло на вечеринке, и она даже немного по-русски разговаривала. Мария ее звали, и была она со сложной смесью генов испанцев, негров и местного доиспанского населения – назвать ее красавицей язык бы у меня не повернулся, но фигура и движения у нее, что надо были. Как у большой кошки в засаде.

– А ты ведь тот русский, которого Теофилло привел? – сразу взяла она быка за рога, Пьетро?

– А ты Мария, если не ошибаюсь? – ответил я.

– Точно, – улыбнулась она, – как дела, Пьетро?

А далее само собой как-то вышло, что я ее зазвал сначала в ресторанчик с местной кухней, а потом и к себе домой… ну как домой, но ту квартиру, что мне власти предоставили. Мария оказалась весьма разговорчивой особой, так что мне собственно можно было и не поддерживать беседу, она у не самоподдерживалась, как реакция деления ядер урана…

Из ее речей я понял, что жизнь замечательна, но было бы гораздо замечательней, если б не мужской пол, который состоял чуть менее, чем целиком, из козлов и баранов.

– А что, на Кубе есть козлы? – уточнил я этот момент.

– Козлы везде имеются, – ответила она с хитрой усмешкой, – но ты, кажется, на них не очень похож…

– Вот спасибо, – сказал я, когда мы уже поднимались в мой номер, – у нас в России, кстати, в школе начинают обучение чтению с фразы «Мы не козлы, козлы не мы».

– Правда, ну тогда я спокойна… – приняла она эту немудрящую шутку за чистую монету и тут же перешла к более насущным вещам, – а горячая вода у тебя тут есть?

– Вчера не было, а сейчас надо посмотреть, – зашел в ванную комнату и покрутил кран с красной кнопкой – и вот чудо, из него пошла вода, ну не совсем горячая, но тепленькая.

– Я в душ, – сообщила она мне, – если хочешь, можно вместе.

* * *

Заснуть она мне так и не дала всю ночь, очень горячей эта Мария оказалась… но штаны с денежной заначкой я все же спрятал подальше, зачем мне лишние проблемы. Остатки Столичной мы вдвоем допили – Мария так и не остановила фонтан своего красноречия, ну а я не препятствовал, акцент у нее очень смешной был.

Обмен валюты в Република-де-Куба оказался сопряжен со значительной долей риска. Аскольд сдержал слово и сообщил мне по телефону координаты обменщика – в четырнадцать часов, сказал, и 22 минуты встретимся завтра. Я раскрыл план столицы и нашел Калле-14, а на ней дом 22, это оказалось между пятой и седьмой авенидами, очень близко от меня кстати. Немного напрягло наличие неподалеку двух посольств, Мексики и Колумбии, но я решил не обращать на это внимания, мало ли что там стоит, даже и лучше, порядок наверняка власти поддерживают.

Дом 22 оказался древней хибарой чуть ли не времен открытия Америки Колумбом… ну может чуть поновее. Звонка я нигде не обнаружил, просто постучал в деревянную дверь три раза. Через полминуты она распахнулась, и бородатый и усатый пират с повязанной наискосок банданой спросил, какого черта и кто я такой вообще.

– Ола дезде Аскольд (привет от Аскольда), – собрал я все свои познания в испанском.

– Контрасена (пароль), – потребовал он.

Вот блин, подумал я, как в шпионских триллерах, но пароль, продиктованный Аскольдом, все же вспомнил.

– Либертад (свобода).

Пират посторонился, пропуская меня внутрь. Потом спросил на чистом русском уже, с акцентом естественно, но вполне терпимым:

– Курс знаешь?

– Аскольд обещал, что один к четырем будет.

– Столько вчера было, – ухмыльнулся пират, – а с утра курс подпрыгнул, четыре с половиной сейчас.

Я не отказал себе в удовольствии поторговаться, сошлись на 4,2.

– Если нужны мексиканские песо, то продам недорого, – добавил он, закончив торг.

– Недорого это почем? – спросил я.

– Четыре тысячи за рубль, – сообщил он, – у них там инфляция, совсем недавно три было.

– Уговорил, – ответил я, – стольник поменяю на песо, пригодится в Мексике. А остальное в доллары.

После довольно длительной процедуры подсчета (у пирата в наличии оказался даже калькулятор компании Касио, что меня сильно удивило), я оказался обладателем суммы в 2350 долларов и четыреста аж тысяч мексиканских песо. Доллары почти все были бумажками номиналом в 100 и 50, с суровыми Франклином и Грантом, а на песо (эти по 10000 были) оказался изображен герой мексиканской революции Эмиль Сапата с лихими закрученными вверх усами.

– Ну удачи тебе, амиго, – пожал мне руку пират (как его зовут, я так и не узнал), – будешь в Канкуне, можешь зайти вот сюда (и он протянул мне листочек с адресом), скажешь тот же пароль, тогда он обратный обмен сделает, если вдруг припрет.

Я его заверил, что непременно зайду, если что, и на этом мы расстались. Я вторично посетил клинику имени Гарсии, лечащий врач Серхио проделал все необходимые процедуры и на словах сообщил, что в третий раз можно и не приходить собственно… но если хочется, то завтра в это же время. Я кивнул и отправился готовить эксфильтрацию с гостеприимного острова Свободы.

Паспорт же еще нужен, вспомнил я… с Кубы меня конечно и без него контрабандисты вывезут, но в Мексике придется билет на самолет брать, а без документов его точно не дадут. Насчет этого пункта мы с Аскольдом договорились немного расплывчато, надо было просто сидеть в своей квартире и ждать звонка. Я и отправился туда пешочком по залитым горячим солнцем гаванским улицам.

Аскольд позвонил почти в шесть вечера, когда мне уже смертельно надоело смотреть местный первый канал.

– Сиди дома, никуда не выходи. В течение получаса к тебе зайдет один товарищ, он все и оформит.

– Паролями надо будет обмениваться? – ехидно поинтересовался я.

– Нет, он тебя в лицо знает… звать его Роберто, кстати.

– Цена не изменилась? – продолжил спрашивать я, – а то обмен-то мне совсем не так сделали, как ты обещал…

– Во всяком деле случаются накладки, – философски ответил Аскольд, – а что касается Роберто – то тут все в силе, как договаривались.

Роберто не обманул, пришел почти вовремя… по-русски он тоже неплохо говорил – забрал у меня фотокарточку (вот как знал, захватил с собой четыре штуки), записал имя с фамилией и взял 250 баксов. Остальное, сказал, завтра отдашь при получении паспорта.

Выпили с ним еще по паре рюмок кубинского рома (это я купил, пока гулял по Гаване, совсем недорого оказалось), он при этом осторожно начал выведывать, что я собираюсь делать в Мексике, я конечно наврал ему с три короба. Не хватало еще о своих планах посторонним лицам рассказывать.

Ну вот, подумал я, практически все готово к дальнейшим приключениям… а да, надо еще уточнить расписание автобусов в этот затерянный Сан-Хуан-и еще что-то там. Проехался до западной автостанции и убедился, что да, два рейса в день туда уходят. Утром в пол-восьмого и вечером в шесть с копейками. Время в пути два часа пятнадцать минут. Цена билета двенадцать песо. Окей.

Глава 13
Манильские партизаны

Манила, партизаны

– Рассказывай все по порядку, – сказал мне самый суровый из ворвавшихся партизан, весь усатый-бородатый и с сигарой в углу рта.

Свои слова он сопроводил чувствительным ударом ботинком по ребрам… чтобы, значит, слова у меня лучше изо рта вылетали, наверно.

– С чего начинать-то? – позволил себе я такой вольный ответ, – с Рождества Христова?

Он мне еще раз въехал каблуком, на этот раз по заднице, и добавил:

– С того момента, как тебя завербовала контрразведка Маркоса.

Во дела, ошеломленно подумал я, знать бы еще, когда меня завербовали, тогда бы я не ошибся с датировкой, а так придется импровизировать. Я все же поднялся с грязного пола, эти ребята не препятствовали, уселся на грубо сколоченный табурет и начал импровизировать по-черному.

– Я здесь у вас не просто так, – стартовал я с этого заявления, – меня вообще-то заслало сюда КГБ СССР…

Партизаны открыли рты от неожиданности, те, кто стоял, уселись на свободные лавки и подоконники, а главный бородач меня подогнал:

– Ну чего встал-то? Договаривай уже – цель заброски, с кем должен был контактировать, где оружие и взрывчатка?

– Цель – ликвидация Фердинанда Маркоса. Контакты находятся в схроне в южном пригороде Манилы, там же должны лежать документы и оружие.

– Где этот схрон, покажи? – и бородач развернул передо мной крупномасштабную карту Манилы.

– Вот здесь, – я уверенно ткнул куда-то в нижнюю часть карты, в район Мервилла, – между Барселоной и Токио. Контейнер закопан под самой большой пальмой в округе.

Там половина улиц называлась по именам европейских городов почему-то.

– Я знаю это место, – подал голос один из подчиненных бородача, – пальм там и точно очень много.

– Собирайся, поедем туда, все покажешь, – принял решение старший, но тут же передумал, – хотя стой, давай все подробности про Маркоса, кто, как, где, зачем… главное зачем – у вашей страны вроде все ровно с ним.

– Меня в подробности не посвящали, – пожал я плечами, – не такой уж я большой человек в КГБ. А как и где, должно быть описано в документах из контейнера.

– Ты хоть знаешь, сколько народу его охраняет? И что он выезжает из своей резиденции раз в месяц в лучшем случае? – продолжил бомбить меня бородач.

– На всякую хитрую жопу можно найти винт с резьбой, – вспомнил я народную поговорку, с трудом адаптировав ее к манильским реалиям.

Партизаны пару секунд пытались вникнуть в мою мудрость, потом заржали, но бородач остался серьезным.

– Ликвидация как должна будет происходить – из огнестрела или взрывом?

– Комплексно, – продолжил я вдохновенно врать, – главный сценарий взрывной, а если что-то не получится, добивание из винтовок.

– Так… – главный партизан напряженно поразмышлял пару секунд, а потом продолжил, – кого КГБ определил на место Маркоса?

– Так далеко мои полномочия не заходят, – вторично пожал плечами я, – но краем уха слышал, что примеряли на этот пост вашего главного оппозиционера, как его… Акино…

– Его убили вчера, – сообщил мне он, – в аэропорту.

– Ну тогдаего сына или жену можно…

– У Акино не было детей… а жена есть, Корасон зовут, – продолжил размышлять вслух бородач, – все, поехали к тайнику.

– А у вас чего, вот так с оружием можно по городу ездить? – справился я.

– Сядем в машину, оружие в багажник спрячем, – машинально отчитался он, – никто ничего не заметит.

– Ну тогда поехали, – согласился я, – если никто не заметит-то…

Мы все гурьбой вышли на свежий воздух (который в этом конкретном районе столицы отчетливо отдавал чем-то протухшим), здесь стоял джип Тойота-Раннер, весь ободранный и без стекол в окнах… действительно, зачем стекла, когда за бортом круглый год +25–28 градусов, а кондиционера нет и не предвидится.

Вся гоп-компания внутрь, конечно, не влезла, двое остались здесь, за руль сел старший бородач, сзади еще трое, и мы рванули с места на третьей передаче. Транспорта на улицах было не сказать, чтобы очень много, но в паре пробочек мы постояли… да, а правила движения здесь, похоже, вообще никто не соблюдал – зачем какие-то формальности, когда можно ездить по понятиям. Меня, например, сильно развеселил эпизод на углу Скайуэй и Магеллана, столкнулись там два седанчика, Рено с Шевроле, и пока мы стояли на светофоре, водители этих машин порешали все свои дела и разъехались. А у нас в Москве, подумал я, такой инцидент разбирался бы минимум час, а то и три, как повезет.

И тут вдруг впереди нас возник дорожный патруль, совмещенный, как я понял – полицейско-военный. Один из патрульных, вояка в каске, надвинутой на глаза, замахал нашей машине издали, прижимайся, мол, к обочине.

– У тебя документы какие-то есть? – тут же спросил у меня бородач.

– Не, – помотал я головой, – ни одной бумажки.

– Плохо, – ощерился он, – придется принимать меры.

И он с визгом развернулся через двойную сплошную, а затем резко свернул направо в какие-то манильские дворы…

Сзади раздался вой сирены и замерцали проблесковые маячки, но наш старший, видимо, знал манильскую топографию лучше патрульных, поэтому оторвались мы от них довольно легко.

– Напрямую не проедем, – констатировал бородач, – придется круг делать, через Ризал и Тагик.

Я так понял, что это названия районов столицы, но переспрашивать не стал. И вообще решил не вмешиваться, пусть сами решают свои вопросы. Передо мной один только вопрос маячил – что буду делать, когда мы к этой пальме приедем… ответа на него я пока не придумал. Ну не беда, утешило меня второе я, полчаса еще у тебя есть, пока они закоулками туда пробираться будут – думай…

А бородач, который так и не выплюнул свою сигару изо рта, довольно лихо обрулил несколько развалюх и выкатился на параллельную, видимо, улицу той, где нас патруль тормознул.

– Сандро, – сказал сзади один из коммандос (так я узнал, как зовут партизанского начальника), – туда тоже нельзя – забыл что ли, как было в прошлый раз…

– Точно, – ответил тот и смачно выругался, – что делать будем?

– Пешком пойдем, – предложил второй коммандос. – Тут недалеко уже до Мервилла.

– Тогда без автоматов придется, – почти согласился тот.

– Да никуда он не денется, – ткнул этот второй меня дулом АКМа в спину, – мы присмотрим.

– Вот что, – Сандро резко затормозил и встал в кармане справа, а потом продолжил в мою сторону, – сейчас будем двигаться пешком, порядок движения такой, ты (он показал в сторону этого второго коммандос) идешь впереди, вы (это остальным двоим на заднем сиденье) идете по бокам от русского, я замыкающий. Если будешь дергаться или захочешь сдаться властям – пеняй на себя, ножи у нас у всех имеются.

И он показал длинный армейский нож в ножнах, висящий у него на поясе. Ну ножи это не АКМ, лихорадочно начал размышлять я, хотя тоже неприятная штука… ладно, придумаем что-нибудь, все равно полчаса еще ползти до этого неведомого Мервилла.

Сандро закрыл свою Тойоту, и дальше мы пошли именно таким порядком, как он обговорил… это были уже задворки Манилы, так что ничего особенно интересного, кроме куч мусора и раздолбанной мостовой по дороге нам не попалось. Погода стояла не жаркая и не холодная, примерно 25 градусов, самый комфортный уровень для среднестатистического жителя. Так и мы маршировали битых четверть часа, никуда не сворачивая, пока наш авангардный партизан не поднял вверх руку – мы одновременно все затормозили на месте.

– Что там такое? – спросил Сандро.

– Полицейский участок за углом, – пояснил тот. – Может обогнем?

Сандро подумал и согласился, и мы свернули с более-менее наезженной трассы совсем в глухую деревню. Я все кроссовки в грязи испачкал, прыгая между лужами. Но все на свете когда-то, да заканчивается, добрались мы в конце концов и до обозначенной мной улице имени Барселоны. Мда, подумал я, на настоящую Барселону похоже мало – я там аж два раза побывал в прошлой своей жизни.

– Показывай, где твой контейнер, – приказал Сандро, – вон Барселона, там Токио, пальмовая роща тут одна, ищи свою пальму.

Роща здесь действительно была одна-единственная… это как скверик какой-нибудь в Москве, в Тропарево-Никулино или вообще в Свиблово, только там все больше липы с березами растут. Здесь даже и скамеечки имелись в количестве трех штук, грязноватые, но целые, без поломанных сидений и спинок. Я подошел к ближайшей и сел с краю. Партизаны последовали за мной, но садиться не стали, а просто окружили меня, как в хороводе.

Ну вот и пришли тебе концы, Петя, подумал я про себя, сейчас тебя прямо здесь и выведут в расход, правильно? Но оказалось, что думал я неправильно – из противоположного конца этого пальмового скверика неожиданно возникли двое граждан явно европейского типа. Как чертики из табакерки, вот секунду назад их не было, а тут раз, и они рядом с нами. И в руках у каждого из этих чертиков оказалось по здоровенному пистолету… я даже его название вытащил из памяти – АПС, автоматический пистолет Стечкина. Калибр 9 миллиметров, емкость магазина 20 патронов, стрельба одиночными и очередями… а к стволам этих Стечкиных еще и длинные черные трубки прикручены были, глушители, догадался я.

– Быстро отошли от него, – сказал один из чертей моим партизанам, – огонь буду открывать без предупреждения.

– Вы кто такие? – позволил себе вопросик Сандро.

– Не твое собачье дело, – было отвечено ему, – считаю до трех, потом открываю огонь.

Сандро переглянулся с компаньонами и видимо решил, что связываться не стоит. Они все четверо осторожно отошли в сторонку, старший из чертей схватил меня за рукав и потянул в ту сторону, откуда они все появились. Спиной мы естественно к партизанам не поворачивались, так и пятились вдоль главной дорожки пальмового скверика, пока он не кончился. А там, где начиналась улица Токио, стоял замызганный Фордик непонятной марки, мы все в него и запрыгнули.

– Ну рассказывай, Петр Петрович, – сказал мне один из них на чистом русском языке, когда мы вырулили на нормальный асфальт, – как ты до такой жизни докатился.

Глава 14
Прощай, Гавана

Прощай, Гавана

Следующим утром я все же посетил в третий и в последний раз гостеприимную клинику имени Гарсии. На все процедуры у меня ушло не больше получаса, а затем лечащий врач торжественно вручил мне красивый сертификат с печатью, где на двух языках объявлялось, что такой-то и такой-то прошел курс оздоровления там-то и там-то и признан высокой врачебной комиссией в составе тех-то и тех-то (никого из них, кстати, и в глаза не видел, но придираться уж не стал) полностью здоровым и готовым к труду и обороне. Пожал руку Серхио и отчалил обратно по красивым гаванским калле и авенидам.

Роберто сдержал слово, как реальный гаванский пацан – прибыл сразу после обеда, выложил на стол зеленый мексиканский паспорт, где по кругу шли слова «Эстадос Унидос Мексиканос», а в центре имел место красивый герб этой страны – беркут со змеей в когтях плюс цветущий кактус внизу. Красота… сам собой вспомнился народный мексиканский напиток, текила, который делают, если не ошибаюсь, именно из цветущих кактусов.

Я передал остаток оговоренной суммы Роберто и не смог отказать себе в удовольствии задать вопросик:

– А текилу-то у вас тут пьют?

– Пьют, – ответил он, – но мало, дорого выходит, ром в разы дешевле.

– Кстати насчет рома, – полез я в холодильник, – у нас в России удачную сделку или покупку полагается обмыть. А то удача обидится и отвернется – как на это смотришь?

– Полностью согласен с вашими народными традициями, – Роберто взял с кухонного стола два высоких стакана и уселся за обеденный стол, – раз полагается, значит, будем соответствовать.

Я набулькал в стаканы желтоватой ароматной жидкости на два пальца, мы чокнулись и выпили до дна.

– Как вообще жизнь-то? – спросил я, заедая ром кусочком мерлина.

– Да нормально, не хуже, чем у вас там в Москве.

– А тебе лет-то сколько? – продолжил задавать вопросы я.

– Тридцать три, – ответил он.

– Ого, – я быстро повторил набулькивание и поднял стакан, – возраст Иисуса Христа. Учение какое-то основал? Учеников завел?

– Да какие там ученики… – махнул рукой он.

– Слушай, а ты ведь тогда должен помнить дореволюционные времена, – неожиданно вылетело из меня, – до того, как Кастро с Че выгнали с вашего острова этого… – я щелкнул пальцами.

– Батисту, – помог мне он, – ну помню кое-что… а что именно тебя интересует?

– Как тут вообще люди жили при Батисте?

– Скользкая тема, – поморщился он, – мне не очень хочется ее затрагивать…

– Понятно, – третью рюмку мы выпили, не чокаясь. – А тогда такой вопросик – ты Че Гевару видел когда-нибудь? Не на трибуне, а поближе где-нибудь?

– Вот как тебя сейчас, – ответил он, – и что?

– Он такой же был, как на плакатах и на открытках?

– Ну как же, – усмехнулся он, – в жизни все проще и прозаичнее… а берета этого, с которым его рисуют, он совсем ни разу не надевал. И вообще, если совсем честно, то он был очень тяжелым человеком, подозрительным и сварливым. Но умер красиво, тут ничего не скажу…

Больше ничего интересного я из Роберто не вытянул, и через десять минут мы распрощались навсегда… а еще через пару часов я собрал вещички, запер дверь и оставил ключи в согласованном с Теофилло месте – вы будете смеяться, но под ковриком в подъезде. И выдвинулся к западной автостанции, которая располагалась неподалеку от секретной базы Лурдес. Поколебался немного, стоит ли звонить Аскольду, но в итоге плюнул и не стал – зачем лишние следы оставлять.

Билет до Сан-Хуана мне достался, кстати, чуть ли не последний – неожиданно большой спрос возник у местных товарищей на передислокацию в этом направлении. Автобус вот оказался совсем даже и не древний времен Батисты, а совсем даже новенький производства Павловского автобусного завода. Советская помощь братской Кубе, видимо. Мне досталось место в конце салона у окна, рядом с крикливой кубинкой в цветастом платье, с трудом скрывающем ее пышные формы.

Она несколько раз пыталась разговорить меня, но у нее это не получилось – голова у меня немного другими проблемами была занята. По обе стороны от пыльной дороги тянулись бесконечные поля сахарного, как я понял, тростника – основной сельскохозяйственной культуры Кубы. Но работающего на уборке народа я что-то совсем не увидел, не сезон наверно. А еще довольно часто встречались рощицы и отдельно стоящие пальмы и еще какие-то деревья, которые я затруднился идентифицировать. Ладно еще, что не очень жарко было…

Автобус останавливался очень часто, чуть ли не раз в две минуты, пассажиры в основном сходили, так что к концу поездки в салоне осталось всего с десяток кубинцев и кубинок, в том числе моя разговорчивая соседка.

– Ке несенсито ен Сан-Хуан (чего тебе надо здесь)? – спросила она перед тем, как слезть с автобуса.

– Ай юн касо (дело одно есть), – буркнул я, и тут она окончательно от меня отстала, видя мою неразговорчивость.

Автостанция в Сан-Хуане располагалась в самом центре этого поселка… ну или городка – это была довольно обширная площадь, где с одной стороны причаливали, значит, автобусы, с другой сидели местные власти, судя по кубинскому флагу над входом, а с третьей значился небольшой магазинчик, совмещавший в себе продовольственные и хозяйственные товары.

Мне и то, ни другое, ни третье пока не нужно не было, поэтому я сверился с рисунком, который набросал Аскольд на листочке в клеточку, когда мы сидели в кафе, и двинулся строго на запад, вслед за уходящим солнцем… там должен был обозначиться берег океана… ну то есть моря, конечно, Карибского моря…

Местное побережье, конечно, немного отличалось от Черноморского или, скажем, Берингова – места, где я сумел побывать в той жизни. Береговой полосы из песка или камешков тут в принципе не было, пальмовые корни прямо в воде стояли. Купаться здесь не хотелось от слова «ни разу». Но я, собственно, и не за купанием сюда прибыл, а за кое-чем другим, одернул я сам себя, вот и выполняй затеянное.

Нужное мне место нашлось довольно скоро, надо было пробраться вдоль берега направо примерно с километр, и тут началась некая прибрежная деревушка, целиком заточенная, как я понял, под морские занятия. На кольях сушились сети, маленькие лодочки были вытащены на берег и перевернуты, а те, что побольше, крепились к мосткам. Некоторые имели даже паруса и моторы, не хухры-мухры.

– Донде эсто Хуан-Антонио (где Хуан-Антонио)? – спросил я у первого встречного крестьянина, кожа на лице у него была похожа на древний пергамент, такая же древняя и задубелая.

– Терсера касса а ла дереца (третий дом справа), – пояснил он без лишних вопросов.

Я и зашел без стука в эту хижину (стучать не во что было), домом ее язык не повернулся бы назвать.

– Привет, – сказал я местному жителю, не такому старому, как первый, – ты Хуан-Антонио?

– Я Хуан-Антонио, – ответил он выпрямившись, – а ты что за перец?

– Тебе привет от Аскольда и наилучшие пожелания, – и я засветил купюру с Бенджамином Франклином на аверсе.

Он осторожно взял у меня из рук эти сто баксов, тщательно рассмотрел ее на просвет и с обеих сторон, потом продолжил:

– Друг Аскольда – мой друг. Располагайся, в рейс пойдем, когда стемнеет.

Вот же ушлый товарищ, подумал я про Аскольда, без году неделя на Кубе, а у него уже все схвачено и за все заплачено. Внутри этой хижины мне располагаться не хотелось совсем, поэтому я зашел за нее – тут была зеленая лужайка и напиленные-наколотые дрова. Ну надо ж, подумал еще я, совсем как у нас на Тамбовщине, хотя топить печку тут вроде и не надо…

Сел на одно из бревен, достал из рюкзака бутыль с минералкой и начал размышлять, как я дошел до такой жизни и что надо сделать, чтоб из нее выпутаться. Но мысли сами собой съехали на Москву и то, что в ней со мной приключилось за последние полгода… вам, наверно это тоже интересно будет – слушайте тогда.

Значит так, после поездки в Нижнереченск с целью раскапывания тайн и загадок вокруг моих неожиданных способностей я спокойно вернулся обратно к себе на Кутузовский проспект. И приготовился жить тихо и не отсвечивая в неверных сполохах, исходящих от власть имущих товарищей. Это получилось, но не совсем так, как задумывалось… ну для начала скажу, что спецслужбы от меня как-то разом взяли и отстали. Исключая Леночку из военкомата – она хоть и имела отношения к ним, службам этим, но претензий по ее поводу у меня не было.

Дальше… многострадальный концерт с элементами авангарда – стендап и все такое – все же прошел в оговоренные сроки. С участием всех оговоренных персонажей, как то – Андрюши Миронова, Саши Ширвиндта, а также популярного дуэта Миронова-Менекер и ВИА Интеграл. А вот успех у него случился не совсем таким, как ожидалось. Не въехал народ в такой авангардизм, хотя слухи по Москве, конечно, пошли о чем-то таком необычном. Андрей в приватной беседе мне рассказал, что его с Ширвиндтом несколько раз звали устроить нечто подобное в других местах, однако руководство театра навстречу ему не пошло. Но Александру зарплату повысили и предложили целых две главные роли в новом сезоне.

Мать и отец Миронова, естественно, никуда не выехали из Союза, в чем я даже ни минуты не сомневался. Ну и ладно, здесь у них явно больше возможностей для роста будет, чем в Хайфе.

И про игрушку типа Тетрис, наконец, два слова… немецкий протеже Наумыча отвалился практически сразу, ясно же было, что это подстава гэбэшная. Индийский мультимиллионер как убыл в свой Бомбей, так больше и не проявлялся. А вот внешторговский канал неожиданно проявил себя с самой лучшей стороны – того-то первого фирмача посадили (не знаю, за что, да и не хочу знать), а вместо него в это кресло въехал достаточно молодой, 40 лет всего, и очень энергичный заместитель. Он и устроил, наконец, показ моей модели на двух европейских выставках. Меня на них не взяли, но я не сильно расстроился – и без меня все прошло на диво успешно. Заключили целых два контракта, первый с западными немцами, а второй, что удивительно, с японцами. Большие контракты, но мне конечно от них крохи достались…

А самое-то главное тут заключилось в том, что наконец-то дали твердое задание одному новосибирскому радиозаводу, и тот худо-бедно раскачавшись, выпустил на внутренний рынок первую партию Тетрисов. В ужасных дюралюминиевых корпусах и с кривыми жк-панелями, однако все работало и почти что не ломалось. Ажиотаж начался страшный, мне телефоны оборвали с просьбами достать хотя бы парочку таких штук, так что я даже и отключил в конце концов все эти телефоны. Но денег и этот фронт работ принес мне немного… ну как немного, на жизнь вполне хватало, даже и на сберкнижку положил чего-то. В конце-то концов не в деньгах счастье (а в их количестве, добавляют скептики, но мы с ними не согласимся).