Текст книги "Анютины глазки. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Тамбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

По ходу работы заметил в углу на полочке баян Ленинград – он уступает конечно Тульским, но и не отстой какой типа Огонек или Школьник... и не надо так моргать глазами, граждане, да, я умею играть на баяне, да 5 лет оттоптал музыкалку по этому классу от звонка до звонка, нет, музыку не полюбил, делал все из-под палки, но играть меня таки научили. Пригодиться в жизни это пока не пригодилось ни разу, ну а тут, раз такое дело, то возможно после водки и отжарю чего-нибудь... а может и нет, как там фишка ляжет.

А тут и Пугачев подвалил – на удивление никаких вопросов у него наш танцевальный вечер не вызвал, ну почти никаких, спросил только, будут ли деревенские (я сказал, если придут, пусть заходят, не жалко, ты сам-то тоже заходи) и предупредил насчет пьяных драк – чтоб все тихо было, а то сразу прикрою (я ответил – да какие ж драки в отсутствие главного по дракам). Закрыл красный уголок, ключ сунул в карман, зашел к бухгалтерше и пригласил и ее, приходите мол, чай-кофе-потанцуем, ведь 40 еще бабе нет. Она зарделась и замахала руками, куда мне на танцы. Ну и хорошо, мое дело пригласить, а там хоть трава не гори.

Домо-о-о-ой, там так сладко бьется сердце северных гор

Песня конечно у Секрета запоминающаяся была, но вот хоть убей никогда не понимал про северные горы – где ж это у нас такие?? Разве что Северный Урал... не про Норвегию же они пели, какой дом мог быть в Норвегии в далеком 89 году. А в их родном Питере ничего, тянущего на горы, сроду не было, максимум, что там есть, это пригорки невысокие. Ну ладно, а я продолжу о своем, неизбывном...

На следующее утро проснулся я, дорогие товарищи, на сеновале, с гудящей головой и металлическим привкусом, вообще ничего со вчерашних 7 часов вечера не помню. А рядом со мной на этом вот сеновале лежала (барабанная дробь трам-та-да-дам) Танька-маленькая. Все, что я смог придумать, это было 'Ну ты попал, Сергуня...'. Нет, кое-что я таки смог вытащить из памяти – сначала был венгерский вермут, купленный Иркой, пили мы его в избе, где жили как раз две Таньки, не помню почему. Потом еще появился самогон, потом была дорога в клуб, а вот далее шли сплошные размытые полосы, как на испорченном телевизоре, который я недавно чинил. И это все...

В конце концов вспомнил старую истину – не знаешь, что делать в трудной ситуации, веди себя как можно естественнее. Ближе к природе так сказать. Толкнул в бок Таньку, она завозилась и открыла глаза:

– Подъем, сударыня, нас ждут великие дела, – быстро начал я, чтобы дело не переросло в женские разборки. И вроде угадал, вместо попреков, мысли Таньки перенаправились на новую вводную:

– Какие еще дела?

– После обеда домой едем. Ну а до обеда у вас дела будут старые, картошку кверху задом собирать, не смог я председателя уговорить выходной вам дать.

– А у тебя?

– А я сдаю уделанную (именно так, да) маслобойку Пугачеву с рук на руки, подписываю акт выполненных работ, оформляю счет-фактуру и получаю расчет в кассе. Как-то так...

И видя открытый рот Таньки, опять быстренько перебиваю ее мысль своей:

– А вас, Татьяна Леонидовна (Георгиевна я, вставила она), дада, Георгиевна, предлагаю место в своем экипаже. В смысле доставлю в город с ветерком.

Танька надолго задумалась, потом выдавила из себя, что ладно, поехали, чего уж там. Но когда я поднялся и уже пошел к выходу с сеновала, в спину мне таки прилетел контрольный выстрел:

– А чего у нас ночью-то было, а?

– Все было волшебно, Татьяна Георгиевна, не сомневайся.

Все дальнейшие дела делал на автопилоте – запускал маслобойку, чего-то там пояснял Пугачеву и специально назначенному пареньку, который будет ее дальше обслуживать, получал бабло за вычетом вчерашнего аванса, подписывал какие-то бумажки, звонил на станцию в Ужовке и утрясал вопрос с билетами. К обеду голова вроде прошла и оранжевые круги перед глазами тоже перестали всплывать.

В мою машину попросилась еще Танька-старшая, куда ж она от своей альтер-эго, и представьте себе, Ирка тоже подошла, потупив глазки. Да садись конечно, мне не жалко. И еще одно место со вчерашнего дня было зарезервировано за болезным Павликом – полным так сказать полна коробочка, можно ехать.

Загрузили рюкзаки, сделал ручкой председателю и попилил в Пелю к больничке. Павлик там уже на улице стоял, все глаза наверно просмотрел ожидаючи. Посадили Павлика, выбрались на столбовой тракт Р-158 Ужовка-Лукоянов-Шатки-Арзамас-Горький. Погоды стояли замечательные, бабье лето во всей его красе. Народ как-то все молчал, включил приемник, настроил на Маяк и под развеселую советскую попсу (Пугачева-Ротару-Листья желтые-И с полей доносится налей и тп) мы покатили в новую жизнь.

Приключение по дороге встретилось только одно, где-то между Шатками и Арзамасом нас тормознул полосатой палочкой пузатый такой и внимательный гаишник. Долго изучал мои документы, потом предложил показать огнетушитель с аптечкой – а не было их в багажнике, гаишник удовлетворился пятеркой из пугачевских денег и отпустил нас с богом. А вы говорите, советские менты взяток не брали, чтоб на Руси, да взяток не брали...

Вспомнился не к месту Гоголь с его сакраментальным 'В России 2 беды', эх, не было во времена Николай Григорьича гаишников, а то бы он число бед подправил... и совсем уж не к месту представилась птица-тройка, несущаяся по диво-дивным просторам, а у ее вдруг тормозит царский понимаете ли гаишник и говорит 'Куда, сука, несешься – дай ответ'.

На въезде в город стояла здоровенная бетонная стелла со здоровенными же бетонными буквами 'ГОРЬКИЙ'. А хорошо все-таки, что Алексей Максимыч не взял себе псевдоним Кислый или допустим Сутулый – сейчас бы мы назывались сутуловцы... или сутуловчане, вот красота бы была...

Конец первой части

Город

Извозчик, отвези меня, родной

Как сказал бы Александр Розенбаум через несколько лет. Да, сегодня я работаю извозчиком, дорогие горьковчане и сочувствующие...

Въехали короче мы в город Горький по проспекту Гагарина, бывшему Арзамасскому шоссе (как же еще называться дороге, ведущей в Арзамас?). Сразу по курсу микрорайон Щербинки, слева НИИИС, справа чуть подальше ГНИПИ с телевизионным заводом, а во-он в той 9-этажке, если не ошибаюсь, жил (точнее поселится годика через 3) в горьковской ссылке академик Андрей Дмитриевич Сахаров со своей супругой Еленой Боннер и улицу, которая тут поперек идет, назовут его именем. Рокадной улицы Ларина нет еще и в помине, Мызинский мост же только в проекте, а она к этому мосту вниз должна вести. И красных многоэтажек по бокам кажется гораздо меньше обычного... ну а так все вполне узнаваемо. И вот кстати вспомнилось насчет академика...

небылица#1. Сергуня и Боннер

Февраль 85 года. Я гулял на свадьбе у коллеги, которая была в каком-то кафе в Верхних Печорах. Ну отгуляли, домой пора, вместе с другом Ваней выходим улицу Бринского, которая от Печер в Лапшиху, ее только открыли, ловим машину, ибо на дворе 11 вечера и общественный транспорт давно в депо. Через пару минут останавливается жигули-шестера, открываю переднюю дверь, там на водительском месте женщина сидит.

– До Московского вокзала не подбросите?

– Садитесь, если не боитесь.

– А чего надо бояться, – на всякий случай уточнил я.

– Дело в том, что я жена академика Сахарова, Елена Боннер.

Тут я взял паузу на переговоры с Ваней, а потом сказал в дверь: – Спасибо, мы как-нибудь сами.

Жигуленок уехал, а через 3 секунды на его место с визгом подлетает черная Волга, из которой выходит представительный такой мужик в пальто с каракулевым воротником. Мужик махнул перед нами корочками с аббревиатурой, которую я все равно не успел прочитать.

– О чем вы говорили с этой женщиной, молодые люди?

– Эээ, – только и смог я из себя выдавить, потом прокашлялся и добавил, – да ни о чем, попросили подвезти, а ей не по пути оказалось.

– Ну смотрите, если соврали, мы ведь проверим, – сказал каракулевый, сел в машину и она с визгом стартовала в направлении, куда там уехала эта Боннер. Последствий никаких для нас с Ваней не было, но осадочек остался...

Спросил про места жительства пассажиров, надо ж рациональную логистику выстроить, а не мотаться по всему городу бессистемно, тратя горючее, правильно? Оказалось, что все живут в Нагорной части, на горе, как у нас говорят, ну мне же проще. Таньку большую высадил в начале Бекетовки, почти рядом с Нагорным дворцом спорта, где ХК Торпедо играет (точнее сказать мучается), для Таньки маленькой пришлось сделать небольшой крюк в Кузнечиху – подивился, что улица Рокоссовского не застроена, можно сказать, что нет ее совсем, и от хрущевок первого микрорайона открывается чудесный вид на холмы и перелески Кстовского района. Танька попрощалась довольно сухо, да и ради бога, помахал ей рукой и вырулил обратно на Советскую площадь.

Павлик жил на Ванеева в районе Оперного театра, а Ирка сказала, что ей на Минина.

– Что, на площадь?

– Почему сразу на площадь, на улицу.

У нас главная площадь и одна из главнейших улиц называются именем этого народного героя, спасшего когда-то Москву от литовско-польских захватчиков. Коренной горьковчанин Козьма Минин, да (картина Маковского 'Воззвание Минина к горьковчанам' и там по правую руку непременно должен стоять скромный Горький)... напарник Минина по борьбе с оккупантами светлейший князь Дмитрий Пожарский, почему-то увековечен гораздо меньше, Минину аж 3 памятника у нас стоит в разных местах, а Пожарскому ни одного. В общем 33 увековечивателя увековечивали-увековечивали его, да как-то не сложилось...

А тем временем вышел и Павлик, он оказывается в зеленом двухэтажном бараке жил прямо за Оперным, и остались мы с Иркой вдвоем.

– А на Минина-то тебя куда, надеюсь не в первый дом?

– Не надейся, Сергуня, в первый.

Вот же блин с компотом из сухофруктов... Минина-1 это обкомовский дом, сталинская такая серая громадина в начале улицы.

– А дальше выяснится, что ты дочка первого секретаря обкома, так?

– Не обкома, а горкома, не первого, а второго, и не дочка, а племянница, а в остальном все верно.

Мысленно я издал глухой стон, вот же попал, так попал...

– Вот так копаешь понимаешь картошку, копаешь с человеком в одной борозде, а потом человек оказывается дочкой Брежнева.

– Дочери Брежнева уже под полтинник, вряд ты с ней на картошке встретишься. Ну все, приехали – заруливай во двор, там развернуться можно.

Зарулил, чо, вынул иркину сумку, донес до подъезда, дальше уж не пошел, там дежурный наверняка бдит.

– Ну пока, Сереженька, спасибо за все.

– А поцеловать? – хмуро спросил я.

– Да пожалуйста, – чмокнула она меня в щечку.

– А телефончик? Мало ли что...

– Да ради бога – записывай.

– Говори, у меня память хорошая. И еще я злой.

– В смысле? – удивилась Ирка.

– Ну это шутка такая старая, – рассказал шутку.

– Не слышала...

Телефончик был с четырьмя нулями, не хухры-мухры.

– Свой не даю, потому что его отродясь в нашей коммуналке не было. Ну я поехал, дяде привет передавай.

Выехал на Минина (сначала на улицу, потом на площадь), убедился, что одноименный памятник на месте, ну и рука же у него однако, если опустит, точно ниже колена будет. Сталинский сокол Валерий Палыч тоже бдит над высоким волжским откосом, охраняя вход на Чкаловскую лестницу. А если посмотреть вдаль да по Большой Покровской (сейчас она Свердловкой называется), то можно узреть и третьего кита, на котором стоит наш город, Алексей Максимыча, да. Все хорошо, все на местах стоят к всплытию, едем вниз по Зеленскому съезду.

Марти Макфлай гуляет по Хилл-Вэлли

Я хоть и не совсем Марти, точнее совсем не, но ощущения схожие. Вечер, самые пробки бы, а вот нетути их, отсутствуют в природе, как класс кулаков после коллективизации. Трафик совсем никакой. И иномарки ни одной... а нет, мелькнуло за поворотом что-то вроде Опеля-Кадета, наверно кто-то из золотой молодежи. И Канавинский мост пустой, как барабан... а что это с собором Александра Невского? Куполов нет и деревья сверху растут, забыл уж, когда это такое было. И речпорт работает! Видели кино 'Екатерина Воронина'? Вот примерно, как там показано, так и работает – одновременно под разгрузкой 4 (!) баржи стоят, козловые краны трудятся без устали, а на подъездной жд ветке пыхтит паровозик, это ж какая экзотика!

Аааа, поворот с моста на площадь Ленина налево разрешен! Это не надо выбираться противолодочным зигзагом через Совнаркомовку-Керченку. Ярмарка открыта со всех сторон, никаких заборов и даже торгуют там прямо на площадке у фонтана. И фонтан функционирует! Далее Ильич стоит как живой в окружении несгибаемых пролетариев, а вот гостиницы Центральной (вкупе с ТЦ Авророй в одном флаконе) нету... как мне вспоминается, ее начнут строить в следующем, 78-м, и стройка эта растянется на долгих 25 лет, да... четверть века там синий забор будет стоять.

А мы пилим мимо Московского вокзала (анахронизм это, собственное имя у единственного жд вокзала в городе, но так уж исторически сложилось) в старое одноэтажное Канавино и через пару км выезжаем на проспект Ленина (бывшее Автозаводское шоссе). Далее все время прямо-прямо, движение и тут весьма условное, и очень много желтых Икарусов, общественный транспорт работает на всю катушку. Скоро мне кстати предстоит окунуться с головой в эту прорубь – на учебу в центр города на копейке не наездишься.

А вот и Пролетарка, сейчас она кажется еще Стройплощадкой зовется, через полгода здесь будет гигантский котлован под станцию метро лет на 7, и действительно ведь стройплощадкой и станет, а пока куча непримечательных пятиэтажек. А вот и только что открытая эстакада возле Северной проходной ГАЗа, новенькая, аж блестит, и сейчас я по ней эх, пролечу с ветерком.

Вот по этому поводу слушайте

небылицу#2. Брежнев и эстакада на Северном

Март 1977 года. Леонид Ильич приехал в город Горький с официальным и дружественным визитом, вручать чего-то там кажется. Прилетел точнее, а не приехал, в аэропорт Стригино, а дорога от него до Кремля тогда была одна, Сартаковского-то моста даже и в проекте не было, так что однозначно Южное шоссе-пр.Ленина-Молитовский мост, ну далее понятно. И вот едут они по пр.Ленина в этом примерно месте, а тут трынь-дрынь, переезд закрывается, здесь маленькое жд ответвление на основную территорию ГАЗа, раз в сутки чего-то по нему протаскивали.

И пыхтит значит по железной дороге маневровый весь такой паровоз, и тащит он за собой один-единственный вагончик с досками. Кортеж с Брежневым стоит. Охрана бегает, орет чего-то, махает руками стрелочнику в будке, тот в ступоре смотрит вытаращенными глазами, но сделать ничего не может, там автоматика шлагбаумы закрывает.

Ну пришлось ждать, пока этаманевровая сцепка с одним вагоном не проедет. Проехала – тронулись дальше. Тут-то Леонид Ильич и говорит первому секретарю:

– Кхм, я так понял, товарищи, что у вас тут с организацией кхм дорожного движения не все ладно. Вы уж разберитесь, кхм.

Секретарь берет под козырек. И строго на следующий день начинаются работы по возведению эстакады (которая здесь, если честно, совсем не нужна, есть более проблемные места), за полгода в общем отгрохали и запустили в эксплуатацию.

Рекламы нету! Биллбордов тоже!! Вместо аляповатых вывесок 'Салон связи', 'Быстро-деньги' или 'Пиццерия' простые и жесткие, как кусок дюральки, названия 'Продукты', 'Одежда', 'Промтовары', иногда с добавлением порядкового номера. Ну и лозунговое хозяйство, куда ж без него – про 25 съезд КПСС, про планы партии и что советский народ да здравствует.

А вот и до боли родной проспект им. товарища Кирова, широкий и пустой, с трамвайной линией посередине (один трамвай ходит на жд вокзал, а второй... правильно, на автовокзал). А вот и дом родной, вот я стою в санках... пардон, в жигуленке у въезда в арку, в нашем доме 2 арки, ей-богу не вру. У нас хоть и не Минина-1, но домик тоже не самый простой, ладно, потом как-нибудь расскажу, а пока машину на стоянку на другой стороне улицы, подальше от ненужных вопросов, а сам в 6 подъезд, домофонов и кодовых замков тогда еще не придумали, так что вход охраняют только бдительные бабки на скамеечке. Самая бдительная из них это Полина блять Андреевна, которая круглые сутки похоже сидит она на этой скамеечке, все замечая и все фиксируя в долговременной памяти.

Поздоровался с бабулями предельно вежливо и нырнул в прохладу подъезда. А вот и наш 4 этаж, а вот и наша 94 коммунальная квартира.Нажал на звонок, у нас нет этих дурацких табличек 'Ивановым 1 зв, Сидоровым 2 зв', так что звонят все один раз, а открывает, кто ближе к двери окажется. Что за черт – сломался что ли он? Или свет отключили?

Коммунальный терроризм

Открыл дверь захожу внутрь, щелк выключателем, никакого результата, ну точно значит свет вырубили, это такое бывает. Квартира у нас коммунальная, но далека от ужасов, нарисованных например в фильме 'Место встречи', всего 3 комнаты, трое значит и соседей. Сразу направо семья Усиковых, где живет мой кореш Валера по кличке Холера, за следующей дверью жил ветеран дядя Федор, один как перст, ну и в конце коридора была значит наша комната, длинная и узкая как пенал. В коридоре, еще более длинном и узком никого на удивление не встретил, постучал в свою дверь, ну чтобы не пугать маму, и после 'Кто там?' уже таки открыл дверь.

Был встречен бурей криков радости, упреков, что не сообщил, и поцелуев. Какая ж у меня красивая мать-то, не замечал ведь раньше...

Когда все маленько (еще одно, как утверждают британские ученые, слово, характерное только для нижегородского региона) успокоилось, выдохнул и начал рассказывать свою сагу про тамбовского дядю Мишу и копейку. Ту же версию, что и тете Зине выдал, с вещим сном и номером газеты за 8 сентября, ну это если они вдруг созвонятся, показания чтоб на расходились. Мама слушала открыв рот и поминутно охала и ахала, но в целом восприняла все довольно спокойно – она у меня вообще-то флегматик, самый лучший, по-моему, тип темперамента из возможных. В конце она наконец упрекнула меня, чего это я у нее не спросил разрешения на поездку в Тамбов, на что получила резонный ответ, что телефонов в деревне нету, а пока я нашел бы откуда позвонить (и куда кстати – номер ее рабочего телефона я все равно не помню), время бы ушло, а так успел тютелька в тютельку, спас понимаешь человека и машину получил во временное пользование, два полезных дела в одном флаконе. Вроде бы аргументы получились вполне убедительные, они и убедили маму в конце концов.

Да, и еще она потребовала какого-нибудь подтверждения, может я наврал ей как последний сивый мерин, я в ответ подвел ее к окну и показал желтенькую копейку на стоянке через дорогу, с номером 3771 ТАЖ (новые номера, где первая буковка перед цифирками была, не успели еще широко распространиться), спросил – помнишь наверно такую? Мама помнила.

– Да, а чего это ты раньше-то времени приехал, – вспомнила вдруг мама, – ты же в начале октября должен был.

– За ударную работу, мам, нас на неделю раньше отпустили, а мне лично еще и премию выписали, вот, – показал я смятые бумажки из кармана и попытался вручить деньги ей в руки.

– Ну ты молодец, – задумчиво отвечала мама, – раз заработал, пользуйся сам. Совсем взрослый стал, скоро семью кормить будешь.

– Да, а чего это у нас света-то нет? – поинтересовался я под конец разговора.

– Так отключили, два дня уже без света сидим, холодильник вон весь протек. Да свет-то что, и воды у нас никакой нет с понедельника.

– Это что, сегодня пятница, пять дней что ли?

– Четыре, вечером в понедельник отключили. С ведрами в колонку ходим.

– Ну хотя бы газ-то остался?

– Да, газ на месте, горит.

– Все равно это ж безобразие какое-то, просто коммунальный терроризм получается... а что говорят?

– Ничего не говорят. А старший по дому, этот, как его... Пенькович только водку лопать может с такими же пеньками, просили его сходить и разузнать, так он только отмахивается.

Совсем нехорошо, подумал я.

– А где ж мне помыться-то с дороги?

– К бабе Вере сходи, у них вроде есть вода.

Баба Вера вообще-то сестра отца, мне значит тетя, а маме золовка, но почему-то звали ее все бабой, жила через квартал в бараке, но улучшенного типа, с душем и сортиром в каждой квартире. Придется туда идти, чо...

<начало автобиографии> Тут наверно надо бы сказать пару слов о моей биографии. Мать закончила тамбовский пединститут и была направлена по распределению в далекий-далекий город на западной границе страны, где и вышла замуж за отца, который там служил в ПВО. Потом родился я, спасибо матери с отцом, потом отца срочно демобилизовали, в 35 лет, ага, а через полгода он умер в горьковской больнице, мне 3 года было. В справке было написано 'гипертония' и это даже не смешно. Болтали разное, что он там облучился, что отравился чем-то нехорошим, но слухи как говорится к делу не пришьешь – и вот осталась мать в 30 лет одна-одинешенька, не считая сопливого дитяти на шее. Замуж так и не вышла второй раз. А за отца мне лично пенсию платил военкомат, да, по 23 рублика в месяц, за 14 лет набежала достаточно крупная сумма, почти 4 тыщи, лежит в сберкассе на мое имя. <конец автобиографии>

Ладно, кинул рюкзак в угол, там что-то звякнуло, что это? Вроде ничего железного у меня не было, полез внутрь – опа, я утащил у Пугачева все микросхемы из ЗИПа маслобойки плюс пульт диагностики, когда сдавал работу, включив автопилот. Ну и ладно, дуже перепрошую, батько, мени ця штука бильш трэба... может пригодится для чего-то в дальнейшем, а в Анютино-то ведь и подключить его правильно не смогут.

Надо мыться идти, мать собрала чистые вещи, заодно постирай там грязное, сказала, вышел в коридор – навстречу мне из своей конурки вывалился дядя Федор.

– Разрешите обратиться, тщ старший лейтенант, – сделал я под козырек жестом футболиста Дзюбы.

– Обращайся, – милостиво разрешил он, покачнувшись.

– Что, плохо? – спросил я, подхватывая его под правую руку, а левой у него не было ниже локтя.

– Да, что-то совсем расклеился я, Сергуня...

– Отставить уныние, дядь Федя, ты ж боевой офицер, ты же в танке под Сталинградом горел...

– Под Котельниковом.

– Ну неважно. Я к тому, что это ж разве проблемы по сравнению с 42 годом? Так, проблемки. Давай помогу.

Довел я его до кровати, посадил. Странный он был человек, никогда о себе ничего не рассказывал, разве что хохмы какие-то иногда вспоминал, а что он горел, это я случайно узнал из статейки в нашей автозаводской многотиражке.

– Чайку принести? Может таблетки какие? Или сразу пивка?

– Ничего не надо, Сергуня, вроде уже лучше стало... но все равно спасибо тебе.

Тут я вспомнил, что хотел сказать ему:

– Слушай, дядь Федь, у тебя же вроде гараж пустой есть, сдай мне его в аренду на пару месяцев, очень надо.

Машины в те времена не принято было на улицах оставлять, вроде и не угоняли их особо, но вот не принято и все тут.

– А тебе зачем?

– Да вот жигуленок у меня завелся первой модели, надо бы под крышу поставить.

– И откуда ж у тебя жигуленок взялся?

– Наградной, за ударную работу в колхозе, – бодро сказал я и, видя недоумение в глазах, тут же поправился, – шучу конечно, родственник дал покататься.

– Вон оно чо... хорошие у тебя родственники... ну ставь конечно, все равно мой мопед не жилец, ключи в пиджаке лежат... а пивка хорошо бы было...

– Айн момент, сбегаю вот помыться и принесу через полчасика, тебе какого, Жигулевского или может покрепче?

– Жигули давай, обмоем Жигулями твои Жигули... и Беломору еще, если не в лом.

Поскакал к бабе Вере вдоль бараков, они у нас начинались аккуратно во дворе нашего дома и тянулись к железке Доскино-Счастливая на протяжении двух примерно километров. Бараками кстати их никто не называл, говорили 'щитки', видимо потому что собраны они были из реечных щитов. По степени комфортности, как я уже вроде заикался, щитки эти делились на 3 категории – первая, это отдельные квартиры, обычно двухкомнатные, есть сортир и душ, а на кухне газ, вторая это когда ничего из удобств нету, кроме света и тепла, но квартиры все-таки отдельные. Ну и последняя третья – классическая коммуналка с коридором во всю длину здания. В таких обитали 'химики', условно осужденные лица, отрабатывающие свои срока на стройках народного хозяйства – вон у нас целый ряд таких домиков на улице Челюскинцев стоит.

Да, и по дороге не забыть пивасик закупить, а то 7 часов скоро, все закроется – заскочил в столовку на первом этаже нашего дома, 38 копеек все удовольствие стоило, ну и плюс Беломор за 22.

Полчаса – не полчаса, но в 45 минут я точно уложился, душ там только у бабы Веры был грязный, и пол очень скользкий, чуть не навернулся, и еще пахло там как-то странно. Ну и ладно, дареному коню в зубы не смотрят (меня всегда волновал вопрос, куда же смотрят дареному коню?), вернулся, загнал копейку в гараж, барахло там кое-какое пришлось переставить к дальней стеночке, зашел к дяде Федору, оставил пивас с папиросами, он было хотел и мне налить, я из вежливости плеснул себе полстакана. Да, пиво оказалось замечательным, кто бы мог подумать... разные там Будвайзеры с Пилзнерами и близко не стояли... тонкий хмелевой вкус, никакой кислоты и пена минуту целую стояла – ну просто супер.

Потом меня мама покормила, супом куриновым из той самой синей птицы удачи под названием 'кура потрошеная 2 категории' плюс кисель, тоже вкусно, а киселя я сто лет не пробовал. Наши соседи, Усиковы, тоже сидели на кухне и ужинали, впятером, да. А нет, вчетвером, Валера-Холера где-то гулял, он поздно приходит. Дядя Вася, кряжистый такой здоровенный мужик с бровями, как у Брежнева, его жена тетя Валя, черненькая, маленькая и невзрачная, но о-о-очень разговорчивая, дочь Маринка, недавно помнится она в ползунках по коридору ползала, а поди ж, вытянулась и оформилась как, 13 лет уже, ну и мать дяди Васи и по совместительству свекровь тети Вали Вера Петровна (вот ее бы надо было звать баба Вера, но почему-то не прижилось такое). Как они впятером уживались в одной комнате, я понимал с большим трудом... особенно Валерик – в 18-то лет вникать в подробности интимной жизни родителей каждую ночь... А Вера Петровна была просто старая склочная карга, не помню, чтобы она чем-то довольна была, всегда брюзжала с таким видом, что только что проглотила лимон. Впрочем коммунальная жизнь Усиковых подходила к концу и зимой они должны были получить 4-х(!)комнатную квартиру в новостройке на Южном шоссе.

А ведь все это могло бы быть в жизни Усиковых лет 5-6 назад – дядю Васю как передовика производства и ударника коммунистического труда посылали на стажировку в город Штутгарт, ФРГ, на завод Даймлер-Бенц, да, с дальнейшей целью отправить его на на только что открытый АвтоВАЗ в Тольятти. Он в этом Штутгарте год значит стажировался, приезжал на побывку, привез, как сейчас помню, кассетный магнитофон Грюндиг (не видео, обычный, но и они тогда в диковинку были) и мы с Валерой по очереди записывали на него свои баянные экзерсисы, а Маринка ревела, что ей не дают записаться. А потом случилась какая-то мутная история, то ли драка, то ли адюльтер с немкой, то ли спер он чего-то в супермаркете, не знаю, но выперли дядю Васю из города Штутгарта и с территории ФРГ в 24 часа. Ни в какое Тольятти он естественно не поехал, остался крутить болты на главном конвейере ГАЗа, тетя Валя выла белугой неделю без перерыва, потом смирилась. И не такое переживали...

А после ужина легли спать, чего еще делать – света-то все равно нет. Не спалось, часа полтора ворочался, почему в памяти всплыл доктор Бадмаев, и как-то сама собой сформулировалась программа дальнейших действий. Вот такая.

Теория доктора Бадмаева

Кому неинтересно, могут эту главу проскроллить, сразу перейдя к выводам, ну а я сначала расскажу все-таки, кто такой доктор Бадмаев и как он вообще всплыл в Автозаводском районе города Горького.

Итак Бадмаев Петр Александрович, по происхождению бурят, дата рождения неизвестна, называют цифры от 1810 до 1857, умер в 1919 году в городской тюрьме Петербурга (если верна нижняя оценка его даты рождения, то он прожил 109 лет – фантастика какая-то). Широким массам знаком в основном по роману Пикуля 'Нечистая сила' и фильму Э.Климова 'Агония'.

Врач, окончил Восточный факультет Петербургского университета, а затем Военно-медицинскую академию. Лечил собственноручно приготовленными травами и порошками, в основе его метода была тибетская медицина. Пользовался доверием Александра III и Николая II, у последнего лечил почти всю семью.

Был нечеловечески работоспособен, принимал больных в своем особняке на Поклонной горе с 9 утра до 10 вечера без выходных и отпусков, спал, как утверждают, 3-4 часа в день. За всю жизнь принял около полумиллиона пациентов, вылечил почти всех, причем 100 тыс из них считались неизлечимыми.

Вместе с Григорием Распутиным образовал некое подобие теневого кабинета при царе – назначал и снимал министров, влиял на внутреннюю и внешнюю политику России, при этом экспансию российского государства предлагал направить строго на восток, в частности в Тибет, оставив в покое европейское направление.

После революции превратился в одиозный жупел царского режима, окончил свои дни под следствием в тюрьме, а до этого еще побывал в Чесменском лагере.

Так вот, теория лечения доктора Бадмаева очень кратко – пункт1. Он считал, что если организм нездоров, значит болен и каждый его орган, больна каждая клетка, ну это в общем довольно банальная истина, но далее у него шел пункт 2. В нем Бадмаев утверждал, что верно и обратное, если полностью здоров какой-либо орган человека или хотя бы одна клетка, то должен оздоровиться и весь организм целиком. И лечил таким образом он что-то мелкое и локальное, но очень качественно.

Кто не согласен с этой теорией, пусть посмотрит еще раз на статистику вылеченных. У меня например никаких возражений против этих двух пунктов нет. Поскольку до всего организма СССР мне сто лет не дотянуться (что бы там ни писали некоторые товарищи про выходы на властную верхушку, на всех этих Романовых-Машеровых-Андроповых, и как они внимательно слушают исповедь очередного попаданца, да бред это, рассказанный одной сивой кобылой другому сивому мерину), поэтому постараюсь вылечить маленькую клетку страны, а там может и рядом что-то оздоровится. Начнем, как говорится, с малого... а потом глядишь и Большой со МХАТом подтянутся...

<конец теории>

Утро красит нежным светом

Проснулся рано, вспомнил свой зарок заняться укреплением физической формы и тихонько свалил на стадион Пионер, сняв со стены свой велик производства Пензенского завода.

Стадион этот у нас рядом был, Школьную улицу только перейти, футбольное поле, хоккейная коробка и административно-хозяйственное здание со скульптурой пионера перед входом. Строили его в сталинские времена, поэтому все было сделано на совесть и даже через 40 лет было довольно крепким и основательным. Вход был абсолютно свободным с любой стороны и в любое место стадиона, ну исключая здание конечно, оно на висячий замок запиралось.