Текст книги "Доктор Бэдскин (СИ)"

Автор книги: Сергей Светов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

 

   «Это изменит вашу жизнь» – название брошюры было напечатано яркими броскими буквами на жёлтой бумаге. Под ним еле виднелось название болезни – проклятья века стрессов и одиночества.

   Мужчина средних лет, одетый в деловой костюм, вышел из кабинета врача, на ходу пряча в портфель маленькую книжицу, между страниц которой была небрежно засунута пачка рецептов. Осторожно прикрыв за собой дверь, он покосился на вывеску: «Доктор Бэдскин» и, поморщившись, направился к выходу из здания медицинского института.

   Перебравшись через сутолоку дневных улиц, мужчина поднялся на четвёртый этаж бизнес-центра. Рассеянно скользнув взглядом по окну, расположенному в конце длинного коридора, он вспомнил о том, что говорил ему доктор. Наконец-то в его жизни появилась надежда. Улыбаясь, открыл дверь юридической конторы, ютившейся в двух смежных комнатках, и вошёл в сумрак кабинета. Но тут же счастливая улыбка на его лице сменилась гримасой отвращения. Законное место было занято.

   Чёрная фигура громоздилась за директорским столом, окна были зашторены, узкая полоска света падала на подголовник высокого кресла, создавая иллюзию нимба вокруг головы.

   «Если этот красавчик снова пьян, то уволю без сожаления», – подумал вошедший, но вслух сказал только:

   – Ну что, Володя, как командировка?

   Человек вальяжно потянулся в кресле и, пытаясь скрыть зевок, ответил:

   – Как всегда, Анатолий Иванович. Как всегда... Сами знаете, к замам доверия мало, – помолчал, немигающим взглядом уставившись на начальника, который медленно наливался яростью, и, нехотя выбравшись из-за стола, добавил: – Шеф, может, сами съездите? Что вам стоит?

   – Иди... отдыхай, – шеф хотел сейчас только одного – чтобы этот зазнавшийся наглец ушёл, сгинул в изматывающем свете дня и больше никогда здесь не появлялся. Даже после минутного общения с этим нахалом уже невозможно было видеть его кривую ухмылку на чисто выбритом лице и аккуратный – волосок к волоску – пробор.

   – Хм... Значит, не нужен? – утвердительно произнёс зам.

   – Да. До завтра... – Анатолий уже еле сдерживал раздражение. «Боже, да когда же он уйдёт!» Застучало в висках, бросило в жар, зуд стал нестерпимей и на руках налились ярким багрянцем пятна.

   Заместитель склонился к нему и, пристально глядя в глаза, произнёс:

   – Всё, Толя... Всё... Уже ушёл!..

   Затем смёл с кресла плащ и, подхватив дорожную сумку, из которой нелепо торчал конец галстука, широкими нетвёрдыми шагами вышел из кабинета.

   ***

   На столе лежала газета, на ней стоял пластиковый стаканчик и валялся кусок недоеденного бутерброда. Анатолий брезгливо понюхал стакан и, собрался было выкинуть объедки, но взгляд привлёк жирно обведённый фломастером текст.

   «...лечу: псориаз, простатит, детские заболевания. Избавляю людей от подселения сущностей, снимаю „венец безбрачия“, соединяю судьбы ... Лечу эпилепсию, алкоголизм...»

   Вот ведь, чёрт... Это просто самогипноз какой-то... Сколько подобных объявлений он прочитал? Сколько шарлатанов обошел? И всё напрасно. Не помогло. Только с каждым разом становилось ещё хуже. Болезнь прогрессировала. Если раньше он мог стиснуть зубы и не обращать внимания на косые взгляды прохожих, которые с удивлением и омерзением глазели на его покрытые серебристыми бляшками руки и шею, то теперь он старался избегать людных мест. Хорошо, что работа позволяла это делать.

   Эйфория после посещения медицинского центра растворилась в привычной боли. Всё, что наговорил ему врач, смахивало на шаманство. Анатолий с отвращением открыл брошюру, всученную ему доктором, который, кстати, и на доктора-то не был похож. Жулик, отсидевший срок. Иначе, откуда у него эти татуировки – микросхемы? Рисунки на руках эскулапа были словно переплетение узора лабиринта, словно куски какой-то чрезвычайно сложной головоломки – красивы и в то же время пугающе загадочны. И пока доктор рассказывал ему о своём уникальном методе лечения, он блуждал взглядом по постоянно меняющемуся рисунку на идеально гладкой коже, чувствуя, что постепенно погружается в иную реальность.

   Чёрте что. Как можно поверить в чудесное исцеление? Да-да! Всего-навсего – рискнуть и дать согласие на один единственный сеанс лечения. Заткнуть пасть страху и позволить делать с собой что угодно. До какой же степени отчаянья надо дойти, чтобы решиться на это безумие?!

   Захотелось выпить. Но нельзя... ничего нельзя. Диета. К чёрту! «Надо вести здоровый образ жизни. И всё пройдёт... В том числе и... жизнь».

   На дне бутылки «Хэннеси» болталось полглотка мутной жидкости, пахнущей кофе и водкой. «Догоню и убью...» – подумал Анатолий и остался стоять, всматриваясь в отражение на задней стенке мини-бара.

   Бледное страдальческое лицо и тусклый блеск серых глаз. Мученический взгляд. Будто уже ничего нельзя изменить в жизни. Никогда не избавиться от болезни. Он провёл рукой по щеке и невольно царапнул ногтями по белой корке отмершей кожи. Эти струпья были продолжением нервов – визжащих струн, на которых играли все кому не лень. Он скрипнул зубами, рассматривая внезапно покрасневшие и набухшие пятна, безобразными отростками выползающие из-под бороды на скулы и шею. Идиотское название для болезни: «псориаз». Будто пригвоздили – и ждёт тебя, бриллиантовый, пёсья жизнь. И будешь ты, яхонтовый, идти по ней, осыпая с кожи белесые чешуйки, устилая пустынный путь мёртвым серебром.

   «Аминь...» – прошептал он и вернулся к столу. Перед тем как идти домой внимательно просмотрел и забрал со стола бумаги, подготовленные для завтрашней встречи с клиентом, и, задумавшись, машинально сунул в портфель тоненькую книжицу с дурацким названием – «Это изменит вашу жизнь».

   ***

   «... их действие основано на блокировании Т-клеток иммунной системы, повышенная активность которых является причиной псориаза...»

   Анатолий сидел на кухне и медитировал над этой фразой. Но смысл слов ускользал, растворялся в огненной зыби раздражения. Чёрт... Чёрт! Чёрт!!!

   Привлеченный шумом на кухне из комнаты пробрался кот и сел в отдалении, наблюдая, как бесится хозяин. Эти пятна на шкуре человека... Гнилью они не пахли, а на вкус были ни рыба ни мясо. Как напоминание о давнем эксперименте по дегустации человеческой кожи до сих пор ныла плохо сросшаяся лапа...

   Анатолий увидел кота, который, презрительно прищурившись, смотрел на него с нескрываемым превосходством, и буквально озверел. «Ненавижу!.. – прохрипел Анатолий и швырнул в кота брошюрой. Затем застонал от бессилия и, тяжело дыша, прорычал: – Да пошли вы все!.. Все!..»

   После приступа ярости стало стыдно. Он нашёл беглеца в тёмном углу и долго извинялся, пока тот не вылез и не дал почесать себя за ушком. Анатолий гладил его и удивлялся, где зверь мог найти масло за шкафом? Шкурка была словно вымазана чем-то скользким. Он посмотрел на ладонь и вытер попавшейся под руку газетой серую слизь. На масло это не было похоже. В углу на тенетах висели лохмотья пыли, и было сухо.

   Вечернее солнце пыталось пробиться сквозь слой облаков, но лишь красило всё в грязно-багровый цвет. И от этого тусклого света было тоскливо и беспокойно, будто не осталось уже ничего в жизни, кроме сумерек и растревоженных нервов, медленно выгорающих от отчаяния.

   Как это не просто – позволить миру изо дня в день убивать твою жизнь. Анатолий мерил шагами неприбранную квартиру. Если только это существование: безнадёжное стремление освободиться от болезни, злобствование по любому пустяку, раздражение и терзание нервов, замкнутость и подавленность, одиночество вынужденное и любовно оберегаемое – можно было назвать жизнью. Если только это – он посмотрел на расцарапанные до крови руки – жизнь?!

   ***

   Утром, без пяти минут девять, его машина была припаркована рядом с медицинским центром, а сам он нервно прохаживался перед рекламной панелью, на которой, как на огромном экране, транслировалась реклама очередной панацеи от всех зол и мерзостей мира. В толпе спешащих на работу людей он увидел стройную девушку и залюбовался её золотистыми волосами, разметавшимися от налетевшего ветерка. Она, почувствовав его взгляд, обернулась и неожиданно улыбнулась. Анатолий смутился и начал машинально застёгивать воротник плаща, но, увидев руки, покрытые чуть зажившими коростами, замер, беспомощно оглядываясь. Девушки уже нигде не было видно. Вздохнув, он поспешил к стеклянным дверям.

   Ровно в девять он постучал в приёмную врача. Не дождавшись приглашения, вошёл и наткнулся на привидевшуюся ему незнакомку. На ней был светло-зелёный медсестринский халат, а чудные волосы были аккуратно уложены под шапочкой, на которой серебрился вензель «ДБ». Анатолию повезло – на карточке, прикреплённой к лацкану халата, было крупными буквами написано: «Полина Черникова».

   Пытаясь скрыть волнение, он прошёл вслед за ней в смотровой зал и увидел огромный механизм, занимающий половину комнаты. Медсестра молча махнула рукой в сторону загородки, и Анатолий прошёл туда на ватных ногах, тщетно пытаясь скрыть волнение.

   – О! Сегодня вы у нас первый! И всё-таки – последний... – маленький доктор в хирургическом халате с закатанными рукавами быстро поднялся с вращающегося кресла. – Ну, так вы решились?

   Анатолию показалось, что перед ним стоит другой человек. Всё совпадало, вот только рисунок на предплечье был иным. На месте вчерашних микросхем сквозь кожу просвечивали драконьи шипы. Видимо, он слишком пристально разглядывал доктора, тот недоумённо посмотрел на него, но, перехватив его взгляд, улыбнулся и сказал:

   – Ах, вам не нравиться моя татуировка? Я вчера экспериментировал с орнаментами, – он хлопнул два раза в ладоши и неожиданно выдал горлом резкий звук, после чего линии на коже побледнели и исчезли. – Извините...

   Доктор ухмылялся, весело смотря на уже готового сбежать пациента.

   – Но как?.. – тот не скрывал отвращения.

   – Я не претендую на Нобелевскую премию... – доктор помолчал, глядя с благоговением на странное устройство – гибрид томографа с рентгеновским аппаратом, – но поверьте – деньги вы заплатили не зря.

   – Не сомневаюсь. У меня работают опытные юристы.

   Доктор поморщился, но тут же на его лице зажглась лучезарная улыбка, и он хорошо поставленным голосом диктора из рекламы произнёс:

   – Вы даже не представляете, какие возможности у новых технологий! Всего одна инъекция и несколько миллиардов микроскопических механизмов, подчиняясь внешним приказам, начинают ремонтировать буквально каждую клетку. Акустический раппорт влияет на колонии мембран...

   Анатолий изображал из себя прилежного пациента (сколько он уже слышал подобных откровений от непризнанных гениев медицины?) – рассеянно следил за фигурами речи, делая вид, что этот бред ему интересен, и мысленно бросал монетку: уйти или остаться? Познакомится ему с Полиной или нет? И к чему приведёт столь романтичное знакомство? Обычно, ничего кроме разочарования это не приносило. Болезнь не давала шанса избавиться от одиночества. Но, может быть, всё-таки стоит рискнуть? Ох, риск... риск, чёртов риск... Безумие какое-то! Что-то ему всё больше и больше не нравилось то, о чём вещал доктор Бэдскин.

   – ...это обыкновенные голосовые команды, но модулированные так, чтобы...

   – Простите, вы действительно заражены?

   – В смысле?!

   – Нет, но вы с таким увлечением рассказываете, что я подумал... И эта ваша странная татуировка...

   – Ах, вы об этом! – доктор облегчённо вздохнул, потёр ладони, которые от этого жирно заблестели, и задумчиво произнёс: – Всё гораздо сложнее...

   Анатолий всё-таки решился задать неудобный вопрос:

   – Почему ваша методика никем не признана?

   Доктор надолго замолчал. Анатолий понял, что врач чего-то боится. А ещё вспомнил, как вчера на прощание пожал ему руку. Бред какой-то... Он посмотрел на ладонь и заметил, как по коже промелькнула неясная тень и исчезла, словно по краю горящей бумаги пробежали язычки пламени.

   – Вы намеренно заразили меня?!

   – Нет, нет! И ещё раз нет! – Доктор был бледен и по его щеке струился рисунок драконьей кожи, каждая чешуйка которой была испещрена лабиринтом печатной платы. – Они у вас ещё не активированы. Их ещё можно удалить! Они сами умрут...

   – Умрут?! Что вы несёте?! – Анатолий поднялся и, шагнув к доктору, навис над ним. – Не хотите ли вы сказать, что они живые?

   – Я? Да... Нет! Есть только один способ!..

   Доктор неожиданно хлопнул в ладоши и запел. У Анатолия закружилась голова. Он сопротивлялся нарастающей тяжести, но звон в ушах усиливался. Невыносимо громкое пение – это было последнее, что он запомнил, перед тем как потерять сознание.

   ***

   Жужжание... Словно визг миксера, взбивающего кровь.

   Захваты ослабли, и человек, покрытый рыхлой плёнкой застывшей лимфы вперемешку со свернувшейся кровью, медленно сел, свесив ноги с панели, выкатившейся из устройства, похожего на томограф.

   Он увидел, во что превратились его руки – от движения кожа на них треснула и сквозь глубокие безобразные разрывы проступила красная воспалённая плоть. Он глухо взревел от боли и, зажмурив глаза, начал обломками ногтей сдирать с тела намокшие коросты, обнажая светлеющую на воздухе кожу. Обессилев, долго сидел, покачиваясь, пока сон не сморил его, и он не повалился на кровавое месиво отмершей оболочки.

   Сквозь сон ему привиделось, что из тьмы пришёл дьявол и зажёг ослепительный свет. В этом свете мелькнул ангел с золотистыми волосами. Боль стала нестерпимой, невыносимый жар охватил всё тело и свет начал гаснуть, сжимаясь в точку. Печальный лик ангела ещё долго мерцал среди тьмы, затем пропал за воротами ада, закрывшимися с глухим стуком.

   ***

   Анатолий открыл глаза и сквозь пелену слёз увидел, что вечер превратил окна в колодцы, наполненные тьмой. О, как он хотел упасть туда, во мрак! Раствориться, исчезнуть в ночи... Но резкий звон и вибрация огромного механизма постоянно возвращали его к паршивому существованию: к мучениям и сгустку боли, медленно ползущему по готовым порваться нервам.

   Он сказал... произнёс... Нет, он прохрипел... И даже не так – в горле раздался клёкот и сипение. Звук выплеснулся наружу, отразился от странной конструкции, нависшей над ним, и утонул в мягких стеновых панелях.

   Что он кричал от боли? Что кричат от боли? Не проклятья ли?..

   ***

   Врача в комнате не было. Его халат лежал, брошенный на пол в какую-то мерзко пахнущую массу неопределённого цвета. Анатолий, с трудом переставляя ноги, прошёл до умывальника и, жадно попив воды из-под крана, начал судорожно тереть мокрые руки, на которых блестела новая кожа. Ни одного пятнышка... Идеальные поры выделяли идеальный пот. Ничего не болело. Боль ушла, растворилась в предрассветном сумраке. Маленький монитор давал причудливую тень, скрывающую разбросанные на столе диски и пластинки карт памяти.

   Анатолий нашёл одежду и, бросив больничную робу в бак с грязными бинтами, медленно переоделся. Всё тело горело, но зуд, терзавший его всю жизнь, ушёл вместе с крошащейся коркой, ошмётками которой был усыпан пол.

   Он обошёл неприятное пятно и, воровато оглянувшись, ссыпал карты памяти в карман плаща. Нечаянно тронул клавиатуру компьютера, механизм томографа издал резкий звук, от которого бывшего пациента затрясло, и он бесшумно выскользнул из кабинета, послав ненавидящий взгляд вывеске «Доктор Бэдскин».

   ***

   Он заражён... Чёрт возьми! Ему хотелось убить этого Бэдскина. Фамилия оказалась настоящей. Странная фамилия. Но что же делать?..

   Кот скрывался где-то среди квартирного хаоса, но это и хорошо. У Анатолия опять разболелась голова, и он за себя не ручался. Лучше бы коту пока не показываться ему на глаза. Во избежание...

   На флэш-картах был записан всевозможный звуковой хлам. Анатолий лихорадочно вставлял их в ноутбук и быстро просматривал списки директорий. Он искал тот заветный файл, который смог бы объяснить ему, что за дрянь сидит в его крови, мышцах, коже. И, самое главное, он надеялся, что найдёт способ убить её. Но названия файлов были бесполезно красноречивы: «Остановка дыхания», «Болевой порог», «Сквозная рана», «Остановка сердца»... Он закрыл глаза и потёр лоб. Кто он? Кем стал?

   Вспомнив, отдёрнул руку и внимательно посмотрел на новую кожу. Неужели через неё передаётся эта дрянь? Телефон доктора не отвечал.

   Он решил поискать Полину – может, она знает, где скрывается её шеф? Но тут резко пахнуло кошачьим дерьмом. Анатолий поморщился, а затем не сдержался и пожелал коту немедленной смерти. И долгих адских мук. Сорвался на крик, но остался сидеть, не замечая усилившийся запах, с ужасом понимая, что с голосом что-то не так.

   И сидел ещё долго, машинально просматривая файлы, пока вонь не стала невыносимой. Размышляя о том, сколько же гадости вмещается в маленького зверя, он прошёл из кабинета в комнату и оцепенел: в липкой слизи лежали полуразложившиеся останки кота. Шагнул назад, но неожиданно мотнуло в сторону. Он повалился на диван, и его вырвало прямо на ковёр.

   ***

   Провалы в памяти начались неожиданно, но его это ничуть не обеспокоило. Что там было написано в брошюре? «Это изменить вашу жизнь»? Он усмехнулся и поднялся из дорогого кожаного кресла, купленного сразу же после ремонта офиса. Жизнь – прямая дорога. И если на твоём пути встречаются препятствия, вызывающие досадные задержки, то они должны быть снесены, уничтожены в пароксизме холодной ярости. Зачем тратить время и нервы на переживания? Мир силится преодолеть тебя? Переделай мир под себя! И забудь тех несчастных людей, о которых ты вытер ноги на пути к успеху.

   В дверь постучали, огромная туша зама бочком втиснулась в кабинет.

   – Анатолий Иванович, вы бы хоть свет включали... Всё по старой памяти сумерничаете?

   – Володя, есть такое слово «родина». Я в этом полумраке, сколько себя помню. Это, во-первых; а во-вторых, думаешь, мне приятно смотреть на твою гнусную физиономию?

   Заместитель сразу съёжился и стал как будто ниже.

   – К вам посетители пришли...

   – Пусть подождут в зале переговоров. Я скоро приду.

   – Боюсь, они не смогут долго ждать, – лицо зама перекосилась в подобие ухмылки: – они представились следователями... Петровым и Ивановым...

   – Да? Ну, тогда развлеки их анекдотами, через минуту подойду.

   Зам тихо вышел. На мгновение, в полоске света показалась его голова с редкими островками волос, вокруг которых бугрилась псориазная корка.

   «Бедняга последнее время много нервничает, – подумал Анатолий, включив свет и ровняя идеальный пробор перед зеркалом. – Не надо жадничать, подниму-ка я ему зарплату. Чтобы хватало на лечение. Лекарства нынче дорогие... очень дорогие... Но врачи... хм... ещё дороже...»

   Он подумал о том, как всё переменилось за последние полгода. Спасибо случаю, что свёл его с доктором Бэдскиным. Ведь надо же быть таким идиотом – владеть технологией, способной покорить мир и развлекаться рисунками на коже! Но он не повторит этих ошибок. Он знает, как добиться успеха. И вдвоём с Полиной, его дурашливой златовлаской, он перевернёт всё с ног на голову. Кто был никем... Не зря же в лабораторию, переоборудованную в модный салон красоты, начали заглядывать жёны боссов из городской элиты. Счастье, что у него есть Полина. После исчезновения Бэдскина он помог ей в оформлении документов о праве собственности на помещение. И «магический» аппарат тоже удалось приватизировать. Сотрудничество сближает людей, не так ли? Позавчера она дала согласие стать его женой. Понимает, умница, что без него не пробиться в жизни. Растёт человечек. Пусть заводит нужные знакомства. Они ему очень пригодятся в ближайшем будущем. Когда он станет...

   Анатолий щёлкнул выключателем, и тут же тело пронзила ужасная боль. Охнув, он вцепился в ручку двери и остался стоять, не в силах сделать шаг. Тихо начав скулить, он понизил стон до горлового хрипа. Ему очень хотелось унять боль. Эту проклятую боль. Эту ужасающую тошнотворную кашу в голове... надо было... превратить... в серое вещество...

   Формула вплелась в стон обертонами, взгляд стал яснеть, звук перешёл в сипение и стих.

   Загнал болезнь внутрь? Какая к чёрту болезнь! Болезнью была сама жизнь. Об этом он прочитал в записях Бэдскина. Если всё живое вышло из океана, если начало было в нанобактериях, вот уже миллион лет находящихся в симбиозе с людьми. То, что будет, если разбудить их искусственными вирусами? Если научится ими управлять через конгломераты нанороботов?

   Власть над миром должна быть скромна. Он поправил галстук и потёр вспотевшие ладони, на которых выступила серебристая слизь.

   ***

   В небольшом зале сидели двое мужчин. Оказавшись под пристальными взглядами незнакомцев, Анатолий почувствовал себя неуютно. Преодолев секундное замешательство, он подошёл к ним и, представившись, долго жал руки, вглядываясь в лица.

   Он знал, зачем пришли эти двое, но первый вопрос был неожиданным:

   – Вы знали доктора Бэдскина?

   – Нет...

   – У нас другие сведения. – Петров скосил взгляд на бумаги, лежащие на столе, и сказал: – Вы убили Бэдскина. Мы имеем веские улики, что в тот день, когда его... гм... не стало...

   – Но как вы докажете, что это не сделал он сам? – Анатолий усмехнулся и подошёл к окну. – Вы, наверное, в курсе его шарлатанских методов лечения? Я же всего лишь провожу в лаборатории, расположенной на территории института, незапрещённые законом эксперименты по косметологии. И что в этом криминального?

   Петров стушевался и смущённо поглядел на Иванова. Тот буквально ел Анатолия глазами. Уставившись на ручку большого кофра, он сквозь зубы сказал:

   – Эксперименты, от которых гибнут люди?! За полгода пропало без вести несколько человек. И все они знакомы вам, общались с вами, а теперь их нет! Они бесследно исчезли.

   – Совсем бесследно?

   Анатолий размышлял о том, какую смерть пожелать этим служакам, смеющим обвинять его в злом умысле. Факт самозащиты отметался ими, как нелепый, не укладывающийся в служебные схемы. На самом деле, это были несчастные случаи. Он никого не хотел убивать. Но эту парочку ему почему-то не было жалко.

   – У вас вроде бы свадьба намечается с помощницей Бэдскина? – участливо спросил Петров.

   Анатолий отвернулся, оценивая, сможет ли он в прыжке высадить окно, а самое главное – останется ли в живых после падения с четвёртого этажа. На крыше соседнего дома маячил снайпер. К чему весь этот балаган?

   – Владимир, мой зам, работает на вас? – ответ он знал, просто тянул время.

   – Ну, что вы!.. – Петров даже поперхнулся чаем.

   Иванов молча цедил остывший кофе. Бросив взгляд на часы, он выразительно посмотрел на Петрова. Тот засуетился, отобрал у него кофр и достал из него два конверта. После этого посмотрел на Анатолия и произнёс загадочную фразу, обращаясь к коллеге: «Типаж – „Пророк“?» Агент пожал плечами и извинился:

   – Простите за комедию. Бывают нервные натуры, которым не нужны деньги. Для них вот этот тонкий конверт. С ордером. Во втором конверте – деньги. Аванс. Я, надеюсь, вы сделаете правильный выбор.

   – Кого надо убить? – Анатолий улыбался, но глаза его превратились в две колючие льдинки.

   Иванов посмотрел на Петрова, тот покачал головой и успел только сказать: «Похоже, „Наполеон“...»

   Анатолий надтреснутым голосом пропел: «Я встретил вас...» Звук был модулирован формулой смерти. Конгломераты наночастиц уже распространились по крови двух жертв. Следующий хрип, похожий на рычание, выключил болевые центры тела, которое в стремительном прыжке пробивало двойную раму и пыталось уйти с траектории пуль, впивающихся в него, вырывая куски плоти.

   Он упал на крышу машины. Сполз с капота, уходя с линии обстрела, и увидел, что от входа в здание к нему бежит Полина. «Нет!» – закричал отчаянно, пытаясь вклинить в крик оберег – внушение – «этого делать нельзя»! Но пуля срикошетив, всё-таки настигла её. Он подполз к умирающей девушке, плетя формулу с мёртвым звуком, чтобы потом заменить его звуком живым. Как в сказках, старых сказах – сначала вода мёртвая, потом живая...

   ***

   – Это была инициатива снайпера – стрелять в горло?

   – Да. Бойцу показалось, что только так он остановит его...

   – Дьявол!.. Клиенту, наверное, было чрезвычайно больно сдирать с себя кожу. Всё-таки, он был тогда ещё жив.

   – Я смотрел записи – нечто потрясающее! Оказывается, он полностью внутри переродился! Этакий силиконовый человек... снявший, словно кокон, ненужную плоть.

   – Человек?

   – Я думаю, да. То, что от него осталось, мы обнаружили в соседнем сквере. Он нашёл способ умереть, когда понял в кого превратился. Интересно, как ему это удалось?..

   – Увы, он сумел. Но это ещё не всё. Есть подозрение, что он проклял не только себя.

   – А кого же ещё?

   – Мир...

   «Это изменит вашу жизнь» – название брошюры было напечатано яркими броскими буквами на жёлтой бумаге. Под ним еле виднелось название болезни – проклятья века стрессов и одиночества.

   Мужчина средних лет, одетый в деловой костюм, вышел из кабинета врача, на ходу пряча в портфель маленькую книжицу, между страниц которой была небрежно засунута пачка рецептов. Осторожно прикрыв за собой дверь, он покосился на вывеску: «Доктор Бэдскин» и, поморщившись, направился к выходу из здания медицинского института.

   Перебравшись через сутолоку дневных улиц, мужчина поднялся на четвёртый этаж бизнес-центра. Рассеянно скользнув взглядом по окну, расположенному в конце длинного коридора, он вспомнил о том, что говорил ему доктор. Наконец-то в его жизни появилась надежда. Улыбаясь, открыл дверь юридической конторы, ютившейся в двух смежных комнатках, и вошёл в сумрак кабинета. Но тут же счастливая улыбка на его лице сменилась гримасой отвращения. Законное место было занято.

   Чёрная фигура громоздилась за директорским столом, окна были зашторены, узкая полоска света падала на подголовник высокого кресла, создавая иллюзию нимба вокруг головы.

   «Если этот красавчик снова пьян, то уволю без сожаления», – подумал вошедший, но вслух сказал только:

   – Ну что, Володя, как командировка?

   Человек вальяжно потянулся в кресле и, пытаясь скрыть зевок, ответил:

   – Как всегда, Анатолий Иванович. Как всегда... Сами знаете, к замам доверия мало, – помолчал, немигающим взглядом уставившись на начальника, который медленно наливался яростью, и, нехотя выбравшись из-за стола, добавил: – Шеф, может, сами съездите? Что вам стоит?

   – Иди... отдыхай, – шеф хотел сейчас только одного – чтобы этот зазнавшийся наглец ушёл, сгинул в изматывающем свете дня и больше никогда здесь не появлялся. Даже после минутного общения с этим нахалом уже невозможно было видеть его кривую ухмылку на чисто выбритом лице и аккуратный – волосок к волоску – пробор.

   – Хм... Значит, не нужен? – утвердительно произнёс зам.

   – Да. До завтра... – Анатолий уже еле сдерживал раздражение. «Боже, да когда же он уйдёт!» Застучало в висках, бросило в жар, зуд стал нестерпимей и на руках налились ярким багрянцем пятна.

   Заместитель склонился к нему и, пристально глядя в глаза, произнёс:

   – Всё, Толя... Всё... Уже ушёл!..

   Затем смёл с кресла плащ и, подхватив дорожную сумку, из которой нелепо торчал конец галстука, широкими нетвёрдыми шагами вышел из кабинета.

   ***

   На столе лежала газета, на ней стоял пластиковый стаканчик и валялся кусок недоеденного бутерброда. Анатолий брезгливо понюхал стакан и, собрался было выкинуть объедки, но взгляд привлёк жирно обведённый фломастером текст.

   «...лечу: псориаз, простатит, детские заболевания. Избавляю людей от подселения сущностей, снимаю „венец безбрачия“, соединяю судьбы ... Лечу эпилепсию, алкоголизм...»

   Вот ведь, чёрт... Это просто самогипноз какой-то... Сколько подобных объявлений он прочитал? Сколько шарлатанов обошел? И всё напрасно. Не помогло. Только с каждым разом становилось ещё хуже. Болезнь прогрессировала. Если раньше он мог стиснуть зубы и не обращать внимания на косые взгляды прохожих, которые с удивлением и омерзением глазели на его покрытые серебристыми бляшками руки и шею, то теперь он старался избегать людных мест. Хорошо, что работа позволяла это делать.

   Эйфория после посещения медицинского центра растворилась в привычной боли. Всё, что наговорил ему врач, смахивало на шаманство. Анатолий с отвращением открыл брошюру, всученную ему доктором, который, кстати, и на доктора-то не был похож. Жулик, отсидевший срок. Иначе, откуда у него эти татуировки – микросхемы? Рисунки на руках эскулапа были словно переплетение узора лабиринта, словно куски какой-то чрезвычайно сложной головоломки – красивы и в то же время пугающе загадочны. И пока доктор рассказывал ему о своём уникальном методе лечения, он блуждал взглядом по постоянно меняющемуся рисунку на идеально гладкой коже, чувствуя, что постепенно погружается в иную реальность.

   Чёрте что. Как можно поверить в чудесное исцеление? Да-да! Всего-навсего – рискнуть и дать согласие на один единственный сеанс лечения. Заткнуть пасть страху и позволить делать с собой что угодно. До какой же степени отчаянья надо дойти, чтобы решиться на это безумие?!

   Захотелось выпить. Но нельзя... ничего нельзя. Диета. К чёрту! «Надо вести здоровый образ жизни. И всё пройдёт... В том числе и... жизнь».

   На дне бутылки «Хэннеси» болталось полглотка мутной жидкости, пахнущей кофе и водкой. «Догоню и убью...» – подумал Анатолий и остался стоять, всматриваясь в отражение на задней стенке мини-бара.

   Бледное страдальческое лицо и тусклый блеск серых глаз. Мученический взгляд. Будто уже ничего нельзя изменить в жизни. Никогда не избавиться от болезни. Он провёл рукой по щеке и невольно царапнул ногтями по белой корке отмершей кожи. Эти струпья были продолжением нервов – визжащих струн, на которых играли все кому не лень. Он скрипнул зубами, рассматривая внезапно покрасневшие и набухшие пятна, безобразными отростками выползающие из-под бороды на скулы и шею. Идиотское название для болезни: «псориаз». Будто пригвоздили – и ждёт тебя, бриллиантовый, пёсья жизнь. И будешь ты, яхонтовый, идти по ней, осыпая с кожи белесые чешуйки, устилая пустынный путь мёртвым серебром.

   «Аминь...» – прошептал он и вернулся к столу. Перед тем как идти домой внимательно просмотрел и забрал со стола бумаги, подготовленные для завтрашней встречи с клиентом, и, задумавшись, машинально сунул в портфель тоненькую книжицу с дурацким названием – «Это изменит вашу жизнь».

   ***

   «... их действие основано на блокировании Т-клеток иммунной системы, повышенная активность которых является причиной псориаза...»