Текст книги "Файл №120. Последняя охота"

Автор книги: Сергей Стрелецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Балтимора
5 апреля 1994

Звонок Скиннера застал Скалли на пути к дому престарелых «Линн Эйкерс». Она выслушала приказ, сказала «Да, сэр», но сворачивать к мосту не стала. Вашингтон мог и подождать.

Через двадцать минут она сидела в комнате бывшего следователя Франка Шермана.

– Это необъяснимо, – растерянно говорил старик, нервно перебирая руками по колесам кресла-каталки. – Почему его выпустили?.. Не говорите ничего, это не вопрос, это брюзжание… Боюсь, что наш мир год от году действительно становится хуже. В тридцатых годах, будь у меня шанс, я бы просто положил его «при попытке к бегству». И ставлю тысячу против одного, что совесть бы меня не мучила и бюрократы ко мне не придирались бы… А если бы придирались – я бы послал их, вот и все…

– Извините, Фрэнк, – Скалли взяла его руку в свою. – Но, по-моему, сейчас следует действовать. Нам нужно найти доказательства того, что убийства в Полхэттен-Милл тридцать третьего года были делом рук Тумса. Я знаю, пока таких доказательств нет, но, может, вы попытаетесь вспомнить что-то, что помогло бы нам раздобыть эти доказательства?

– Конечно, вспомню, – Шерман грустно улыбнулся. – В тридцать третьем было найдено только четыре трупа с вырванной печенью? Но был и пятый… Помните, я показывал вам кусок печени, которую нашел в канализации? Кроме этого куска, от парня больше ничего не нашли. Да и не могли тогда найти. Судя по всему, Тумс убил его на стройке – там как раз строился заводской цех неподалеку, фундамент бетонировали… Вот… И я подумал – а не лежит ли тот парень в фундаменте?

– Но обычно Тумс не прятал свои жертвы, – осторожно заметила Скалли.

– Возможно, в тот раз он сделал исключение, – усмехнулся Шерман. – И может быть, если удастся найти труп, мы получим нужные улики…

– Что ж, спасибо, – Скалли встала, но старик остановил ее движением руки.

– Подождите, – сказал он. – Возьмите меня, если вы поедете на тот завод. Возьмите. Я чувствую, что пригожусь вам…

– Хорошо, – сказала Скалли. – Я поставлю в известность дежурного. Только…

– Что?

– Только вы пропустите ужин. Времени у неё оставалось все меньше и меньше…

Через час они были уже на заводе. К счастью, аппаратура по ультразвуковому сканированию была свободна, операторы – возможно, со скуки – уступили просьбам Скалли. Окружной прокурор дал санкцию на проведение поисков – дело о пропавшем без вести в 1933 году Майкле Трауберге было все еще не закрыто…

Работали ночью. Один из операторов неспешно возил по бетонному полу большущую сканирующую коробку, похожую на полотер, другой отслеживал на экране результаты. Фрэнк Шерман сначала активно интересовался аппаратурой, затем, увидев, как медленно продвигается дело – на сканирование квадратного метра пола уходило по несколько минут, – расстроился и решил поездить в своем кресле-каталке по заводу.

Скалли пристроилась было почитать материалы очередного дела, как вдруг услышала, что Шерман зовет ее. Старик совершал странные маневры посреди заводского коридора – проезжал туда и обратно над одним и тем же участком пола.

– Вот когда порадуешься, что уже старик, – сказал он. – Когда я был молодым, я так никогда не чувствовал… Здесь он, Скалли. Вот здесь, прямо подо мной. То самое ощущение – жуть, мерзость… Скажите вашим слухачам, чтобы они здесь проверили.

…Через сорок минут сканирование подтвердило, что на этом месте в бетоне действительно может находиться труп – причем совсем неглубоко.

Еще через час рабочие, вскрывшие бетон, увидели вмурованную в камень истлевшую руку с широким обручальным кольцом.

Уайт-роуд
Балтимора
6 апреля 1994
Вечер

После первого срыва зверь сообразил, что открыто проявлять интерес к другим тумсам небезопасно – за ним следили, практически не скрываясь, это страшно раздражало, но лезть на рожон не следовало. Хотя сдерживаться было очень трудно. За тот год, который Юджин провел в Друид-Хилл, в этом городе что-то произошло – тумсы стали попадаться очень часто. В тот день зверь нашел еще одного – но отследить его не удалось: тумс нырнул в подземку, а зверь не решился последовать за ним – «форд» Молдера то и дело мелькал в зеркале заднего обзора.

На следующий день зверь нашел еще одного – высокий лысоватый тип в деловом костюме. У типа была своя машина, и зверь несколько часов следовал за ней, отстав метров на сто, чтобы не привлекать внимание тумса к приметному фургону, и ориентируясь больше по запаху.

Этого тумса удалось отследить до самого жилища. Зверь провел машину мимо дома намеченной жертвы, определив по донесшимся оттуда запахам, что с тумсом живут также женщина и ребенок, и остановил фургон на триста метров дальше по улице. «Форд» припарковался метрах в двадцати позади.

Как бы то ни было, зверь должен был получить добычу. Сегодня, сейчас. Для этого следовало усыпить бдительность соглядатая.

Было около десяти вечера. Солнце село, и на улице зажглись фонари. Уже давно следовало бы вернуть фургон в гараж, но зверь не мог уже думать ни о чем, кроме охоты. Он сидел, вдыхал аромат близкой жертвы и следил в зеркальце за Молдером.

Молдер, не спавший уже двое суток (ночью он дежурил возле дома семьи Кристчен, чтобы Тумс не мог ускользнуть на охоту), чувствовал себя премерзко. Он пил из термоса крепкий кофе, но помогало это плохо. Он был на пределе. Потом – за пределом. Потом ему стало еще хуже, и около одиннадцати вечера он начал клевать носом.

И тогда зверь просто выполз из кабины фургончика и бесшумно стек в ближайший канализационный колодец.

(Я Глаз, клиента не вижу. Повторяю – клиента не вижу. Кажется, он ушел в канализационный люк.

– Черт! Глаз, вы видите Призрака?

– Призрак в машине. По-моему, он просто отрубился.

– У кого-нибудь есть предложения? Лотос, вы видите что-нибудь?

– Я Лотос, в канализации мы его отследить не сможем, если вы это имеете в виду…

– Я Глаз, у меня новости: – Призрак очнулся. Вышел из машины, проверил фургон. Побежал вдоль улицы…)

Сначала Молдер побежал явно не в ту сторону и потерял из-за этого минут пять.

Тумс мог оказаться где угодно. Молдер вслушивался в ночную тишину, больше всего на свете боясь, что ее вот-вот уничтожат крики боли и яростный хрип убийцы, разрывающего голыми руками тело жертвы. Но пока, слава богу, тишина оставалась тишиной.

Молдер шел быстрым спортивным шагом, посвечивая фонариком по фасадам домов. Повезти ему могло лишь случайно, но и этим мизерным шансом он не мог пренебречь. Правда, можно было вернуться в машину и сидеть – ждать, когда же произойдет убийство, которое уже никак не предотвратить…

Удача ему улыбнулась: на подоконнике одного из домов луч фонарика высветил несколько грязных пятен. Молдер подскочил поближе. Это были следы рук и ног, причем следы исключительно мерзко воняющие. Он посветил на оконную раму – та была закрыта, а на, окнах стояли решетки. Несмотря на это, Тумс, судя по следам, явно намеревался войти в дом именно здесь.

Вошел или не вошел?

– Тварь!..

Молдер взбежал на крыльцо и несколько раз нажал кнопку звонка, приготовив левой рукой, удостоверение, а правую держа у кобуры.

Дверь открылась неожиданно быстро.

– Скоро же вы приехали, – сказал стоящий на пороге высокий, начинающий лысеть мужчина.

– Простите, – сказал Молдер и сунул хозяину удостоверение. – Я из ФБР, специальный агент Молдер. У нас есть подозрение, что кто-то проник в ваш дом…

– ФБР? – хозяин явно растерялся. – А где сантехник?

– Вы вызывали сантехника? – Молдер поднял левую бровь.

– Да, у нас что-то с канализацией…

– Что именно?

– Да засорилась, похоже. Жена увидела, что из унитаза поперла обратно вода. Мы перекрыли вентиль на трубе и вызвали сантехника… Воняет гадостно!

– Погодите. – Молдер указал на темную гостиную. – Можно сюда?

– Конечно…

Молдер вошел в комнату и включил свет.

– О боже, – пробормотал хозяин. Мало того что в гостиной было страшно натоптано, но и то, чем здесь натоптали, производило отвратительное впечатление. В комнате стоял мерзкий запах выгребной ямы. Стараясь не наступать на следы, Молдер подошел к раскрытому окну, забранному тяжелой решеткой.

– Ушел, – сказал он. – Видите, он все-таки был здесь. Причем только что.

– Да, я вижу, – мрачно отозвался мужчина. – Скотина та еще… Как он сквозь железо-то пролез?

– И не говорите, – кивнул Молдер. – Я бы на вашем месте позвонил в полицию. Тут полно отпечатков пальцев.

– А вы?

– А я попробую взять его еще до того, как он примет душ…

Буквально через пару минут после ухода Молдера в дверь дома снова позвонили. Хозяин вновь открыл дверь..

– Добрый вечер, – сказал он. – Быстро же вы… Погодите, вы не из полиции?

– Сантехник я, – сказал добродушный рослый парень в синем комбинезоне и приставил пневматический шприц к шее хозяина.

Балтимора
7 апреля 1994
Ночь

Дом семьи Кристчен стоял недалеко от дороги, но виден был плохо – фонарей перед ним не было. Молдер и Скалли сидели в машине и смотрели на темный фасад.

– Он целый день не выходил, – сказал Молдер. – У него сегодня выходной…

– Он целый день не выходил, а ты уже третью ночь не спишь. – Скалли подала Призраку бутерброд. – Кончится это тем, что ты уснешь в самый критический момент.

Молдер пожал плечами.

– Что ж делать, – сказал он. – Эх, жаль, не успел я его взять вчера, пока он был весь в дерьме…

– Дерьмо – это еще не доказательство.

– Как сказать, – Молдер ухмыльнулся. – Можно было бы установить состав этого дерьма и взять пробы из канализации возле дома этих Симпсонов…

– Приятного аппетита, – язвительно сказала Скалли.

– Спасибо… Так что у тебя с этим трупом?

– Данные пока неофициальные. Антропологический отдел предварительно подтвердил, что форма черепа совпадает с той, которая была у одного из пропавших без вести в 1933 году. Сейчас они восстанавливают его портрет по методу Герасимова… Рядом с телом найдено несколько монет – судя по расположению, они лежали у покойного в кармане. Монеты тридцать первого и тридцать третьего года, то есть по дате все совпадает. Судя по травмам грудной клетки, у покойника тоже была удалена печень. Похоже, Тумс ее зубами выгрыз… Еще сандвич хочешь?

– Не могу сказать, что я страшно удивлен, – уныло сказал Молдер. – Одна беда – улик, неопровержимо привязывающих это убийство к Тумсу, у нас до сих пор нет… А жаль. Дела об убийстве не закрываются по сроку давности… Он бы у нас сел как миленький.

– Молдер, на тебя, смотреть страшно, Тебе бы отдохнуть…

– А кто за Тумсом следить будет? Тебе Скиннер запретил…

– Но я все равно уже здесь… Кстати, вопреки его приказу.

– Спасибо, конечно… Но, боюсь, все это напрасно… – Молдер помолчал, нехотя укусил сандвич и вернул его Скалли. – Мне кажется, они хотят закрыть «Секретные материалы». Ты знаешь, мне-то моя карьера, в общем, до лампочки, но класть твою карьеру под этот каток совершенно ни к чему…

– Фокс… – начала Скалли.

– Слушай, – Молдер покачал головой, – я даже папу с мамой приучил называть меня по фамилии.

– Молдер, я ни для кого не стала бы рисковать карьерой. Кроме тебя.

– Ого! – Призрак иронично посмотрел на нее. – «Если у вас в пакетике тоже липовый чай, то это любовь с первого взгляда!»

Взгляд Скалли приобрел редкую выразительность. Молдер подумал, что несколько перегнул палку: Дэйна явно не любит молодежные телешоу.

– Не угадал, – вежливо сказала она вслух. – Лимонад. Хочешь?

– Нет, спасибо. Я и сандвич-то дожевать не могу… Ладно, поезжай. Если будут новости – звони… Черт побери, ты права. Поеду-ка я высплюсь. Все равно ведь засну – так лучше уж в постели, чем здесь, за рулем…

– Ну наконец-то, – Скалли улыбнулась. – Спокойной ночи. И не засни до того, как доедешь.

– Постараюсь. А ты поезжай домой. Тебе дальше.

Скалли вышла из «форда» Молдера и пересела в свой. Распечатанную упаковку с надкушенным сандвичем она сунула в пакет. Потом, задумавшись, достала сандвич и внимательно посмотрела на следы зубов Молдера.

– Черт побери, – сказала она. – Черт побери…

Молдер доехал до пансионата, где снял комнату, вышел из машины и побрел к себе. Как очень многие из постоянно недосыпающих, он одновременно и хотел, и не хотел спать. Сил не было ни на что, но по инерции хотелось что-то делать. Хотя бы что-то, не требующее усилий. Например, посмотреть телевизор. Он дотянулся до пульта, поискал по каналам и вдруг наткнулся на вступительные титры старой доброй «Мухи» Курта Ньюманна, которую давным-давно хотел посмотреть. Ничего лучшего все равно было не найти, поэтому Призрак устроился поудобнее, уставился в экран и немедленно уснул.

Конечно, он не слышал, как под аккомпанемент неубедительных воплей ужаса Патрисии Оуэне отвалилась решетка нижней вентиляционной отдушины.

В комнату червяком вполз Юджин Тумс…

Балтимора
7-8 апреля 1994
Ночь

Для того чтобы выработать план устранения Молдера, зверю пришлось выпустить Юджина из заточения. На реализацию плана ушла всего одна ночь.

До пансионата, в котором поселился Молдер, Тумс доехал в багажнике собственного молдеровского «форда». Затем по вентиляционной шахте он пробрался к нему в квартиру и проделал несколько манипуляций с кроссовками Призрака. После чего он покинул квартиру без всяких выкрутасов – через дверь, не забыв перед этим установить на вентиляционное отверстие решетку.

Когда Тумса подобрал полицейский патруль, парень выглядел из рук вон плохо. Лицо у него было избито в кровь, причем били его, судя по отпечаткам рифленых подошв кроссовок, в основном ногами. Левое плечо Юджина было выбито из сустава и рука выворачивалась совершенно невозможным образом. Относительно количества треснувших ребер эксперты так и не смогли прийти к единому мнению. Рентгеноскопия показала серьезные повреждения опорно-двигательной системы. В общем, весь он был полуживым свидетельством издевательств и пыток, которым может подвергнуться любой несчастный, вставший на пути у маньяка и чудовища Фокса Молдера.

Полицейский наряд поднял агента ФБР с постели рано утром, конфисковал злополучные кроссовки и вышиб Молдера из Балтиморы в Вашингтон – под аккомпанемент ябедных реляций о сотворенных им бесчинствах.

Штаб-квартира ФБР
Вашингтон, округ Колумбия
8 апреля 1994

Получая разнос в кабинете Скиннера, Призрак был просто-таки неприлично доволен, чем вводил своего непосредственного начальника в большое недоумение. Потом, правда, помощник Директора ФБР сообразил, что Молдеру просто-напросто удалось как следует выспаться впервые за несколько дней.

Делиться своим открытием с Курильщиком, плотно усевшимся за столиком в углу, Скиннер не стал – отчасти из злорадства, отчасти – чтобы сохранить для того незамутненность восприятия этой сцены.

– Улики против вас, Молдер! – грозно шевеля очками, говорил Скиннер.

– Какие же это улики, – обижался Молдер. – Это даже не смешно, сэр. Любая экспертиза докажет, что отпечаток подошвы на физиономии этого ублюдка фальшивка и в момент удара ноги в ботинке не было.

– Не в ботинке, а в кроссовке, – сурово поправил его Скиннер.

– Тем более, – защита Молдера, казалось, была непробиваемой. – Я что, идиот – бить этого ублюдка; пустой кроссовкой? Если уж я не нашел обрезка трубы, я бил бы его ботинком.

Со стороны Курильщика повалил густой едкий дым.

– Значит, вы утверждаете, что этот ублюдок вас подставляет?

– Этот? – уточнил Молдер.

– Нет, – сказал Скиннер, слегка смутившись. – То есть да… То есть… Кого вы имеете в виду?

– Никого конкретно, сэр. – пояснил Молдер и пристально посмотрел в сторону Курильщика.

– Вы вели несанкционированную слежку! – с упреком в голосе произнес Скиннер.

– Да, сэр.

– И при этом умудрились выпустить из поля зрения свой собственный ботинок?

– Это вполне объяснимо, сэр, поскольку я вел слежку не за ботинком.

– За кроссовкой, – поправил Скиннер. Судя по сгустившемуся вокруг Курильщика дыму, в углу начался небольшой пожар.

После фразы о «несанкционированной слежке» Скалли сочла нужным вмешаться в разговор.

– Это не была несанкционированная слежка, – робко возразила она.

– Я не помню, чтобы я ее разрешал, – отрезал Скиннер.

– Я не совсем точно выразилась, – пояснила Скалли. – Слежка была несанкционированной, но велась по всем правилам.

– Это как? – удивился Молдер.

– Мы вели ее вдвоем, – сказала Скалли. – Я и агент Молдер. В полном соответствии с установленной процедурой.

– Это правда? – спросил Скиннер у Призрака.

Призрак вопросительно посмотрел на Курильщика, но того уже не было видно за дымовой завесой.

– Правда, – твердо ответила Скалли.

– Агент Скалли, а вы случайно не лжете?

– Случайно я не лгу, – Скалли выглядела оскорбленной.

– Так, – сказал Скиннер. – Агент Скалли, я хотел бы поговорить с агентом Молдером наедине.

Скалли поднялась и вышла.

Скиннер снял очки, положил их на стол и, встав из-за стола, прошелся по комнате. Нагулявшись, он подошел к стулу; на котором только что сидела Скалли, и оседлал его, развернув так, чтобы сидеть спиной к клубам дыма.

– Фокс, – сказал он доверительно, – ты один из лучших агентов за всю историю ФБР. Ты еще учился в Академии, а начальники отделов уже грызлись из-за того, к кому из них ты пойдешь работать. И что теперь? – Он сделал паузу. Молдер вопросительно глядел ему в глаза. – Все, абсолютно все считают, что ты растрачиваешь свой талант впустую на «Секретных материалах». Да, в этой области тебе нет равных. Но объем работы, который ты тянешь, все растет. Стрессы становятся неизбежными. И не только для тебя, но и для тех, кто с тобой работает…

Молдер грустно вздохнул.

– Может, тебе следует отдохнуть? – предложил Скиннер. – Поезжай в отпуск, сбрось напряжение.

– Хорошая мысль, – одобрил Молдер. – Пожалуй, я так и сделаю. Спасибо.

Скиннер взглянул в сторону Курильщика. В клубах дыма движения не наблюдалось. Помощник Директора вздохнул, перебрался за стол и надел очки.

– Агент Молдер, – сказал он официальным тоном. – Чтоб я вас рядом с Тумсом больше не видел.

Призрак счел аудиенцию законченной, кивнул и направился к дверям.

– Молдер, – окликнул Скиннер. Тот остановился и обернулся. – Больше не подставляйтесь. Друзья – это, конечно, хорошо, но они не могут вытаскивать вас из неприятностей снова и снова.

– Я понял, сэр, – сказал Молдер и вышел.

Скиннер с сомнением покачал головой.

Балтимора
8 апреля 1994

Джозеф и Мэри встретили побитого Юджина морем охов и вздохов. Мэри плакала. Джозеф кипел и грозился пристрелить «этого сукина сына», если он посмеет снова прикоснуться к их бедному Юджину.

После всего случившегося Юджин получил среднесрочный отпуск по болезни, постельный режим и тщательнейший уход. Мэри, кажется, была просто очарована возможностью ухаживать за ним. Она была чрезвычайно добрым, но совершенно безалаберным существом. Она искренне полагала, что любит несчастного покалеченного мальчика. Сам факт его страданий имел для нее неизмеримо большее значение, чем то, какими именно повреждениями эти страдания вызваны. Более того, где-то глубоко в подсознании она видела его вечно страдающим и вечно нуждающимся в ее заботе.

Из-за необходимости долго держать суставы в деформированном состоянии у Юджина действительно начались боли – сильные, выматывающие, загоняющие сознание глубоко-глубоко. Он знал, что скоро это пройдет и повторения кошмара девяностолетней давности не будет…

…Тогда, в девятьсот третьем, он пережил поистине чудовищные муки. Сначала – когда в нем проснулся зверь. Несколько дней он бился в горячке на матрасах в своем подвале. Его преследовали видения. Ему снился Юджин-старший, производящий над кем-то обряд экзорцизма, – это было совсем как на рисунке в книге из библиотеки колледжа, только демоны при произнесении формул власти выскакивали не из одержимого, но из самого экзорциста… Ему виделось огромное сердце, бьющееся в такт сумасшедшей ресторанной музыке… Ему казалось, что тело его может быть текучим и податливым… Ему грезилось, что страшный мясник механическими взмахами громадной секиры отрубает ему один за другим пальцы на руках…

Это продолжалось несколько дней. Возможно – несколько недель.

Потом он пришел в себя. Кошмары отступили – и пришел голод. Это был очень странный и очень страшный голод. Юджин знал, что утолить этот голод можно только жертвой. И он точно знал, кто ему нужен – столяр Питере с третьего этажа, квартира которого располагалась как раз над квартирой самого Тумса.

По скобам в вертикальной вентиляционной шахте Юджин добрался до третьего этажа и взглянул сквозь решетку. Столяр спал. По количеству разбросанных вокруг него бутылок было ясно, что спит он крепко. И даже несмотря на это, Тумс, возможно, не решился бы напасть… Но в тот день им владел голод, а не страх. Поэтому Юджин с тяжелым хрипом высадил в комнату вентиляционную решетку и вывалился вслед за ней сам – нырнув в густую смесь запахов свежей древесной стружки, древних соленых сухарей в мешках, винного и пивного перегара и застоявшейся мочи. И оболочкой этой смеси был еще один запах – странный и знакомый. Запах, который он много лет спустя будет разыскивать по всей Балтиморе.

Запах тумса.

Он набросился на спящего Питерса и голыми руками разорвал ему живот.

Питере проснулся, страшно заорал и замахал руками.

Юджин ухватил обнажившуюся печень обеими руками – и вырвал, разбрызгав по всей комнате ошметки окровавленного мяса.

Глаза Питерса расширились, он попытался что-то произнести, но голова его запрокинулась, из горла хрипло вырвался воздух, и дыхание пресеклось.

Печень Юджин сожрал тут же. Всю, без остатка.

Потом он, почти ничего не соображая, открыл дверь, добрел по коридору до общей ванной (увидеть его в это время мог кто угодно из соседей), закрыл дверь на крючок и долго смывал с себя кровь теплой ржавой водой.

В ванной тоже было вентиляционное отверстие – такое же, как в квартире Питерса, только не закрытое вентиляционной решеткой. Сквозь это отверстие он и выбрался, оставив дверь ванной закрытой на крючок. Краем сознания Юджин еще в состоянии был удивиться, что ему удалось протиснуться в проход, достаточно широкий разве что для кошки, но в тот момент ему было почти все равно. В вентиляционной шахте было невероятно грязно, за ним тянулись килограммы влажной пыли, смешавшейся с мертвой паутиной, а он отталкивался от них ногами – и полз, и полз, и полз…

В конце концов он выбрался из вентиляции в помывочной слесарных мастерских, где еще раз принял душ, вернулся к себе в квартиру через парадный вход и обрушился в ласковую тишину подвала…

В тот же день его покинули кошмары, но зато начались еще худшие страдания – физические. Болело все. Трещали кости, буквально все мышцы выкручивало судорогой. Это было невозможно перенести. Было бы невозможно – если бы не вечное биение пульса подвала. Место усыпляло боль, которая никуда не уходила, но становилась хотя бы переносимой…

А потом боль ушла совсем, он проснулся и принялся строить первое гнездо.