Текст книги "Мертвая Царевна с Запретного острова. Семь повестей об Эльге"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Это тебе, – говорит бабка деду, и кладет ему кусок рыбы в миску, – а это мне, – и кладет себе, и едят в печали.

Ну а дактиль маленький, да зато голос у него звонкий, пришел домой, видит, рыбу без него делят.

И дактиль как закричит: -А мне?"

Крикнула совсем громко рассказчица, отчего пара девушек, испугавшись, под одеяла залезли, а Эльга только громко смеялась.

– Спать ложитесь, – властно сказала Мара, и задула светильники, оставив лишь один.

***

Эльга не верила своим глазам, совсем маленький такой человечек, меньше чем игрушечный, и рядом с ним стоит такой же.

– Чего пришла?– пронзительно прокричал один, так что девушке уши заложило,– здесь наш дом.

– Уходи отсюда, – прогудел шмелем другой, – мы здесь живем.

– Привет вам добрые люди, – поздоровалась, как ее учили, послушница, – сами видите, буря. Утром уйду.

– Иди отсюда. Давай-давай, не сдует, небось. Мара сказала, что никто больше к нам не зайдет.

– До утра, прошу вас.

– Ишь ты, дылда настырная. – разозлился старший из дактилей, – Ну, если службу сослужишь, и нам поможешь, приходи сюда когда угодно, и живи здесь, сколько пожелаешь. И желанье твое мы тоже выполним. Одно.

– И чего же хотите, что я должна сделать?

– Леммингов изгони. Лезут везде, прямо как ты. Жить не дают. Наша это пещера, а они тут как тут.

– Как же я их выгоню отсюда, дактили? С палкой за ними бегать буду?

– Сама думай, орясина. Тебя же Мара многим премудростям выучила, вот ты и решай.

Призадумалась девица, много ведь всему дельному наставница их учила, как лечить, как кровь унять, как роды принять, и лихоманку прогнать. Присела, загибала пальцы, проговаривала все уроки Мары, вспоминая их наизусть, шепча про себя. И вот, кажется, вспомнила– лемминги любят игру на дудке в определенной тональности, а дудка должна быть камышовой, о семи отверстиях.

– Камышинка мне нужна, дактиль, – сказала Эльга, – с ней, я сделаю, все как надо.

– Ладно, жди, – сказал один из пальцев, исчезая в толще горы.

Она сидела и ждала, лишь приготовила нож, для того что бы создать дудку.

– Забирай, – раздался знакомый голос, – будешь готова, зови.

Эльга отрезала коленце нужной длины, и сделав нужные отверстия, сделала дудку. Очистила ее от сора веточкой, посмотрела на огонь, увидела, что все сделано хорошо. Эльга еще раз придирчиво осмотрела свое изделие, хмуря свои светлые брови, и поджав губы.

– Ну чего смотришь? Не насмотрелась? – спросил ее знакомый тонкий голос, – дырок, думаешь, много или мало? – едко интересовался дактиль.

– Как хоть тебя зовут?– спросила послушница.

– Талин я. А тебя, затворница?

– Эльга, да я послушница только, скоро вернусь к себе, в Лукоморье. Сделала я , то что вы хотите.

– Сейчас будешь их гнать? – сразу приступил к делу палец, присаживаясь на маленькую скамеечку, – я смотреть буду.

– А где же вы живете?– осмотрелась девушка, – здесь только вы двое.

– В глуби горы. Тоннели рыть не можем большие из-за этих… Сделаешь побольше– они тут как тут.

– А я подумала, вы с ними воюете.

– Ну да. На мечах сражаемся! – засмеялся, схватившись за живот, палец, – ах да. Забыл. Со мной, это Фалин. Приступай.

– Еще одно. Вы здесь челнок не видели? По воде что бы плыть?

– Ага. Подальше там, есть. В тоннеле подальше, целый. И что дальше?

– Буду играть , лемминги за мной пойдут, я в челнок, и в бухту, а лемминги утонут в море.

– Дай подумать… Кто будет в лодке сидеть на веслах? Мы сделаем ворот, закрепим канат за нос лодки, и будем тянуть канат, и тогда потащим тебя с лодкой вместе через бухту , а за тобой и лемминги пойдут в море.

– Пойду за челном. – решила, и не медля пошла в ответвление пещеры девушка.

В левой руке ее была горевшая ветвь, слабо освещавшая дорогу. На дороге лежало множество камней, больших и малых, девушка их осторожно переступала. Но Эльга шла вперед, и вдруг, около самой стены, весь покрытый паутиной и пылью, стоял долгожданный челнок. Послушница подошла поближе, и веткой стала собирать серебристую нить, перемешанную с пылью. Челн был небольшой, с бортами из добротной кожи кита. Внизу же , на самом дне, лежали останки человека. Это были лишь кости, обтянутые почерневшей кожей, обряженные в кожаную же одежду. Тело свернулось калачиком, очевидно, как тогда подумала девушка, умерший замерзал в пещере, так и не дождавшись помощи. В истлевшем мешке лежали два длиннейших меча-жала, в дорогущих ножнах. Один был отделан костью Индрик-зверя, а другой – золотом. И рядом лежали и два жезла, вырезанные из камня, на рукоятках из рога оленя. Мешок с добычей девушка оставила в челноке. Эльга только вздохнула, с тревогой, что придется тревожить останки, и стала палкой откапывать ямку, что бы захоронить кости. Работа заняла немало времени, и девушка устала. Осторожно, что бы не рассыпать, она приподняла мертвое тело, и вскрикнула от ужаса, уронив тело оземь. Глаза мертвого были выжжены, а в глазницы была забита красная глина, его кисти рук и стопы ног были отрезаны, а тело посыпано охрой. Здоровенный кусок окаменевшей охры выпал из челюстей черепа. Эльга прикрыла рот платком, сдерживая свои чувства, и сердце билось часто-часто. Ее чуть– чуть не стошнило, девушка прикрыла рот рукой. Она насилу смогла успокоится.

"Кто же ты такой", – только эта мысль билась в ее мозге.

Послушница все же пересилила себя, и трясущимися руками положила останки в могилу, и покрыла последнее пристанище мертвеца камнями и галькой, стараясь затащить на могильный холм камни побольше. С облегчением вздохнула, закончив работу, и понесла нетяжелую лодку к выходу, но останавливалась несколько раз, переводя дыхание. Ладони она испачкала в пыли и паутине, и теперь очень хотела помыть руки и умыться. У выхода ее ожидало множество дактилей, они выглядели как красно-коричневый колышущийся ковер на полу, и впереди них лежали инструменты, больше похожие на катушки ниток.

– Вот, и челнок на месте. – прокричал ей Фалин, – сейчас мы закрепим нос твоего корабля веревками, и будем тянуть, а ты будешь играть на дудке. Не бойся, на нас не наступишь, мы все будем впереди тебя.

– Ладно, я жду, скажешь, как будете готовы.

– Хорошо. И мне надо руки помыть.

– Ишь ты, царевна какая. Вот, там, – и он показал рукой на маленький ручеек, бивший в другом тоннеле.

Девушка смогла помыть руки и умыться ледяной водой. Сначала она ожесточенно оттирала песком руки, чуть ли не сдирая кожу, что бы смыть даже память о захороненном мертвеце. Она пришла, оглядываясь, где бы ей отдохнуть. Эльга присела на бревно, и опершись спиной на стену пещеры, задремала. Была уже ночь, она устала и вымоталась, и сил не было совсем.

– Проснись, соня, – раздался крик Фалина прямо перед ее носом, – и не бойся, чего сразу завертелась? Не пропадет твоя рыба.

Девушка поспешно открыла глаза, и перед ней опять стояли ее, уже ее, пальцы. И точно, она обернулась, посмотрев, на месте ли ее нарты с поклажей. Эльга встала, и посмотрела на свой, теперь уже свой челнок. Нос его , как сетью, покрывали сотни привязанных веревок дактилей, и они тянулись на двадцать локтей вперед. Послушница вздохнула несколько раз, и начала играть. Откуда, непонятно, но сотни и сотни грызунов шевелились рядом, и не оборачиваясь, Эльга пошла к бухте, а челнок плавно тянулся к воде, будто сам собой. Иногда она оборачивалась, не переставая извлекать мелодию из камышинки, и видела тянущийся за ней серый ковер из леммингов. Шаг за шагом она приближалась к бухте, уже ее губы начинало сводить, но девица старалась изо всех сил. Вот, наконец, челнок заскользил по малой воде, и она пошла быстрее, и запрыгнула в лодчонку. Суденышко дернулось, чуть зачерпнуло воды, но тянулось по водной глади. Она обернулась, и увидела, что лемминги не думая идут в воду за ней, пытаясь плыть. Вот краем глаза она увидела, что никто из грызунов больше не лезет в воду, а сотни из них уже исчезли под водой. Губы и щеки ее онемели, но Эльга старалась выдавать мелодию из дудки. Но наконец, все было кончено. Морская вода поглотила всех, кто пошел за ней. В изнеможении она опустила дудку, и села на дно челнока. Отдышалась, и отцепила веревочки дактилей, и взяла маленькое весло, и стала подгребать к берегу. Весло было небольшое, так что двигалась она медленно, и к берегу челн подошел нескоро. Она почувствовала трение днища о гальку берега, и подняв подол, выпрыгнула из лодчонки, а потом потащила ее в пещеру. Эльга уже размышляла, как поступит со своей добычей. Бросать здесь её она и не собиралась. Но девушке очень хотелось поспать, она почти падала от усталости. Она же провозилась полночи, и так устала! Хоть здесь и не ночь, и сейчас солнце почти и не заходит за горизонт. Но спать все равно хочется, и Эльга, засыпая прямо на ходу от усталости, чуть головой скалу не пробила, но шишку все же набила, и тут же очнулась, и ожесточенно терла больное место.

–Хоть больно, но легче стало. Проснулась даже. – сказала она вслух.

Она опять пролезла в свое убежище, разожгла огонь, разложила меха, надеясь поспать хотя бы немного. К ней, виляя хвостами, полезли греться её собаки. Две улеглись согревать ей спину, а другая устроилась в ее ногах. Она вздохнула, потянулась пару раз, и провалилась в тяжелый сон. Как Эльга вспоминала потом, лучше бы и не засыпала.

***

Она видела ту же пещеру, где и забылась. Тьму каверны освещали ярко горевшие факелы, и три женщины, закутанные в плащи, тихо крались по засыпанному песком и галькой полу. Длинные тени на стенах, казалось, сами заглядывали в потаенные углы. Трое, желавшие остаться неизвестными, искали кого-то, уже растерянно поглядывая друг на друга. Но сон Эльги не указывал ей лиц, они были укрыты войлочными плащами. Троица обыскивала тоннель за тоннелем, не пропуская ни единого закоулка. Они уже с трудом переставляли ноги, как вдруг увидели два горевших факела в непроглядной тьме малой пещеры. Преследовательницы обратили друг к другу лица, покрытые плащами, выпили каждая зелья из малых баклажек, и… погасили свой огонь. Эльга видела мужчину, сидевшему в её , теперь конечно, её , челне, заботливо перебирающего свои сокровища. Сначала он взял меч, отделанный золотом, вынул его из ножен, повертел и так и эдак, и убрал его, задвинув клинок в устье. Так же он играл и с мечом , отделанным зубом Индрика. Факелы догорали, она видела обритую голову странника, и косу на затылке. Но плохо то, что она увидела его лицо, и глаза, и он вскочил, почувствовав ее присутствие.

Слишком поздно. Умело брошенная веревка, с тремя привязанными камнями с каждой стороны, обвилась вокруг его горла, а грузы ударили по лицу, разбивая в кровь нос и лоб. От неожиданности он выронил меч, и тут другое такое же орудие обвилось вокруг торса, а затем и тяжелая дубина обрушилась на его голову. Несчастный упал, и его тут же связали крепчайшими ремнями. Женщины приготовили факелы, воткнув их с четырех сторон и зажгли их. Они встали напротив челна, и вдруг, одна из них, ударила в грудь связанному костяным кинжалом, погрузив острие в плоть до самой рукоятки. Судороги скрутили умирающего, и все казалось, было кончено, но Эльга почему-то знала, что нет.

Ведьмы, а это были они, посыпали тело убитого охрой, другая открыла веки и вырвала глаза, бросив их оземь, и засыпала пустые глазницы также охрой. Третья ведьма ждала своей очереди, а девушка, сама похолодевшая от страха, никак не могла вырваться из этого сна. Она не чувствовала ни рук, ни ног. И вот, третья, быстрым ударом, очевидно, серебряного кинжала, отрезала и язык, набив рот колдуна охрой. Затем отделила кисти рук, увернувшись от струи крови, ударившей из тела. Постояв немного, она так же быстро отрезала и стопы ног. Кровь залила все дно челнока, и два кровавых, смешанных с охрой потёка, заливали лицо казнённого. Женщины постояли около тела, лица также закрывали капюшоны. Они не убирали кинжалы, потом отерли лезвия об одежду мертвого, развернулись, не говоря ни слова, и ушли во тьму. Факелы остались догорать. Прошло намного времени, факелы начали гаснуть..

Тело же начало шевелится, изгибаясь, подобно выброшенной на берег рыбине. Потом труп приподнялся, но без опоры на стопы ног плюхнулся обратно в челнок, и долго еще бился, силясь разорвать ремни. Все попытки освободится были тщетны. Трещавшие факелы погасли.

***

Тяжело дыша, Эльга вскочила , чуть не наступив собаке на хвост. Она вспотела насквозь. Все тело ломило от усталости, а правые руку и ногу свело, и она пока не могла нормально ходить. Перед глазами все так и стояло лицо убитого, того, чье тело она бросила в яму, накрыв камнями. Она вытерла лицо полотенцем, стараясь отдышаться.

Возвращаться к могиле в тоннеле не хотелось, но она жаждала проверить, а точно было все так, как она видела? Эльга встала, и привела дыхание в порядок, как учила Мара. Рука и нога отошли, девушка пошла к знакомому месту, освещая себе путь горящей ветвью. Тьма подземного ход отступала перед ней и смыкалась за ней. Дорогу она помнила, и путь не занял много времени. Вот и могильный холм. Эльга вздрогнула, когда увидела, что самые большие камни упали с насыпи. «наверное, плохо лежали, – успокаивала она себя . " Но она искала другое. Пытливыми глазами девушка выискивала следы факелов, виденные во сне, и как ни прискорбно это признать, сон был вещим. Остатки факелов, не замеченные ею вчера, поднимались над песчаным полом пещеры. Избранная осматривала и каменную стену пещеры, силясь найти еще следы происшествия. Зачем сюда пришел этот колдун? Ничего. Она только тяжко вздохнула, еще раз пробегая взглядом по каменным стенам. Прошла по песчаному полу в свою пещеру, и привязала челнок к саням. Потом, подумав, отвязала, вспомнив потеки крови на дне суденышка. Но свою находку, мечи, положила в нарты, а жезлы припрятала в пещере. Корзины с рыбой стояли целехоньки, Эльга потушила огонь, и вытащила упирающихся собак с санями наружу. Наконец, она смогла отправится в пещеру Избранных. На острове стояла отличная погода, и после вчерашней бури в это даже не верилось. Упряжка тащила поклажу быстро, полозья скользили по каменистому грунту, и скоро девушка была уже рядом с входом в гору. Рядом с дверью стояли двое избранных, а другие, как она видела вдалеке, добрались до гостевой избы. Ее заметили, и девушки почти бежали ей навстречу. Она остановила сани, выпрягла собак, и понесла корзины к входу.

– Привет Эльга, – поздоровалась с ней Пижма , улыбаясь, – все ждали тебя вчера, да видели, что буря разыгралась. Мара послала Гату и Власту проверить гостевую избу, думала, что ты там пережидала ненастье. Ута и Нара обходят берег, а Тина, – и она кивнула подруге, – со мной, делами занимается. – она скорчила рожицу, – коз пасем. – Ну иди к Маре, она заждалась, рыбу на ледник мы отнесем.

Эльга только кивнула, соглашаясь, и потащила кожаный мешок, на который с любопытством воззрились Пижма с Тиной. Девушка сделала вид, что не заметила этого интереса, и отогнув полог, пошла к заветной двери. Она чувствовала , что устала, хотелось есть и спать, спать и есть, и даже непонятно, чего больше. Глаза слипались на ходу, Эльга встряхнула головой, и взялась за дверь ручки, дёрнула ее, и вошла внутрь.

Внутри тепло и хорошо, девушка даже улыбнулась от радости, но улыбка пропала после взгляда на лицо Мары. Наставница укоризненно покачала головой, а послушница лишь улыбнулась, поведя плечами.

– Прости, Мара. Так уж вышло, буря. Зато вот что нашла, – и она протянула мешок наставнице.

Избранная опустила мешок на пол, присела и вытащила два меча , и положила их на свои колени. Ножны блистали золотом, и костью Индрика-зверя. Мара огладила находки ладонями, скользя по рельефам подушечками пальцев, наслаждаясь рисунком. Ее глаза скользили по прекрасным вещам, и она совершенно забыла о послушнице, и не могла оторваться от прекрасных вещей.

– Мара… – тихо спросила шёпотом девушка наставницу.

– Чего?– очнулась наставница, – да, все волновались… Пропала ты…– говорила она, а смотрела лишь на мечи, – Где нашла?

– Дактили сковали, – ответила девушка, не моргнув и глазом.

Эльга не ожидала услышать, то, что услышала. Это был громкий смех Мары, всегда сдержанной такой. Она смеялась, вытирая слезы, а потом двумя пальцами, не имея сил сказать и слово, показала размер человечков между большим и указательным пальцем.

– Это как? – она еле вымолвила, продолжая смеяться. – Нет, я в свое время тоже была выдумщицей, но ты…– Ладно, говори серьезно. – закончила она глядя теперь не отрываясь от глаз Эльги.

– Ну они мне указали, где они лежали. Я в их пещере ночевала.– с трудом подбирала слова девушка.

– Девочка, – Мара подошла вплотную к послушнице, – Что ты там делала?

– Бурю пережидала…– совсем тихо произнесла ученица.

– И? Что они потребовали взамен? Что взамен? – она нависала над Эльгой, и буравила ее глазами.

– Да ничего…– девушка сумела удержаться от опрометчивых ответов, – помогла мышей выгнать из их пещеры.

– Ты знаешь, чье это оружие? – она показала на мечи, лежащие на столе.

– Нет, – почти честно ответила послушница наставнице, – они мне не сказали.

– Как они тебе показались, не пойму даже, – развела руками женщина , – сколько я пыталась… Ладно, иди к себе. Поспи, досталось тебе за эту ночь.

Эльга незаметно выдернула облегченно, и пошла к себе, в келью послушниц. Сняла куртку на ходу и меховую безрукавку, присела на лавку, скинула и меховые сапоги, и забралась под теплое одеяло из песцовых шкур. Только голова ее чуть примяла мех изголовья, как целительный сон вырвал ее из настоящего. Она не слышала голосов собравшихся вокруг нее подруг, а те увидев тяжелый сон младшей их них, не стали ее беспокоить, разговаривая лишь шепотом.

Она же видела во сне нескончаемый кошмар, всё поднимающегося со дна челна убитого человека с вырванными глазами и языком. Мертвец все обращал к ней свое лицо, с глазницами и ртом, набитыми охрой, и дорожками крови и грязи, стекающими к подбородку. Потом она увидела и шевелящийся изнутри холм, со скатывающимися, и ударяющимися друг о друга, камнями с намогильной насыпи. Только во сне насыпь была громадной, выше в несколько раз, чем ее рост, и нависала над ней подобно ужасной морской волне. Эти громадные, катящиеся камни, падали на нее, давили на ее тело, мешая ей даже вздохнуть. Проснуться она опять не смогла, лишь стонала во сне, метаясь под одеялами, натянула меховое покрывало себе на голову, и свернулась калачиком на лавке.

Наутро, проснулись и умылись все обитательницы горных покоев. Девушки с тревогой смотрели на Эльгу, с посеревшим лицом и черными кругами под глазами. Собрались на завтрак. Мара все смотрела на девочку, которая лишь ковыряла кашу ложкой, а ведь она распорядилась приправить ее медом, а не всегдашним льняным маслом. Послушница была сама не своя. Наставница подошла к ней, озабоченно положила руку ей на лоб. Жара нет. Она села обратно.

– Эльга, ешь давай. Каша вкусная, с медом, или по молочным рекам и кисельным берегам Ямала соскучилась?– пыталась пошутить наставница,– сегодня в баню пойдем.

– Да , кисельные берега…как сок земли разольется, так все… из Оби пить нельзя. – ответила Эльга, смотря исподлобья, и ухватила ложкой кашу. – Вкусная, – и улыбнулась она

– А то! Ешь давай. А то вчера перетрудилась, видать.

После завтрака, чуть отдохнув, Мара повела послушниц постигать тайную борьбу, что бы себя защитить, если такой случай будет. Воспитанницы бросали друг друга на мягкие ковры из травы, и разучивали страшные, калечащие удары руками и ногами. Потом были и танцы, а вернее, движения руками и ногами, под звон металлических пластин, во время службы богам и при тайных заклятьях. Здесь каждый поворот руки или ноги, сгиб пальца важен и неповторим, и означает нечто необыкновенное, и Мара заставляла и каждую повторять движение по нескольку раз .

Истопили и баню в одной из пещер горы. Плавника пока хватало, и баню натопили жарко. Мара только подливала воды на камни, а девушки парились, очищали тело и душу. Эльга перестала смотреть в одну точку, будто не видя ничего вокруг, и круги под глазами сошли. Верно ведь говорят, кто парится, тот не стареет. Но Мара решила отвести Эльгу к Пряхам, узнать, что с девушкой такое.

Но тут, вечером, принесло к ним мореходов с Гандвика. Подняли они флаг, что помощи просят, и пошли к единоплеменникам Мара с Эльгой и Пижмой.

Девушка видела знакомую лодью, на которой ее привезли на Алатырь, и мечталось, а вдруг будут те же люди, или весть от родной семьи принесут? Но плохо, что реял над ними скорбный флаг, заболел верно, или умер кто. Наставница шествовала не торопясь, опираясь на посох, а Эльга хотела бежать вприпрыжку, узнать, что случилось. Как всегда, за ними бежали и собаки, охранявшие Избранных.

– Не торопись Эльга, себя блюди, – поучала Мара, – нельзя им показывать, что ты просто девчонка– несмышленыш, а не Избранная. Не будут уважать– не поверят, а не поверят, и за помощью к тебе не придут, и не послушают, что ты скажешь.

– Хорошо, Мара, – не переча ответила ей девушка, запоминая уроки.

Пижма же молчала, не говорила ни слова она уже думала о своём Посвящении, которое должно случится через пару дней.

К ним навстречу чуть ли не бежали ватажники.

– Избранные, помогите. Ранен один мой мореход.

– Сейчас, добрый человек, посмотрим, – ответила Мара, заглядывая за стоявших ватажников, и увидела носилки с раненым.

– Мое имя Катвар, а его, весельщика, племянника моего, Садоком кличут.

– Хорошо Катвар, – сказала Мара, подходя к носилкам, и осматривая заболевшего, – горячка у него, но жив, – и она быстро взглянула на Эльгу, – несите его в гостевую избу, да натопите там, дров не жалейте.

– Хорошо, – ответил кормщик, и ватага подхватила больного, и понесла носилки в дом.

– Эльга, ты в силах? – шепотом спросила Мара, – поможешь излечить?

– Смогу, – твердо и уверенно ответила девушка, набрасывая плащ на голову, закрывая лицо.

Пижма осталась с собаками, а другие Ведуньи поднялись в гостевую избу. Начали топить, печь раскалилась, но в доме еще было прохладно.

– Выведи всех, – твердо сказала Эльга, смотря на Катвара в щель из-под плаща, глазами, вдруг ставшими колючими, как острия кинжалов.

– Понял, госпожа, – кивнул в ответ кормщик, – я останусь?

– Будешь помогать,– сказала так убедительно и твердо послушница, что даже Мара кивнула одобрительно.

– Пусть согреют воды, да размешают с медом, где-то на четыре ковша,– командовала уже девушка, блестя строгими глазами из под черного войлочного плаща, – и ивовой коры истолочь надо, – и она подала из сумки большой кусок сухой коры.

Катвар ушел во двор, где мореходы занялись делом, и перестали причитать и гадать на смерть ватажника. Одни рубили дрова, другие толкли кору, третий пошел за водой к источнику. Работа закипела, даже кормщик довольно усмехался: «Умеют женщины найти работу мужчинам».

Эльга же села на лавку рядом с умирающим, дышавшего с большим трудом, его лицо было покрыто предсмертным потом.

– Мара, стань сзади, – попросила девушка, откинув плащ, и положив ладони на лоб морехода.

Эльга постаралась сосредоточится, как тогда, в страшный день, спасая брата. Как там Такай? Вырос наверное, уже выше меня. Полезли незваные мысли в голову про мать, сестру. Она закрыла глаза, стараясь от всего отвлечься, собирая тепло в свои руки, и смотря глазами только внутрь себя. Наконец, тепло вырвалось из нее, и она услышала глубокий вздох юноши. Она открыла глаза, зная, что не увидит ничего, и привычным движением опять натянула себе капюшон до самого носа, что бы никто не видел ее, ставшего теперь таким страшным, лица.

– Мара, – тихо позвала она наставницу, – подойди, не вижу я ничего, – бормотала она, широко раскрыв глаза, но видела перед собой одну только черноту.

Она услышала шаги Избранной и почувствовала ее ладонь на своём плече, и девушка взяла Мару под руку. Эльга встала, тяжело опираясь на Мару, и все равно чуть не упала, ее ноги подогнулись, и она потеряла равновесие, так что женщина с трудом подхватила ее, ослабевшую так сильно, и усадила обратно.

– Отдышись, – тихо сказала наставница, – нам торопиться некуда.

– Пить, – жалобно попросила она, еле дыша от напряжения.

– Я принесу, – раздался незнакомый голос рядом.

– Лежи, только ожил, – пошутила Мара, – Катвар принесет.

Кормщик вернулся с тёплым питьем в руках, и чуть не выронил его. Он не ожидал увидеть улыбающегося племянника, сидящего на лавке. Пускай еще такого бледного, но здорового, совсем здорового.

– Мара, это чудо, – только и смог вымолвить Катвар, поставив сосуд на стол.

Кормщик еще раз посмотрел на улыбающуюся Мару, и знахарку, наощупь шарящую перед собой правой рукой, очевидно, страшную старуху, закутанную до самых глаз в черный войлочный плащ . Знахарка еле стояла на ногах, наверное, от старости, и держалась за руку Избранной.

– Благодари, Садок. – Катвар обратился к племяннику, – Избранная опять вдохнула в тебя жизнь.

– Да, дядя, – юноша встал и поспешно поклонился перед Марой.

– Не я, излечила тебя, а Эльга, – и кивнула на закутанную в плащ женщину.

Садок встал перед знахаркой, поклонился перед ней, и сказал:

– Теперь я должен служить тебе, – и юноша попытался вложить свои ладони в руки знахарки, прикрытые плащом, но она лишь поспешно их от него отдернула.

– Садок, госпожа Эльга устала. – строго проговорила Мара, – Не обижайся.

– Я понимаю, – кивнул юноша, – я хотел бы остаться до завтра, и поблагодарить госпожу Эльгу за ее доброту.

– Госпожа Эльга завтра встретиться с тобой, – усмехнулась Мара, и спрятала улыбку, – а сейчас мы пойдем. У нас много дел.

И они вышли из дома, на лестнице девушка просто висела на левой руке наставницы. Они пошли к своей обители, а Эльга всю дорогу крепко держалась за руку Мары, боясь упасть на неровной земле.

– Дядя, а ведь знахарка слепая, – заметил Садок, смотря вслед уходящим женщинам – видишь как идет, как ногами ступает, только на Избранную надеется.

– Точно. Но сюда шла сама, своими ногами. Сам видел. Видать устала она Садок, с тобой намучилась.

В ответ юноша лишь покачал головой, и его коса закачалась на затылке. Что будет завтра? Кто знает.

***

– Ничего не говори, Пижма. – сразу пресекла охи послушницы Мара, – ты принесла клятву, так держи ее.

Девушка смотрела на Эльгу, ее лицо, невидящие глаза, просящую полуулыбку на синих губах, и то как обычно улыбчивая девушка держится за руку наставницы. Она не могла ничего сказать, просто не было сил смотреть на это. Если это дар, то что же тогда проклятие???

– Сходи к Пряхам, скажи, что я хочу прийти с Эльгой, – приказала Мара Пижме, просто окаменевшей, увидев целительицу, – да не стой ты столбом.

– Хорошо, – очнулась послушница, и пошла, да почти побежала в обитель Прях.

Мара шла с девушкой по тропинке совсем медленно, стараясь идти по ровной земле, обходя камни. Девушка всё равно два раза сильно споткнулась, разбила колено о камни и разревелась от обиды, сидя на земле. Слезы из глаз катились рекой, она не могла ничего сказать, только причитала, и не желала подниматься. Наставница долго успокаивала ее, как маленькую, и насилу смогла поднять и потащить в обитель, домой. Все говорила без конца, какая же она умная и красивая . Да она и была сейчас маленькой и уязвимой, с сильно болевшей ногой, да еще и слепой сейчас. Недалеко от горы их встретила Пижма, спешащая к ним.

– Пряхи ждут, Мара, – сказала она, не отрывая глаз от зарёванного лица целительницы.

– Пойдем к Затворницам, нас уже ждут, Эльга, – мягко и тихо сказала Наставница.

– Хорошо, только в плаще жарко, – закапризничала она, – и нога болит. Да и не вижу я сейчас.

– Не могла я позволить тебе в избе отлежаться, прости, – ответила наставница, – скоро отдохнешь.

Они прошли вдвоем мимо радужных колонн, по пути к покоям Затворниц. Обитая бронзой дверь, заскрипев, открылась, и послушница пропустила их внутрь. Мара провела незрячую внутрь, и усадила ее на лавку. Покои этих женщин не сильно отличались от покоев Семерых, те же лавки, покрытые шкурами, те же лари для одежды и имущества, ничего невероятного, такого ожидаемого злесь. Сейчас они сидели напротив них, трое ведуний и признанных гадательниц, признанных Хранительниц. Они смотрели на Эльгу не отрывая глаз, и не говоря ни слова. Но вот, переглянувшись, они наконец, решились.

– Здравствуй, Избранная, чья слава теперь будет известна не только в Гандвике, но и Лукоморье, и Обдории. Мы о тебе, Эльга, – медленно изрекли свою мысль Пряхи. – и ты через неделю пройдешь посвящение. Тянуть бессмысленно. Ты сильнее всех здесь, а при Посвящении обретешь и силу, которая тебе нужна, силу, что бы разум не потерять. Не хочешь ведь быть юродивой?

– Нет, не хочу, Пряха, – ответила глухим голосом девушка.

– Мара, ты заставишь молчать мореходов о излечении. – сказали в один голос хозяйки горы.

– А ты Эльга, поведай нам о двух найденных мечах, но прежде ты раскинешь кости предназначения. На свою судьбу, – добавила затворница.

– Я не же вижу ничего пока, – удивилась послушница, – как я буду кости судьбы. И знаки я не увижу.

– Брать кости– глаза не нужны. Судьба– сама слепая, и кости тянут, не смотря внутрь.

– Я готова, – и Эльга вздохнула, решив, что спорить нельзя, и сжала губы, готовясь к неизбежному.

Пряхи встали, и сняли с поставца серебряный ларец на ножках, в виде когтей орла, а из него, подняв крышку, вынули кожаный мешочек с загремевшими костями. Затворницы переглянулись, и одна из Прях поднялась и отдала другой заветный кожаный мешочек с костями, а та, взяв его двумя руками, протянула его незрячей.

– Он перед тобой, протяни руки и возьми, – сказала Пряха Эльге, – Встряхни. Тяни три раза по одной, и клади на стол. Поняла? – рассказывала женщина, – Мара, ни звука.– приговорила старшая из Затворниц.

У Эльги и так сегодня был непростой день, она ослепла, пускай и на время и устала очень. Встав, она покачнулась, и лишь наставница успела поймать за руку ее падающее тело. Голова кружилась, и не хватало воздуха, ей нечем было дышать. Она встряхнула мешок, как ей приказали, и через силу, нащупав горловину кожаного мешка, она запустила туда правую руку, пошевелив пальцами внутри. Кости задребезжали, и Эльга, вспомнив всех богов, вытянула одну, положив на стол, затем, вздохнув, ещё одну, и , уже выдохнув, положила и последнюю. И так она вынимала три раза по три кости, всего девять, не больше, и не меньше.

Мара смотрела во все глаза. Первая, вторая и третья… как же хорошо, что Эльга сейчас не видит…Но наставница все равно посмотрела вбок на послушницу, стоявшей прямо, как палка, рядом со столом, пытаясь услышать, что происходит. Наставница сама еле устояла на ногах, увидев знаки на костях, и успела только схватится за столешницу.