Текст книги "Царевна-Лебедь с Золотой Горы. Легенды Севера"

Автор книги: Сергей Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Сергей Соловьев
Царевна-Лебедь с Золотой Горы. Легенды Севера

Улыбнись на прощанье

Пролог

Громадный лось нёс свою хозяйку по лесу, переступая через упавшие деревья, продираясь мощным телом через сучья бурелома. Ветвистые рога помогали раздвигать густые ветви часто стоящих в лесу деревьев. Ильда погладила голову сохатого, её неутомимого скакуна, ставшего теперь таким сильным. А ведь когда она получила совсем маленького лосёнка в дар от сына излеченного ею рыбака, и не думала, что он через несколько лет станет настоящим повелителем леса. Карий, так она назвала сохатого, тогда только кормился молоком из её соски, всюду бегал за ней на своих смешных ножках-веточках. Девушка поправила под войлочной шапкой растрепавшиеся волосы, и подколола заколкой свои непослушные серебристые локоны, задумчиво перебирая конец длиннейшей косы. Она не была седа, нет, но и не была из этих краев, дальних и дремучих лесов рядом с Оумом. Её мать, как она сама говорила, гостила тогда в сыром Гандвике …

***

Мика работала веслом, что было сил, стараясь покинуть ненавистную Варту как можно быстрее. Она иногда оборачивалась, тоскливо смотря на песчаный плёс, где неподалёку стоял еще родительский старый дом. Её кожаный челн был крепок, колени ее опирались на мешок с шерстью, брошенным волхвом Хиндом, и в ушах женщины всё звенели его злые слова:

– Убирайся, и не смей возвращаться сюда больше!

Мика лишь сглатывала горькие слезы, которые всё катились из её глаз. Надо было быть злее, все говорила она себе. Попыталась же она зачем-то спасти роженицу, которая уже мучилась два дня. Видела ведь, что уже не жилица, а взялась, не перемогла себя. Хотя сначала гнала этого глупого мужа из своего дома длинной жердью.

– Проваливай, сразу бы звал, теперь всяко умрёт! Боялся меня, так чего пришёл?– кричала она ему.

– Ты же можешь помочь , ведунья, ты же чтишь Заветы! Вот, это всё тебе! – и он вывалил на траву двора кипу бобровых шкурок.

– Я да, – тяжело вздохнула женщина, многое могу, да не всё,– глухо сказала Мика, подняв на мужчину свое красное от злости лицо, – попробую…

Она осмотрела покрытое испариной лицо женщины, которую муж положил на лавку, и все стоял рядом, сжимая в бессилии кулаки.

– Иди к своей родне во двор, ты только мешаешь мне, – сказала она, доставая свои инструменты из лучшей бронзы, лежащие в кожаной суме.

Ведунья ладонью почувствовала жар роженицы, прикоснувшись к её лбу, и только в отчаянье сжала губы.

– Глупец, трус несчастный, – все шептала она, снимая одежду с женщины.

Ощупала живот, и чуть не закричала от ярости, дела были совсем плохи…В задумчивости она смотрела на лезвие бронзового ножа, стараясь смириться с неизбежным…

– Может, ребёнка еще спасу…

Много позже она вышла во двор с ребенком, вымытым и завернутым в войлок. Малыш оказался крепышом, пережил такое, и сейчас даже не кричал. Ведунья в толпе родственников увидела мужа, и он тут же подошёл к ней.

– Возьми, сделала, что смогла, – глухо говорила она, протягивая ему ребёнка, – и забери тело жены. Она не могла уже выжить.

Отец ребенка лишь кивнул ей, и крикнул:

– Отец, мать! Надо забрать Дану домой!

Не двое, а четверо сильных мужчин из родни просящего, взяв носилки, поднялись к ней в горницу, и уложили тело на войлок и унесли. Никто не сказал ей ни слова. Ни благодарности за живого малыша, ни упрёка за умершую женщину. Ведунья зажгла травы в треножнике, отгоняя скверну смерти из дома. Горница стала наполняться ароматом тлеющих листьев эфедры, так что воздух в доме стал очень густым, лишь огонь светильников с трудом пробивался сквозь синеватый дым. Она в задумчивости отмывала ножи в горячей воде корыта, проводя пальцем по лезвию, и опять ощупывая роговую рукоять своего верного помощника. И опять перед ней была эта картина лежащей умирающей, и кровь, много крови на дубленой коже лавки…

А наутро…

Наутро пришёл волхв племени, Хинд, постукивая посохом о половицы её дома. Он долго смотрел на неё и вздыхал. Потом тихо вымолвил:

– Собирайся ведунья, да вещи свои не забудь.

У Мики только сжалось сердце… Да как же? Да за что?

– Хинд, я же многих здесь людей спасла… – пыталась объяснить женщина, – я сделала что смогла, и ребенок жив!

– Нельзя было разрезать утробу матери, – жестко говорил волхв, буравя её своими колючими глазами, – надо было дать умереть обоим… Элла, царица царства мёртвых, что теперь сделает? Я тебя еще пожалел, – зыркнул он из– под своих кустистых бровей, – посох при тебе остаётся.

– Не станет она карать за добро, – уверенно ответила ведунья, – муж виноват во всём, раньше бы жену привел ко мне, всё бы обошлось.

– Испугались они тебя. И на тебе, выходит, кровь роженицы. Уходи от беды в Гандвик, пристанище колдунов, пока всё не уляжется. И дело здесь в безумии пожилого отца, Мика.

Ведунья схватилась за свою голову, наклонилась низко -низко и зарыдала от отчаянья.

Хинд встал, взял свой посох, и голосом, твердым как бронза, сказал:

– Завтра ты уходишь, челнок мои люди тебе принесут. Будь готова отплыть на рассвете, и тогда беда из селения уйдёт, в реке утонет, когда за тобой погонится.

Прибежище в Гандвике

Мика гребла и гребла. Ничего, руки сильные, выдюжу, думала она держась на стрежень Оби. Её лайка лежала на дне лодки, положив голову на лапы не мешая хозяйке и не привлекая её внимания. Вскоре она уже старалась работать веслом легче, что бы хватило сил до полудня.

– Да, только ты со мной и осталась, – приговаривала изгнанная, поглядывая на пса, – сейчас пристанем, поедим.

Челн уткнулся в берег, первой выпрыгнула собака, а за ней ступила на землю и хозяйка. Вытащила груз, четыре тюка, и для береженья кожаный челн также оставила обсыхать на суше. Деревянной лопаткой очистила место для огня, что бы не пустить пал на лес, и ночью самой не сгореть. Горшочек, обвязанный лозой, хранил в себе семена домашнего огня. Маленькими бронзовыми клещами Мика выхватила жарко пылающий уголёк, еще раздула и положила в приготовленные сухие ветки костра. Огонь занялся быстро, даря долгожданное тепло страннице. Комары уже начали виться над ней, выводя свои заунывные песни, чуя скорую поживу. Вечерело, и у реки становилось прохладнее, женщина меховую безрукавку на спину. Птицы стрекотали на деревьях, будто здороваясь с ней, обсуждая свои, птичьи дела. Она достала из мешка копчёную рыбину и честно разделила её с собакой. Пёс не грустил, и весело захрустел своей долей, радуясь прошедшему дню. Ведунья смотрела на своего товарища, и почувствовала, что сильно устала, решила отдохнуть, что бы были силы добраться до Лукоморья. Отпила из меха травяной настой, потушила огонь, зарыла горшок с угольями в песок, и завернувшись в войлочный плащ, легла на тонкие ветки деревьев и кустов, собранные рядом. Тяпа, её пес, улёгся рядом с ней, согревая спину. Сон был тяжелый, накопилась и боль и усталость, не давая даже уснуть. Встала тоже с тяжелой головой, и немного поев, вытащила челнок на воду, положив в него и скарб, и собаку. Мика отправилась дальше, спускаясь вниз по реке, и даже причудливый берег не скрашивал её горечи. Одна надежда была на Найду, её подругу, с кем она проходила испытания на Алатыре, готовясь стать Избранной. Утром плыла в челне, после полудня и вечером старалась ловить рыбу, такой стал её распорядок дня.

Бывало её рыбацкое счастье разным– в один день несколько рыбешек, в другой – ни одной. Но одиночество её не тяготило, наоборот, ведунья почувствовала его прелесть. Она и раньше жила далеко от селения, от гигантского вала Оума. Всегда находилось что делать– помочь то одному, то другому, приходили к ней, а бывало, и саму везли на волокуше домой к страждущему. Вода была чистой в Оби, горное масло в реку не проливалось. Такое бывало, когда она один раз плыла на большой лодье мимо Варты. Река стала как-бы молочной, а берега вязкими, как кисель, только пить это молоко было нельзя да и кисель хлебать тоже.

Вечером она любовалась звёздным небом, положив свою бронзовую карту небосвода рядом с собой и вспоминая уроки наставницы на Алатырь-острове. Ведунья измеряла высоту звезды Лосихи ( полярная звезда) над горизонтом. Звезда поднималась выше и выше, Мика понимала, что понемногу приближается к Гандвику. Путь занял в два раза больше времени, чем она думала вначале, прошло уже двенадцать дней. Погода стояла в эти дни хорошая, что в редкость здесь, в Лукоморье.

Наконец, после десятка гребков веслом, открылся Гандвик, лежащий возле поворота русла, недалеко от моря. Мика уже видела в сизой дымке дома, стоящие вдоль реки. Такие же, как и везде, только здесь они стояли на столбах, ведь лёд в земле таял летом, бывало и глубоко. Так что сваи домов доставали до ледяной земли, а сверху землю подсыпали речной галькой и песком, а уже потом мастерили подклеть, и сверху возводили дом с жилыми келейками, обычно две –три, не больше. Хотя бывали у гуннов и большие дома, на несколько семей. Мика подплыла к пристани, зацепила веревку к столбу, и подтянув суденышко к берегу, ступила на половинки бревен пристани. Женщина сняла груз с челна, повернулась, и увидела двух рыбаков, несущих корзины с уловом со свой лодки.

– Привет вам, почтенные, – поздоровалась она первой, и поклонилась, – не подскажете, где живет Найда?

– Здравствуй и ты, почтенная женщина, – ответил ей с поклоном старший из рыбаков, – ты сама из Варты будешь? Меня зовут Унд, а со мной Икрат и Ходота. Мы проводим тебя. Возьми волокушу для скарба. Икрат, – он обратился к самому молодому рыбаку, – возьми из лабаза ещё одну для гостьи.

– Хорошо, – ответил юноша.

– Меня зовут Мика, я была вместе с Найдой на Алатыре, – назвалась изгнанница, – мы давно с ней знакомы.

– Мы поможем добраться до её дома, ты видно, устала, ведунья, – проговорил Унд, подходя к женщине, и беря у нее из рук скарб.

Икрат вернулся с санками, на них и сложили добро Мики, увязав ремнями. Тяпа сидел рядом, посматривая на рыбаков. Унд взялся за лямки волокуши ведуньи, а Икрат и Ходота поволокли рыбу в своё селение, по своим домам. Полозья саней скользили по тропинке, весьма утоптанной, видимо, как поняла Мика, к её подруге страждущие всего селения приходили часто.

Женщине стало неуютно, она ведь даже не успела как следует умыться после долгой дороги. Посмотрела на свои руки, чистые, оттертые прибрежным песком сегодня. Рыбаки впереди неё тащили салазки с её скарбом, она шла сзади, одинокая, не зная дороги. Как это было непривычно! Ведь она всегда шла впереди, что на празднествах, что на похоронах в своём селении.

«Ну да ничего, скоро просить меня будут, что бы вернулась, а я– ни в какую»

Успокаивала она себя подобными мыслями, и чуть было не вляпалась в коровью лепешку. Мимо них проехал возок, который тащил громадный лось с ветвистыми рогами. В возке сидели четверо детей, один из которых и управлялся с сохатым. Потом навстречу им попалось небольшое стадо коров, которое пастух гнал обратно, отдавая кормилиц хозяевам. Они миновали селение, и двинулись в лесную чащу.

– Далеко ещё? – неуверенно спросила женщина у Унда, тащившего ее скарб.

– Да нет, рядом уже, – весело ответил Унд, у которого пока лишь лицо раскраснелось от работы, – не беспокойся, я дорогу помню.

И вправду, словно вынырнул из-за деревьев дом за плетнем. Дом немалый, а рядом с ним стояли пара сараев и малый терем, для приходящих к знахарке болящих. Рыбак остановился у калитки, обернулся к Мике, весело улыбаясь ведунье. И, сильно постучал деревянным молотком в грубо склоченную дверь, скрепленную деревянными шипами. Раздался лай собаки, а вскоре и крик хозяйки:

– Иду, хватит уже колотить!

Калитка распахнулась, и Мика увидела свою подругу. Женщина была одета довольно немудряще, под войлочным плащом выглядывало льняное вязаное платье с обильной вышивкой, на шее висели нарядные бусы из полированного камня. Длинные волосы, уложенные в косу, удерживал кокошник, а за её руку держалась девочка, одетая в платье и меховую безрукавку, а за руку девочки и мальчик, того же возраста. Найда долго всматривалась в лицо Мики, но узнала и заулыбалась.

– Хорошо что пришла, – сказала она ей, – привет, Унд. – она улыбнулась рыбаку, – Спасибо, что помог.

– Ты же всем здесь помогаешь, – нашёлся рыбак, складывая под навес рядом с домом вещи гостьи. – Пойду я, – добавил он, и вышел со двора, притворив за собой калитку.

– Добралась я до тебя, надеюсь не прогонишь, – начала Мика, поведав без утайки всё хозяйке дома.

Как лечила она всех в Варте, да умерла роженица, и Хинд её изгнал, за то, что ребёнка вытащила из утробы.

– Оставайся, да живи сколько захочешь. Место есть. У меня тоже и хорошее, – она кивнула на детей, – и плохое. Сыну три года, дочери уже четыре. Мужа моего, Урма, море к себе взяло. – она вздохнула тяжело, – Но старейшины присылают помощников раз в неделю дров нарубить, не забывают. Еще у меня в доме женщина живет, помогает, одинокая она. Синдой зовут. Пойдем, покажу её.

Найда поднималась по лестнице в горницу, взяв на руки сына, а дочь доверилась Мике, держась за неё своим ручками, и сейчас внимательно изучала её лицо своими голубыми глазами. В горнице хозяйничала пожилая, но шустрая женщина, собирая на обед миски и ложки на стол.

– Все готово, сейчас рыбу из печи принесу, – сказала она.

– Синда, это Мика, подруга моя. Ведунья из Варты, поживет у нас.– не спеша, глядя в глаза женщине, сказала хозяйка дома.

– Хорошо, – ответила та, направляясь к лестнице в подклеть.

– Сына моего зовут Лаейм, – сказала она, поворачивая к гостье ребенка, – а дочь Искрой, – улыбаясь добавила она, а девочка, сидевшая на руках Мики, спрятала свое лицо в ладошки. – А гостью мою зовут Мика, слушайтесь её, – отчетливо проговорила она детям. – За стол садитесь.

Все расселись, дети рядом с матерью, Мика напротив них, и Синда пришла с горшком тушёной рыбы, источавшем чудесный запах из -под глиняной крышки. Травы, свежая треска, молоко, как угадала женщина. Гостья только сглотнула, изголодавшись в дороге, где питалась сухой , или наскоро приготовленной вареной рыбой. Вроде и еда была на реке, а всё не то, что дома. Хозяйка разложила пищу по мискам, а сама стала кормить детей, убирая кости из рыбьи тушек. Мика ела не спеша, стараясь показать уважение хозяйке, чувствуя всю прелесть вкусного обеда. Винда ела и слабо улыбалась, смотря на гостью, запивая пищу отваром трав.

– Сейчас детей уложу, да баню тебе истоплю, – говорила Найда, доедая кусочек рыбы.

Трапеза закончилась, и помыв руки, мать повела детей спать, а Синда собрала посуду со стола. Мика оглядела горницу. Все примерно как и у неё было– пара окошек затянуты бычьим пузырём, лари с добром стоят, три лавки, стол. Глиняные светильники тоже такие же, да труба от печи в углу. Тоже обмазана глиной, что бы искры дом не сожгли, но и всё тепло от неё в доме. Открыла свой ларь, достала чистую рубаху да полотенце, спустилась во двор, ожидая пока хозяйка позовёт.

– Пошли, готово всё, – сказала подошедшая Найда с раскрасневшимся от жаркой печи лицом.

Баня была жарко натоплена, и Мика с наслаждением отогревалась и поливалась горячей водой из ковша. Ей казалось, будто все несчастья смывает с неё пар и жар бани. Ожесточенно тёрлась мочалом, будто сдирая всё нехорошее, все горе-злосчастье со своего тела.

И вправду, неплохая жизнь началась у изгнанницы в Гандвике. Полюбилась гуннам Лукоморья новая ведунья, и вдвоём легче было больных пользовать, везде они поспевали . Старейшина Корд, посоветовавшись с Советом, распорядился дом ставить женщине. Лечила волховица из Варты недужных, помогала болящим, принимала роды. Помогала она многим, и ей люди помогли дом поставили хороший, недалеко от дома Найды, тоже не в самом селении.

До праздников летнего солнцестояния было далеко, да и до осеннего равноденствия не близко было. Правда, дождливо здесь было, ясных дней немного выдавалось в Гандвике.

В один из таких хороших и ясных дней Мика прогуливалась по берегу моря со своей собакой. Упряжку оленей пока не заводила, да и кому за ними следить? Тяжеловато одной, вздыхала она про себя. Посохом, подаренным ей Кордом, шевелила она ветки, вынесенные волнами на землю, а рядом увидела она и бревно в воде у берега. Тут опять выглянуло небесное светило из-за туч, и золотистый луч солнца ударил прямо в тень, отбрасываемую стволом дерева в морской воде. И только тут заметила кожаный челн, и как ей показалось, с белым войлоком внутри. Тяпа помчался к находке, виляя хвостом, и стал обнюхивать её, и залаял, подзывая хозяйку.

– Чего там? – пробурчала женщина.

Но всё же пошла посмотреть. В челне она увидела сверток, подумала, что просто серый войлок, но в щели блеснули голубые глаза, и Мика в тревоге остановилась.

– Хватит с меня , – зло проговорила она, – Эй, есть здесь кто! Чей ребенок? – закричала она, и озиралась, ожидая увидеть родителей дитяти.

Она стояла долго, смотрела вокруг, когда же придут за ребенком, но не было никого, кто бы забрал ребёнка.

– Да за что же мне-то опять, – сквозь слёзы пробормотала Мика, вытаскивая легкий челн из воды.

Она наклонилась, взяла ребенка на руки, тот не кричал, лишь смотрел на неё. Распелёнывать Мика найденыша не стала, и пошла быстрым шагом к себе домой, пёс бежал впереди неё по тропинке, но и не пропускал ни одного куста, всё обнюхивая, желая найти поживу.

Быстро зашла в горницу, благо было тепло, поставила в еще горячую печь воды согреться, да приготовила деревянное корыто. Когда вода согрелась, сняла и войлочное одеяло, и пеленки из вязаного льна. Это была девочка, лет полутора, но увидев цвет волос, Мика была напугана. Волосы ребенка были пепельного цвета.

– И всё -то мне… Да и сразу, – приговаривала ведунья, обмывая девочку теплой водой.

Она одела ребёнка, закутав еще и в меха. Не Оум здесь, да и не Варта, и летом прохладно, подумала Мика. Ведунья заторопилась к Найде, та глядишь и подскажет, как лучше сделать. Накинула плащ, взяла ребёнка на руки, покачала, и уложила в корзину. Позвала и пса, нужен же провожатый в пути. Захлопнула дверь, и так припустила по тропинке к дому подруги, что и собака еле поспевала. Вот и заветная калитка во двор, ведунья просто влетела внутрь, за ней и прошмыгнул Тяпа, впрочем, тут же привязанный к забору. Мика постаралась отдышаться, посмотрелась в зеркало, которое достала из сумы, поправила волосы, и ожерелье, которое сбилось от быстрой ходьбы. Постучалась. Найда крикнула сверху:

– Проходи!

Женщина мигом поднялась на лестницу, тревожно огляделась, увидев лишь Найду и Винду с детьми.

– Привет Найда. Посоветоваться надо, – тихо сказала тяжело дышавшая ведунья.

– Что случилось? – встревожилась хозяйка, кивнув на корзинку еа столе.

– Взгляни, чего у моря нашла.

Найда медленно подошла к столу, увидев в корзине улыбающегося ребенка. Она взяла его на руки, посмотрела и на волосы, и её лицо сразу потемнело, как небо в грозу.

– Винда! Сходи за Кордом, скажешь, дело важное. Быстрее, нигде не мешкай.

– Хорошо, – ответила та, и спустилась в подклеть, собираясь в дорогу.

Найда же достала пару глиняных сосудов из ларца, и кожаный мешочек, из которого достала две соски из отмытого овечьего вымени. Один из сосудов наполнила молоком, и стала кормить девочку. Та жадно ела, потом загукала, успокоилась.

– Голодная была, – объяснила хозяйка, – и не наша она, из дальних мест. Волосы пепельные…Я детей всех, почитай, принимала в мир. Не было этой девочки, не рождалась она здесь, – сказала она и быстро подняла глаза на Мику, – Нашла, говоришь?

– Так и есть, в челне, на берегу. И в корзине войлок, в который она завёрнута была.

Мика показала тонкий мягкий войлок, хорошей работы притом, хотя и не крашеный. Хозяйка дома взяла в руки эту добрую, не колючую, шерсть, поджала губы, высматривая узор и так и эдак. Найда положила скарб девочки, и стала ходить вокруг стола, раздумывая . Потом хозяйка взяла нож, а гостья вскочила, чуть не уронив лавку.

– Ты что? – тихо проговорила Мика, похолодев, но готовясь драться насмерть за жизнь девочки.

– Значит, сама уколешь её в палец…– сказала хозяйка и вложила рукоять ей в руку, – а ты что подумала? – развеселилась Найда, – Корда дождемся, при нём надо сделать, что бы сам всё видел, своими глазами, а то не поверит. А то ведь испугается, мол, вдруг она из ётунов, ледяных великанов, с Ледяных северных земель.

Нет ничего томительнее ожидания. Мика покачивала корзинку со спящей девочкой, которая по своему счастью и не понимала, что происходит. Ведунья смотрела на дверь, и на небольшие окна, примериваясь, как пролезть сподручней будет.

« Ты уж расстарайся, чтоб твоя кровь красная была», думала она о девочке, – В бросках Найда не мастерица… Я её осторожненько, так, об пол, а сама– раз, и в окно. Ничего, разберемся. К вендам уйду» – успокаивала она себя.

Раздался шум и смех в подклети, но вот и вошёл надувшийся от важности Корд. Посох старейшины стучал по половицам, и ожидание затянулось. Первый поздоровался старейшина:

– Здрав будь Свет Найда и ты Свет Мика, наши волховицы. Много хорошего о вас слышал. С чем позвали, али приключилось чего?

– Испей меда с дороги, Корд, – поднесла ему угощение Найда, – с делом важным, – добавила она, – здесь твое слово существенно. Взгляни.

Старейшина допил мёд, поставил чашу, и не чувствуя подвоха, подошел к столу и увидел ребенка.

– Ребенок, вижу,– и обернулся к волховицам, – чего я, детей не видел? – и хитро улыбнулся.

– Да что ж ты…– встала Найда и подошла к столу со стоящей на нем корзиной, – внимательней…

Лицо старейшины делалось сначала удивленным, затем тревожным и злым.

– Мика в челне нашла ребенка, девочку, – медленно сказала волховица, – и волосы пепельные. Не принимала я её в нашем поселке…

– Может, сжечь найденыша от беды? – и старейшина с надеждой глянул на обеих женщин, переводя взгляд с одной на другую.

Мика вскочила с лавки, и встала рядом с корзинкой, готовясь к схватке.

– Так нельзя, Корд, не по Закону будет.

– А если она из ледяных великанов? – покачал головой мужчина, и поджал губы, готовясь спорить.

– У ледяных людей не красная кровь течет, а ихор, сейчас и проверим, – тихо сказала Найда.

– Я сама, – утвердила решение Мика, доставая нож с пояса и поигрывая им пальцами. Она уже решила, как уйдет, если малышке будет грозить смерть… Ничего, управимся…

Женщина взяла девочку на руки, та тянула к ней ладошки, она осторожно захватила левую двумя пальцами, и вспомнив Близнецов, особенно Эллу, Эллу– охранительницу, уколола палец ребенка ножом. Малышка обиженно закричала, потом заревела. Мика же не дышала, спуская глаз с разреза на пальчике....

Вот, набухла… И… Красная!

– Красная! – закричала Мика.

– Вот и хорошо, – успокоился Корд, – себе девочку оставишь, или я ей мать найти должен?

– У меня останется, – кивнула ведунья, стараясь успокоить принятую дочь.

– Имя ей назови, что бы Близнецы слышали и Духи– Покровители.– добавила Найда, – а я сейчас мёд принесу.

Хозяйка вернулась с малым горшочком и деревянной ложкой. Мика нацедила в ложку толику мёда, капнула в ротик девочки, и сказала :

– Зваться будешь Ильдой. Все помните! – сказала она обоим кто стоял рядом, всем четверым кто был здесь.

И все запомнили, и забыть не смогли, хотя и хотели потом.