Текст книги "Русский город Севастополь"

Автор книги: Сергей Шаповалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Простите, не понял. Хотите сказать – возвести бутафорию?

– Именно. Пушек не хватает. Прикажите плотникам делать подобие лафетов, а вместо стволов ставить бревна, хотя бы. Из арсенала старые пушки подтянем. Что понадобится – докладывайте лично мне.

Меньшиков вскочил на коня и умчался, оставив Тотлебена в полном недоумении.

– Куда теперь? – спросил Жернов, взваливая на плечо треногу.

– На Северную сторону, – ответил Тотлебен.

***

Меньшиков среди ночи созвал военный совет. Но приглашены были только адмиралы Корнилов и Нахимов. Из войскового начальства вызвал подполковника Тотлебена.

– Простите, господа, что поднял в столь неурочный час. Дело срочное и весьма секретное, – начал главнокомандующий. – Только что прибыл пароход «Владимир» из разведывательного рейса. В Варне началась погрузка войск. Мои агенты из Болгарии и Турции присылают неутешительные вести. Правительство Англии зафрахтовало торговые суда, не жалея средств. Только Ост-Индийская компания отрядила десять кораблей большого водоизмещения. Компания «Роберт Стайл» сдала в аренду двадцать семь судов. Я не считаю других более мелких компаний. Поистине, замышляется грандиозная авантюра. История не знает подобного масштаба десантной операции.

– Погрузка займёт много времени, – заметил адмирал Корнилов. – Мне знакомы порты Болгарии. Причальные сооружения не приспособлены принять сразу много судов. Я не представляю, как они будут организовывать погрузку. Первые загруженные корабли будут вынуждены неделями болтаться в море, ожидая окончание всех работ.

– Вот, тут вы недооценили противника, – сделал Меньшиков упрёк адмиралу. – Ещё в конце весны в порты Варны и Балчика прибыло несколько кораблей, груженных отличным дубовым лесом. Вскоре туда же стянули сапёрные части. За короткий срок причалы были достроены и оборудованы всеми нужными механизмами.

– У меня есть предложение атаковать неприятеля сразу после погрузки, прямо возле Варны, – высказался Нахимов. – Караван наиболее уязвим в начале пути.

– Давайте подсчитаем силы, – предложил Меншиков. – Сколько у нас линейных кораблей?

– Четырнадцать. У союзников – девятнадцать. Разница небольшая, – прикинул Нахимов.

– Не забывайте, что из этих девятнадцати – три с паровыми машинами.

– Позвольте заметить, что паровые машины у «Чарли-манж» и «Санс-Париэль» небольшой мощности, – возразил Корнилов.

– Не в количестве кораблей и мощности артиллерии состоит сила флота, а в мастерстве экипажей и опыте командиров, – гордо добавил Нахимов.

– Вы вновь недооцениваете противника, – ответил на это Меньшиков. – Уж кого-кого, а английских капитанов подозревать в отсутствии опыта не стоит.

– Но наш флот – едины кулак. Адмирал Лазарев привил нам тактику взаимопонимания и взаимовыручки. Мы, как пчелиный улей, – горячился Нахимов. – Союзным флотом командуют разные адмиралы. Смогут ли они слаженно взаимодействовать? Ничего, что у них более совершенные корабли в техническом плане. Могу напомнить событие, произошедшее в прошлом году с фрегатом «Флора» у Пицунды. Тогда капитан-лейтенант Скоробогатов смело вступил в бой с тремя турецкими пароходами и вышел победителем. Одним из пароходов, между прочим, управлял адмирал Слейд.

– Помню, помню, – задумался Меньшиков. – Ваше предложение по атаки конвоя, я считаю несостоятельным.

– Но почему? – возмутился Нахимов.

– Позвольте мне решать подобные вопросы, – жёстко ответил Меньшиков. – Я не могу рисковать. А если вашу эскадру потопят возле Варны, чем прикажете оборонять побережье? Мне не нужны горячие головы и безумная храбрость. Мне нужен – холодный расчёт. Сейчас надо точно определить, куда намечен главный удар противника. Итак, Севастополь – самый выгодный форпост на Чёрном море. До Одессы сто шестьдесят миль, до устья Дуная сто восемьдесят, до Батума – двести восемьдесят. От Севастополя легко можно дотянуться до любого порта. Нельзя полностью овладеть акваторией Чёрного моря без занятия этого стратегического пункта. Очень удачное морское положение города, но и очень опасное со стороны суши: город легко можно отрезать от материка.

– С моря Севастополь захватить весьма сложно, – докладывал Тотлебен. – Константиновская и Михайловская батареи выдержат любой обстрел. Тем более, подход к батареям кораблей с низкой осадкой невозможен: дно каменистое. Но со стороны суши город не укреплён.

– Это и понятно, – согласился Меньшиков. – Но чтобы подойти к Севастополю с тыла, требуется большая армия, и эта армия должна иметь отличное оснащение и хороший тыл. Нужна грандиозная десантная операция. До сего дня никто и не мог предположить, что подобное вообще возможно. Во всяком случае, вечный наш враг – турки, никогда бы не посмели высадить большую армию в Крыму. Исходя из этого: главный форпост не имеет защиту с суши, значит, у противника есть намерения захватывать Севастополь именно с сухого пути. Осталось определить места высадки десанта.

– Удобных пунктов на прибрежной полосе для высадки большой армии не так уж и много, – прикинул Корнилов. – Я исхожу из того соображения, что высадиться необходимо как можно ближе к Севастополю.

– Вы, господа, все знаете Лидерса, Александра Николаевича? – спросил Меньшиков. – Один из лучших генералов нашей армии. Хорошо разбирается в стратегии и фортификации. Ему предложили составить доклад относительно обороны побережья от устья Дуная до Керчи. По его соображениям вражеский десант наиболее вероятен на южном побережье. При этом одновременная высадка должна составлять не менее двадцати тысяч штыков с большим артиллерийским парком. Но что самое странное: Евпаторию он вообще исключил из возможных пунктов. Объяснил он свои выводы тем, что вокруг малонаселённые степи; местность безводная; фуража недостаточно для большой армии. К тому же, сама Евпатория не может служить стратегическим плацдармом, потому как находится на открытой местности. Ещё одна слабая сторона десантной операции в Евпатории – возможность получить удар со стороны Симферополя. Но мне, по своим соображениям, все же кажется, что именно Евпатория больше всего подходит под базу для начала операции.

– Возможно, противник сперва предпримет массированную атаку с моря на Севастополь, а только потом высадит десант, – предположил Корнилов.

– Хм! Интересная мысль. Но, думаю, подобная операция не состоятельная, – отверг идею Меньшаков. – Английские адмиралы очень ценят советы своего наставника лорда Нельсона. Так, вот, этот достопочтимый адмирал утверждал, что моряк, атакующий на корабле форт – просто дурак.

– Согласен с вами и с адмиралом Нельсоном, – подтвердил Тотлебен. – Повторить внезапный удар, как это сделал Нельсон, напав на Копенгаген, не получиться. Даже если корабли противника прорвутся на внутренний рейд, большого вреда оборонительной линии не нанесут, да и сами обратно не выйдут. Флоту необходима будет поддержка с сухого пути. Но из этого следует, что срочно надо приступить к работам по укреплению города именно с сухого пути.

– Нет, не срочно, – отрицательно покачал головой Меньшиков. – Подготовьте всё, что нужно, но не начинайте. Распустите слухи, будто бы не хватает шанцевого инструмента, недостаточно рабочих, нет подходящего материала….

– Слушаюсь, – ответил Тотлебен. – Но зачем, дозвольте спросить?

– Неужели вы не догадались, Эдуард Иванович? – удивился Меньшиков. – Вы тоже господа не понимаете? – обратился он к адмиралам.

Те пожали плечами.

– Если враг решит взять Севастополь с суши, он должен быть уверен, что город не подготовлен к осаде, а штурм не займёт много времени и не потребует больших усилий. Но если разведает, что город хорошо укреплён, поступит иначе. Он не пойдёт к Севастополю, а направится к Перекопу. Перережет все коммуникации. Сколько мы способны сопротивляться без поддержки с материка? Месяц? Два?

– Мы можем рассчитывать на подкрепление? – осторожно спросил Нахимов.

– Больной вопрос, – устало произнёс Меньшиков. – Я чуть ли не каждую неделю посылаю письма в Петербург к министру Долгорукому, к самому царю просьбы строчу, даже к фельдмаршалу Паскевичу с мольбой…. Но получаю неутешительные ответы: подкрепление сможет подойти только в следующем году. Сложная обстановка на Дунае, господа. Австрия настроена вступить с нами в войну. Пруссия колеблется, но коль начнётся всеобщее наступление на Россию, и она ввяжется. Швецию подбивают к вторжению, обещая вернуть под её власть Финляндию и, даже, Санкт-Петербург с Псковом отдать. Английская эскадра адмирала Нейпира хозяйничает в Балтийском море. Варшавское герцогство, сами знаете, только дай повод – тут же взорвётся. На Кавказе обстановка сложная. Под Карсом османы собирают большую армию. Англия щедро снабжает Шамиля деньгами и оружием. Персия готова вновь объявить нам войну. Так, что, господа, мы просто обязаны выжить. Зубами держаться за Крым, но выжить! Будем воевать с тем, что есть. Я ещё раньше доказывал фельдмаршалу, князю Паскевичу, что надо обязательно разбить Омер-пашу под Силистрией. Нельзя было выводить войска из Дунайских княжеств. Мы бы выиграли время. Зимой десантная операция невозможна: на море шторма, большие трудности с фуражом и продовольствием. Но князь Варшавский уж очень боится Австрии. А в Главном штабе вообще не верят в состоятельность десантной операции под Севастополем. Им, видите ли, из Петербурга лучше знать. Они стратеги, а мы с вами – дилетанты.

– Выходит, Севастополь подставили под удар? – сделал неутешительный вывод Тотлебен, и сам испугался своей догадке.

– И мы его обязаны выдержать, – невесело подтвердил Меньшиков. Обратился к адмиралу Корнилову: – Владимир Алексеевич, вы хорошо знакомы с проектом Лазарева по захвату Босфора. Расскажите в деталях, как вообще должны проходить десантные операции?

– Прежде всего, успех зависит от правильного планирования и подготовки. На этом этапе должны быть задействованы офицеры штаба, имеющие опыт.

– Таковы у французов и англичан имеются в достатке, – согласился Меньшиков. – Они по всему миру проводили подобный захват побережья.

– Очень ответственная стадия: погрузка на суда. Правильное размещение войск и груза. Далее – движение к месту высадки.

– То есть, ни одно судно не должно потеряться или опоздать?

– Конечно. Представьте, прибудет артиллерия, со всем боезапасом, а расчёты к орудиям и сапёрные части на другом корабле. Опоздают к месту высадки, – операция провалена.

– Хорошо! Продолжайте.

– Подготовительные действия перед высадкой: начиная от промера глубин и течений, заканчивая подготовкой средств для десантирования. Затем сама высадка и закрепление.

– В каком месте вы бы произвели высадку?

– Скорее всего, к востоку от Евпатории. Для одновременного десантирования большого количества войск нужна прибрежная полоса достаточной протяжённости. Как раз здесь местность пустынная. Неширокий перешеек между морем и озером. Позиция хорошо просматриваемая и простреливаемая с моря. Пароходы с малой осадкой или канонерские лодки смогут поддержать десант огнём.

– А если в устье Альмы? – предположил Меньшиков, ткнув пальцем в карту, лежавшую на столе. – Место удобное.

– Узкий плацдарм, – не согласился Корнилов. – И нет возможности организации тылов. А без поддержки тыла наступательные действия бесполезны. В первом же варианте, тыл возможно организовать в самой Евпатории и постепенно расширять захваченную территорию.

– Ещё какие аргументы можете привести?

– Дно Каламитского залива пологое и песчаное. Для высадки – самые подходящие условия. Даже при сильном шторме волна идёт ровная и невысокая.

– Согласен, – кивнул Меньшиков, – Но на месте союзников, я бы попробовал высадить десант под Феодосией, – указал Меньшиков на карту. – Посудите сами: гавань удобная, есть хорошая дорога на Симферополь. Захват Симферополя отрезает Севастополь от снабжения. Мы будем вынуждены эвакуировать армию на кораблях в Одессу. Как по-вашему, Эдуард Иванович, план хорош? – Обратился главнокомандующий к Тотлебену.

– Обоз, – несмело ответил Тотлебен.

– Что именно? – попросил уточнить Меньшиков.

– Чтобы армия успешно дошла до Симферополя, ей необходим обоз. Под Феодосией горная местность. Дорога с крутыми подъёмами. В сцепку даже простого полевого орудия придётся впрягать не меньше шести лошадей. Есть узкие места, где телега едва проедет. Переход всей армии займёт не меньше недели.

– Позвольте ещё добавить, – вмешался Нахимов. – В случае высадки под Феодосией морская транспортная коммуникация станет опасной. Флот союзников, несмотря на его многочисленность, не в состоянии будет контролировать всю линию от Варны до Феодосии. Мы сможем легко совершать ночные диверсии под прикрытием тумана. А прибавьте к этому неожиданные шторма. Чёрное море непредсказуемо осенью.

– Хорошо, – согласился Меньшиков. – Но вот, что ещё меня заинтересовало, когда я обследовал прибрежную полосу – устье Качи. Что по этому поводу скажете?

– Нельзя пускать вражеский десант в устье Качи, – решительно высказался Тотлебен. – Слишком близко к Севастополю.

– Не пускать – это разумно, – усмехнулся Меньшиков. – Только надо подумать, как им запретить это сделать.

– В крайнем случае, задействовать флот. Совершить диверсию со стороны моря, – предложил Корнилов.

– А вы что скажете? – спросил Меньшиков у Нахимова.

– Мне трудно судить о сухопутных операциях, но в случае десанта в устье Качи, Севастополь подвергается большому риску. От Качи до Бельбека чуть более семи вёрст. Хорошо подготовленная армия пойдёт это расстояние за два часа.

– Эдуард Иванович, надо подготовить здесь оборонительную линию, – указал Меньшиков на карту.

– Будет исполнено!

– И учтите, господа, французские войска закалённые в походах. Сент-Арно показал себя отличным организатором. В середине августа в порту Варны вспыхнул грандиозный пожар. Слышали? Говорят, даже в городе сгорело больше двухсот домов вместе с мечетью. Пламя подбиралось к пороховым складам. Казалось, катастрофа неминуема. Сент-Арно, благодаря своей настойчивости и грамотным распоряжениям, смог укротить огонь. Тем самым спас часть имущества и не дал взорваться пороховому складу. Французская армия хорошо экипирована. Для солдат даже заготовлено тёплое обмундирование. Пусть у них сгорела часть имущества, уверяю вас, им доставят новое. Наверняка французы не забыли морозы двенадцатого года. Правительство Франции и Великобритании не жалеет денег для экспедиционного корпуса. – Меньшиков сделал паузу, потом продолжил: – Читал одну занятную книжку Людовика Гвиччардини. В ней он описывает интересный диалог между королём Людовиком Двенадцатым и его маршалом Джан-Джакопо Тривольцио. Так вот, король спрашивает: что необходимо для завоевания Миланского герцогства? На что маршал отвечает: – Для победоносной войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги. К чему я это? К тому, что перевозка каждого солдата, каждого фунта пороха, а, тем более, каждого орудия стоит денег. Включите в расходы: продовольствие, фураж, медицинское обеспечение. В войну Англия и Франция вложили астрономическую сумму, и Сент-Арно должен эту сумму отработать. Будет из кожи лезть вон, но задачу, возложенную на него, постарается выполнить. Нам предстоит столкнуться не только с английской гвардией, и с отчаянными зуавами, имеющими хороший боевой опыт в Африке, но и с могущественным золотым тельцом. К сожалению, мы не располагаем большими деньгами, и зуавов у нас нет.

Меньшиков смахнул ребром ладони что-то с карты. Внимательно посмотрел на очертание берега. Продолжил медленно и холодно:

– Хочу отметить следующее: в армии союзников свирепствуют болезни. Большое скопление войск и антисанитарные условия привели к вспышке холеры и дизентерии. Сент-Арно, попробовав избавиться от напасти, двинув три дивизии в Дробуджу, по следам нашей отступающей Дунайской армии. Утомительный марш в жаркую погоду вызвал повальный мор. Из одиннадцати тысяч солдат корпуса от холеры погибло около двух тысяч, и ещё больше двух отправлены в госпитали. Всего в армии союзников заболело более восьми тысяч, около пяти тысяч уже скончалось. Следом флот понёс небоевые потери. Восемьсот матросов уже похоронено, тысяча двести находятся в лазаретах. Но, несмотря на это, в армии царит боевой дух. Они готовы сражаться. Солдатам предпочтительней умирать от пуль и штыков, нежели от поноса.

– И все же, ваша светлость, вы не могли бы нам раскрыть до конца ваш план в случае вторжения? – попросил Корнилов. – Не все понятно.

– План простой, господа. – Меньшиков выпрямился, вздёрнув гордо подбородок. – Как говорил Остерман-Толстой под Красным: стоять и умирать. Больше я вам ничего сказать не могу. Извините.

Альма

Поздно вечером посыльный из штаба вручил Павлу пакет с приказом. Надлежало явиться в пять утра к главнокомандующему. И больше никаких деталей. Павел попытался расспросить посыльного о приказе. Прапорщик из штаба только пожал плечами, но посоветовал одеться, как на полевые учения. Краем уха слышал, что князь хочет обследовать берег от Севастополя до Евпатории.

***

Старшие офицеры рано утром собрались возле «Екатерининского дворца». Новенькие мундиры с золотыми эполетами, белые перчатки, начищенные сапоги.

– Не знаете, что будет, господа? – спросил капитан Желобов, высокий важный офицер в зауженном сюртуке. Желобова недавно прислали из Генерального штаба.

– Приказано собраться, – пожал плечами майор Вунш, начальник штаба Меньшикова. Он беспокойно теребил кожаный портфель. Полный, лет тридцати, белокурый с серьёзным сосредоточенным взглядом. Меньшиков ему доверял больше всех. Вунш поступил к князю по рекомендации адмирала Серебрякова. А советы адмирала Серебрякова Меньшиков всегда ценил. Полковник Вунш долго служил на Кавказе, известен был, как думающий, деятельный и очень аккуратный офицер, порой, чересчур аккуратный.

– То есть, даже вы не знаете? – удивился капитан Желобов.

– Куда-нибудь едем? – К ним подошёл адъютант главнокомандующего, капитан Панаев. – Я, пожалуй, прикажу ординарцу захватить вино и посуду для пикника.

– Кого-то встречаем? Не слышали, может из Петербурга кто пожаловал? – спросил капитан Соколов, широколицый усач со строгими темными глазами. – За оркестром уже послали? Вы, прапорщик, – обратился он властно к Павлу. – Почему в полевой форме? Где оркестр?

– Простите, ваше превосходительство, я из сапёрного батальона, – ответил Павел. – Где оркестр – не ведаю. Распоряжения не поступало.

Из домика, именующегося «Екатерининским дворцом» появился главнокомандующий. Одет он был совсем не по парадному: лёгкая полевая шинель без эполетов, высокие сапоги для верховой езды, высокая фуражка в белом парусиновом чехле. Он внимательно оглядел, выстроившихся в шеренгу, офицеров во всем чистом. Чуть заметно усмехнулся.

– Вы, господа, собрались на парад? А я решил по бережку прогуляться.

Казак подвёл ему высокого гнедого жеребца. Седло покрывал вальтрап из овечьей шкуры. Князь взобрался в седло. Вновь взглянул на растерянных офицеров.

– По коням, господа!

И поехал вперёд.

***

Князь Меньшиков внимательно обследовал местность от Севастополя до Евпатории. Целый день провёл в седле. Нередко съезжал с дороги. Поднимался на холмы. Спускался в оврагам. Заглядывал в каждую ложбинку, проверяя каждую тропу. С ним вместе, под невыносимым пеклом, мучились его адъютанты и многочисленная свита. Главнокомандующий мало говорил. Если кто-то обращался к нему с какими-то своими соображениями, он коротко отвечал: «Хорошо. Посмотрим». Особенно лез с советами капитан генерального штаба Желобов. Меньшиков долго его терпел, потом ответил:

– Послушайте, капитан, все, что вы говорите, весьма интересно. Вы запишите ваши соображения и подайте мне в виде доклада. Сейчас я ничего не запомню.

После этих слов Желобов больше не приставал.

Иногда князь подзывал к себе Павла и указывал: что записать для подполковника Тотлебена, где зарисовать план местности с указанием моста или оврага.

Меньшиков, казалось, не замечал палящего августовского солнца. Редко останавливался передохнуть. Почти ничего не ел. Никому ничего не объяснял. За ним неотступно следовал казак, у которого на шее висела сумка с картами. Князь вынимал из сумки нужную карту, разглядывал её, сверяясь с окружающим ландшафтом. Недовольно ворчал:

– Кто составлял этот план? – подзывал адъютанта Панаева. – Отметьте: вот здесь надо изменить. Видите, нет этой тропы, и на склоне не обозначен лесок. А почему не нарисован овраг? Где он? Немедленно исправить. – Тут же Павлу: – Запишите для Тотлебена: в этом месте нужно засыпать овраг, иначе орудия не провести.

Проехал по обоим берегам реки Булганаки, что-то отмечал в своём блокноте. Потом направился к Бельбеку. По берегу Бельбека спустился к морю, проследовал до Качи. Долго стоял, осматривая местность. После поднялся вверх по течению реки.

День клонился к вечеру. Заночевали прямо в степи. Казаки привезли палатки. На костре денщики приготовили нехитрый ужин.

Меньшиков залез в свою палатку, приказал подать свечу и стакан крепкого чая, обложился картами, принялся писать в блокнот.

– Ваша светлость, – заглянул к нему капитан Желобов. – Здесь, говорят, недалече аул есть. Может, в нем расположимся на ночь.

– А чем вам степь не подходит? – удивился Меньшиков. – Просторно, свежо, комаров нынче нет. Вон, как весело кузнечики стрекочут, заслушаешься…. Впрочем, если хотите, отправляйтесь в аул. Да хоть обратно в Петербург. Я вас не держу.

– За что же меня так? – обиженно спросил Желобов у адъютанта князя, капитана Панаева.

– А вы не нарывайтесь, – объяснил тот. – Не любит князь советчиков. Чайку попейте и ложитесь в свою палатку. Завтра с зарей поднимут.

***

На следующий день кавалькада отправилась к реке Альме. На этот раз к свите присоединился ротмистр лейб-гвардии татарского эскадрона Омер-бей Болатуков, племянник покойного генерал-майора, георгиевского кавалера и героя Наполеоновских войн Кая-бея Болатукова. Татарин гордо восседал на черкесской гнедой лошади. Темно-синий чекмень с золотыми газырями стягивал на поясе серебряный офицерский шарф с кисточками. Круглая красная шапка на голове. Сбоку лихо изогнутая турецкая сабля. С Меньшиковым держался подчёркнуто вежливо, но гордо, так, как сам по роду был князем. Невысокого роста, коренастый, круглолицый с тонкими усиками над полными губами и темными, немного раскосыми глазами. Сопровождали кавалькаду десяток казаков.

Холмистая местность прерывалась, переходя в равнину, распростёртую до берега моря. Мелкая, спокойная речушка несла зеленоватую, мутную воду. Заболоченные берега поросли камышом. За рекой тянулась долина с виноградниками, за долиной раскинулись сады.

– Альма? – спросил Меньшиков у майора Вунша, даже не повернув головы в его сторону.

– Так точно, – ответил начальник штаба, сверяясь с картой.

– Запишите, – приказал он Павлу. – Южный, правый берег удобен для обороны. Подходы высокие, местами крутые, покрытые кустарником. Левый – пологий, открытый. Карту подайте.

Он принял карту от Вунша, внимательно рассмотрел.

– От Евпатории удобнее идти вдоль берега моря, – произнёс себе под нос. – Отдал обратно карту. – Попросите казаков проверить броды.

Князь направил коня вдоль реки. Ближе к морю берег оказался крутой, скалистый, весь изрезанный оврагами. Он внимательно оглядел тропинки. Спустился вниз к воде по самой широкой, идущей по дну оврага. Камни сыпались из-под копыт. Конь скользил, пару раз едва не упал.

– Крутая тропа, – высказался Вунш, спустившись вслед за князем.

– А пушки, пожалуй, втащить можно, – задумчиво произнёс Меньшиков.

– Как же их втащишь? – удивился начальник штаба. – Эдак сорвётся и передавит всех, кто сзади.

Меньшиков ничего не ответил, достал блокнот и вновь начертал что-то карандашиком. Прискакал есаул.

– Ваша светлость, проведали броды.

– Докладывайте.

– В пяти местах можно пешком речку перейти. Течение не сильное, но кони пройдут. Это не речка – ручей. Мост один прочный по дороги из Евпатории, возле аула Бурлюк.

– Ещё мосты есть?

– У аула Тарханлар и у Альматак. Но то не мосты, а так – корову перевести.

– Эти два надо разрушить. Оставить один у Бурлюка.

– Сделаем, ваша светлость.

– Дно проверяли?

– Ил – покалено.

– Ещё раз проверьте, где можно протащить орудия, – приказал Меньшиков.

Есаул ускакал.

Главнокомандующий заставил коня вновь подняться по крутой тропинке вверх. Проехал к дороге, ведущей в Евпаторию. Осмотрел возвышенность. Достал вновь блокнот.

– Это что? – указал он на кучку домиков в противоположной стороне от моря.

– Аул Тарханлар, – подсказал ротмистр Болатуков. – Дорога от него идёт к берегу Качи.

На возвышенности торчала недостроенная восьмиугольная башня оптического телеграфа. Меньшиков подъехал к башне, слез с коня и поднялся по винтовой железной лестнице на наблюдательную площадку. Вслед за ним поднялся Вунш с картой. С площадки чудесно просматривалась вся местность. Хорошо видна река со всеми изгибами, сады, виноградники. Справа кучка домиков аула Альматак. Ближе к морю более крупный аул Бурлюк.

– Красивый край, – с сожалением покачал головой Меньшиков. – Поглядите, какие ухоженные сады. А виноградников сколько! А вон тот белый домик я знаю, – указал князь туда, где за низкими мазанками аула Тарханлар белел высокий каменный дом в два этажа. – Имение Марии Павловны Анастасьевой. Надо бы предупредить даму, чтобы съезжала, да все ценное прихватила.

Вновь прискакал Есаул.

– Ваша светлость, нашли пару мест, где можно пушки перетащить. Но все же удобней через мост, – крикнул снизу казак.

– Что ж, давай посмотрим, что это за мост, – решил главнокомандующий.

Меньшиков спустился с башни, взобрался в седло и направился вниз к аулу Бурлюк. Селение рассыпалось возле реки низенькими глинобитными домами, крытыми соломой. Только у нескольких богатых домов крыши с черепицей. Окон снаружи не было: все окна выходили только во дворы. Узкие улочки из невысоких глухих заборов. Сами заборы сложены из булыжника. Местами попадались плетёные ограды. За оградами тенистые сады. Аул разрезала неширокая дорога.

Меньшиков спросил у ротмистра Болатукова:

– Дома из глины?

– Из глины с рубленой соломой, – подтвердил князь Болатуков.

– Если такой дом поджечь?

– Крыша быстро прогорит и рухнет внутрь. А стены будут стоять, но дыму от них – жуть.

– Дыму?

– Так точно, ваша светлость. Дымят несносно. – Ротмистр насторожился. – Почему вы спросили?

– Сами подумайте, – пожал плечами Меньшиков. – Если через аул пройдёт неприятельская армия, – он обречён.

Их встретил неистовый лай собак. Любопытные босоногие дети высыпали на пыльную улицу. Из калиток выходили седобородые старики, несмотря на жару, в барашковых папахах, длиннополых рубахах, подпоясанных широкими кушаками.

Меньшиков осмотрел мост. Прочный, деревянный. Настил мог выдержать тяжёлое орудие.

– Ваша светлость, – обратился к нему Омер-бей. – Местный мулла приглашает вас на чай.

– Скажите, что я принимаю приглашение, – согласился главнокомандующий.

– Народ взволнован, – тихо сказал ему Болатуков. – Старейшины спрашивают, зачем мы здесь? Ходят разные слухи, будто турецкая армия готова высадиться в Евпатории, а с ней Сеит-Ибрагим.

– Это тот, который из рода ханов Гиреев?

– Да какой он Гирей? Проходимец, – зло ответил ротмистр. – Из рода шайтана он. Будет народ баламутить.

– Я беседовал с Таврическим муфтием Сеид-Джелиль-эфенди в Бахчисарае, – вспомнил Меньшиков. – Муфтий заверял меня, что крымские татары нисколько не стремятся под покровительство Турции.

– Сами знаете, горские татары преданы России, но за степных я ручаться не могу. А Сеит-Ибрагим сумеет внести семя раздора в наш народ. У него два острых кинжала: лживый язык и золото султана.

Мулла оказался сухой старик с седой бородкой, но спину держал по-молодецки ровно. Свободный халат из зелёной парчи покрывал его высохшее тело. На голове белая чалма. В одной руке он держал самшитовые чётки, другой опирался на деревянный посох с медным набалдашником. В прохладном персиковом саду был вырыт небольшой пруд. Рядом накрыт стол. Все по-европейски: белая скатерть, чашечки с блюдцами, большой фарфоровый чайник. Блюда с лепёшками и орехами. Колотый сахар в серебряной вазочке. Фрукты в меду.

Меньшикова усадили на мягкий стул. Рядом сел Болатуков. Напротив, на краешек резной скамейки присел мулла. Старик сидел, не отрывая подслеповатого взгляда от гостя. Чуть поодаль, на ковре расположились старейшины аула. Главнокомандующий попробовал чай. Чудесный вкус. С ароматом персика и яблок. Мулла и старейшины ждали.

– Что уважаемый мулла хочет услышать от меня? – спросил Меньшиков.

– Люди беспокоятся о своих домах, о хозяйстве, – сказал Болатуков. – Что им делать? К чему готовиться?

Меньшиков поднялся, поблагодарил за чай, повернулся и зашагал к выходу из сада.

– Так, что сказать уважаемому мулле? – догнал его Болатуков.

– Вы сами знаете, что сказать, – не обернувшись, бросил Меньшиков. – Я ничем им помочь не могу.

– Но что им делать?

– Уходить, – пожал плечами князь. – А что ещё? Забирать свой скарб и уходить.

Болатуков присоединился к кавалькаде чуть позже. Он был зол. Нервно покусывал губы и дёргал коня.

– Поймите, – сказал ему князь. – Не мы придумали войну. На нас хотят напасть. Да что я вам объясняю? Сами все видите.

Болатуков промолчал.

– Попросил бы вас выполнить очень ответственное, но весьма неприятное поручение, – понизив голос, сказал Меньшиков.

– Что я должен сделать?

– Обезопасить дорогу из Евпатории к Перекопу.

– Поставить заслон? Не понимаю вас. Сдерживать с казаками и с Таврической пограничной стражей отряды противника?

– Нет. – Меньшиков долго молчал, затем произнёс холодным тоном: – Уничтожить всё в степи. Если враг задумает двинуться к Перекопу, должен встретить выжженную пустыню. Надо предать огню весь фураж, сады, виноградники, угнать скот, засыпать колодцы, разрушить мосты.

– Но, как же люди, их дома, их хозяйства? – ужаснулся Болатуков.

– Вы же меня хорошо поняли Омер-бей?

– Почему мне поручаете? – упавшим голосом спросил Болатуков.

– Вы знаете свой народ, сможете людей уговорить покинуть дома и временно переселиться вглубь полуострова или за Перекоп – куда угодно, лишь бы подальше. А представьте, если я отдам приказ казакам? Донцов не видели в деле? Они не будут никого уговаривать. Сожгут все к чертям…. А кто вздумает против пойти – порубят. Поймите, это – война. Думаете, мне не жалко людей?

– Слушаюсь! – глухо ответил Болатуков.

***

Главнокомандующий срочно призвал Корнилова к себе. Князь Меньшиков уже поднялся на крышу библиотеки и наблюдал в подзорную трубу за горизонтом.

– Взгляните, – указал он адмиралу на два корабля, идущие под всеми парусами.