Текст книги "Дворянская любовь"

Автор книги: Сергей Сержпинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Ваши девушки невольницы или добровольно этим занимаются?

– Конечно, добровольно. Но они сами робеют подойти к мужчине, и я им помогаю. Пойдёмте со мной, я провожу вас в наши апартаменты, здесь не далеко.

– Нет, – отказался Лёня, – лучше вы сюда приведите девушку. Я проведу её к себе в комнату.

Женщина согласилась и пришла через полчаса. С ней была девушка по одежде и причёской похожая на юношу. На личико была симпатичная и молоденькая.

– Сколько тебе лет, – спросил её Лёня. Но она молчала, а за неё ответила сутенёрша:

– Ей уже девятнадцать лет, недавно исполнилось.

Игнатьев отдал женщине пять рублей и повёл девушку к себе в номер. Мимо приказчика они почти проскочили, вначале тот отвлёкся с другими посетителями, а потом догнал их на лестнице и потребовал, чтобы девушка ушла. Но Лёня заплатил приказчику тоже пять рублей, и проблема была решена.

Войдя в комнату, он запер дверь, усадил её на диван и спросил:

– Кушать хочешь?

– Нет, – ответила она. Но Лёня всё равно вышел в коридор и позвал полового. К нему подбежал уже другой парнишка. Лёня заказал ему ужин в номер, бутылку хорошего вина, и он быстро удалился выполнять заказ.

Пока ужин не принесли, он решил с девушкой поговорить. Стал задавать разные вопросы, но она не хотела разговаривать и отвечала коротко: «да» или «нет». Он смотрел на её симпатичное лицо и представил, будто всё происходит в том мире, из которого он появился. Его сердце учащённо билось от волнения. Она тоже, видимо, волновалась, и всё же ему удалось узнать, что звали её Катя.

Примерно минут через двадцать в дверь постучали, и он пошёл встречать полового. Тот принёс большую плетёную корзину с кушаньями, фруктами и с бутылкой красного вина.

– Сейчас я принесу ещё горячий самовар, – сказал он и убежал.

Лёня поставил всё это на стол. Здесь была нарезанная колбаса, в отдельной глубокой тарелке картофельное пюре, варёная телятина и много зелёных яблок.

Девушка смотрела на стол голодными глазами, и он подал ей стул: «Садитесь мадмуазель», – вежливо предложил он. Катя смущённо села к столу и взяла яблоко. Затем она сняла матерчатую шапочку (панаму) и пригладила короткие русые волосы. Лёня положил ей в отдельную тарелку картофельное пюре и кусок телятины. «Кушай не стесняйся», – произнёс он и стал открывать бутылку виноградного вина. На бутылке была надпись по-французски. Он знал хорошо этот язык. С интересом изучал его в университете.

Скоро парнишка принёс самовар и поставил его на середину круглого стола. Самовар ещё был горячий и шипел. Когда половой ушёл, Лёня закрыл за ним дверь на ключ, вернулся к столу и сказал: «Давай, Катя, выпьем за наше знакомство!» Вино он налил только по половине кружки себе и девушке.

– Меня можешь звать просто Лёня. Я сегодня приехал из Ярославля и очень одинок. Мне хочется любить и быть любимым.

При этих словах он коснулся до её руки и почувствовал, как импульс проходит по его телу и исчезает где-то в глубине живота,

Они, не чокаясь, выпили слабое и сладкое вино. Катя выпила всё до дна и сразу с аппетитом принялась есть. Он тоже съел большой кусок мяса и снова разлил вино по кружкам. На этот раз до краёв. Выпив до дна, он стал кушать колбасу, которая оказалась натуральной, с чесночком, и очень вкусной, не то, что была в будущей жизни.

Девушка быстро наелась и отодвинула тарелку. «Пей чай, – предложил Лёня, – наливай сама, не стесняйся. Ночной горшок стоит возле дверей. Пользуйся, если захочешь в туалет». В комнате горшок стоял под кроватью, а Лёня переставил его к дверям, чтобы ночью не пахло мочой, хотя на медном горшке была крышка.

Он слегка захмелел. Его скованность по отношению к девушке прошла. Ведь он ни разу жене не изменял за десять лет совместной жизни. Ольга была его первой женщиной. И теперь, опьянев, он стал решительным.

Для начала он хотел предложить Кате поцеловаться, но одумался. Жена по телефону его предостерегала, что венерические болезни существовали всегда. А они от поцелуев тоже передаются. Тогда он сказал:

– Катя, раздевайся и ложись в постель, а я отвернусь и лягу потом.

Лёня отвернулся и слышал, как она, раздеваясь, шуршала одеждой и потом заскрипела кровать. Эти звуки его сильно возбудили. Взглянув в сторону кровати, он убедился, что она легла на живот и смотрела на него с любопытством. Её глаза были наполнены желанием. После этого, он разделся и лёг рядом, зажав в руке презерватив. Девушка скромно отвернулась, приподняв своё мягкое место.

–

Утром Лёня проснулся на диване, потому что спать вдвоём на перине стало очень жарко. Ночью, когда Катя уснула, он перебрался на диван. На круглом столе оставалась посуда с недоеденной пищей. Посреди стола возвышался остывший медный самовар. Лёня обратил внимание, что здесь в обиходе было много медных вещей и посуды. С краю стола он увидел свои использованные презервативы. Он решил их не выбрасывать, а вымыть и использовать повторно. С собой он предусмотрительно взял из будущего пачку презервативов. Но надолго их не хватит. Кроме них в чемоданах лежали ещё несколько полезных мелочей: это, дистанционный электрошокер китайского производства, два стержня для самодельной батареи, которую предстояло смастерить для зарядки смартфонов, мелкие гаджеты (видео камеры), моток проводов в изоляции и несколько мелких лампочек.

Игнатьев решил заглянуть под кровать, чтобы убедиться в сохранности чемоданов. Он подошёл к кровати, на которой безмятежно спала Катя. Она лежала на боку, без одеяла, полностью обнажённая, и он засмотрелся на её красивое тело, которое уже не вызывало в нём такого возбуждения, как минувшей ночью. Всю ночь в Петербурге было светло, и свечки жечь не требовалось, так что он на неё насмотрелся вдоволь. В организме не возникло прежнего влечения к девушке, а внутри ощущалась пустота, он был, как выжатый лимон.

Чемоданы под кроватью лежали на месте, и Лёня сел обратно на диван в одних трусах, потому что с улицы, в открытую форточку проникал тёплый воздух. Он взял не дочитанную газету и прочитал на первой странице дату – 1830 год, июль. Далее было указано, что газета выходит еженедельно. Следующий заголовок указывал, о чём статья: «Волнения в Варшаве». Кроме больших статей, в газете много было кратких новостей: «Скончался Антон Иванович Герард. Супруга его Екатерина Сергеевна очень поприжалась, стала иметь мало людей и дом порядком запустила».

Пока он читал, девушка проснулась и стала быстро одеваться. Лёня взял приготовленные деньги, убранные под подушку на диване, и протянул ей.

– Вот, возьми, спрячь, как следует. Здесь сто рублей. Скажи мне свой адрес, где тебя искать. Я, как устроюсь в Петербурге, так тебя и найду.

Катя спросила бумагу и перо, чтобы записать адрес, но ничего этого в комнате не было. Тогда Лёня включил незаметно в смартфоне диктофон и сказал: «Диктуй, я запомню». Девушка не поняла, что за штуку держал в руке Игнатьев, взяла пачку денег, назвала адрес и вышла из комнаты. Потом он сожалел, что не сфотографировал её на память, пока она спала.

3 – Поиск квартиры

В трактире «Демута» Леонид Игнатьев прожил три дня. Он узнал у работников заведения историю этого трактира. В 1779 году француз из Страсбурга Филипп-Якоб Демут открыл трактир, в котором сдаются внаём покои. И такое название трактира произошло от фамилии его основателя.

Во время ужина в трактире Игнатьев познакомился с молодым чиновником. Парень очень скромно поужинал, и Леонид предложил ему денежную помощь, а взамен просил помочь найти жильё. Звали нового знакомого Пётр. Жил он с супругой, в тесной комнатке, в полуподвальном этаже одного из зданий, поблизости от трактира. По его словам, он уволился со службы и теперь искал новое, более удобное место, где платят больше.

Пётр пригласил Игнатьева к себе временно пожить, пока он ищет себе достойную квартиру, но он отказался. Решил и дальше жить в гостинице трактира. Чтобы уважить своего нового знакомого, Лёня зашёл к нему в гости. Там он познакомился с женой Петра Ксенией. Она выглядела постарше мужа, но была вполне симпатичная. Выглядела на тридцать лет. А Петру, с его слов, было двадцать шесть. Одета она была скромно, в тёмное платье, длинное до пола. Её волосы прикрывал белый платок, концы которого были обмотаны вокруг шеи и завязаны сзади.

Пётр попросил её сходить в лавку, чтобы купить вино и угощения для гостя.

– Господин Игнатьев подарил нам сто рублей, – объяснил он жене и вынул из пачки денег две купюры по десять рублей.

Леонид стал уговаривать парня, никуда не ходить, за угощением, а проводить его до здания, где находится «общество хранения и сдачи внаём крупных движимых предметов». Это, как у нас в будущем, риэлтерская контора, но с добавлением прокатных услуг. Там за пятьдесят копеек ему быстро дали три адреса.

Чтобы зря не тратить время Лёня нанял извозчика и сразу вместе с Петром поехал по нужному адресу, на набережную Фонтанки, где сдавалась квартира. После этого Пётр ушёл пешком домой, так как извозчик стоил восемьдесят копеек, а он экономил деньги. По его словам: большинство Петербуржцев ходили пешком по городу.

–

Квартиру из пяти комнат, на третьем этаже, Игнатьев успешно арендовал и заплатил вперёд за полгода сто шестьдесят рублей. Управляющий домом оказался добросовестным человеком и выдал квартиранту квитанцию об оплате. Квартира была коридорного типа. В будущем из таких квартир делали коммуналки.

Из окон квартиры, с правой стороны, открывался красивый вид на реку Фонтанку и на одноимённую набережную. На противоположном берегу, наискосок, среди других зданий, стоял шикарный дворец графа Шереметева.

Мебели в нанятой квартире почти не было. Предыдущие жильцы её всю вывезли. Хорошо, что остался стол и два драных матраса, лежащих на полу. К моменту заселения в квартиру, была уже ночь, поэтому Игнатьев заночевал на этих матрасах. Возвращаться в гостиницу уже не было возможности, так как Аничков мост через Фонтанку развели.

Кроме пяти комнат, в квартире была кухня – шестая комната, в которой стояла печка с большой плитой для приготовления пищи. Утром после сна, Леонид начал чесаться от укусов клопов. Он даже не мог предполагать, что возникнет такая проблема. (В будущем удалось вывести эту нечисть во всём Петербурге). Когда пришли к нему Пётр и Ксения, он спросил их:

– Как можно вытравить в квартире клопов?

Они почесали затылки и развели руками: «Мы не знаем». Потом Петя что-то вспомнил и посоветовал:

– Я слышал, что их травят дымом. Клопы думают, что пожар и все уходят.

Вдруг Леонид увидел на полу жирного, чёрного таракана. «Здесь ещё и тараканы есть!» – воскликнул он.

– Надо в квартире делать полный ремонт, – сказал Игнатьев, – тогда и насекомых не будет. Сегодня же встречусь с хозяином дома и договорюсь.

Затем он поинтересовался: «Петя, какая у тебя фамилия?»

– Соловьёв, – ответил он. – И у Ксюши тоже. Но до замужества у неё была фамилия Скапцова.

«Вот так совпадение, – подумал Леонид. – У нашего ведущего учёного в институте тоже такая фамилия. Надо будет ему сообщить». Он уже обращался к супругам Соловьёвым на «ты», а они обращались к нему на «вы».

– Петя и Ксюша, – обратился он к супругам, – мы с вами друзья, так что обращайтесь ко мне на «ты», и просто по имени. Мне хочется иметь таких друзей, как вы.

Пётр ответил на это: «Чтобы хорошо узнать человека, надо вместе с ним съесть пуд соли. А мы с вами знакомы второй день».

– А я вижу сразу людей по поступкам, – сказал Леонид. – Если ты, Петя, не отказал мне в помощи, то сразу видно порядочного и отзывчивого человека.

Чтобы делать в квартире ремонт он решил на всякий случай согласовать это с хозяином дома. Его фамилию «Верещагин» сообщил управдом. Верещагина искать, долго не пришлось. Когда Игнатьев вышел на улицу, то увидел стоящую у подъезда карету с позолоченными узорами на бортах. Такие кареты у простых квартиросъёмщиков не могли быть. Возле дома, на лавочке сидели две старушки. Они сообщили: «Их благородие, хозяин, здесь, в кабинете управляющего». Перед уходом в прошлое историк его проконсультировал, как правильно обращаться к различным вельможам. Но он начал сомневаться, как обратиться: «ваше превосходительство», или «ваше благородие». Открыв дверь, он робко спросил: «Можно войти?»

– Заходи – пробасил солидный господин, сидящий напротив управляющего, которого Леонид уже знал. А ответил ему второй господин, находившийся в кабинете. Значит, это и был Верещагин. Выглядел он пожилым человеком, без бороды и усов, как все дворяне, но с седыми бакенбардами на щеках.

– Здравствуйте, ваше сиятельство, – поздоровался Леонид.

Он уже решил не заискивать, это было для него противным занятием. В крайнем случае, найдёт другую квартиру. Управляющий, повернувшись к хозяину, едва слышно произнёс: «Этот господин вчера нанял у нас пять комнат-с».

– Каков у вас вопрос будет? – спросил Верещагин.

– Я приехал в Петербург из Ярославля. Хочу здесь устроиться. Но в снятой у вас квартире, я обнаружил клопов и тараканов.

Верещагин не дал ему договорить:

– Так эти насекомые везде есть, от них нельзя избавиться. У меня дома они тоже бывают. Но поменьше, чем здесь, за счёт шёлковых китайских обоев. Разве у вас в Ярославле клопов и тараканов нет?

– Я не в самом Ярославле жил, а в селе, – стал объяснять Игнатьев. – У нас в доме нет таких насекомых. Я решил вас спросить: могу я за свой счёт сделать в квартире ремонт? Думаю, после ремонта насекомых не будет.

Верещагин, конечно, разрешил и пригласил Игнатьева присесть на стул рядом с ним. Он был рад познакомиться с земляком. Сам он тоже был родом из Ярославской губернии, и там у него было поместье, вблизи с уездным городом Даниловым. Они познакомились. Верещагина звали Иосиф Иванович. Он на радостях даже пригласил Леонида к себе пожить, пока в квартире идёт ремонт.

– Спасибо за приглашение, уважаемый Иосиф Иванович, – благодарил молодой человек. – Я бы с удовольствием, но не могу вас беспокоить.

– А вы женаты? – поинтересовался Верещагин.

– Нет, пока холостой.

– Это зря, сколько же вам годочков?

– Тридцать лет.

– Обязательно приходите, у меня две дочери невесты. Я вас могу с ними познакомить. Очаровательные девушки, грамотные, все французские книги перечитали. Каждое лето мы с ними бываем в Европе и во Франции. Недавно только вернулись.

Леонид посмотрел на Верещагина и отметил, что он далеко не красавец, «Возможно, и дочери обычные», – подумал он и ещё раз отказался погостить. Он решил, что если погостит у него, то будет неудобно отказаться стать женихом одной из дочерей.

Верещагин начал рассказывать о своём посещении императорской канцелярии, когда был на государевой службе, показывая свою важность:

– Когда я служил в губернском управлении, – говорил он, – граф посылал меня однажды с бумагой к его величеству Александру первому. Вхожу я в переднюю дворца и говорю камердинеру, что вот по такому делу от графа к его величеству прислан. Вхожу я к его величеству в кабинет, царь сидит за огромным письменным столом. Взявши бумагу, таким громким ласковым голосом мне и молвил: «Благодари графа, он сообщил о тебе много лестного, что ты деловой и усердный чиновник, старайся впредь заслуживать такой отзыв».

Верещагин открыл рот, чтобы продолжить рассказ, но Игнатьев встал со стула:

– Извините, господин Верещагин, мне пора, дела ждут. После этих слов он вышел из кабинета.

«Мне негде жить, а тут надо выслушивать байки этого старика, – подумал Лёня. – Он знал таких людей говорливых – заболтают, и не уйдёшь».

4 – Ремонт квартиры завершили

Пока в квартире шёл ремонт, Игнатьев жил в гостинице трактира Демута. По его просьбе Пётр теперь помогал ему в хлопотах по ремонту, и за это он обещал хорошо заплатить и выделить им с женой комнату. Ремонтом занималась специализированная фирма, которую Игнатьев нанял. Он вместе с Соловьёвыми, тоже участвовал в этом процессе, обдирал старые обои, белил потолки и просто руководил.

Под старыми обоями, которые ободрали, обнаружились гнёзда клопов и тараканов. Стены заново оклеивали шёлковыми китайскими обоями по свежей штукатурке. Полы переделывали, плотно сплачивали, чтобы щелей для насекомых совсем не было. Во всех комнатах, кроме кухни, на пол уложили паркет. Вдоль коридора напротив друг друга располагались шесть дверей, за которыми были комнаты. В конце коридора, за последней дверью справа, находилась кухня. Прямо из кухни начиналась винтовая лестница, ведущая вниз. Это назывался чёрный ход, по которому носили воду рабочие и выносили помои. Перед входной, парадной дверью, была просторная прихожая с гардеробом для верхней одежды.

После отделки помещений, стали завозить красивую мебель. На белых потолках с лепниной, повесили люстры из хрусталя для свечей. На стены Леонид купил картины в багетных рамах. В квартире стало очень уютно. Пётр и Ксения были в восторге от конечного результата. Ксения с испугом посмотрела на Леонида:

– Вы нас теперь пустите пожить здесь, не выгоните?

– За что вас выгонять? – удивился он. – Вы мои друзья и помощники. Я вам выделил отдельную комнату с мебелью, живите и радуйтесь. Петя будет носить воду, а зимой для печей дрова. Ты, Ксюша, будешь готовить обеды. Работы всем хватит. А для уборки помещения наймём ещё кого-нибудь.

– Вам бы надо жениться, – застенчиво взглянула на Леонида девушка. – Я могу вас познакомить с моей старшей сестрой Дарьей. Ей уже тридцать два года и она ещё не замужем.

– Спасибо, Ксюша, я пока не тороплюсь жениться, – сказал он, и, подумав, добавил:

– У меня есть невеста в Ярославле. Потом я за ней поеду и привезу сюда.

Сообщил он о, не существующей невесте, для того, чтобы никто к нему не приставал с женитьбой. «Я сам найду себе девушку, какую надо, – подумал он, – умную, красивую, из благородной семьи».

Из гостиницы в квартиру Леонид переехал сразу, как только установили мебель. Соловьёвым он тоже предложил заселяться в одну из комнат. В самой ближней к парадным дверям комнате, за прихожей, справа, Игнатьев оборудовал себе кабинет. Там рабочие поставили массивный письменный стол, кресло и с боку мягкий, кожаный диван. Кроме этого, вдоль стены установили шкафы для книг. Но книг почти не было, кроме двух книжек начинающего писателя Николая Гоголя. В «будущем» Игнатьев его произведения прочитал и очень ценил. Потом он собирался книги закупать.

Пока Ксюша готовила на кухне обед, а муж ей помогал, Леонид сел за письменный стол в кабинете и стал смотреть свежие газеты и журналы, которые только что купил. Газеты в продаже были две: Санкт-Петербургские ведомости и Московские ведомости. А журналов оказалось три: Вестник Европы, Отечественные записки и Военно-Медицинский журнал. Газеты стоили по три рубля, а журналы от пяти до шести рублей за штуку. Цены на печатные издания были высокие, по сравнению с продуктами питания, поэтому, печатные издания покупали только зажиточные и грамотные слои общества.

Быстро полистав журналы, Леонид подошёл к дверям, закрылся на внутренний засов и приблизился к, отделанному серебром, сундуку. Он тоже стоял в кабинете рядом с диваном. Сундук был заперт навесным замком. Открыв замок и крышку сундука, он вынул оттуда один из чемоданов, в котором, кроме золота в коробках, лежали смартфоны и батарейки для них. Он взял запасную заряженную батарейку и вставил в смартфон, а разряженную убрал в чемодан. Он уже дней десять не звонил в научно-исследовательский институт. Было некогда звонить, и чемоданы хранились в гостинице в хранилище под охраной. Теперь чемоданы находились здесь.

Набрав нужный номер, он собрался ждать, но ответили мгновенно: «Алло, это Леонид? – послышался голос. – Да, это я.

– Вы говорить можете?

– Могу.

Ответил ему дежурный, так как на том конце связи установили дежурство. Через несколько минут к телефону подошёл руководитель лаборатории Смирнов.

– Лёня, я перед тобой очень виноват, – говорил он совсем не грустным голосом.

– А в чём твоя вина?

– Я женился на твоей Ольге. Но пока у нас гражданский брак.

– Ладно, я не сержусь, – заверил Игнатьев. – Ведь я почти умер и назад никогда не вернусь. Желаю вам с Оленькой много счастья.

Затем в дверь постучал Пётр и позвал обедать. Разговор пришлось прервать и договорились, что Леонид позвонит завтра и передаст новые видеозаписи. Он прикрепил к одежде скрытую видеокамеру, а в карман положил смартфон, чтобы видео передавалось на смартфон.

В столовой вкусно пахло жареной рыбой. Петя и Ксюша уже сидели за столом и ждали товарища.

– Лёня, ты с кем там разговаривал? – спросил Петя.

– Я читал журнал вслух, – оправдался он.

После обеда Леонид стал снимать на скрытую видеокамеру квартиру и своих друзей. Они этого не замечали. Петя спросил:

– Лёня, ты чем хочешь заняться?

– Пойду на улицу, прогуляюсь, – ответил он.

– А потом, в другие дни, что будешь делать в Петербурге?

– Как надоест бездельничать, буду устраиваться на государственную службу или займусь наукой частным образом, – с задумчивым взглядом объяснил Леонид.

– Это хорошо, если человек занят делом, – продолжил рассуждать Пётр, – я бы тоже хотел устроиться на службу. Я обучен грамоте и мне не нравится выполнять чёрную работу, таскать воду, выносить помои, даже за большую зарплату. И при таком положении я могу всю грамотность позабыть.

Леонид дружески похлопал парня по плечу и согласился с его стремлением, искать себе достойное место.

– Для начала сходи в городской департамент, – посоветовал он. – Чтобы приносить воду мы найдём другого человека, и в подвале уже есть такие работники. Им только заплатить и они всё сделают. А вы с Ксюшей продолжайте со мной жить.

Петя с благодарностью смотрел на товарища и на его глаза навернулись слёзы.

– Я ещё не встречал таких добрых людей, как ты. Но я не могу и не хочу быть в долгу перед тобой. Чем дальше, тем больше будет этот долг. Леонид ничего не ответил, вышел из столовой и подошёл к зеркалу в прихожей. В зеркале он увидел себя, круглолицего, симпатичного, ростом метр восемьдесят. Сзади подошёл Петя на голову ниже его, бледный и очень грустный. Игнатьев скрытой камерой заснял в зеркало себя и Петю на видео.

– Пойдём искать тебе должность, – обратился он к товарищу, – и нам работников, чтобы прибирались в квартире. Заодно я город посмотрю. За суетой я так и не понял, что за мост стоит через Фонтанку?

– Обычный каменный мост, «Аничков» называется – с удивлением взглянул на Лёню Петя. – Таких ещё несколько штук построили. Середина моста из дерева, она поднимается, чтобы пропустить баржу или корабль.

– А зачем мост на ночь поднимают? – спросил Лёня.

– Это давно делают, чтобы дикие звери в центр города не проникали.

Ксению они оставили дома, а сами вышли на улицу. Перед подъездом мёл тротуар, мощённый булыжником, бородатый дворник. На скамеечке сидели бабушки и сплетничали. Обстановка на улице выглядела обыденной и спокойной. Шли друзья по направлению к городскому департаменту, где было отделение по трудоустройству грамотных граждан, ищущих работу. Когда друзья проходили мимо харчевни, то возле этого заведения увидели драку. Подойдя ближе, им стало понятно, что это не драка, а избиение двумя мужчинами одного, упавшего на землю. Среди двоих бьющих был полицейский в каске с гребешком.

– Вы что это творите! – басом закричал Леонид.

Полицейский и второй мужик, похожий на торговца, в переднике, подняли головы:

– Не вмешивайтесь, барин, он не хочет платить за пирог.

– Сколько он должен за пирог? – спросил Игнатьев.

Торговец с хитринкой в глазах, окинув барина взглядом, сказал:

– Рубль.

Потом через паузу добавил: «Целковый (рубль серебром)».

Леонид подал трёхрублёвую ассигнацию, достав её из кармана. Торговец взял деньги. (Серебряные рубли по отношению к бумажным стоили 1 : 3,5) Избитый мужичок, встал с земли. Его борода была грязная, а под глазом зиял опухший синяк. Выглядел он, как бродяга, в рваной, серой одежде и с босыми ногами.

– Я отведу его в острог, – сказал полицейский и схватил бродягу за рукав.

– Я не холоп, – сопротивлялся мужичок, – у меня есть документ. Я приехал сюда из деревни, хочу наняться на работу.

– Оставьте его мне, – вступился Игнатьев, – мне как раз нужен работник. С полицейским удалось договориться не сразу. После того, как Леонид уплатил полицейскому пять рублей, тот отпустил побитого мужичка. Все эти трое: полицейский, торговец и побитый человек, были маленького роста. И вообще, за то время, пока Игнатьев находился в прошлом времени, обратил внимание на малый рост большинства людей. Метр шестьдесят, был средний рост мужчины, а женщины были ещё ниже. Редко встречались более высокие люди, и сам Игнатьев выглядел среди большинства людей высоким.

Бородатого, избитого мужика, звали Прохор. Леонид и Пётр познакомились с ним и пожали его грязную руку. От него воняло потом и неизвестно чем.

– Если ты голоден, то мы купим тебе обед, – предложил Прохору Игнатьев.

– Спасибо ваше благородие. Я потерплю, только что пирог съел. Мне бы искупаться.

Втроём они сходили на речку «Мойку» и все по очереди искупались. Во многих местах её берега не были укреплены камнем, и можно было легко спуститься к воде. Кто-то один сторожил на берегу вещи, а двое купались. Вода в речке была не совсем чистая, потому что туда сбрасывали помои и мусор. Затем купили Прохору хорошую одежду, отвели в цирюльню (парикмахерскую), и он стал выглядеть вполне прилично. Игнатьев ни о чём не расспрашивал нового знакомого, а он сам весь путь до дома рассказывал о себе:

– Мой дед выкупил себя у барина и стал вольным крестьянином. Но потом он разделил свой земельный надел между тремя сыновьями, и сыновьям стало земли не хватать. Мой отец, его сын, каждый год ходил на заработки в Петербург и мне тоже приходится ходить. На этот раз мне не повезло, работу долго найти не мог, ночевал в ночлежке на барже. Там меня обокрали, пока спал, даже лапти стащили.

– Ночлег я тебе предоставлю, – пообещал Леонид. – Будешь носить воду на третий этаж, и выносить помои. Иногда надо приносить дрова на кухню. Платить буду пятьдесят копеек в день, и питаться будешь у нас на кухне. Только смотри, не пьянствуй.

К себе в квартиру Прохора Леонид вселить побоялся, так как он был выпивши. «Кто его знает, может, он не чист на руку», – решил Игнатьев. Он дал ему хлеба и поселил в полуподвальном помещении, под домом, куда вела винтовая лестница из кухни. В этом четырёхэтажном здании носили воду и дрова наёмные рабочие. Все они жили в полуподвале под домом.

Каждый раз, перед сном, Леонид вспоминал Катю и Ольгу. За Катю ему было стыдно, а на Ольгу в душе кипела обида. «Что я ей плохого сделал? – думал он. – Надо будет ей позвонить по телефону и всё высказать».