Текст книги "Ареал. Цена алчности"

Автор книги: Сергей Тармашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

Трель мобильного телефона прорвалась через лихорадочный сон, заставляя Ивана открыть глаза. «Тот редкий случай, когда звонок будит тебя вовремя», – подумал он, протягивая руку к лежащему на прикроватном столике телефону. Всю ночь ему снился вчерашний марш-бросок, которым отряд уходил от преследовавших его Зомби. Только во сне он, Берёзов, почему-то был один и бежал, но бесконечному кругу, чувствуя, как бег становится все медленнее, словно ноги ступали в кисель, густеющий с каждой секундой, а бездыханный топот преследователей за спиной звучал всё громче. Неприятный, мягко говоря, сон, тем более учитывая, чем закончилась вчерашняя операция. От Зомби удалось оторваться без боя, но лишившийся руки израненный боец не вынес тряски. Он умер, не приходя в сознание, на руках спасательной медицинской бригады, встречавшей их на вертолётах у границы Шага Выброса в Зелёной Зоне. Врачи сделали всё, что могли, но ранений оказалось слишком много…

Теперь некомплект отряда специальных операций увеличился ещё на две вакантные должности.

– Туман на связи, – официально произнёс в трубку Берёзов, увидев на дисплее определителя незнакомый номер.

– Туман! С вами все в порядке? – взволнованно зазвучал голос Лаванды. – То есть добрый день, – тут же поправилась она, – я вас не отвлекаю?

– Нет, не отвлекаете. – Он взглянул на часы. Половина первого. Нездоровый сон явно затянулся. – Наоборот, вы очень кстати. Чем могу помочь?

– О, ничего серьёзного, помощь нам пока не требуется, спасибо, – смутилась она, – если только вы не готовы посетить мою лабораторию обследования ради! – Молодая женщина облегчённо вздохнула: – Я рада вас слышать. Сегодня утром пришла информация о том, что спецотряд проводил операцию в Жёлтой Зоне и понёс серьёзные потери. Говорят, два человека погибло, есть раненые. Это… ужасно! Я отыскала ваш номер через дежурного по службе безопасности, хотела убедиться, что с вами и с вашими друзьями всё хорошо!

– Мы в целости и сохранности. – Иван криво улыбнулся, разглядывая десяток кровавых мозолей на сгибах суставов, растёртых от долгого бега в насквозь промокшем под душной «Мембраной» камуфляже. – Признаюсь, не ожидал вашего звонка. Приятно вас услышать.

– Так как насчёт моей просьбы об обследовании? – напомнила Лаванда. – Я уже знаю, что всему спецотряду объявлено двое суток выходных. Обещаю, что не займу у вас из этого времени больше пары часов! Вертолет в ЛП-32 уходит через час, мы везём новую партию оборудования. Я могу придержать вылет до вашего появления, если, конечно, вы найдёте для меня время.

– Для вас найду, Лаванда, – улыбнулся Берёзов, размышляя о том, что делать в эти два дня в любом случае нечего, разве что спать. – Называйте номер вертолётной площадки, я буду к вылету.

Он повесил трубку и направился в ванную, усилием воли разгоняя липкий осадок, оставшийся в сознании после неприятного сна.

К назначенному времени Берёзов не успел. Перед самым выходом из дома ему позвонил Рентген и сообщил, что у следственной комиссии есть к нему несколько вопросов относительно состоявшейся операции, и пришлось потратить какое-то время на то, чтобы убедить контрразведчика перенести беседу на другой день. В результате на указанной Лавандой вертолётной площадке он оказался с двадцатиминутным опозданием, но МИ-8, делавший рейс к ЛП-32, всё ещё ждал его появления. Заметив приближение Берёзова, Лаванда высунулась из люка и с улыбкой помахала ему рукой, после чего кивнула пилоту, и тот запустил двигатели. Иван заскочил внутрь, и машина поднялась в воздух.

– Не густо у нас стало с территорией. – Берёзов смотрел на протянувшуюся внизу от горизонта до горизонта дугу заграждений внутреннего периметра. – Ещё пять Выбросов, и Зелёная Зона вплотную подойдёт к стене внешнего периметра. Придется уходить за неё. Где тогда будет располагаться Пояс? Прямо по Ухте пройдёт? А что потом? – Он хмуро покачал головой.

– За серией частых Выбросов обычно бывает затишье, – подсела к нему Лаванда, – так что у нас есть предположительно год времени. И мы очень рассчитываем на этот срок. Хотя надо признать, в последнее время активность «Ареала» возросла, что меня очень тревожит. Если за этот год мы не найдём способа остановить или хотя бы замедлить расширение «Ареала», Ухту вскоре придётся эвакуировать, как эвакуировали все её северные пригороды.

– РАО ищет такой способ вот уже восемь лет, насколько я понимаю, – возразил Иван, – и до сих пор безрезультатно. Почему же вы считаете, что сможете что-либо изменить за этот год? Или способ уже изобрели?

– Нет, к сожалению. – Лаванда склонила голову, разглядывая скользящую по траве тень от вертолета. – Однако у меня есть определённые наработки в свете теории академика Лаврентьева. Они могут оказаться решающими. Но для окончательного анализа открывающихся с их помощью перспектив нужен широкомасштабный эксперимент. Осуществить его имеющимися у меня возможностями я не могу. Тут необходимо привлечение всех наших ресурсов.

– Вы же сами объясняли мне, что эта теория не пользуется особой популярностью, – поднял брови Иван. – Вы уверены, что руководство пойдёт вам навстречу?

– Не уверена, – призналась она, – если не сказать, что наоборот. Для убедительных доводов в пользу своей правоты у меня не хватает данных. Но если я смогу собрать достаточно серьёзных аргументов, доказывающих, что теория Лаврентьева действительно может обернуть «Ареал» вспять, никто не станет отмахиваться!

– Научный руководитель Лаванда, пройдите в пилотскую кабину! – с легким шипением ожили громкоговорители, транслируя голос командира экипажа.

– Прошу прощения, – извинилась Лаванда, вставая, – я вынуждена вас оставить.

Она прошла к пилотам, и Иван вновь посмотрел в окно. Президентский аврал закончился вчера, едва ли не половина сотрудников РАО ушла в накопившиеся отгулы, и смотреть на воцарившееся в Поясе безлюдье было даже как-то непривычно. За месяц круглосуточно кипящих работ он успел отвыкнуть от обычной пустоты «Ареала».

– Внимание всем! – вновь зазвучали динамики. – Приготовиться к ускорению! Готовность десять секунд!

Берёзов привычно взялся за страховочные поручни. Кто-то из лаборантов Лаванды ткнул ногой в увесистый ящик, стоящий неподалеку, убеждаясь в том, что груз не сдвинется с места, и торопливо пристегнулся привязным ремнём. Вертолёт резко увеличил скорость до максимальной, и Иван отыскал взглядом пустующие нитки железнодорожных путей, фактически являющиеся сейчас границей Зелёной Зоны. «Скоро у неё будут две железные дороги», – мелькнула мысль. Винтокрылая машина миновала Шаг Выброса и сбросила скорость. Тряска утихла, и снизу знакомо раскинулась мутно-жёлтая синева деревьев.

Приблизившись ко второму железнодорожному полотну, вертолёт сменил курс, обходя стороной, стоящий на путях бронепоезд. Иван с интересом вглядывался в ярко-красный бронированный локомотив. Он казался совсем новеньким, будто только что вышел из Депо в свой первый рейс. Ни потускневшего металла, ни облупившейся краски, не было видно даже царапин, словно состав стоял не на заброшенных путях в центре Зелёной Зоны, а где-нибудь в центральном выставочном павильоне музея железнодорожных войск. Казалось, если провести пальцем по любой из бронеплит, то она затрещит от идеальной чистоты, будто тщательно вымытая тарелка. Этот ухоженный вид резко контрастировал с потемневшим деревом наполовину прогнившего вагона, прицепленного в самом хвосте состава. «Видимо, как раз там и прятался Рас», – вспомнил рассказ юного поисковика Берёзов.

– Неприятная неожиданность, – Лаванда подошла к Ивану и, взявшись за поручни, тоже разглядывала бронепоезд, – да ещё и Красный… – Она озабоченно нахмурилась. – Надеюсь, он тут ненадолго, иначе распугает мне всех зверей в районе лаборатории.

– Значит, это не байки, – уточнил Берёзов, – о том, что брошенные бронепоезда двигаются сами по себе? А то я уже начал удивляться, почему не заметил его раньше, когда мы прилетали и улетали в ЛП-32. Честно говоря, мне казалось, что он должен быть где-то южнее.

– Он там и был, – недовольно поморщилась Лаванда, – где-то южнее. Прикатился сюда вчера вечером и стоит. Не мог протянуть ещё пару километров! – хмыкнула она. – Теперь приходится делать крюк.

– Странно, что его не попытались уничтожить, раз он так опасен, – удивился Иван. – Сил у РАО для этого вполне достаточно.

– Почему же не пытались? – усмехнулась Лаванда. – Пытались. А разве вам об этом не рассказывали? Понимаю, – она скорчила пренебрежительную гримаску, – наша служба безопасности не любит признаваться в своем бессилии. И вертолётами его обстреливали, и даже с военными связывались, те его бомбили с большой высоты.

– Безрезультатно? – произнес Берёзов скорее утвердительно, нежели вопросительно. – Его состояние, мягко говоря, не похоже на разбомбленное.

– Верно, – кивнула Лаванда, – он сам по себе аномалия на колёсах, снаряды и бомбы поглощает, словно губка воду. Когда он уехал с того места, где его бомбили, вокруг живого места не осталось, земля была перепахана на два метра вглубь. Но ни на рельсах, ни на шпалах, ни даже на насыпи путей не нашли ни малейшей выбоины. Всё стояло нетронутое, словно бомбёжек и вовсе не было. В конечном итоге бронепоезда оставили в покое.

– Интересно, – качнул головой Берёзов, размышляя о том, что при случае надо будет разузнать про эту историю. Любопытно, пробовали ли взрывать или разбирать рельсы вдали от поезда? Наверняка пробовали, но что из этого вышло?

Через несколько минут вертолёт начал заходить на посадку над ЛП-32, и лаборанты засуетились, готовясь к выгрузке. Иван собрался было помочь им с многочисленными ящиками и коробками, но Лаванда остановила его.

– Пожалуйста, Туман, не проявляйте лишней активности, – попросила она, – мне важно снять с вас показатели в разных фазах нагрузки организма, и лучше начать с положения спокойствия. Мои сотрудники справятся сами.

Пилот закончил отстрел пробников, и МИ-8 ткнулся колесами в утрамбованную землю посадочной площадки.

– Пройдёмте в лабораторию. – Лаванда увлекла за собой Берёзова. – Я обещала, что отпущу вас обратно с вертолётом, так что у нас не более двух часов, а это очень немного. Надо успеть сделать хотя бы основные тесты.

В лаборатории их уже ждал помощник Лаванды. Ивана раздели до белья, уложили на специальный стол и облепили изрядным количеством датчиков, анализаторов и прочих проводов и проводков. Учёные долго возились со всевозможными приборами, запихивали его в трубу томографа, снова возились с приборами, потом попросили полсотни раз присесть и отжаться, после чего всё повторилось заново. Наконец помощник Лаванды вымолил у неё перекур и, получив целых пять минут, выскочил из лаборатории.

– Лаванда, можете объяснить, что же вы хотите во мне найти? – поинтересовался Берёзов, глядя, как по мере исследований она становится всё грустнее.

– Хоть что-нибудь, не такое как у всех, – устало вздохнула молодая женщина. – Я применила свои разработки, в корне отличающиеся от официально принятых, но… – Она печально покачала головой. – Признаюсь честно, пока ничего найти не могу.

– А может, во мне ничего такого и нет? – улыбнулся Иван. – Знаете, как в той старой присказке про поиски чёрной кошки в тёмной комнате…

– Что-то должно быть! – решительно возразила Лаванда. – Я уверена! Вы смогли успокоить предельно напуганного Дикобраза, он даже взял из ваших рук лакомство, а ведь ему в тот момент было совершенно не до еды! Такое можно осуществить только при одном условии – животные не чувствуют исходящей от вас агрессии! Быть может, они даже чувствуют в вас защиту! Я предполагаю, это связано с вашей прошлой профессиональной деятельностью. При всём при том, что убивать – часть вашей работы, первоочередной ваш долг суть защита и спасение невинных. Не исключено, что ваше подсознание настроено на это, и животные чувствуют в вас защитника, а не убийцу. И не важно, что пока мне никак не удаётся найти способ хоть как-то зафиксировать эту вашу особенность, я не сдамся! Понять суть вашего феномена – единственный путь в Эпицентр, а без него проблему «Ареала» никогда не решить.

– Вы собрались в Эпицентр? – не поверил своим ушам Берёзов. – Вы это гипотетически или серьёзно?

– Абсолютно! – подтвердила Лаванда. – И серьёзнее не бывает! Мне жизненно необходимо туда попасть! И не просто сходить на экскурсию, но получить возможность закрепиться там и начать полноценную работу! А для этого надо понять, как встроиться в единое пси-поле «Ареала» в статусе не просто не враждебного существа, необходимо быть для него субъектом гарантированно дружественным!

– Не хочу никого обидеть, – осторожно сказал Иван, – но даже если вы убедите местную фауну в своём дружелюбии, как вы собираетесь решить проблему зомбирования, или, как у нас говорят, не влиться в стройные ряды Тёмного Властелина?

– Я уверена, что это грани одной проблемы! – с жаром воскликнула Лаванда, почувствовав любимую тему. – Сейчас я вам объясню! Смотрите сами: ни вас, ни Болта звери «Ареала» не принимают за врагов. Вы по своей психологии защитник, и они это чувствуют! Болт выходил из Эпицентра ещё ребёнком, не осознавая исходящей от «Ареала» смертельной опасности, и ему повезло дойти до Ухты живым и невредимым. Редкостная удача, единственный случай на всё это мёртвое место, но тем не менее это произошло! И его подсознание, подсознание ребёнка, заметьте, зафиксировало «Ареал» как лишённое угрозы образование! И позже, когда Болт вырос и стал часто бывать в Зонах, он именно потому и смог безвредно для себя посещать Красную Зону, что его подсознание не испытывает к «Ареалу» агрессии. Оно разумно опасается враждебных животных, Зомби, аномалий и тому подобного, но не излучает в пси-поле ужаса или ненависти, потому что не питает к Зонам вышеозначенных эмоций. Вот почему «Ареал» не влияет на его сознание, пси-поле фиксирует его как своего, как часть себя! И я уверена, что в вашем случае индикация пси-поля тоже не будет враждебной! «Ареал» считает ваше подсознание защитника слабых и попавших в беду и не предпримет по отношению к вам никаких враждебных действий! Косвенно это подтверждает тот факт, что вы не подвержены так называемому Зову аномалий. Вы сами мне рассказывали, что даже Болт удивлялся вашей невосприимчивости. После я прочла его отчёты, и они ещё больше убедили меня в правильности моей гипотезы. В вас что-то есть, и я должна, нет, обязана это понять, чтобы попасть в Эпицентр. Только там можно раскрыть загадку «Ареала», все эти Зелёные, Жёлтые и Красные Зоны – не более чем периферия! Истинное знание находится в Эпицентре, и академик Лаврентьев это понимал.

Лаванда замолчала, переводя дух, и Берёзов воспользовался возникшей паузой:

– Однако он не вернулся, – напомнил Иван, – ушел в Эпицентр и пропал без вести. И не факт, что он до него вообще дошёл.

– Я отдаю себе в этом отчёт, – согласилась Лаванда, – и совсем не хочу подвергнуться зомбированию. При всей моей любви к животным, подсознательно я, как и любой обычный человек, боюсь щедро наделённых десятиметровыми клыками и ядовитыми когтями существ. И пси-поле не воспримет меня в ипостаси дружественного субъекта, как, скорее всего, и произошло с академиком Лаврентьевым. Вот почему мне так важно понять ваш феномен. Без понимания сути Эпицентра «Ареал» не остановить. Вся эта периферия, состоящая из Зон, увеличивается, не меняя ширины своих поясов, и только Эпицентр растет в диаметре. Это может означать лишь одно: Зоны осуществляют подготовительные процессы для изменения захваченных территорий до состояния Эпицентра. Расширение Эпицентра – вот конечная цель «Ареала», и чем раньше я туда попаду, тем больше будет шансов найти реально действующий способ противодействия всему этому.

Пневматика системы герметизации дверей коротко зашипела, и в помещение вернулся помощник Лаванды.

– Владислав Павлович, готовьте Дикобраза, – попросила она ученого и вновь обернулась к Ивану: – Сейчас нам предстоит финальный и самый важный эксперимент. Мы попытаемся смоделировать ситуацию, при которой раскрываются ваши Уникальные способности, и предпримем попытку записать любую, даже малейшую активность вашего мозга и тела, а также реакцию Дикобраза. Мы очень долго готовили этот эксперимент!

– Александр, несите клетку с опытным образцом, – вышел в эфир учёный на внутренней частоте ЛП-32, – у нас всё готово.

С Ивана сняли часть проводов и датчиков, оставив несколько самых необходимых, и в целях безопасности разрешили надеть штаны и обувь. Пока он зашнуровывал ботинки с высоким берцем, Лаванда, со старательно скрытым интересом разглядывавшая, как перекатываются тугие канаты мышц под его кожей, коротко объясняла суть эксперимента:

– Дикобраза заранее довели до состояния агрессии. – Она стояла возле огромной, в рост человека, приборной стойки и щёлкала многочисленными кнопками и переключателями. – И теперь вам предстоит его успокоить тем же способом, то есть при помощи шоколада. Мы загодя сделали все необходимые замеры, когда кормили его в спокойном состоянии. Теперь сравним полученные данные: спектры излучений, их ширину, амплитуду, полосность и многое другое. Плюс ваше состояние в момент контакта: кровяное давление, ритм сердечных сокращений, активность коры головного мозга и подкорковых центров – словом, все, что сможем зафиксировать в принципе. Всего более двухсот параметров. Если бы у меня было больше времени, я бы прежде записала вариант спокойного кормления в вашем исполнении, но, к сожалению, наш сеанс и без того подходит к завершению. Вертолёт вылетает через полчаса, это всё, на что мне удалось уговорить пилотов, – эксперимент неофициальный, и разрешения ГНИЦ на него у меня нет.

Входные двери снова зашипели, и лаборанты внесли внутрь клетку с Дикобразом. Клетку поставили в нескольких шагах от Ивана и открыли боковую стенку, после чего лаборанты бодро ретировались подальше и торопливо расхватали длинные штанги электрошокеров. Едва клетка лишилась стены, Дикобраз неуклюже засеменил на свободу. Протопав пару метров, он остановился, и горящие злобой жёлтые глаза с подозрением обшарили взглядом окружающую местность. Поняв, что он всё ещё в западне, Дикобраз скрылся под панцирем, улегся на пол и распушил спинные колючки. Берёзов заметил среди них несколько знакомых проводков – Лаванда умудрилась прикрепить свои датчики даже к хищному зверю.

– Поразительно! – констатировал учёный. – Он не обращает на вас внимания! Совершенно! Хотя ещё пять минут назад кидался на лаборантов, загоняющих его в переноску!

– Вы пишете, Владислав Павлович? – Лаванда на мгновение оторвала взгляд от прыгающих на дисплее перед ней штрихах энцефалограммы мозга. – Есть что-нибудь нестандартное?

– Пишу всем, чем могу, Мария Сергеевна! – торопливо закивал ассистент, сверяясь сразу с десятком приборов. – Но пока ничего.

– У меня тоже, – нахмурилась та. – Туман, пожалуйста, приступайте! – Она протянула ему крупную плитку шоколада. – Попробуйте заманить его обратно в клетку… – Женщина замялась и торопливо добавила: – Только, пожалуйста, будьте осторожнее!

– Да уж постараюсь, – покачал головой Берёзов, снимая фольгу с плитки.

«Всё-таки учёные не от мира сего, – отметил он про себя, – чудненький экспериментик! Называется: „Откусят ли тебе руку?“ Удивительно, что при такой непосредственности у самой Лаванды до сих пор сохранились все пальцы на руках. Хотя, быть может, стоит обратить внимание на пальцы ног?» Это вызвало у него невольную улыбку. Иван представил себе, как такое могло прозвучать. Что-то типа: «Лаванда, вы не могли бы разуться?» Тут же мелькнула мысль: будь тут Медведь, он бы сделал ироничное лицо и предложил сразу попросить раздеться, мол, чего мелочиться-то? Грубиян он у нас, просто жуть! Берёзов скользнул взглядом по соблазнительной фигурке Лаванды. А мысль совсем не плоха, на самом деле… В этот момент Дикобраз щёлкнул челюстями, и «не те мысли» покинули Ивана с лёгкостью порыва ветра.

Голова зверя уже не пряталась под панцирем. Чёрная блестящая мочка носа слегка подрагивала, принюхиваясь. Берёзов сделал шаг, присел и протянул Дикобразу шоколадку. Тот резво оттяпал от нее небольшой кусочек своею усеянною жуткими зубами в несколько рядов пастью и довольно зачавкал. Далее всё прошло, как по сценарию: животное неторопливо ползло вслед за Берёзовым, подбирая куски шоколада, тот провёл его по малому кругу обратно к клетке, забросил туда оставшуюся часть шоколадной плитки, после чего Дикобраз без колебаний вполз внутрь, спеша за лакомством.

– Запирайте, – кивнул лаборантам учёный. – Феноменально! – Он посмотрел на Лаванду: – Животное не выказало никаких признаков агрессии или беспокойства!

– Я же говорила! – воскликнула та. – Я была уверена, что всё получится! – Она обернулась к Берёзову: – Это полностью подтверждает состоятельность теории пси-поля! Вы не излучаете агрессии, и животные платят вам тем же! Спасибо вам огромное, Туман, для нас это очень много значит! Вы представить себе не можете, насколько это важно!

Однако праздничная эйфория учёных закончилась очень быстро. Первичный анализ записанных данных, который немедленно бросилась проводить Лаванда, ничего не дал. Она несколько раз пробежала глазами распечатки и поникла. Её помощник принёс ещё один ворох только что отпечатанных лент, испещрённых синусоидами и графиками, и они принялись тихо обсуждать их между собой. С каждой минутой Лаванда грустнела всё сильнее. Иван оделся и, сидя на стуле в углу помещения, молча следил за негромким разговором двух учёных. Печальная Лаванда совсем не походила на ту наглую стервозную дамочку из лекционной аудитории, с которой он впервые встретился полгода назад. Сейчас она более похожа на расстроенного ребёнка, у которого пропал любимый котёнок. Берёзов поймал себя на мысли, что ему хочется обнять её, осторожно прижать к груди и успокоить. «Представляю, что сейчас по этому поводу изрёк бы Медведь…»

– Лаванда, что-то не так? – поинтересовался он.

– Нет-нет, все прошло как надо и даже лучше, – торопливо ответила молодая женщина, неловко улыбнувшись, – но, к сожалению, нам не удалось зафиксировать ничего существенного… очень жаль. – Она с грустью вздохнула.

– Если это поможет, я могу покормить его ещё раз, – предложил Иван.

– Спасибо, Туман, вы очень добры, – поблагодарила Лаванда, – но, боюсь, это нам ничего не даст.

Вероятно, мы просто не знаем, что именно надо измерять, и сейчас попадём пальцем в небо. К тому же Дикобраз далеко не самый сенситивный представитель фауны «Ареала»… В общем, повторение эксперимента с вероятностью в девяносто девять процентов ничего не даст. Уносите! – Она кивнула лаборантам, и те потащили клеть с животным обратно в виварий.

Гарнитура радиостанции ученого коротко зашипела, пробубнив что-то ему в ухо, и помощник Лаванды сообщил:

– Пилот вертолёта запускает двигатели через пять минут. Говорит, больше ждать у него нет возможности – диспетчерская требует возвращения. Мария Сергеевна, с вашего позволения, я вас покину. Мне надо передать с пилотом контейнер со вчерашними срезами, в ГНИЦ его ждут.

– Да, разумеется! – одобрила Лаванда. – Я отключу аппаратуру сама.

Учёный вышел, и Берёзов встал, собираясь уходить.

– Туман, спасибо вам ещё раз, – произнесла Лаванда, – и… – она слегка замялась, – если у вас будет время и возможность, быть может, вы заглянете к нам ещё? Я бы хотела поговорить с вами, обещаю не задерживать надолго!

– С удовольствием, – улыбнулся Берёзов, – обещаю появиться, как только смогу. Правда, сейчас не лучшее время: после «трудового подвига» многие в отгулах, так что вряд ли следующий выезд сюда получится организовать ранее, чем через пару недель.

– Очень жаль, – пожала плечами Лаванда, – я часто бываю в Поясе и могла бы заехать к вам на базу ОСОП, но, боюсь, мое появление там вызовет несколько нездоровый ажиотаж…

– Я бы сказал, произведет фурор. – Берёзов негромко хихикнул. – Думаю, пока не надо таких экспериментов. Но мы можем встретиться в городе, если совпадем по времени. Хотите, я зайду к вам в ГНИЦ?

– Это было бы замечательно! – просветлела Лаванда. – Кстати, меня зовут Мария, вам, конечно, это хорошо известно, но мне будет приятно, если вы станете обращаться ко мне по имени, а не по радиопозывному.

– Тогда уж лучше Маша, – снова улыбнулся Иван, – звучит менее официально и как-то… теплее, что ли. А позывной у вас красивый, это вы зря.

– Спасибо, Иван, – смутилась Лаванда, – вы не против, если я тоже буду называть вас по имени?

– Нет, конечно, – отмахнулся Берёзов. – Скажите, Маша, вы упомянули, что Дикобраза тяжело исследовать ввиду его низкой чувствительности, так?

– Сенситивности, – поправила его Лаванда, – хотя, по большому счету, это одно и то же. В общем, да, вы всё поняли верно.

– А Осьминог бы вам подошёл?

– О! – Лаванда мечтательно улыбнулась. – Это едва ли не моя розовая мечта! Удивительное создание, одно из наиболее активных живых элементов пси-поля. – Она грустно развела руками: – К сожалению, именно по этой причине обнаружить, а тем более отловить его, очень тяжело. А захватить невредимым и вовсе невозможно, для этого надо знать, где он живет… – Лаванда коротко вздохнула. – В общем, это уже из области фантастики и…

– Дело в том, – перебил её Берёзов, – что я знаю, где живёт один такой зверь. Мы случайно натолкнулись на его логово в Жёлтой Зоне во время операции. И он всё ещё невредим.

– Не может быть! – воскликнула Лаванда. – То есть, это невероятно редкая удача! – Она загорелась, словно ребёнок, и Берёзов невольно подумал, что теперь она похожа на девчонку, которой если не вернули потерявшегося котёнка, то как минимум назвали место, где его видели пару минут назад. – А вы сможете показать то место на карте?!

– Смогу, но вряд ли это поможет, – покачал головой Иван, – там очень сложная обстановка, плотность аномалий крайне велика, много движущихся, наблюдается активность Зомби. Надо, что называется, пальцем ткнуть. Чтобы туда попасть, необходимо получить санкцию на выход нашего Отряда.

– Или на выход в Жёлтую Зону Валерия-Болта. – Лаванда на мгновение задумалась. – Добиться этого будет сложнее, но зато шансов на успех экспедиции больше. А в качестве охраны надо затребовать вас в обязательном порядке! Тогда мы сможем отыскать животное!

Иван нацепил на ухо гарнитуру рации и тут же услышал недовольный голос командира вертолёта.

– Мне пора, Маша, – напомнил Берёзов. – Не стоит подставлять пилота под раздачу шишек.

– Да-да, конечно! – спохватилась Лаванда. – Я всё поняла, не смею вас более задерживать! Я переверну вверх дном весь ГНИЦ, если потребуется, но добьюсь экспедиции! Так что буду рада увидеть вас в ближайшее время! – улыбнулась она, обесточивая многочисленные приборные стойки.

Берёзов улыбнулся в ответ, попрощался и вышел из лаборатории.