Текст книги "Катастрофа"

Автор книги: Сергей Тармашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Тревогу поднял старший смены охраны шлюза, Виктор Костецкий, радиопозывной Сорок восемь. Если бы не его оперативные действия, потери были бы гораздо серьёзнее. Костецкий успел спасти одиннадцать человек и сорвал попытку врага прорваться в шлюз. Сам он погиб.

Тринадцатый смотрел на лежащего в луже крови Витька. Один из скафандров подошёл к Сорок восьмому и дал короткую очередь. Вспомнилось, как Сорок восьмой, вечно кипя неуёмной энергией, влетал в палату и выпаливал новости. Вроде и знали друг друга всего ничего, но ведь находил время навестить, а после того, как Тринадцатый остался единственным пациентом эскулапов, не пропустил ни дня. Вроде бы мелочь... но вся жизнь состоит из таких вот мелочей. Где-то внутри стало больно. Жаль дочек, смышлёные они у него не по годам, не поверят в сказку о командировке или полёте на Луну. Теперь ясно, зачем всех здесь собрали.

– В результате нападения наши потери составили двенадцать человек убитыми, плюс состав экспедиции, – генерал вывел на экран списки погибших. – После атаки нападавшие уничтожили камеры наблюдения. Мы закрыли все переборки и заблокировали их в лифтовом холле. Они потребовали впустить их в бункер и предоставить управление лифтом, иначе угрожают сбросить сверху в шахту лифта ядерный заряд и взорвать его. Возможно, что это не блеф: сразу после нападения камеры и датчики в верхнем шлюзе были уничтожены электромагнитным импульсом. Ученые сообщают, что фиксируют мощные детонации на месте шлюза, похоже, кто-то взламывает ворота, чтобы получить доступ в шахту. Мы закрыли все переборки, блокирующие шахту лифта по длине, но если заряд будет взорван внутри шахты, они не выдержат. В лучшем случае, шахта будет завалена на всю глубину. В худшем – можем лишиться верхнего уровня. Но это ещё не всё. Есть опасение, что нападающие смогут найти последний оставшийся выход, и тогда мы будем погребены здесь заживо. На принятие решения у нас есть три часа, – старик выключил мониторы и сел в кресло. Слова давались ему нелегко, он перевёл дух и продолжил:

– Совет собирается оповестить всех и готовит сетевой опрос, хотят узнать мнение людей. Медики говорят, что нападающие и тут, и наверху не меньше суток сидят на антирадиационных препаратах, иначе уже бы изжарились давно. После такой передозировки антирада половина из них обречена и без облучения, а те, что покрепче, получат серьёзные осложнения. И наверняка они в курсе. Не думаю, что надо впускать в бункер вооружённых головорезов, способных запросто убить два десятка ни в чём не повинных людей, но и рисковать мы тоже не можем: что происходит наверху и насколько серьёзны угрозы напавших – неизвестно. Тягаться нам с ними тяжело, боевого оружия нет, только служебное, личный состав – одни новички, все, кому доводилось понюхать пороху, сидят здесь, – генерал обвёл взглядом сидящих и закончил:

– Совет дал добро выслать разведку для сбора информации. У нас пока ещё остается последний запасной выход. Я хочу выслушать ваши соображения.

Несколько секунд в кабинете стояла тишина, затем прозвучало одно предложение, потом втрое, спустя минуту обсуждение шло вовсю. Тринадцатый слушал молча и не вмешивался, пытаясь по смыслу реплик определить степень подготовки присутствующих. В общем-то, перед ними стояла вполне обычная для разведподразделений задача по сбору информации о противнике, вот только в случае неудачи горе-разведчики приведут врага прямо к последнему входу в бункер. Спустя десять минут стало понятно, что ни разведчиков, ни армейских спецназовцев среди присутствующих нет, но и случайно здесь тоже никто не оказался, повоевать успели все. Его размышления прервал старик.

– Почему молчишь, майор? Это же твоя вотчина, – стоило генералу заговорить, как в кабинете все смолкли. – Скажи, сынок, что думаешь. Двадцать пять тысяч душ сейчас, возможно, на волоске висят.

Тринадцатый мгновение молчал. Все взгляды устремились на него, и в наступившей тишине стало слышно, как громко тикают старинные часы на генеральском столе. Массивный, покрытый витиеватой резьбой ореховый корпус в виде бурого медведя, держащего двумя лапами на груди циферблат с ажурными стрелками, среди нагромождения электроники и мигания индикаторов смотрелся очень необычно и немного странно, словно обрывистый островок чего-то очень живого, упорно борющийся за существование в бездушном мире потоков безразличных ко всему электронов.

– Ситуация вполне понятная, – Тринадцатый встал, чтобы лучше видеть реакцию слушателей. – Диверсионную группу впускать в бункер нельзя, это ясно и так. Но у них есть боевое оружие, которого нам очень не хватает. Необходимо этим воспользоваться. Нет смысла рисковать людьми, пытаясь выбить их из лифтовой. Так же как нет смысла применять сонный или отравляющий газ, там у всех есть средства защиты. Предлагаю загерметизировать помещение и откачать оттуда воздух. Судя по видеозаписям, систем регенерации кислорода с закрытым циклом у них нет, так что долго они не продержатся. А девять боевых стволов нам пригодятся. На поверхность должна пойти группа в составе двенадцати-шестнадцати человек, плюс кто-то из учёных на тот случай, если ядерный заряд действительно существует, и попытаться его найти. Необходим запас антирада на всякий случай, а также средства маскировки. Использование скафандров радиационной защиты исключается, они сильно сковывают обзор и движение, сводя на нет мобильность и маневренность. Не помешали бы ещё взрывчатые вещества и средства взрывания, возможно, они есть в инженерной группе, или их можно синтезировать в наших лабораториях, надо поговорить с научниками. Группа выйдет из бункера через необнаруженный противником вход, скрытно сблизится и произведёт сбор данных, а в случае благоприятной ситуации – уничтожит врага либо проведёт диверсию. В конце концов, главное – выиграть время, даже на антирадиационных препаратах при таком излучении противник долго не продержится. Детали операции необходимо разрабатывать, привязываясь к карте местности и в соответствии с имеющимися в нашем распоряжении средствами. Это пока всё, – Тринадцатый внимательно следил за лицами присутствующих, но явных признаков малодушия ни у кого заметно не было.

Что ж, это хорошо, значит, группу сформируем. А там дальше уже будет видно, кто чего стоит, это уже поверхность покажет.

Генерал ответил не сразу. С минуту он раздумывал, анализируя услышанное, затем потянулся к коммуникатору и послал сигнал вызова в центр управления, где в эти минуты шло заседание Совета директоров.

Платформа грузового лифта почти бесшумно скользила вверх по наклонной шахте, спеша доставить на поверхность необычную группу людей, рассыпавшихся по периметру платформы и оставивших центральное пространство лифта абсолютно пустым. Тринадцатый ещё раз оглядел группу. Пятнадцать бойцов, приняв изготовку для стрельбы с колена, ждали выхода наружу, в дальнем углу неуклюже сгорбились две фигурки в скафандрах радиационной защиты. Научный отдел выделил в помощь двоих специалистов. Говорят, добровольцев было больше тысячи, население бункера, ужаснувшееся кадрами кровавой расправы, единогласно проголосовало за отказ впустить чужаков в убежище, даже не захотев разобраться, кто же просит помощи, словно там, наверху, все с автоматами и жаждут крови. В конце концов, те, кто пролил кровь, уже заплатили за это не самой лёгкой смертью от удушья. Тринадцатый ласково провёл рукой по автоматному стволу. Практически новый, последняя модификация. Девять из пятнадцати диверсантов были одеты в армейскую форму с шевронами РВСН. Видимо, защищённый командный пункт командующего округом не смог принять весь личный состав. Или принять смог, но не смог защитить. Остальные были в гражданской одежде, а это означало, что там, наверху, находятся не только военные, но и обычные люди, возможно, и женщины, и дети, которым грозит неминуемая гибель. Однако население бункера в своём голосовании было непреклонно.

Всё-таки человек – очень эгоистичное существо. Ведь ещё месяц назад многие из них сами играли в догонялки со смертью, пытаясь успеть укрыться в бункере в день катастрофы, а после двадцать пять тысяч человек пребывали в состоянии шока. Люди не могли свыкнуться с мыслью, что прежнего мира больше нет, и, возможно, они – это всё, что от него осталось. Лечебные подуровни были заполнены пациентами с тяжёлой депрессией, многие продолжали надеяться на то, что помощь придёт. И вот теперь, сытые, здоровые и в безопасности, они отмежевались от тех, кому повезло меньше, от тех, кто болен, голоден и ищет спасения, словно не испытывали сами в тот роковой день первобытный, почти животный страх. Своя рубашка снова оказалась ближе к телу, и находящихся на поверхности единогласно зачислили в прокажённые. Хотя, конечно, начинать поиски помощи с автоматных очередей – не самая удачная мысль. Но кто знает, что пришлось испытать тем, кто выжил в ядерной плавильне... Тринадцатый и сам не знал, как бы он поступал на их месте, доведись ему пройти через такое, и был уверен, что никто из голосовавших не смог бы ответить на этот вопрос, не покривив душой.

Скоро будет ясно, что на самом деле происходит на поверхности. Майор имел простой и чёткий приказ: разведка, оценка степени угрозы, по возможности уничтожение противника. Группу снарядили за два часа, что было очень быстро не только для людей гражданских. Горнолыжный термокостюм, стоивший до катастрофы маленькое состояние, конечно, не штурмовой комплект, и не мимикрирующий фотохромный комбинезон, но лёгок, не стесняет движений, а греет и защищает от ветра даже лучше. Маскировку организовали просто, наскоро сшив широкие белые балахоны, оканчивающиеся внизу подобием штанин. Они, конечно, промокнут и будут доставлять неудобство, но выбирать не приходилось. Противогаз с широким обзорным стеклом и встроенной гарнитурой ближней связи защищал дыхательные пути и слизистые оболочки лица, но от жёсткого излучения спасти не мог. Вся надежда была только на антирадиационные препараты, передозировка которых ничем хорошим не светила, так что времени терять не стоило.

До шлюза добрались без происшествий, и через несколько минут шлюзования группа ступила на поверхность. Пока научники суетливо устанавливали внутри и снаружи шлюза видеокамеры и подключали ретранслятор, Тринадцатый огляделся. Запасной грузовой выход находился от осаждённого пассажирского на удалении в пять километров, это расстояние планировалось преодолеть за три часа, учитывая лесисто-холмистый характер местности. Но всё вокруг изменилось до неузнаваемости. Судя по часам, сейчас был почти полдень, но всё было погружено в полумрак. Небо едва светилось, затянутое мутной бурой мглой, словно кто-то смешал в одном стакане краски всех цветов радуги и выплеснул на небо получившуюся в результате тёмную грязную жижу. Миллионы тонн пыли, поднятые ввысь на десятки километров ядерными взрывами и дымами от пожаров тысяч городов и миллионов гектаров лесов, заслонили собою солнце на многие годы. Счётчики Гейгера зашкаливали, показывая смертельно опасный уровень излучения, а на месте красавицы Медвежьей, возвышаясь над землёй едва на пару десятков метров, уродливо, словно гигантский гнойник, выпирал оплавленный, весь в застывших подтёках, каменный блин. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралась безжизненная пустыня, засыпанная землисто-серой смесью пепла и снега. Ядерный взрыв, уничтоживший сопку, был наземным и имел чудовищно огромную мощность. Похоже, по бункеру били сознательно.

– Мы закончили установку оборудования, шлюз закрыт, выполняется подпор давлением, – в наушнике зазвучал голос кого-то из научных спецов. – Можно идти.

Тринадцатый проверил связь с бункером. Ему ответил Старик, контролирующий операцию из центра управления. Связь была неустойчивой и сильно засорённой помехами. По мере удаления от выхода помехи усиливались, обещая скорую потерю сигнала.

– Идти след в след, построение «Змейка» в колонну по одному, в ложбины и ямы не наступать. Дистанция между бойцами четыре метра, дистанция между подгруппами двадцать метров, – майор отдал команду и, прикинув направление на цель, повёл группу.

Стрелка компаса хаотично дергалась в разные стороны, магнитные и радиационные аномалии делали компас бесполезным, и он шёл, полагаясь на опыт, руководствуясь выбранными в качестве ориентиров оплавленными остатками Медвежьей. Ещё в бункере он разбил бойцов на пять частей-подгрупп. Первым шёл головной дозор, и от впереди идущего зависело очень многое, поэтому эту тройку Тринадцатый возглавил сам. Далее шли ещё две тройки, потом пятёрка из учёных и охранников, пятая тройка являлась тыловым дозором. Снег местами доходил до колен, но поверхность под ногами была относительно ровная: давление в несколько миллионов атмосфер в совокупности с огромной температурой в миллионы градусов, в доли секунд возникшие в эпицентре ядерного взрыва, гладко выбрило местность на километры вокруг, и идти было несложно. Майор, словно бульдозер, неутомимо пробивал дорогу, периодически нарушая тишину в эфире ближней связи для короткой лаконичной переклички. Спустя час было пройдено три километра, когда поднялся ветер. Идти стало труднее, и без того слабая видимость резко ухудшилась. Завихрения воздуха швыряли в идущих бойцов охапки грязного снега, пытаясь залепить обзорные стёкла противогазов, били в грудь, заставляя замедлять шаг, заметали пробитую отрядом тропу, противясь всякому присутствию следов человека на земле, которую он столь жестоко и безрассудно погубил. Ещё через полчаса впереди, на клубящейся в воздухе серой снежной пыли, заметались отблески света. Осаждённый выход был где-то в километре отсюда.

Тринадцатый отдал команду, и группа заняла круговую оборону, оставив учёных в центре получившегося кольца. Дальше пойдёт только головной дозор. Майор дал себе несколько минут передохнуть и двинулся на блики света. Понемногу ветер начал ослабевать и вдруг полностью пропал, так же внезапно, как появился. Тринадцатый поднёс к стеклу противогаза бинокль. Метрах в трёхстах, вокруг горящей бочки, похоже, из-под мазута, плотно прижавшись друг к другу, сидело десятка четыре людей, практически не проявлявших никакой активности. Это казалось странным, учитывая ведущуюся подготовку к ядерному взрыву. Майор подал знак, и дозор перешёл на скрытное передвижение. Ползти по сорокасантиметровому снегу было невозможно, поэтому бойцы шли полуприсев, часто останавливаясь, чтобы не дать ногам устать. Когда до сидящих осталось около тридцати метров, Тринадцатый снова взглянул в бинокль. Вокруг костра сидели дети. Грязные и закопчённые, сбившиеся в кучу. Кто-то спал, кто-то пустым безразличным взглядом смотрел на огонь, некоторые слабо шевелили губами, видимо, переговариваясь друг с другом. Из темноты вынырнула фигура взрослого, и пламя от костра осветило закутанного в целый ворох рваного тряпья сутулого старика. Майор проследил взглядом направление, откуда появился старик, и разглядел в полутьме крупные тёмные пятна. Похоже, техника.

Оставив людей наблюдать за лагерем, Тринадцатый двинулся к ней в обход костра. В двадцати метрах от лагеря детей наполовину занесённые снегом стояли девять грузовиков, два их которых имели железные кунги и являлись армейской техникой. Деревянные кузова машин практически полностью были выломаны, судя по всему, на дрова, на один из грузовиков были погружены какие-то бочки. Оба кунга были нетронуты, и из дверной щели одного из них слабо пробивался свет. Возле последнего грузовика, метрах в тридцати, горел второй костёр, вокруг которого сидели и лежали взрослые, подобно старику, укутанные во что попало. Майор оглянулся. У первого костра старик с инъектором в руке ходил от ребёнка к ребёнку.

Звук прогремевшего в двухстах метрах взрыва через гермошлем противогаза оказался тихим и нерезким. Тринадцатый мгновенно среагировал на вспышку, бросившись в снег и слившись с грузовиком. Теперь понятно, где находится осаждённый вход. Короткая вспышка взрыва, на секунду осветив местность, показала много интересного. У лагеря взрослых стоял часовой с автоматом наизготовку. Похоже, что сторожил он самих отдыхающих, вокруг машин охраны не было. За лагерем взрослых всё так же в тридцати метрах располагался точно такой же третий лагерь, а вокруг осаждённого входа стояло два старых бронетранспортёра конца двадцатого века, БМП, бульдозер и с десяток грузовиков.

В этот момент на БТРах зажгли прожекторы. Видимо, их берегли от попадания случайных осколков, поэтому огни гасили на момент проведения взрывных работ; скорее всего, стекла прожекторов даже накрывали чем-то, уж очень близко к входу стояла техника. В ярком свете было хорошо видно, как из-за техники выходят укрывавшиеся за ней люди с лопатами, ломами, носилками, вёдрами и каким-то ещё инструментом, и двигаются к развороченному холму, из которого торчат металлические конструкции шлюза. Несколько фигур с оружием создавало оцепление холма, и у майора вновь возникло подозрение, что охраняют не объект, а рабочую силу. Очень интересно. Нужен кто-то, испытывающий непреодолимое желание поделиться информацией. Надо посмотреть в кунгах.

Но всё произошло гораздо проще. Когда Тринадцатый был уже рядом с кунгом, стоящим в группе грузовиков и достаточно плохо заметным из любого лагеря, старик отделился от детского костра и побрёл навстречу спецназовцу, не поднимая головы и стараясь не сбиться с занесённой недавним ветром тропы в глубокий снег. Майор достал нож, и, как только старик оказался рядом, аккуратно ткнул его рукоятью в затылок. Подхватив оседающего старика на руки, Тринадцатый забросил бессознательное тело на плечо и скрылся в темноте.

– От него фонит так, как будто он и есть эпицентр, – сообщил по ближней связи один из научников, склонившихся над стариком. – Сейчас придёт в сознание, – человек в серебряном скафандре поднёс к носу старика пластиковую ампулу и раздавил её. Старик слабо застонал и, пошевелившись, открыл глаза. Поначалу пустой взгляд начал обретать ясность, внезапно его зрачки расширились.

– Засоображал, – усмехнулся Тринадцатый и на всякий случай показал старику нож. – Лежи спокойно и тихо отвечай на вопросы. Понятно?

Старик поспешно закивал.

– Где находится ядерный заряд? – искажённый мембранами противогаза голос звучал глухо и зловеще, от каждого вопроса старик вздрагивал.

– В крытом грузовике он, заперт. На пассажирской двери там ручка выломана, приметная это машина, – на вид старику было лет шестьдесят, наверное, ровесник начальника службы охраны, усталый голос звучал слабо, но уверенно.

– Как охраняется?

– Во втором кунге медпрепараты хранятся, там постоянно дежурят двое солдат с автоматами, – старик закашлялся и продолжил: – А заряд просто заперт, всё равно никто не знает, как им пользоваться. Ядерную реакцию обычными методами не вызвать. Генерал говорит, что у него есть дистанционное управление, он его в БМП держит, всегда при себе, – старик снова зашёлся в кашле.

Снова, как всегда неожиданно, поднялся ветер и закрутил в воздухе грязную карусель. Старик съёжился и задрожал от холода. Тринадцатый отдал команду, и бойцы сомкнулись в кольцо, загораживая старика от ветра. Воспользовавшись паузой, тот спросил:

– Вы снизу, из бункера? – в его голосе неприкрыто звучала надежда.

– Из бункера. Кто такой генерал? – продолжил допрос майор.

Старик стёр облепивший лицо снег, неуклюже протёр глаза и ответил:

– Не знаю я точно. Когда первый взрыв ударил, в метро я был. На Заельцовской, это у нас предпоследняя станция ветки, на другом конце города от аэропорта. В том районе-то и взорвалось в первый раз, да так сильно, что весь город сразу превратился в пылающие руины. Тогда все, кто успел, в метро укрылись. Да только потом по всему городу начали бить, туннели обрушились, выход обломками завалило наполовину. Поначалу выбирались наружу, копались в развалинах продуктового неподалёку. Да только многого там не найдёшь, от города одни камни остались, даже первых этажей не уцелело, и горит всё, в центре смерч огненный. Через несколько дней начала вода поступать из разрушенных туннелей, и метро стало затапливать, за два дня всё залило. А наверху пожары не стихают, и радиация сильнейшая, решили из города срочно уходить, а куда? Ни еды, ни воды, снег грязный идёт, кожу нарывает. Всем, что по дороге из-под обломков магазинов достать смогли, и питались. За городом снежная пустыня, холодно, тёплой одежды нет, какое тряпьё подобрать посчастливилось, в то и закутывались. Детки плакали, кушать хотели...

Старик снова закашлялся. На этот раз кашлял он долго, потом сплюнул на снег ржавый комок и отдышался:

– Ночью заметили в небе ракеты сигнальные. Пошли туда, там солдаты и техника, главный у них генералом Ладейником представился. Из военного командного пункта они, ракетчики. Бункер их разбомбило, Ладейник собрал всех, кто остался, погрузился на технику исправную и пошёл к городу. Неделю возле города стоял, ракеты в небо пускал, выживших ждал. У него и припасы, и медикаменты, и препараты антирадиационные. Объявил, что к «Подземстрою» идти надо, что, может, и не задело его вовсе. Дней двадцать сюда шли, компасы не работают, плутали, пару раз круга давали, на свои же следы выходили. От города, почитай, три тысячи отходило, а до сопки меньше трёх сотен дошло, поумирали по дороге люди от облучения. Кому тут раньше бывать довелось, как увидели, что от сопки-то осталось, так и поняли, что прямо здесь рвануло. Паника началась, многие сперва бежать отсюда хотели, подальше от радиации, да только куда. Ладейник сказал, запасной вход искать надо, быстрее найдём, быстрее спасёмся, уходить всё одно некуда, а пока ищем, на антирадиационных уколах продержимся. Кто-то согласился, а кто-то нет. Несогласные собрались уходить, так генерал приказал им вслед из БМП стрельнуть очередью из пушки. Раненых добили, а остальных поставили под автоматы и заставили копать. У него взрывчаткой один из грузовиков доверху гружёный, вот и начали холмы покрупнее взрывать, вход, стало быть, искать. А вчера неожиданно ваши ребята, земля им пухом, вышли к нам совсем с другой стороны.

Очередной приступ кашля сбил старика с ног и скрутил пополам. Один из учёных достал инъектор и сделал ему укол в шею. Спустя полминуты старика перестало трясти.

– Мы как увидели людей в скафандрах, так и обрадовались, думали, всё, дождались. Старший ваш сказал, что надо доложить начальству, чтобы бункер подготовить к нашему приёму, обеспечить медицинскую помощь, отдельные герметичные помещения, чтобы во всём бункере стерильность не нарушить. Говорил, надо собрать и установить какую-то станцию связи, что они с собой принесли, тогда можно прямо отсюда с начальством связаться. Ладейник согласился, взял солдат и помогать пошёл. Дошёл с вашими до станции и убил всех. Потом сказал, что враньё это всё, не пустят нас в бункер, если бы хотели, то сразу впустили. Надо захватывать бункер, а если не получится, то у него есть ядерный заряд, жить захотят, быстро откроют. Переодел добровольцев в скафандры и отправил вниз. Солдат-то у него совсем мало осталось, человек тридцать всего, из бронетранспортёров почти не вылезают. Бункер так и не открыли, назад никто не вернулся. Ладейник объявил их предателями и приказал вскрыть шахту и сбросить туда ядерный заряд, говорит, если не откроют, пока вскрываем, то нам всё одно скоро умирать, так и весь бункер с собою прихватим. Да только шлюз больно крепкий оказался, едва первые ворота продырявили, а внутри ещё одни оказались. Нервы у людей сдают, Ладейник совсем озверел, и часа не проходит, чтобы кого-то не расстрелял, – старик выдохся и замолчал, пытаясь восстановить дыхание. Ветер стих, и было видно, как от старика шёл пар, пробиваясь через витки намотанного на шею тряпья. Транквилизатор делал своё дело.

Старик глубоко вздохнул и, набравшись храбрости, посмотрел Тринадцатому в глаза:

– Сынок, я всё понимаю. У ребят ваших вчерашних глаза были добрые, они помочь нам хотели искренне, врал генерал, гореть ему вечным пламенем, – старик не выдержал и опустил взгляд. – У тебя глаза не такие, страшно мне смотреть в них. Ясно, зачем пришёл. Я всё покажу, только деток с собой заберите, пропадут ведь, совсем худо им, – старик поник и осел на грязный снег.

Грузовик со взрывчаткой стоял отдельно от костров и другой техники, на удалении ста метров от осаждённого шлюза. Неподалёку урчал двигателем БТР охраны, направив на машину включенный прожектор. Вооружённые люди на руках перетаскивали плоские прямоугольные деревянные коробки от грузовика к шлюзу. Похоже, тротил, стандартные двадцатипятикилограммовые ящики с шашками.

Тринадцатый опустил бинокль. Двенадцать бойцов, неразличимые в полумраке, рассыпавшись веером, лежали в грязном снегу в двадцати метрах от машин, ожидая команды. Вскоре цепочка несущих взрывчатку людей исчезла в темноте, и наблюдатель, высовывавшийся по пояс из люка БТР, немедленно скрылся внутри, лязгнув крышкой. Майор решил подождать ещё немного. Минут через пять, уже не удивляя своей внезапностью, поднялся ветер, и вокруг завьюжило бурым снегом. Вот теперь пора. Тринадцатый коротко взмахнул, и пара бойцов, пригибаясь, устремилась за ним, подходя к бронетранспортёру с тыла. Оставив обоих бойцов около люков десантного отделения, майор, обходя смотровые триплексы, забрался на броню рядом с прожектором. Взявшись покрепче, он резко развернул прожектор так, что тот стал светить куда-то вниз и вбок. Тринадцатый достал нож и бесшумно отступил за пулемётную башню. Лязгнул замок, и в открывшемся люке показалась голова наблюдателя в армейской шапке-ушанке с опущенными вниз ушами. Наблюдатель, даже не обернувшись, выругался и полез на броню, неуклюже скользя руками по засыпанному снегом железу. Майор скользнул к спине возящегося с прожектором солдата и, аккуратно приподняв свободной рукой ушанку, нанёс короткий мощный удар ножом в шею. Направленное под нужным углом лезвие в одно движение перерезало сонную артерию и пробило трахею, наблюдатель захрипел, обливаясь кровью и пытаясь обхватить ладонями рану, рухнул на броню и скатился в снег.

– Какого хрена ты там делаешь? – донёсся из бронетранспортёра недовольный хриплый голос. – Чего возишься, руки отсохли, что ли?

Как только, громыхнув замком, крышка люка механика-водителя поползла вверх, Тринадцатый одним прыжком оказался рядом. Водитель высунул голову, собираясь осмотреться, и в этот момент клинок вошёл ему в глазницу по самую рукоять. Не теряя времени, майор ухватился за воротник армейского полушубка и, рывком выдернув тело из люка, сбросил на землю. После чего быстро вернул прожектор в первоначальное положение и замер между открытыми люками. Но ничего не происходило. Подождав ещё немного, Тринадцатый включил фонарик и осторожно заглянул в люк так, чтобы в случае опасности ослепить противника светом и выиграть пару секунд. Третий член экипажа спал, укрывшись плащ-палаткой с головой. Майор скользнул в люк. Спать на посту нехорошо. А в боевых условиях – тем более. От этого могут быть различные мелкие и немного неприятные неожиданности. Например, у тебя могут украсть плащ-палатку. Или ты можешь так и не проснуться. В этот раз у нерадивого часового приключились обе неприятности сразу.

Больше в БТР никого не было, десантное отделение пустовало, и Тринадцатый, спрыгнув с брони, коротко скомандовал в эфир:

– Начали.

Почти половина бойцов группы, как выяснилось, имела боевой опыт вождения БТР, было даже два танкиста, поэтому экипаж из трёх человек для трофейной брони сформировали мгновенно. Пока майор обговаривал с ними детали, бойцы вытаскивали из грузовика ящики с тротилом и исчезали в темноте.

– Грузовик не заводится, – прозвучал в наушнике доклад.

Тринадцатый повернулся к командиру экипажа и усмехнулся.

– Тогда план «Б». Цепляй.

Командир коротко кивнул, и экипаж скрылся в БТР. Стальная коробка развернулась и задним ходом сдала к грузовику. Спустя две минуты слегка опустошённый склад на колёсах утащили во мрак.

В отличие от склада взрывчатки, стоянка грузовиков не охранялась. Майор, бесплотной тенью скользя от машины к машине, осмотрел их всех. Грузовики с открытыми кузовами, видимо, заводить уже не планировалось, топливо было слито, а деревянные и резиновые части пошли на дрова. В нетронутом состоянии оставались только оба кунга, в одном из которых, согласно рассказу пленного старика, находился ядерный заряд, в другом – склад медикаментов, в котором постоянно дежурили двое солдат. Старик не обманул, первый кунг действительно стоял запертый и безлюдный, а из крыши второго слегка торчала небольшая жестяная труба походной печки, над которой в грязной круговерти снежных хлопьев метался, разрываемый порывами ветра, чёрный дым. Четвёрка бойцов в белых балахонах тихо окружила кунг.

– Четвёртый, как у вас? – вышел в эфир Тринадцатый.

– Думаю, заведём, – откликнулся старший подгруппы, отправленной заниматься грузовиком с зарядом. – Движок в порядке, ещё немного.

Из темноты со стороны докладывающего раздалось чихание мотора, сменившееся дребезжащим тарахтением холодного двигателя.

– Порядок, – деловито сообщил Четвёртый.

Дверь кунга заскрипела и отворилась, и на пороге в прямоугольнике света возникла фигура в расстёгнутом армейском полушубке.

– Эй, куда собрались, почему без предупреждения? – солдат секунду пытался вглядеться в темноту, но ничего не увидел и спрыгнул на землю.

Майор отвёл для замаха руку и резко нанёс мощный удар ножом в солнечное сплетение. Мгновенный нервный спазм заставил лёгкие врага сократиться, выдавливая весь кислород. Противник беззвучно осел на снег, хватая ртом воздух, но вдохнуть он так и не успел. Тринадцатый аккуратно вытер лезвие о рукав убитого, чтобы не дать стекающей крови сделать рукоять скользкой, после чего свободной рукой взялся за поручень и одним прыжком оказался внутри кунга. Сидевший перед «буржуйкой» на ящике солдат, увидев перед собой странную фигуру, на мгновение опешил и, спохватившись, схватил лежащий рядом автомат. Но было уже поздно. Майор преодолел разделяющие их два метра одним движением. Клинок ножа полоснул по кисти руки, хватающей автомат, не останавливаясь, описал дугу и вонзился в горло. Тринадцатый увернулся от брызнувшейся крови, пропустив мимо себя падающее тело. Заглянувший в дверь боец в белом вопросительно приподнял голову. Майор кивнул:

– Минируй.

Медицинский грузовик завелся сразу. Это сильно упрощало дело – разрабатывая план, Тринадцатый серьёзно сомневался в том, что машины будут на ходу. Теперь можно действовать быстрее, ветер мог стихнуть в любую секунду, и тогда видимость улучшится.