Текст книги "Обреченные"

Автор книги: Сергей Тармашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Он дошёл до окончания тропы часа через три, когда холодно-белое пятно солнца уже клонилось к багровому горизонту. Тропа выходила на обширный участок лишённой растительности пепельной земли почти идеально круглой формы, диаметром в полсотни метров. Это пространство не имело никаких призрачных элементов, лишь в самом его центре сидела мощная Зыбь. В её мутное нутро тропа и упиралась. Берёзов иронично скривился: «Это что, предложение покончить со всеми мучениями самым кардинальным способом? В таком случае, не дождётесь». Он остановился, подозрительно оглядывая пустынную равнину. Зыбь шевельнулась и отползла в сторону, и Берёзов увидел открывшуюся на её месте большую воронку, обрывистые и развороченные края которой напоминали вулканический кратер. «Что ж, если это приглашение войти, то посмотрим, что там внутри…» Иван подошёл к краю кратера. Судя по всему, то, что упало здесь, двигалось по очень пологой траектории, либо изменило направление движения сразу после падения. Внутри кратера начиналась крупных размеров штольня, уходящая под землю почти горизонтально, с относительно небольшим уклоном. Берёзов пожал плечами и спустился на дно кратера. Штольня так штольня. Ясно, что его откровенно заманивают куда-то, понять бы ещё, ловушка это или что? По идее, опасности быть не должно, хотели б убить – убили бы давно, возможности у них для этого есть.

В штольне царил кроваво-красный полумрак, но видимости хватало. Иван попытался понять, откуда идёт скудное освещёние, но так и не смог обнаружить его источник. Похоже, сами стены штольни не излучали этот свет, они ничем не отличались от твёрдой поверхности Эпицентра, лишь несли на себе давние следы буйства огромных температур. Берёзов шёл по твёрдой пепельной почве, и в полнейшей тишине было слышно, как слабое эхо его шагов лениво отражается от оплавленных стен. Тоннель оказался прямым и довольно длинным, не меньше сотни метров, и абсолютно пустынным. На пути не попадалось ничего, включая траву, не было даже мха, голая почва и ничего более. По расчётам Ивана, он уже спустился под уровень земли не меньше, чем на тридцать метров, когда впереди показалось то, что он счёл конечной целью своего путешествия. Закупоривший тоннель объект более всего напоминал исполинский метаморфит. Полупрозрачная структура неизвестного минерала переливалась изнутри красноватым свечением, и Иван понял, что именно этот свет и озарял тоннель. При приближении человека часть минерала растворилась, недвусмысленно приглашая войти, и Берёзов прошёл внутрь.

Он оказался в небольшом полукруглом помещении, столь же пустынном, как и сам тоннель. В его центре стояло подобие кресла странной формы, изготовленное, похоже, из того же минерала, что и всё вокруг. Поодаль от него, с разных сторон, почти прислонившись спинами к стенам, стояли Ферзь с Лавандой, глядя прямо перед собой стеклянным невидящим взглядом. Противогазов на них уже не было. В самом кресле сидел немолодой человек с густой сединой в волосах, чьё лицо было хорошо знакомо Ивану по многочисленным портретам и изображениям на брошюрах и служебных буклетах ГНИЦ.

– Академик Лаврентьев, как я понимаю? – хмуро поинтересовался Берёзов, глядя на сидящего в кресле, – не буду извиняться, если оторвал вас от дел. Нам надо поговорить.

7

Рентген читал какой-то документ и быстрыми штрихами делал в нём пометки, подчёркивая заинтересовавшие его фразы и вынося на поля короткие вопросы. Закончив чтение, он отложил ручку и посмотрел на Медведя:

– Когда вы впервые обнаружили, что в отданном Степанову и Николаевой складе установлена система слежения? – Он выдвинул ящик стола и извлёк оттуда объёмистую папку.

– В день крайнего Выброса, как и указано в рапорте, – ответил майор. – Это был мой второй визит на склад. В первый раз я там был, когда мы помогали им разгружаться. И я точно помню, что никакой прослушки на складе тогда не было. Это вообще был просто грязный бетонный подвал с единственной не перегоревшей лампочкой, обшарпанный и пустой. Там нефтяное НЗ хранилось чуть ли не со времён царя Гороха, какие ещё, к вашей бабушке, следящие системы?!

– Моя бабушка не имеет к этому отношения, – флегматично парировал Рентген, – я проверял. Кто в Спецотряде занимался системой?

– Какой? – не понял Медведь.

– Системой слежения, – пояснил контрразведчик. – Той самой, о которой вы пишете в своём рапорте, – он открыл папку и достал оттуда файлик с исписанными листами.

– Понятия не имею, – пожал плечами здоровяк, узнавая свой почерк. «Надо же, принёс рапорт помощнику Рентгена три часа назад, и они уже успели его изучить». – Но очень сильно подозреваю, что никто.

– Вот как? – Рентген слегка шевельнул бровями, – мы подняли историю её установки. Приказ на монтаж официально подписан начальником Отдела Физической Защиты согласно рапорту Ферзя. В качестве основания для постановки склада под наблюдение Салмацкий указал формулировку «в рамках проведения специальных мероприятий по профилактике и выявлению возможных каналов утечки государственной тайны и хищения стратегических ресурсов». Система слежения была подключена к серверу ОСОП, и доступ к ней из других точек невозможен. Значит, оператор, который непосредственно работал с системой, находился на командном пункте вашего Отряда.

– Первый раз слышу об этом, – Медведь задумчиво потёр подбородок, – при мне никто ни разу не упоминал ничего подобного. Вообще главным технарём по всякому металлолому, вроде компьютеров, у нас был Червонец. Если кто-то и мог заниматься этим втайне, то только он. Хотя, если меня подозревали в сговоре с учёными, кто бы мне рассказал?

– Это предположение нелогично, – контрразведчик коротко качнул головой, – картина, которую нам удалось воссоздать на текущий момент, свидетельствует о том, что хищение нефти готовилось заранее. Эти двое являлись заказчиками, Ферзь – исполнителем. У него, как у командира ОСОП, был неограниченный доступ ко всему необходимому, включая возможность в любое время инспектировать нефтенакопитель. На данный момент нет никаких сомнений, что нападение на него полгода назад было спланировано при непосредственном участии Ферзя. И сейчас именно он выстроил и реализовал схему, в результате которой бочка нефти «Тип Икс» с уникальным номером оказалась в списке утилизованных ёмкостей. Зачем ему подозревать вас в сговоре с учёными, если он и без того знал точный состав действующих лиц?

– Не знаю, – пожал плечами Медведь, – может, подозревал во мне конкурента?

– Для прояснения подобных подозрений это слишком сложная цепочка, – не согласился Рентген, – устанавливать официальное и дорогостоящее оборудование у своих покупателей, чтобы следить за возможным конкурентом. Учитывая риск собственного провала, это, прямо скажем, выглядит глупо. Руководство, ОРД или Служба Собственной Безопасности в любой момент могли потребовать отчёт о том, как и для чего используется система слежения.

– В таком случае, я затрудняюсь ответить, – здоровяк нахмурился, – в конце концов, почему вы спрашиваете у меня? Я не следователь, это по вашей части.

– По моей, – согласился контрразведчик, – и задавать подобные вопросы требует моя работа. В частности, я получил информацию по оперативным каналам, что вы, возможно, являетесь сообщником Ферзя.

– Ага, так и есть! – обрадовался Медведь. – Он ворует нефть на нефтенакопителе, а я торгую ею на разлив у входа на городской рынок. Если будете в тех краях, посмотрите слева от цветочного павильона, я там частенько сижу на коврике с бидончиком. У меня самые низкие цены, так что скидку даже не просите – ниже уже некуда.

– Как вы понимаете, вас мы проверили с особой тщательностью, – Рентген невозмутимо смотрел на собеседника. – Сомнений в вашей лояльности у меня нет. В отличие от вашего начальства, которое, кстати, добивается вашего перевода куда-то в Амурскую область. Именно поэтому я и веду с вами достаточно доверительную беседу.

– В Амурскую? – майор хихикнул. – Это серьёзно! Их даже не смутил тридцатипроцентный некомплект в Отряде! Что-то мне подсказывает, что я знаю, откуда у этого дела растут ноги!

– Боюсь, что на том уровне, где готовится это решение, такие мелочи, как боеспособность ОСОП, никого не интересуют, – не выражающим никаких эмоций тоном произнёс Рентген. – В каких отношениях вы состоите с лейтенантом Хантером?

– В романтических! – фыркнул Медведь. – Я слегка прижал этого сопляка, когда он заявился к Степанову и Николаевой взамен Ферзя и стал морочить им голову, вместо того чтобы оказывать реальную помощь.

– У нас есть информация, что вы угрожали лейтенанту физической расправой, – безразлично добавил контрразведчик, – а кроме того, вы всячески демонстрируете неуважение и пренебрежение к нему.

– Не может быть! Я на такое не способен! – клятвенно заявил здоровяк. – Да кто вообще может так поступить с Чёрным Пла… с Хантером! Он такой душка! Вы же наверняка неоднократно общались с этой выдающейся личностью, стоит ли объяснять?

– Не стоит, – каменное выражение лица Рентгена никак не изменилось. – Лучше вернёмся к нашему разговору. Как я уже говорил, факт вашего участия в преступной группе Ферзя не подтвердился. Однако мы проверили всё, что вы изложили в своём рапорте, и я нахожу, что разделяю ваши подозрения. Многие детали указывают на то, что Николаевой и Степанову всячески мешали реализовать программу экспериментов, а теперь и вовсе, как это сейчас принято называть, подставили. Причём я склоняюсь к мысли, что вне зависимости от того, вскрылись бы махинации Ферзя или нет, с ними в любом случае произошло что-либо подобное. Похоже, в их отношении Ферзь выполнял чей-то заказ. Тот факт, что преступления этих двоих вскрылись уже после пропажи полковника Салмацкого, а также некоторые другие детали, знать которые вам не интересно, позволяют мне предположить, что у Ферзя есть ещё один сообщник. Он занимает достаточно высокий пост в РАО и всё ещё действует. И если он запаникует, то сможет предупредить своих хозяев из иностранной резидентуры. Даже если мы предотвратим его попытку скрыться, ниточки, ведущие от него дальше, могут быть утеряны.

– И вы хотите, чтобы подозрение пало на меня? – Медведь поморщился. – Чтобы он посчитал себя в безопасности и расслабился?

– Верно, – кивнул Рентген, – вы поняли меня правильно, майор. Я хочу попросить от вас услугу в обмен на услугу. Вы подыграете мне в небольшом спектакле, а я помогу вам с переходом в наше ведомство. Ведь, насколько я понимаю, если вас уберут из «Ареала» в результате подковёрных интриг, вы уволитесь в запас?

– Скорее всего, – хмуро согласился тот, – за годы службы я стал уставать от всего этого, извините, дерьма. Везде, где бы я ни служил, есть Хантеры и их дяди. И их всегда волнует собственное брюхо, а всякая ерунда вроде боеспособности подразделений или шансов идущих в бой людей вернуться живыми – до лампочки. Скажу честно, я не уверен, что и у вас дела обстоят лучше.

– По-разному бывает, – уклончиво ответил Рентген. – В любом случае, у нас вы ещё никому не наступили на мозоль. А квалифицированные кадры нам нужны. Итак, что скажете?

– Насчёт перевода я хотел бы подумать, – Медведь слегка поморщился, – насчёт помощи в расследовании – согласен. Что конкретно от меня требуется?

– Я арестую вас в рамках расследования дела Ферзя по подозрению в соучастии в шпионаже. – Контрразведчик испытующе посмотрел на майора. – Прямо сейчас. И официально уведомлю об этом начальника ОФЗ, начальника ОРД, Службу Собственной Безопасности и временно исполняющего обязанности командира ОСОП.

– Весь Пояс будет в курсе через пятнадцать минут, – хмыкнул здоровяк. – Готов спорить на свой «Печенег», что вся Ухта узнает эту волнующую новость ещё минут через десять. Это тот эффект, который вам нужен?

– Да, – коротко подтвердил Рентген, – это даст мне определённые преимущества. Чтобы исключить всякую возможность утечки, об истинном положении дел не будет знать никто, кроме меня и вас. Вы будете объявлены особо важным фигурантом дела, и содержать вас будут прямо здесь, в здании Службы Собственной Безопасности. В подвальном помещении есть несколько камер.

– Я так понимаю, что вселяюсь не на место Болта? – Медведь усмехнулся: – Комфортная камера с телевизором и холодильником сообщникам Ферзя не положена?

– Там уже расположились ваши учёные друзья, – парировал контрразведчик, – их я тоже пока не буду выпускать. Пусть тот, кто нужен мне на самом деле, считает, что я пошёл по ложному следу. После нашей неудачи с лабораторией на счету любая возможность. Ещё вопросы будут?

– Один. – Медведь с интересом посмотрел на контрразведчика: – Почему вы так сразу поверили Туману и даже отпустили его за Ферзём в Красную Зону? Это же верная смерть.

– Я посчитал маловероятным причастность Тумана к этому делу, – спокойно ответил Рентген. – Учитывая его послужной список и обстоятельства, при которых он попал на службу в РАО, плюс малый опыт работы в Зонах. Его рассказ частично подтвердил некоторую имеющуюся у меня информацию. К тому же, вам не хуже меня известно, что есть люди, посещавшие Красную Зону и вернувшиеся оттуда. Это значит, что некоторая вероятность успешного выполнения Туманом задачи имеется. Мы занимаемся делом государственной важности, в котором противник пока опережает нас на один ход. Я обязан использовать любые возможности, даже самые незначительные.

– Но ведь Туман не вернулся через два дня, как планировал, – хмуро заметил Медведь. – Вы всё ещё считаете, что стоило его отпускать?

– Он вызвался добровольцем и всё равно пошёл бы за Лавандой, – всё так же спокойно произнёс контрразведчик. – Туман высококлассный профессионал и знал, на что шёл. Всё вышло так, как вышло, не вижу смысла рассуждать на тему «а что бы было, если…».

– Согласен, – кивнул Медведь, – вопросов больше нет. Кто будет меня арестовывать?

– Опергруппа ждёт на выходе, – Рентген сложил документы обратно в папку, – идите туда и удивитесь произошедшему.

– Сопротивление оказывать? – уточнил здоровяк. – Для большей убедительности?

Контрразведчик смерил взглядом перевитую мышцами глыбу с кулаками в размер небольшого арбуза и покачал головой:

– Не надо. Там только мои люди, и они мне ещё понадобятся. Просто возмутитесь и пообещайте, что будете жаловаться, что найдёте на них управу, или что-либо подобное в этом духе.

– Понятно, – кивнул Медведь. – Удачи, Рентген.

Дверь закрылась за могучей фигурой майора, и контрразведчик снял трубку внутреннего телефона.

– Медведь идёт к выходу, – произнёс он, – принимайте. Только вежливо, чтобы никто не пострадал. – Он нажал на клавишу сброса и набрал другой номер: – Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, это Рентген. Мы взяли сообщника Салмацкого. Да, подтвердилась ваша информация. Да. Да. Только что. Хорошо. Я могу быть у вас через пятнадцать минут.

Он повесил трубку и задумался. Первый ход был сделан, и самая рискованная партия этого турнира началась. Теперь у него нет права не то что на ошибку, но даже на малейшую неточность. Слишком влиятельные фигуры ополчились на него. Расследование очередного шпионажа неожиданно вылилось в весьма щекотливое положение для всех, включая тех, кто его начал. Нити, берущие начало, как обычно, где-то за океаном, на этот раз вели к должностным лицам едва ли не самого высокого уровня в РАО. Салмацкий и Прокопенко. Один командовал отрядом Спецопераций, подразделением, которому в рамках Ареала разрешалось абсолютно всё. Другой возглавлял Административно-хозяйственный Отдел, служивший связующим аппаратом для всей структуры, давно уже представляющей собой едва ли не государство в государстве. Первый являлся доверенным лицом генерал-лейтенанта Белова, по совместительству – серого кардинала ФСБ, второй был протеже вице-премьера Лозинского. Ни для кого не было секретом, что и генерал, и вице-премьер пользуются доверием президента Воробьёва. Причём, пользуются весьма активно, ни в чём себе не отказывая. Впрочем, рядовому человеку о таких политических тонкостях редко становится известно. А вот ему, Рентгену, приходится лавировать между всеми этими великанами так, чтобы и работу свою выполнить, и не оказаться раздавленным. Даже его начальство, не желая испортить отношения с людьми из президентской свиты, уже неоднократно и настоятельно рекомендовало ему проявлять благоразумие.

Более всего было непонятно, что двигает этими двумя. Предположим, Салмацкий просто устал от роли вечного исполнителя, которому постоянно достаётся самая грязная работа, и захотел денег, чтобы уйти на покой с туго набитым банковским счётом. Но чего не хватало Прокопенко?! Огромная зарплата, процент с откатов немыслимых размеров, блестящие долгосрочные перспективы – его-то что толкнуло в объятия заокеанской резидентуры? Неужели всё упиралось в те триста тысяч долларов, что ежемесячно перечисляли ему хозяева Меркулова на тайный оффшор в одной из нейтральных стран? В любом случае, высокие покровители обоих сделают всё, чтобы не оказаться запятнанными в этой истории. Им проще замять это дело, нежели громогласно объявить о том, кто виноват, и наказать их сполна. Ведь тогда возникнет вопрос, кто допустил на столь высокий уровень таких гнилых людей. И их политические, и финансовые конкуренты не преминут воспользоваться столь удобным случаем.

Рентген брезгливо скривился. Совет Директоров РАО «Ареал» пытался замять это дело чуть ли не с самого начала. Даже сейчас, после, фактически, гибели Салмацкого, они стараются развернуть всё с минимальными для себя потерями и свалить всё на Ферзя, который уже ничего и никому не расскажет. Все доводы следственной комиссии о том, что Салмацкий имел сообщника в высшем руководстве РАО, неизменно встречаются в штыки. И это ещё цветочки! Не имея конкретных доказательств предательства Прокопенко, Рентген ни разу не упомянул его фамилии. Иначе тут началось бы такое… Следствие наверняка прекратили бы под любым предлогом, а сам Прокопенко тихо скончался бы где-нибудь в самолёте от неожиданного инфаркта. Он слишком много знает о том, какое отношение к выделяемому для РАО государством бюджету имеет пастырь божий архимандрит Евлантий, проходящий в оперативной картотеке под псевдонимом «агент Селезнёв». Если репутация людей из президентской свиты окажется под угрозой скандала таких масштабов, от Прокопенко в мгновение ока не останется даже пыли, а без него Меркулова не достать. Враг слишком умён и опытен, работает чисто и грамотно заметает следы. Вот и приходится скрывать ход расследования ото всех.

Даже от собственного начальства он, Рентген, вынужден утаивать наиболее важные моменты этого дела. Его руководство, представляющее интересы давних друзей Лозинского, которые по совместительству являются главными противниками контрразведчика во всём, в любой момент могло заключить с вице-премьером сделку. По опыту многолетней работы Рентген хорошо знал, как это бывает. Противоборствующие политические кланы постоянно, не останавливаясь ни на секунду, ищут способы борьбы с конкурентами. И если высокое начальство его ногой здесь и сейчас наступило на хвост тандему Белов-Лозинский, это неминуемо означает, что люди этой парочки, в свою очередь, в настоящий момент остервенело роют землю где-то ещё, добывая ответный компромат. И если найдут, то может произойти всё, что угодно. Скорее всего, стороны по обоюдному согласию предадут его труды забвению, и всё останется как прежде. Совет Директоров РАО «Ареал» продолжит пилить бюджет через «отца Селезнёва», а иностранный резидент Меркулов и дальше будет посасывать кровь нашей Родины. В крайнем случае, одного Прокопенко поменяют на другого. Такого же.

Контрразведчик многообещающе скривился. Ну уж нет. Не всё сразу. Пусть это чинушное ворьё рвёт друг друга на части из-за откатов и возможности разворовать бюджет, здесь он бессилен. Так устроена страна, и другой Родины у него нет. В конце концов, эта высококабинетная мерзость в какой-то мере её часть. Со своими нуворишами мы когда-нибудь разберёмся сами, народ не слеп, и терпение его пусть и долго, но не вечно. А вот паразитов извне нужно и можно вычищать прямо сейчас. Давить всяких Меркуловых – это его работа, выполнить которую ему вполне по силам. И он её выполнит! Даже если для этого придётся многим рискнуть. Почему бы нет? В момент смертельного риска острее чувствуется, что ты живёшь, что ты – человек, а не просто пешка в руках политических кланов. К тому же в его случае это действительно благородный риск. И шансов на успех у него неизмеримо больше, чем было у того капитана, что пошёл на верную смерть в Красную Зону.

Рентген аккуратно разложил по панкам многочисленные бумаги, собрал их в увесистую стопку и положил в сейф, а потом бросил взгляд на часы. Пора идти к Белову и делать второй ход. Время для подобных действий как нельзя более подходящее – после недавнего Выброса, потянувшего за собой цепь событий, весь Совет Директоров РАО в полном составе сидит в Ухте, изнывая от безделья. И ничего не поделаешь, Президент негласно взял дело о шпионаже под личный контроль. Как обычно, великая тайна продержалась минут пятнадцать, после чего все заинтересованные лица бросились в поте лица изображать кипучую деятельность, дабы не попасть под неожиданную раздачу приветов и поздравлений. Известия об аресте всех возможных фигурантов дела о шпионаже успокоят Прокопенко, и тем эффективнее будет следующий шаг Рентгена, который контрразведчик тщательно готовил вторую неделю. Да и Совет Директоров расслабится и перестанет вставлять расследованию палки в колёса. Пусть и ненадолго, но появится время полностью сосредоточиться на Меркулове. С ним будет сложнее, резидент на сказку о полном раскрытии дела не клюнет… Эх, людей не хватает, доверенных людей. Сейчас самое время прижать связанную с Меркуловым преступность, но у резидента проплачено сразу несколько чинов местного УВД, и информация иногда уходит «налево». Уголовники стали осторожны и не дают никаких поводов для задержания. Ладно, с этой мелочью он справится. Ворьё от криминала – ничто по сравнению с их коллегами из чиновничьих кабинетов. После предстоящего разговора ему уже никто не станет мешать. Конечно, Белов вскоре поймёт, что что-то не так, но будет поздно. Этого времени Рентгену хватит. Когда на стол Президенту ляжет доклад об аресте Меркулова и полный отчёт обо всех причастных к его шпионской сети лицах, уже никто ничего не сможет замять бесследно. Хотя бы некоторые из виновных ответят за измену Родине.

В дверь постучали, и Рентген разрешил стоящему за ней человеку войти. На пороге показался его помощник.

– Майор Медведь арестован и препровождён в камеру, – доложил он. – Операция по задержанию прошла спокойно. Задержанный не оказывал сопротивления, лишь очень удивился, но довольно спокойно позволил надеть на себя наручники.

– Ясно, – коротко кивнул Рентген. Итак, отсчёт пошёл. – Я к генералу Белову, в ближайшие полчаса на связи меня не будет. Что-нибудь ещё?

– Да, – помощник достал из папки документ и отдал его Рентгену, – вот, только что прислали из Службы по Связям с Общественностью. За учёных из «Губки» хлопочет какой-то юрист. Некто Петров Владислав Петрович, работает в юридическом отделе одной из московских фирм. Мы проверили его по нашим базам, – он протянул своему начальнику вторую бумагу, – он действительно тот, за кого себя выдаёт. Какой-то знакомый Степанова, одно время они вместе работали. Николаева позвонила ему за полчаса перед задержанием, когда Степанов уже сидел у вас в кабинете. Других контактов у подозреваемых с этим Петровым не было. Сам он после того звонка неоднократно пытался связаться с ними, что, естественно, ему не удалось. С тех пор осаждает московский офис РАО, требуя встречи с учёными. Москвичи говорят, что он уже задолбал и пресс-службу, и общественников, и даже секретариат. Всё рвётся в Ухту, добиваться справедливости.

– А мы тут при чём? – пожал плечами Рентген. – Если он не фальшивка, пусть разбираются с ним сами. Их что, надо учить, как это делается?

– Собственно, они и хотят устроить ему небольшой перечень проблем списком на десять страниц, – хмыкнул помощник. – Чтоб не лез, куда не следует, и не мешал людям работать. Но дело Степанова и Николаевой полностью в нашем ведении, и никто не хочет заполнять лишних бумаг. Вот они и запрашивают у нас разрешение на обработку этого юриста.

– Пусть обрабатывают, как хотят. Гражданские мне здесь не нужны, и без них забот хватает, – безразлично произнёс контрразведчик, пробегая глазами документ. – Двадцать восемь лет… отец военный лётчик-афганец… Московская государственная юридическая академия с красным дипломом… понятно, мальчишка в розовых очках. Ещё не разуверился в том, что с помощью закона можно устроить головную боль всем негодяям, даже тем, кто эти законы сам для себя и пишет. – Рентген равнодушно посмотрел на помощника: – Давайте добро ФСБ, пусть занимаются им сами. Сейчас не до ерунды.

Его взгляд на мгновение зацепился за одну из строк текста, и Рентген слегка поднял брови.

– Что он делал в Свердловске-45? – поинтересовался он. – Это закрытая зона, там производится сборка ядерных боеприпасов. Проверяли?

– Да, – лаконично ответил помощник, – он заканчивал там школу, родители его отца живут в этом городе. Никакого отношения к спецпредприятию никто из них не имел. Это простое совпадение.

Контрразведчик на секунду задумался.

– Из этого можно извлечь определённую выгоду. Как известно, если несколько дней тщательно следить за ни в чём не повинным человеком, обязательно обнаружится состав преступления. Пусть летит, – неожиданно разрешил он. – Организуйте ему быстрое прохождение необходимых формальностей, временный пропуск и возьмите билет на ближайший рейс. И позаботьтесь о том, чтобы он узнал об этом не раньше, чем за пять часов до вылета, вместе с предупреждением, что это единственная возможность для него попасть на территорию РАО. Никаких отлагательств, или он летит немедленно, или будет добиваться разрешения ещё год. Свяжитесь с Управлением, как только этот Петров узнает о полёте, пусть глаз с него не спускают. И самое главное: ничего конкретно не объясняйте, но представьте всё так, чтобы в Москве решили, что он нас всерьёз заинтересовал. Эта информация должна случайно дойти до людей Белова. Вопросы?

– Никак нет, – ответил тот, – разрешите выполнять?

– Выполняйте. – Рентген кивнул, отпуская помощника, и вышел в коридор. Он мгновение постоял у порога, размышляя, после чего набрал на электронном табло дверного замка код, запер кабинет и направился к лестнице.