Текст книги "Темная сторона медали"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 7

Следователя звали Виктором. Он сам сказал: «Зовите меня Виктором», а фамилию не назвал. И звание тоже.

Он был молодой, лет тридцати, и чем-то напоминал капитана Ларина из первых «ментов».

Комната для допросов была маленькая, выкрашенная в казенный зеленый цвет, с забранным решеткой небольшим окном. Стол, два стула, один из которых был привинчен к полу, – вот и вся обстановка.

На столе перед Виктором лежали папка с бумагами, пачка «Золотой Явы» и дешевая китайская зажигалка. И еще стояла пепельница.

– Ну что ж, Константин, – сказал он. – У меня накопилось к вам большое количество вопросов, и у нас впереди очень много времени, чтобы найти ответы.

– Все следователи по телевизору так говорят, – сказал я.

– Сотрудники ДПС, задержавшие вас, в своем рапорте указали, что вы пытались сопротивляться при аресте.

– Чисто символически, – сказал я.

– Они указали, что приняли адекватные меры по задержанию. Я знаю, что в таком случае означает термин «адекватные меры», но по вашему лицу не скажешь, что их к вам применяли.

– На мне все заживает как на собаке.

– Вы подадите на них жалобу?

– За что?

– Значит, не подадите, – сказал он, раскрывая папку и доставая бланк допроса. – Тогда начнем. Назовите ваше имя, отчество, фамилию, дату и место рождения.

Я назвал.

– В вашей квартире были обнаружены два трупа. Они находились в ванной комнате. Что вы можете показать по этому эпизоду?

– Я их не знаю.

– Тогда за что вы их убили?

– Я их не убивал, – сказал я. – Я что, похож на идиота? Убивать двоих здоровенных парней у себя дома? Зачем?

– Это я у вас спрашиваю зачем?

– Есть доказательства, что я их убил?

– Кроме того, что трупы найдены в вашей квартире?

– Да.

– При убитых нашли холодное оружие, на лезвии которого присутствовали следы крови. Это ваша кровь? Это была самооборона?

– Найдите на мне хоть одну рану, – сказал я. – Или проведите генетическую экспертизу. Я их не убивал.

– Обоим сломали шейные позвонки, – сказал Виктор. – Сделавший это должен обладать огромной физической силой. Вы – очень спортивный молодой человек и занимаетесь силовыми единоборствами.

– Это косвенные улики, – сказал я. – Много спортивных людей занимаются силовыми единоборствами.

– Значит, вы утверждаете, что вы их не убивали?

– Да.

– Тогда как вы объясните наличие трупов в своей квартире?

– Никак, – сказал я. – Объяснять наличие трупов где-либо – это ваша работа. Я вышел из дома за сигаретами, вернулся, а в ванной два трупа.

– И никаких следов взлома?

– Да.

– Вы знаете, что в тот же день были убиты сотрудники частного охранного предприятия, работающего с вашим жилым комплексом?

– Нет.

– Почему вы не вызвали милицию, когда нашли трупы своей ванной?

– Испугался, – сказал я. – Запаниковал. Сел в машину и поехал куда глаза глядят, чтобы немного успокоиться.

– Успокоились?

– Отчасти.

– Но милицию все равно не вызвали.

– Наверное, запамятовал.

– Крайне странное поведение, – заметил Виктор. – Странное и подозрительное. Домой вы больше не возвращались. Куда вы поехали?

– На дачу.

– Сколько вы там пробыли?

– Сутки, – сказал я. – Может, чуть больше.

– К вам приезжали гости?

– Да.

Деревня, она деревня и есть. От соседей ни за какими заборами не скроешься. Интересно, а что они успели увидеть из нашей схватки с Хранителями, во время которой погиб Вася?

– Сколько человек?

– Двое.

– Кто они?

– Просто мои знакомые.

– А имена у ваших знакомых есть?

– Есть, только зачем я их палить буду? Кто знает, что вы на них навешаете.

– А мне не надо ничего ни на кого, как вы выражаетесь, вешать, – сказал Виктор. – Во время вашего пребывания на даче вы видели местного участкового сержанта Куропаткина?

Вот, значит, какая у Васи фамилия.

– Нет.

– Когда вы покинули дачу?

– На следующий день после приезда.

– Как вы можете объяснить тот факт, что на вашей даче был обнаружен труп сержанта Куропаткина?

Изумление налицо.

– Васю убили?

– Вы знаете, Константин, у вас не та позиция, чтобы строить из себя святую невинность.

– А какая для этого нужна позиция?

– Ладно, проехали, – сказал Виктор.

Он достал из ящика стола бутылку минералки, свинтил пробку и основательно приложился к горлышку. Напившись, он не стал предлагать воду мне и убрал ее обратно в стол.

– Что вы можете показать по поводу своего тренера?

– Тренера?

– Некоего субъекта, которого вы называете «Палыч».

– Что именно вы хотите знать?

– Все, – сказал Виктор. – Точнее, хоть что-нибудь. Все ваши знакомые, которых мы опрашивали, могут только назвать это отчество и приблизительно описать внешность. Дом, в котором он жил, он снимал за наличный расчет по устному договору. Среди его вещей мы не нашли ничего, что могло бы удостоверить его личность. Ни паспорта, ни водительских прав, ни карточки пенсионного страхования – ничего.

– А почему вы говорите о нем в прошлом времени? – спросил я. – Он что, умер?

– Он пропал, – сказал Виктор. – В последний раз его видели у вас на даче. Соседи опознали его по словесному портрету. Может быть, подскажете, где нам его искать? Или хотя бы его труп.

– На что вы намекаете?

– Я ни на что не намекаю, – сказал Виктор. – Просто мне кажется, что он замешан в этом деле и принимал участие как минимум в убийстве сержанта Куропаткина. А потом… Кто знает. Может быть, вы решили избавиться от сообщника.

– Дайте мне мотив для того, чтобы я убил сержанта Куропаткина, – попросил я. – Зачем бы мне понадобилось убивать Васю?

– У меня есть несколько предположений, – сказал Виктор. – Во-первых, когда вы были на даче, вы уже не могли не знать, что у милиции к вам есть несколько вопросов. Вы нервничали. И когда к вам зашел сержант Куропаткин, вы запаниковали.

– Запаниковал настолько, чтобы убить?

– А во-вторых, я могу предположить, что вы просто маньяк и визит участкового пришелся на время вашей активной фазы.

– Я похож на маньяка?

– Я видел много маньяков, из которых примерно половина была на маньяков непохожа. Хорошо, одним из ваших гостей на даче был Палыч. Кто был второй?

– Граф Дракула.

– Очень хорошо. – Виктор закурил. – Граф так граф. Скажите, Константин, вы знакомы с гражданкой Петровской Ириной Владимировной?

– Да.

Следователь решил зайти с другого бока. Неужели он хочет повесить на меня и это тоже?

– Насколько хорошо вы с ней знакомы?

– Мы были друзьями.

– Только друзьями?

– Периодически мы занимались сексом, если вы именно это хотите знать. К чему ваши вопросы?

– Гражданка Петровская была убита два дня назад. И не пытайтесь изображать удивление, у вас это плохо получается.

Я не был удивлен. После того звонка, когда трубку в Ирининой квартире взял мент, я был практически уверен, что Ирина мертва.

– Как ее убили?

– Ножом в сердце. Убийца сработал профессионально, как хирург.

Молчу. Интересно, а они докопаются до моих приемных родителей? Будем надеяться, что нет. Потому что могу представить, какую картину они нарисуют в противном случае. Молодой человек, рано осиротевший и попавший под дурное влияние своего тренера, имеющего темное и явно криминальное прошлое, вдруг узнает, что его родители живы и просто бросили его на произвол судьбы. Он слетает с нарезки, убивает родителей, а потом начинает крушить все вокруг себя. Чистый Фрейд.

– С гражданкой Игуменовой Натальей Васильевной вы тоже периодически занимались сексом? – спросил Виктор.

У меня предательски закололо сердце.

– Она…

– Убита ударом ножа в сердце, – сказал Виктор. – Точным и очень профессиональным. Кстати, на этот раз вам удалось изобразить изумление гораздо лучше. Или вы в самом деле удивлены?

– Удивлен.

– Может быть, даже огорчены?

– Весьма.

– И вы хотите сказать, что вы их не убивали?

– Нет. В смысле не убивал.

– Тогда скажите, кто их убил и за что?

– А почему вы думаете, что я должен знать ответ?

– Игуменова и Петровская жили в разных частях города, учились в разных институтах, вращались в разных кругах и не подозревали о существовании друг друга. Единственное, что связывало их между собой, – это молодой человек, с которым обе периодически занимались сексом. Вы. И обе они были убиты ударами одного и того же ножа, нанесенными одной и той же рукой. Вы до сих пор думаете, что вы здесь ни при чем?

– Я даже не знаю, что и думать, – сказал я.

– Подумайте о Борисовой Светлане Анатольевне и ее муже, Борисове Владимире Львовиче, префекте Юго-Западного округа Москвы. Вчера ночью их обнаружили мертвыми в подъезде собственного дома. Угадайте, как они были убиты? Точно, ударами в сердце. Шума борьбы и криков о помощи никто не слышал, из чего можно сделать вывод, что убийца был им знаком.

– Я не был знаком с префектом.

– Зато вы очень хорошо знали его жену, – сказал Виктор. – Судя по записям в ее телефонной книжке и показаниям ее подруг.

– Не слишком ли много народу я убил всего за пару дней?

– Вот и я так думаю, – сказал Виктор. – Скажите, а водителя, который подобрал вас на дороге и вез в Москву, вы тоже собирались убить?

Молодец Серега! Вовремя сориентировался и сделал правильный ход. Понимая, что ничем не сможет мне помочь супротив родной милиции, решил дистанцироваться от меня. Только бы они не узнали, что мы были с ним знакомы и раньше. А то вдруг парня в соучастники запишут.

– Конечно, – сказал я. – Собирался убить в целях ограбления и похищения его офигительно дорогой машины. А труп собирался расчленить и спрятать в лесу.

– Не смешно, – сказал Виктор.

– Не спорю. И не смеюсь.

– Значит, вы отказываетесь сотрудничать со следствием?

– Следствие и без моего сотрудничества старается навесить на меня все нераскрытые в Москве и области убийства.

– Если вы ни в чем не виноваты, то почему вы от нас так старательно бегали? Почему не пришли в милицию после того, как нашли трупы у себя в ванной?

– Потому что телевизор регулярно смотрю. Если бы я даже сам к вам пришел, я для вас все равно лучший подозреваемый. Могу я закурить?

– Курите.

После первой затяжки у меня несколько прояснилось в мозгах, и я решил играть в открытую. Если у меня нет никаких шансов выйти отсюда отбеленным от всех подозрений, то надо постараться извлечь из своего пребывания в кутузке как можно больше пользы.

– Скажите, Виктор, а вы смотрели «Терминатора»? – спросил я. – Первую серию.

– При чем здесь «Терминатор»? – спросил он. – Вы что, хотите сказать, что прибыли из будущего, чтобы убить мать еще не рожденного, но очень для кого-то важного ребенка? Но там убивали по телефонной книге, мы почему-то принялись за своих знакомых.

– Я имел в виду другой эпизод, – сказал я. – Помните, Сара Коннор сидит в полицейском участке, и ее тоже в чем-то там обвиняют? Вокруг ходит куча вооруженных до зубов полицейских, а она все равно не чувствует себя в безопасности. А потом появляется настоящий виновник всех бедствий и убивает полицейских.

– Я не понял, – следователь демонстративно поднял брови, – что вы хотите сказать? Вы мне угрожаете?

– Нет, что вы. Я просто хотел узнать, достаточно ли хорошо меня охраняют. Видите ли, вполне может иметь место сходная ситуация.

– За вами кто-то охотится?

– Да.

– Кто же?

– Боевой маг из параллельного измерения.

– Вы пытаетесь закосить под сумасшедшего? – поинтересовался Виктор. – И добиться проведения медицинского освидетельствования? Или вы надо мной просто издеваетесь?

– Какой вариант вам больше по вкусу?

Камера была выкрашена в тот же цвет, что и комната для допросов, только она была в два раза меньше. Вместо стола и стула имели место нары и очко. И совсем небольшое оконце под самым потолком, стекло в котором было настолько мутным, что окно скорее смотрелось как часть стены.

Меня держали в одиночке. Наверное, считали слишком опасным, чтобы селить с обычными зэками. Еще бы, столько убийств всего за три дня. И тот факт, что я никого не убивал, их абсолютно не интересовал.

Я не испытывал особых угрызений совести по поводу гибели явившихся ко мне несостоявшихся убийц, но смерть девушек и участкового Васи была целиком на моей совести.

Что хорошо в любой тюрьме – делать там абсолютно нечего, и за неимением других занятий вы можете посветить все свое время размышлениям.

То, что эпопея последних дней закончилась арестом, было вполне логично и особого удивления не вызывало. То, что Серегу, скорее всего, уже отпустили и если и били, то несильно, было хорошо. Все остальное было плохо.

Моему легальному положению на свободе явно пришел конец. И выйти из тюрьмы я могу только двумя способами – либо вперед ногами после отсидки срока, либо прорыв подкоп или выдолбив стену заныканной от обеда вилкой.

Был еще третий вариант – выйти в качестве полноценного Темного Лорда, но для этого надо было научиться пользоваться Браслетом. А он не предпринимал никаких попыток к сотрудничеству.

Кто-то убил трех женщин, с которыми я был близок последнее время. Наверное, это кто-нибудь из Хранителей, хотя их мотив остается для меня загадкой. С другой стороны, если не Хранители, то кто еще? На данный момент они были наиболее активной и склонной к агрессии стороной.

Грегор вряд ли до сих пор сидит в колодце. Интересно, хватит ли у него мозгов вломиться в полную охранников тюрьму или он предпримет какие-то другие шаги?

Что бы такое мне сотворить? За последние дни мне уже надоело исполнять роль дичи.

Мой будущий двойник, приснившийся мне накануне, сообщил варианты моего будущего, но, признаться, мне не нравился ни один. Умереть здесь, умереть там или сделать так, чтобы там мне никто не мог противостоять… Этот третий путь вел через перевалы трупов и болота крови. Варианта, чтобы меня оставили в покое, в сценарии не предусматривалось.

Нашел бы сценариста – шею бы ему свернул.

Стемнело.

В коридоре послышались шаги, за дверью пару раз лязгнули чем-то металлическим.

Интересно, это уже Грегор?

Вряд ли. Шума было бы больше.

В двери камеры открылось раздаточное окошко.

– Эй, ты!

Нет, не Грегор. Всего лишь местный вертухай.

– Подойди сюда.

Обзор сквозь окошко был ограниченный, но мне удалось рассмотреть двух парней в форме.

– Правую руку в окно просунь.

– Зачем?

– Или ты просовываешь правую руку в окно, – произнес второй охранник, – или мы сейчас открываем дверь и входим. Но ты об этом сильно пожалеешь.

Вот интересно, подумал я, кто из нас о чем пожалеет, если они сюда войдут? Но поскольку других развлечений на вечер не намечалось, я высунул руку в коридор.

– Следователь, который тебя допрашивал, сказал, что с тебя не все цацки поснимали, – сообщил охранник. – Ты что, – металлист?

– Это уже лет пятнадцать как неактуально, – сказал я.

– Снимай браслетик.

– Не могу. Застежку заклинило.

– Шутник. – Охранник схватил мою руку и попытался стянуть с нее Браслет. Потом стал дергать застежку. Потом трижды выругался матом и еще раз попытался стянуть.

– Не снимается? – спросил его напарник.

– Я же говорю, застежку заклинило.

– Снимай по-хорошему, – сказал охранник. – Если завтра на допросе следователь опять эту штуку увидит, будут проблемы.

– У меня или у вас?

– Коля, хорош с ним цацкаться. Не хочет сам снимать не надо. Пошли за ножовкой.

– И болгарку с собой прихватите, – посоветовал я.

Окошко захлопнулось, я еле успел руку отдернуть.

Ну вернутся они с ножовкой или даже с болгаркой, как я им посоветовал, и что дальше? Попытаются распилить Браслет, чтобы снять его с моей руки. Если верить графу, распилить Браслет невозможно.

Что потом? Удастся ли мне вывести их из себя настолько, чтобы они попытались отпилить мне руку? Вряд ли. Не звери же они, на самом деле.

А было бы неплохо.

Убедившись в бесплодности своих попыток по отпиливанию моей руки, они загремят в психушку. А я, как научный феномен, попаду в сферу, интересов какой-нибудь жутко засекреченной военной лаборатории, где меня будут пытаться расчленить всякими научными способами. Военные лаборатории, особенно засекреченные, охраняются не в пример лучше, чем тюрьмы, следовательно, там меня никакой Грегор не достанет.

Заодно с меня могут снять и обвинения в убийствах в виде поощрения за добровольно-принудительное сотрудничество. Правда, на свободу я в любом случае не выйду, но думаю, что существование в качестве научного феномена на порядок более комфортно, чем в качестве обычного зэка.

Тупиковый вариант.

Я хотел найти для себя такое будущее, в котором снова стану обычным человеком, а не полюсом в двухполюсном мире, чьим-то символом, чьим-то знаменем и чьим-то пугалом. Что мне мешает?

Не считая озлобленного на меня параллельного измерения, сущие пустяки. Браслет Власти и Семь мечей. Они каким-то образом связаны в одно целое. Если не станет Браслета Власти, то легендарные мечи из магических артефактов превратятся в обычные, пусть и экзотические железяки.

Я плохо разбираюсь в магии, точнее, совсем не разбираюсь и не знаю, существует ли закон сохранения магической энергии и равна ли сила магического действия силе магического противодействия? И если Браслет – мечи – одна система, то является ли она замкнутой?

Мечи без Браслета никому не нужны. Верно ли обратное? Нужен ли кому-нибудь Браслет без мечей?

Если захватить и уничтожить все Семь мечей, уйдет ли вслед за ними сила Браслета?

Вполне может быть. Браслет и мечи ковались с небольшим промежутком во времени, и они взаимосвязаны. Смогу ли я вернуться к нормальной жизни, если избавлюсь от всех артефактов разом?

Хороший вопрос. Стоит на него ответить, и сразу же поймешь, что делать дальше и следует ли делать хоть что-нибудь.

Если есть в этом или в том мире какие-то высшие силы, то дайте мне знак, укажите дорогу, пошлите знамение. А еще лучше, просто оставьте меня в покое.

Небольшое окошко под потолком брызнуло стеклом, впуская в камеру несколько закатных лучей. Между узкими прутьями решетки обнаружился нетопырь, вопреки всякой логике протискивающий свое тело внутрь.

Странное поведение для дикого животного.

– Здравствуйте, граф, – сказал я, когда нетопырь пролез-таки сквозь решетку и принялся кружить по камере, выбирая место для посадки. – Не думал, что когда-нибудь смогу сказать такое, но я рад вас видеть.

– Взаимно, милорд. – Нетопырь хлопнулся на пол и превратился в человека. Трансформация произошла сразу, рывком, без промежуточных изменений, создающие большие затруднения режиссерам фильмов ужасов.

– Как я вижу, Грегору не удалось вас убить.

– Убить меня достаточно трудно даже такому специалисту, как Грегор, – сказал граф. – Мне удалось его задержать, но потом он ранил меня. Регенерация заняла почти сутки.

– А как Палыч?

– С ним все нормально, – сказал граф. – Заклинание, которым воспользовался Грегор, было бы смертельно для человека, но не для орка. И я не дал Грегору времени, чтобы Палыча добить. Он спешил, чтобы найти вас.

– Он меня нашел, – сказал я. – И я его временно похоронил. Думаю, что очень временно.

– Надо выбираться отсюда, милорд.

– Зачем? По-моему, тут достаточно безопасно.

– В этом мире для вас нет безопасных мест, и Грегор или кто-то из Хранителей уже наверняка где-то неподалеку и только ждут возможности проникнуть внутрь.

– Вы всегда видите жизнь в таком мрачном свете?

– Милорд, глупо отрицать действительность. Здесь вы не можете себя защитить, и я не могу вас защитить, и даже Палыч не может.

Палыч.

Как рассказал граф, орки дали ему прозвище Живущий в Бою. Он при жизни стал легендой своего воинственного племени и ужасом для своих врагов. Это случилось еще до того, как Палыч стал Ханом орков, и до того, как он, единственный из всех его предшественников, добровольно оставил трон и отправился сюда, чтобы выполнить просьбу моего отца и научить меня тому, что помогло бы мне выжить в их суровом мире.

– Граф, объясните мне одну вещь, – попросил я. – У меня что, на лбу написано «убей меня»? С тех пор как я получил Браслет, меня только и делают, что пытаются убить. Ладно, я сын злодея, это я могу понять, но каким образом убийцы все время меня находят? Почему у них это получается так легко?

– На Земле очень мало магии, практически нет совсем, если не принимать во внимание мелких шарлатанов, которые в нашем мире даже за орочьих шаманов бы не сошли. А Браслет Власти, который вы носите на руке, – очень мощный магический артефакт, выделяющийся на бедном магическом фоне, как скала посреди степи. Любой человек, обладающий маломальскими магическими способностями, способен отследить ваше местонахождение. Как только вы отправитесь в ваш родной мир, наполненный магической энергией, ситуация изменится, и для установления вашего местонахождения потребуются значительные усилия. А уж в Горах Скорби, где столетиями гремели магические войны, и общий фон сильно отличается от обычного, найти вас будет практически невозможно.

– Еще один аргумент в пользу эмиграции?

– Милорд, здесь вам просто не выжить. Более того, оставаясь здесь, вы подвергаете опасности не только себя, но и окружающих вас людей. Сколько их уже погибло? А сколько погибнет в дальнейшем?

– Зачем они убили девушек, которых я знал?

– У вас нет наследника, – сказал граф. – И Хранители очень хотят, чтобы все так и осталось. Они перестраховываются и готовы убить всех женщин, с которыми вы даже просто здоровались, лишь бы не допустить осечки.

– В глазах вашего мира я являюсь воплощением зла, – сказал я. – Но похоже, что общепризнанные представители добра применяют против меня не слишком добрые методы.

– Добро и зло на войне – понятия относительные, в основном они зависят от того, кто берет верх. Если бы Первый Император не был разгромлен, а его сын не был бы убит предательским ударом в спину, то люди, владеющие мечами, носили бы имена не Хранителей, а Разрушителей, а Браслет Власти являлся бы символом мира и спокойствия.

– Историю пишут победители?

– Да, милорд. Вот, например, орки. Они считаются существами второго, а возможно, и третьего сорта, злобными, тупыми, агрессивными. Но они сейчас находятся на той ступени развития, на которой люди стояли около тысячи лет тому назад, а эльфы – около десяти тысяч. Орки – молодая раса, а всем молодым расам свойственна агрессивность, в этом нет ничего необычного и ничего зловещего. Но орки встали на сторону, которая впоследствии проиграла, и таким образом получили статус врагов человечества. Хотя, если задуматься, они не сделали человеку ничего такого, чего люди не сделали себе сами или не терпели от других рас. Вы думаете, люди не воевали с гномами или эльфами? Во время Подземной войны гномы убили около двадцати тысяч человек. Эльфы тысячи лет использовали людей в качестве дичи для своих охот. По сути орки больше похожи на людей, нежели эльфы. Просто в какой-то момент времени они выбрали не ту сторону.

– Граф, похоже на то, что противостояние королевств и Империи определяет всю вашу жизнь.

– В пределах нашего континента, да. Все делается с оглядкой на Империю. Внешняя политика, внутренняя политика, экономика – все зависит от того, как скоро разразится очередная война.

– Противостояние длится уже тысячу лет, так?

– Чуть меньше, милорд.

– Каким оружием пользовались наши предки тысячу лет назад?

– Тем же, чем мы сейчас, – мечами и боевыми заклинаниями.

– Тысяча лет жизни вашего мира пошла коту под хвост, граф, – сообщил я. – Десять веков нет никакого прогресса. Тысячу лет назад мечами воевали и на Земле. А что теперь? Ковровые бомбардировки и тактические ядерные удары. Вы видите, как изменился уровень жизни и смерти?

– Земля выбрала путь науки, а наш мир – магии, ученые всегда ищут что-то новое, маги же более консервативны. Разница в скорости прогресса может и не зависеть от войны.

– Но вполне возможно, что зависит, – сказал я.

– Это академический спор, милорд, – сказал граф. – Как бы то ни было, мы не можем изменить сложившееся положение вещей. Война прекратится только в случае полной и окончательной победы одной из сторон. Говоря откровенно, милорд, на данный момент мы не можем выиграть войну. Но проиграть ее – тоже не в наших интересах.

– Я не хочу править миром, граф. Ни тем, ни этим. Быть диктатором – это слишком большая ответственность, и я не чувствую, что вправе решать что-то за других только потому, что мой папа оставил мне в наследство магическую побрякушку. Я не хочу править страной, какой бы маленькой та ни была. Я не хочу даже вам отдавать никаких приказов. Ни вам, ни Палычу. Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

Граф пожал плечами. Его точка зрения мне известна. Ничьи желания не имеют значения. Все в руках рока.

Как просто живется на этом свете фаталистам. Не надо принимать никаких решений. И груз ответственности никогда не свалится на твои плечи.

Чикатило, это вы убили пятьдесят человек? – Нет, их убила судьба.

Гитлер, это вы угробили сорок миллионов человек? – Я был всего лишь игрушкой в руках рока.

Константин, это вы стали Темным Лордом и превратились во врага рода человеческого? – Так уж получилось.

Щелкнул замок, лязгнула, открываясь, дверь, и в камеру ввалились двое давешних вертухаев с дубинками и ножовкой. И застыли на пороге с открытыми ртами.

Ведь обычно, когда они открывают дверь камеры, за ней всегда находится одно и то же количество человек. Изредка случается так, что людей в камере обнаруживается меньше, чем должно быть. Но кто слышал хоть об одном случае, чтобы их было больше?

Кстати, граф после своей последней метаморфозы оказался абсолютно голым. Меня, особенно после того как я наблюдал процесс превращения, это не очень смущало. Пожалуй, я даже не обращал на его наготу внимания, впрочем, как и он сам.

Но вертухаи, обнаружив в камере лишнего заключенного, вдобавок еще и страдающего нудизмом, остолбенели от удивления.

Граф отреагировал единственно возможным для него способом. Прежде чем я успел его остановить, даже прежде чем я успел отреагировать, он оказался рядом с надзирателями, возложил руки им на головы и…

Головы смялись, как сдутые футбольные мячи, на стену брызнула кровь.

– Э, граф, скажите, а у вас были родители?

– Да, милорд. – Граф уложил тела у стенки и прикрыл дверь.

– Тогда… Вашу мать, граф! Неужели обязательно убивать всех, кто появляется в поле нашего зрения? Это ведь были не Хранители, и в руках у них была обычная ножовка, а не волшебный клинок! Неужели вы не могли их просто вырубить?

– Я не привык оставлять за своей спиной живых врагов, милорд.

– Это были не враги!

– Это были люди, – сказал граф таким тоном, словно говорил о тараканах. – Люди становятся твоими врагами, если ты дашь им хоть малейший шанс. Я таких шансов не даю. Пойдемте, милорд?

– Вы думаете, что эти два гаврика были единственной охраной в этой тюрьме? Мы не выберемся за периметр.

– Выберемся, – сказал граф, – если вы примете мой метод действий.

– Убить всех, кто нам встретится? – уточнил я.

В данном случае молчание – это точно знак согласия.

После знакомства с графом я полетел вниз по наклонной. Сначала лишился недвижимости, став бомжом, потом лишился машины, став пешеходом, затем лишился свободы, став зэком, а вот теперь докатился еще и до мародерства. В кармане одного из вертухаев обнаружились сигареты, а я зверски хотел курить.

– Милорд, вы ведете себя неразумно, – сказал граф. – Рано или поздно этих надзирателей хватятся, и тогда выбраться отсюда будет еще труднее.

– Их бы не хватились, если бы вы их не убили, граф. Вы что, не могли сделать так, чтобы они вас не заметили? И не говорите мне, что не могли. Вы же вампир, черт вас дери.

– Мог.

– Так какого лешего?..

– Рефлекс, милорд.

– Держите свои рефлексы под контролем, сударь.

– Да, милорд.

Гадство. Что же теперь делать?

Ввиду того что моя камера была одиночной, повесить на меня еще и убийство охранников особого труда не составит. Вряд ли мне удастся объяснить следователю, что их убил высший вампир, пришедший ко мне в гости.

Не жизнь, а полный «Ночной Дозор».

А потом началась резня.

Крик, шум, топот в коридоре. Одиночные выстрелы.

Граф метнулся к двери. В коридоре рванула граната, с потолка посыпалась штукатурка. Интересно, откуда гранаты у охраны тюрьмы? У них за внешним периметром и автоматов быть не должно.

Как выяснилось позднее, состоялся штурм. Причем, не обычный, а двусторонний штурм тюрьмы с использованием огнестрельного оружия с одной стороны и боевой магии с другой.

Пока мы с графом разглагольствовали на отвлеченные темы, Палыч слонялся вокруг тюрьмы и ждал. После первой стычки с Грегором, в которой ему никак не удалось себя проявить, он в корне пересмотрел свое отношение к убийству магов и решил воспользоваться теми достижениями прогресса, которые это измерение было способно ему предоставить. В общем, он обзавелся огнестрельным оружием и даже надыбал себе парочку гранат. Как говорил Бутч Кэссиди, динамита никогда не бывает достаточно.

Грегор заявился примерно в восемь вечера, к этому времени граф сидел в моей камере уже два часа.

Ворота Грегор вышиб одним движением своего магического пальца. Вторым движением он уничтожил пост охраны.

Когда Грегор вошел в здание, в пробитую им брешь ворвался Палыч.

Маг столкнулся со сложной задачей – пробираться к моей камере, уничтожая охранников на своем пути, при этом будучи атакованным с тыла. Поэтому продвигался он достаточно медленно, однако неуклонно.

Граф высунул голову в коридор.

– Пока никого, милорд.

– Думаю, граф, настало время покинуть сей гостеприимный кров, – сказал я. – С какой стороны доносятся выстрелы?

– Слева и снизу.

– Значит, нам направо и наверх.

Поскольку охрана стягивалась к месту пальбы со всего здания, нам удалось выбраться с этажа без особых проблем. Разве что зэки радостно улюлюкали при виде голой задницы высшего вампира.

Как выяснилось, моя камера находилась на третьем этаже. А выход, как это принято в подавляющем большинстве зданий, чьи проекты рождались в приземленных мозгах земных архитекторов, был на первом. Соответственно, удаляясь от схватки, ближе к выходу мы не становились.

– Крыша, – сказал граф, выслушав мои сомнения.

– В отличие от вас я летать не умею.

– Вы просто не пробовали, милорд.

– Хорошая шутка.

Овладеть искусством полета на этот раз мне не удалось.

К тому моменту, как мы с графом добрались до крыши, по всему зданию горел свет, выли тревожные сирены, автоматные очереди доносились уже со всех сторон, словно тюрьму атаковал батальон пехоты. Похоже, что напуганные охранники палили друг в друга.

Сначала на крышу выбрались трое вертухаев. У них на троих был один автомат, так что, скорее всего, они не преследовали сбежавших заключенных, а пытались спрятаться от идущего внизу боя.

Тем не менее, обнаружив нас на крыше, они сразу стали стрелять. Ни о каких предупредительных выстрелах в воздух речи не шло, они палили на поражение. Они же не знали, что нам с графом их пули до фонаря.

Схлопотав третью пулю в голую спину, граф развернулся и двинулся навстречу охранникам, одержимый каждой убийства. Но записать на свой счет еще троих ему не удалось.