Текст книги "Реставратор (СИ)"

Автор книги: Сергей Малухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Малухин Сергей Сергеевич
Реставратор

Реставратор

1. Поезд ушёл. Вероника уехала.

Это означало конец всему: мыслям, надеждам, желаниям. Он больше никогда никого не сможет полюбить. Девушка, ради которой он был готов на всё, не поняла его, не захотела ради него изменить свои планы. Вероника уехала на раскопки в Псков со своей студенческой группой. А он так хотел провести лето с ней! Да, она звала и Андрея поехать с ними. Он очень хотел и непременно отправился бы в Псков. Если бы не два обстоятельства. Во-первых, проезд до Пскова оплачивали сами студенты. А получилось так, что денег у Андрея не было. Не было совсем, и достать, занять у кого-либо не представлялось возможным. Во-вторых, несчастный, тянущийся с зимы, "хвост" по электротехнике. Можно было сдать весной, но Андрей накануне гулял с Вероникой почти до самого утра и на пересдачу не пришёл. Препод пригрозил поставить в деканате вопрос об отчислении, если Андрей не сдаст предмет до июля, до его ухода в отпуск.

Вот и пришлось парню остаться в родном городе, а ветреная Вероника укатила в древний Псков. Ну и пусть себе катит! Может, там поймёт, какого друга потеряла.

Раздосадованный разлукой, погружённый в свои переживания, Андрей брёл по городу, казавшемуся пустынным в этот жаркий летний день. Сейчас он придёт в свою, тоже опустевшую "общагу", откроет окно во всю ширь, сядет на подоконник и... и будет зубрить треклятую электротехнику!

В его одиночество внезапно ворвался чужой голос:

– Эй, парень! Огоньку не будет?

Андрей резко остановился и поднял голову: на краю тротуара, опершись спиной на столб ворот старого деревянного дома, стоял крутоплечий мужик лет сорока. Одет он был в новую рабочую спецовку, кирзовые сапоги, красную пластмассовую каску. Под мышкой у него виднелась пара брезентовых верхонок, а в руке не зажжённая "Беломорина".

– Чего? А, спичек... Сейчас, где-то были.

Андрей сам не курил, так баловался иногда, но спички носил с собою для приятелей-однокурсников и для Вероники.

Мужик прикурил, прикрывая широкой ладонью папиросу. Кивнул головой.

– Спасибо. Гуляешь? Сту-удент.

– Да вам-то собственно... Ну, гуляю. Ну, студент.

– Смотрю, весь задумчивый. "Хвостов" нахватал, с девушкой поссорился.

– Да что вы ко мне пристали!... – Андрей весь вспыхнул, резко дёрнул плечом и попытался уйти, но мужик крепко взял его за руку.

– Постой! Я ведь не так просто. И, кстати, спички у меня свои есть. Парень ты смотрю крепкий – хочу тебе дело предложить: иди к нам в бригаду работать. И деньги неплохие, и занятие нескучное. Реставраторы мы.

Так Андрей познакомился с бригадиром строителей Александром Михайловым.

Бригада занималась ремонтом деревянного дома на улице Марата в старом центре города. Кроме самого бригадира в ней было всего двое строителей: плотник Данилыч, тщедушный, но жилистый мужичок лет 50-ти, обладатель весьма заметного сизого носа, и разнорабочий Фархат Исмаилов, темноволосый житель Средней Азии. Последний отличался тем, что постоянно, несмотря на все увещевания и угрозы начальства, носил на голове тюбетейку, вместо строительной каски. Третий член бригады – такелажник и сварщик Илья, как раз накануне сломал ногу и лежал в гипсе у себя дома.

– Главное, непонятно, как это произошло, – рассказывал Андрею Михайлов. – Илья выпивает, конечно, но только после получки, аванса. А тут и не пьян был. Пришёл утром раньше всех. И что его в подвальный этаж понесло? Ремонт там неделю назад закончили, мелочовка осталась, а свет электрики ещё не провели, так, "времянка". Я спрашиваю: "– Ты чего там делал?" А он: "– Да вот, зашёл чего-то. А там темно, а потом вдруг звёзды. Много-много! Так красиво! Ну, я и шагнул. И пошёл. Мне даже понравилось между звёзд ходить. А потом вдруг комета пролетела. Ударилась в меня, вспышка – и всё", и – руками разводит.

– Надо же: среди звёзд ходил! – недоверчиво покачал головой Андрей.

– Да какое там, – отмахнулся Александр, – он головой звезданулся. На затылке во-от такая шишка. Тут не то, что звёзды привидятся... Технику безопасности надо соблюдать. И главное – не лезть, куда не надо.

2. В первый рабочий день Андрей оформился в отделе кадров, прошёл инструктаж по технике безопасности, получил спецодежду. Почувствовав себя настоящим строителем-реставратором, парень отправился осматривать старый дом, который ему предстояло привести в первоначальный вид.

Дом был построен в конце 19 века, сложен из крупных сосновых брёвен и вблизи производил внушительное впечатление.

Тут как раз подошли архитекторы, разработчики проекта реставрации: руководитель проекта Семён Семёнович и молодая архитекторша Лена. Андрей сразу обратил внимание на Лену, на её стройную фигуру в джинсах и яркой маечке, на симпатичное оживлённое лицо. " Славная девушка!", решил он.

Семён Семёнович с удовольствием согласился показать новичку дом и даже рассказал ему историю строения.

– Дом Вороновых, расположенный по адресу: улица Марата, 120, является выявленным объектом культурного наследия регионального значения.

Здание расположено в исторической части города, главным южным фасадом обращено в сторону улицы, но отделено от неё большим палисадником, в настоящее время это просто небольшой сквер. Здание находится на границе охранной зоны соседней исторической усадьбы мещанина Севастьянова. Оба здания соединяют массивные деревянные ворота. Здание представляет интерес, как часть сохранившейся купеческой усадьбы XIX века. Автор проекта здания неизвестен.

Дом Вороновых ранее был в составе усадьбы, от которой остались собственно дом и флигель, расположенный в глубине двора.

Воронов Никодим Прохорович, приехавший из деревни Козулька, считался в городе состоятельным купцом. Изначально в купеческом сословии не состоял, занимался оптовой торговлей хлебом на золотых приисках. Купил усадьбу и спустя некоторое время перестроил по своим нуждам.

Усадьба в окончательном виде построена в конце XIX века и включала в себя два деревянных дома, флигель, амбар 2-х этажный, завозню, подвал, навес.

Здание после революции было национализировано, там размещались различные учреждения, а затем его перевели в жилой фонд и разделили на пять квартир. В каждой квартире было по кирпичной печи, ну, а так как жильцы попадались разные, дом не раз горел, но к счастью пожары во время успевали погасить и дом пережил своё столетие. В конце концов, его признали памятником старины, людей, населявших его, переселили в новые дома, а этому старому было решено вернуть исконный облик, по крайней мере, внешний.

В 90-е годы его уже пытались реставрировать, конечно, без научно обоснованного проекта, на деньги неких, м-м... меценатов. Но как всегда денег не хватило. После здесь было общежитие.

Пять лет назад произошло расселение дома.

Они втроём прошли по комнатам. Кирпичи от разрушенных печей были уже убраны и вывезены.

– Здесь было пять печей, разрушенных после расселения. Одна печь в центре здания была отопительной, остальные печи были отопительно-варочные. Четыре года назад в доме произошёл пожар, – добавил Семён Семёнович, указывая на большой участок обгоревшего перекрытия.

– Вы же говорите, дом был расселен, печи разрушены. Отчего произошёл пожар?

– Да. Здесь даже электропроводки уже не было. Пожарные не смогли установить причину пожара. Видимо, кто-то пользовался открытым огнём.

– А помните, Семён Семёнович, – вступила в разговор Лена, – когда мы делали обмеры, на полу не было и следа пожара. Зато на крыше проломлен шифер, как будто что-то упало сверху, перекрытие сгорело насквозь, хотя было засыпано шлаком, как утеплителем.

– Н-ну, это... так. Пойдёмте дальше, – вдруг заторопился архитектор.

– Так вот, композиционно объект представляет собой одноэтажный дом, Г-образный в плане,

с закрытым крыльцом с южной стороны, и поздним брусовым пристроем входа с северной

стороны.

Внутренние стены деревянные. Несущие стены из рубленого бревна диаметром 30 сантиметров. Перегородки дощатые, сплошные. Изнутри стены были покрыты деревянной дранкой, оштукатурены и побелены.

Полы в доме прежде были из досок толщиной 60 мм по деревянным лагам из бруса. Несущие балки – брёвна диаметром 30 сантиметров. Имелось пять люков, ведущих в подпол. Все подполья до начала работ в значительной мере были засыпаны мусором, грунтом.

Оконные коробки, дверные коробки и деревянные двери сильно изношены, потрёпаны, пороги сильно стёрты. Состояние неудовлетворительное. Будем заменять. Ряд дверных полотен утрачен.

– Ну-с, прошу дальше.

Они вышли наружу.

– Обратите внимание, молодые люди, на устройство стен. Посмотрите, как рационально и точно работали старые мастера.

Рубленые из бревен стены обшиты досками с профильной калёвкой, а обшивка угловых выпусков бревен имитирует пилястры. Стены снаружи обшиты горизонтально расположенными облицовочными досками.

Теперь внимательно рассмотрим фасады – лица здания. Видите, они разные, дом многолик, что отражает его характер и его судьбу.

Выходящий в палисадник южный фасад в пять окон с выступающим тамбуром главного входа, обшит доской с профилированной калёвкой, стоит на кирпичном цоколе. Окна оформлены деревянными наличниками со ставнями. Над входной дверью выполнен декоративный фронтон из резной доски, такой же доской выполнен наличник двери. Сохранившиеся вертикальные декоративные кронштейны позволяют предположить существовавший ранее козырёк. Крыльцо входа скрыто под поднявшимся культурным слоем.

Слева к зданию примыкают деревянные ворота с калиткой на трёх устоях-столбах.

Восточный фасад основного объёма в 7 осей рублен «без остатка в лапу» чашей вниз и обшит доской с профилированной калёвкой, обшивка выпусков имитирует пилястры. Все окна оформлены деревянными наличниками со ставнями, оконные рамы утрачены, а сами проемы зашиты досками. Над третьим окном, справа, выявлен выгоревший участок обшивки наличника и утраченный участок карниза. Кирпичный цоколь имеет повреждения кладки из-за отсутствия гидроизоляции по низу цоколя, оказавшегося ниже культурного слоя.

Северный фасад. Левая часть основного здания выполнена в две оси окон, вдоль фасада идет лестница в подвал, которая нижней площадкой заходит под пристройку входа. Лестница в подвал прикрыта односкатной кровлей, поддерживаемой резной деревянной колонной. Окна с деревянными наличниками и ставнями забиты гвоздями. Старая деревянная лестница была в аварийном состоянии, сейчас её заменили. Колонна, поддерживающая кровлю, сдвинута с места и нависает над лестницей, ограждение лестницы отсутствует.

Центральная часть фасада представляет собой выступающий объём пристройки входа, рубленый "без остатка в лапу". Отсутствие фундамента под пристройкой привело к тому, что весь объём пристройки глубоко просел.

На северном фасаде имеется дверь, более поздняя, щитовая, на две филёнки, крыльцо утрачено.

Правая часть северного фасада в три оси (две оконные и одна дверная). Слева в углу расположена дверь черного хода, в настоящее время снятая с петель. На оконных наличниках утрачены навершия. Крыльцо находится в аварийном состоянии.

Западный фасад. Левая часть фасада представляет собой фрагмент фасада основного здания в три оконные оси и двухосный фасад северной пристройки. Просадка пристройки привела к отрыву стены от основного здания. Фасад отличается разными размерами оконных проёмов: два из которых повторяют формы и размеры всех окон на здании, а два имеют меньший размер, отсутствие декора на наличниках и другой характер ставней. Над крайним правым окном фрагментарно утрачен карниз, и выявлены следы пожара, а под окном обрушение части цоколя.

Центральная часть фасада в три оконные оси с выступом венцов по центру, обшивка угловых и центрального выступа сруба имитирует пилястры, стены обшиты доской с профилированной калёвкой.

Правая часть западного фасада относится к южной пристройке, меньшей по высоте. На фасаде имеется небольшой дверной проем, зашитый досками.

– Стены сохранились хорошо, – заметил Андрей.

– Совершенно верно, – согласился архитектор. – Поэтому и работы со стенами будет немного. В основном, восстановим отделку.

Так, беседуя, они обошли дом, остановились возле входа в подвал. Лена сразу стала спускаться по ступеням, глядя себе под ноги, чтобы не испачкать новые кроссовки. Семён Семёнович сейчас же окликнул её несколько резковато:

– Лена, вернись сейчас же! Сегодня мы не пойдём туда.

Девушка от неожиданности захлопала ресницами:

– Я думала... хорошо, Семён Семёнович.

3. Тут к ним подошёл бригадир:

– Посмотрели? Замечания есть?

– Лена, сходи, пожалуйста, сделай запись в журнале авторского надзора. Ну, ты знаешь.

– Хорошо, Семён Семёнович.

Девушка и Михайлов ушли во флигель, где была бытовка рабочих. Архитектор показал Андрею рукой на крышу:

– Крыша вальмовая, крытая шифером. Первоначально, очевидно, была покрыта жестью. С северного фасада кровля образует фронтон с выходом на чердак. Кровля пристроев – односкатная на северном фасаде и трёхскатная на южном фасаде.

Значительная часть шиферного покрытия отсутствует, оставшееся покрылось мхом и мусором, обрешетка из досок частично обгорела, частично подгнила. Кирпичные трубы в верхней части разрушены. На двух трубах сохранились нижние части металлических дымников. Выше чердачного перекрытия трубы мы оставим и восстановим.

Чердачное перекрытие деревянное по несущим балкам из брёвен. Потолок выполнен из досок, обшитых дранью, оштукатуренных и побеленных. Верхний настил перекрытия из досок засыпан шлаком в качестве утеплителя. Перекрытие в месте расположения внутреннего угла дома на значительной площади полностью разрушено, сгнило, поросло травой и кустарником.

Вот вкратце и всё о доме Вороновых.

– Семён Семёнович, вы забыли рассказать о подвале.

– А? Ну, да. Так вот, сами видите – в подвал сейчас только один вход – со стороны двора устроена лестница. Хочу сказать, первоначально подвал был не под всем домом и служил только для нужд хозяина. Следующие владельцы устроили большие поземные помещения со стенами из кирпича. В разные исторические времена их предназначение менялось: производство и хранение алкогольной продукции, тюрьма, продукто– и овощехранилище. По имеющимся документам купец строил свой дом на руинах бывшего строения, видимо предыдущая усадьба сгорела, что в те времена было не редкостью. От неё остался глубокий кирпичный подвал с арочным кирпичным сводом. Вот над ним купец и построил новый дом. Однако, должен сказать, это помещение мы не нашли. Поздние перестройки, реконструкции, очевидно, уничтожили то помещение. Кроме того, когда здесь было организованно 5 квартир, каждый хозяин пожелал себе отдельный погреб, не большой и не глубокий, а удобный лично для одной семьи. Значительная часть помещений была засыпана. Перед реставрацией подвала здесь были только кирпичные стены со следами штукатурки и побелки. Раньше были и световые окошки под потолком проходящие через цоколь, два окна выходили на лестницу.

Перекрытие подвала деревянное по несущим балкам из брёвен. Потолок выполнен из досок, обшитых дранью, оштукатуренных и побеленных. В одном из помещений подвала имеется. Состояние перекрытия подвала удовлетворительное.

Там уже выполнено много работы, оставшиеся подполья углубили и объединили, устроен полноценный цокольный этаж. Будет сделана дополнительная лестница в помещения первого этажа. По проекту перекрытие заменено на новое бетонное по металлическим балкам.

– Уф, всё. Есть ещё вопросы?

Окончание рассказа главного архитектора слышали Александр и Лена, вышедшие из флигеля.

– Семён Семёнович, а почему мы пишем везде "Дом Вороновых"? У купца были

наследники? – спросила Лена.

– Видите ли, первый владелец недолго жил в построенном им доме. Вскоре, ну, может, год спустя, произошла какая-то тёмная история. Купец Воронов то ли разорился, то ли наоборот разбогател, и уехал с женой и первым приказчиком на Дальний Восток. А может быть и вовсе – в Америку. Короче, оставил усадьбу своим племянникам, сыновьям сестры Павлу и Петру, и пропал. Братья взяли фамилию дяди, продолжили его "дело", сами стали купцами. Они же провели первую реконструкцию дома, капитально перестроили подвал, устроили широкий проезд с улицы. С тех пор и прозвали: "Дом Вороновых с воротами".

– Это всё история, – вступил в разговор Михайлов. – А мы реставрируем старые стены снаружи, а изнутри и по сути это будет новый дом. Во-первых, новый цокольный этаж уже почти готов. Осталась инженерка и отделка. Во-вторых у дома будут новые окна, двери, внутренняя обшивка из листов гипсокартона, новые полы. Крышу и чердачное перекрытие мы также сделаем новые, с современным эффективным утеплителем, с решением противопожарных проблем. И, наконец, восстановим исторические ворота, в которые смогут въезжать и кареты, и автомобили. Работы будет много, и она будет разнообразной и интересной.

Ну, что, студент, проникся важностью задачи? Так, берёшь совковую лопату и за мной!

Андрей с охотой взялся за работу. За настоящую, мужскую работу, тяжёлую физически, но облегчающую от переживаний об измене любимой девушки мозг и душу.

Первый рабочий день был долгим и утомительным. На часы никто не смотрел – летний день кормит не только земледельцев, но и строителей. Наконец, бригадир снял верхонки, вытер потную шею и крикнул:

– Шабаш, мужики! Хватит на сегодня.

Немного позже, уже умывшийся из уличного крана, переодетый в чистую одежду Андрей покидал своё первое рабочее место. Проходя мимо деревянных столбов ворот, он оглянулся и махнул рукой старому дому:

– Пока, дом Вороновых, мы тебя скоро отремонтируем – будешь, как новенький.

И улыбнулся озорной, молодой улыбкой.

4. Работами по реставрации исторической городской усадьбы руководила группа архитекторов. Они следили за качеством работ, за соответствием их проектным решениям, решали с бригадиром строителей возникающие в процессе работы вопросы, производили фотофиксацию. Архитекторов было трое: пожилой мужчина в очках и с седыми усами, немолодая полноватая женщина (самая дотошная среди них, каждый раз сующаяся в каждый угол, в каждую щель старого дома) и Лена – молодая архитекторша, лишь в прошлом году окончившая строительный институт. Девушка понравилась Андрею своей неяркой, но свежей красотой, весёлым нравом и, в особенности, ярко-голубыми выразительными глазами. Лена приходила не каждый день, зато, когда она появлялась, парень старался быть поближе к ней, видеть её статную фигурку, слышать звонкий голос, ловить взгляд прекрасных глаз. А предательница Вероника ещё пожалеет, что уехала в свой Псков!

Однажды Лена пришла одна и уже под самый конец рабочего дня. Лицо её было бледным, а глаза печальными. Она подошла прямо к Андрею. Тот отложил топор, которым подтёсывал бревно, и удивлённо уставился на девушку.

– Андрей, знаешь, мне нужна твоя помощь, – смущённо сказала она.

– Конечно-конечно! Ты знаешь, я всегда...

– Понимаешь, я сама не понимаю как, но у меня в компьютере пропала вся информация по обмерам этого дома. Есть чертежи на ремонт, есть все другие работы – а исходные обмеры пропали! Выше "нуля" я восстановлю, хоть черновики остались. А с подвалом "труба" – вообще ни одной бумажки не осталось. Испарились! С меня наша начальница скальп снимет. Или того хуже, с работы уволит. Помоги, пожалуйста, новые обмеры сделать. Только ты можешь помочь!

– Да я... да конечно! Пошли прямо сейчас. Ах, да, там же света нет – работы закончили и

провода смотали. Попросить у Михайлова удлинитель?

– Не надо, я фонарь взяла.

Андрей взял 10-метровую рулетку и пошёл первым. В подвал надо было спускаться по

достаточно широкой, но крутой лестнице, проходящей снаружи дома, с северной стороны, со двора. Прежде здесь была деревянная лестница, она сгнила, и новую отлили из бетона. Но деревянный навес, державшийся на резном покосившемся столбе, восстановить не успели, и он почерневший, подгнивший, угрожающе нависал над входом. Впрочем, строители привыкли и не обращали внимания на такие мелочи, как гнилые деревяшки.

Парень отворил старую дубовую дверь. Её тоже не успели отреставрировать, и открывалась она с немалым трудом. Но что удивительно: повернувшись на совершенно ржавых петлях дверь даже не скрипнула, а только издала серию тихих звуков отдалённого барабана. Андрей вежливо посторонился, и Лена первой проскользнула в прохладную темень подвала.

Внутри пахло сыростью, подсыхающим бетоном и ещё чем-то малоприятным. Здесь было всё же не совсем темно – серый рассеянный свет пробивался сквозь пролом в кирпичном цоколе и прогнивший участок нижнего венца брёвен. Немного света добавлял и люк в полу с отломанной крышкой. Там прежде, когда дом был поделен на квартиры, был спуск в один из частных погребов. Лена включила фонарь, достала из сумки бумагу и карандаш и они принялись за обмеры.

Работа шла споро, все помещения были хорошо знакомы и молодые люди останавливались лишь изредка попить водички из предусмотрительно прихваченной собой пластиковой бутылки.

В последний отсек подвала они вошли, когда было уже довольно поздно. Здесь было абсолютно тихо и совершенно темно. Эта часть здания сохранилась лучше всего, переделок здесь почти не было, рабочие лишь убрали мусор, накопившийся за многие годы, да кое где укрепили кладку стен раствором. Едва они прошли дверной проём, от фонарика в руках Лены по кирпичным стенам заметались неясные размытые тени. Вдруг девушка вскрикнула и выронила фонарь:

– Ой, собака!

– Где собака? – Андрей в это время смотрел в противоположный угол и ничего необычного не заметил. Он поднял фонарь и посветил во все стороны. Пусто. И даже теней осталось только две: от него и от девушки. Парень прошёлся вдоль стен и...

И буквально наткнулся на довольно большое отверстие в кирпичной стене. Наверное, здесь была раньше дверь, но очень невысокая, не больше полутора метров в высоту.

– А это что за вход? На твоём плане его нет.

Девушка быстро подошла к нему, ухватила за рукав:

– Постой, не входи. Странно, этот ход ведёт за пределы дома. Раньше его не было. Кажется...

Андрей погладил её по руке, заглянул в карие тревожные глаза.

– Ну, и что мы испугались? Хм, даже если там "за пределами дома" – мы должны посмотреть, обмерить. А если и собачка туда забежала, не беда. Я же с тобой, Леночка. А для собачка у меня есть карамелька, вот. Пошли, смелее!

И он, сильно пригнувшись, вошёл в темноту проёма. Лена, по-прежнему вцепившись в его рукав, вошла вслед за ним. В толщине стены на миг мелькнули в отсвете фонаря ржавые крупные петли, бывшей здесь некогда двери, невидимая паутинка коснулась лица, и они очутились в новом отсеке подвала.

– Ой! – вскрикнула девушка. – Мне за шиворот капля упала. Брр, какая холодная!

Андрей обернулся к Лене и вновь оказался с ней лицом к лицу. Близко-близко. " Какая она милая! Надо сделать ей что-то приятное. Или хотя бы сказать".

– Лена, а что ты делаешь вечером?

– Пока не знаю. А что?

– Давай с тобой сходим в кино? Я приглашаю.

Девушка тихонько засмеялась:

– Приглашаешь? А я согласна. Только давай скорее работу закончим. Что-то меня эти подвалы уже угнетать начинают.

Новое помещение оказалось не очень большим: прямоугольник, примерно 3 на 5,5 метров, перекрывал цилиндрический свод, выложенный из того же кирпича, что и стены. Обмеры не заняли много времени. Но здесь было несколько небольших отверстий, видимо вентиляционных. Очевидно, когда-то давно здесь было какое-то техническое помещение, а может быть даже котельная. Одно отверстие, в торцовой стене, у основания свода, было больше других. Пожалуй, Андрей смог бы и пролезть в него, если бы смог дотянуться.

Кладка стен и свода была очень аккуратной, тщательно исполненной и хорошо сохранилась.

– Неплохо. Умели же люди строить в старое время, – восхитился Андрей и присвистнул. Свист получился излишне резким. Он отразился от свода, разбился на мелкие свисточки, которые

немедленно юркнули в вент.отверстия и исчезли во тьме.

– Тише! – вскрикнула Лена, зажала руками уши и прильнула к Андрею. – Знаешь, у меня такое чувство, будто за нами кто-то наблюдает, слушает. Не знаю...

В Андрее вдруг проснулось озорство:

– Ах, наблюдает! И пусть...

Он развернул девушку к себе и одним движением чмокнул её в краешек губ.

– Ты что, дурак? – она сердито вырвалась из его объятий.

– А что, только дурак имеет право тебя поцеловать?

– Никогда больше не делай так. Без моего разрешения. Ладно, заканчиваем и уходим отсюда.

Отверстия замеряла сама Лена, высунув далеко ленту рулетки. Её спутник подсвечивал фонарём и записывал данные. Попутно он продолжал любоваться стройной фигурой девушки, её милым лицом, точёными руками с узкой кистью.

Заминка возникла с замером большого отверстия: лента рулетки никак не хотела быть напротив дыры и сразу складывалась. Внезапно и свет фонаря начал тускнеть.

– Андрей, да свети же! Или подойди, помоги, – в голосе Лены послышались истерические нотки.

– Да пойдём, Лена, отсюда. Размеры я тебе скажу по размеру кирпичей. Уходим, пока фонарик совсем не погас.

– Нет, надо точно, до сантиметра, – заупрямилась девушка, – лучше не спорь.

– Ладно, тогда давай я сам. Я повыше тебя всё же.

Он передал фонарик Лене, подхватил с пола выпавший кирпич и приставил к стене. Андрей встал на кирпич, вытянулся на цыпочках и достал край отверстия. Оттуда ощутимо несло холодом. "– Я бы мог, пожалуй, протиснуться сюда", – отчего-то подумалось ему. А это вообще зачем? Темнота в дыре была такая, что, казалось, там блестят едва различимые искорки.

– Скорее, – напомнила Лена. Она стояла уже у выхода.

Андрей наскоро приложил мерную ленту по горизонтали и по вертикали, выкрикнул цифры.

– Готово!

Он оттолкнулся и спрыгнул на пол. В этот момент ему показалось, что дыра кинулась за ним следом и захлопнулась возле его руки. Что-то острое, как зуб хищника, царапнуло по пальцу.

– С-с-собака, – прошипел Андрей, сунул палец в рот и выскочил из подвала.

Лена ждала его уже на ступеньках лестницы. В её глазах медленно таял страх.

– Уф! Какое жуткое место! Ни за что туда больше не пойду. Ой, а что у тебя с пальцем? Кровь?

– Да пустяки. Об край кирпича порезал. Наверное... Ну, что – рабочий день окончен? Идём в кино!

– Подожди. Дай я приведу себя в порядок, вымою руки. А когда я из той, ну, комнаты что ли, выходила, меня паутина коснулась. Вот так, – и девушка с брезгливой миной провела растопыренной пятернёй себе по лицу и шее. Так противно, бр-р!

– Паутина? Откуда? – усомнился Андрей. – Мы же только что там проходили.

– Не знаю. Очень неприятная, холодная. Я бы сейчас выпила чего-нибудь горячего. Кхе-кхе.

– Так в чём дело? Зайдём сначала в кафетерий, – Андрей осторожно снял с волос девушки приставшую соринку...

5. Оказавшись в городской суете, молодые люди быстро забыли о своих страхах. Да и что такого там было? Да ничего. Ничего особенного.

Они сходили в кафе, потом в кино. Так хорошо было сидеть в полутёмном зале тесно прижавшись друг к другу!

Потом Андрей проводил Лену домой. Они шли пешком по ночному уже городу и весело болтали обо всё на свете.

Возле её подъезда, прощаясь, Андрей на миг прижал Лену к себе, ощутив упругость девичьей груди и сладкую нежность губ.

– Пусти, – слабо прошептала она. – Вдруг соседи увидят. Или мама.

– И пусть. Пусть все видят, что я тебя люблю.

– Ну, уж, "люблю"! Хм. Так я тебе и поверила. У тебя, наверно, кроме меня девушки есть.

Лена отстранилась, глаза её заблестели, губы приоткрылись, обнажив белые ровные зубки. В этот момент она была самая прелестная, самая желанная девушка на свете. Андрей на мгновение

замер ошалев от такой красоты и вспоминая все самые лучшие, самые заветные слова. Это был тот миг, самый важный миг в жизни.

И вдруг Лена покраснела, прижала руки ко рту и глухо закашлялась.

– М-м... Кхэ-кхэ! Ой, что-то в горле... кхэ-кхэ! Побегу домой, попью чая с мёдом, прощай!

– Конечно – конечно, иди. Леночка, а завтра вечером мы увидимся?

– Н-ну, я подумаю. До завтра! – и она убежала вверх по ступенькам, стуча каблучками.

Андрей постоял у подъезда, пока где-то наверху не хлопнула дверь, и пошёл к себе. Душа его, вдохновлённая любовью, пела!

На следующий день вся бригада реставраторов была взбудоражена событием, произошедшим ночью. Петруха, мужик лет 50, бомжеватого вида, одинокий, обитавший на стройке в качестве вахтёра, ночного сторожа, видимо выпил в «третью смену» палёной водки, и зачем-то пошёл в подвал. Там он всю ночь куролесил, и учинил настоящий погром. Только так можно назвать то, что сотворил хлипкий мужик голыми руками: расколотил полподдона кирпича, предназначенного для ремонта стен; разломал в щепки черенки лопат, согнул в петлю стальной лом, толщиной в руку ребенка. Но самое скверное – он завёл в подвал собаку и умертвил несчастное животное самым бесчеловечным образом.

Этот пёс по кличке Мишка, беспородный и приблудный, был единственным другом Петрухи. Несмотря на внушительные размеры и густую чёрную шерсть, пугающие людей при первом с ним знакомстве, он на самом деле был добрейшим существом.

Почему Петруха с псом так поступил было совершенно непонятно.

Их обнаружили патрульные милиционеры, проезжавшие рано утром по кварталу и услыхавшие дикие визги погибающего животного. Сторожа нашли лежащего без сознания у входа в подвал, с руками в свежей крови и с выражением ужаса на смертельно-белом лице. В подвал милиционеры не пошли, да и тихо уже было. Они лишь посветили внутрь, увидели куски собачьего тела на полу, внутренности, размазанные по стенам – и сразу вызвали специализированную медицинскую бригаду. Петруху немедленно увезли в городскую психушку.

В то утро Андрей проспал, и прибежал на работу когда менты и врачи давно уехали, а его товарищи собрали в мешок останки собаки и, шарахаясь от ранних прохожих, вынесли кровавую ношу на свалку.

– Что интересно, – рассказывал Андрею Михайлов, когда они вместе убирались в подвале, – у него лицо и руки в крови, пальцы вывернуты, ногти содраны – и нет ни одной царапины, ни укуса собаки. Никогда бы не поверил, что можно голыми руками так... Ну, Петруха, вот отмочил!

Да, слушай. Андрюша, сторожа то у нас теперь нет. Я конечно позвонил прорабу, но пока он раскачается. Ты бы не согласился подежурить? А то все мужики семейные. А?

– Понимаешь, Александр, я вечером, э-э, занят буду.

– Так вечером я побуду. Ты хоть в ночь подежурь. Придёшь со свидания – молчу, молчу – и спи себе в дежурке. Ты же не побоишься?

– Я?! Чего мне бояться, хм. Ладно, подежурю.

Но всё получилось не так, как надеялся, как мечтал Андрей.

В конце рабочего дня он позвонил Лене, чтобы условиться о вечернем свидании. Девушка сегодня не приходила на стройку и никаких вестей о себе не подавала, что немножко встревожило его. в телефонной трубке голос Лены звучал хрипло и устало: