Текст книги "Сказ о Степане-Стрелке (СИ)"

Автор книги: Сергей Эрленеков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Ubersoldaten, das sind russische Ubersoldaten, retten Sie sich, wir können mit ihnen nicht fertig werden! *

Он, конечно, не особо понимал в немецком, да что там, кроме «Гитлер капут» и «Дас ист Фантастиш!» он вообще ничего в немецком языке не понимал. Но слово «Убер-солдат» расслышал вполне отчетливо, что-то это ему напомнило. Были у него какие-то старые игры про это.** Мысли текли плавно и спокойно, цифры на счетчике фрагов спокойно крутились, Хитпойнты прибывали намного быстрее, чем убывали. Жалко было только одежду, она медленно, но верно превращалась в лохмотья. Везеньем можно было считать то, что в голову ему еще не попали, ну, или улучшенную до второго этапа каску, и такие же улучшенные стальные пластины, подложенные в нашитые на одежду кармашки в критически важных местах. Бой кончился довольно быстро, благодаря нашему попаданцу. Но самого парня итог боя не устроил от слова совсем. Хотя количество фрагов было больше четырех тысяч, но ни на уровень, нина повышения класса ему не хватило. До уровня надо было еще почти 50 миллионов очков опыта, а о улучшения класса надо было «добрать» жалкие полторы сотки киллов. В качестве компенсации выступал только лут.

Пока партизаны потрошили шкафы в главном здании, Степан не спеша починил пулеметы, пополнил инвентарь патронами. Вот тут-то он и прибалдел. Оказывается за время боя навыки «Боевой режим» и «Боевой интерфейс» вышли на уровень 100 (МАХ), и теперь он мог экипировать слоты оружия, как в обычном шутере. Всего было 10 ячеек, каждая из которых делилась еще на три части, то есть всего можно было экипировать 30 видов вооружения, которое было не видно в неактивном режиме, также оно не влияло на переносимый вес и не отражалось в инвентаре:

Холодное оружие, она разделялась на три части: ножи, дубинки, кастеты. Пистолеты: Один пистолет, Двойные пистолеты, Тяжелый крупнокалиберный пистолет. Винтовки: Винтовка, Снайперская винтовка, Тяжелая крупнокалиберная винтовка. Автоматы (пистолеты-пулеметы): Автомат, Двойной автомат, Тяжелый крупнокалиберный автомат. Пулеметы: Пулемет, Двойной пулемет, Тяжелый крупнокалиберный пулемет. Гранатометы: подствольный (если экипирован на автомат), Ручной, Станковый. Пулеметы, которые в норме ставятся на технику: танковые, авиационные, роторные. Рельсовое оружие: Рейлганы различных моделей (3 слота)Энергетическое оружие: бластеры, плазма, лазеры (3 слота)Гранаты различного назначения (3 слота).

Все это открывало просто невиданные боевые возможности. Но большинство из списка оружия можно было достать только в его мире, и то не все. Энергетическое и рельсовое оружие, как бы, намекало на наличие техногенных миров. Но и просто стрелять из, например, КПВТ *** с рук, тот еще экстрим.

От размышлений парня отвлек полковник Орлов. Он даже запыхался пока разыскивал Степана по всей разоренной крепости:

– Здорово боец, как самочувствие? – полковник отряхнул каменную стенку и сел рядом со Степаном.

– Да неплохо, – парень насторожился, не к добру такое отношение.

– Мы тут, в штабе, покопались в сейфах, и нашли множество любопытных документов. Они касаются планов наступления, развития территории Белоруссии, Украины, Литвы и прочих. Много чего там интересного, что нужно доставить нашему командованию. Срочно! Еще вчера! Мы тут подумали, и решили, что кроме тебя пойти некому. Поэтому на отдых тебе пару часов, потом экипируйся, чем захочешь, ну или найдешь, и вперед! Все понятно?

– Так точно, тащ полковник! – хотя ничего Степану понятно не было, это известие было как обухом по голове.

– Тогда выполняй!

*Высшие солдаты, это русские высшие солдаты, спасайтесь, нам с ними не справиться!

** «Замок Вольфенштейн», «Возвращение в замок Вольфенштейн», «Вольфенштейн Сталинград», третья часть самая крутая (по мнению автора).

*** Станковый крупнокалиберный пулемёт разработки С. В. Владимирова. Разработан в 1944 году, принят на вооружение в 1949 году. Удачно сочетает в себе скорострельность станкового пулемёта с бронебойностью противотанкового ружья и предназначен для борьбы с легкобронированными целями, огневыми средствами и живой силой противника, находящейся за лёгкими укрытиями, а также в качестве зенитного пулемёта. Калибр 14,5 мм. Дульная энергия КПВ достигает 31 кДж (для сравнения, у 12,7 мм пулемёта Browning M2HB – 17 кДж, у 20-мм авиационной пушки ШВАК – около 28 кДж). Наряду с китайским QJG-02, германским MG 151 и чехословацким ZB-60, является одним из самых мощных пулемётов из когда-либо использовавшихся вооружёнными силами.

Глава 9. Война! Война никогда не кончается!

(Мир Земля-1, 1 Cентября 2022 года/Мир Земля 1145/ZXV17, 29 Октября 1941 года)

Лейтенант Нечипорук, сидел за своим столом из не строганных досок, накрытым плащ-палаткой и дремал, подперев голову громадной волосатой ручищей. Блиндаж, выделенный особому отделу, освещался только сильно коптящей лампой, сделанной из снарядной гильзы. На стенах висели плащи, телогрейка самого лейтенанта, пара автоматов с характерными дисковыми магазинами. Еще был большой зеленый деревянный ящик, сейчас прикрытый. Он использовался как шкаф для документов. В углу тихо потрескивала угольками печка-буржуйка. Топили ее сухими досками от ящиков, из под тех же артиллерийских снарядов. Вот чего на войне было много, так это ящиков от боеприпасов, медикаментов, оружия и прочего имущество. Все блиндажи этим хламом топятся, и до сих пор все не извели. У этих досок есть одно большое преимущество, они не дымят, поэтому днем трубу такой печки не засечешь. Но легкий запах сгоревшей краски, казалось, уже въелся в самую душу. Дремать лейтенанту не мешало даже легкое вздрагивание блиндажа. От близких разрывов снарядов надежно защищали три наката бревен. А к возможности прямого попадания уже привыкли, как и к комарам, вечному, холоду и окопной грязи и постоянной вони. Вони давно немытых тел, сгоревших пороха и махорки, запашку от начавших разлагаться тел на поле боя. Человек ко всему привыкает.

А лейтенант устал, сильно устал. Ведь враг не дремал, немецких диверсантов выявляли почти каждый день. Лезли и по воздуху, и по земле, и, даже, по воде. Хотя там холод страшенный. И нет, он не занимался пытками и прочими зверствами. Несмотря на звероватую внешность, Лейтенант имел два высших образования двух университетов, Киевского, и Московского Военного Училища СА. Московское военное, приравнивалось к университету. Правда, неофициально. Таланты будущего лейтенанта были замечены куратором из НКВД, и прямо перед выпуском ему сделали предложение. Больше года его натаскивали строгие, а иногда жестокие инструктора, а потом началась война. И вот тут то и раскрылся его талант дознавателя. Никакого физического воздействия, а вот умение так влезть в душу собеседника, проникнуть ему под кожу, заставить признаться в том, что он совершил плохого даже в далеком детстве. Сознаться в первых подглядываниях за девочками в бане, и прочем разном. Как справедливо считал Афанасий Сергеевич Нечипорук, невиновных людей не бывает. Но не каждая вина была требующей наказания, а некоторая имела быть толь с точки зрения морали общества и не подлежала уголовному преследованию. Такие признания он коллекционировал только с точки зрения дознавательского искусства. А вот выявление подготовленных диверсантов, это вызов, это тяжелая работа, выматывающая похуже целого дня на полигоне.

Внезапно лейтенант почти подпрыгнул на стуле, и чуть не упустил в штаны. Он сам себя считал крупным мужчиной, а в сочетании с красивой, всегда ухоженной формой и внешностью, это имело сногсшибательный эффект, особенно, на молоденьких самочек, хм… и не молоденьких тоже. Но в этот момент он почувствовал себя маленьким и беспомощным. Незнакомое, и ужасно неприятное чувство. В чем была причина, в огромном мужике, что сидел напротив него на довольно прочной деревянной лавке, но под весом незнакомца, лавка прогибалась и жалобно потрескивала. Копна нечесаных рыжих волос, буйная непокорная рыжая борода до самых глаз. Поверх волос немецкая каска с небольшими рожками*, отчего создавалась ассоциация с древним викингом. Одет он был в немецкую же егерскую куртку, а между ног стоял пулемет с магазином-банкой. Но по сравнению с мужиком, пулемет казался детской мелкашкой. Рядом с мужиком стоял безразмерный сидор, по-видимому, сделанный из большого картофельного мешка. Тот, что кем-то метко был назван «мечта оккупанта». Здоровяк иронично смотрел на беспокойно озирающегося особиста. Лейтенант потер, глаза рукой, но галлюцинация не исчезала, он постучал ладонью по голове, было больно, но мужик все равно сидел и ухмылялся в бороду. Тогда он посмотрел на выход и хотел позвать охрану

– Да живы они, не сумлевайся, так, поспят чутка, минут с сорок, – это он про двух часовых, которые, не успев поднять тревогу, заснули от тычка пальцем в сонную артерию, вот тут-то и пригодились знания, полученные от профессии «Убийца».

– Ты, хто, мужик! – Просипел Нечипорук.

– Я-то, я Стяпан, можно Стяпан Пятрович, а можно рядовой Цвятков, я не обижусь, – у мужика был забавный, деревенский, выговор.

– Ты как тут оказался? – спросил особист, лихорадочно думая, как добраться до пояса с кобурой висевшего на стене.

– Я, пряшел, командир послал, я и пряшел. А чаго бы не пряйти, коля хорошия люди просют.

От такого спича лейтенант даже замер, не зная, что сказать. Еще бы, минуя все круги охраны, окопы с солдатами, патрули войск НКВД, в командный блиндаж, вламывается гигантский мужик в НЕМЕЦКОЙ форме, и с немецким же оружием, и никто, никто ничего не заметил. Но все же, собравшись с мыслями спросил:

– А кто твой командир?

– Мой-то, так это, Михайло Федорович, его зовут! Хороший командир, строгай, но справядливай! Как, иной раз глянет, так ажно все поджилочки трясутся, и сразу хочется фуражку носить и строем ходить, по стойке смирно, ага, и сапоги чистить на ночь, чтоб, значится, с утра на свежую голову одявать. – Нечипорук почувствовал, как у него дернулся глаз.

– Ты понятнее говори, – беспомощно проговорил лейтенант, – кто таков, откуда, все в общем!

– Дык, а я знаю откуль ён взялси, колонну с пенными отбили у немчуры то, а ён тама и был. А потом как гаркнет, полковник я, Орлов Михайло Фёдорович, и таперича я вам командир и отец родной, командовать вами, значица, буду! И как закомандовал, как закомандовал, минутки свободной не стало, ни нам, ни фрицам. Орел – от какой у нас, значица, командир. – У Афанасия поочередно задергались оба глаза, не осталось незамеченным странным мужиком.

– Эк, у тебя служивый рожу то перекосило, нако вот сивухи глотни, хранцузская, говорят, но по мне сивуха сивухой, и клопами пахнет. – После чего здоровяк схватил лейтенанта за шею, достал флягу и залил прямо в глотку больше полулитра элитного французского коньяка.

Это Афанасий знал точно, однажды заказывал полста граммов «Мартеля», в ресторане «Астория» в Москве. Ужин там встал на ползарплаты, и еще ползарплаты ушло на эту стопку коньяка. Немного отдышавшись, особист вспомнил, что несколько месяцев назад, по всем войскам НКВД распространили циркуляр, в котором говорили, что пропал без вести командир особой бригады НКВД, отражая прорыв немецкой танковой группы. А потом стало вдруг полегче отражать атаки на минском участке фронта, и поползли слухи, в основном от «языков», что кто-то активно «резвится» на коммуникациях Вермахта. И вот ту-то и всплыла информация о полковнике. Оказывается он, если это правда, конечно, организовал партизанский отряд, и активно помогает армии из-за линии фронта. Это однозначно не его уровень, надо штаб армии информировать. О чем он и сообщил бородачу. Тот нисколько не огорчился:

– Ты солдатик, иди службу то сполняй, а я чуток покемарю во туточки, и эта, от энтот мешок до набольших донеси, будь ласков.

– А что там? – осторожно, поинтересовался лейтенант.

– Да мы тут, городишко один на штык взяли, а тама крепостица была, а, вот, Гродно, тот городишко называется, и вот тама, в самом главном штабе, эту бумагу то и наковырял полковник. А как все углядел, значитца, что тама есть, позвал меня и говорит: «Ты Стяпан, как самый наилучший боец, бери ко энтот мешечек, да сбегай-ка до наших, через фронт, да передай его в самый, значица, особый отдел», – им говорит, особо надо. Очень ждут, аж кушать не могут, значица, а что, я ничего, взял да пошел. – Особист почувствовал, что начинает думать о пистолете с одним патроном.

– Как это Гродно захватили, там же народу тысяч тридцать!

– Ага, всех убили, всех зарезали, кровь по улицам как водица текла, а головы уж как катились, как катились. Не знамо где их таперича всех хоронить-то будем. Ну, ничаго, ничаго, у полковника голова дюже большая, пущай он об том и думает.

Привычный трюк с попыткой залезть в душу лесовика через зрительный контакт успехов не принес. Нет, кой чего, конечно принес, лейтенант повторно чуть не упустил в штаны. Столько в душе мужика было тьмы и смерти, что привычный инструмент, дал сбой, заставляя появиться на голове лейтенанта первой седине. Мужик, тем временем, сунул в руки особиста мешок и принялся выпроваживать его из собственной землянки:

– Ты малой, иди, службу то справляй, справляй, можа мядальку каку кинут, али, орденок, иди давай, а я посплю чуток.

После чего расселил около печки плащ-палатку, улегся в обнимку с пулеметом, и засопел. Лейтенанту же не оставалось ничего, кроме того, что бы неся неподъемный мешок, бежать к майору Климову, не забыв, конечно выставить часовых из простой пехоты, около входа в блиндаж и мирно посапывающих рядовых НКВД. Притворявшийся же спящим Степан в это время разбирался с упавшей ему, после взгляда лейтенанта, плюшкой:

Вы подвергаетесь метальной атаке, так как среднее значение интеллекта и мудрости превышает таковое у противника, атака заблокирована!

Внимание! Вы отразили ментальную атаку с первой попытки! За это достижения вам открывается «Ментальная Магия», награда за достижение увеличена.

Награда:

Опыт: 1.000.000

Магия: «Ментальная Магия» (+10 к интеллекту, +10 к мудрости) Уровень 1: Каждые 10 уровней вы получаете новое заклинание данного раздела магии.

Заклинание: «Обнаружение разума» Уровень 1 – обнаруживает разумных существ. Радиус обнаружения и чувствительность растет с ростом навыка.

Вот такой вот интересный лейтенант в особом отделе живет, подумал Степан. А какие тогда у них генералы водятся. И это без Системы, чисто на голой интуиции. Вот кто реально монстры. А вообще он стал часто задумываться, для чего ему все это было нужно. Партизаны эти, рейды, беженцы. Самостоятельно, он уже, наверняка, вырезал бы нужное количество народу, получил ачивки и прочие награды, ушел бы домой. А там, на имеющиеся камни душ и энергокристаллы, жил бы себе как король. Нет, зачем-то вписался за партизан. Но, по мере размышления, он понял, что просто не может и бросить просто так. Он должен сначала наладить автономность отряда, обеспечить связь с «большой землей», что бы обеспечить отряду цель существования. Ибо без большой цели в таком большом коллективе обязательно начнутся разброд и шатания. И вообще мы в ответе за тех, кого приручили, это для кармы полезно. Это как с собакой, если она тебе уже не нужна, нельзя бросать ее, надо найти ей хорошего и достойного хозяина. Поэтому и сидит он сейчас в особом отделе и пудрит мозги несчастному лейтенанту. Под такие мысли, Степан сам не заметил как заснул.

Тем временем в руководстве НКВД западного фронта был переполох. И причиной тому был пропавший несколько месяцев назад полковник. Таких полковников, в принципе, в самой страшной службе СССР хватало, но именно этот человек, предположительно, попал в плен, так как трупа его никто не видел, а вот взрыв радом с КП, видели многие. И вот он прорезается, и не просто прорезается, а предоставляет просто неимоверное количество важнейшей информации. А самое главное, в мешке было письмо, с намеком на то, что у него есть еще большее количество информации, но которое с гонцом не передашь. Требуется перевозка самолетом. И сомнений в этом не было. Ибо в письме были характерные зашифрованные моменты, которыми Орлов показывал, что пишет его сам, без надзора и не находится в плену. А еще, очень уж совпадало ослабление атак противника и начало партизанской деятельности полковника. Перечисление же громких акций, эхо которых дошло и до командования советской армии, легко подтверждалось деятельностью разведки.

Самое главное, что было в переданных документах, это схемы укрепрайонов, пути передвижения войск и районы их сосредоточения. И если войска можно было передвинуть, пусть и небыстро, то переместить железобетонные укрепления не представлялось возможным. Что в свою очередь давало возможность контратаки и спрямления линии фронта в обход этих самых укрепрайонов. А это переводило войну в позиционную и затяжную, что давало Советскому Союзу преимущество, ведь ресурсная база у него была намного больше чем у всей Европы вместе взятой. И еще это позволяло развернуть дополнительные производства, мобилизовать и обучить дополнительные войска без лишней спешки и штурмовщины. Что это значило в условиях столь масштабных боевых действий говорить не надо. Это как сравнить двух сошедшихся в тяжелом клинче двух боксеров тяжеловесов. Которые тупо месят друг друга, не выявляя преимущества никого из них. И тут, бац, в тапок одного из них попадает маленький камешек. Это не ослабляет бойца, но из-за этого он немного отвлекается, и весы из равновесного положения могут качнуться в любую сторону. Ведь увеличение силы из-за раздражения тоже никто не мог исключить. Это уже оставляло простор для тактических игр и маневра. И это заставляло относиться к посланию, и посланцу более серьезно. Следовательно, деятельность партизан нуждалась в проверке. А что может быть лучшей проверкой, чем показательная акция со стороны партизанского отряда.

Лейтенант Нечипорук поглаживал новый орден «Красной звезды», и долгим взглядом провожал широченную спину связника, что удалялась в сторону переднего края, а потом резко исчезла, как будто растворившись в темноте. Все было так, как и предсказывал этот партизан. После начавшегося переполоха, его пригласил к себе генерал Рокоссовский, командующий западным фронтом, и, молча, без слов, прикрутил к гимнастерке орден, а потом еще и похлопал дружески по плечу. А Степан уносил в свое планшетке шифрованное письмо к полковнику Орлову с текстом проверочного задания. А требовалось немного ни мало, а уничтожить стратегический мост через Днепр, а затем доложиться и ждать дальнейших распоряжений. А в это самое время нужно было разрушить транспортные узлы на станциях Старушки, Лунинец, Пинск, Бобруйск. Желательно также постоянно нарушать железнодорожные пути на линии Минск – Бобруйск. Для отряда Орлова, это вполне посильная задача. Всего этого, конечно не знал Нечипорук, как не знал и Степан, но грандиозностью задачи лейтенант проникся из-за небывалого уровня секретности.

Через двое суток попаданец уже отчитывался перед Орловым. А еще через трое суток, опять, висел на фермах моста через Днепр. В этот раз он нес уже 60 кг взрывчатки в ящике на спине, и еще сотню, на всякий случай, в инвентаре. На охране всех мостов через Днепр, и вообще мостов в Белоруссии, было собрано больше 15 дивизий. В основном, правда, румынских и итальянских. В этот раз на них смотрели как на смертников. И не зря, собственно. Сейчас партизаны не стали мутить с бикфордовым шнуром. Просто приспособили таймер из будильника. К этому времени, отрядные умельцы сумели добиться от такого «взрывателя», почти стопроцентного срабатывания. Для произведения большего эффекта на командование, полковник Орлов отправил на каждую указанную станцию из списка по небольшому отряду, с приказом заминировать как минимум поезд с боеприпасами, а как максимум – эшелон с топливом. Время акции было указано, примерно, одно и тоже. И, когда Степан добрался до своих товарищей, бомбы рванули. Больше всего, конечно поразился сам Степка. Рвануло так, что разрушилась не только центральная опора, но и две соседние. На мгновение обнажилось дно реки, звуковой волной разорвало барабанные перепонки у всех, кто был в радиусе полукилометра от моста.

Жалко, что в этот раз никаких поездов по мосту не двигалось. Но зато, на станциях, все подрывы были удачными. Настолько удачными, что все тыловые службы Вермахта просто парализовало, от масштабности и наглости диверсии. Степану же опять пришлось топать через линию фронта. Так-то ничего страшно не было, ведь двигался он, перемещаясь через теневую изнанку. А в этом мире не было умельцев, что смогли бы повторить или отследить подобное перемещние. Все настолько плотно закрутилось, что заниматься плотной прокачкой парню было абсолютно некогда. Несколько одиноких патрулей не в счет, он вырезал их мимоходом. Ему просто нужны были боеприпасы к пулеметам. Лейтенант Нечипорук теперь боялся дремать в блиндаже, стараясь спать в общей казарме, а на службе литрами поглощал кофе не пытаясь расслабиться. Он больше всего боялся, опять, проморгать появление этого странного партизана. Меряя шагами пол блиндажа, Нечипорук, борясь со сном, повернулся к рукомойнику на стене и слегка сбрызнул лицо холодной водой. А когда повернулся, то только громадная сила воли, не дала ему испортить воздух тесного помещения. На той же скамейке, все в той же позе, сидел тот же партизан и нагло лыбился. Но как!!! С прошлого посещения, патрули были утроены. Он сам им так хвоста накрутил, что мимо мышь незамеченной не проскочит. А тут опять этот нереальный громила как-то просочился. Мистика, просто хренова мистика.

– По здорову тябе, служилай, чаво смурной такой, аль случилось чаво, так ты скажи, мы это, мигом подсобнем. Зарезать тама кого, али взорвать, это мы мигом спроворим, – внаглую троллил нквдешника партизан.

– Нет, благодарю, я только у вас хотел спросить, а как вы так незаметно проходите?

– Как, дык обычно, как медведя на охоте скрадывают. Это только кажется, что медведя охотник караулит. А, бывалыча, сидишь сидишь в засаде, ждешь косолапого, а евонная морда у тебя прям над плечом высовывается. Так-то, по первому разу можно и в портки скинуть. А тут, дети непуганые, ей богу. Ежли постараться, то всю твою гвардию можна на полчаса вырезать, и ни один даже чухнется. Так-то. Ты их к нам, в лесок, на ученье присылай, через месяц и ходить будут неслышно, людей резать как тростник, – на этих словах партизан по-доброму улыбнулся, но у лейтенанта эта улыбка ассоциировалась с оскалом тигра-людоеда.

– Какое у вас поручение к командованию фронтом? – Взял себя в руки Нечипорук.

– Так вот, – достал планшетку Степан, – туточки, значитца, место, куды ероплан подгонять, и сигналы костровые, чтоб, значитца, не перепутать.

– Отлично тогда до связи, – лейтенант на мгновение отвлекся, чтобы поднять со стола планшетку, а когда поднял глаза, то партизана уже не было.

У него задергалось веко, и он с силой зажмурил глаза, отгоняя наваждение. Нечипорук достал бутылку водки, и, не разливая, прямо из горлышка опустошил ее. Пусть хоть под трибунал отдают, ему надо расслабиться, иначе от всего этого и с ума можно сойти. Сам же Степан, в это время, неслышной и невидимой тенью пересекал линию фронта, не забывая периодически подрезать и грабить пулеметчиков. Сейчас наступило хорошее время, для партизан. Начало немного подмораживать, а снега еще не было, поэтому ходить можно было, не оставляя следов. Поэтому сильно увеличился охват действий отряда. Они успешно нарушали рельсовое сообщение на указанном командованием участке. И если сами рельсы немцы могли прокладывать довольно быстро, то разрушенные усиленными зарядами тротила насыпи и развязки могли затормозить перевозки на неделю и более. Менялись командиры тыловых подразделений, летели головы, но толку не было. Если в мире Степана каратели за каждую акцию мстили мирному населению, то тут населения почти не было, кроме лояльного. Мстить было некому. Надавить на лесных бандитов было нечем. А потери росли. Как людские, так и материальные. В тылу немецких войск нарастала паника. Неслышная и невидимая смерть могла прийти в любое время и к любому.

Партизаны готовились к приему самолета. На самом острове оборудовать полосу не стали, чтобы не демаскировать базу. Но постарались сделать ее в самом охраняемом периметре. Выкорчевали деревья, пеньки и кустарники, засыпали ямки, срезали кротовые норы. Получилась достаточная для посадки полоса, даже несколько избыточная. Километр – это, все же, многовато для тайного лесного аэродрома. Костры старались разжигать точно в указанное время и в указанные дни. Люди осознавали всю важность авиа-моста с «большой землей». После этого они становились не просто кучкой диких партизан, а диверсионной группой в тылу врага. И получали не только приказы сверху, о том, что нужно делать и кого мочить, но и официальные солдатские книжки, «рабочий» стаж, они были на учете, а значит, их семьи могли пользоваться всеми льготами семьи военнослужащего. А это в условиях военного положения очень много значит, и самое главное – это усиленное питание, по сравнению с другими, конечно. После гибели подотчетного партизана семья получала пенсию по потере кормильца (п/а: жаль, что в реальной истории такого не было). Поэтому люди старались, очень старались успеть все сделать в срок, и так, как надо. Не дай бог подломиться стойка шасси, попав в ямку или на пенек, позору не избежать.

Самолет появился на третий срок. Просто внезапно послышался легкий треск мотора, и маленький У-2 вынырнул из темноты, шустро снизился и побежал по полосе. Прямо по коридору указанному факельщиками. Остальные партизаны быстро тушили костры. Когда крылатая машина остановилась, к ней кинулись сразу несколько партизан, приветственно крича и размахивая руками. Уставший пилот помог выбраться пассажиру. Вернее пассажирке. Это была худенькая черноволосая девушка, ростом не выше чуть выше полутора метров, с тонким интеллигентным, но очень серьезным лицом. От нее буквально веяло нескольким поколениями благородных предков. Опешившие партизаны смотрели на девушку, а девушка смотрела на высоких и широких бородатых мужиков. По примеру Степана, отрядные бойцы поголовно стали отращивать бороду. Сам же парень носил бороду потому, что сам образ партизана у него ассоциировался с кубинскими барбудос и Че Геварой. Она еще раз оглядела мужиков, по которых так и просилась пословица, что чем дальше в лес, тем толще партизаны. И хорошо поставленным мелодичным голосом произнесла:

– Здравствуйте, товарищи!

В ответ раздался нестройный хор голосов. Бесстрашные, готовые идти на боль и смерть в самую глотку дьявола солдаты, оказались побеждены маленькой девушкой.

– Не поможете выгрузить груз, только осторожно, там радиостанция и медикаменты.

Из грузового отсека, мешки вынесли очень осторожно, несмотря на тяжесть. И понесли в сторону плотов. Конфуз вышел только с последним мешком. Боец попытался вытащить его и не смог. Когда он позвал товарища, и они вдвоем еле подняли увесистую поклажу, он поинтересовался:

– А это что, тут такое, как будто мешок кирпичей натолкали, – на вопрос ответил летчик.

– Тут патроны 14,5 мм, специально передали для какого-то Степана, 2000 штук, отсюда и тяжесть.

– А, тогда понятно, если для Степана, то ладно, ему это действительно надо, а то у немчуры не достанешь.

– А для чего они этому самому Степану нужны, – заинтригованно поинтересовалась девушка.

– Да он со своей ПТРС самолеты наловчился снимать, один патрон, один юнкерс. Заменяет нам ПВО.

Удивленные подобным талантом, гости шли за своими проводниками. Сначала их долго везли на каком-то небольшом полугусеничном транспорте, видимо, из трофеев, по дремучему бескрайнему лесу. Потом перегрузили в маленькие плоскодонные лодки. И также долго везли по еще более бескрайнему болоту. В месте назначения гостей встречал среднего роста, плотный, гладко выбритый (для разнообразия) мужчина:

– Разрешите представиться, товарищи, полковник Орлов Михаил Фёдорович, командир партизанского отряда «За Сталина!».

– Лейтенант Титаренко, пилот, – тут же вытянулся летчик.

– Младший сержант Воскресенская Надежда, – вскинула руку к пилотке девушка, – переведена к вам для дальнейшего несения службы в качестве радиста.

Полковник посмотрел на вновь прибывших, и сильно-сильно пожелал, чтобы было наоборот. То есть девушка была пилотом, и по-быстрому свалила отсюда, лейтенанта он с удовольствием оставил бы. И дело было не каком-либо мужском шовинизме, девушку было просто жалко. Особенно учитывая специфику работы радистов в партизанских отрядах. Пеленгаторы у немцев работали весьма исправно. И если посылать войска для отлова радистов немцы опасались, то вот нанести бомбовый удар по вывяленным координатам, или вдарить по площадям из гаубиц вполне могли. Поэтому приходилось уходить от лагеря довольно далеко, и уже оттуда передавать сообщения. Радистов, конечно, защищали, но случалось всякое, и смертность среди эфирного войска была довольно велика. И использовать хрупкое создание для таскания тяжеленной радиостанции по белорусским лесам, это не то, что можно назвать хорошим времяпрепровождением. Поэтому грустно посмотрев на младшего сержанта, Орлов просто махнул рукой приглашая следовать за ним.

Сказать, что гости были поражены, это значит, ничего не сказать. Перед вылетом девушка представляла себе партизанский быт, как жизнь в шалашах, в крайнем случае, в тесных сырых землянках. Она готовилась превозмогать, класть, так сказать, жизнь на алтарь борьбы с беспощадным врагом. А тут, подземный дворец с уютными кубриками, пусть и не на каждого, а по десять человек, но все же очень удобными. Ко всему этому тут имелись склады полные продуктов и оружия, столовые, бани, и, о боже мой, спортзалы. Таких условий она не видела даже на базе подготовки, где их обучали основам выживания и ведения боевых действий в тылу врага. Холодные, казармы с затхлым воздухом и ветхим бельем на панцирных кроватях, никакого отопления, замерзшая вода в бочках, для умывания. И это считалось нормальным, это должно было подготовить отряд девушек-радисток ко всему. Но к такому она готова не была. Откормленные бородатые ряхи партизан, вызывали оторопь, а практически армейская железная дисциплина поражала воображение. Теперь становилось понятно, почему инструктора говорили, что ее посылают в особенный, очень героический отряд, который уже несколько месяцев сыплет крупный, алмазный песок в механизм военной машины третьего Рейха. Она, конечно, едет, но с болью и скрипом.