Текст книги "Темный странник"

Автор книги: Сергей Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Немыслимым, как ей показалось, усилием выдернув из кобуры на бедре свой пистолет, Шарот не целясь выстрелила в ближайшую «стрекозу». Промаха следовало ожидать. Но, к своему удивлению, девушка вдруг обнаружила, что попала. И не просто попала, а сбила смертоносную тварь. Нелепо кувыркаясь и роняя тусклые белесые искры, коллероид рухнул где-то в густых зарослях кустарника, извещая о своей скорой псевдосмерти тоненькой струйкой сизого дыма, сочащейся из трещины в металлическом чреве. С одним стражем было покончено. Но оставался второй. И он, как любая автономная боевая система, мгновенно сориентировался, определяя Шарот уже не как нарушителя границ карантинной зоны, а как полноценного врага. А значит, в первую очередь – как мишень. Сегментированный, тускло блистающий сталью хвост твари изящно изогнулся вниз, нацеливая жало в грудь девушки. Сверкнуло. Яркая даже при свете Дня бело-голубая молния прорезала воздух и… прожгла землю, обугливая траву. В последний миг Шарот успела выйти из псионического транса, метнулась в сторону и тем самым спасла свою жизнь. Энергопульсар коллероида являлся самым страшным для наносинтонов оружием, способным выжигать наномодули тела не только в зоне прямого поражения, но и далеко за ее пределами. Впрочем, он был не менее смертелен и для человека.

– Тварюга, – зло прошипела Шарот, моментально вскакивая на ноги и борясь с внезапным головокружением. Было похоже, что ее псионическая защита начала давать сбой.

«Стрекоза» выстрелила еще раз. Снова промахнулась и неожиданно притихла, застыв в воздухе, с невероятной точностью копируя поведение своего биологического прототипа. Огонь она больше не открывала. Очевидно, опасалась повредить стабилизатор мерности. Шарот сделала еще несколько долгих, длиною, наверное, в вечность, шагов к стабилизирующему периметру и получила новый псионический удар, который чуть не сокрушил ее разум. Карантинная служба НЭК постаралась на славу, умудрившись установить такой мощный генератор псионического поля, что пасовала даже хваленая защита баскопа, что казалось просто нереальным. Хотя Шарот и так держалась много дольше, чем кто-либо. Но в конце концов не выдержала и она. Теряя остатки рассудка она, однако, не бросилась прочь, прямо в стальные лапы поджидающего ее коллероида. Наоборот, прокричав что-то несуразное, она неожиданно для себя вскинула свой «Килтрон» и, попеременно стреляя то в один, то в другой светящийся шпиль, находившийся ближе остальных, устремилась к бинарной язве, стараясь не обращать больше внимания на огонь, жгущий ее мозг, и ледяной ветер, срывающий остатки обледенелой кожи с ее лица…

Брызнуло пламя, сначала из левого шпиля, затем из правого. Белые шарики плазмы без труда рвали и жгли тонкую внешнюю оболочку, не рассчитанную на подобное воздействие, уничтожая скрытую под ней электронную начинку. Заскрежетала и захрипела, словно умирая, одна из силовых опор, отказывая в дальнейшей поддержке шпилю. И тут же взвился над поляной тревожный голос, оповещающий о последствиях творимого Шарот безумия:

– Внимание, тревога! Нарушение плотности стабилизирующего поля. Стабилизатор четыре нефункционален. Стабилизатор пять нефункционален. Прогнозируемое смещение аномалии один запятая три к центру… девятнадцать запятая шесть к центру… семьдесят два запятая тридцать четыре к центру… Общая дестабилизация. Персоналу немедленно покинуть карантинную зону семьдесят два-ТСТУ-четыреста двадцать шесть. Регистрируется сложный диффузионный сдвиг материи. Ограниченная зона безопасности…

Когда Шарот поняла, что натворила, было уже поздно. Синхронизирующий периметр был своеобразной плотиной, воздвигнутой для предотвращения распространения аномалии. Но она, поддавшись страху и панике, завладевшим ее сознанием, пробила в этой плотине брешь. И теперь накопленная в течение долгого времени гнойная плоть сдвоенной реальности неудержимым потоком ринулась наружу, подминая и затягивая все на своем пути, словно вода из прорвавшейся дамбы. Впрочем, водяной поток не мог двигаться столь молниеносно и неудержимо. В один короткий миг исчезла поляна, исчезли деревья, шпили бесполезных стабилизаторов, не способных более стабилизировать материю, исчезла «стрекоза», испуганно вспорхнувшая было вверх, но тоже захваченная взрывом искаженной материи. И, конечно, Шарот, стоящая совсем рядом, даже не успев испугаться сильнее, чем уже была, тоже попала в этот немыслимый поток, пронизывающий ее тело и разбивающий его на атомы, перестраивающий и преобразовывающий, сливающий в одно целое со всем миром и снова точным хирургическим движением отделяющий от него…

Странно.

Странно и страшно….

Шарот открыла глаза не сразу, далеко не сразу. Это был самый необычный переход в ее жизни. Действительно переход. Настоящий. И, что самое удивительное, осуществился он вполне удачно. Взять хотя бы тот факт, что после перехода она весьма ощутимо отшибла ступни, едва удержавшись на ногах. Асинхронность высоты уровня почвы спасла ее, хотя могла и погубить. Окажись она при трансмеризации не выше, а ниже существующего здесь уровня земли, ее бедное тело навечно слилось бы в единое целое с обломками каменной плиты, на которую теперь она просто упала с высоты чуть меньше ее роста. Но даже мгновенная смерть после слияния не так страшна. Хуже всего открыть глаза и обнаружить, что вросла в породу, к примеру, по пояс. Воображение моментально нарисовало картину возможных ощущений.

Ладно. Она жива, а это уже немало. Что дальше?

Руки сами собой непроизвольно потянулись к лицу, осторожно ощупывая его. Кожа, сорванная с черепа потоком ледяного ветра конечно же была на месте, хотя лицо теперь представляло собой один сплошной отек. Псионический щит сделал свое дело. Подчиняясь ложным сигналам сбитой с толку нервной системы, сработала термическая защита тела, синтезировавшая мощный химический теплоизолятор, в несколько раз увеличивший толщину кожного покрова.

– Дура, – досадливо прогнусавила Шарот. Распухшие губы с трудом повиновались ей. – Трусливая дура.

Действие псионического барьера прекратилось, и Шарот теперь уже не могла поверить, что только что вела себя как последняя паникерша. Подумать только – не смогла противостоять смешанным с инфразвуком иллюзиям, проецируемым в мозг, а ведь прекрасно понимала, что это всего лишь агрессивное воздействие на психику, не более того. Видели бы ее инструкторы с курса психологической подготовки в академии. Они бы ей зачет точно не поставили. Хорошо хоть свидетелей ее позорного поступка здесь нет. Кстати, где это «здесь»?

Шарот огляделась. Каменная плита, на которой она стояла, оказалась не единственной. Кстати, плита была вовсе не каменной а, скорее всего, бетонной или вроде того. Но точно не природного происхождения, о чем свидетельствовали огрызки проржавевшей арматуры, торчавшие с одной стороны плиты. Лежала эта плита прямо посреди негустого леса, и лес этот, по всей видимости, вырос на месте заброшенного города, ибо повсюду, насколько хватало глаз, из земли то там, то здесь торчали обветшалые останки некогда величественных зданий, теперь давно заброшенных и заросших мхом и лианами. Помимо домов, руины которых иногда достигали, а то и превышали высоту огромных вековых деревьев неизвестной породы, Шарот разглядела десятки ржавых остовов автомобилей, вросших в землю. И в этом не было бы ничего странного – мало ли что и как давно здесь произошло, если бы не странная деталь, которая моментально привлекла внимание Шарот. Сначала она подумала, что ей это просто показалось, но сойдя с плиты и приблизившись на несколько шагов к ближайшей машине, она поняла, что не ошиблась. В салоне машины на месте водителя она увидела скелет взрослого человека. Но озадачил Шарот не сам скелет, а то, что он был намертво спаян с растущим прямо сквозь корпус автомобиля деревом. По своему опыту Шарот знала, что возможно такое только в одном случае – если произошла мгновенная бинаризация мерности. А значит… Шарот огляделась, с ужасом осознавая масштаб произошедшей здесь катастрофы. Был лес – деревья, трава, животные, птицы. В одном варианте… И был город – дороги, дома, машины, люди. В другом измерении… А затем чьей-то могущественной волей эти два мира взяли и совместили, создавая самый чудовищный коктейль боли и отчаяния из всех, которые можно только вообразить. Смог ли хоть кто-то выжить после этого? Возможно ли вообще после этого выжить?

Неожиданно браслет ее глобального сканера пискнул, оповещая хозяйку, что ему есть что ей сказать. Легонько коснувшись рукой темно-матовой поверхности глоска, Шарот активизировала его. На вспыхнувшем трехмерном экране отобразились довольно неожиданные данные. Глобальный сканер фиксировал слабый, почти «мертвый» сигнал электронного маячка трансмеризационного эллара – корабля, используемого для переброски людей и грузов из одного варианта реальности в другой. Странно и непонятно – откуда в этом странном мире взялся лиитанийский эллар.

Выяснить это Шарот не успела.

Слишком поздно она услышала знакомый звук антиграва у себя за спиной. Мощный удар обжег поясницу вспышкой мгновенно затухающей боли, мир перевернулся с ног на голову, и Шарот, так толком ничего и не поняв, провалилась в бездну беспамятства. Чудом уцелевшая после столь странного перехода «стрекоза» распрямила свой сегментированный хвост, отключая использованный только что энергопульсар, сделала круг в поисках новой цели и, ничего не обнаружив, взмыла ввысь и исчезла среди редких облаков.

Некоторое время ничего не происходило. Затем земля рядом с телом девушки неожиданно дрогнула, взбухла и резко просела, образовывая дыру, в которую мог с легкостью пройти кулак взрослого мужчины. Сначала на поверхности появились два длинных тонких уса-антенны, нервно подрагивающих и осторожно прощупывающих пространство. Затем, спустя еще какое-то время, появился и обладатель усов – огромная, неимоверно длинная многоножка, чье тело покрывали сотни острых ядовитых шипов. Насекомое вылезло из норы, быстро приблизилось к телу Шарот, осторожно ощупало ее своими усами и, удостоверившись в беззащитности жертвы, начало медленно обвиваться вокруг неподвижного тела, собираясь устроить себе многодневный пир. Узнать, что синтетическая плоть наносинтона непригодна для еды, она не успела.

Неожиданно в лесу, совсем неподалеку, хрустнула ветка.

Многоножка настороженно притихла, приподняла усы, прислушиваясь. Для того чтобы распознать идущее по лесу существо, насекомому понадобились считаные секунды. Миг – и тварь исчезла под землей, оставляя свою жертву более сильному хищнику.

Хруст ломаемой ветви раздался вновь. Теперь уже совсем рядом с Шарот.

ГЛАВА 14

Овраги оказались даже ближе, чем думал Кондор. Всего десять-пятнадцать минут неспешной ходьбы. Некогда плотно утоптанная, а теперь поросшая редким вьюном и травой дорога вела вдоль ручья, изрядно петляя между гигантскими валунами и деревьями.

Проводник – молодой паренек лет пятнадцати с пышной, почти девичьей шевелюрой и нелепой для столь юного возраста бородкой из легкого пушка – молчал, робко озираясь по сторонам и то и дело косясь на Странника. Не слишком огорченный тем, что ему попался неразговорчивый, даже более того – молчаливый спутник, Кондор все же попытался разговорить проводника, но был вознагражден лишь парой неуверенных односложных ответов. Неизвестно, каких «страшилок» понарассказал про Темных странников трактирщик, шепча на ухо мальчишке напутственные указания, но теперь, похоже, Кондора паренек боялся не меньше, чем дракона. Единственный мало-мальски вразумительный ответ Кондор получил только на вопрос «Большой ли дракон?».

– Сам я его не видел, – отозвался проводник, – но люди в деревне говорят, что он огромен, как дом, проворен, как лесная ящерица, и страшон, как сам дьявол.

И снова умолк.

Ладно, бог с ним, пускай молчит. По крайней мере какое-никакое представление о твари, с которой ему предстояло драться, Кондор все же получил, пусть и довольно смутное. В том, что зверь на самом деле является не порождением Тьмы, а обычным, то есть нет, не совсем обычным животным, сомнений не возникало. За свою жизнь Кондор успел убить добрый десяток подобных «драконов», являвшихся в своем большинстве хищниками-рептилиями, среди которых встречались как гигантские особи морских аллигаторов, так и весьма занятные экземпляры редчайших сухопутных животных, убийство которых ставило подчас крест на целом биологическом виде. Вот и сейчас он шел в Овраги, будучи твердо уверенным, что скоро от его руки погибнет еще одно, возможно, последнее в своем роду животное. Это было несколько жестоко по отношению к матери-природе, однако сожранные тварью люди этого мнения наверняка не разделяли.

Овраги представляли собой весьма впечатляющее зрелище: десятки уродливых рвов различной глубины тянулись вдоль кромки леса длинными параллельными линиями, скрываясь среди холмов, словно исполинская кошка решила однажды поточить свои гигантские когти, несколько раз проведя лапами по земле.

У ближайшего рва, уходящего в глубину на два человеческих роста, проводник остановился в нерешительности.

– Впечатляет, – заметил Кондор, оглядывая Овраги.

Гигантские борозды, изуродовавшие равнину, на самом деле являли собой яркий пример неудержимой и могучей силы. Силы природы. Когда-то, много лет назад, здесь произошло землетрясение, явление довольно редкое в этих местах, оставив на память о себе эти трещины и разломы, следы могучей тектонической деятельности, с годами частично заросшие и превратившиеся в обычные овраги.

– Зверь там. – Мальчишка указал куда-то в глубину третьего, если считать от них, оврага. – Дальше я не пойду.

– Этого и не требуется, – отозвался Кондор, продолжая восхищенно созерцать величественное творение природы. – Можешь идти, я отпускаю тебя.

Недолго думая мальчуган припустил прочь.

– Отважный парень, – не удержался от насмешки Кондор, прикидывая, как повела бы себя в подобной ситуации Инкхра. Очевидно, предложила бы войти в логово дракона первой. Пусть она и не родная дочь Стиг, но это не помешало ей перенять все черты характера приемной матери. Не то что этот храбрец. Впрочем, еще неизвестно, с чем придется столкнуться. Где-то на дне оврага его поджидало «ужасное чудище», изрыгающее огонь. Или дым. Или хоть что-то…

Странник невольно улыбнулся: как же доверчивы крестьяне, верят во все эти бредни про огнедышащих драконов, живых мертвецов и прочую нечисть, рожденные когда-то в безумных фантазиях романтиков и поэтов, желающих хоть как-то скрасить однообразие реальности. Но, с другой стороны, в пресной реальности существовал он – Темный странник, неуязвимый воин, не знающий старости и тлена. А значит, если однажды этот мир способен был породить его и еще сотни других, подобных ему, отрицать что-либо было бы по крайней мере глупо. Правда, веры в огнедышащих драконов и истинное колдовство у Кондора от этого не прибавлялось. Он всегда был скептиком.

Еще раз полюбовавшись представшей его взору необычной картиной, он на всякий случай снял с шеи кулон и убрал в один из многочисленных потайных карманов балахона. Опасаясь потерять его, Кондор уже неоднократно делал это и раньше. Если ему действительно предстояла схватка, возможно было всякое – тонкая золотая цепочка могла порваться в бою. А этого Странник допустить не мог. Кулон был единственной вещью, связывающей его с потерянным прошлым. Кондор не просто верил в это – он это знал. Только вот никак не мог понять, что же скрывает прозрачный кристалл, заключенный в объятия изящной золотой змейки, пожирающей собственный хвост. И почему каждый раз, когда он думает о кулоне, в голове всплывает размытый образ незнакомой девушки с непривычным и странным именем По, а сердце наполняется нежностью и теплом.

На всякий случай проверив боеготовность своего посоха, Кондор вздохнул и начал спускаться в указанный проводником овраг. Никакого страха перед предстоящей схваткой с неведомым и, без сомнения, смертельно опасным хищником он не испытывал. Только любопытство. И все же, продираясь сквозь плотные заросли кустарника и плюща, он почувствовал вдруг легкое беспокойство. Почему? Возможно, из-за отсутствия гарпледа. Раньше, когда ему приходилось охотиться на «дракона», он всякий раз высылал вперед своего верного «пса», невероятно чувствительного к любого рода опасностям и способного предупредить своего хозяина задолго до появления реальной угрозы. Теперь, когда гарплед уже много лет был мертв и захоронен на западном побережье Бристра, Кондор впервые ощутил непривычное для него чувство тревоги. Справится ли он так же легко, как это было всегда? Тогда ему помогали когти и щупальца «пса», способного, как, впрочем, и сам Кондор, двигаться с умопомрачительной скоростью и отличавшегося еще большей, чем даже сами Странники, неуязвимостью. Кто же знал, что могучие гарпледы столь недолговечны.

Стараясь не думать о прошлом, Кондор упрямо шел вперед, пока наконец не наткнулся на огромный земляной вал, поросший редкой травой. Уже кое-что. Земля более свежая, чем заросшие зеленью склоны оврага, а значит, копали не так давно, возможно, в прошлом году. Как раз тогда, когда появился дракон.

Большой палец правой руки Кондора нащупал и вжал в посох скрытую клавишу. Тихий щелчок – и к полутораметровой длине стального стержня прибавилось еще полметра острейшего обоюдоострого лезвия, ни разу и не затупившегося за шестьдесят лет странствий и сражений. Затем рука «брошенного» непроизвольно коснулась покоившегося на поясе длинного широкого ножа. На месте. Да и где ему еще быть? Дальше когти. Через минуту усеянная изогнутыми стальными шипами и увенчанная длинными серповидными когтями металлическая перчатка заняла свое законное место на левой руке Странника, плотно облегая кисть и прочно крепясь на запястье. Сколько же лет не извлекал он ее из недр одного из потайных карманов своего балахона? Год? Два? Пять? Очень давно. Что еще? Кондор хотел быть максимально подготовленным к предстоящей схватке. Пара метательных ножей – ну, эти мало чем помогут. Они для дичи помельче. На человека, например. Разъяренного хищника ими не остановить. Раньше он таскал при себе целый арсенал, но позже избавился от доброй половины своих смертоносных игрушек, как от ненужного хлама. А жаль. Сейчас многие из них помогли бы ему почувствовать себя гораздо увереннее. Поражения в предстоящей схватке он не опасался – подобный исход исключался автоматически, как нечто совершенно невозможное. Но и возиться слишком долго он не желал. Тварь могла оказаться весьма строптивой, а значит, способной порядком намять Кондору бока. В конце концов, никто не хочет умирать.

Еще раз оценив свою боеготовность, Кондор огляделся по сторонам, и, не заметив ничего подозрительного, принялся карабкаться на земляной вал. Поднявшись на его вершину, Странник остановился.

А вот и пещера «дракона»…

С другой стороны овраг преграждала еще одна гора земли, значительно превосходящая первую величиной, а между ними в отвесной стене оврага зияла огромная дыра, уходящая глубоко под землю.

«Дыра – это нора. А нора – это кролик», – промелькнула в голове Кондора глупая мысль. Раздраженно отпихнув так не вовремя всплывший в сознании осколок прежней, «дородовой», так сказать, памяти, Странник спрыгнул вниз, вглядываясь в темноту тоннеля. Очевидно, «дракон» решил прочно обосноваться в этих местах, раз умудрился прорыть такую норку для себя любимого.

Представить себе, как выглядит его будущий противник, Кондор пока не мог, но сами по себе размеры пещеры впечатляли. Либо монстр был огромен, как десяток буйволов, либо очень любил простор.

Подавив в себе глупое желание крикнуть в темноту пещеры что-то наподобие: «Есть кто дома? А то мы к вам в гости!», Странник уверенно шагнул в тоннель, двигаясь пока медленно и осторожно, давая глазам приспособиться к обступившей его тьме. Как обычно, много времени для этого не потребовалось, и вскоре он уже уверенно вышагивал по извилистому коридору подземного дома, ловко огибая свисающие корни деревьев и тяжелые валуны, то и дело попадающиеся на пути. В принципе, хозяин пещеры постарался на славу, соорудив себе отличное жилище. Вот только прихожая оказалась чересчур длинной. Радовало то, что коридор не ветвился, предполагая только одно направление движения. Иначе Странник блуждал бы здесь часами.

Неожиданно Кондор что-то услышал. Не шорох, не шаги – дыхание. Дыхание зверя. Монстр был впереди. Странник замер, уже занеся ногу для следующего шага, прислушался к своим ощущениям, вглядываясь в темноту. Негромкое ровное сопение явно свидетельствовало о присутствии животного. Причем дракон либо спал, либо пребывал в состоянии покоя, а значит, нападения не ожидал, чувствуя себя в полной безопасности.

Еще бы! Какой дурак сунется в такую дыру! Если, конечно, он не Темный странник.

Стараясь ступать теперь как можно тише, Кондор вновь двинулся вперед, пока наконец его взору не открылась довольно просторная, по человеческим меркам, пещера, устланная жесткой подстилкой из натасканных с поверхности веток кустарника. На ней, свернувшись клубком, спал кто-то огромный.

В полутьме (даже в кромешной тьме глаза «брошенного» создавали эффект вечерних сумерек, но все же не обеспечивали стопроцентной видимости) Кондор сумел оценить только размеры «дракона», но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы понять, как он влип, решив поиграть в охотника на чудовищ.

Пока, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, Странник раздумывал, стоит ли ему вообще ввязываться в драку или, еще раз трезво оценив свои силы, лучше тихо удалиться, монстр внезапно пришел в движение, словно почувствовал незваного гостя. Клубок молниеносно развернулся, ошеломив своим видом и без того остолбеневшего Кондора.

Зверь не был ни животным, ни насекомым, хотя, казалось, позаимствовал детали своего тела и у тех и у других. Тело его оказалось змеиным, или скорее личинкообразным, покрытым серыми пластинами хитина с остроконечными шипами на загривке и кончике хвоста, морда тупая, также покрытая хитиновым панцирем, над бровями и на висках невообразимый орнамент из сиреневых и оранжевых игл. Еще один шип на подбородке и два отогнутых назад – над ушными впадинами. Два закрытых подвижными чешуйками носовых отверстия. Зубы мелкие, чуть больше человеческих, зато все как один остроконечные и расположенные в два ряда, причем внешний ряд заметно выше внутреннего. Четыре глаза – два там, где и положено располагаться глазам, а еще два чуть выше, на висках, среди цветных игл и хитиновых наростов. Желтые белки, черные, немного вытянутые горизонтально зрачки. Но не это больше всего поразило Кондора. Другое. Количество конечностей. У твари их оказалось восемь, как у паука. Самыми большими и выполняющими, очевидно, функции ног были, естественно, задние лапы, невероятно длинные и мощные, сложенные пополам «коленками назад», как у кузнечика и служащие своеобразными подпорками для всего тела. Остальные руконоги были значительно меньше, пугающе походили на человеческие конечности, покрытые одновременно хитином и редкой шерстью, но имели одно значительное отличие от рук человека – пальцев было шесть и располагались они весьма странным образом: три против трех. Таких выкрутасов природы Кондор не встречал еще никогда. Сомлев от ужаса (так он не боялся еще ни разу) и удивления, он превратился в каменную статую, парализованный этими чувствами. Он прекрасно понимал, что не в силах сделать ничего. Монстр словно загипнотизировал его своим внешним видом.

Тем временем чудовище приняло вертикальное положение, стоя на задних лапах и опираясь на толстый, незаметно переходящий в тело хвост, сложило на животе остальные шесть лап и, мерно покачиваясь из стороны в сторону, принюхалось, не забывая при этом тщательно прощупывать пространство всеми своими глазами. На поиски чужака ушли считаные секунды – Кондор стоял в открытую, заслоняя собой единственный выход из пещеры, так что обнаружить его не составило для твари никакого труда. И как только уродина – другого слова Странник просто не находил – обнаружила наглеца, посмевшего так бесцеремонно и нагло вторгнуться на ее территорию, она тут же перешла в наступление, словно гигантский трехметровый кузнечик отталкиваясь от земли задними конечностями и уже через секунду подминая под себя на первый взгляд хрупкое человеческое тело. И только когда сбитый с ног и потерявший от чудовищного удара посох Кондор оказался на земле, он наконец вышел из ступора и сообразил, что пора бы дать отпор чудовищу, остервенело клацающему зубами у него перед лицом.

Посоха, который Кондор планировал использовать в первые минуты боя, не было – он лежал всего в нескольких шагах от дерущихся, но схватить его не представлялось возможным, поэтому пришлось срочно импровизировать, пока тварь действительно не отгрызла ему голову. «Дракон» держал крепко, обхватив тело жертвы всеми шестью лапами и пока не очень понимая, почему тонкие человеческие косточки до сих пор не сломались, невероятным образом выдерживая могучее давление. Просто до него пока еще не дошло, с кем он связался, и Кондор постарался как можно быстрее и популярнее объяснить ему это во всех подробностях.

Ловко вывернув левую руку, Странник освободил ее из чудовищного захвата лап «дракона» и вонзил стальные когти в шею твари. Затем еще. И еще. После третьего удара обезумевший от жажды крови «дракон» наконец почувствовал боль и, мерзко зашипев, отпрянул назад, выпуская жертву из своих объятий. Он явно не ожидал подобного развития событий. Почувствовав свободу, Кондор моментально сгруппировался и, не вставая с земли, перекатился вправо, попутно подхватывая лежащий среди сухих ветвей боевой посох. Только после этого он вскочил на ноги, но довольно быстро пришедшая в себя тварь повторно набросилась на него, подхватывая и встряхивая противника в воздухе, словно тряпичную куклу. Силы чудовищу было не занимать, да и раны, нанесенные когтями Кондора, не могли быть слишком глубокими. Они только еще больше разозлили уродину, и до того готовую разорвать человека на кусочки. Странник решил не доставлять ей такого удовольствия. Во время подобной схватки, когда тебя поднимают над землей и пытаются вытрясти дух, «Дишмед» не совсем удобен, однако он все же помог Кондору. Чувствуя, как короткие коготки монстра скользят по коже на груди, не в силах пока прорвать ее, Странник нанес свой удар. Узкое длинное лезвие посоха со скрежетом вошло в грудь «дракона», вызывая в последнем новый приступ ярости. И, прежде чем «брошенный» успел выдернуть острие из кровоточащей раны, тварь сделала нечто странное. Широко раскрыв свои носовые впадины, чудовище… чихнуло, обильно обдав лицо Кондора брызгами теплой зеленой слизи. Яд! Или нет, не яд – кислота! Кондор видел кислоты и раньше, в темных лабораториях старцев-лекарей. Но только вот от зверя он подобного никак не ожидал. Драконам вроде полагается плеваться огнем, а не сморкаться кислотой. Что-то новенькое!

Мгновенно вступив в реакцию с агрессивной средой, кожа на лице Странника покрылась множеством мелких ядовито-желтых прыщей, моментально лопающихся и источающих фермент-нейтрализатор. Ощущение оказалось не из приятных – зеленая слизь зашипела, начав быстро превращаться в белую пену, расползающуюся по всему лицу «брошенного» и обильно заполняя воздух вокруг клубами желтого пара. Столь непривычная реакция кожи его жертвы вновь смутила чудовище, но на сей раз оно не выпустило свою добычу, а лишь отстранилось назад, удерживая ее на расстоянии вытянутых лап. Этого Кондору оказалось вполне достаточно. Выдернув наконец «Дишмед» из тела «дракона», он нанес еще один удар, но уже секущий, вспарывая ему брюхо и левый бок.

Хватка ослабла. Тварь разразилась криком боли и гнева, но радоваться Кондору оказалось рано, ибо настоящую опасность он заметил слишком поздно: опираясь только на свой толстый хвост, «дракон» выбросил вперед свои задние ноги, единственный палец которых был увенчан длинным изогнутым когтем, столь же острым, как и когти перчатки Кондора. Боль вспыхнула и угасла как ярчайшая искра, как блеск молнии в черную грозовую ночь, и две глубокие борозды рваной плоти украсили грудь Странника, обнажая ребра.

– Ах ты… – зло прохрипел «брошенный». Шутки кончились. Впрочем, они и не начинались.

Кондор плохо видел сквозь плотную кислотную дымку, но враг был слишком близко, чтобы промахнуться. Лезвие посоха вновь вошло в тело «дракона», но на сей раз «брошенный» бил наверняка, решив максимально использовать все свои ресурсы. И он их использовал. Не выпуская «Дишмед», он перехватил его второй рукой и, быстро нащупав необходимую клавишу на его рельефной поверхности, нажал ее, высвобождая весь заряд аккумулятора. Взрыв произошел внутри тела монстра но выброс оказался столь силен, что грудь «дракона» взорвалась, обдавая Странника фонтаном плоти, искрящейся остаточным электричеством. Монстр захрипел, но, прежде чем его хватка окончательно ослабла, острые когти задних ног ударили вновь, скользя по сверхпрочным ребрам и вспарывая живот. Это был последний удар, в который чудовище вложило остатки всех своих сил, всю свою злобу и предсмертное отчаяние, после чего гигантская туша покачнулась и медленно осела. «Дракон» еще не был мертв, но через гигантскую дыру в груди утекали последние крупицы жизни. Противостоять ничтожному человеческому существу, сумевшему одержать над ним верх, зверь уже не мог.

Без труда освободившись из его ослабевших лап, Кондор отошел в сторону, давая «дракону» возможность умереть спокойно. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Боли, как обычно, не было, но он чувствовал, как бешено бьется сердце, как холодеют побелевшие от потери крови кончики пальцев и как в ушах появляется непривычный тихий звон, мешающий сосредоточиться на чем-либо. В отличие от монстра, он не умирал, но истощенный схваткой организм требовал немедленного отдыха и покоя. Раны оказались слишком серьезными даже для него. Еще раз оглянувшись на зверя и удостоверившись, что минуты его жизни уже сочтены, «брошенный» опустился на землю, давая волю подступающей слабости. Действовать нужно было быстро – начиналось временное окоченение конечностей, и руки являлись одними из первых претендентов на псевдоомертвение. Столь серьезные ранения он получал лишь пару раз за все годы жизни и, помнится, сильно перепугался, впервые почувствовав, что не в состоянии пошевелить пальцами рук. Теперь он был знаком с причудами своего организма и знал, что если пожелает, может оставить свое тело в активном режиме на довольно продолжительное время, пока внутренние резервы организма полностью не иссякнут. Но это на крайний случай. Сейчас, когда бой закончился, он не требовал от тела подобной жертвы – лишь пару минут для подготовки к полноценному отдыху.