Текст книги "Тропинка в никуда"

Автор книги: Сергей Рокотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Спасибо.

Она набрала номер Савельева. Там тоже долго никто не подходил. Наконец, трубку взяли.

– Алло, – произнес басистый юношеский голос.

– Здравствуйте. Это Константин Дмитриевич?

– Нет, это его сын Дима...

– А можно вашего отца. У меня срочное дело. У меня пропала дочь, я хотела обратиться к вашему отцу. Его телефон мне дали Лозовичи...

– А... Понимаю..., – запыхаясь, говорил Дима. – Только отец не может подойти... Он ранен. Находится в больнице. И мама поехала к нему. Мы с братом только что вошли... Перестрелка была... Его чуть не убили...

– Извините, – в каком-то отчаянии произнесла Краснова и положила трубку. Звонить на мобильный телефон Лозовичу у неё не были ни сил, ни желания...

Она хотела было принять снотворное и пойти прилечь, но очередной звонок нарушил её планы.

– Лидия Владимировна, – раздался на том конце провода зловещий низкий женский голос. – Это опять я. Вы, наверное, собирались идти спать. Так я хочу вас немного порадовать перед сном, чтобы вам лучше спалось. Что самое лучшее для человека? – задала она риторический вопрос и сама же на него ответила: – Самое лучшее для человека это знать, что ближнему ещё хуже, чем тебе. Так вот знайте – Тоне Вербицкой ещё хуже, чем вам...

– Почему? – холодея, спросила Краснова.

– Потому что ваша дочь Оксана пока ещё жива, хоть и очень плоха... А вот её сыну Борису уже ничего не поможет...

– М-м-м..., – уже не в силах была ничего произнести Лида, вспоминая звонок Тони, её судорожные всхлипывания в трубку.

– Да, дорогая моя деловая богатенькая женщина... Ему уже ничего не поможет. Потому что с того света не возвращаются... Ну что, вам полегчало на душе? А теперь благодарите Бога и саму себя за то, что вы богаты, идите спать и перестаньте обрывать телефонную трубку. А то мне очень трудно связываться с вами... До завтра. Вас ждут новые потрясения... И заклинаю вас, будьте мудрее и не делайте резких движений, они чрезвычайно опасны.

Лидия Владимировна хотела что-то спросить, но не могла издать ни звука из-за необъятного комка в горле. А в трубке обреченно зазвучали короткие гудки...

5.

– Доброе утречко, – раздался в мертвящей тишине низкий женский голос...

Оксана вздрогнула и повернула голову направо.

...Поначалу она даже не могла понять, где находится, до того тяжелой была её голова... Маленькая комната, она на кровати, покрытая зеленым шерстяным одеялом, пахнущим чем-то неприятным... А перед ней стоит женщина лет сорока пяти с распущенными крашеными волосами и большими зелеными глазами, глядящими на неё с каким-то злым задором...

Оксана вспомнила вчерашний день и содрогнулась от ужаса...

– Где Борька? – крикнула она, привставая на постели.

– Какой Борька? – равнодушным голосом спросила хозяйка. – А, твой кавалер-то? Ясное дело, уехал домой. Встал ни свет ни заря и уехал...

– Без меня?!!!

– Да разумеется, без тебя. Во-первых, у тебя болит нога, и ты не можешь идти. А во-вторых, ему и незачем здесь оставаться...

– Почему?!!! Что вы такое говорите?!!! Вы с ума сошли?!!!

– Да ничуть, – усмехнулась Ядвига. – Вчера мы с ним очень хорошо поговорили. Он мне все порассказал и про себя и про тебя... У него мать работает дворником, у тебя – президентом крупной коммерческой фирмы. Так что вы со свои кавалером представляете разные имущественные слои, а соответственно, и разный материальный интерес.

– Вы хотите получить за меня выкуп? – догадалась Оксана.

– А почему бы и нет? – пожала плечами Ядвига. – Почему бы и не взять то, что плохо лежит? За вас, единственную дочку, ваша матушка дорого заплатит... Нам на несколько поколений хватит...

– Так что, вы отправили Бориса домой, чтобы он договорился насчет выкупа? – спросила Оксана и тут же вздрогнула от нелепости произнесенных ею слов. Ядвига еле заметно усмехнулась уголком правой губы, а в её зеленых глазах мелькнуло выражение бесконечного презрения к избалованной дурочке.

– Э-э-эх..., – только и сумела произнести Ядвига, поражаясь её несуразности.

Оксана стала приподниматься.

– Вставай, вставай, – пробасила Ядвига. – Приводи себя в порядок, а потом позавтракаем, чем бог послал. Без деликатесов, разумеется... Удобства у нас, дорогуша, во дворе, но учитывая твою больную ногу, могу тебе предложить старый горшок моего старого папаши. Один черт – выносить... На вот... Я выйду...

Оксана содрогалась от ощущения брезгливости, которое она испытывала ко всем предметам, находящемся в этом доме. Как и к самому дому, так и к людям, обитающим в нем, и к предметам, в нем находящимся, тем более, к подобным предметам. Но... что поделаешь?...

Еле ступая на больную ногу, она вышла из маленькой комнаты и вошла в большую. Там, за большим столом уже восседал Матвейка. Настроение у него на сей раз было превосходное. Он отхлебывал из чудовищных размеров чашки какую-то горячую жидкость и жевал огромный ломоть хлеба.

– Привет, гостья! – улыбался он своими белыми зубами. – Как спалось на новом месте?

– Спасибо, хорошо, – отвечала Оксана, боясь снова разозлить непредсказуемого карлика. Единственное, что утешало, боль в ноге заметно ослабла.

– Ну, как твоя ножка? – осведомилась Ядвига, указывая ей рукой на стул, на который она может сесть.

– Спасибо, получше..., – ответила Оксана и села на стул.

– Ну вот, я же говорила, что будет лучше. А ты все не верила, думала, я тебе зла желаю. Неблагодарные у нас какие люди, однако... Кофе хочешь?

– Я хочу знать, где Боря? – тихо произнесла Оксана, глядя в зеленые глаза хозяйки. Сегодня та была одета в длинное черное платье, крашеные волосы распущены по плечам.

– По-моему, я тебе русским языком ответила, – сузив глаза сквозь зубы процедила Ядвига, – что Боря сегодня рано утром ушел домой... А ты почему-то постоянно переспрашиваешь меня... Как будто ты полоумная дурочка, – добавила она с лютой ненавистью в голосе. – Я очень тебя прошу, не задавай идиотских вопросов, а то ты можешь всех нас очень рассердить, и тогда я не отвечаю за последствия... Ты меня поняла? Кофе хочешь?

– Дурочка, дурочка!!! – расхохотался Матвейка и показал Оксане язык. – Полоумная дурочка...

Он качался на высоком стуле и строил идиотские рожи. Но Оксане было не до смеха. Ей было очень страшно в этом доме.

Заскрипели половицы, и в комнату въехал лысый старик на инвалидной коляске.

– Ну что, завтрак готов? – прохрипел он, подъезжая к столу. Проголодался, как черт...

– Жрать бы вам только, да жрать, – еле слышно прошептала Ядвига, а вслух сказала: – Да, папа, все готово, придвигайся к столу. Только что чайник вскипел.

Ему налили в чашку какой-то горячей жидкости и положили на тарелку два яйца. Он трясущимися руками взял яйцо, но обжегся и уронил яйцо на пол.

– Мать вашу! – закричал он. – Горячее какое... Да судя по запаху, вроде бы, ещё и тухлое...

Действительно, по комнате распространился смрад тухлятины.

Ядвига поморщилась, но молча пошла за тряпкой, чтобы вытереть с пола.

– Пусть она вытрет, – указал своим крючковатым пальцем на Оксану старик. – А то расселась тут как барыня... И вообще, кто это такая, и что она здесь делает?

– Сама вытру, – проворчала Ядвига, встала на колени и стала вытирать тухлятину с пола.

– Нет!!! – завопил старик. – Нечего тебе на всех ишачить, доченька... Она, небось, помоложе тебя будет... А ну, сучара, вставай и вытирай, нечего даром наш хлебушек жрать...

Оксана вся как-то сжалась, не зная, как ей реагировать на весь этот фарс. А старик, ловко маневрируя коляской, быстро направился к ней с угрожающим видом. Вскочил со своего стула и Матвейка и тоже направился к гостье.

– А ну, по местам, доходяги! – громко закричала Ядвига, замахиваясь на домочадцев вонючей тряпкой. – У неё болит нога, она не может нагибаться...

– Правая или левая? – осведомился старик, как-то сразу поутихнув.

– Правая, – мрачно констатировала Ядвига.

– Ну тогда, ладно, – пробурчал старик и направил свою колесницу обратно. – Если правая, то ладно... У меня у самого раньше очень правая нога болела... Ты её разотри своей мазью, – посоветовал он дочери. – Хорошо помогает. Это мне теперь уже ничего не поможет..., – сказал он и жутко закашлялся.

– Растерла уже... И вообще, хватит лезть туда, куда вас не просят! Ешьте и занимайтесь своими делами...

– Какие у нас дела? – хмыкнул старик, смачно сплевывая мокроту на пол. – У нас делишки... Дела у прокурора..., – решил пошутить он.

– У нас тоже скоро будут дела, – обещала Ядвига. – У меня-то уж, по крайней мере, будут точно...

Старик и Матвейка принялись за свою омерзительную трапезу. Оксана же, ни жива, не мертва от страха, сжалась на своем стуле.

Старик слопал яйцо, выпил горячего отвару и своими круглыми глазами уставился на Оксану.

– Так кто же ты, однако, такая, молодая, красивая? – спросил он.

Воцарилось гробовое молчание.

– Отвечай, когда спрашивают! – завопил старик. – Как тебя зовут?

– Оксана, – пролепетала несчастная девушка.

– Хорошее имя, хорошее, – закивал головой старик. – А фамилия твоя как?

– Ты кто такой, паспортный стол, что ли? Ты мент, что ли? – вдруг разозлилась Ядвига. – Пожрал и уматывай отсюда. И ты уматывай тоже! крикнула она Матвейке. – Иди, приберись у папаши в комнате, опять он там срач устроил... Пошли, пошли отсюда!

Она стала силой вывозить отца из комнаты, а Матвейке попыталась дать пинка под зад, но тот увернулся и убежал. Ядвига вывезла отца и захлопнула за ними дверь.

– Где Борис? Что вы с ним сделали? – тихо и внятно спросила Оксана.

– Тебе-то что? – глядя куда-то в сторону, каким-то странным тоном произнесла Ядвига. – Ты думай о себе, дорогуша... Твоя жизнь сейчас гроша ломаного не стоит, неужели ты этого не понимаешь? Ведь никто не знает, где ты находишься...

– Я люблю Борю, он близкий мне человек, и не хочу я думать о себе! крикнула Оксана, встала с места и, прихрамывая, пошла на стоящую около двери Ядвигу. – Что вы с ним сделали?!

Когда она подошла совсем уже близко, Ядвига ловким ударом кулаком в лицо сбила девушку с ног. Оксана брякнулась на грязный, пахнущий чем-то отвратительным пол. У неё перехватило дыхание. Никогда в жизни никто не бил её в лицо. Но закипевшую в груди ненависть к насильнице перевешивало чувство какого-то необъятного ужаса перед ней.

– Успокойся, красавица, ты сейчас не у себя дома под крылышком крутой мамочки и её телохранителей, ты сейчас в другом месте, и с людьми дело имеешь весьма своеобразными, умудренными, так сказать, житейским опытом... Вставай, а то простудишься...

Рыдающая Оксана тяжело приподнялась с холодного пола и, прихрамывая, поплелась, чтобы сесть на стул.

– Поостыла малость? Ну и хорошо... А чтобы ты меня в очередной раз не спрашивала о своем Борисе, отвечу, я его отправила домой. Я же тебе сказала, что ты докопалась до меня?

– Но он же может привести сюда милицию..., – рыдая, возразила Оксана, не в состоянии уловить ход мыслей хозяйки этого жуткого обиталища.

– Пускай приводит, – хмыкнула Ядвига. – Что мы, преступление какое совершаем? Приютили вас, накормили, обогрели, ногу твою лечим. Ты идти не в состоянии, он пошел один, чтобы вернуться за тобой... Так что мое преступление только в том, что дала тебе один раз по роже... И ничего страшного, меня в свое время ещё не так били, и никто за это не ответил... К тому же ты сама напросилась... Так что прекрати свою пустую болтовню, красавица и не докучай мне. А то я женщина горячая, могу и не так врезать по твоей нежной мордочке...

– Но вы же говорили насчет выкупа?

– Мало ли что я говорила, тут с лютой тоски ещё и не то скажешь... Сама бы пожила с ними, поглядела бы я на тебя, – произнесла она, словно бы желая вызвать сочувствие у своей пленницы. – Ладно, милая, вижу я, аппетита у тебя нет, настроение не располагающее к беседе, а у меня, поверь, куча дел. Эта парочка вообще из дома никогда не выползает, а они людишки непредсказуемые... Что-то надо с тобой делать, чтобы беды не произошло...

– Отвезите меня на станцию, – потребовала Оксана.

– Да нет, до станции далековато, пожалуй, ты не дойдешь... А мне надо срочно уходить. И выход у меня остается один – запереть тебя, – задумчиво говорила Ядвига, глядя в сторону. – Запереть это раз, привязать это два... И иного выхода из создавшейся ситуации я не вижу...

– Что вы говорите? – лепетала Оксана. – Позвоните моей маме, она через час будет здесь...

– Позвонить, говоришь? Можно, можно, пожалуй, я так и поступлю. Но до телефона-автомата переться черт знает сколько в этой глуши, сотовыми-то мы не разжились. А тебя надо обезопасить как-то обезопасить от этих безумцев... Они невменяемые, инвалиды первой группы, за свои поступки не отвечают, порежут на куски, и ничего им за это не будет, вот в чем дело, доверительно объясняла она Оксане. – А вот я, как личность вменяемая, за свои поступки отвечаю. Вот я и должна тебя обезопасить. А то отвечай потом перед законом и твоей крутой матушкой... Нет уж, вставай, пошли...

Оксана покорно встала, находясь под влиянием этих бездонных зеленых глаз.

– Туда иди, – указала ей Ядвига на правую дверь. Там была комната, где она провела эту ночь.

Оксана вошла в комнату.

– Ложись на кровать, – скомандовала хозяйка. Оксана покорно легла на спину. Ядвига достала откуда-то крепкие веревки, велела Оксане поднять руки, и крепко-накрепко привязала её за руки к железной спинке кровати, потом то же самое сделала и с ногами...

– Вот так будет надежнее... Дверь я запру, замок крепкий, эта парочка не сумеет сюда ворваться, на окнах, сама видишь, решетки... Ну а взламывать дверь топором они не станут, побоятся... Знают, что я им за такие дела сделаю, – рассмеялась Ядвига и тихо закрыла дверь. Оксана услышала поворот ключа в замке.

– Сидите тут тихо, и не рыпайтесь! – услышала она минут через пятнадцать властный голос Ядвиги, а затем хлопнули входные двери, и послышался лай собаки.

Оксана осталась одна, в неведении и отчаянии, распластанная на железной кровати... Происходящее казалось страшным кошмаром, от которого стоит только проснуться, и все это рассеется словно дым. Не может ведь всего этого быть на самом деле...

Но самое страшное, очевидно, было впереди. Через некоторое время за запертой дверью послышались шаркающие шаги...

– А она и не знает, что у меня ключик от замочка имеется, – с ужасом услышала Оксана за дверью елейный голосок Матвейки...

5.

... Если бы кто-нибудь из обитателей подмосковного поселка Машкино отважился бы выйти в такой поздний час на темную неосвещенную улицу, то он бы с изумлением увидел бы немолодого человека крепкого сложения в короткой дубленке с непокрытой седой головой, внимательного изучающего грязный снег около телефонного автомата. Неподалеку стояла машина "Вольво"-740, на которой и добрался в этот поселок человек в дубленке. Около него крутилась и обнюхивала местность собака породы лабрадор.

– Ну что, Трезор? – ласково обратился к четвероногому другу человек в дубленке. – Поможешь своему старому хозяину установить истину? – И сунул собаке в нос телефонную трубку.

Трезор вертелся на месте, обнюхивая трубку, а потом поглядел своими преданными глазами на хозяина и стал призывать его следовать за ним.

Собака побежала по темной поселковой улице, и немолодой хозяин еле успевал за ней... Бежать пришлось довольно долго...

– На станцию привел? – усмехнулся хозяин, гладя по спине собаку. Так это бы я, пожалуй, и без тебя определил... Да и на том спасибо, факт, что она не на машине приехала...

Затем он побеседовал с кассиршей станции, которая, разумеется, ничего путного сообщить ему не смогла. Мало ли сколько пассажиров тут недавно побывало? Вроде бы, никого подозрительного...

"Не люблю я такие дела", – подумал человек в дубленке. – "А не люблю, потому что знаю, сколько таких дел кончается самым трагическим образом..."

Человеком в дубленке был владелец ресторана "Московские окна" Владимир Игоревич Лозович, в прошлом полковник десантных войск, получивший тяжелое ранение в голову в Афганистане, пожизненным напоминанием о котором остались припадки мучительных головных болей и огромный шрам через правую половину лица. Накануне ему на мобильный телефон позвонила некто Лидия Владимировна Краснова и, рыдая, сообщила о том, что пропала её единственная двадцатилетняя дочь Оксана. Об этом Лозович уже был осведомлен. Ему позвонили из Парижа его знакомые, к которым обращался муж Красновой человек свободной профессии, завсегдатай богемы Валентин Никитич. С ним Лозович был немного знаком и знал его, как человека веселого и довольно беспутного. О Красновой он тоже был наслышан, как об очень порядочной женщине, весьма-таки зажиточной и преуспевающей, известной своими железными принципами в ведении коммерческих дел. Однако, он не пытался вникнуть в это дело, потому что сам такими вещами занимался крайне редко, только в случае, если беда касалась его близких знакомых. И вдруг Краснова позвонила ему в первом часу ночи сама и, рыдая, сообщила, что ей только что звонила женщина, требовала пять миллионов долларов за жизнь дочери, хотя конкретных условий обмена пока не выставляла, а работники МУРа, занимающиеся этим делом, сообщили, что звонок был из телефона-автомата в подмосковном поселке Машкино. Сказала она также и то, что, как ей только что сообщили, близкий друг Лозовича частный детектив Савельев был ранен в перестрелке и находится в больнице. Лозович перезвонил на мобильный телефон жены Константина Савельева Наташи.

– Будь проклята эта работа, – плакала Наташа. – Я никогда не знаю, вернется ли он живым, Владимир Игоревич...

– Как он?

– Ранен в плечо... Врачи говорят, опасности нет...

– Кто же его так?

– Откуда я знаю? Напали прямо около его офиса. Двое. Но как повезло... – Голос Наташи дрогнул. – Костя заподозрил неладное и успел отреагировать. Сами знаете, какая у него реакция. Убийца вытащил пистолет, но Костя выстрелил первым. И убил его на месте. В сердце попал. А второй растерялся, впопыхах ранил Костю в плечо и скрылся. Сейчас устанавливают личность убитого. А Костя потерял столько крови...

– Такое везение, Наташенька, бывает раз в жизни, – утешил её Лозович. – Наш Константин в рубашке родился. Обычно такие дела кончаются иначе, и никакая реакция не помогает.

– Я вас прошу, Владимир Игоревич, сделайте так, чтобы он бросил эту работу... Я знаю, у него столько врагов, – всхлипывала Наташа. – Он занимается делами таких высоких людей, перемелют его эти жернова... Второй раз так не повезет...

– Я предложу ему работу начальника охраны нашего ресторана. Зарплата высокая, работа безопасная. Пойдет?

– Пойдет... Если только он сам согласится...

– Уговорим. Ты где находишься?

– Я в больнице.

Ладно, раз он в безопасности, я к нему не поеду... Дело тут одно имеется. А ты останешься у него или домой поедешь?

– Да я бы посидела, Владимир Игоревич, но во-первых, он спит, во-вторых, меня врачи гонят домой, а в-третьих, ко мне старая подруга приезжает из Ленинграда рано утром, Вера Лим, столько лет мы с ней не виделись. Так что, поеду, за мной должны скоро на машине приехать.

– Так и езжай, а завтра я к тебе подъеду и вместе поедем к Константину. И будем его уговаривать сменить род деятельности. Не вешай нос, Наталья! Ты ведь жена офицера! Пока!

Разговор велся из машины Лозовича, стоящей около его ресторана.

"Ну что, тряхнем стариной", – подумал Лозович. – "Проведем розыски пропавшей дочери бизнесменши... Думаю, воздастся... Да и дело довольно интересное..."

Он заехал домой, взял с собой собаку и поехал по Можайскому шоссе к деревне Машкино, откуда был сделан тот звонок.

И вот... он на станции...

Он походил по перрону, ища какие-нибудь предметы, способные навести на след похитительницы. Вдруг собака стала обнюхивать скомканную газету, валявшуюся под скамейкой. Лозович поднял газету... "Московский комсомолец" за сегодняшнее число... Возможно, похитительница интересовалась, нет ли сообщений о пропаже дочери бизнесменши Красновой... Лозович сунул газету в карман и, сопровождаемый Трезором, направился обратно к машине... Сел в машину, зажег там свет и стал изучать газету... Ничего особенного – газета и газета... Но выбрасывать её не стал, положил на сидение и направился в Москву...

... Хорошенько выспавшись, он завел машину и поехал в Теплый Стан на улицу генерала Тюленева, где жил Константин Савельев.

– Это я, Наташа, – сказал он, нажимая кнопку домофона.

– Владимир Игоревич... Открываю...

... – Ну как там наш раненый? – спросил Лозович, когда открылась дверь.

– Да ну его, – махнула рукой Наташа. – Только что звонил, требует, чтобы его забрали из больницы...

– А как же? – рассмеялся Лозович. – Скука ему там смертельная, вот и рвется домой.

– Пусть лежит, отдыхает, нечего... Врачи говорят, не меньше недели пролежит...

– Пускай... Не выпустим. Но, слава Богу, пуля навылет... Да, Наташа, а вот подобная нерасторопность киллера – огромное везение. Ну и сам Костя молодец, конечно со своей реакцией. Хотя, полагаю, действовали не профессионалы, а просто какие-то уголовники. Так что, возблагодарим Бога за то, что он жив и почти здоров, наш Константин Дмитриевич...

– Заходите сюда, Владимир Игоревич. Ребят дома нет, на занятия пошли.

– А гости-то приехали?

– Да приехали, – вздохнула Наташа. – Тут тоже такое дело интересное, настоящий детективный роман... Только рассказывать неловко, а то ещё Верочка выйдет, услышит... А это её секрет...

– Ну раз секрет, так и не рассказывай. Захочет – сама расскажет... А ты лучше собирайся, я на машине, поедем в больницу к Константину.

Наташа сварила гостю кофе, и он сидел на кухне, пил горячий напиток и курил. В это время в кухню вошла плотная черноволосая женщина с раскосыми глазами, лет пятидесяти в халате.

– Знакомьтесь, – представила Наташа. – Это Владимир Игоревич Лозович, друг нашего Кости, а это Вера Петровна Лим, моя добрая подружка и бывшая соседка. Мы жили когда-то вместе в Ростове на Дону. Наши мамы были самыми близкими подругами... А Вера была мне как старшая сестра. Верочка, если ты хочешь, ты можешь рассказать историю твоего Саши Владимиру Игоревичу. Я тебе говорила, они вместе с Костей расследовали ряд очень запутанных дел. Может быть, и тайну твоего Саши тоже раскроют...

– А надо ли? – спросила Вера. – Нам с ним и так хорошо... Впрочем, раскрыть его тайну было бы, разумеется, неплохо. А то живет человек, ни имени, ни фамилии своих не знает, ничего о прошлом не помнит... Не дело это. Вдруг со мной что случится, все ведь под Богом ходим, что тогда будет с ним? Я этого больше всего боюсь.

– А ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Лозович, придвигая свой стул к Вере. – Очень любопытно...

... И Вера вкратце поведала Лозовичу историю появления в её доме Саши. Тот слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова из рассказа Веры... Она уже почти закончила повествование, как в кухню вошел Саша в темно-синем тренировочном костюме, чисто выбритый, надушенный, причесанный.

– Здравствуйте, – тепло приветствовал он Лозовича. – А Верочка, судя по её загадочному виду, что-то вам рассказывает обо мне. Я не ошибся? своими добрыми большими небесно-голубыми глазами поглядел он на Веру.

– Да что ты, Саша, зачем нам о тебе говорить? – смутилась Вера. – У людей и своих проблем дай Боже...

– Какие проблемы? – продолжал глядеть на неё Саша. – Все живут, как люди... Один я без роду, без племени... Ведь она вам рассказывала про меня, не так ли?

– А хоть бы и так, – пожал плечами Лозович. – Она же вам добра желает...

– И я ей тоже... Мы так любим друг друга...

– Это хорошо..., – начал было Лозович, но тут в его кармане запищал мобильный телефон. – Извините... А, Лидия Владимировна, здравствуйте... Лидия Владимировна, дорогая, пока мне утешить вас нечем. И вас, и мать Бориса. Был я там, разведку проводил... Есть кое-какие зацепки, но очень мало значительные... А время дорого, все может произойти... Милиция ищет, все работают... А я затрудняюсь... Тут важно вот что – выудить у этой женщины любые подробности о их местонахождении, как-нибудь, хоть намеком, полунамеком, а там уж будем стараться расшифровать... Обнадеживает одно как раз то, что они хотят за Оксану выкуп, пять миллионов долларов. Это сумма, она хоть кого удовлетворит. И не станут они причинять Оксане вред, это им невыгодно. Эта женщина продиктует условия, вы на них, разумеется, согласитесь. И о каждом её звонке сообщайте мне. Мы соберем консилиум, вашим делом займутся опытнейшие сыщики... И я уверен, мы спасем вашу дочь... Что вы говорите? А..., – вздохнул он. – Бориса?... Не знаю... Тут дело может быть и похуже, врать не стану. Зачем он им? Он свидетель, опасный свидетель... Если будет звонить его мать, утешайте, как можете. Пока о чем-то страшном говорить рано, но... Все может быть, мы взрослые люди... Ладно, держите меня в курсе...

Он немного помолчал, закурил, окинул мрачным взором присутствующих.

– Вот так-то, друзья, мерзавцы играют на самом святом человеческом чувстве – на любви и преданности. Похитили девушку, требуют пять миллионов долларов... А где её прячут? Попробуй, обшарь все Подмосковье вдоль и поперек... Никаких зацепок. Разве что сильный акцент этой женщины, судя по рассказу Красновой, западно-украинский акцент. Но это очень слабая зацепка. Только для того, чтобы позвонить, взломали квартиру в Можайске, потом звонили из какого-то автомата в захолустной деревушке... Я был там ночью, ничего не нашел... Разве что...

– А кто такой Борис? – неожиданно спросил Саша, тоже закуривая. Лозович почувствовал на его лице признаки сильного душевного волнения. Губы под усами задрожали, лицо пошло красными пятнами.

– Борис – это жених этой девушки. И есть очень серьезные подозрения, что его уже нет в живых...

– Да? – вдруг привстал с места Саша, сильно побледнев. – Почему вы так думаете?

– Да долго объяснять... Они поехали кататься на лыжах, куда, неизвестно. И пропали. Потом матери этой девушки Оксаны звонит какая-то женщина и говорит странные вещи, страху нагнетает, короче... Потом звонит ещё раз, говорит, что голова её дочери стоит пять миллионов долларов. А затем докладывает, что её жениха Бориса уже нет в живых... Правда или нет, кто знает? Вполне возможно, что и правда... Да что же с вами происходит? испуганно спросил он, дотрагиваясь до плеча Саши.

А тот вдруг покраснел уже до совершенно невозможных пределов, его всего затрясло, зрачки закатились, изо рта потекли слюни, он стал оседать на пол.

– Саша, Сашенька, что с тобой? – встревожилась Вера, бросаясь к нему. Помог и Лозович, и Сашу отвели в спальню и уложили на кровать.

– Часто с ним такое? – спросила шепотом Наташа у Веры.

– Бывало, но чтобы так сильно – никогда, – так же шепотом ответила Вера.

Саше дали сердечных капель, он выпил и потихоньку стал успокаиваться.

– Так что же вы, все-таки там обнаружили? – тяжело дыша, спросил Саша у Лозовича. – Там, на местности, которую вы исследовали.

– Да зачем вам это? Мы сами займемся этим делом, а вас, вижу, вся эта история так встревожила... Не волнуйтесь, все будет нормально...

– Вы считаете меня за сумасшедшего, я понимаю..., – слабо улыбнулся Саша. – Фамилии своей не помню, имени не помню, откуда родом, не помню... Ничего не помню, падаю в обморок... Дебил, и все тут... Так ответьте дебилу, ничего не потеряете. Может быть, мне просто интересно...

– Ну раз интересно..., – пожал плечами Лозович. – Раз интересно, то я, вернее, мой лабрадор Трезор нашел на станции газету "Московский комсомолец". У него великолепный нюх, он по запаху от телефонной трубки, по следам, ведущим к станции, привел меня к этой газете. Я полагаю, что она была в руках у звонившей женщины.

– У меня тоже великолепный нюх, – похвастался Саша. – Может быть, в своей первой жизни я был собакой... Я так реагирую на запахи, порой они меня страшно тревожат, в голове кружатся какие-то воспоминания, но такие неопределенные, зыбкие... Где у вас эта газета?

– Внизу в машине.

– Не сочтите за труд, принесите, пожалуйста, удовлетворите просьбу больного человека.

Лозович недоуменно поглядел на Наташу, та едва заметно пожала плечами.

– Принесите, Владимир Игоревич, – попросила Вера. – Сделайте одолжение...

Озадаченный Лозович пошел вниз за газетой. Но того, что его ожидало в квартире, предугадать он никак не мог... Как, впрочем, и никто из присутствующих.

Не успел он открыть дверь, как Саша выхватил у него газету из рук и стал жадно внюхиваться в нее. В эту минуту он действительно походил на собаку-ищейку. Он сопел носом, глаза его были полузакрыты, и всем стало жутковато. Потом он понес газету на кухню, где было больше света, сел за стол и раскрыл её. Внимательно стал не то, что вчитываться, но вглядываться в газетные строки...

– А это что? – смертельно бледный, спросил он, показывая на фотографии в газете.

– А что там такое? – не понял Лозович.

– Поглядите!

И Лозович, внимательно поглядев на фотографии, обнаружил, что лица людей были словно истыканы иголкой.

– Видать, преступник сильно нервничал, – сделал вполне резонный вывод Владимир Игоревич. – Сидел и тыкал в газетные фотографии иголкой или булавкой.

– Может быть и так, – загадочно произнес Саша. – А, может быть, и не совсем так...

– Ну а как? – стал раздражаться Лозович. Ему надоело тратить драгоценное время на какого-то полоумного, понятия не имеющего, кто он вообще такой.

– Это привычка...

– Чья привычка? – Лозович еле сдерживал себя. – Послушай, Наташа, нам пора в больницу к Константину... Ты готова?

– Готова, Владимир Игоревич, поехали! Верочка, ты сама тут управишься! И помни – ты у себя дома! Ничего не стесняйся.

– Это привычка той женщины, которая похитила девушку и парня, – глядя в стену, произнес Саша.

– Извините, нам пора, – встал с места Лозович. – Позвольте газетку, Саша, нам она ещё может пригодиться...

– Я знаю эту женщину, – полушепотом произнес Саша. – Знаю её привычку... И запах от газеты тоже ее... Я его вспомнил, хорошо вспомнил...

Вера и Наташа с испугом переглянулись. А Лозович снова сел на свое место и внимательно поглядел на Сашу.

– Ну... Ну... И кто же эта женщина? Как её имя?

Саша окинул присутствующих каким-то странным сомнамбулическим взглядом и торжественно произнес:

– Ее имя Ядвига Козырь...

6.

– Помогите! Помогите! Кто-нибудь, помогите! – кричала Оксана. Толстые веревки больно впивались в её запястья и лодыжки, от ужаса она вся покрылась холодным потом...

... По двери со страшной силы лупили каким-то тяжелым предметом, очевидно, топором... И слышались извергающиеся из уст злобного карлика нечленораздельные звуки – то ли смех, то ли проклятья по поводу никак не поддающейся двери...

... Никакого ключа от двери у него не было, и насмерть напугав Оксану, Матвейка удалился и занялся какими-то своими делами. А несчастная девушка так и осталась лежать распластанной на железной кровати в ужасе и полном неведении... Потом она забылась тяжелым сном, а когда проснулась, услышала, как с той стороны ломают дверь...