Текст книги "Искусство предавать"
Автор книги: Сергей Раткевич
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Шут
В Яшмовом Кабинете Подгорного Владыки было пусто. Стопкой возлежали на краю огромного розовой яшмы каменного стола яшмовые же таблички, густо изрезанные гномскими рунами. Но Якш не почтил своим вниманием Яшмовый Кабинет, и его яшмовые проблемы остались нерешенными. Пусто было и в Золотом Кабинете. И в Алмазном. Даже в Хрустальном и Изумрудном Кабинетах никого не было. Какой-нибудь несведущий гном, не вхожий во дворец, решил бы, что Владыка и вовсе не занят сегодня неотложными государственными делами. И он бы ошибся. Просто у Якша был еще один кабинет. Тайный. Известный немногим. Шестой Кабинет Владыки был из Дерева. Да-да, именно из дерева. И это нисколько не унижало гордость самого главного гнома. Напротив. Камня, хоть бы и драгоценного, под землей сколько угодно, да и золота тоже. А вот дерево под землей не растет. А если еще и редких пород дерево… Кроме того, дерево теплее. Под старость Якш начал ощущать ломоту в костях, так что это имело значение. Именно в этом кабинете и находился Владыка со своим Главным Советником.
– Старейшина Цукеркопф недоволен, – отрываясь от рун очередного отчета, поведал Главный Советник Подгорного Владыки самому Якшу.
– И чем же он недоволен на сей раз? – скривился Якш.
– Говорит, много хорошего камня людям продаем, – ответил советник. – И дешево. Говорит, нам это ничего не дает, а людям…
– Дешево, значит… – с отвращением протянул Якш. – Дешево ему… А то, что этот камень на нас давит так, что хребет трещит, это до него не доходит?! – яростно рявкнул Владыка. – То, что я и его дурную голову спасаю, не только свою! Дешево! Да я счастлив, что нам за этот проклятый камень вообще хоть что-то платят! Еще немного, и я бы начал его дарить… А тогда они догадались бы… Хитрюга Джеральд мигом бы все понял… Я и так опасаюсь, что он… – Якш резко оборвал речь и отвернулся.
– Старейшина Цукеркопф считает, что люди построят из этого камня укрепления, – осторожно заметил Главный Советник. – Он говорит, у нас не останется свободного выхода наверх. Негде будет развернуть шарт и начать правильную атаку. Он говорит, мы окажемся заперты.
– Старейшина Цукеркопф – идиот, – язвительно прокомментировал Якш. – Считает он, видите ли! Ох, просчитается… впрочем, уже просчитался. Кстати, люди начали строить эти самые стены?
– Начали, Владыка.
– Вот и хорошо.
– Хорошо?! – ошарашенно переспросил советник.
– Великолепно! – усмехнулся Якш. – Неужто не понял? Раз будут стены, значит, не будет конницы! На стенах ей делать нечего. Люди будут защищать стены, а значит, встретятся с нами пешими.
– Они будут стрелять со стен, – заметил советник.
– Разумеется, будут, – кивнул Владыка. – Не считаешь же ты их полными недоумками. Они лучше нас стреляют из луков, зато мы куем самые прочные в мире щиты и доспехи. Долго ли гному разнести стену, построенную человеком?
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, конницы там не будет. Шарт развернется на развалинах этих пресловутых укреплений. Если мы, конечно, успеем…
– Старейшина Цукеркопф собирался поднять вопрос насчет камня в Совете Мудрецов. Он уже говорил об этом со старейшиной Унтершенкелем и старейшиной Шенкенрехтом.
– У старейшины Унтершенкеля третий внук все еще не женат, – меланхолично заметил Якш. – А старейшина Виммер Шенкенрехт золото любит больше своих убеждений…
– Я понял, Владыка, – кивнул Главный Советник.
– А старейшина Цукеркопф уже утомил меня… – Якш усмехнулся. – Я бы хотел отдохнуть от его мудрости.
– На какое время, Владыка?
– Навсегда, советник.
– Будет исполнено.
– Надеюсь.
Гулко ударил золотой колокол. Раз и еще раз. Срочная весть. В открывшуюся каменную дверь, тяжко ступая, вошел с ног до головы закованный в лучшую подгорную броню командир личной охраны Якша.
– Прибыл гонец, Владыка, – промолвил он. – Обвал в Западном Секторе.
– Опять в Западном, – обреченно прошептал Якш. – Опять…
– Зови, – приказал он своим обычным повелительным тоном.
– Тысяча сто тридцатая шахта Западного Сектора, Седьмого Глубинного яруса, Владыка… – доложил запыхавшийся гонец.
– Рухнула? – обреченно поинтересовался Якш.
– Полностью, Владыка, – в глазах гонца мерцала скорбь.
– Сколько? – одними губами прошептал Якш.
– Что – сколько, Владыка? – не понял гонец.
– Сколько погибло, тупица?!! – рявкнул Подгорный Владыка.
– Два ремонтных отряда… и еще спасателей завалило.
– Каких еще спасателей?! Кто посылал?!
– Смотритель Западного Сектора отправился с отрядом из десяти гномов разобрать завал, – испуганно отозвался гонец. – Вот только их самих завалило.
– Кто отправился?! – взвыл Якш.
– Смотритель Западного Сектора, – недоуменно ответил гонец.
– Смотритель Западного Сектора?! Сам?! – в голосе Якша зазвенел откровенный ужас.
Гонец кивнул, испуганный пуще прежнего.
– Его тоже завалило? Да?! Нет?! Говори же… ну!!
– Завалило… – выдавил из себя гонец.
Якш замер. Замолчал, уставясь в никуда. Созерцая нечто, видимое лишь ему одному.
– Значит… он тоже?! – наконец спросил Подгорный Владыка, мучительно подбирая слова. Но гонец его понял. А чего тут было не понять?
– Он… да, Владыка… он тоже…
Якш любил повторять, что у него нет и не может быть друзей. Какие друзья из подданных? Но в обществе Смотрителя Западного Сектора он позволял себе смеяться. И разве нужны еще какие-то слова, какие-то объяснения? Все ясно и так. Будь на месте Якша кто другой, и гонец обнял бы его, похлопал по спине, сказал что-нибудь утешительное. Тут ведь главное – суметь заплакать, а дальше легче, дальше уже ничего. Вот только перед ним стоял сам Якш. Подгорный Владыка. И ничего нельзя было сделать. Ничего. Слишком велика пропасть между обычным гномом и Властелином Глубин.
– Дальше… – выдохнул Якш.
– А дальше – все, Владыка, – промолвил гонец. – Там теперь камень так поет, что никто уж больше подойти не отважится. Тысяча сто тридцатой шахты больше нет, Владыка.
– Иди, – выдохнул Якш, глядя на гонца почти с ненавистью.
Ненароком поймав взгляд своего Владыки, гонец вздрогнул и, кланяясь, вылетел за дверь.
Дрожащая рука Якша нашарила в складках одеяния склянку с бесценным эликсиром. Якш зубами рванул пробку, и «Слеза Гор» побежала по его жилам.
Сразу отпустило. Чернота в голове сменилась прозрачной ясностью горного хрусталя. Отчаяние – равнодушием.
Прав был отец. В ремонтные и спасательные отряды назначают врагов и дураков. И тех и других у государя обычно достаточно. Научиться бы еще запрещать друзьям… не пускать друзей… А как их не пустишь? Впрочем, теперь это уже не проблема. Кажется, в этой несчастной шахте погиб последний, с кем он мог бы запросто выпить пива и посплетничать о склоках в Совете Мудрецов и сварах Мудрых Старух, проделках Невест и неблаговидном поведении достойных гномов. А теперь все. Его больше нет. Он погребен навечно, и обезумевший камень поет ему свою погребальную песню.
«А я даже заплакать не могу. Владыки не плачут. Не спят, не едят, не трахаются, а только денно и нощно заботятся о благе своих падких на заговоры подданных…»
Якш медленно выдохнул и повернулся к своему Главному Советнику.
– Ну что скажешь? – спокойным, бесцветным голосом спросил Владыка.
– Мои соболезнования, Владыка, – мгновенно отозвался тот.
Якш улыбнулся, как белая подгорная гадюка.
– О да… – прошипел властелин всех гномов Петрии. – Конечно, Владыка скорбит… он скорбит о каждом погибшем гноме. Но ты, знаешь ли, можешь засунуть себе в задницу все свои соболезнования! Ты не для того здесь сидишь. Понимаешь ли ты, что означает обвал именно этой шахты?!
– Мы опаздываем, Владыка, – опустил глаза советник. – Мы безнадежно, страшно опаздываем…
– И сколько нам еще осталось, можешь ты мне сказать?
– Только приблизительно, Владыка. Для более точного ответа потребуется время.
– Так сколько? – настаивал Якш.
– Не больше тридцати лет, Владыка. Это если повезет.
– А ведь там был лучший крепеж! – с недоумением воскликнул Якш. – Самый лучший. Он должен был выдержать! Если мы потеряем Западный Сектор…
– Наши доходы уменьшатся втрое, – вздохнул советник.
– А расходы возрастут! – воскликнул Якш. – Почему это произошло?!
– Что-то пошло не так… – развел руками Главный Советник.
– Что-то!!! – взбесился Якш. – И это говоришь мне ты! Ты, который должен в точности знать и доложить мне, что именно пошло не так, где и по каким причинам это произошло и что следует делать теперь?!
– Владыка может всегда казнить своего нерадивого слугу, – склонился Главный Советник.
– Я уже сорок лет слышу от тебя эту отговорку, – скривился Якш. – Скажи лучше, как там наш «безбородый безумец»?
– С отличием окончил Марлецийский университет и отбыл к своему герцогу, Владыка, – ответил Главный Советник.
– Дай-ка мне его последнее донесение, – приказал Якш.
– Ты? – Герцог Олдвик был удивлен и… да, обрадован. – Явился все-таки!
Шарц низко поклонился человеку, на чьи деньги он закончил Марлецийский университет, человеку, который предложил ему место, человеку, который, оказывается, ждал его… человеку, которому он солгал тогда, в самом начале, которому будет лгать и дальше. Слишком удачно он подвернулся, этот наивный, щедрый и неглупый человек. Слишком удобно расположены его земли. А должность шута, совмещаемая с должностью врача… это же сколько возможностей!
Разведчик не имеет права не воспользоваться такой роскошной ситуацией, а всякие разные моральные терзания он может засунуть себе в задницу и заткнуть пробкой, нет у него права на такую роскошь, как мораль. Он сволочь. Абсолютно аморальная сволочь.
– Только не говорите мне, что я вырос, ваша светлость, – усмехнулся Шарц, – все равно ведь не поверю!
«Вот, герцог, я опять здесь, опять лгу тебе, мне наплевать на мой рост, знаешь? Я ведь нормальный. Но по „легенде“ я должен беспокоиться за него. Я уже так привык к этому, что и в самом деле порой чувствую себя коротышкой. Это немного пугает. Впрочем, ты ведь не станешь утешать меня? Ты не настолько глуп, чтоб сделать несчастному карлику еще больнее».
– Вот еще! – ответно ухмыльнулся герцог. – Я тебя, кажется, приглашал в качестве шута. А шутов не утешают. Над ними насмехаются.
«Потрясающе, герцог Олдвик! Ты так высоко меня ценишь, что аж неудобно!»
– Отлично, ваша светлость, это именно то, что я надеялся услышать! – промолвил Шарц.
– Вот как? Что ж, рад, что угодил тебе! – ухмылка герцога сделалась еще шире.
«Ого! А это еще что такое? Экзамен на должность шута? Кем это надо быть, чтоб сам герцог стремился угодить тебе? Уж явно не одним из его подданных! А я еще даже и таковым не стал».
– Должно быть, эта фраза чудовищно пугает ваших слуг, – после некоторого молчания проговорил Шарц.
– Угадал. Это моя любимая фраза, когда мне охота пошутить за чужой счет и есть повод для этого.
– Например, слуга провинился, – подсказал Шарц.
– Вот именно, – подтвердил герцог.
– А чем провинился я?
– Не знаю еще. Узнаю – скажу, – добродушно заметил герцог.
– То есть это предварительное наказание?
– Тебя накажешь… никакого трепета!
– А что, должен быть трепет?
– Спрашиваешь! Еще какой!
– Ну да, ну да, слуги небось в обморок падают, услышав, что герцог «рад, что им угодил»! Это ведь их работа – угождать ему.
– Как верно ты все понимаешь! – восхитился герцог. – И почему только не следуешь своему пониманию?
– То есть не поступаю как все? – уточнил Шарц.
– Ну да, – кивнул герцог.
– Я же шут, ваша светлость, – как маленькому, пояснил Шарц. – Мне положено делать все шиворот-навыворот. Иначе смеяться никто не станет.
– Ах, вот оно что…
– Кстати, ваша светлость, раз уж вы меня без вины наказали, надо бы с вас какой-никакой штраф взять, – невинно заметил Шарц.
– Что?! – шутливо возмутился герцог. – Я обещал тебя не казнить, так ты и пользуешься!
– Всего одну монету серебром, ваша светлость. Видит бог, это вас не разорит!
– Да что ты себе позволяешь? Думаешь, я на тебя управу не найду?!
– Я так и думал, что вы согласитесь, – невозмутимо парировал Шарц. – Значит, одна серебряная монета.
– Нет уж! – в притворном ужасе воскликнул герцог. – Этак ты меня за год по миру пустишь! Медяк, не больше!
– Ну медяк так медяк, – пожал плечами Шарц. – Все одно – денежка.
– Можешь отсчитать его от той суммы, что я тебе на обучение пожертвовал, – обрадовался герцог. – Кстати, если эту сумму вычесть из твоего жалованья, это сколько же лет тебе бесплатно меня смешить придется?!
У Шарца отвисла челюсть. А довольный своей неожиданной придумкой герцог показал ему нос, а потом, не удержавшись, еще и язык.
«Вот как! Уел я тебя!» – огромными буквами было написано на его счастливой физиономии.
– А мне будет позволено иногда воровать еду с кухни? – наконец нашелся Шарц.
– Возможно, – милостиво кивнул герцог.
– Тогда к чему мне какое-то жалованье? – с аскетическим блеском в глазах вопросил Шарц.
– Придется мне милостыню тебе подавать, а то, пожалуй, ноги протянешь, – задумчиво сообщил его светлость.
– А я меньше серебряной монеты не беру, – отпарировал Шарц.
– Вот еще! – фыркнул герцог. – Да где ж это видано, чтоб нищим серебро подавали?
– А я – очень гордый нищий, – пояснил Шарц. – Я ведь не чей попало нищий, а лично ваш, герцогский. Мне честь не позволит всяким там медякам кланяться.
– Далась тебе эта серебряная монета! – рассмеялся герцог. – На, получи!
На ладонь Шарца легла новенькая серебряшка.
– Благодарю, ваша светлость, – поклонился Шарц. – У вас найдется кинжал?
– Тебе срочно потребовалось меня ограбить или решил свести счеты с жизнью, выяснив плачевную судьбу собственных финансов?
– Ни то, ни другое, – покачал головой Шарц. – Ваши предложения недостаточно смешны.
– Держи, – на его ладонь лег кинжал, по виду совсем не герцогский.
«Какая странная сталь, – подумал проснувшийся в нем оружейник, не наша и не человечья… никогда такой работы не видел!»
Острие кинжала легко пробило серебро монеты. Шарц нарочно уколол еще и палец, так чтоб на кинжал и на монету попало немного его крови.
– Я не дворянин, чтоб давать вассальную клятву, но мне претит служить просто за деньги, как ваши слуги, – тихим серьезным голосом сказал он. – Ваша Сталь, ваше Серебро и моя Кровь. Я ваш, пока вы не заберете у меня свою монету.
Шарц протянул герцогу кинжал, проколотую же монету надел на тонкую серебряную цепочку. Такая была у каждого студента Марлецийского университета. Большинство не снимали их и по окончании оного.
– С этого момента я – ваш шут, ваша светлость!
– Вот-вот, – вдруг буркнул герцог. – Ты мне тут клятвы приносишь, а я даже имени твоего не знаю. В тот раз ты мне его не назвал и в этот раз молчишь. А я все спросить забываю. Никогда не забывал, а с тобой забываю. Забалтываешь ты меня как-то, что ли… Ты не шпион, часом?
Тайный агент внутри дрогнул и напрягся. Шарц снаружи безмятежно улыбнулся.
– Шпион, – сказал он.
– Вот как? – обрадовался герцог. – И чей же?
– Марлецийский, конечно, – усмехнулся Шарц. – Вы разве не знаете, что теперь в Марлеции шпионов только из недомерков делают, чтоб их честные люди ни с кем другим не перепутали?
– Так вот оно что, – понимающе покивал герцог. – Тогда больше всего марлецийских шпионов в этой… как его… в Петрии, вот!
– Еще бы! – подхватил Шарц. – Там их просто видимо-невидимо! Говорят, они там обросли бородами, пристрастились к пиву, выдумали собственный язык и окончательно одичали. Но у меня совсем другое задание, милорд.
– Да, и какое же?
– Служить вашей светлости, конечно!
– Ты меня окончательно заболтал, – махнул рукой герцог. – Ну почему я не могу удержаться от болтовни, когда общаюсь с тобой?
– Потому что в глубине души вы такой же шут, ваша светлость, – поведал Шарц. – Просто ваш долг герцога мешает проявлению ваших лучших душевных качеств. А со мной вы расслабляетесь.
– Все! – решительно проговорил герцог. – Хватит. Назови свое имя.
– Хью Одделл, ваша светлость, – поклонился Шарц. – Хью Одделл к вашим услугам.
– Ну вот, – пожал плечами герцог. – Имя как имя… Было б чего скрывать. Хорошего старого корня имя.
– Так разве ж я скрывал? – пригорюнился Шарц. – Я так рвался назвать его вам, милорд, но вы постоянно отвлекали меня разными умностями.
– Ты хочешь сказать, глупостями?
– Это не я, это вы говорите, ваша светлость. А я б нипочем не осмелился.
– Нахал, – буркнул герцог.
– Шут, – возразил Шарц.
– Все равно нахал!
– Рад стараться, ваша светлость.
– Пойдем, представлю тебя ее светлости, – сказал герцог. – Кстати, не дрожи за свой карман, будет тебе жалованье.
– Да я как-то и не сомневался, – беспечно промолвил Шарц.
– И это вместо «спасибо», – иронически покачал головой герцог.
– Пожалуйста, ваша светлость!
– И о чем я думал, когда обзаводился шутом?
– Боюсь, вам еще только предстоит освоить этот многотрудный, но увлекательный процесс, герцог. Но не печальтесь, я вам помогу.
– И зачем я обещал тебя не казнить? – сам себя спросил герцог.
– Глупость сваляли, – безжалостно прокомментировал шут.
– Хоть жену мою пощади!
– Это приказ? – ухмыльнулся шут.
– Нет! Нижайшая просьба! – рассердился герцог.
– Подайте ее в письменном виде, – скривился шут. – Впрочем, я все равно такие бумаги не читаю. Почему бы вам не приказать?
– Приказываю! – прорычал герцог.
– Вот так бы сразу! – обрадовался шут. – Слушаюсь, ваша светлость!
И получил от герцога такой увесистый подзатыльник, что кубарем пролетел коридор, лбом открыл дверь и оказался на четвереньках у ног прекрасной дамы.
– Ой! – сказала она. – Ты кто?
– Гав, – попробовал Шарц. – Гав-гав! Нет. Это не то. Мур. Мур-мяу?! Опять ошибка? Здравствуйте, ваша светлость, миледи герцогиня! Так правильно?
Она уже смеялась.
– Так тоже неправильно, потому что я не герцогиня. Я – служанка ее светлости. А ее светлость там, – она показала на следующую дверь. – Как о вас доложить?
– Я сам доложу, Полли, – сказал герцог, входя в комнату.
– Добрый день, милорд, – поклонилась служанка. – Этот человечек, он с вами? Он так странно вошел…
– У милорда герцога очень своеобразный способ знакомить новых слуг с обстановкой замка, – поведал ей Шарц. – Клянусь, дверь этой комнаты я никогда не забуду!
– Сейчас еще получишь, – посулил герцог.
И Шарц, зажав рот рукой, в притворном ужасе ухватился другой за загривок.
– И как предки шутов терпели? – меланхолично промолвил герцог, открывая дверь.
Шарц шагнул следом. Служанка за его спиной хихикнула.
– О чем задумалась, дитя мое? – спросила Мудрая Старуха юную Невесту, созерцающую ритуальный нож для перерезания пуповины с каким-то чересчур странным видом.
Ведь, скорей всего, она умрет, рожая, и пуповину перережет кто-то другой. Так почему на ее лице так мало смирения? Даже какая-то дерзость, что ли?
– Да вот, думаю, что получится, если этим ножом да провести по чьей-нибудь шее, – небрежно ответила юная гномка.
– Что ты, деточка! – испугалась Наставница. – И думать забудь! Голову мигом напрочь отхватишь! Он же острый, как…
– Да? А если – цвергу? – продолжала Невеста. – Они ведь не чета всем прочим! Воины… У них, должно быть, шеи как броня…
– Выбрось эти глупости из головы! – рассердилась Мудрая Старуха. – Цверги такие же гномы, как и все! Даже не вздумай сдуру попробовать! Убийцей захотела сделаться?! Ты – Невеста, твоя цель – сделаться женой и подарить жизнь следующему поколению гномов!
Наставница говорила долго. Девушка прилежно ее слушала. Потом поблагодарила.
– Подумай над этим, – бросила Мудрая Старуха уходя.
– Так, значит, такие же, как и все? – задумчиво пробормотала Невеста, и ее пальцы огладили рукоять ритуального ножа.
– О, Марлецийский университет! – живо отреагировала герцогиня.
– Да, миледи, – поклонился Шарц.
– А как поживает профессор Фраже? – спросила она.
– Насколько я знаю – прекрасно, – удивился Шарц. – Впрочем, я мало знаком с ним. Он не по моей специальности. Я ведь изучал медицину, а не историю.
– Но он же дружит с вашим профессором Ремигием!
– Верно, миледи, – Шарц удивлялся все больше.
– А профессор Брессак? У вас он должен был вести историю медицины…
– Один из моих любимых преподавателей! – воскликнул Шарц.
– Он до сих пор водит в аудиторию свою собаку? – с улыбкой спросила герцогиня.
– Да, миледи. А в перерывах играет ей на виоле. Большой чудак, – ответно заулыбался Шарц.
– Но прекрасный ученый, – тут же добавила она.
– Лучший! – воскликнул Шарц. – А уж какой преподаватель!
– Не сомневаюсь, – вздохнула она. – Его работы просто заворожили меня.
– Осмелюсь задать вопрос, миледи, – осторожно начал Шарц. – Неужто вы…
– Нет, я не училась в Марлеции, – с улыбкой покачала головой герцогиня.
– Тогда откуда вы…
– Просто мне было интересно, и… одним словом, я состою в переписке с многими профессорами, из Марлецийского университета и не только. В основном это профессора истории, так как этот предмет привлек меня больше всего. Эти милые люди любезно согласились отвечать на мои послания, так что можно сказать, что я прошла курс истории заочно.
– Но… зачем это вашей светлости?
– Как тебе сказать… знаешь, говорят, что мужчины делают историю, а женщины созерцают и оценивают ее. Я пошла немного дальше. Я записываю свои наблюдения и оценки. А ты зачем учился?
Шарц вздохнул.
– Моя мать умерла, рожая меня, – повторил он сказанное когда-то герцогу. – Я решил стать врачом, чтоб найти способ… чтоб ни одна женщина больше так не умирала. Я дал обет.
– Вот как? – герцогиня посмотрела на него с новым интересом. – И ты нашел такой способ?
– Нет, миледи, – развел руками Шарц. – Но я не теряю надежды. Я знаю, он был, этот способ. Его просто забыли. Я надеялся, что в библиотеке Марлецийского университета есть эти знания. Я ошибся. Я перерыл все запасники, все хранилища, меня прокляли библиотечные служители… и ничего. Ничего. Но я не теряю надежды. Я теряю другое…
– Что же? – заинтригованно спросила герцогиня.
– Быть может, прямо сейчас от моего незнания кто-нибудь умирает, – глухо выдавил Шарц.
– О-о-ох… – только и вырвалось у герцогини. – Но это же не может быть твоей виной!
– Виной может быть все, в чем я сам себя обвиняю, – ответил Шарц.
– А профессор Брессак? Кажется, он знает все на свете? – осторожно произнесла герцогиня.
– Он согласен, что такой способ был, – вздохнул Шарц. – А больше он мне ничем не помог. Потому что и сам не знал ответа.
– Так. Теперь минуточку… – герцогиня обернулась к мужу. – И этого человека ты мне представил в качестве шута?!
– Просто он пощадил тебя по моей просьбе, – усмехнулся герцог.
– Человек с дипломом Марлецийского университета будет перед тобой дурака валять?! – возмутилась герцогиня. – Почему ты не хочешь дать ему должность врача?
«Так значит, женщины только наблюдают и оценивают историю, миледи?» – подумал Шарц.
– У нас уже есть врач, любимая.
– А двух мы не прокормим! Замок рухнет! Или ты считаешь, что его работа не важна?
– Напротив, – покачал головой герцог. – Совершенно даже напротив. Я же страшный эгоист, милая. В первую голову думаю о себе. А для меня ведь что важно? Чтобы с тобой все было хорошо.
– А мне раньше или позже предстоит рожать, – кивнула герцогиня.
– Потому-то я и сделал его шутом, – пояснил герцог.
– Не поняла?! – удивилась герцогиня.
– Да?! А еще с марлецийскими профессорами переписываешься! – поддразнил герцог. – Хью небось тоже ничего не понял. Чему вас только в этой Марлеции учат? То ли дело мы, безграмотные герцоги, кажись, только и умеем, что мечом помахивать, а между тем… Ну найму я его на службу как второго лекаря, так наш доктор Спетт ему жизни не даст. И мне заодно. А гнать старика рука не подымается, сама знаешь, скольким я ему обязан. А потом еще начнут к нашему новому доктору слуги один за другим бегать. Тому припарку, этому притирку, тот ногу вывихнул, этому глаз подбили, где у него время работать? Затерзают по пустякам. Нет уж, пусть он лучше у меня во время обеда с полчаса под носом покрутится, до бешенства пополам со слезами меня доведет, пару оплеух заработает, да и отправляется себе в библиотеку, способ свой открывать. Авось и вправду откроет.
– Так это не оскорбление, а синекура? – разулыбалась герцогиня.
– Когда это я оскорблял хороших людей? – ответно улыбнулся герцог. – А уж оскорблять твоего коллегу по университету, как и ты, почитающего этого смешного профессора, который играл своей собаке, это было бы слишком самонадеянно с моей стороны, ты не находишь?
Милорд и миледи улыбались, глядя друг на друга, и Шарц невольно залюбовался ими.
Миледи была потрясающе красива. Странно, он только теперь это заметил. Пока она говорила с ним, он видел только ее умные глаза. Как же он не заметил всего остального? Упоительно тонкая талия, потрясающие плечи, изумительное золото волос, лицо необычайно выразительное и не просто прекрасное – волшебное. Такой она стала, едва поглядев на герцога. А его светлость стоил того. Его строгая чеканная красота оттеняла ее мягкий профиль, словно суровые, обветренные скалы оттеняют закат. Они были так хороши, что дух захватывало.
– Хьюго, – чуть хрипловатым голосом сказал герцог, с трудом отрывая взгляд от своей жены.
Шарц отозвался не сразу. Он боялся, что голос выдаст его, а кто знает, как отреагируют их светлости на его наглое проникновение в их сокровенный мир? Шарц чувствовал, что подсмотрел недозволенное, запретное.
Как и все студенты, он не раз принимал участие в развеселых пирушках с девицами и всем прочим, что к этому прилагалось, но еще ни разу не видел такого. А ведь их светлости просто смотрели. Они даже не дотронулись друг до друга.
Ни один из них не был красив сам по себе, но, окунаясь друг в друга, они вспыхивали фантастическим светом.
– Да, ваша светлость, – отозвался он наконец.
– Я вынужден просить тебя оставить нас, – с виноватой улыбкой поведал герцог. – Пусть кто-нибудь найдет тебе приличную комнату, накормит и покажет, где библиотека. Скажешь, что я велел. Скажешь, проверю.
Сообразив, что к чему, Шарц покраснел до корней волос и выскочил за дверь, даже забыв поклониться.
– Ты смутил его, милый, – нежно сказала герцогиня, обнимая мужа.
– Можешь мне поверить – он меня тоже, – отозвался герцог, подхватывая супругу на руки. – У этого маленького засранца удивительно зоркий глаз.
– Маленького? Почему ты назвал его маленьким? – долетел до Шарца удивленный возглас герцогини, и где-то далеко захлопнулась дверь.
Вот так. Герцогиня не заметила, какого он роста. Зато отлично разглядела все остальное. С ней нужно быть очень осторожным. Как бы она не заглянула слишком глубоко. Лазутчик Шарц был обеспокоен, шут и доктор были довольны тем, что все так хорошо обернулось, а подлинный Шарц, тот, что плакал от счастья, глядя в ночное звездное небо, занес в свой реестр чудес света еще одно чудо: герцог и герцогиня Олдвики, когда они смотрят друг на друга и улыбаются.
– Ты примерз к этой двери? – поинтересовался голос у него за спиной.
Обернувшись, он наткнулся на ту самую красотку служанку, которую и посчитал в самом начале герцогиней.
«Кажется, герцог назвал ее Полли!»
– Можешь ничего не объяснять, я все равно все подслушала, – объявила она.
– Подслушивать нехорошо, – чопорным тоном заметил он.
– Зато интересно, – парировала она. – А сам-то ты чем сейчас занимался?
Шарц развел руками, признавая свое поражение.
– Тебя как зовут? – поинтересовалась девица.
– Хью… Хьюго, – ответил он. – А тебя?
– Полли.
«Так и есть».
– Пойдем, отыщем тебе комнату, потом сходим на кухню и в библиотеку, если хочешь, – предложила она. – А ты что такой маленький?
– В детстве кушал плохо, – отшутился Шарц.
– Поэтому лаешь на всех незнакомых девушек?! – хихикнула Полли.
– А также мяукаю, – солидно кивнул Шарц.
– А в университете ты что делал?
– Лаял на собаку профессора, – ответил он.
– И как? Перелаял?!
– Боевая ничья.
– Ты серьезно?
– Имею три диплома, – кивнул он. – Могу показать.
– Да ну тебя, – отмахнулась она. – Там небось всякое по-непонятному написано. А я только большими буквами по складам сказки читаю. Ладно, пойдем скорей!
– Посмотрите-ка на него! – раздался вдруг чей-то знакомый голос.
«Это он тогда потребовал поклониться герцогу, – вспомнил Шарц, поворачиваясь. – В тот самый первый раз, в трактире, когда я мисками жонглировал. Кажется, его зовут Томас».
– Посмотрите-ка на него, – продолжал меж тем здоровенный верзила, направляясь им навстречу. – Не успел явиться, а уже к чужим девушкам подкатываешься.
– Во-первых, я не твоя девушка, Томас, – сердито покраснев, возразила служанка. – И можешь на это не рассчитывать. Никогда, понял?! А во-вторых, он ни к кому не подкатывался, он…
– Слышали уже, слышали, – язвительно перебил ее парень. – Как же, как же, такая фигура! Сам господин марлецийский студент! Главное, под ноги смотреть, чтоб на него не наступить случайно.
– А то он может зубами за пятку тяпнуть, – дополнил Шарц. – И кстати, не студент, а полноправный доктор.
– До-о-октор! – передразнил Томас. – А работать дурачком устроился! Непыльная работа – дурака валять…
– Да я тебя пока что вроде и не валял, – усмехнулся Шарц. – И не стану. Пальцем к тебе не прикоснусь по собственной воле. Глупость – штука заразная. Прилипнет еще.
– Да ты… да я… – с минуту посопев, верзила кинулся на обидчика.
Стоявший у стены Шарц ловко отскочил, и злополучный Томас с глухим стуком в нее впечатался.
– Ах, ты!
Полли тоненько взвизгнула.
– Ты все перепутал, – заметил Шарц. – Меня нет в той стене, куда ты так старательно ломишься. Там даже двери нет, ты не заметил?
– Ах, ты…
– Томас, не смей! Я герцогине скажу, что ты опять руки распускаешь! – выкрикнула девушка.
– Так ведь я ж тебя не трогаю, – яростно выдохнул стукнутый Томас. – Или ты уже соскучилась по моим ласкам?
Он грубо схватил девушку за руку, привлек к себе.
– Уважаемый сэр, у вас не найдется перчаток? – самым вежливым тоном, на какой только был способен, поинтересовался Шарц, подойдя к Томасу вплотную.
Тот ошалел настолько, что даже перестал мять платье своей жертвы.
– Перчаток? – переспросил он, словно не вполне понимая, о чем идет речь.
– Да-да, перчаток! – нетерпеливым тоном господина, поторапливающего своего слугу, промолвил Шарц. – А впрочем, вижу. Не трудитесь, милейший!
Все слуги герцога имели при себе перчатки на случай каких-либо непредвиденных парадных торжеств. Томас носил свои заткнутыми за пояс, на манер платка. Выдернув их из-за его пояса, Шарц быстро надел правую, потом левую.
– Благодарю вас, сэр!
– Что ты себе позволяешь?! – ошарашенно взвыл Томас. – Да я из тебя сейчас…
Сильная, привычная к молоту рука сграбастала его за шкирку и одним рывком нагнула к самому лицу Шарца.
– Отпусти девушку, – приказал Шарц.
Томас и сам не заметил, как его пальцы разжались, и Полли оказалась на свободе, поправляя измятое платье.
А потом несчастный верзила увидел стремительно приближающийся кулак. Когда кулак увеличился до размеров сундука, из глаз брызнули искры, а мир покатился вверх тормашками.