Текст книги "Теарнская партия"

Автор книги: Сергей Раткевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Ну? Кого там еще принесло? – нелюбезно поинтересовалась она.

– Это дом профессора Шарная? – донеслось из-за двери.

– Возможно, – буркнула старуха. – А вам что за дело? Кто такие, что по ночам шастаете?

– У нас срочное дело к профессору.

– Что еще за дело? Какие дела по ночам? – Она не скрывала раздражения. – Занят профессор. Работает.

– В таком случае ему придется освободиться, – произнес другой голос, холодный и властный. – И все-таки выслушать меня.

– А кто ты таков, что профессор из-за тебя должен работу бросать?

– Передайте ему, что Вирдис в опасности и что судьба страны зависит от него, – ответил властный голос. – И скажите еще, что король Эттон умер.

– Эттон помер?! – Старуха всплеснула руками, не то от изумления, не то от радости. – Да неужто? Ладно, обождите. Я скажу господину профессору, может, он вас и примет.

Она повернулась и отступила на шаг, но остановилась. Профессор уже шел ей навстречу.

– Что там, Эртика?

– Стучат какие-то, господин профессор, – доложила служанка. – Говорят, Эттон умер. Говорят, вам нужно Вирдис спасать.

– Если он и впрямь умер, Вирдис уже спасен. – Он подошел к двери. – Я профессор Шарнай. Кто там?

– Его величество Ренарт, новый король Вирдиса.

– Ох ты! – испугалась служанка. – Так это я короля пускать не хотела?

Она в ужасе прикрыла рот ладошкой, но не сбежала. Как можно профессора одного оставить? Вдруг этот, как его там – Ренарт, что ли? – еще хуже Эттона окажется? Вдруг он профессора обидеть вздумает? Нельзя, нельзя его в обиду давать! Профессора, они ж как дети, сами за себя постоять не могут.

Хозяин дома отомкнул замок, и тот, кто называл себя новым государем Вирдиса, шагнул в дом.

– Добрый вечер, профессор Шарнай, – сказал он. – Во всяком случае, у меня, несмотря на ночь, все еще вечер. Надеюсь, что и у вас тоже.

Профессор окинул взглядом блестящую свиту за спиной бывшего герцога и почел за благо поверить, что перед ним и впрямь новый вирдисский король.

«Герцог Ренарт никогда не стал бы так шутить, – подумал он. – Значит, все правда. Эттон мертв. И Вирдис нужно спасать».

– Вечер добрый, ваше величество, – с достоинством поклонился профессор Шарнай. – Строго говоря, у меня так и вообще рабочий день.

– Вот и прекрасно, профессор. Я надеюсь, вы уделите мне минутку вашего драгоценного времени?

– С удовольствием, ваше величество.

Профессор Шарнай вновь поклонился, с горечью думая про себя: «Интересно, как я мог бы ему отказать? Герцог Ренарт, один из сподвижников Эттона, член «кружка рисовальщиков»… Что хорошего я могу от него ждать? Выходит, снова беда? Однако… Ренарт приехал ко мне сам. Не приказал явиться – приехал. И говорит о спасении Вирдиса. Со мной. Я ведь еще тогда говорил, что политика Эттона… Неужто до Ренарта дошло?! Боги, лишь бы это было так!»

– Ждите меня снаружи, – приказал король Ренарт свитским.

– А вы вовремя, ваше величество, – наконец нашлась перепуганная старуха. – Как раз пирожки поспели.

– Не откажусь. – Король Ренарт улыбнулся. И стал совсем похож на человека. Он даже пирожки ест, вот! Такой не станет обижать ее обожаемого профессора. Не какой-нибудь там Эттон!

– Что ж, поднимемся ко мне наверх, ваше величество, – предложил профессор. – В последнее время я убедился, что горячие пирожки весьма неплохо сочетаются со звездами. Там и поговорим.

– Поднимемся, – благосклонно кивнул его величество и направился следом за хозяином дома.

Беседа предстояла долгая, но король не сомневался, что сумеет убедить старика. Генерал дал верный совет. Только так и можно уговорить такого человека. Приехать самому. Просить. Честно и исключительно вежливо. И приветливо. Вон как его служанка расцвела – как же, ее пирожки сам король почтил вниманием! И профессор сразу подобрел. Что ж, Ренарт будет есть и нахваливать, даже если старуха отвратительно готовит. Во всяком случае, здесь его совершенно точно не попытаются отравить. Где угодно, но не здесь.

Поэтому Ренарт взял поджаристый пирожок с принесенного старухой подноса и с видимым удовольствием прокусил теплую хрустящую корочку.

– Это с картошкой, ваше величество, – кланяясь, пояснила служанка. – А вон те – с морковкой, те – с капусткой, а эти – с мясом.

– Благодарю вас, уважаемая. – Ренарт снова улыбнулся, и в его улыбке не было ни малейшей натянутости.

Старуха, охнув, зажала рот рукой.

– Да я же не… я всего лишь… – пролепетала она.

– Не станем же мы спорить с его величеством? – мягко произнес профессор. – Он король. Как сказал, так и будет. – Он обернулся к Ренарту. – Что ж, начало хорошее, ваше величество. А продолжение?

– Будет и продолжение. – Ренарт вдруг почувствовал себя удивительно легко и неприлично счастливо. – Вот сейчас еще пирожок съем, и будет.

Он взял «с капусткой». Пирожки были выше всяких похвал. «И почему мой повар таких не готовит? Считает, что столь простонародная пища унижает королевское достоинство? Придется донести до него, что у его короля иное мнение на этот счет».

– А знаете, профессор, – по какому-то странному наитию вдруг сказал он, – если б у меня было две жизни, то одну из них я хотел бы провести в качестве вашего подмастерья.

– Возможно, я и взял бы вас, ваше величество. Но ведь вы приехали не за тем, чтобы мне это сказать?

Король Ренарт вздохнул.

– Не за этим, – подтвердил он. – Вы нужны Вирдису, профессор. Нужны не меньше, чем армия. И, может быть, больше, чем я.

– Каждый необходим на том месте, где он может принести больше всего пользы,– покачал головой профессор Шарнай. – Ваше величество, со мной необязательно говорить красиво.

– Прошу простить меня, профессор. Я политик, а не ученый. А политики, как известно, всегда врут. Даже когда стараются говорить правду. Особенно тогда, когда стараются говорить правду. Но мне и в самом деле нужна ваша помощь. Без вас… Я даже не знаю, что мне без вас делать.

– Что ж, – усмехнулся профессор. – Тогда начинайте врать, ваше величество. А я постараюсь разобраться, где правда. В конце концов, подмастерьям, чего греха таить, очень даже свойственно врать своему мастеру. Сам таким был когда-то…

***

– Ваше королевское величество, – генерал Гламмер был мрачен, а голос его печально-торжественен, – должен с прискорбием сообщить, что нами обнаружено тело без вести пропавшего герцога Угерна, соратника покойного короля Эттона и вашего величества.

– Герцог Угерн мертв? – Король Ренарт, словно бы в сильном волнении, приподнялся на троне и тотчас рухнул обратно.

Первые лица Вирдиса встревоженно зашевелились, бросая растерянные взгляды друг на друга и на короля…

– К несчастью, в этом не может быть ни малейших сомнений, – склонился генерал Гламмер. – Прошло слишком много времени, чтобы что-то можно было сделать для него. Даже мои маги…

Генерал вздохнул, всем своим видом показывая, что даже чудеса имеют естественный предел.

Вирдисские вельможи осторожно перешептывались, поглядывая на короля и генерала. Слишком многим наверняка пришло в голову, что герцог Угерн оказался мертв удивительно вовремя. Вовремя для короля и для генерала… Ренарт поморщился, представляя, какие слухи сегодня же побегут по всему Ирлассену, а потом и дальше. Стены столицы способны сдержать вражескую армию, не выпустить наружу тех, к кому имеются интересные вопросы у генерала Гламмера, но слухов и сплетен они не остановят. Слухи и сплетни обладают чудовищной способностью к проникновению. Никакая магия не в силах с ними сладить.

Король Ренарт припомнил, как одного из Архипастырей, великого мага Вальда Седобородого, спросили, можно ли при помощи магии сдержать проникновение слухов. «По слухам, это невозможно», – ответил тот с улыбкой. И вопрос был объявлен неразрешимым. Что ж, это бывает очень даже неплохо, когда слухи работают на тебя, а вот когда против…

– Где обнаружено тело? – продолжил игру король Ренарт.

– В родовом замке герцога. Оно было хитро спрятано, но…

– Спрятано? Из ваших слов, генерал, я делаю вывод, что герцог Угерн был подло убит! – возвысил голос Ренарт.

«Вот так, смотрите и слушайте, мы не собираемся ничего скрывать, не будем пытаться выдать гибель герцога Угерна за смерть от естественных причин. Мы во всеуслышание объявляем, что он был убит, и убит подло! Мы собираемся, нашей королевской волей, приказать во что бы то ни стало отыскать убийц и предать их справедливому суду!»

– Если на человеке столько кинжальных ран, ваше величество, ошибиться трудно, – вздохнул генерал Гламмер. – И ведь я предлагал герцогу охрану из своих людей, говорил, что у него много врагов и надо остерегаться. Увы, его светлость не внял моим предостережениям. Одно можно сказать точно: он погиб как герой, до последнего сопротивляясь убийцам.

– Я надеюсь, все могущие быть причастными арестованы? Надеюсь, ваша служба уже начала следствие?

– Безусловно, государь, – поклонился генерал Гламмер.

– Что ж, пусть в траурный венок покойного короля Эттона вплетется и эта лента, – торжественно, с присущей случаю печалью в голосе произнес король Ренарт. – Герцог Угерн был лучшим из соратников Эттона, вышло так, что боги рассудили не разлучать их и в смерти. Думается, верный вассал уже догнал своего сюзерена, дабы разделить его посмертную участь. И даже боги не могли бы подарить покойному королю лучшего спутника, чем герцог Угерн!

«Если он и впрямь нагнал тебя, Эттон, тебя даже боги не спасут! Угерн тебя на клочки порвет!»

Первые лица Вирдиса склонили головы. Король Ренарт страшился даже представить, что творится сейчас в этих самых головах.

– Короля Эттона и герцога Угерна надлежит похоронить как павших в битве героев, – постановил он.

Генерал Гламмер сурово кивнул.

– Родные герцога Угерна? – вопросил король Ренарт.

– Давайте лучше поговорим о его наследниках, ваше количество, – совсем другим тоном возразил генерал.

Король Ренарт помрачнел.

– И что же?

– Нет никого, кто не мог бы оказаться причастен… в той или иной степени.

– И вы их…

– Задержали, – твердо сказал Гламмер. – На то и служба, чтобы печься о благе государства и сохранности законов, невзирая на родовитость и высокое положение преступников, оные законы и благо попирать пытающихся.

«Вот так. Смотрите и запоминайте, какая у меня грозная секретная служба. И в отличие от бывшего короля я вовсе не намерен связывать ей руки. Я всего лишь мягко напомню генералу о возможной непричастности всех этих наследников. Не более. Пусть все знают, что при мне закон родовитостью не переломишь».

– Но я надеюсь, вы хотя бы обошлись с ними достойно?

– Разумеется, ваше величество, – тотчас откликнулся Гламмер. – Задержанные помещены в чистые одиночные камеры, где получают вполне удовлетворительную пищу. Раз в день их выводят на прогулку.

– Генерал, я надеюсь также, что вы не осквернили руки наследников герцога Угерна отвратительными ржавыми цепями?

– Как можно, ваше величество! Все цепи, которыми их сковали согласно требованию закона, я проверил лично. Чистейшая сталь, без малейшей ржавчины.

– Генерал, а нельзя ли вообще обойтись без столь крайних мер?

– Пока мы не выясним личность убийцы? Никак нет, ваше величество! Моя беспечность и без того обошлась слишком дорого. Если бы я настоял на охране, герцог Угерн сейчас был бы жив! Я просто помыслить не могу, что может еще случиться какая-нибудь беда!

– Что ж, если вы так говорите… – развел руками король Ренарт. – Тогда постарайтесь побыстрей найти виновного.

– Приложу все силы, ваше величество, – низко поклонился генерал Гламмер.

– Безвинные люди не должны томиться в застенках, – добавил Ренарт.

– Разумеется, вы правы, ваше величество. Как только я установлю их безвинность, они будут немедля освобождены с принесением всех и всяческих извинений. Я могу идти?

– Идите, генерал. Да помогут вам боги!

Что ж, вышло неплохо, довольно подумал Ренарт, окидывая взглядом придворных. Если кто что и заподозрил, пусть попробует доказать. Пусть попробует обвинить короля и секретную службу королевства. И сам Ренарт, и вся секретная служба охотно поклянутся перед алтарем, и кара богов не обрушится на них. С какой стати? Ведь никто из них и в самом деле не убивал герцога Угерна… а тот, кто убил, умер раньше герцога.

«Вот так. И никакие наследники герцога Угерна мне не страшны. Пусть посидят в подвалах секретной службы, пусть испугаются на всю оставшуюся жизнь, можно потом их и выпустить, так и не найдя виноватого, выпустить под надзор, а герцогство отдать под королевскую опеку».

***

Главный смотритель дворца отвесил его величеству Ренарту безупречный придворный поклон.

– Ваше величество…

– Да, господин Сегелис? – Ренарт поднял голову, отвлекаясь от государственных дел, которые окружали его, казалось, со всех сторон.

– Ваше величество, – повторил главный смотритель, – осмелюсь спросить, какие будут указания относительно перемен в обстановке и внешнем виде дворца? Быть может, вашему величеству угодно что-либо улучшить? Поменять?

Король Ренарт устало потер лоб.

– Улучшить? – переспросил он. – Поменять? Господин Сегелис, мы же с вами взрослые люди… Ладно, у меня нет и никогда не было художественного вкуса, мое присутствие в кружке «ценителей живописи» – чистой воды политика. Но вы-то хоть понимаете, что стараниями и распоряжениями короля Эттона несчастный дворец выглядит просто отвратительно?! Вы, столько лет возглавляющий вирдисскую Академию художеств? – Его величество Ренарт не то чтобы разгневался, но определенно изволил малость рассердиться. – Вы, почетный член эльфийской Академии наук? Вы, с вашим прославленным безупречным вкусом? Неужто вы этого не видите?! Неужто вы до такой степени бездеятельны и некомпетентны?!

– Государь… – Голос смотрителя дрогнул, в глазах блеснули слезы. – Государь… я столько лет… и наконец…

Ренарт, которому раздражение, подлинное или мнимое, помогло стряхнуть усталость, в упор глянул на господина Сегелиса.

– Столь эмоциональная реакция свидетельствует о том, что вы со мной согласны? – с мягкой насмешкой поинтересовался он.

– А как я могу быть… – вырвалось у главного смотрителя. Он смешался и замолк.

– Несогласным с королем? – закончил за него Ренарт. – Это не выполнять моих повелений вы не вольны, а не соглашаться с ними – сколько угодно. Но, похоже, вам и впрямь пришлись по душе мои слова? Несмотря на то, что я немилосердно и жестоко вас раскритиковал и упрекнул в бездеятельности и некомпетентности.

– Государь… – Господин Сегелис стряхнул-таки слезинку. – Государь… Вы изволили сказать, что вкуса у вас нет… я не осмелюсь судить, но у вас есть много чего другого… а у меня, кроме этого проклятого вкуса, и вовсе ничего… и если даже вам все это безобразие не по нраву, то каково же мне было все это своими руками… а ведь иностранные коллеги приезжают, смеются… что это, говорят, у тебя тут от гномов до наших дней надергано, да еще перепутано… чистой воды безобразие… ты, говорят, ума лишился на старости лет… а я что? Я говорю, это вы ничего не понимаете, а это на самом деле – новый стиль, вы просто не в состоянии оценить новую задумку его величества Эттона, а еще академики… говорю так, а самому сквозь пол от стыда провалиться хочется… я ведь даже знал… знал, как из всех этих глупостей что-то путное сделать… но… как я мог? Ведь это бы значило подправить гениальный замысел его величества Эттона! Он бы никогда этого не простил… И что бы меня тогда ждало? Это своих политических противников он всего лишь ссылал… а тех, кто осмеливался превзойти его в искусствах… я слабый человек, ваше величество, я не переношу боли… я… боялся, молчал, кланялся и восхвалял… я шел против совести и терзался каждый миг… я до сих пор смотрю на все это… – Господин Сегелис обвел рукой окружающую обстановку, – смотрю на весь этот кошмар, и что-то в глубине меня громко кричит от стыда, ведь я приложил к этому руку…

Главный смотритель королевского дворца завершил свой лихорадочный монолог и откровенно всхлипнул. А потом утер слезы и с надеждой посмотрел на Ренарта.

– Мы все перестроим, ваше величество. Ведь правда же? Или… или вообще новый дворец возведем! Во славу нового, воистину великого царствования!

Он смотрел на Ренарта, и глаза его сияли как…

«Как звезды! – с изумлением понял король. – А я-то считал это поэтическим преувеличением. Надо же…»

Ему даже жалко стало разочаровывать этого немолодого и, в общем-то, неплохого человека. Однако беда его в том, что он видит мир лишь со своей точки зрения и замечает в этом самом мире очень небольшое количество вещей, которые кажутся ему единственно важными. Король Ренарт не отрицал важность этих вещей, но… увы, на самом-то деле они были не единственными и далеко не самыми главными.

«Как только разберемся с разной докучливой дрянью, обязательно прикажу выделить средства на приведение дворца в порядок», – сам себе пообещал Ренарт. А пока…

– Господин Сегелис.

– Да, ваше величество? – откликнулся тот.

– Говорят, вы великий мастер творить чудеса при помощи драпировок? – подмигнул король.

– Э-э-э… кое-что я и впрямь могу, но что до чудес… – растерянно развел руками главный смотритель.

– А мне вот нужны чудеса, – заявил Ренарт. – Уже хотя бы потому, что у меня нет денег. Ни на постройку нового дворца, ни на реконструкцию этого.

Он с сожалением проследил, как гаснут звезды в глазах господина Сегелиса.

– Да, денег нет, но я вовсе не хочу, чтобы над нами смеялись соседи. И терпеть окружающее меня безобразие тоже не желаю. У меня не такой оригинальный взгляд на мир, как у покойного Эттона; да простят меня боги, он, возможно, был гениальным живописцем, но гениальность сама по себе не дает ни ума, ни художественного вкуса. Так что…

Король Ренарт замолк. Главный смотритель королевского дворца безмолвно ждал, когда его сюзерен изволит закончить фразу.

– Так что вам, господин Сегелис, придется свершить подвиг – или чудо, это уж вы сами выбирайте, что вам сподручнее, но чтобы всего этого окружающего безобразия, которое дерзает считаться убранством вирдисского королевского дворца, отныне больше не было. И пусть ваш безупречный художественный вкус вкупе с житейской мудростью подскажут вам простое, красивое, а главное – не обременительное для казны решение.

– Строго и достойно… – полуприкрыв глаза, прошептал главный смотритель. – Я понимаю, ваше величество. Приложу все силы.

– Все – не обязательно, – усмехнулся Ренарт. – Только необходимые. Оставьте что-нибудь на то время, когда в казне появятся свободные деньги и мы все-таки приведем в исполнение ваши замечательные планы.

– Ваше величество, – уже сделав шаг к двери, проговорил главный смотритель, – драпировки – это же только внутренние помещения. А снаружи?

– А снаружи – придется подождать, – поморщился король. – Сперва надо приграничные мосты и крепости в порядок привести.

Главный смотритель дворца с сочувствием глянул на своего короля и наконец откланялся.

«Эх, найти бы сейчас каких заговорщиков, разоблачить и казнить, а имущество конфисковать в пользу короны! – замечтался король Ренарт. – Если бы генерал Гламмер сразу всех не повывел… оставил хоть парочку…»

***

– Государь, я все же приехал снова сыграть с вами в шашки, – сказал маршал Эрдан его величеству Илгену.

– Я рад, – улыбнулся тот. – Рад, что для вас все завершилось благополучно.

– В Вирдисе за это время произошли серьезные перемены, ваше величество.

– Мне уже сообщили о смерти Эттона, – отозвался король. – Не могу сказать, что это известие меня опечалило.

– Маги передают сообщения быстрей всадников, – задумчиво сказал Эрдан. – Но иным всадникам известно больше магов. Я был свидетелем последних минут короля Эттона.

– Только… свидетелем? – осторожно поинтересовался король Илген.

– Он умер сам, – ответил на невысказанный вопрос Эрдан. – У Вирдиса теперь новый король. Король Ренарт. Впрочем, об этом, ваше величество, вы, должно быть, знаете и без меня.

Король Илген кивнул.

– Я не стану препятствовать вам или вашим людям, если они захотят вернуться в Вирдис, – сказал он.

– Это позволение или приказ, ваше величество?

Король выставил перед собой ладонь.

– Помилуйте, маршал. Я ни в коем случае не желаю, чтобы вы куда бы то ни было уезжали. О, только безумец или дурак может захотеть прогнать таких воинов… Равно как только безумец или дурак может захотеть, чтобы они остались, – грустно добавил он, – и, более того, позволить им остаться. Нет, я искренне надеюсь, что вы приехали только для того, чтобы сыграть партию и шашки. Видят боги, я хочу видеть вас своим маршалом, но… вы же понимаете, что это невозможно.

Маршал Эрдан склонил голову.

– Что касается моих людей, ваше величество, то их зовут обратно. Король Ренарт не намерен предъявлять им какие бы то ни было обвинения. Напротив, он жаждет видеть их у себя на службе и поручил мне уговорить их, что я и намерен сделать. Что же касается меня – увы. Дорога в Вирдис для меня отныне закрыта.

– Его величество Ренарт… опасается? – прищурился король.

– Он утверждает, что я слишком многим нравлюсь. И могу еще больше понравиться на престоле. А королю Ренарту, ваше величество, не нужны заговоры и мятежи.

– Он прав, маршал. Меньше всего ваша родина нуждается сейчас в каких бы то ни было потрясениях.

– Конечно, он прав, – с мимолетной гримасой сказал маршал Эрдан. – Я не хочу становиться наемником, но если я до такой степени опасен для своей страны… Может, мне и впрямь поискать счастья в совсем чужих краях?

– Не знаю, маршал. Я не берусь решать за вас. Во всяком случае, не стану этого делать немедленно. Мы, кажется, собирались сыграть в шашки?

– Верно, ваше величество.

– Ну так пойдемте, маршал. Кстати, какие шашки вы предпочтете на этот раз?

***

Больше всего его высочество Ильтар сейчас напоминал трубочиста. Причем такого, который прочищает трубу исключительно собственной физиономией. Карвен всегда диву давался, как принц ухитряется до такой степени перемазаться. Нет, Карвену и самому не помешает сейчас умыться, но он хотя бы на человека похож, а не на жуткое страшилище из эльфийских сказок для взрослых. Да уж, «наука не перемазаться» давалась Ильтару потрудней всего остального. Впрочем, сейчас ему было безразлично, как именно он выглядит. На ладони принца лежала первая собственноручно откованная и полностью одобренная Карвеном подкова.

Чумазая физиономия принца сияла, а Карвен вновь с содроганием припоминал момент, когда он едва успел поймать Ильтара за руку. Принц чуть не ухватил горячую, не успевшую еще окончательно остыть подкову.

– Ты бы еще в горн руку засунул, угольки поворошить! – рявкнул юноша.

– В следующий раз, ладно? – рассеянно отозвался Ильтар, не отрывая глаз от своей первой подковы. – Я слышал, их над дверью вешают?

– Их коням на ноги приделывают, – пробурчал Карвен. – А особо умным принцам заплатки на лбу ставят!

– Да ладно тебе, – вскинув голову, примирительно проговорил принц. – Это же моя первая почти самостоятельная… а у тебя что, не так было?

– Может быть, – пожал плечами Карвен. – Но горячее железо я руками никогда хватать не пробовал.

– Вот поэтому ты и назначен мне в… как бы это сказать?… особые наставники! – улыбнулся принц. – Ладно, не ворчи, скажи, есть же такой обычай – над дверью их приколачивать?

– Ну, есть. На счастье. А что?

– Вот я и приколочу. На счастье, – решительно сказал принц.

Карвен глядел на перемазанного с ног до головы, довольного собой и своей жизнью принца и понимал. Да. Этот – приколотит. И не важно, что обычай деревенский, что даже в городах подков над дверьми немного, а во дворцах такого и вовсе не водится. Принц решил – и сделает. Быть может, потому что чувствует: счастье и удача ему еще ой как пригодятся.

***

– Вы нужны Вирдису. Именно сейчас, – решительно закончил маршал Эрдан свою речь перед вирдисской гвардией.

– Новому королю нужно на что-то опереться, – понимающе заметил один из его капитанов. – И гвардия на роль такой подпорки годится отлично. Вот только, маршал, а вы-то как? Вы почему не едете?

– Чтобы не выбивать эту самую подпорку из-под ног короля Ренарта.

– Король смеет опасаться своего маршала? – пробурчал вирдисский лейтенант.

– Король вынужден опасаться своего маршала! – возвысил голос Эрдан. – А все от того, что вы и такие, как вы, шептались по углам, что я был бы куда лучшим королем, чем Эттон!

– Ну и что? А я и вслух готов повторить то, о чем тогда шептались! – ответил лейтенант.

– Вслух, как говорит его величество Илген, немного поздно, – отозвался маршал Эрдан. – Эттон уже мертв. А я не еду с вами, потому что так будет лучше.

Гвардейцы замолкли.

– Да что же это такое! – выпалил, наконец, один из них. – Ведь все из-за этого гада!

– От него даже после смерти один вред! – подхватил другой.

– Что ж, давайте не усугублять этот вред своими неразумными действиями, – веско сказал маршал Эрдан. – Давайте не будем продолжать дело этого мертвого мерзавца. Тем более что я не гожусь в короли. И не хочу быть королем. И предпочту пустить себе пулю в висок, если меня когда-либо попытаются к этому принудить. Все слышали?… Все запомнили?… Я клянусь в этом! И довольно. Я найду, чем заняться, этот мир достаточно велик, а я еще не стар. Вы же немедля возвращаетесь домой и помогаете королю Ренарту навести порядок. Думаю, вы не хуже меня понимаете, что от ваших действий будет зависеть благополучие всей страны в ближайшем и не только будущем. Вопросы?

Они молчали. Какие еще вопросы? Любимый маршал остается. Не возвращается домой. Быть может – никогда не вернется. Дезертирует? Кто это сказал?! Пусть попробует повторить. В лицо. Вслух.

А потом пусть молится. Только быстро и коротко. Потому что свинец и сталь ждать не будут.

Маршал не дезертирует, он… он служит, даже когда не служит. Ведь ему наверняка хотелось вернуться, не могло не хотеться. Он понял, что не должен, – и принял это. Свое добровольное изгнание. Не потому что плох. Потому что слишком хорош.

Дом его сердца закрыт для него. Всего на десять лет? Что ж, будем надеяться. И может быть, богиня удачи окажется щедра и на сей раз, ведь она всегда была к маршалу благосклонна.

– А напоследок мы напьемся. Как свиньи! – сказал маршал Эрдан, и вирдисская гвардия завопила от восторга. Не потому что им всем так уж хотелось выпить и тем более напиться. Просто это означало, что все они живы. Живы вопреки всему. Живы и будут жить. И маршал Эрдан тоже.

***

Вирдисская гвардия входила в Ирлассен, столицу Вирдиса. Торжественным маршем, под барабанный бой и с развернутыми знаменами. Они возвращались домой.

Однако мрачны были их лица, ведь гвардейцы не могли в этот миг не думать о том, кто вернуться не смог.

Вирдисская гвардия выстраивалась на площади перед дворцом, а его величеству Ренарту уже доложили о новом гвардейском флаге, гордо реявшем на ветру, вызывая смущение и панику придворных. Вирдисский гвардейский флаг у древка, по самому краю полотнища, украсился белым жасмином ирнийского королевского дома, а сам флаг перечеркнула сломанная шпага. И перепуганные придворные уже шептали королю в оба уха, что, оказывается, ирнийские цветы – это в благодарность тем, кто поддержал вирдисскую гвардию, когда от нее отказались дома, а сломанная шпага – в память о любимом маршале, «о том, кого пожалела чужбина, но не пощадила родина».

Что ж, гвардейцы не были предателями, они откликнулись на зов родины. Но ни забывать, ни прощать ее они не собирались.

«Под таким флагом их в поход против Ирнии не пошлешь. Впрочем, сейчас не время для каких бы то ни было походов…»

Король Ренарт вздохнул.

– Я подтверждаю их право на этот флаг, – сказал он.

А про себя подумал, что раз уж лучшая шпага Вирдиса осталась в Ирнии и сделать с этим нельзя ничего, то нужно хотя бы использовать это на благо государства. Если уговорить Эрдана стать заложником… «и пусть лучшая шпага Вирдиса остается в Ирнии, в знак мира между нашими странами», что-нибудь в этом духе… Это может сработать. И будет изящным ходом. В конце концов, чем еще Эрдану заняться? Наемника из него не выйдет, натура не та. Жить на иждивении у короля Илгена – унизительно. Вздумает еще застрелиться, а тогда гвардейцы точно взбунтуются и натворят глупостей. Кстати, Эрдан это тоже должен понимать.

Словом, ему и жить незачем, и умереть проблема. А быть почетным заложником, символом мира… Заодно и гвардейцам будет что сказать. Не просто так остался в Ирнии ваш маршал. С благой и важной целью. Да. Так и надо сделать. Очень удачный ход. Вот пусть направляющийся в Ирнию новый посол и отвезет письмо для маршала. И пусть тот сам решает, соглашаться ли ему.

Надо оставить его гордости право выбора. Уже хотя бы потому, что он не может не согласиться.

Король Ренарт кивнул собственным мыслям и, довольный найденным решением, вышел к прибывшей гвардии.

«Как все-таки хорошо, что мне удалось уговорить профессора Шарная, – подумал он, шагая навстречу выстроившимся гвардейцам. – То, что маршал Эрдан получит письмо из его рук, еще один шанс, что он выполнит мою просьбу».

«…А пирожки у моего повара так хорошо не выходят. Хоть сманивай служанку профессора! Впрочем, такую не сманишь и силой не принудишь. Остается изредка ездить к профессору в гости. Пока он с посольством не уехал. А потом… Все хорошее приходится дарить ирнийцам. Эрдана, пирожки… Безобразие какое-то!»

Король Ренарт тряхнул головой, освобождаясь от несвоевременно накативших мыслей, и поднял руку, приветствуя вернувшихся гвардейцев.

***

– Засиделись мы с тобой в королевских палатах. А ведь уже и осень на носу. – Верген огляделся вокруг с таким видом, будто осень совершенно исключала их наличие во дворце. – Пора в путь.

– К эльфам? – поинтересовался Карвен.

«С Ильтаром-то как жаль расставаться! Ничего, зато Фирну повидаю. Ильтара я уже научил подковы ковать, пора и Фирну научить. А то пообещал и смылся… А к Ильтару все равно потом в гости выберусь».

– Я к эльфам. Ты – нет, – ответил Верген.

– Как это?! – изумился Карвен. «Быть того не может!»

– Ты это… ты меня… бросаешь, что ли?! – Юноша разинул рот.

– Ты не девица, чтобы тебя бросать, – усмехнулся в ответ Верген.

– Разумеется, я не девица! Все гораздо хуже, я твой ученик! – выпалил Карвен, сам не зная, чего в его голосе больше, возмущения или испуга. Как же это? Разве он что-то сделал не так? Что вообще происходит? – Где ж это видано, чтобы учителя учеников бросали? – с возмущением добавил он.

– Вечно ты всякие глупости выдумываешь, – отмахнулся Верген. – Кто сказал, что тебя бросают? Просто наступил новый этап в твоем обучении.

– Пинком под зад, и делай что хочешь, а потом явится добрый наставник и похвалит за все глупости, что ты натворил. Так, да? – в сердцах сказал Карвен. Он разозлился не на шутку. И больше всего оттого, что вдруг понял, до какой же степени его испугало, что он остается один.