Текст книги "Собака тоже человек !"

Автор книги: Сергей Платов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Свежий воздух набросился на меня, как холодный водопад на сухую лощину. Я почувствовал несказанный прилив сил, сейчас бы с тигром побороться. Тут кто-то нагло толкнул меня. Не понял, кто тут такой смелый? Смелым оказался большой бродячий пес с очень хмурым взглядом, уставившийся на меня. Но не больше меня, конечно, и уж, конечно, не такой ухоженный, но, в общем, не маленький.

– Парень, ты чего наглеешь, места, что ли, не хватает?

– Р-р-р, – отозвался наглец.

– Не понял, ты на кого тявкаешь, по холке давно не получал?

– Р-р-р...

Рычание становилось все серьезнее. И чего это он так раздухарился, я же его одной лапой прибью.

– Даромир, не связывайся, пошли домой, – прорезалась Селистена.

– А че он? Я тихо, мирно вышел подышать свежим воздухом, а он толкается!

– Р-р-р!

– Ты на кого тянешь? Пасть порву, бибики почпокаю, хвост откушу!

Я решил все-таки наказать наглеца и пошел на него. На самом деле это даже неплохо, что здесь появился этот пес, и уж тем более приятно, что первым начал не я. Что может быть лучше хорошей драки после сытного ужина и медовухи? Правильно, ничего. А так я белый и пушистый, мухи не обижу, пока на меня не наедут. Вот подерусь маленечко, и баиньки.

Но тут в меня мертвой хваткой вцепилась Селистена:

– Даромирушка, пожалуйста, пошли домой.

– Он первый начал! – упрямо повторил я и сделал еще один шаг.

Селистена, конечно, повисла на мне, но, естественно, с нулевым успехом. Уж ежели я чего решил... Но боярышня оказалась настойчивой:

– Даромирушка, ну пожалуйста, ну ради меня, пойдем домой, а?

Ох, что она со мной делает? Я, как человек благородный, не могу отказать женщине, тем более такой милой.

– Ладно, уговорила. – Я повернулся к хозяйке и уже через плечо бросил лохматому: – Живи пока, скажи спасибо, что я с дамой!

Сзади повторилось злобное рычание, и, кажется, не одной глотки, похоже, день перестает быть томным. Потом зацокали когти, причем явно в нашем направлении. Когда я обернулся, сразу стало ясно, почему псина была такой наглой. Рядом с ней пристроились две таких же клокастых. Те же злые глаза, те же оскаленные пасти. Что ж, шпана найдется в любом месте, и, конечно, я, вычесанный, чистенький, сытый, да и, чего греха таить, пьяный, подействовал на этих жителей городских помоек как красная тряпка на быка.

Ну, ребята, извиняйте, я не виноват, что меня тяпнул за ногу именно домашний пес. Я свою новую оболочку не выбирал, но, честно говоря, к ней привык и никому не позволю попортить эту чудную шкуру. Я вам покажу, чего стоит профессионал в бою с дворовой шпаной. Наваляю этим хулиганам по первое число.

– Тяв, тяв, тяв!

Из подворотни выбежала мелкая, кудрявая, как баран, шавка и принялась яростно меня облаивать, впрочем стараясь не попасть в пределы досягаемости моих зубов. Каюсь, всегда терпеть не мог маленьких собачек. Это же не пес, а недоразумение, причем с мозгами такого же размера, как и тщедушное тельце, то есть их практически нет.

– Тяв, тяв, тяв!

Я же говорил! К тому же такие шавки практически все пустобрехи. Вона как заливается.

– Ну что ты там жмешься, овца нестриженая? Подойди поближе.

Селистена вцепилась в меня и изо всех сил потащила домой. Эх, жалко, я бы все-таки с удовольствием подрался, энергии, знаете ли, накопилось за день, надо бы выпустить. Да куда там, рыжая если прилипнет, то уж точно ни за что не отцепится. Что ж, буду приличной собакой и пойду домой... Нет, ну что она со мной как с дитем малым, у нас тут чисто мужские разборки!

– Солнышко, ну дай я им пасти начищу, я быстренько – раз, два и готово. Ну честное слово, лапы чешутся, как хочется наказать нахалов.

– Только через мой труп! Еще не хватало, чтобы ты опустился до обычной дворовой драки. Вспомни, ты же колдун!

– Ах да, да. Мне по рангу не положено. Эй, ребятки, считайте, что вам сегодня крупно повезло. И скажите спасибо этой очаровательной девушке! громогласно заявил я продолжающим угрюмо наступать псам и добавил уже Селистене: – Да, а я говорил тебе, что ты очаровательна?

– Нет, – очень тихо ответила мелкая и густо покраснела.

– Ну так говорю: ты очень красивая. Как ты думаешь, Кузьминична медовуху где хранит?

Короткий подзатыльник ознаменовал наш отход домой.

– Тяв, тяв, тяв! – нагло раздалось сзади.

Вот настырная шавка! Кстати, когти трех больших друзей этой тявкалки продолжали цокать за нами. Хорошо еще, что у меня слух отменный – всегда услышу, если захотят приблизиться для прыжка. Эх, жалко мне их проучить Селистенка не дала.

И тут произошло неслыханное. Пока я думал о больших псах, эта маленькая дрянь укусила меня за хвост. Да, да, за хвост! За мой прекрасный, лопушистый, лохматый, дымчатый хвост! Впрочем, что я рассказываю, все равно вам не понять, что такое хвост для собаки. В общем, меня так еще никто не оскорблял, и Селистена была уже не в силах предотвратить неизбежное. Ну все, ребята, дочирикались, сейчас я вам расскажу в доступной манере, что задирать незнакомых собак не следует.

Одним прыжком (между прочим, с разворотом вокруг своей оси) я догнал обидчика и простым ударом лапы отправил его в полет. Правда, он оказался не очень длительным, так как на пути летающей псинки вдруг появилась стена. Не теряя ни секунды, я бросился на превосходящие силы противника. Шавка свое получила, теперь настала очередь остальных. Совесть моя была чиста начал заварушку не я, их больше, так что могу повеселиться на славу без всяких дурацких оговорок про великодушие. Хорошо еще, что я попался, а ведь другого могли бы на кусочки порвать.

Драка получилась классная, я был на высоте. И в прямом и в переносном смысле, прыгал, извивался, уходил в партер – в общем, плясал как уж на сковородке, с той лишь разницей, что у энтой длинной рыбки нет таких клыков и когтей. Впрочем, в ход пошли и локти, и очень крепкий лоб, и шея в шипованном ошейнике. Я как-никак профессионал, так что не оставил противнику ни одного шанса. В стороны летели клоки шерсти (хочу заметить, не мои), время от времени раздавался визг (визжал, конечно, тоже не я) и яростные рыки. Лично я не издал ни единого звука, просто некогда было, да и рот был занят. То чужой лапой, то шеей, то ухом.

Через пять минут все было кончено, изрядно потрепанные псы с визгом бросились наутек. И враг бежит, бежит, бежит! Ура! Классно размялись, и я душу отвел, и эти хамы надолго урок запомнят. Хорошо, когда можно совместить приятное с полезным.

Сам я вышел из боя практически без потерь, лапа немного побаливает, впрочем, это я ее сам подвернул. Спасибо недетской шевелюре – клыки просто вязли в густой шерсти. Так, а где моя спутница, она, надеюсь, видела, как я их отделал? Судя по гримасе на ее лице, видела.

– Ну что, теперь твоя душенька довольна?

– Теперь да. – Я улыбнулся своей милой улыбкой и завилял хвостом.

– Я же просила тебя как человека: не связывайся с ними.

– А чего они? Между прочим, эта шавка меня за хвост тяпнула! А такую наглость прощать нельзя.

На этот раз Селистена даже не сильно брюзжала, наверное, поняла, что я прав, но признаться в этом не может. Ну и ладно, зато день теперь можно считать удавшимся на все сто.

– Слушай, ты столько съел за вечер, я думала, ты шагу из-за стола ступить не сможешь, а ты прыгал, вертелся как белка в колесе.

– Да что я там съел? Так, заморил червячка, – довольно протянул я. Значит, все-таки видела, какой я ловкий и бесстрашный.

– Ну и червячок там у тебя в желудке завелся, тебя легче прибить, чем прокормить.

– Кто хорошо ест, тот хорошо спит. Пойдем-ка домой, что-то я сегодня намаялся.

– Если бы не твоя безобразная драка, мы бы уже давно были дома.

– Между прочим, драка была замечательная.

Мы смогли продолжить столь бесцеремонно прерванный путь. Интересно, а у Антипа медовуха водится или он под стать доченьке, рела... релака... Ну, в общем, делает то, после чего жить не хочется. А Селистенка-то чегой-то на меня дуется. И чем я ей опять не угодил? Вроде хорошо посидели, неплохо поели, чудно пошалили. Наверное, она до сих пор происков черного колдуна боится, надо ее подбодрить.

– Слушай, Селися, а пойдем прямо сейчас с Гордобором разберемся! А будет ерепениться, я его под желудями похороню.

– Еще раз назовешь меня Селисей, подсыплю яду в еду.

– Значит, твоему ненаглядному Феликлистику можно, а меня сразу ядом?

– Мы с ним выросли вместе, а тебя я всего пару раз и видела.

– Зато я всегда рядом с тобой, а он даже погулять не захотел.

– Может, у него дела неотложные были. Он ведь как-никак наследник престола.

– А... Вот, значит, в чем тут дело. Мол, мы только наследников любим? Куда уж мне, простому псу, до княжеского сына. Мне позволено только жизнью за тебя рисковать.

– Чего ты разошелся? – оторопела Селистена. – Если я тебя чем-нибудь обидела, то извини.

Я гордо поднял свой нос и на подгибающихся лапах попытался ускорить ход (все-таки милая заварушка отняла у меня много сил). Странно, чей-то на меня нашло? Вроде она ничего плохого мне не сказала, а обидчивым я вроде никогда не был. Это, наверное, я медовухи недопил. Говорил же, что надо еще взять. Но теперь уж ничего не поделаешь, придется держать марку, обиделся – значит, обиделся. Но, конечно, если она попросит прощения, то я ее прощу. Причем почти сразу.

– Даромирушка! – Селистена быстро догнала меня, схватила за шею, остановила и села передо мной на корточки. Она оказалась даже ниже меня.

– Что?

– Прости меня, пожалуйста. Поверь, я очень ценю все, что ты для меня сделал. И то, что в этот трудный момент ты остался со мной, я никогда не забуду. Я не хотела тебя обидеть. Ну а Феликлист действительно сын князя, но титул для меня никогда не имел никакого значения.

Порядок, извинения получены. Я сегодня добрый, так что я их приму.

– Ладно, проехали.

– Вот и отлично. Пошли побыстрее домой, уже темнеть начало, а я папеньке обещала прийти засветло.

– Пошли, только не очень быстро, хочется воздухом подышать.

Уфф. Что-то у меня с лапами не то. Голова соображает отлично, а лапы еле передвигаю, наверное, что-то съел. Но ничего, ночью все равно никаких происшествий не предвидится, тут и Антип расстарается, да и Гордобор пока на новый шаг не решится. Ну не стая же у него спиногрызов в амбаре сидит в самом деле.

Селистена шла молча, только время от времени подозрительно шмыгала носом.

– Ты чего такая грустная, хорошо же посидели.

– Посидели хорошо, а что толку-то?

– Не понял, какой тебе толк нужен?

– Так дела-то наши практически не обсуждали, что дальше делать, не знаем.

– Да чего тут говорить! Если к тебе этот старикашка сунется, я его в бараний рог сверну! Я, конечно, мирная собака, но не люблю, когда наезжают на людей, которые мне дороги.

– Так я правда тебе дорога? – ухватилась за случайно брошенное слово Селистена.

И чего она вечно к мелочам цепляется?

– Так вот, сами на рожон лезть не будем, но и спуску агрессору не дадим.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– И вообще, чем больше думаю об этом предсказании, тем больше убеждаюсь, что оно не лишено смысла. Но накаркал неприятности на себя сам Гордобор. Ну посуди, еще пару дней назад мы с тобой даже думать не думали о том, что есть на свете какой-то колдун и что неплохо было бы ему бороденку обкорнать и навсегда отучить злодея спиногрызов в спальни девицам запускать. А теперь мы просто вынуждены отвечать на развязанные агрессивным поведением колдуна военные действия. И вот что я тебе скажу: если он еще раз к тебе прицепится, я исполню предсказание и действительно создам ему проблемы, не совместимые с его черной жизнью. Я ответил тебе?

– Да, ты просто прелесть! Лохматая, голубоглазая прелесть. Во всяком случае, сейчас.

Вот это я люблю. И в общем и целом я абсолютно согласен с Селистеной я действительно такой.

* * *

До дома мы добрались без происшествий. Правда моя душа хотела петь, а эта зануда вцепилась мне в шерсть и долго шипела, что мои песни распугают всю округу. Да что она понимает в собачьей жизни?! На небе уже проявилась чудная и почти полная луна, такая красивая, ну как тут не подвыть? Ведь душа-то просит.

Стоп. Луна... Если отбросить романтику (а сейчас это очень сложно), то полная луна будет совсем некстати. Именно в это время Гордобор сможет действовать на всю катушку. Через пару деньков он будет силен как никогда. Да и нечисти в его распоряжении в период полнолуния изрядно прибавится. А ну его, где наша не пропадала! Ничего, и с ним проблемки перетрем, авось обойдется. Чай, не лаптем щи хлебаем, а шершавым языком, им действовать сподручней.

Кузьминична встретила нас у самых ворот. Ах, ох, тыдым, сюдым, где была, почему так поздно? На меня попыталась наехать, но посмотрела в мои чистейшие глаза и зловеще пообещала:

– А с тобой, дурень усатый, я завтра поговорю.

Чудо, а не женщина! Мне бы водички студеной попить да на перинку пуховую прилечь. А наставления можно оставить на завтра, за ночь я никуда не денусь. Утро вечера мудренее.

Кузьминична, а у тебя, случайно, медовухи не найдется где-нибудь в загашнике?

Старая нянька внимательно поглядела на меня, но разговаривать, конечно, стала со своей худосочной кровиночкой:

– А где вы, собственно, были?

– Да так, гуляли.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь?

– Да, нянюшка. А вот Шарику, похоже, нехорошо.

Мне нехорошо?! Да мне отлично. А насчет медовухи – это я так, о завтрашнем дне подумал. Я себя знаю, как проснусь, так малюсенький стаканчик будет мне просто необходим.

– Он что, съел что-то не то или, может, выпил? – Голосок Кузьминичны стал колючим, а взгляд так и буравил мою бедненькую лохматенькую головку.

Да то я съел и тем более то самое выпил. Я что, не заслужил хорошего обеда и капельки медовушки?

– Значит, как я понимаю, ужинать вы не будете?

Нет, не будем, спасибо большое. Мелкая тоже поела, правда, как обычно. Извините, но уговорить ее нормально пообедать я не смог, все мои попытки разбились вдребезги о ее упрямство.

– Ну не будете так не будете. Проходите в дом, там Антип уже заждался. Какие-то новости у него. Судя по всему, не очень добрые.

Надеюсь, ничего серьезного? А то я сегодня ночью не боец, устал, еле на лапах стою.

– Да кто его знает? Зайдите к нему, он расскажет. А насчет ночи не волнуйтесь, тут стражи столько, что плюнешь – в ратника попадешь.

Ну и отлично.

– Кузьминична, а с кем ты только что говорила?

Я и не заметил, что весь наш странный разговор Селистена стояла молча и только следила за нами. Честно говоря, я и сам до сих пор не очень понимаю, читает нянька мои мысли или угадывает. Но ведь если вдуматься, то какая, собственно, разница? Главное, что понимает.

– Да с тобой, с кем же еще? – как ни в чем не бывало ответила Кузьминична.

– Так я же молчала.

– Ну и что? Я и так тебя насквозь вижу, – кинула старушенция и отправилась в терем. И уже у самого крыльца добавила: – И не только тебя.

Дверь за Кузьминичной закрылась, и Селистена бросилась на меня, будто голодная щука на сонного карася.

– Как вы разговаривали? Это точно была не телепатия, её бы я почувствовала, благо научилась уже.

– Чего ты кричишь? Я же тебе еще в прошлый раз сказал, что настоящая женщина меня всегда поймет без слов, впрочем, как и я ее.

– Значит, я не настоящая? – Селистенка закипела ровно чайник на огне.

Сначала набросилась, как щука, теперь кипит, словно чайник, – ну и превращения у нее. Тут я живо представил щуку, выглядывающую из кипящего чайника, и рассмеялся.

– Ты еще и скалишься?! – Щука выпучила глаза и запыхтела, уперев плавники в тощенькие бочка. Рыжие чешуйки встали дыбом и засверкали в лучах заходящего солнца.

Как обычно, от расправы меня спасли. На сей раз это был Антип. Он приоткрыл ставни и тоном, не приемлющим возражений, позвал дочку к себе. Я не стал дожидаться хозяйки и из последних сил побежал вперед. Рыжая рванула за мной... В общем, в горницу Антипа мы ворвались почти одновременно. Почти было, конечно, в мою сторону, я оказался на полноса впереди.

– Проиграла, – выдохнул я и с грохотом развалился у раскрытого окна. Все, мои силы кончились, с места не сдвинусь. Ну в крайнем случае до отвоеванной утром кровати.

Антип с интересом посмотрел на нас и довольно хмыкнул в густую бороду. Но спустя мгновение взгляд его стал чересчур серьезным. Селистена подскочила к отцу, чмокнула его в щеку и уселась в кресло, предварительно показав мне язык.

Удивительная девица! Как в таком тщедушном теле может уживаться рассудительность (скорее даже занудство) почтенной матроны и бесшабашность маленькой девчонки? То ли дело я, спокойный и солидный. Что ни говори, но все-таки мы, мужчины, более монументальны.

– Как у тебя день прошел, все в порядке? – нахмурил брови Антип.

– Ох, батюшка, что со мной может случиться, если со мной Шарик.

– Это, конечно, так, но что-то он сегодня какой-то странный.

Внимательные глаза боярина так и впились в меня. Я не понимаю, что это вообще за подозрения? Лежу, отдыхаю, никого не трогаю. Устал, конечно, так это с каждым может случиться. Тем более что у меня только лапы плохо слушаются, а язык работает даже лучше, чем всегда.

– Устал он, батюшка, набегался. Носился словно щенок неразумный.

Укушу. Вот только встану, так сразу укушу.

– Ну что ты, Селистеночка! Этот щенок уже взматерел, так что ты его не обижай.

Чего разошлись? Щенок да щенок... Я человек, ну в крайнем случае собака. И потом, хотел бы посмотреть, как она меня обидит. Да я дуну, она улетит при таких-то харчах.

– Что ты, батюшка, я его не обижаю. Он хороший.

Точно, я именно такой. А вот Антип встревожен не на шутку. Голос чуть заметно дрожит, уголок глаза дергается, да пахнет он по-другому, не так, как утром. Тревогой пахнет. Между прочим, любые человеческие эмоции имеют вполне конкретный запах. Но людям, разумеется, этого никогда не почувствовать, с таким-то деревянным носом. Вон у Селистенки носик какой миленький, да еще в таких чудесных конопушках, а самую банальную тревогу почуять не может, только лютики-цветочки и унюхает.

– Да уж, пока он с тобой, я за тебя не волнуюсь. А твоя безопасность превыше всего.

– Папенька, что-нибудь случилось? – В голосе дочурки наконец прорезалась тревога.

Ну что ж, лучше поздно, чем никогда. Странные существа люди, причем чем дольше я в собачьей шкуре, тем четче это понимаю. Может, и прав Серогор: помогать им надо, ну куда они без нашей помощи, вымрут как мамонты.

– Не то чтобы случилось, но... В общем, да.

На мой взгляд, несколько витиевато, но вполне конкретно.

– Ерунда какая-то творится, меня князь сватать наследника в Коготань направляет.

Коготань, Коготань... Где-то я такое названьице слышал... Вспомнил, оттуда вчера черный колдунишка приплыл.

– Сватать? – переспросила Селистена. – Феликлист женится?

– Сейчас для большей убедительности слезу надо пустить. Ну как же, вы росли вместе, ты столько лет вздыхала по нему, а он жениться удумал!

– Сейчас же вылези из моих мозгов, я не могу разговаривать с вами двумя одновременно.

– Так нечестно! Вы говорите, а мне нельзя и пасти раскрыть. А сейчас как раз очень по душам поговорить хочется. Ты балабонь дальше, а я комментировать буду.

– Прибью!

– Батюшка, а что так неожиданно?

– Сам ничего понять не могу. Вчера, когда Гордобор вернулся, он все спокойно князю рассказал. О женитьбе, конечно, говорили, но так, между прочим. А сегодня на обеде у князя вдруг ворвался слуга премьер-боярина Филин и буквально вытащил хозяина из-за стола. Вернулся Гордобор мрачнее тучи и сразу испросил у князя аудиенцию. Уж не знаю, что он там наговорил. Но вышел князь к столу уже окрыленный идеей срочно женить сына на племяннице жены своего брата.

Бр-р-р. Слишком сложная для меня фраза. Но родственники – это святое. Это только у меня одна Серафима, а вон у людей какие семейные комбинации.

– И когда свадьба? – дрожащим голосом проговорила Селистена.

Во дает, у нее вся местная нечисть на хвосте, оборотни на пятки наступают, черные колдуны кровную месть объявили, а у нее в голове сплошные свадьбы. У кого чего болит, у того семь раз отрежь.

– Как же бедная Селисечка без противненького Феликлкстика теперь будет?

– Отвали, троглодит с бездонным желудком, тебе все равно не понять, что у меня сейчас на душе творится. А насчет Селисечки я тебя в последний раз предупреждаю -прикуси язык.

К сожалению, Антип не дал развить тему. Эх, какое красноречие пропадает, ну почему я лишен голоса на таком важном совещании? Как спиногрызов душить – так пожалуйста, а как хоть словечко вставить – язык прикуси. Далеко еще Кипеж-граду до настоящей демократии.

– Да свадьба-то, может, и не скоро, но мне надо прямо завтра выезжать.

– Значит, он не прямо сейчас женится?

Ой мамочки родные! И еще плохо говорят про нас, мирных и спокойных кобелей! У нее отец родной, кормилец, поилец и защитник, уезжает, а она про своего князенка квохчет. Хорошо еще, что верный Даромир остается рядом (я уникальная в своем роде личность: и защитник, и кормилец, да и безутешную девицу всегда приласкаю и обогрею).

– На первозимье будем сговариваться. Как я ни отговаривался, как ни упирался, но князь был неумолим – езжай, и точка. Мол, доверить такое дело могу лишь тебе и Гордобору. Но премьер-боярин только что из поездки, стало быть, мне осталось.

– Значит, еще не скоро...

– Слушай, озабоченная девица, может, на секундочку отбросишь свои вздохи и обратишь внимание на главное?

– О чем это ты?

– Я, конечно, понимаю, что уплывающий из твоих ручек женишок – это важная тема, но, как сказал Антип, ты еще сможешь не раз пустить слезу по поводу покинувшего тебя утонченного до прозрачности Феликлиста. Отец родной завтра уезжает!!!

– Батюшка, так ты завтра уезжаешь?

Слава богам, проснулась. С добрым утром, золотое солнышко!

– Ну, так я тебе об этом и говорю, – удивленно забасил Антип. – Не понимаю, зачем мне так торопиться? Коль столько лет эта племянница в девках проходила, то неделя погоды не сделает.

– А она что, не очень красивая?

– Да ты что! Тебе же говорят – товар лежалый. Впрочем, и купец слегка того... попахивает.

– Не лезь своими грязными лапами в мою жизнь и в мою голову!

– Это почемуй-то они грязные? Можно сказать, что они стерильные!

– Скажем так – она не красавица.

– Так зачем же нужна эта свадьба?

– Чтобы совсем не стухли, как кабачки на солнце! Слушай, каштановая, зачем тебе вообще эта овощная лавка сдалась?

– Я из тебя сейчас баклажан сделаю!

– Странная любовь к овощеводству у боярской дочки.

– Ты, чай, не знаешь: князья по любви редко женятся. Недалеко от Коготани есть княжество, так вот если мы это дело с женитьбой уладим, то Феликлист станет там князем. А это очень хорошо с государственной точки зрения.

– Государство, государство, а когда о людях думать будете?

– Когда рак на горе свистнет. Между прочим, если бы пословица была про собак, то я бы помог тебе в твоем горе. Свистеть я вроде не разучился.

– Дай мне с отцом спокойно поговорить. И так плакать хочется, а еще ты со своими комментариями.

– Да пожалуйста, пожалуйста, моя будка с краю.

– В общем, свадьба – дело решенное.

– Но, папенька, ведь если и так дело слажено, зачем нужно ехать тебе, и еще так скоро?

– Сам не пойму, но князь настроен очень решительно, и спорить с ним в таком состоянии бесполезно. Ума не приложу, что ему Гордобор наговорил, что Бодун такую спешку устроил. Уж я просил его хотя бы недельку повременить, тот ни в какую. Так что завтра в полдень отплываем. Уже и княжескую ладью спустили.

Селистена подошла к Антипу и ласково обняла его за плечи.

– Ничего, Селистенушка, я недолго. Месяц, в крайнем случае два. А за твою безопасность князь головой поручился. Да и половина ратников дома останутся, будут тебя караулить.

– Ой, насмешили, да у князя утром голова, что тебе пустое ведро большая, звонкая и пустая. Да и стражу эту я хорошо знаю, единственное, что у них получается хорошо, это богатырский сон. Тебе еще повезло, что я с тобой остаюсь. Твоя безопасность в надежных лапах! Не боись, я за тебя любой нечисти пасть порву.

– Ты можешь захлопнуть свою пасть хотя бы минут на пять?

– Не могу, если я сейчас замолчу, то просто лопну. И вообще, ты поразительно черствая особа, я обещаю защищать ее до последней капли крови, а она меня игнорирует. Обидно, между прочим.

– Доченька, что-то ты сегодня какая-то странная, замолкаешь как-то неожиданно. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Чувствую себя отлично, просто мыслей много в голове копошится.

– Как бы молодухе из Коготани космы за Феликлистика повыдергивать.

Селистена скрипнула зубами, но ничего мне не ответила. Поразительная выдержка, но подобное равнодушие хуже всего. Я тут распинаюсь, а она ноль внимания. Что бы еще ляпнуть, чтобы вывести ее из себя?

– Не волнуйся, доченька, все будет хорошо. Я, конечно, мог бы взять тебя с собой, но мне было бы спокойнее, если бы ты осталась дома. Мало ли что может в дороге произойти.

– Как скажешь, батюшка.

– Ага, тем более что Феликлист в Кипеж-граде остается. Последний шанс завоевать чувствительное сердце княжеского сыночка!

Поразительно, какие звуки могут издавать человеческие зубы. Но ответа в моей голове не прозвучало.

– Тем паче при дворе начнутся приготовления к свадьбе, надо будет позаботиться о подарках для невесты, шить новые наряды, тебе скучать не придется.

– Подарки – это отлично, еще неизвестно, кому они достанутся. Если умело подойти к этой проблеме, то за месяц можно любую свадьбу расстроить. Чур, я буду на твоей свадьбе лучшей подружкой и с моей прыгучестью обязательно поймаю свадебный букет!

– Езжай спокойно, батюшка, и ни о чем не волнуйся. А я буду ждать тебя здесь.

– Ложись-ка спать, если захочешь завтра меня проводить, вставать рано придется.

– А ночью можно будет вволю поплакать о нелегкой девичьей судьбе и мужском коварстве. Хотя Феликлиста мужчиной можно назвать с большим натягом.

Щечки и ушки боярышни покраснели, носик почему-то, наоборот, побелел, и конопушки засияли на нем, как маленькие солнечные зайчики. Железная воля. Представляю, что она сделает со мной, когда мы останемся наедине. Хорошо еще, что я бойцовый пес, а не какая-нибудь болонка.

– Спать пока не хочется, батюшка, можно посижу тут, почитаю?

– Конечно, сиди сколько хочешь, а я пойду проверю, как сборы продвигаются.

Антип поцеловал дочку в огненную макушку и вышел из комнаты. Селистена плотно закрыла дверь и повернулась ко мне. Сейчас грянет буря. Сопротивляться я не собираюсь, да и лапы держат плохо, так что я растянулся на полу, устроился поудобнее и внимательно посмотрел моими честными глазами на хозяйку. Что-то мне подсказывает, что читать сегодня она не будет.

– Я готов, начинай.

– Да ты вообще соображаешь, что ты творишь?! Коврик ты пыльный, подушка рваная, цигейка, побитая молью! Я говорила тебе, что не могу одновременно беседовать с отцом и отвечать на твои идиотские замечания? Говорила! Так почему ты позволяешь себе высказываться по поводу человека, которого почти не знаешь, о котором составил свое извращенное представление после одной встречи! Феликлист добрый, ласковый, отзывчивый, мы выросли вместе!

– Возьми меня на ручки.

Селистена оторопела и даже открыла рот, не зная, как среагировать на мою безобидную фразу. Эх, девочка, нашла с кем тягаться. Все, вопрос исчерпан. Нет, конечно, ты еще побухтишь, но основной запал я тебе сбил в присущей мне изящной манере. Сейчас маленькая боярышенька должна переспросить. Ох уж мне эта глухота...

– Что ты сказал?

Ну что я говорил?! Никакой фантазии.

– Возьми меня на ручки. – Я прижал уши, закатил глаза и добился несчастного вида.

– Ты в своем уме?

– Конечно. У меня лапы не слушаются.

– И как ты себе это представляешь? Ты же меня раздавишь.

– Надо было есть лучше, тогда и меня спокойно могла бы донести до своей горницы. Вот я бы тебя запросто туда отволок.

Далее последовали прекрасные десять минут, когда маленькая, пыхтящая рыжуха помогала мне добираться до нашей комнаты. Хороший она все-таки человек, добрый, отзывчивый, такую тушу тащить. Ну что тут поделаешь, если я после такого ужина устал как собака. Я ей, конечно, помогал, я же не зверь какой. Но встать она мне помогла честно и всю дорогу поддерживала изо всех своих худосочных сил. Не зря все-таки я обещал ее защищать до последней капли... крови всяких темных тварей.

Наконец добрались до комнаты. Теперь я с полным правом могу называть ее "наша" комната, заслужил, понимаете ли. Место на кровати заработал, конечно, не храбростью, а хитростью, но это уже не важно, подробности в нашем мире никого не интересуют, важно только то, что могу лежать на огромной боярской кровати на законных основаниях. Этим своим правом я с превеликим удовольствием воспользовался, как только мы закрыли дверь опочивальни. Пока Селистена что-то говорила про мое коварство, я поднапрягся, запрыгнул на пуховое одеяло и мгновенно засопел.

Храпеть я никогда не храпел, а вот в собачьем обличье у меня появилась привычка смачно посопеть. И не вижу здесь ничего предосудительного. Ну что тут такого? У меня и нос значительно больше, чем у человека, да и пасть пошире будет. В общем, засопел я без угрызений совести и, естественно, не обращая внимания на вялое брюзжание моей соседки по общежитию.

* * *

День не задался с самого утра, еще ночью Селистена наступила на хвост, а утром на голову сел дятел. И если с Селистеной я справился довольно быстро, в нескольких красочных выражениях со сравнениями и упоминанием ее дальних родственников, объяснив, что негоже культурной девушке честную собаку топтать, то с дятлом все обстояло значительно сложнее. Что бы я ни делал, он не улетал. Спокойно сидел на моей многострадальной голове и делал свое черное дятлово дело – стучал. Именно этот стук меня и разбудил.

Я был категорически против подобного вмешательства в дела моей абсолютно суверенной головы. Но эта пернатая гадость упорно долбила мне по темечку. Попытка стряхнуть этого садиста не увенчалась успехом – он забарабанил еще сильнее. И что это в последнее время на мою бедную головушку столько напастей свалилось?!

Я попытался затаиться, думал, что дятел успокоится и перестанет долбить. Куда там! Этот пернатый монстр, видно, был трудоголик и твердо решил добраться до содержимого моей лохматой головушки. Лапы слушались меня очень плохо, так что простое смахивание его с макушки было мне не под силу. Собрав волю в кулак, я принял эпохальное решение выбраться во двор и утопить этого противника чудесных попоек в уже знакомой бочке.

Оказалось, что принять это решение было не самым сложным. Сложнее было воплотить мои планы в жизнь. Тело категорически отказывалось повиноваться. Из последних лохматых сил напомнил себе, что я как-никак герой, победитель спиногрызов и гроза оборотней. Такие аргументы было не перекрыть, и тело начало вяло двигаться. Что и говорить, я всегда умел находить общий язык с самим собой.