Текст книги "Корреспондент Рива Блюм 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Мастеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Генерал Чечель отсалютовал старику Покотилову вилкой и шумно отхлебнул шампанского...

=================

–'для приезжих "с полосы"'*-имеются в виду прибывшие с территорий и мест, входящих в т.н. 'полосу отчуждения' Китайско-Восточной железной дороги. Полоса отчуждения, предусмотренная договором 1896 года, по которому постройка и эксплуатация дороги предоставлялись Русско-китайскому (Русско-Азиатскому) банку, представляла территорию вдоль линии КВЖД шириной 40 саженей с площадью под станции, на которых действовали законы России.

– 'дымили бриннеровскими* сигарами'– сигары из второсортного табака островов Ява и Борнео, изготовлявшиеся табачными предприятиями владивостокского купца Бриннера. Имели чрезвычайно широкое распространение среди населения Дальнего Востока.

– 'два ялуцзянских* купца-лесопромышленника'– то есть купцы, занимавшиеся лесоразработками на реке Ялу, где имелись русские лесные концессии.

14 января 1934 года.

Вэйхайвэй.

Вэйхайвэй спал. Легкий бриз приносил с побережья утреннюю прохладу, еще можно было вдоволь подышать чистым свежим воздухом перед тем, как наступит день. В такую рань практически все жители китайского Вэйхайвэя мирно почивали в своих ложах, и даже помыслить не могли, что их город, который, благодаря своей вместительной бухте, прекрасно защищенной природой, являлся отличной якорной стоянкой не только для всего северного китайского флота, но и для американской Азиатской эскадры, может быть настолько красив и приветлив. И уж точно жители города не думали в этом удостовериться. Скоро начнется день и улицы станут похожи на муравейник, до красоты и приветливости никому не будет дела. С берега слышался легкий шум прибоя, город же молчал – полная идиллия, наслаждаться которой можно было бы вечно.

Вдоль набережной катил маленький угловатый бледно-желтый трамвайчик с выгоревшей нечитаемой надписью 'Na..i' на боку и круглыми фарами-глазами. Дверей у трамвайчика не было, вместо них был просто широкий проем, обрамленный резными деревянными перилами, с потолка вдоль всего салона свисали лианы поручней – они были почти черными и гнутыми, даже извилистыми. По бокам тянулись ряды сидений, точнее сказать, скамей, похожих на те, что стоят на набережной. Салон был довольно чист, лишь на полу кое-где виднелись темные пятна, да по углам блестела паутина. Сквозь мутные стекла пробивались розовые рассветные лучи.

Трамвайчик тихо катился по путям, слегка громыхая внутренностями на стыках рельс. Машин почти не было видно, прохожие тоже попадались редко. Некоторые из них запрыгивали в трамвайчик, но пока что их было слишком мало. Даггерарди, сидевший в заднем левом углу салона, сонно всматривался в их хмурые, помятые лица. Он ждал. Сегодня ему была назначена встреча.

Напротив пристани, от которой сновал через бухту, до острова Лиукунг и обратно паровой 'подкидыш' в салон трамвайчика стремительно втиснулся Людвиг Хансен. Его-то и ждал Доггерарди.

Хансену Доггерарди был известен как посредник в деле добывания и размещения различных новостей. Новости продавались, еще дороже продавались слухи и очень хорошо заинтересованные лица платили за конфиденциальные сведения. Доггерарди был одним из тех информационных 'жучков', кто покупал и кто хорошо платил.

Как обычно, Хансен был безукоризненно пунктуален. Уже почти год они встречались по ночам один раз в две недели, и ни разу Хансен не опоздал.

Хансен уселся возле Доггерарди. Низким и гортанным голосом он прошептал:

– Доброе утро, мой итальянский друг. Сегодня и вы вовремя. Как дела?

–Плохо, – пробурчал Доггерарди.

– Неприятности? – спросил Хансен, нахмурив брови.

– Да нет, – ответил Доггерарди разочарованно. – У меня хандра, Людвиг.

–У вас всегда хандра, – язвительно заметил Хансен. – Я вас другим не видел.

– Вы правы, -признал Доггерарди, – И ей есть откуда взяться. Честное слово, надоело торчать в этом китайском захолустье. Хочу домой.

–Домой? Куда именно? В Неаполь? Или в Одессу?

–Смешно вам, Хансен. А у меня жуткие предчувствия. Я не сплю по ночам.

–Кончайте вы мне этих штучек,– проворчал совершенно по-одесски Хансен,– Обратитесь к врачу. В наши дни врачи умеют лечить депрессию. В следующий раз, когда поедете в Шанхай, привезите модитен.

– Что это?

– Очень эффективный медикамент, действующий на центры высшей нервной деятельности. В Вэйхайвэе такого нет. И в Пекине тоже нет. Нету его и в Харбине. А в Шанхае есть.

– За подсказку благодарю, – вздохнул Доггерарди недоверчиво.

Вдруг Доггерарди резко спросил:

– Сегодня есть что-нибудь интересное?

– Урожай неплохой. Мне наконец удалось раздобыть копию секретного отчета, относящегося к замене устаревших орудий на береговых батареях Электрического Утеса и Ляотешаня и даже сравнительно точно определить количество модернизированных орудий. Кроме того, я получил цифры, касающиеся их калибра и дальности огня.

– Поздравляю, – с удивлением сказал Доггерарди.

– Я заслужил комплимент, – поддержал Хансен. -Получение этой информации оказалось трудоемким и опасным.

–Не сомневаюсь.

–Не забудьте предупредить вашего корреспондента, чтобы он был осторожен. Поскольку эти цифры отражают военный потенциал русских, то здесь может быть замешана русская контрразведка. Вы представляете, каким может быть ответный удар, если ваш корреспондент допустит неосторожность при передаче сведений?

– Можете на меня положиться, Хансен, – пообещал 'итальянец', лицо которого приняло почти торжественное выражение. – Можете передать мне документы совершенно спокойно.

–Надеюсь, вы располагаете средствами? – вкрадчиво спросил Хансен.

– Естественно.

– Вы не думаете, что справедливость требует выплатить мне небольшую дополнительную премию? – поинтересовался Хансен. -В некотором роде за предполагаемый риск.

Доггерарди колебался. Затем сказал с упреком и предостережением:

– Вы неблагоразумны, Хансен. Финансовый вопрос, как мне представлялось, был решен раз и навсегда. Могу ли я допустить, чтобы мы его пересматривали при каждой встрече? Договор есть договор. Тем не менее, за последние три месяца вы уже в третий раз требуете маленькую премию. Однако раньше вы безоговорочно принимали мои условия.

– Я мог бы ограничиться выполнением контракта, – возразил Хансен.

– Что вы хотите этим сказать?

–То, что сказал. Я мог бы передавать вам текущую информацию и сведения, попадающие мне под руку. И более ничего. Вы ни в чем не могли бы меня упрекнуть, и это избавило бы меня от риска, на который я иду.

– Я не спорю, – согласился Доггерарди, – ваши сведения очень ценны. Но вы могли бы, по крайней мере, оставить за мной инициативу в начислении ваших гонораров. Я не против жеста, но я против, чтобы меня на него вынуждали.

И он добавил не без горечи:

– Я принимал вас за идеалиста, но теперь мне кажется, что вы человек корыстный.

Лицо Хансена исказилось.

Вы ошибаетесь, Доггерарди, – сказал он изменившимся голосом. -Если бы я был корыстен, то давно бы уже занимал другую должность.

– Каждый сам правит своей лодкой.

– Вы оскорбили меня, обвиняя в корысти.

– Поставьте себя на мое место, – ответил Доггерарди.

–Я для себя что ли прошу деньги? – сказал Хансен. – Моя агентурная сеть обходится мне теперь гораздо дороже.

–Хорошо, Хансен. Я попрошу своего корреспондента пересмотреть вашу ставку. Через две недели я дам вам ответ. Не обещаю вам ежемесячную добавку, но..., если вы снабдите меня дополнительной информацией, которой мой корреспондент придает большое значение, то может быть и я добавлю от своих щедрот.

–У русских это называется'детишкам на молочишко'.-пробормотал Хансен, выглядевший несколько озадаченным.

–Что? Ах, детишкам... Речь идет о передаче мне подробного отчета перечня о тех работах, что производятся ныне в порт-артурских артиллерийских мастерских.

– На мой взгляд, ваши хлопоты, и хлопоты вашего корреспондента преждевременны. Информация, которую я, вероятно, мог бы вам представить, не будет иметь реальной ценности...там все в стадии согласования и утрясания. Решается вопрос относительно кредитов... Бюрократия русская неискоренима.

– По этой причине мой корреспондент предпочитает именно сейчас иметь конфиденциальную информацию. В любом важном деле иногда достаточно своевременной информации, чтобы придумать более конкурентоспособную комбинацию и раздавить всех других конкурентов.

– Коли вы так настаиваете, я сделаю все, что будет в моих силах, – заверил Хансен. – Однако пока не делите шкуру неубитого медведя!

Передайте мне, пожалуйста, документы.– сказал Доггерарди.– А вот деньги.

Он вынул из внутреннего кармана своего твидового пальто толстый коричневый конверт и быстро сунул его в руку Хансену. В обмен тот передал ему несколько сложенных вчетверо листков, которые Доггерарди тотчас же сунул во внутренний карман. Затем он засунул руки в левый карман своего твидового пальто – элегантного пальто с росчерком лондонского портного на серо-черной нашивке, вынул из него визитную карточку.

– Вот, держите, – сказал Доггерарди. – Я отметил здесь пять вопросов, по которым мой корреспондент желает получить уточнения из достоверных источников.

Хансен взял карточку и сунул ее в карман. Доггерарди продолжал:

– Если с вашей стороны не будет возражений, то встретимся через две недели на этом же месте в это же самое время.

16 января 1934 года.

Харбин.

Генерал Чечель 'квартировался' в небольшом уютном двухэтажном домике, возле знаменитого салона художественной фотографии 'Лифшица Я.М.', за громадой магазина 'Кунст и Альберс', на углу Китайской и Биржевой улиц, практически в центре Харбина, в районе Пристань, чуть в стороне от ажурных Московских рядов, украшенных главками и шпилями.

Харбинский район Пристань, развивавшийся исключительно благодаря частной инициативе и без всяких строительных планов, возник естественным, самобытным путем – из первых поселков русских и китайских рабочих. Поэтому и застраивалась Пристань очень своеобразно: здесь каменные двух– и трехэтажные дома разбогатевших предпринимателей соседствовали с деревянными избами и глиняными фанзами. А улица так осталась на карте города, и русские дали ей название – Китайская.

Главная улица Пристани – Китайская, на ней расположен ряд солидно построенных каменных домов, нижний этаж которых представлял собою сплошную цепь красивых магазинных выставок – витрин. Особенно выделялись громадный универсальный магазин Мацуура, отель 'Модерн' и торговый дом 'Чурин и Ко'.

История возникновения этой улицы – один из ярких примеров самоуправства жителей Пристани. Осенью 1898 г. группы китайцев и маньжур самовольно распланировали эту часть Пристани и произвели разметку участков колышками. Контроля за самостроем на свободных территориях в то время не было, так эта улица и осталась на карте города, и русские дали ей название – Китайская.

Упираясь в набережную реки Сунгари, улица заканчивается просторной площадью. Почти на всем протяжении она была вымощена гранитной брусчаткой. Работы эти были выполнены в 1924 году, и за десять лет плитка ни разу не менялась.

Вдоль улицы от набережной по левую руку, на весь первый квартал, до улицы Полицейской, протянулось симпатичное здание комфортабельной гостиницы 'Глория', а справа– магазины, кафе, ресторанчики и торговые лавки. За оживленным перекрестком (пересечение с улицей Полицейской), начиналась наиболее привлекательная, фешенебельная, нарядная и обустроенная часть улицы. Здесь располагались банковские учреждения, гостиницы, универсальные магазины, рестораны. Архитектура улицы была настолько европейской, что порой напоминала Кузнецкий Мост в Москве или столичный Невский проспект в уменьшенном варианте – кирпичная вычурность фасадов с куполами завершия, с 'маркизами' полотняными – над стеклом витрин, солидность 'торговых домов и Ко' во всем национальном многообразии (от Петрова до Цхомелидзе-Митатадзе и Ипсиланти), и, конечно, кругло цокающая булыжная мостовая. И если бы не обилие вывесок на улицах и реклам с иероглифами на зданиях, да китайцев на улицах, то могло бы составиться полное ощущение, будто находишься в каком-то городе старой матушки – Европы. Китайская улица оказалась символом одной из основных ипостасей города – торговой...

Здесь можно было купить любой товар, не только ширпотреб из Парижа и Токио, не только русский текстиль, американскую обувь, немецкие скобяные изделия, но и редчайший китайский антиквариат, и старообрядческие образа, и ювелирные изделия работы русских, китайских и японских мастеров. И реклама, реклама – кричащая, зазывающая...Никак и никуда без торговой рекламы, этой пестрой листвы на ветке русского дерева – Харбине! Безусловно, она была не только важной составляющей любого торгового дела, но и вносила свой русский колорит во внешний облик всего города, в ней чувствовалось сильное влияние 'языка воздействия' западных образцов – стремление энергично повлиять на покупателя, завоевать его... :

– 'Астма? Вы задыхаетесь? Мы рекомендуем 'Таумаген', капли и таблетки для лечения. Спросите Вашего врача по поводу этих зарекомендовавших себя средств. Представители 'Кунст и Альберс', угол Китайской и Биржевой ул.Телефоны: конторы 22-88, дирекции 40-91'...

– 'Дамы ! Зачем пробовать то, что уже давно оказалось негодным ? Продолжайте умываться всегда Вашим излюбленным марсельским мылом марки 'Свеча', приготовленным на чистом оливковом масле, и Вы не испортите кожу Вашего лица ! Косметический кабинет Доктора Чунихина, Пристань, Китайская улица 33, телефон 48-47 '...

– 'Искусственные зубы всех систем ! Зуботехническая лаболатория Зубного техника М.З. Озерова. Ежедневный прием. Харбин-Пристань, Китайская, угол Школьной, 15, кв. 4 '...

– 'Первое на Дальнем Востоке виноделие 'Татос' выпускает наилучшие по качеству и вкусу вина из местного красного и Шаньдунского белого винограда ! Пристань, Пекарная 10, Шашлычная 'Татос', телефон 36-73'... *

–'Прокат автомобилей днем и ночью ! Пристань, Саманная улица 16, телефон 30-04, гараж 'Эссекс'...

Американцы добавили неоновых вывесок и мигающих фонарей, чем еще больше подчеркнули силу влияния рекламного 'языка воздействия'.

Но за фасадной частью Китайской улицы харбинского района Пристань царила почти что благообразная провинциальная тишина-с уютными маленькими двориками, с сонными дворниками-китайцами, с бельем на веревочке, протянутым посреди двора, с рассохшимися бочками, подставленными под измятые, болтающиеся, жестяные водосточные трубы...

...Кабинет генерал-майора Чечеля – высокая длинная комната, своего рода огромный баул, отделанный, в соответствии со вкусом хозяина в старомосковском стиле.

Везде в комнате присутствовала обшивка из резного дерева: дуба, карельской березы, ореха. Потолок кабинета был штучный, резной, с преобладанием темных колеров, с переплетами и выпуклыми фигурами, с тонкой позолотой. Стоил он генералу немалых денег, почти что годовой оклад, и выписан был из Германии. Поверх деревянной обшивки шли до самого потолка кожаные тисненные обои в крупную клетку, с золотистыми разводами и звездочками. Их генерал самолично заказывал по каталогу во Франции. Таких обоев, в этом был уверен Чечель, не сыскать во всем Харбине. От этих обоев кабинет выглядел угрюмовато, но 'пошиб', как говорится вознаграждает за неудобство, разумеется – на 'охотника', ежели человек понимает толк. Каждый стул, книжные шкафы, этажерка делались по рисункам архитектора. И хозяин кабинета, и посетитель тож, не могли никуда поглядеть, ни к чему прикоснуться, прислониться, чтобы не почувствовать, что комната, да и весь дом – в некотором роде музей московско-византийского рококо.

Почти по середине кабинета помещался массивный письменный стол с целым 'поставцом', приделанном к одному продольному краю, для картонных папок, бумажных ящиков, с карнизами, со скобами, с замками, ключами, выкованными и вырезанными 'для нарочности' московскими ключных дел мастерами из Измайловской слободы. Стол выглядел чуть ли не иконостасом, он был уставлен бронзой, кожаными папками, мраморным пресс-папье, карандашницами. Фотографические портреты (несколько), настольный календарь в английской стальной 'оправе', сигарочница, бювар, парочка японских миниатюрных нэцкэ ручной работы, некоторые канцелярские принадлежности были размещены по столу в известном художественном порядке. Это тоже было неспроста, и даже сам Сергей Петрович редко позволял себе переставить кое-что: его архитектор раз и навсегда расставил вещи и нарушать стиль генерал не решался. Точно также можно было сказать и о кабинетной мебели. Где, что архитектором первоначально было расставлено, там теперь и стояло. Да что говорить– архитектор выбрал и для несгораемого сейфа место, в специально устроенной стенной нише. Чечель чуть не поссорился с ним из-за этого сейфа. Архитектор был настойчив – сейфу следует стоять тут, а не в другом месте, извольте-ка генерал смириться и подчиниться!

Два резных шкафа с книгами в кожаных позолоченных переплетах сдавливали кабинет к концу, противоположному окнам, выходившим во внутренний двор. В одном из шкафов Чечель хранил свою 'гордость' – дорогую коллекцию книг по истории архитектуры Восточной Азии, переплеты к которым Сергей Петрович заказывал и выписывал лично, и лично же за ними ездивший в Дрезден. Несколько изданий коллекции были уникальны – их не было ни у кого, даже и в Румянцевской библиотеке, в которой, по слухам, хранилось все когда-либо напечатанное на Земле. Две жанровые, 'ландшафтные' картины русских 'традиционных' художников в черных матовых рамах и несколько небольших японских подлинных, семнадцатого века, акварелей на 'журавлиную тему', уходя в полусвет стен, довершали общее убранство и обстановку генеральского кабинета...

-Давайте-ка еще раз, дорогой мой...– сказал генерал Чечель, отхлебывая ароматный густой черный чай из массивного стакана с подстаканником, обращаясь к своему собеседнику, журналисту 'Харбинского вестника', и по 'совместительству',секретному агенту контрразведки, Ханину, сидевшему у письменного стола,– Пройдемся по теории ведения промышленного шпионажа...Итак, сбор информации включает в себя получение необработанного, сырого материала, который затем, в результате анализа будет превращен в полезные аналитические материалы. Этот материал может быть использован как правительством заинтересованной державы, так и частными компаниями или лицами, заинтересованными в процессе принятия стратегических решений. Поиск нужной информации может осуществляться путем использования традиционных источников, как-то: журнальные и газетные публикации, проводимые выставки и конференции, добыча секретных сведений политического военного характера, опросы, наблюдения, интервью...Пассивные методы– получение сведений из печатных источников и документов, активные – опросы, интервью, визуальные наблюдения, то есть те, в которых в качестве источника информации выступает человек. Основной формой сбора информации является наблюдение: постоянное, систематизированное. За состоянием объекта, за определенными показателями. Наблюдение позволяет отслеживать изменения интересующих показателей, своевременно предупреждать о возможном развитии событий. Можно выделить четыре основные составляющие наблюдения: непрямое наблюдение, условный обзор, информационный поиск и формальный поиск.

–Эт-то мне понятно, – сказал задумчиво, с легкой скукой в голосе, Ханин.

–Да? Поделитесь мой друг, своим пониманием, – тотчас вскинулся Чечель.

–Непрямое наблюдение– сие есть общий обзор сведений, при котором не следует достижение специфических целей. Тут можно сказать еще – просматривающий сведения человек зачастую и не предполагает того, что ему может встретиться. Условный обзор предполагает, что изучение производится в заранее определенном направлении, но при этом может предусматривать средства активного сбора сведений, когда более или менее определена область информации...

–Неплохо, продолжайте...

–Изучающий путем условного обзора может быть чувствителен к определенного рода сведениям и может оценивать их значимость. Информационный поиск относительно ограничен, но он также и не структурирован на получение особой информации. Ну и, наконец, формальный поиск характеризуется обдуманными действиями просмотра особой информации.

–Очень хорошо, очень, – одобрительно кивая, сказал Чечель. – Теперь мы подходим к главному. Подлинная информация для фабриканта или промышленника существует лишь в том случае, ежели предварительно имеется намерение, или замысел, или, если хотите, то назовите это проэктом, целью. Есть намерение – есть предопределение отношения к анализу окружающей действительности. А это в свою очередь, выражается в пробуждении внимания, которое и позволяет выделять нужные сведения из общего фона. Иначе говоря, истинная информация является результатом взаимодействия двух сущностей: намерения и внимания. Только в этом случае становится возможным создание действенной методы для сбора и обработки сведений без ненужных потерь времени, путаницы и риска утонуть в безбрежном море информации.

–И в чем же состоит наша первостепенная задача? – с ухмылкой спросил Ханин, – В свете описываемого вами?

–В сущем пустяке. – Чечель закурил 'бриннеровскую сигару',глубоко затянулся и пустил к потолку густой клуб ароматного дыма, – Мы должны создать малопреодолимые, а лучше и вовсе – непреодолимые, условия для неполучения заинтересованным лицом, или заинтересованными лицами, истинных сведений. Надо напустить сигарного тумана, ароматного и приятного на первый взгляд, – Чечель снова затянулся, выдохнул в потолок очередной клубок дыма, неопределенным жестом руки, поднятой кверху как бы предлагая Ханину насладиться ароматом сигары, – но совершенно не отвечающего преследуемым заинтересованными лицами целям и задачам. Известно, что девяносто пять процентов всех сведений составляет несекретная информация. И только пять процентов – секретная. Нам надо напустить такого тумана, чтобы кое-кто кое-где выцеживал крупицы 'нужных сведений' из несекретных и секретных источников, которые на поверку окажутся совершеннейшей 'пустышкой'. Нам надо сделать информационное блюдо столь удобоваримым, чтобы кое-кто и кое-где его с удовольствием слопал. Ну и попутно надо решить еще несколько задач – выявить к чему, или к кому, интерес у 'той стороны', выявить 'интересующихся' разными секретами в нашей 'посудной лавке' и пресечь их деятельность. Можно – громко, можно не очень. Это уж как пойдет.

–А я один из тех, кто примет участие в приготовлении 'блюда'? -спросил Ханин.

–И в приготовлении, и в его сервировке. – сказал генерал Чечель.

–Насколько я могу понять, мои недавние поездки в Вэйхайвэй под видом корреспондента Хансена и встречи с сеньором Доггерарди – уже и есть начало приготовления удобоваримого кушанья?

–Скажем так – заготовка ингредиентов к приготовляемому блюду. Ханин! Условия предлагаю просто-таки шикарные. Как говаривали у нас в Корпусе – 'паек, слюной не сожрать'. Гонорар– выше обычного, причем значительно выше.

–Выше? Запредельно выше?

–Ну так и дело не копеечное, Ханин.

–Я в деле, ваше превосходительство,– серьезным тоном сказал Ханин и потянулся к сигарнице на столе Чечеля.

–Я в этом не сомневался, – просто сказал генерал.

17 января 1934 года.

Харбин.

Контрразведка Заамурского военного округа помещалась на Соборной площади в сером двухэтажном малоприметном доме с бесцветной вывеской 'Информационно-статистическое бюро Переселенческого управления'.

До недавнего времени Заамурский военный округ, вновь созданный в апреле 1916 года, был самый малочисленный из всех военных округов Российской империи.

Хоть территория его была велика и охватывала всю 'Желтороссию'-Северную и Южную Манджурию, Квантунский полуостров, линию КВЖД, войск было мало, и почти все они были размещены крайне компактно – несколькими гарнизонами в полосе отчуждения Китайско-Восточной Железной Дороги, в пределах которой действовала власть Российской Империи, и на Квантунском полуострове, находившемся в долгосрочной аренде по условиям Московского договора 1898 года ( продленного в феврале 1923 года ). Воинские силы располагались в Харбине, Ляояне, Хайчэне, Инкоу, Гирине, на станции Маньчжурия и в Барге, чей автономный от остальной части Манджурии статус был установлен Кяхтинским договором 1915 года* и закреплен Чжалайнорским протоколом в 1916 году*, не без помощи русского правительства и русских штыков.

Помимо войск Заамурского военного округа, едва составившими бы три пехотные дивизии и до бригады кавалерии, в 'Желтороссии' дислоцировались части Заамурского Округа Отдельного Корпуса Пограничной Стражи Министерства финансов, и Корпуса Охранной Стражи КВЖД, осуществлявшие охрану на всем протяжении лини Китайско-Восточной Железной Дороги (за исключением участка, расположенного на Квантунском полуострове, от станции Бицзыво до Порт-Артура) и подчинявшиеся Правлению Общества КВЖД, то есть фактически являвшиеся полуофициальной военной организацией, не подведомственной Военному Министру и правительству России.

Численность заамурской погранстражи и Корпуса Охранной Стражи КВЖД была определена Мукденским соглашением 1924 года и строжайше, неукоснительно соблюдалась: должно было быть восемнадцать тысяч пятьсот человек, и они были, ни на одного человека не превышая установленный предел. За соблюдением соглашения весьма дотошно следили щепетильные китайцы из Трехсторонней Наблюдательной Комиссии*, организованной по условиям Мукденского соглашения* из числа представителей России, Манджоу-Го* ( 'полумарионеточного режима' трех манджурских провинций Хэйлунцзяна, с 'императорской столицей' в Мукдене, фактически представлявшего 'интересы' существующих лишь на бумаге, не признаваемых мировыми державами правительств Мэнцзяна*, контролировавшего провинции Чахар, Жэхэ и Суйюань), и Северного Китая, сохранившего номинальную власть императорского пекинского двора в провинциях Хэбэй, Шаньси и в столичной провинции Чжили), и Нанкинского правительства Центрального и Южного Китая.

Генерал Чечель прибыл на службу довольно рано – около семи часов утра, намереваясь 'погонять' по городу 'наружку'. Он оставил машину на Вокзальном проспекте, немного не доехав до Соборной площади; до штаб-квартиры русской военной контрразведки в Заамурском крае было недалеко и Чечель обыкновенно предпочитал слегка размяться короткой пешей прогулкой, прежде чем окунаться в водоворот служебных дел. Погода была ясная, Чечель видел, как солнце только-только начало высовываться из-за горизонта, и тихий утренний ветер пугал поднимавшиеся из труб печные дымы. Белёсая дымка ложилась на располагавшуюся ниже Нового города Пристань. Эту январскую харбинскую погоду, когда утром почти не было ветра и стоял крепкий мороз, Чечель называл 'стеклянным холодом' и все никак не мог к ней привыкнуть, хотя казалось, уже давно должен приноровиться. Как – никак, а служебную лямку на Крайнем Востоке он тянул уже добрый десяток лет, с начала двадцатых, когда молодым форсистым подполковником прибыл в Харбин прямиком с русско-польской границы.

Дежурный офицер встретил генерала в небольшом холле, коротко доложился и подал сводную суточную сводку. При этом дежурный имел какой-то загадочный вид. Генерал бегло просмотрел несколько скрепленных листков с машинописным текстом. Заинтересовало его сообщение о прибытии в Харбин, за один только вчерашний день сразу нескольких иностранных подданных. Прежде всего – сотрудники шведско-американской картографической экспедиции, числом трое (двое американцев и номинальный швед ), намеревающиеся отправиться в Жэхэ ( немного странно, почему надо было добираться туда через Харбин), французский католический миссионер, следующий транзитом в Вэйхайвэй и далее в Шанхай, британский вице-консул из Владивостокской дипломатической миссии( ехал через Харбин, в Пекин по частным делам, остановился в харбинском английском консульстве), инженер-голландец из англо-голландской нефтяной компании, и еще один американец, репортер шанхайской муниципальной газеты, выходившей в англо-американском международном сеттльменте. В отношении голландца имелась приписка от заведующего наружным наблюдением об отмеченном (с удивлением) 'негласном интересе' со стороны филеров Харбинского охранного отделения Департамента полиции и 'чинов сыскной службы Корпуса Охранной Стражи КВЖД'. Это обстоятельство, когда за одним и тем же человеком, с явным проявлением интереса 'топают' филеры сразу двух конкурирующих ведомств ( а ежели учитывать 'наружку' контрразведочного отделения Приамурского военного округа, то трех ) и при этом никак не согласовывают друг с другом своих действий, что изрядно могло навредить 'делу', удивило и Чечеля. Он приказал к девяти утра вызвать к себе заведующего наружным наблюдением и старшего группы филеров, намереваясь лично выслушать их по поводу 'всей этой чешежопицы'.

–Что-нибудь еще, поручик? – поинтересовался Чечель у дежурного офицера.

–Дважды телефонировали от господина Покотилова, справлялись о вас, ваше превосходительство...

–В такую-то рань? – хмыкнул генерал, – Только справлялись или что-то еще? Что-то просили передать для меня?

–Только справлялись, ваше превосходительство.

–Хорошо. Телефонируют в третий раз, не сочтите за труд поручик, соедините с мной.

–Слушаюсь, ваше превосходительство.

–Так. Вот что еще: сообщите об отмене сегодняшних занятий с филерами наружного наблюдения. К восьми тридцати соберите дежурную смену для инструктажа в кабинете заведующего наружным наблюдением ротмистра Бегунова. Я буду присутствовать на инструктаже лично.

...Чечель прошел в свой рабочий кабинет.

===========================

Кяхтинским договором 1915 года* – В 1911 году в Цинской империи, в состав которой тогда входила Монголия, началась революция, приведшая к развалу империи и провозглашению Китайской республики. Воспользовавшись ситуацией, Внешняя Монголия провозгласила независимость, при этом монголы опирались на поддержку России. 3 ноября 1912 года в Урге было подписано монголо-российское соглашение, признававшее Монголию отдельной страной и устанавливающее ряд торговых преференций Российской империи.

Пришедшее к власти в Китае правительство Юань Шикая, претендуя на все территории, ранее входившие в империю Цин, отказалось признать независимость Монголии. В 1913 году была подписана 'Китайско-российская декларация', Россия и Китай обменялись нотами, по которым Монголия признавалась автономией при сюзеренитете Китая. Монголы не признали эти документы. Начались длительные переговоры, в итоге в 1915 году в Кяхте было подписано трёхстороннее компромиссное соглашение, по которому Монголия и район Барги (Хулуньбуир) признавались автономией при сюзеренитете Китая. Однако в отношении Барги не был определен окончательный вариант и Китай продолжал претендовать на территорию Хулуньбуира и Восточной Внешней Монголии (Халха), нарушая тем самым условия Кяхтинского соглашения. Это привело к тому, что в ноябре 1915 года в Чжалайнор и некоторые другие населенные пункты Барги были введены русские войска. К январю 1916 года Барга фактически была оккупирована.