Текст книги "Корреспондент Рива Блюм 2 (СИ)"

Автор книги: Сергей Мастеров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

Мастеров Сергей Петрович

Мастеров Сергей Петрович

Корреспондент Рива Блюм 2

=Корреспондент Рива Блюм.=

Пролог.

4 января 1934 года.

Москва.

Генерал Ордин-Нащокин тяжело плюхнулся на заднее сидение 'Русо-Балта' и мрачно выдохнул: -В Федоровский городок*...

Генеральский лимузин резко рванул с места, Ордин-Нащокин недовольно поморщился, однако ничего не сказал шоферу, отвернулся к окну и прикрыл глаза. Из Боровицких ворот 'Руссо-Балт' вырвался стремительно, следом за ним выкатилась машина сопровождения – черный 'Паккард'. Автомобили на большой скорости напрямик устремились по Знаменке к Арбатской площади, наискосок пересекли ее, промчались по Поварской, возле памятника Органическому Регламенту* у Кудринской площади свернули к зоосаду, выскочили на Большую Пресненскую и понеслись к Пресненской заставе. Перед заставой машины ушли правее, на Воскресенскую, и через путепровод над железнодорожными путями товарной станции Александровского вокзала подлетели к Николаевским казармам. Здесь машина сопровождения приотстала, а генеральский лимузин свернул влево, через аккуратные ворота въехал на территорию Федоровского городка– комплекса зданий Военного Министерства Российской империи. Генерал Ордин-Нащокин, глава Контрразведывательной Части Особого делопроизводства военно-статистического отдела управления второго генерал-квартирмейстера Главного Управления Генерального Штаба прибыл на службу...От Кремля сюда совсем близко...

====== Федоровский Городок*-

Напротив Романовского Путевого Дворца на Тверском тракте, выстроенного в честь пятидесятилетия знаменательной победы в Северной войне в 1763-1769 г.г.в русском неоготическом стиле, на Ходынском поле, в тридцатые годы Х╤Х века, начал отстраиваться комплекс зданий Военного министерства – Федоровский городок. В более широком значении Фёдоровским городком позднее назвали все постройки в русском стиле XVII века, возведенные на Военном поле. Считалось, что прообразом Фёдоровского городка послужил сооружённый в XVII веке Царский дворец в селе Коломенском. Комплекс был задуман как посад и подворье, по образцу старинных монастырских или боярских усадеб, как правило состоящих из нескольких палат и теремов и обнесённых оградой. Главные здания, выходящие фасадами к Тверскому тракту и Романовскому Путевому Дворцу, были спроектированы в русском стиле XVII столетия, а второстепенные и служебные постройки – в духе гражданских сооружений Новгорода и Костромы. В плане комплекс представлял собой неправильный многоугольник. Своим внешним видом Городок напоминал Ростовский Кремль: здания были обнесены каменной зубчатой оградой с 'кремлевскими' бойницами и шестью 'сторожевыми' башнями по углам. Иллюзию подлинности древнерусских белокаменных палат усиливали отдельные мотивы внешнего и внутреннего декоративного оформления зданий: орнаментальная резьба по камню, зеленая черепица и вырезанная по рисунку дранка (гонт) для кровли, росписи сводов парадных помещений и лестниц. В комплекс зданий Федоровского городка первоначально входили: находившийся несколько в стороне от основных построек Федоровский Государев собор – точная копия Московского Благовещенского собора Московского Кремля в его первоначальном виде – любимое место молитвы первых Царей из Дома Годуновых, Ратная палата( в которой расположилось Управление Дежурного генерала, ведавшее так называемой инспекторской часть – прохождением службы, наградами, пенсиями и т. п., а также всеми второстепенными задачами Генерального штаба), Белокаменная палата (Управление первого генерал-квартирмейстера, ведавшее вопросами устройства и образования войск в мирное время и службой офицеров Генерального штаба), Трапезная палата (здание для собраний военного духовенства), Георгиевская башня( в которой с 1910 года размещалась Главная радиостанция Военного министерства), казарма для нижних чинов, дом для 'нижних служащих', стены ограждения, шесть угловых башен, ворота, дом диаконов Федоровского Государева собора (Розовая палата), дом причетников Федоровского Государева собора (Желтая палата), здание офицерского собрания, прачечная (Белая палата). Комплекс представлял собой древнерусский город, обнесенный прямоугольной в плане, но сложной силуэтно крепостной стеной, включающей в себя палаты разной этажности и формы с внутренними дворами, башни, въездные ворота, главные из которых ориентированы на здание Романовского Путевого Дворца. Цоколи и внешние ступени всех зданий были выполнены из серого финляндского гранита. Главные и частично внутренние фасады были облицованы белым старицким камнем. Все здания были покрыты поливной зеленой черепицей кремлевского типа. Позднее, в середине XIX века, к Федоровскому городку, с восточной и южной части были пристроены новые здания, сформировавшие обширный и сложный комплекс построек разного назначения, но единых по архитектурным формам. Федоровский городок должен был сформировать в северной части Ходынского поля своеобразный национальный заповедник, воссоздававший облик древнерусской архитектуры, которой императорская семья отдавала предпочтение. В качестве образцов для стилизации были взяты Поганкины палаты в Пскове, Теремной дворец в Москве и дворец царевича Дмитрия в Угличе (с элементами декора, заимствованными из архитектуры Московского Кремля и старинных русских построек на севере. В плане здание напоминало развитое палатное строение XVII века 'глаголем'). Последний не только расширил географию исторических прототипов комплекса (гражданские сооружения Пскова и Новгорода брались за основу при проектировании восточной не парадной стены Феодоровского городка), но и обогатил ее символически как место смерти последнего из Рюриковичей, приведшей через эпоху Смуты к власти новую царскую династию – Годуновых. В восточной части комплекса, напротив Солдатенковской больницы, возник старый русский городок с соборной площадью и улицами посада, где свободно размещены дворы с разновеликими постройками. Традиционная колокольня на площади городка стояла несколько в стороне от собора и соборной площади. Казалось, будто площадь застраивалась постепенно и вся планировка была лишена регулярного характера, но перетекание пространств и их взаимозависимость ясно прочитывались. Восточная часть Федоровского комплекса была занята Управлением второго генерал-квартирмейстера, Управлением Военных сообщений, Военно-Топографическим управлением, Военно-Ученым комитетом, Военно-судным управлением и Управлением военно-учебных заведений. В южной части комплекса были расположены Николаевские казармы ,Казачьи казармы и здания Военного министерства (отданные под размещение главных управлений: артиллерийского, инженерного, интендантского, военно-медицинского и прочих). В обычном представлении казармы – рутинное по смыслу казенное сооружение предельно скучного вида. Здесь замысел ответственных за возведение построек архитекторов разительно отличался от такого понимания. Архитекторы продолжили оригинальное решение комплекса зданий в древних национальных формах, что соответствовало как их личному строю мыслей, так и пожеланиям свыше получить особо выдающееся архитектурное произведение: 'предположение о перестройке всех зданий в Федоровском Городке в древнерусском стиле основано на личном Их Императорских Величеств желании'. Весь участок Николаевских и Казачьих казарм имел большую протяженность, растянувшись вдоль дороги на несколько сот саженей. К ним пристроили парадный двор с двумя башнями, служебный двор с конюшнями и здание Офицерского собрания, а много позже– в середине 10-х годов XX века– Авиационный городок. Он состоял из ряда нарядных деревянных построек на северной окраине Ходынского авиационного поля– сдержанная по стилю, традиционная по форме, и вместе с тем отражающая бытовые потребности людей начала XX века русская национальная архитектура. Наконец, в начале 20-х годов была частично застроена западная часть Ходынского поля. Здесь возвели Дом Военного министра (с элементами декора, заимствованными из архитектуры Московского Кремля и старинных русских построек на севере. В плане здание напоминало развитое палатное строение XVII века 'глаголем'), здания Военного Архива, Азиатской Части Управления первого генерал-квартирмейстера, военной типографии, Канцелярии военного министра, Александровского комитета о раненных и газеты 'Русский Инвалид'.

возле памятника Органическому Регламенту*– памятник, построенный на народные деньги в 1818 году в честь столетнего юбилея первого русского конституционного закона. 12 сентября 1718 года император Алексей II утвердил Органический Регламент, который, несмотря на свою противоречивость и классовый характер, сыграл значительную роль, был фактором прогресса, настоящим конституционным актом. Он положил основу учреждениям России нового времени. Регламент был призван установить стабильное положение в России, положить конец шатаниям в управлении и внести принцип твердой законности, перед которой все должны быть равны.

...Ордин-Нащокин был не в духе. Утром его вызвали из дома к государю-императору на доклад, в Кремль, где была устроена небольшая 'выволочка'. Государь принял явившегося на аудиенцию генерала запросто и сразу оглушил вопросом: -Как вы считаете, генерал, что нас ждёт в будущем, не очень отдалённом, лет эдак через пару или тройку? Вопрос был неожиданный и, как показалось Ордин-Нащокину, неглавный в их беседе, и он пожал плечами. – А всё-таки? – Точно ответить не могу, Ваше Императорское Величество. Уточните, где? – В Манджурии! – сказал государь Федор III.– Вы умный человек, стараетесь держаться подальше от политики... Что вы думаете о перспективах развития обстановки на северо-востоке Китая? – Думаю, ничего особенного, наше положение в Манджурии устойчивое. – Почему вы так думаете? Европа хочет, чтобы Германия пододвинулась к нам, чтобы мы и немцы воевали друг с другом. Разве японцы пропустят этот момент или они пойдут на Америку? Думаю, – нет! Насколько вероятно сближение Цинской Манджурии с Северо-Американскими Соединенными Штатами? Каковы вообще намерения Вашингтона и Токио на Крайнем Востоке? Я имею в виду военное планирование и их последние военные приготовления. Американцы усиливают свой флот в Восточной Азии, японцы принимают новую военно-морскую программу, а между тем я получаю по линии Военного министерства успокоительные доклады о блестящем положении дел с организацией нашей обороны на Крайнем Востоке, хотя, по моему глубокому убеждению, наше положение там не вполне устойчивое. И не в должной мере освещено. Создается впечатление, что вы и военный министр просто боитесь сообщать правду! Генеральный Штаб только регистрирует информацию?! – За военного министра и Генеральный Штаб я ответить не могу... – А я за всех и не спрашиваю. Что будете делать вы, генерал Ордин-Нащокин, отвечающий конкретно за работу военной контрразведки? Конкретно вы? Так вот...Найдите возможности составить для меня истинную картину происходящего. Это первое. Далее– группой наших финансистов и крупных промышленников на Крайнем Востоке задумано очень интересное и перспективное дело. Я прошу вас, генерал, обеспечить по линии контрразведывательной части необходимое прикрытие проводимых работ. Все необходимые материалы вы получите у моего статс-секретаря. Это второе. Проработайте варианты и конкретные предложения, с ними я жду вас через десять дней. Это все.

11 января 1934 года.

Харбин.

Ресторан харбинского "Славянского базара", располагавшийся на первом этаже недавно отстроенного в центре города, на Большом проспекте(на месте старого и порядком обветшалого базара), шестиэтажного американского отеля 'Каррера-Хилтон', доедал свои завтраки. Оставалось четверть до двух часов.

Зала харбинского ресторана 'Славянский базар' практически в точности повторяла интерьер и убранство московского. Как и в Москве, зала поражала приезжих из провинции, да и харбинцев, кто в ней редко бывал, своим простором, светом сверху, движеньем, архитектурными подробностями. Чугунные выкрашенные столбы и помост для дефиле, выступающий посредине, крытый блекло-голубой ковровой дорожкой, с купидонами и завитушками, наполняли пустоту огромной махины, останавливали на себе глаз, щекотали по-своему смутное художественное чувство даже у закорузлых обывателей откуда-нибудь из Читы или Благовещенска. Идущий овалом ряд широких окон, с бюстами русских писателей в простенках, показывал изнутри драпировки, светло-голубые обои под изразцы, фигурные двери, просветы окон, лестниц. Бассейн, с аккуратным в модернистском стиле фонтанчиком, прибавлял к смягченному топоту ног по асфальту тонкое журчание струек воды. От них шла свежесть, которая говорила как будто о присутствии зелени или грота из мшистых камней. По стенам залы стояли пологие диваны темно-малинового трипа и массивные, вольтеровские кресла. Они успокаивали зрение и манили к себе за столы, покрытые свежим, глянцевито-выглаженным бельем. Столики поменьше, расставленные по обеим сторонам помоста и столбов, сгущали трактирно-ресторанную жизнь. Черный, с украшениями, буфет под часами, занимающий всю заднюю стену, покрытый сплошь закусками, смотрел столом богатой лаборатории, где расставлены разноцветные препараты. Справа и слева в передних стояли сумерки. Служители в голубых рубашках и казакинах с сборками на талье, молодцеватые и степенные, молча вешали верхнее платье. Из стеклянных дверей виднелся обширный вход в отель, с огромным нью-йоркским лифтом, с лестницей наверх, завешенной триповой веревкой с кистями, а в глубине мелькала езда Большого проспекта, блестели вывески и подъезды.

Большими деньгами дышал и весь отель, отстроенный американцами, на американские же деньги, на славу, немного уже затоптанный, но все-таки старательно содержимый, хлесткий, бросающийся в нос нью-йоркским комфортом и убранством.

Зала ресторана еще не начала пустеть. Это был час отельных постояльцев, кутивших до поздней ночи, харбинских биржевых маклеров и "зайцев" почище, час ранних обедов для приезжих "с полосы"* и поздних завтраков для тех, кто любит проводить целые дни за трактирно-ресторанной скатертью. Американцев, англичан и немцев тотчас можно было признать по носам, цвету волос, коротким бакенбардам, конторской франтоватости, броской деловитости костюмов. Они вели за отдельными столами бойкие разговоры, пили не много, но угощали друг друга, посматривали на часы, охорашивались, рассказывали случаи из практики, часто хохотали разом. Китайцы и японцы, почти неотличимые друг от друга, были незаметны, сдержанны и скромны. Тут же сидели мелкие 'зайцы' – жидки, шустрые маклаки из корейцев, греки...

Русских в зале было немного. Ближе к буфету, за столиком, на одной стороне выделялось четверо военных: двое казачьих есаулов Охранной Стражи КВЖД в черных открытых тужурках и синих рейтузах с желтыми лампасами, драгун с воротником персикового цвета и гусар в светло-голубом ментике с серебром. Они "тянули" портер и дымили бриннеровскими* сигарами. По правую руку, один, с газетой, кончал завтрак седой высохший старик с восково-желтым лицом и плотно коротко остриженными волосами – из Петербурга, большой барин. Он ел медленно и брезгливо, вино пил с водой и, потребовав себе полосканье, вымыл руки из графина. В одной из ниш два ялуцзянских* купца-лесопромышленника в корейских собачьих жилетках, крестились, усаживаясь за стол. Каждый дал лакею по медному пятаку. Они потребовали одну порцию селянки по-московски и едва усевшись, залпом, одну за одной, выпили по три рюмки травнику, молниеносно поданных расторопным буфетчиком.

За большим столом, около самого бассейна, поместилось только что, по-видимому, приехавшее 'с полосы', семейство: дородный отец при солдатском Георгии на сером пиджаке, с двойным подбородком, субтильного, болезненного вида мать, одетая в платье от 'Джоан Кроуфорд' с расширенной юбкой, уравновешивающимися пышными многослойными воланами на рукавах, что зрительно сильно расширяло плечи, гувернантка, одетая по последней американской моде, в темное платье с белым воротничком, с широкого кроя плечами, и в туфлях на гуттаперчевой подошве, трое подростков, в стандартных костюмах с приталенными пиджаками и широкими плечами, родственница-девица, в женственном и невероятно стильном вечернем платье в стиле Чикаго,

бойкая и сердитая, успевшая уже наговорить неприятностей суетливому лакею, тыча ему в нос "вы", к которому, видимо, не была привычна с прислугою. Семейство, с поезда, с утра, наверняка успевшее побывать в нескольких близлежащих модных магазинах (а таковых в Харбине, на Большом проспекте было великое множество: знаменитые русские модные дома 'Поль Пуаре', 'Джон Редферн', 'Дреколль', 'Катрин Парель', создательницей которого была графиня Тея-Екатерина Бобрикова, знаменитая манекенщица Дома 'Ланвэн', 'Мэгги Руфф', 'Жак Дусе', ,'Мадам Шерюи', 'Сестры Калло', а также 'Мейнбохер', основанный американцем Мэйном Руссо Бохером, а также 'Робер Пиге','Аликс Бартон', 'Эльза Скьяпарелли', 'Жак Фат', 'Жан Дэссе', 'Кристобаль Баленсиага'-'столица КВЖД' по праву считалась законодателем моды на Дальнем Востоке) завтракало с запасом, на целый день, отправляясь осматривать Левый Берег, харбинские соборы, по дороге городскую типографию, отслушать молебен у мужского монастыря Казанской Божьей Матери на Разъезжей, поесть пирожков у Чурина и до обеда попасть в Тифонтаевский пассаж, где родственница должна непременно купить себе подвязки и пару ботинок и надеть их до театра. А билеты рассчитывали добыть у барышников.

Рядом с семейством восседали и плотно закусывали несколько молодцов в чуйках и длиннополых сибирках, с утра посланные хозяевами в Русско-Азиатский или японский 'Фудзи-банк', где они брали пачки, перевязанные веревочками, развязывали их, мусолили грязными пальцами, принимавшиеся считать(а иные и совсем не считали, просто доставали пачки из холщовых мешков и накладывали их на прилавок, перед решеткой кассира, без всякой бережи, точно картофель или репу), на текущий счет приносившие только что засаленные бумажки, сотни тысяч. 'Мелкие зайцы' завистливо поглядывали время от времени на молодцов..."В такой стране да не нажиться? – говорили их разбегающиеся карие глаза. – Да надо быть кретином!".

Заведовавший контрразведочным отделением штаба Заамурского военного округа генерал-майор Чечель бесшумно отворил дверь, неторопливо вошел в залу 'Славянского базара', внимательно-цепким взглядом окинул ресторан и прямиком направился к седому высохшему старику с восково-желтым лицом.

Чечель был одет в строгий 'сэлфриджский' костюм. В таком костюме мужчина сразу приобретал прямую 'английскую' осанку и солидный внешний вид. Старик поднялся , протянул Чечелю обе руки и пожал свободную правую руку генерала. Во всех этих движениях проскользнула искательность; но улыбающееся благообразное лицо сохраняло достоинство.

– Пожалуйте, пожалуйте, Сергей Петрович. Я уж распорядился закуской! Разве вас не сейчас же провели? Я приказал.

– Провели...

Он рассмеялся задыхающимся смехом. Старик ему вторил. Он усадил генерала за стол. Тотчас же пришло двое половых. Стол в минуту был уставлен бутылками с пятью сортами водки. Балык, провесная белорыбица, икра и всякая другая закусочная еда заиграла в лучах солнца своим жиром и янтарем. Не забыты были и затребованные стариком соленые хрящи. Чечель, ко всему этому столовому изобилию, заказал еще завтрак: паровую севрюжку, котлеты из пулярды с трюфелями и разварные груши с рисом. Указано было и красное вино.

– Какой номер-с? – спросил лакей.

– Да все тот же. Я другого не пью.

И Чечель ткнул пальцем в большую карту вин.

Кушанья поданы были скоро и старательно. Подано было и шампанское.

–Давайте к делу, Алексей Дмитриевич, или перекусим сначала?– спросил генерал Чечель.

–Я, собственно, перекусил, вас дожидаясь, так что вы смело, без чинов– завтракайте. А я потихоньку посвящу вас в суть дела,– сказал старик, Алексей Дмитриевич Покотилов, в недавнем прошлом товарищ министра финансов, а ныне член правления русско-Азиатского Банка, член правления Общества КВЖД, совладелец Пароходного Общества КВЖД, один из богатейших финансистов Крайнего Востока и практически полновластный хозяин Русской Манджурии.

– Так вот, любезнейший Сергей Петрович, – заговорил Покотилов, и его глаза уставились на Чечеля, – я хочу вас нанимать, или с вами союз заключить.

– В каком смысле? – спросил Чечель.

– Да в том, сударь мой, что вам надо быть моим тайным агентом и доверенным лицом в одном, думается мне, весьма перспективном и грандиознейшем проэкте. Сей проэкт нуждается, как бы сказать-выразиться? Ну, скажем, в некотором обеспечении именно по вашей, контрразведывательной линии...

– Агентом? – переспросил Чечель, переставив ударение.

– Именно! Ха, ха! Не удивляйтесь, Сергей Петрович, генерал вы мой разлюбезный. Я ж не в сыщики вас беру. Не в соглядатаи. Рассудите – вы мне уже говорили, что не век– вековать в генеральских амбициях, что хоть и молоды вы, но когда-то и на покой придется выходить, на покой обеспеченный, и что желали бы присмотреться к делам и выбрать себе, что на руку. Ну не пойдете же вы ко мне в конторщики или нарядчики?... Компаньоном – у вас капитала нет...

Покотилов помолчал, сказал резко, деловито:

–Пай предложу вам с удовольствием. Но этого мало. Вы можете быть весьма и весьма полезны нашим операциям и теперь и после... У меня в голове много прожектов. Я целые дни занят, разрываюсь, как каторжный, и страшно от этого теряю... Тут надо человека отыскать, туда заехать, там понюхать. Вот и необходим агент! Но какой? Вы не обижайтесь... такой, чтобы стоил компаньона.

– Понимаю, понимаю, – тихо повторил Чечель и поглядел на стакан с шампанским, точно любовался, как иглы тонкого льда мигали в вине и гнали наверх пузырьки газа.

– И не побрезгуете?

–Смотря какое дело. Не криминал же, в самом деле?

–Нет, упаси вас Господь! Идея и дело хороши! Если выгорит– весь мир в карман положить сумею.

–Прямо так и весь?

–Согласен. Не весь. Всю мировую морскую торговлю, и пожалуй, все транспортные железнодорожные перевозки. Мало?

–Немало,– сказал Чечель.

–Я тоже полагаю, что в самый раз будет. Да и государственный резон есть. Как-никак, русские мы, должны и о государстве Российском радеть. И тянуть нечего. Проволочка всякому делу – капут!.. А положение простое – процент. Вам небось сказывали, что я умею платить и делиться?

–Сказывали.

–Так вот. Я вам вкратце изложу идейку, а вы, как человек стратегического ума, ее оцените. А после прикиньте будущие перспективы.

–Хорошо.

–С полгода-год тому назад, не важно, послал я своего старшенького, Вадима, в Америку благословенную. Образовался хороший подряд на поставку виргинского хлопка и шерсти. М-да, хороший подряд, хотя схема и выглядела несколько замысловатой...Ну да ничего не поделаешь, тому виной Великая Американская Депрессия– разучились американцы по-деловому работать, былую хватку в дансингах профукали... Словом...По контракту хлопок и шерсть доставляться должны были в порт Хобокен, это в Нью Джерси, одной автотранспортной компанией. А оттуда, по железной дороге, в Сан-Франциско...После– нашими кэвэжэдинскими пароходами перевозиться в Дальний и во Владивосток. Судам приходилось подолгу ждать очереди на погрузку в порту. Погрузка производилась крайне медленно – грузчики с машин переваливали тюки с грузом по одному, цепляя их к стропам. Тоже– и в Сан-Франциско, в порту, с вагонов в трюмы...В-общем, имели место некоторые финансовые потери. Старшенький-то у меня хват, дока в финансовых хитросплетениях, Оксфорд в свое время окончил блестяще. Его предпринимательская изобретательность позволила нащупать принципиально новый подход к морской перевозке грузов.

–Вот как?

–Да, у него зародилась идея, как более эффективно использовать морские суда при перевозке грузов и избавиться от проблем, связанных с весовым ограничением, ремонтом шин и затрат на топливо и работу водителей. Он понял, что можно использовать при погрузке только сам трейлер, никаких колес... и не один трейлер, не два, не пять, а сотни – на одном судне. Сотни контейнеров.

– Подобные идеи уже появлялись раньше у американских бизнесменов,– как бы между делом заметил генерал Чечель. -Известно, что в 20-х годах владельцы одной компании морских перевозок Браш и Ходжсон предприняли попытку сконструировать грузовое судно, в которое закатывались грузовые вагоны...

Покотилов внимательно посмотрел на Чечеля.

–Вы, Сергей Петрович, вижу крайне хорошо подготовились к встрече со мною. Хотя я полагал, что предмет нашего разговора вам неизвестен. От слова совсем.

–Служба обязывает знать предмет разговора, хоть бы он и был неизвестен– сказал Чечель, отхлебывая шампанское.

–Не поделитесь источниками вашего знания неизвестных предметов разговора?– спросил Покотилов.

–Разумеется.

–Глубоко мыслите, бритвенно-хватко. Рад, не ошибся в вас. Но продолжу. То, о чем вы только что сказали, генерал, вернее, упомянутая вами технология Браша и Ходжсона просуществовала несколько лет, но, к сожалению, не смогла выдержать противостояния с крупными железнодорожными компаниями.

–В том числе и с такой как Общество КВЖД?

–В том числе,– кивнул Покотилов,– Однако Вадим подошел к делу грузоперевозок комплексно, он долго и много работал над оптимизацией процесса транспортировки грузов, искал способ сократить время погрузо-разгрузочных работ, и снизить затраты. В 1930-м году Вадим побывал на детройтском автосалоне и сделал заказ незатейливого жесткого прицепа, который впоследствии американцы окрестили "крытым вагоном Шермана". В этом прицепе он в свое время совершил несколько длительных переездов по Америке. И этот же прицеп сподвиг Вадима на мысль о том, чтобы грузы лишь один раз были загружены в контейнер в точке отправки, и выгружены в точке назначения, а на всем пути следования погрузкам и разгрузкам подвергалась только тара целиком, вместе со всем своим содержимым. А для этого нужно выполнить несколько требований, вытекающих одно из другого: во-первых, необходима стандартизация контейнера под автоприцеп, под стандартную железнодорожную платформу. Предполагается, что это будет стандарт в шестнадцать футов. Во-вторых, нужна продуманная, универсальная, простая система крепления тары, то есть контейнера, в – третьих, соответствующий по мощности автомобиль, и в – четвертых, наконец, нужны суда для перевозки этих самых контейнеров.

–И не менее важно было бы обеспечить возможность портов проводить погрузку и разгрузку стандартизированной тары,– негромко сказал Чечель.

–Генерал, я наполняюсь уважением к вам все в большей и большей степени,– удовлетворенно произнес Покотилов,– Теперь, когда вы примерно представляете масштабы и цели задачи...

–Вот кстати!– чересчур резко перебил Чечель, так, что старик Покотилов поморщился,– О масштабах еще не вполне себе представляю. Цена вопроса?

–Ну представьте себе. Ежели размещение тонны обычного груза на судне среднего размера, скажем на моей 'Шилке' или на 'Даурии' обходится в пять рубликов восемьдесят три копейки, то аналогичная операция с контейнерами обойдется...,обойдется... всего в шестнадцать копеек за тонну. Это предварительные цифирьки, конечно же...

–Ого!– уважительно и шумно вздохнул шеф контрразведочного отделения штаба Приамурского военного округа.

–Дух захватывает, генерал? Как говорят американские шалопаи от бизнеса– оцените дивиденды! -рассмеялся Покотилов.

–Да, дух захватывает,– поцокал языком Чечель.

–Вадим подсчитал: на загрузку и разгрузку одного моего парохода виргинским хлопком потребовалось 126 рабочих, которые управились за 84 часа. А это большие деньги, выбрасываемые на американский ветер. Да при копеечном интересе. Накладно.

–Да уж,– улыбнулся Чечель,– Разорение...

–Крах с копейки зачинается,– назидательным тоном произнес старик Покотилов,– Ну да ладно. Потом о деньгах. Сперва дело!

–От меня что требуете, Алексей Дмитриевич?

–Не совсем уж сущие пустяки, генерал. Необходимо обеспечить .скажем так, конфиденциальность предстоящих работ, кои я намерен развернуть в Порт-Артуре.

–Почему там?

–База флота, закрытый городок. Верфи, мастерские, судоремонт. Старая пристань пароходного общества КВЖД... Периферия, которая не привлечет пристального внимания акул мирового капитала к кое-каким работам, способным в обозримом времени произвести мировую транспортную революцию и отобрать лавры первой мировой торговой державы у надменных бриттов и американских шалопаев. Нужно время. Для окончательной 'доводки' проэкта до ума, до предварительных моделей и опытных образцов, для испытаний в конце концов! За этот период я отберу и подготовлю опытнейших юристов для оформления патента европейского уровня, подготовлю также промышленные мощности для того, чтобы сразу, с размахом, начать изготовление стандартной тары, судов и прочего. А то, чего доброго, американцы опередят, шалопаи, да палец в рот им не клади. Работают широко, с ориентиром сразу на общемировые потребности. Понимаете причины для соблюдения конфиденциальных условий проэкта?

–Вполне.– кивнул генерал.– С военным и морским ведомствами договорились?

–Насчет Порт-Артура? В необходимой мере– да. Вы прекрасно знаете, что мои интересы небезразличны нескольким славным русским генералам и адмиралам. А кое-кто из них является акционерами моих предприятий и обществ. И значит-предполагает свой 'антирес' в моем деле...

–Неплохо вернули, Алексей Дмитриевич,– насмешливо сказал генерал Чечель.

–Предположения как обеспечить сию секретность какие-нибудь имеются?

–Пока наметки, пока вероятия, Алексей Дмитриевич. Но вы не сомневайтесь, коли я пришел на встречу с вами, немного владея предметом и сутью разговора, значит и кое-какие шаги на перспективу уже сделал.

–Отлично, Сергей Петрович. Даете мне лишний повод вновь похвалить вас и вновь же констатировать– не ошибся я ,выбрав именно вас в агенты задуманного предприятия.

–Приблизительно когда начнете реализацию проэкта?– спросил Чечель.

–Она уже начата,– улыбнулся старик Покотилов.– Месяц назад я приобрел для нужд КВЖД полторы сотни грузовиков фирм 'Студеббекер', 'Макк' и 'Мореланд'. Их уже доставляют во Владивосток, на Первой Речке, в старых железнодорожных мастерских будут переделывать под стандартизированные двадцатифутовые тарные контейнеры. Через неделю я загоняю в Восточный бассейн Порт-Артура два судна: одно старое, 'Инкоу', второе– купленный у японцев танкер 'Широтоко', якобы под нужды Общества КВЖД. 'Инкоу' будем нарочито чинить, а танкер– постепенно переоборудовать под судно для тарной перевозки. Там же, в Порт-Артуре, будем корпеть над особой конструкцией замков, скрепляющих между собой контейнеры, и кронштейнов. Ну и сама тара. Надо крепко думать. Я поручил Ижорскому заводу, под видом особого заказа на перевозки в интересах военного ведомства...Мол предполагают военные чины везти во Владивосток двенадцатидюймовые орудия на железнодорожных платформах, и для них снаряды, заряды, да запасные части и принадлежности. Мол, надо бы сие скрыть от любопытствующих глаз...Сами контейнеры должны быть разработаны с особым требованием к прочности, ведь в их задачу входит защита грузов от агрессивной стихии. Так что, дорогой Сергей Петрович, начинайте и вы.