Текст книги "Сто новых стихотворений"
Автор книги: Сергей Островой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)
В тундру попросятся южные жители.
Север потянется к джунглям тропическим.
Мягко обнимут вас сны-окружители.
Парусом вас позовут романтическим.
Всё вам покажут. Не надо тревожиться.
Снами наполнится сумрак таинственный.
Но из всего разноцветного множества
Я себе выберу самый единственный.
Сон, где я встречу тебя обязательно.
Сон, где твоё непременно участье.
Видишь, как смотрит на нас выжидательно
В комнату нашу вбежавшее счастье.
Скоро погаснет сигнал у диспетчера.
Утро. Кончаются наши квитанции.
Пусть же всегда с наступлением вечера
Сны присылают волшебные станции.
88
ЖИЛИЩЕ
Серый дождь. Осенняя скучища.
Ветер обнимается с травой.
Вот где понимаешь суть жилища.
Твёрдость потолка над головой.
Крыша... Велико ль сооруженье?
Две ладошки, вставшие углом.
А в окне, как душевыраженье,
Занавеска белым бьёт крылом.
Хлещут в стены ливни и метели.
Дом стоит не дрогнув. Как боец.
Вон и у него на чистом теле
Чёрный обозначился рубец.
Защити и ты свой дом. Как брата.
Честь воздай. По сердцу. По уму.
У него лицо как у Сократа.
Солнце поклоняется ему.
А когда осенняя тощища
Заклокочет стужей грозовой —
Помяни добром своё жилище.
Вечность потолка над головой.
89
ЕВА
Веками живет на земле добро,
Оно подобно посеву.
И вот Адам отдаёт ребро,
Из которого делают Еву.
Потом проходит сто тысяч лет.
Меняет мир панораму.
И что же делает Ева в ответ?
Уходит
к другому
Адаму.
90
НОКТЮРН
Ночные бабочки как совы –
–Всё видят. Только покажи.
И что им окна! Что засовы!
Что – в спящих шторах – этажи!
Они влетят туда. И стихнут.
И онемеют на стекле.
И затрепещут вдруг. И вспыхнут
Горячей радугой во мгле.
И ты такая же. Как эти.
Вся в пёстром. Всё тебе ни в грош.
И скучно жить при ярком свете.
И всё скорее ночи ждёшь.
И всё летишь над чёрной кручей
С полночным ветром заодно.
И всё глядишь из тьмы падучей
На освещённое окно.
91
КРУГОВОРОТ
С мёртвыми не прощаются.
Им говорят:
– Пока!—
Мёртвые возвращаются
Даже через века.
Кем они стали, мёртвые?
Хлебом? Или травой?
Камни сухие, чёрствые
Встали над головой.
Камни в прах превращаются.
Не надо по ним тужить.
С мёртвыми не прощаются –
–Они остаются жить.
Домом. Улицей. Городом.
Садом, набравшим цвет.
Флагом, летящим молодо
В синий-пресиний свет.
С мёртвыми не прощаются,
Это наверняка.
Мёртвые возвращаются
Даже через века.
92
ОТКРОВЕННОСТЬ
Люблю я письма – человечью связь.
И я, как вы, от писем тех зависим.
Давайте же, однажды сговорясь,
Назначим вместе День Открытых Писем.
Конверты прочь! Сорвём их, как замки.
Они от нас все тайны запирали.
И пусть летят открытые листки
По самой откровенной магистрали.
И мы тогда узнаем – боже мой!—
Так много тайн, такую тьму секретов,
Что вся земля могла бы стать сумой
Негаданных вопросов и ответов.
Я всё отдам вам, люди, что смогу.
Вот только б длилась эта обозримость.
Доверьтесь, я влюблённым помогу.
За откровенность их. И за ранимость.
Я выжгу горе в письмах. Без следа.
Предупрежу падение. И промах.
И да напоит жаждущих вода.
И да не будет в мире незнакомых.
Я передам забытым ваш поклон.
Я в слабых душах погашу сомненья.
Мне нравится, когда я почтальон,
Где откровенность
выше
откровенья.
93
ПРОСТАК
Он был до святости простым.
А может, просто – простоватым?
Но кто-то звал его святым,
За правду на кресте распятым.
Ах, до чего же был он прост!
Ну просто пареная репа.
И всем под масть. И всем под рост.
И сам в сторонке, благолепа.
Голубоглаз. Сутул слегка.
Похож на веточку в стакане.
И мы жалели простака:
– Не троньте сирых, россияне!
А он ловил сердца, хитрец.
Премного нами был доволен.
И по ступенькам тех сердец
Взбирался выше колоколен.
94
Я
Имеет мой станок
Не менее ста ног.
Не менее ста рук
Он вытянул вокруг.
Он сильный. Он такой.
А я одной рукой—
В злектроповоду
Его сквозь жизнь веду.
95
***
Земля мудра не оттого ли,
Что в скорбный день и в скорбный час,
На кладбищах и в чистом поле
В ту Землю зарывают нас.
96
БАЛЛАДА О СЕКУНДАХ
Однажды глупый и злой человек сказал:
– Секунды – это копейки!—
А ведь это так страшно – потерять время.
Просто так. Как теряют копейку.
А если этих копеек сто? Или больше?
На них уже можно купить хлеба. И яблоко.
Красное, как желанье.
И круглое, как земная грудь.
Вчера на площади Пушкина, в полдень,
Долго болтая с пустым человеком,
Я потерял своё время. Даром.
Сто восемнадцать минут. Бесцельно.
Сто восемнадцать тропинок жизни,
Каждая из которых могла бы
Стать непременной моей дорогой.
Если вам случайно придётся
Быть сегодня на площади Пушкина
И вы найдёте на том же месте
То, что я потерял вчера,—
Прошу вас, верните мою потерю.
Очень прошу вас. Мою потерю.
Мне без неё невозможно трудно.
Она мне очень необходима.
Но вы не вернёте её. Я знаю.
(Как бы вы меня ни любили!)
Просто по той несложной причине,
Что время не знает круговращенья.
Время идёт по прямой дороге,
Не возвращаясь назад. К началу.
Вот почему это очень страшно —
Время носить в продырявленном сите.
Помните? Я потерял однажды
Сто восемнадцать тропинок жизни.
Даром. Бесцельно. За это время
Юрий Гагарин, ворвавшись в небо,
Шар земной облетел в ракете.
Не торопитесь
терять
секунды!
Вы ещё сможете стать космонавтом.
Вы ещё тоже
обнимете
звёзды...
97
ОДА СОБАКЕ
Я чту в ней таинственную деликатность.
Грустно тебе – значит, грустно ей.
И это умение делать приятность.
И этот азарт защищать людей.
Она не бывает несправедливой.
Ни в чём не унизит тебя никогда.
Ты для неё самый умный. И самый красивый.
Вторник её. И её среда.
Её четверг. И её суббота.
Ты – это все её ночи. И дни.
Ах, как она любит, когда ты приходишь с работы
И вы остаётесь с нею одни.
Шепчет что-то. В глаза заглядывает.
Щекою жмётся к твоей груди.
И так по-ребячьи лапы складывает,
Словно просит:
– Не уходи!
И столько в ней жертвенного постоянства,
Так глаза её в этот момент хороши,
Что свет их легко заполняет пространство
От её души – до моей души.
98
ЮНЦЫ
С бантиками. И с усиками.
Ходят юнцы исусиками.
Затянутые. Заглаженные.
Мухами зла загаженные.
С ухмылками. И с усмешками.
Надутые, как нули.
Проходят по жизни пешками,
А целятся в короли.
В мясные. Или в консервные.
Выламываются. Форсят.
Их любят старухи нервные,
Которым за шестьдесят.
А ну, подойди поближе.
О жизни меня спроси.
Я видел тебя в Париже
На площади Сан-Суси.
Что, нету такой?
И что же?
Но ты-то ведь есть! Ты тут!
А больно, когда по роже
Затёртой кредиткой бьют?
Тебе не подам руки я.
Мне не позволит честь.
А мы? А у нас такие?
У нас?
Вот такие
есть?
Да, есть!
Да, ещё бывают.
Ещё они есть пока.
Из тех, что сливки снимают
С цельного молока.
Сиятельны. И блистательны.
Как новенькие тазы.
Уж очень они старательны,
Когда норовят в тузы.
Не пашут. Не жнут. Не сеют.
Гвоздика не скуют.
И раньше других лысеют,
И больше других снуют.
Ловят мелкую сдачу.
Делают круглый жест.
А надо бы брать удачу,
Как в жёны берут невест.
Гордо. Открыто. Трепетно.
С песнями на пиру.
А не с фальшивым лепетом.
И не ползком в нору.
В тайненькую. В укромненькую.
Только бы без людей.
Прятать там в щёлку тёмненькую
Хитрый запас рублей.
Так вот и жить подольше.
Маску надеть. И ждать.
Только бы взять побольше.
Только б поменьше дать.
А рядом, на той же улице,
На той же самой земле,
Живёт Архимед. Сутулится.
Ловит звезду во мгле.
Он просидит до рассвета.
До золотой поры.
Я знаю – парнишка этот
Откроет для нас миры.
А те, кто штурмует трассы,
В глуши, за тысячи вёрст,
И между сегодня и завтра
Строят великий мост?!
А те, кому было двадцать,
Кто с нами в одних рядах
Шёл за тебя сражаться
В сороковых годах?!
С верой. С мечтой о чуде.
С ношею на троих.
Не ангелы, нет! Но люди!
С плохим и хорошим в них.
Слышишь ты, мамина киса?
Это такие, как ты,
Топчут, скривившись кисло,
Красный костёр мечты.
И дело не в танцах твистах,
Когда каблуки дробят.
Я тоже люблю форсистых.
Ершистых люблю ребят.
Пусть модных. Пусть очень модных,
С песенкой ни о чём.
Но в дело любое годных.
Но с твёрдым мужским плечом.
Но до глотка, до вздоха,
Вместе
идти
вперёд.
На наши плечи эпоха
Ветры свои кладёт.
С этою звонкой ношею
Мы и уйдём в века...
Мальчишки мои хорошие,
Вот вам
моя
рука.
99
НЕ НАДО АНГЕЛОВ
Нет, не нужны мне ангелы в друзья!
У них, как говорят, своя стезя.
Свой мир. Своя таблица умноженья.
Безгрешное сиянье на челе.
А я сторонник родопродолженья
И умноженья жизни на земле.
Я не терплю бесплотных. И бесплодных.
Бесформенных и зыбких, как вода.
Отъевшихся на травках огородных
И не едавших мяса никогда.
Меня трясёт от ангельских улыбок.
От ангельской умильной красоты.
От золотых – таких фальшивых – рыбок,
Резвящихся в озёрах доброты.
Я ненавижу крылышек свеченье.
Избавь нас бог от ангельских судеб.
У них одно влеченье – есть печенье,
А я – плебей – предпочитаю хлеб.
И если можно – чёрный.
С белой солью.
С хрустящей коркой. С запахом хмельным.
Геодезист в поля идет с буссолью,
Но ангелы не движутся за ним.
Они боятся пачкать оперенье.
По белым крыльям катится слеза.
О, это мне сутулое смиренье!
То в голубом, то в розовом глаза.
Нет, не нужны мне ангелы в дорогу.
Я закрываю двери. И окно.
И пусть они уходят понемногу.
А может, и помногу. Всё равно.
100
ЦИРК
Тонко свистнул бич-змеинка:
Дескать, как? Лихо я?
Слон – хорошая скотинка.
Серая. Тихая.
Он стоит – огромный пласт,
А его гладят.
Он и ногу вам подаст.
И на хвост сядет.
Вот, любуйся, человек,
Что ты сделал.
А прожектор сыплет снег.
Белый-белый.
А прожектор в сотый раз
Щупал купол.
Вдруг погас он. Что сейчас?
Рухнет купол?
Стул взлетит из-под меня,
Сделав сальто?
Но опять полёт огня.
Голос альта.
В нём уже печаль поёт.
Зябко. Шатко.
А по куполу идёт
Акробатка.
Разноцветное трико.
Там, вверху, счастье.
Это очень высоко.
Как причастье.
Это столько стоит сил –
Встать над кручей.
Только б сил не погасил
Смертный случай.
Где же столько их найти?
Взять откуда?
Чтоб вот так легко войти
В это чудо.
От волненья замер зал.
Дух паренья.
Я здесь тоже замерзал
От волненья.
Высоту твою любя,
Все умелости,
Я учился у тебя
Долгу. Смелости.
Как ходить по острию.
И по кругу.
Дай мне, девочка, твою
Руку.
Где-то лошадь ржёт навзрыд.
Ветер дует...
Цирк грохочет. Цирк гремит.
Цирк колдует.
СОДЕРЖАНИЕ
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
1б.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
31.
32.
33.
34.
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51.
52.
53.
54.
55.
56.
57.
58.
59.
60.
61.
62.
63.
64.
65.
66.
67.
68.
69.
70.
71.
71.
73.
74.
75.
76.
77.
78.
79.
80.
81.
82.
83.
84.
85.
86.
87.
88.
89.
90.
91.
92.
93.
94.
95.
96.
97.
98.
99.
100.
Островой Сергей Григорьевич
СТО НОВЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ
М., «Советский писатель», 1967, 200 стр.
Тем. план выпуска 1967 г. № 180
Редактор В. К. Семанин. Худож. редактор Д. С. Мухин
Техн. редактор Н. Д. Бессонова. Корректор В. В. Сорокина
