Текст книги "Друзья друзей"

Автор книги: Сергей Недоруб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

4

Станция «Авиамоторная», Московская Зона, первый день

16 марта 2014 г.

20:19

Настойчивый голос с нотками возмущения заставил Ореха отвлечься от воспоминаний и вспомнить, где он находится.

– Я повторяю свой вопрос, – громко сказал худой человек в пиджаке советского покроя. – Кто из вас сталкер Орех?

Оторвавшись от холодной стены, Орех подошел к нему. За то время, что он провел в своих мыслях, на станции, очевидно, многое переменилось: в центре собрались человек тридцать, внимавших каждому слову худощавого. Похоже, в тесном микросоциуме уже появились свои лидеры и изгои. Были пастухи и были овцы, не хватало лишь стимула. Длинной, окованной железом палки, с помощью которой можно было бы направлять толпу.

– Сталкер Орех, – говорил худощавый. – Кто тут сталкер Орех?

Его приверженцы свирепо озирались по сторонам, выискивая непонятного им носителя странной клички.

– Это я, – сказал Орех, которому надоели подобные проявления страха, грозящего перерасти в психоз и охоту на ведьм в узком пространстве. – Вы что-то хотели?

– Не говори с ним, парень, – насмешливо предложил белобрысый. – Пошли его в…

– Попрошу не перебивать! – сверкнул глазами худощавый. – Сейчас я говорю! Пацан, это ты сталкер Орех?

– Я уже это сказал, – ответил Орех спокойно. – С кем имею честь?

– Надо было слушать, когда я называл себя! – взвился человек в пиджаке. – Меня зовут Митрофан Иванович! А к тебе у меня вопрос! Почему ты дал по радио совет не приходить на эту станцию?! Те хачи, что канал захватили, признались, что уже шесть часов прошло, как они его повторяют! Как нас теперь спасут, ты, щенок низкорослый?

Внутри Ореха наступила ледяная тишина, все его мысли и тревоги словно вымерзли и рассыпались в труху. Он изучающе осмотрел Митрофана Ивановича.

– У тебя слишком длинное имя, – сказал он. – Замучаешься повторять. Я буду называть тебя Метанол. Так гораздо короче.

Кто-то в толпе прыснул со смеху. Метанол в возмущении набрал воздуха, чтобы сказать что-то в ответ, но не нашел слов и начал сдуваться. Жест выглядел бы театральным, если бы не был слишком естественным.

– Кто здесь слышал о Зоне? – громко спросил Орех, глядя вокруг себя. – Зона, сталкеры. Кто-нибудь что-нибудь знает?

Никто не подал голос, не ответил «да» или «нет». Орех и не ожидал положительного ответа. Будь на этой станции еще хоть один бывший сталкер, он бы хранил молчание. Но отрицательных ответов тоже не было – никто не хотел прослыть дураком, признавшись, что не имеет понятия о том, что случилось. На словах, конечно, они давно выяснили, что виноваты правительство, этнические группы, террористы – возможно, даже называли конкретные имена и предлагали пути справедливого наказания, подразумевавшего массовые меры воздействия, для верности прихватывавшие всех, кто похож. По существу же никто не мог выдвинуть никаких идей.

Рассказать людям про Зону все, что ему было известно, означало стать растерзанным обезумевшей толпой. Орех не захотел допускать такой ошибки и внимательно следил за своими словами.

– В Москве происходит аномальная природная реакция на некоторые внешние раздражители, – произнес Орех, успев дважды обдумать эту фразу в голове и убедиться, что она звучит достаточно расплывчато. – Сталкеры – это специально обученные люди, которые могут перемещаться по этой территории. Я – один из них, хотя мои навыки крайне малы.

– Подробнее, пожалуйста!

– Где обучают сталкеров?

– Кто ты такой, парниша?

– Тихо! – заорал Метанол. – Сейчас стоит другой вопрос, и я уже повторяю! Почему ты велел никому не приходить сюда?

– Потому что помощь не придет, – со злостью ответил Орех. Жалкие попытки Метанола показаться агрессивным выводили его из себя. – Спасатели на всех не разорвутся, и если они попытаются пролезть на «Авиамоторную» с земли, то попросту погибнут под новым обвалом или в аномалиях.

– Каких еще аномалиях? – спросил белобрысый, но Метанол снова его прервал:

– И наша участь будет лучше, если нас вообще не будут спасать, так?

Орех тяжело вздохнул.

– Фильмы американские смотрел? – спросил он.

– Что? Какие фильмы?..

– Если смотрел, то должен понимать, что самое главное при кризисе – это если президент жив. А наша задача – выдохнуть с облегчением. Ты чувствуешь облегчение, так ведь?

Поднялся страшный гвалт, однако целью словесных атак был Метанол, а не Орех. Он пытался что-то объяснять, но его уже никто не слушал. Его авторитет лопнул как мыльный пузырь от одной лишь шутки. Белобрысый с двумя-тремя единомышленниками посмеивался в сторонке и показывал Ореху поднятый большой палец.

– С меня ничего не спрашивайте! – крикнул Орех. – Я Зону не устанавливал.

– Что нам теперь делать?

– Не знаю я, – отрезал Орех. – Поверьте, я тут заперт вместе с вами. Если бы я мог найти выход, я бы нашел.

– Ну хоть какие-то шансы есть?

– Тоннель, по которому пошли те трое. Но они не вернулись, и вы все слышали, как они кричали. Значит, там опасно. Все просто. Туда идти нельзя, и мы не пойдем.

– И что ты предлагаешь сделать? – спросил белобрысый.

– Ждать, – ответил Орех.

– Чего?

– Пока аномалии в тоннеле не изменят свое положение. Если просто посидеть несколько часов, то, наверное, аномалии переместятся, и можно будет попробовать найти проход. Жаль, что у меня нет рабочего детектора…

– Какого детектора, каких аномалий? – произнес кто-то. – Ты что несешь? Дуй в тоннель и прокладывай дорогу, коротышка!

Орех не стал искать в толпе говорившего. Он предпочел обратиться ко всем сразу.

– Если вы хотите, чтобы я действовал как сталкер, то я и буду так действовать, – сказал он со злостью. – Когда сталкеры вынуждены двигаться наугад, не зная фарватера, они просто ведут перед собой «отмычку». Так мы называем человека, который идет первым, чтобы в случае чего первым умереть и дать понять остальным, что сюда ходить не стоило. Потому что если умирает опытный сталкер – это смерть всей группе. Лучше пусть умирает один слабый, чем все сразу. Я могу пойти вперед и найти вам выход, без проблем, могу прямо сейчас. Но мне для этого понадобятся «отмычки». Есть добровольцы сдохнуть во имя остальных? Обещаю, я внимательно изучу ваши кишки на стенах и набросаю примерную карту рельс и шпал, на которые нельзя наступать. Имея карту запретных участков, мы вычислим разрешенные. Вы хотели моей помощи? Я могу предложить только это.

Тихий ропот послужил ему ответом. Орех ждал любой более однозначной реакции. Пока что люди были ошеломлены, и вряд ли монументальностью его имиджа. Скорее, они просто поняли, что произошло с теми, кто пошел в тоннель.

– Браток, я все понимаю, – сказал белобрысый. – Но раз опыта у тебя, по твоим словам, хоть отбавляй, то почему ты сам не хочешь пойти первым? Почему это станет смертью всей группы?

– Моя смерть ничего не даст, – ответил Орех. – Вы не сможете понять ее причин. Но я все равно никому не предлагаю идти туда. Я не хочу, чтобы умер хоть кто-то. Лучше подождать, как я и сказал. Аномалии свежие, долго на одном месте не провисят. Завтра путь в тоннеле точно изменится. Может, уже тогда получится проползти вдоль стен до соседней станции.

– Я тебя услышал, – сказал белобрысый и достал из кармана нож. – Извини, но не вариант. Ползи туда прямо сейчас.

Стоявший сзади него парень вытащил дубинку, в которой Орех узнал взятый с тела полицейского трофей.

Люди испуганно расступились, но никто не сказал слова в защиту Ореха.

– Ладно, я могу пойти, – сказал Орех, нащупывая в кармане пистолет. – Но ты знай – если я пройду, то обратно не вернусь. За таким, как ты, – точно.

– Не страшно, – пожал плечами белобрысый. Ты уже объяснил схему, спасибо. «Отмычек» тут полно. Не вернешься за нами – я отправлю за тобой тех, кто тут остался. Будут на твоей совести.

– По-твоему, эти люди испугаются твоего ножа? – спросил Орех.

– Испугаются, – кивнул белобрысый, нисколько не смущаясь окружавшей его толпы, которая пребывала в пассивном состоянии. – Я, когда чем-то недоволен, могу многое.

– Не сомневаюсь, – произнес Орех, большим пальцем правой руки снимая пистолет с предохранителя. – Только ты одного не учел. Сейчас в недовольном состоянии пребываем все мы. И мы все тоже готовы на многое.

Внезапно зазвонивший терминал взвинтил напряжение до предела. Белобрысый вздрогнул, моргнул, словно ему на миг стало стыдно за свое поведение. Метанол подбежал к телефону, снял трубку, приложил к уху.

– Алло! – сказал он. – Нам нужна помощь. Если…

Он умолк, вслушиваясь в слова.

– Повторите, – произнес он и через несколько мгновений повернулся к Ореху. – Это вас, молодой человек.

Продолжая держать руку на пистолете, Орех подошел к телефону, левой рукой принял трубку у Метанола.

– Я слушаю, – сказал он.

– Привет, братишка, – послышался голос Борланда. – Как там, не обижают?

Орех облегченно прикрыл глаза, словно с небес к нему спустился батальон пышногрудых девиц из штата спасателей Малибу.

– Пока не сильно, – ответил он. – Но мне не помешал бы выход.

– Выход там, где вход. Ты далеко от рельсов?

– В метре.

– Отойди еще немного. И не подходи к ним минуты три.

Связь прервалась.

Орех повесил трубку, не понимая, что означал странный совет, но и не особо пытаясь его понять.

– Что? – спросил Метанол. – Что тебе сказали? За нами придут?

– Отойдите от путей, пожалуйста, – попросил Орех. – Сейчас что-то будет.

– Что будет?!

В глубине тоннеля послышался громкий треск, затем пронзительный свист. Дикий грохот разряжающихся аномалий стал для Ореха еще одним предупреждением, чтобы отпрыгнуть подальше. Все последовали его совету.

Не сбавляя умеренной скорости, на станцию влетел поезд, чей головной вагон пылал как факел. Впереди себя он толкал кучу металлического мусора, обрывки проводов и еще непонятно чего. Дойдя до завала на противоположной стороне, состав врезался в него. Два вагона чуть подскочили, сошли с рельс, но тут же остановились, соприкоснувшись верхними краями с колоннами «Авиамоторной». Из-под разрушенного завала хлынул поток воды.

Люди в ужасе столпились у центра станции. Орех заметил, что состав был чуть короче обычного. Спустя минуту к платформе подъехал и недостающий вагон, который, похоже, двигался за счет инерции. Он плавно стукнулся в родной состав и тоже остановился.

В следующий момент в нем сработал механизм аварийного открытия дверей, активированный изнутри. Створки разъехались в стороны, и на платформу вышел Борланд.

– Быстро! – приказал он. – Все бежим в тоннель! У нас несколько минут, прежде чем аномалии снова проявятся.

Он глянул на Ореха, чуть улыбнулся и тут же перевел взгляд ему за спину.

– И еще у вас потоп, – добавил он. – Чем вы тут занимались, что Всевышний решил наслать на вас сразу и потоп, и меня?

5

Белка, Одесская область

8 декабря 2008 г.

17:21

Отхлебнув чаю, участковый вытер губы салфеткой и отломил половинку печенья. Глядя на него, Виталька задумался, бывал ли тот у них в гостях раньше. Если да, то должен был оценить сам факт наличия в доме салфеток. Как и заметить новую, чистую скатерть, свежие шторы и многое другое, чем Виталька облагораживал жилище, вот-вот грозящее стать чужим.

– Значит, так, Виталий, – сказал милиционер. – Ты должен понять две вещи. Первая: я пришел не как знакомый дядя в погонах, а как дознаватель. Твой отчим сейчас в очень плохой ситуации. Нам с тобой надо прояснить некоторые моменты, чтобы знать, возбуждать уголовное дело или нет. Он избил подростков. Пусть вы все мните себя взрослыми – поверь, ваше мнение тут ничего не решает.

Виталик тупо помешивал ложкой чай в кружке, глядя в одну точку. Он старался не пропустить ни единого слова.

– И вторая вещь, – продолжал участковый. – Есть ряд смягчающих обстоятельств. Не панацея, но все же есть. Прежде всего, Василий утверждает, что он тебя защищал от пятерых гопников. То есть тебе угрожала опасность, а на твоем лице я вижу следы физического насилия. Это аргумент в вашу пользу. Только не говори, что с лестницы упал, – я просто выплесну этот чай тебе в рожу.

Виталик молчал.

– Кроме того, серьезных правонарушений за твоим отчимом не замечалось. Ключевое слово тут – «серьезных». Семья ваша однозначно считается неблагополучной. Вася любит приложиться к бутылке, это все знают. Но то не особо важный аргумент в наши времена. На момент нападения он точно был трезв. Главное, что у него на иждивении находится один несовершеннолетний крепкий орешек, не имеющий иных родственников. Крепкий ведь, да?

Ничего не ответив, Виталька чуть покраснел. Участковый откинулся на спинку стула.

– И есть еще пункт, – вымолвил он. – Говорят, ты что-то ему сказал насчет его погибшего сына. Это так?

Виталик кивнул.

– Что именно ты ему сказал?

– А это важно?

– Очень важно. Здесь очень бы пригодился фактор аффекта. Но нужно установить очередность. Мужики путаются в показаниях. Кто-то утверждает, что ты сказал Василию, что его сын его бы презирал, затем ты подскочил к нему и ударил. А кое-кто другой говорит, что это избитые пацаны начали выкрикивать непристойности про Сергея, чем оскорбили его светлую память и взбудоражили твоего отчима так, что тот перегнул палку. И ты попытался его остановить, взывая к уважению к памяти Сергея, чтобы твой отчим не убил малолетних дебилов на месте. Я вот не пойму, где тут правда. Ты мне не поможешь?

Залпом допив чай, Виталик встал, повернулся к раковине и принялся мыть кружку. На милиционера он не оглядывался. Он точно знал, что не было «кое-кого другого», кто предоставил бы такую трактовку событий. Но намекнуть участковому на эту мысль означало отправить отчима в места не столь отдаленные.

– Что-то припоминаю, – уклончиво сказал он. – Он не любит, когда кто-то рядом плохо отзывается про Серегу. Сразу закипает и себя не контролирует. Делает все, что в его силах, чтобы сдержаться. Но тут уж смотря по ситуации. Если, скажем, кто-то провоцирует и угрожает его семье, тем, кто еще жив…

– Достаточно, – кивнул участковый. – Я понял. Хорошо. Всего этого может оказаться достаточно, чтобы Василий сегодня же вернулся домой. А может и не оказаться. Я могу отказать в возбуждении уголовного дела, если буду уверен, что родители пацанов не нарисуют жалобу наверх. Тут уже как фишка ляжет. А нарисовать они могут, без вопросов. Даже не потому, что имеют право, а потому что им это выгодно. Ходят слухи, что столичные скоро начнут строить на перевале ипподром. Недвижимость тут сильно в цене подскачет, похлеще лошадей. Если Ваську застегнут, то в доме и на прилежащем к нему участке останешься только ты. А так как тебе нет восемнадцати, на тебя быстро оформят попечительство. За три года до совершеннолетия тебя выжмут и превратят в тряпичную куклу. А после и веревочки обрежут, отправив в свободное плавание по реке. Ты понимаешь меня?

– Понимаю.

– Словом, я пишу про аффект. И еще. Нам всем бы очень помогло, если бы вдобавок оказалось, что пацаны угрожали Василию ножами.

Виталик вернулся на свое место, чтобы скрыть дрожь в коленях.

– Какие ножи? – спросил он.

– Да вот не знаю какие, – пожал плечами дознаватель. – Вроде бабки, что через дорогу картошкой с медом торгуют, видели, как что-то там в лучах блестело. А может, показалось. Или попросту врут.

– Так на месте были ножи или нет?

– Не было. – Участковый пристально смотрел на парня. – Хотя мужики твердят, что были. Но они ведь хотят, чтобы Ваську выпустили, так ведь? И не заинтересованы в том, чтобы помогать молодым оленям избежать наказания. Им с ними в одном классе не учиться. Времена сейчас сложные, у поколений пропал общий язык, работы нет, погода паршивая, заняться нечем… Кто знает – вдруг мужики не врут, и у ребят и впрямь были ножи?

– Это уже разбой получается, – заметил Виталька.

– Так точно. Разбой. И, что интересно, это сразу сняло бы с Васьки все обвинения. А пацаны встанут на учет. Или же окажется, что ножей и в самом деле не было, мужикам все привиделось, и судьба твоего отчима будет зависеть от достаточности других смягчающих факторов. Ну, так что?

– Что «что»? – спросил Виталька.

– Ты точно никакого оружия на месте драки не видел?

– Нет.

– Ты уверен, что их там не было?

– Я не сказал, что их там не было. Я говорю, что не уверен. Солнце било в глаза, когда я лежал на земле, глаза опухли от фингалов, я ничего не соображал. А когда пацаны заорали, что мой покойный брат был не очень хорошим человеком, я и вовсе взбеленился. Но сделать ничего не успел – мужики оттащили моего отчима, а парни уже лежали.

Дознаватель с досадой облизнул губы и хлопнул по столу.

– Ясно, – сказал он и полез в свой портфель, откуда достал пачку бумаги и шариковую ручку. – А теперь еще раз, в письменном виде…

Когда участковый ушел, Виталька добрел до своей кровати и без сил повалился на нее, зарывшись лицом в подушку. Так он лежал, казалось, целую вечность. Его то и дело одолевали видения. Сводный брат стоит рядом, в военной форме, с улыбкой космонавта на загорелом от свежего воздуха лице, держа фуражку крепкими от ежедневной работы руками, знавшими и древко лопаты, и цевье винтовки. «Я горжусь тобой, братишка», – говорит он, и черты его лица приобретают странное, немного нелепое выражение, словно Сережа знает некие тайны мироздания, доступные лишь мертвым…

Хлопнула дверь, и Виталька резко вскочил, выбежал в прихожую. Отчим стоял на ковре, с густой щетиной, напоминая полярника, вернувшегося домой. Подойдя к нему, Виталька молча обнял его, и отчим ласково похлопал его по спине.

– Все будет в порядке, сын, – сказал он. – Я тобой горжусь.

6

Станция «Авиамоторная», Московская Зона, первый день

16 марта 2014 г.

20:28

Орех не стал долго раздумывать – забежал в вагон, огляделся.

– Снаряжение есть? – спросил он и тут же увидел ответ на свой вопрос – на сиденье валялся туристический рюкзак с неизвестно чем. Орех схватил его, накинул себе на плечи, выскочил из вагона, на ходу подтягивая лямки.

– Там всякие шмотки и немного еды, – сказал Борланд, поправляя ремень автомата, висящего на плече. – Ничего особенного. Ты же мне приносил одежду в больницу, я и решил, что сейчас тебе не помешает.

– Переодеваться? Я быстро…

– Не сейчас, это для леса.

– Какого леса?

Борланд снова посмотрел на толпу. Никто не последовал его команде и не пошел в тоннель. Вместо этого люди продолжали стоять в центре, о чем-то споря. Паниковали четыре-пять человек, но этого оказалось достаточно, чтобы деморализовать остальных. Белобрысого и его команду разоружили, повалив мордами в холодный пол. Люди, овладевшие их оружием, казались ничуть не вежливее их самих. Сейчас пленникам припоминали недавнюю угрозу пустить в опасный тоннель на верную гибель. В их глазах Борланд и Орех были ничуть не лучше, просто толпу пока что отпугивал автомат.

– Вы что там делаете? – спросил он громко. – Сказано же, двигать в тоннель! Скоро вас аномалии опять отрежут, и будете тут ботинки грызть, пока не околеете!

Орех чуть толкнул его в плечо.

– Пошли, – сказал он. – С ними бесполезно говорить, я пробовал.

– Ну, как знаете. – Борланд в последний раз посмотрел на людей и быстрым шагом пошел в глубь тоннеля, включая прикрепленный к плечу фонарь. – Если одумаетесь, идите за нами, но не слишком близко.

Звуки медленно затапливаемой станции сначала нарастали, эхом отражаясь от стен, потом начали постепенно затухать. Из тоннеля все еще тянуло дымом – горящий поезд на своем пути выжег часть кислорода.

– Как ты добрался сюда? – спрашивал Орех. – И зачем тебе нужен был поезд?

– Ты сам ответил на свой вопрос. Спустился с земли на «Шэнту».

– Куда-куда?

– «Шоссе Энтузиастов», соседняя станция. Попробовал дойти к тебе по тоннелям, заметил аномалии, повернул обратно. Ты знал, что стену аномалий пробивает любой сверхтяжелый таран, особенно если он как следует нагрет?

– Нет, не знал.

– Потому что в Зоне таких таранов не бывает. Но город – совсем другое дело. А когда на нужной траектории стоит бесхозный поезд, да еще и с великолепно горящей пластиковой облицовкой, – сложно не воспользоваться моментом.

– Как ты его завел? – спросил Орех. – Линию же отключили.

– Новые поезда могут преодолевать короткую дистанцию своими силами. Так сделано, чтобы можно было добраться до развязки при блэкауте. Сейчас в Москве много чего пересмотрели на случай террористической атаки.

– А откуда ты мне звонил?

– С «Шэнты» и звонил. Там же тоже терминал есть. С номерами телефонов соседних станций. Пришлось завести поезд, добежать до заднего вагона и успеть его отсоединить, чтобы не пролететь платформу вместе с поездом.

– Как ты узнал, что на «Авиамоторной» завал?

– Я не знал, – ответил Борланд. – Все, что мне было известно, – что ты на «Авиамоторной» и не можешь выбраться. Значит, там заблокированы минимум пять выходов – два тоннеля в одну сторону, два в другую и эскалатор наверх. Так изящно отрезаться от внешнего мира можно, только если тебя окружают завалы. Но с двух сторон они быть не могут, иначе бы и станция рухнула. Так что с одной стороны проход свободен. И им нельзя пользоваться из-за аномалий. Как ни крути, но был нужен таран. В общем, импровизация имела успех.

– Сильно, – сказал Орех в возбуждении. – Я так рад, что ты меня нашел.

– Ты молодец, что на радио позвонил, – сказал Борланд. – Тут связи больше нет, а почтовых голубей давно съели.

– Я мог звонить или туда, или в ЦАЯ, – ответил Орех, вытаскивая собственный фонарик.

– Ну да, выбор тут невелик… Круто все же армяне поступили, все еще ими горжусь.

– Какие армяне?

– Тигран и Геворг. Я их знал по Зоне, затем на «Вертикали» встретился.

– Как хоть там было? Я столько всего пропустил…

– Как было? – Борланд усмехнулся. – Обычный санаторий. Выперли, как путевка кончилась. Я сильно не расстраивался.

– Ты сбежал?

– Все побежали, и я побежал. Только не думал, что столько народу попрется в Москву. Надо было догадаться. Сталкеры же в Зону как бабочки на огонь летят. Это я там несколько дней был, а кто-то, может, годами света белого не видел.

– Могу только представить, – сказал Орех. – Сидишь за решеткой, внезапно выходишь, а на горизонте – Зона…

– Ага, она, родимая. Век бы ее не видать… Но каждому свое. Там, на станции, ты сталкеров не видел?

– Нет. Или они не показались.

– В таком положении точно бы показались. – Борланд внимательно смотрел на рельсы. – Сейчас наших в Москве навалом, и наверняка почти все пережили первые сутки… Ладно. Орех, слушай наш план.

– Слушаю.

– Надо выбраться из города.

– Согласен.

– Сейчас мы идем до «Шэнты». Там поднимаемся наверх и двигаем до МКАДа. Это примерно шесть километров по прямой, но мы легких путей не ищем, так что пройдем другой дорогой, что составит километров одиннадцать.

– Почему так?

– Западная транспортная магистраль перекрыта властями, там всех досматривают. Если в нас опознают сталкеров из прежней Зоны, то нам предстоит либо далеко сидеть, либо глубоко лежать. Но в нескольких километрах к северу от поста полно дыр, в которые и трактор проедет. Там ты найдешь транспорт и поедешь на север, на частную авиабазу в Арханово.

– Не понял, – сказал Орех. – Ты со мной не пойдешь? И зачем мне туда?

Борланд взял его руку и вложил в ладонь жетон.

– Не потеряй эту вещь, – предостерег он. – Это твой пропуск из Москвы в новую, анонимную жизнь. Пора тебе кончать с приключениями, зад не железный. Покажи жетон на базе, тебя пропустят и все растолкуют. Что касается меня, то я присоединюсь к тебе там через денек-другой. А ты должен быть там раньше. Запомнил?

Орех хотел что-то спросить, но вместо этого лишь кивнул.

– Арханово, быть через два дня с жетоном, избегать проверочных постов, – сказал он.

– Умница. Тогда такой вопрос: ты знаешь, где искать тут наших?

– Кого? Сталкеров?

– Любых общих знакомых.

– Тебе же не любой общий знакомый нужен? – догадался Орех. – Где Литера, я не знаю.

Лицо Борланда ничего не выразило. Впрочем, при таком освещении Орех все равно не мог ничего рассмотреть.

– Про Виктора я тоже ничего не знаю, – добавил Орех. – И про Марка… Хотя вроде бы примерно помню, где жил полковник Рябов.

– Рябов? – переспросил Борланд. – А это еще кто такой?

– Бывший командир Виктора. Из армии.

– Ну-ка, расскажи мне подробнее.

– Да я не знаю ничего. Корнеев как-то упомянул его как единственного, кого знал в Москве. Полковник Рябов, живет где-то в Хамовниках. Подробностей не знаю.

– Старый боевой товарищ, – размышлял Борланд вслух. – Вокруг хаос, друзья пропали, доверять некому, и в твоем списке контактов – всего один человек, далекий от Зоны, единственный, кто знает тайную сторону твоей личности… Занятно, ведь про прошлое Виктора вообще никому не удавалось ничего нарыть. До этого момента…

– Ты что, собрался искать этого Рябова?

– Я ищу Виктора. Если у меня всего одна нить, я за нее потяну. Может, даже плавно. Вдруг кто-нибудь с того конца психанет и меня за нее вытащит.

– Ты же адреса не знаешь.

– Знаю фамилию, звание, примерный район. Для поисков этого достаточно.

– Интернет же не работает.

– Друг, я родился лет на пятнадцать раньше тебя. Когда мне нужна информация, я прежде всего думаю о людях, которые ею обладают. И уже потом о всяких технопошлостях.

– И где ты будешь искать этих людей?

– В Хамовниках. Еще вопросы?

– Ты уверен, что Виктор жив?

– Нет, – ответил Борланд.

Спустя некоторое время он добавил:

– И это еще один повод, чтобы поискать его.