Текст книги "Пропавшие. Тайна школьного фотоальбома"

Автор книги: Сергей Милушкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Долго же ты шел!

– Я просто грелся в ванной, отмокал, так сказать.

– Хорошо, – написала она. – Тогда отдыхай. Завтра увидимся!

– Целую! – написал я в ответ.

Я прошел в зал, плюхнулся в кресло. Взял пакет, оставленный Антоном-2, повертел его в руках, потом открыл.

На пол выскользнул тонкий конверт. Я открыл его, достал сложенный вдвое лист бумаги. Там, под грифом «Совершенно секретно!» был напечатан текст, который я внимательно прочитал:

«Министерство безопасности

Совершенно секретно. Памятка для сотрудников

"ЦИБ" (Цифровая Инфекционная Болезнь) или "ЦБ" (Цифровая Болезнь).

"DID" (Digital Infectious Disease) или "DIaD" (Digital Illness and Disorder).

Симптомы и последствия болезни:

1. Внезапное исчезновение: Люди могут исчезать без видимых следов или объяснений. Они могут находиться в одном месте, а в следующую – исчезнуть, оставив только свидетелей исчезновения.

2. Потеря памяти: Люди, страдающие от ЦИБ, могут испытывать потерю памяти, забывая свое имя, прошлые события или даже своих близких. Это может быть связано с переходом в другую реальность, где их прошлое не существует.

3. Видения и галлюцинации: Пациенты могут испытывать странные видения и галлюцинации, которые кажутся реальными. Они могут видеть непонятные символы, странные ландшафты или даже других людей, которые не существуют в их текущей реальности.

4. Чувство дезориентации: Люди, страдающие от ЦИБ, могут испытывать сильное чувство дезориентации и непривычности в своем окружении. Они могут чувствовать, что находятся в незнакомом месте или времени, что может быть связано с переходом в другую реальность.

5. Физические изменения: Некоторые пациенты могут испытывать физические изменения, такие как изменение цвета глаз, волос или кожи, аномальный рост волос или ногтей, или даже появление новых частей тела. Это может быть результатом воздействия другой реальности на их физическое состояние.

6. Потеря времени: Люди, страдающие от ЦИБ, могут испытывать потерю времени, когда они не могут вспомнить, что делали в течение определенного периода времени. Они могут просыпаться в другом месте или времени, не понимая, как они туда попали.

7. Параллельные реальности: Ученые могут предполагать, что ЦИБ связана с переходом в параллельные реальности, где человек оказывается в другом мире или измерении.

Министерство безопасности ведет проверку в отношении лиц, пропавших без вести. В случае подозрения на ЦИБ таких лиц следует помечать в базах розыска как «пункт 7» и ограничивать доступ к сведениям о данных лицах. Любое обращение и запрос информации по данным лицам должно отслеживаться и проверяться.

В настоящее время ведется усиленный поиск лиц, которые могли быть внедрены из другого измерения в наше. В случае обнаружения таких лиц, немедленно сообщать опергруппе «Чайка».

Я перечитал бумагу еще раз, дошел до опергруппы «Чайка» и похолодел. Неужели… Нет, это было бы уж слишком по-голливудски. Если такая опергруппа и существовала, какие часы носили мужчины, входящие в ее состав? Золотую «Чайку»? Бред…

А может быть… часы послужили основанием для названия, а Света носит их просто потому, что… Нет, в этом месте мои рассуждения натыкались на непроходимую стену. И, если честно, теперь я был уверен в том, что Света – это агент этой самой группы «Чайка». Мне хотелось рвать и метать, потому что я не распознал этого сразу и так запросто попал под ее влияние.

– Как дите, честное слово… – укорил я сам себя, но легче не стало.

Что-то с этим миром было не так, что-то настолько тонкое и неуловимое пронизывало все вокруг, что даже мои изощренные слух и зрение не могли этого уловить, хотя и чувствовали.

Я вспомнил про фотокарточку девушки полицейского, достал ее из кармана, долго решался, звонить или нет, но потом любопытство победило.

Несмотря на поздний час, набрал номер.

Через два гудка трубку подняли, чему я очень удивился. Однако, после непродолжительной тишины послышался автоответчик, который произнес приятным женским голосом:

«Сегодня пасмурно, роса и изморось. Холодно, одевайтесь для дождя и ветра. Шторм «Карл» обещает ливень утром. Потом погода наладится и лето снова вернется. Будьте осторожны на дорогах скользко».

Прогноз трижды повторился, потом автоответчик отключился.

Я задумчиво смотрел в окно. Какой, к черту, «Карл»? Какая роса? Они что там, совсем рехнулись?!

Я снова набрал номер, взял ручку и записал сообщение. Видимо, мои когнитивные навыки в джунглях серьезно снизились, потому что только через полчаса до меня дошло.

«сегодня Пасмурно Роса и Изморось Холодно Одевайтесь Для дождя И Ветра. Шторм Карл Обещает Ливень Утром. Потом погода наладится и лето снова вернется. Будьте осторожны на дорогах скользко».

ПРИХОДИ В ШКОЛУ

В горле вдруг пересохло. Ловушка? Но кто знал об этом сообщении? Первый попавшийся или случайно наткнувшийся человек на 100 % посчитает его обычным сообщением о погоде. Сообщение явно было адресовано мне и только мне.

Я накинул куртку из шкафа, в котором, кстати обнаружились вещи, которых у меня никогда не было. Гардероб у Антона был вполне себе ничего – брендовые вещи именитых марок. И запах мускуса. Включил свет во всех комнатах, телевизор, чтобы кто-то говорил. Свой телефон положил на столик рядом с бутылкой виски, а вместо него взял старую Нокиа-3310, которая выпала из пакета вместе с секретной памяткой.

Старушка «Нокиа» вызвала ностальгические чувства. Когда-то у меня была точно такая же.

Я тихонько запер дверь, пешком поднялся на девятый этаж к лифтовой. Оттуда на крышу дома вела лестница. Я проворно забрался, толкнул железную дверцу. Открыта!

Я выбрался на крышу. Отсюда была видна практически половина города. Где-то вдали просматривалась едва заметная розоватая нитка заката. Свежий воздух наполнил легкие. Сюда следовало подняться даже просто так – проветрить мозги, а не только для того, чтобы уйти от возможной слежки внизу.

Город затих. Кое-где еще горели окошки. Люди готовились ко сну. Но далеко не все.

– Не спи, кругом змеи, – сказал я вслух.

Мне никто не ответил.

Периодически останавливаясь и прислушиваясь, я дошел до крайнего подъезда. Толкнул дверь – она тоже оказалась открыта. Возможно, Антон-2 периодически пользовался этим маршрутом.

Никем не замеченный, спустился вниз и темными дворами пошел к школе, которая находилась в пятистах метрах. Школа была старой, довоенной постройки. Центральный вход освещен одинокой тусклой лампочкой. Разумеется, я не стал стучать в двери. Высматривая охрану, я обошел школьный двор, обнесенный забором, по периметру. Никаких намеков на охрану, а также на то, что меня кто-то здесь ждет. Возможно, это была какая-то шутка…

Я перелез через забор. Старый черный ход находился с обратной стороны здания. Однако, я не успел до него дойти.

Из почти незаметного слухового подвального окна послышался требовательный шепот.

– Стой.

Я встал как вкопанный. Сердце застучало.

– Один?

Я кивнул.

Прошла минута, прежде чем мне ответили.

– Ложись на землю ногами к окошку и заползай.

Я хотел сказать, что ничего делать не буду, но внезапно где-то за углом послышалось шуршание автомобильных шин и звук рации.

– Черт! – вырвалось у меня. Я грохнулся на мокрую землю и попятился назад.

Окно оказалось очень узким, и я застрял. Паника нарастала. Я слышал, как хлопнули двери, и кто-то сказал:

– Проверь там сзади.

Кто-то с силой схватил меня за ноги и потащил. Я больно процарапал щеку о камень, ударился ногой о железяку. Сзади дернули, потом еще раз и когда я упал на бетон, луч фонарика скользнул по земле в том месте, где я только что был.

– Замри, – услышал я тихий голос.

И я замер.

Глава 9

Что произойдет с вами, если в один прекрасный день вы узнаете, что вся ваша жизнь – ложь, фальшь и сплошной обман. Что ее, по сути, не было. Что она придумана каким-то параноиком, а может быть, это просто бессмысленная флуктуация пронизывающей все вокруг энергии… Все близкие вам люди исчезают, а на их место приходят похожие, но только вас они не узнают.

Вы упали в кроличью нору без малейшей возможности выбраться. Теперь вы вряд ли сможете продолжать заниматься своими повседневными делами как будто ничего не произошло.

С такими мыслями я лежал на холодном бетонном полу, прижавшись к нему разодранной щекой.

Я четко слышал шаги прямо возле слухового окошка, попискивание рации, шум мотора автомобиля за углом школы и думал, что стоит мне шевельнутся, кашлянуть, вздохнуть и все кончится в ту же секунду.

Но я не издал ни звука.

Минут пять полицейские (или ребята из опергруппы «Чайка») ходили по внутреннему двору школы, затем в шипящей рации раздался голос:

– Ну что, нашли что?

– Похоже, школьники баловались, уже убежали. Тут никого нет.

– Окна проверил?

– Все закрыто. Сигнализация не сработала. Думаю, чисто.

– На всякий случай покрутитесь по району полчасика, понаблюдайте. Отбой.

– Отбой.

Через пару минут послышался шорох шин и патруль уехал.

Я лежал ни жив ни мертв, раздумывая, кто бы мог быть тем человеком, что затащил меня сюда. А еще придумал ребус с прогнозом погоды, поставил автоответчик. Акции местных полицейских (по крайней мере молодых) резко поползли вверх. А может быть (втайне я надеялся на такой исход) этим человеком окажется Света. Но так бывает только в фильмах категории Б.

И все же Света меня узнала. Этот вопрос больше всего занимал мою голову.

– Вставай, – услышал я позади себя шепот, с трудом приподнялся на локте. Все тело после удара о бетон болело, а когда я начал вставать, подумал, что где-то что-то сломал – сильная боль мгновенной искрой пронзила мозг и мне пришлось даже прикрыть ладонью рот, чтобы заглушить стон.

– Прости, мужик, времени не было маты подстелить. Иначе бы они тебя забрали. А там, уж поверь, было бы куда хуже.

Вспыхнул очень слабый фонарик, но и его было достаточно, чтобы я замер. Остолбенел в буквальном смысле слова.

Мужик качнул головой.

– А ты кого думал увидеть? Клаудию Шиффер? А-а… – он улыбнулся, – Светку что ли? Не боись, увидишь еще… если захочешь, конечно. В чем я сильно сомневаюсь.

Это был фотограф из Дома быта. Только теперь он не казался озабоченным кретином, напротив – передо мной стоял сосредоточенный парень, напоминающий, скорее, ученого-физика из какой-нибудь экспериментальной лаборатории нежели потного размазню с оторванной пуговицей, каким я его запомнил. Хотя с физиогномикой у меня всегда были нелады.

– Ну и дела, – только и смог сказать я.

– Угу… – пробормотал он. – Давай немного перебазируемся. Нас здесь не видно, но у них есть детекторы движения, которые улавливают даже кошек, поэтому чем толще стены, тем лучше.

– Они меня этими детекторами засекли?

– Да, скорее всего. Может быть, кто-то из окна тебя увидел и сдал. Люди напуганы. Повсюду видят врагов.

Он взял меня под локоть.

Мы прошли вперед вдоль стены метров десять, потом свернули налево, вглубь подвала, снова прошли, опять свернули. Тьма сгущалась, становилось все тише и в конце концов даже мой острый слух перестал улавливать какие бы то ни было звуки с улицы. Один раз я побывал в тихой комнате в психушке – комнате, обитой специальным материалом, поглощающим звуки. Здесь, несмотря на кирпичные стены ощущение было похожим.

Я несколько раз бывал в этом подвале – сорок лет назад и мне показалось, что с тех пор здесь ничего не изменилось. Совсем ничего. Старая школа довоенной постройки таила в себе множество загадок – так мне тогда казалось. Хотя… по большому счету, как я понял позже, основными загадками были прогнившие системы коммуникаций, доставлявшие директору огромные хлопоты.

Повсюду валялись старые разломанные парты, стулья и школьные доски, на которых до сих пор отчетливо виднелись слова и буквы, кое-где – примеры и задачи. На одной из досок я даже смог прочитать дату: «17 сентября 1990 года. Диктант».

– Ты… видел?

– Доску?

– Ага.

– Тут такого добра навалом. Еще и не такое увидишь. А именно эта… да, мы тогда еще учились. Возможно даже, это написала наша классная.

– Ирина Федоровна?

– У нас была Анастасия Леонидовна.

– А… ну да.

Мне показалось, что Кеша улыбнулся.

За партой в глубине глухого помещения я увидел свалку глобусов. Они лежали вперемешку – как шарики. Какие-то были раскурочены, другие пробиты, третьи – целые, но будто бы обожженные.

– СССР закончился и пришлось менять все глобусы, – пояснил фотограф.

– Значит, у вас тоже был СССР, – сказал я со вздохом.

– Я рад, что он и у вас был, раз спрашиваешь, – ответил Иннокентий, отодвигая носком кроссовка лежащую на проходе коробку.

– Ну и добра здесь… неужели никто не пытается его…

– Спереть? Нет. Двери в подвал давно забетонированы снаружи для безопасности. В начале девяностых сюда залез старшеклассник. И пропал.

– Как это… пропал?

– На самом деле, я не верю, что он пропал тут, но где-то здесь, – Кеша обвел широким жестом темное пространство перед собой, – нашли его модную джинсовую куртку, она была порвана. Собаки след не взяли, поэтому поиски здесь быстро свернули, но от греха подальше руководство забетонировало все входы и выходы. – Он посмотрела на меня как-то странно. – Ты разве этого не помнишь? Весь город гудел.

– У нас такого не было… – ответил я медленно и вдруг какая-то яркая вспышка резанула по глазам – да так больно, что я чуть не повалился на пыльную, заросшую паутиной стену.

– Эй… ты чего?

Я оперся о стену рукой, отдышался.

– Не… не беспокойся, все нормально. У меня бывает. Какие-то вспышки… потом голова болит сильно. Похоже на приступы мигрени.

– У меня тоже мигрень постоянная, – обеспокоенно сказал Кеша. – Если что, скажи, я таблетки всегда беру.

– И пивом запиваешь, – ухмыльнулся я сквозь пульсирующую боль.

– Так лучше действует, – парировал Кеша. – Сюда, – мягко направил он меня в арочный створ. – Заходи.

Я сделал два шага вперед, щелкнул выключатель, и я увидел большой пустой зал, посреди которого стояли два кожаных кресла, столик и торшер. И больше ничего. Так мне, по крайней мере, показалось, потому что комната была поистине огромной и света торшера едва хватало… Я вдруг увидел, что стены зала светятся… переливаются. Медленно подошел к одной из стен и коснулся я рукой.

– Ну как? – Кеша явно наслаждался моей реакцией.

Что я мог ответить?

Посреди города, забетонированный и огороженный от всех невзгод и напастей, здесь находился островок тишины и спокойствия. Ко всему прочему, зал был экранизирован клеткой Фарадея – его стены, потолок и даже пол… (даже пол?!) покрывала многослойная фольга. Кресла и стол стояли на ковриках, а к ним вела ворсистая дорожка.

Я застыл, пытаясь осознать увиденное. Мгновенно в голове пролетело множество мыслей. Первая, конечно же заключалась в том, что Кеша сошел с ума. Эта мысль была самой простой, красноречивой и кричащей.

Человек в шапочке из фольги – сумасшедший. Это как дважды два. Может быть, он еще не окончательно сошел с ума, но явно уже где-то близко. Разве не этому нас учит пропаганда из телевизора? Разве не это нам говорят новости, когда на очередного «сумасшедшего» доносят соседи и главный их козырь – «он носит шапочку из фольги».

Я вдруг вспомнил урок физики в девятом классе – он всплыл в голове так отчетливо, что я даже зажмурился. На доске было написано:

"Я уверен, что истину об этой жизни не получить даже самым беспримерным проявлением человеческой мудрости. Она открывается не посредством собственного разума, а благодаря элементарной вере в данное нам свидетельство". Майкл Фарадей.

Мы проходили клетку Фарадея и принцип ее работы – благодаря разноименным зарядам на противоположных стенках клетки создается электромагнитное поле, которое компенсирует воздействие внешних полей, а значит внутри клетки электрические шумы и колебания отсутствуют. Внутрь нее не проникает никакие сигналы и такую клетку можно использовать как для защиты всевозможных устройств от внешнего воздействия, так и для защиты от этих самых устройств. Кому что нужно.

И это не сумасшествие. Это чистая наука. Только я никогда не видел клетку таких размеров. И никогда не был внутри.

– Как твоя голова? – вдруг поинтересовался Кеша.

Я с изумлением обнаружил, что приступ мигрени, который мог продлится еще сутки, пропал, исчез бесследно.

– Как это возможно? – спросил я потрясенно.

Фотограф цокнул языком, прошел по дорожке и плюхнулся в кресло, которое скрипнуло и осело под его массой.

– Я знаю, у тебя куча вопросов.

– Мягко говоря. И первый: фото девушки с телефонным номером автоответчика в полицейском участке. Это ты подстроил?

– Вероятность того, что кто-то нашел бы этот номер равнялась нулю. Это девушка того милиционера. Да, я ее фотографировал, на обороте написал телефон, мол, обращайтесь, если еще фотографии нужны будут. Фотографии сам ему занес, к тому же порезал и понятно, что полицейский поставил фотку где-то возле компа. Но есть и другие номера. Ты можешь найти его даже на конверте с распечатанным снимком выпускного.

– Любой может найти этот номер, позвонить и что тогда? У тебя тут очередь выстроится…

– Не любой. Сообщение на автоответчике… – фотограф повернулся и внимательно посмотрел на меня, будто оценивая, стоит ли мне говорить то, что он собрался сообщить. Потом, видимо, поняв, что отступать некуда, он сказал, снизив голос до шепота: – сообщение на автоответчике закодировано таким образом, что его слышат только люди с цифровой болезнью.

Я пошатнулся. Взялся за поручни кресла, сжал их, но меня все равно повело. Голова закружилась, я буквально словил те самые «вертолеты», – ощущения, которые ловишь, когда в юности перебираешь с алкоголем. И это далеко не то же самое, что опьянение.

Будто бы сама реальность материализовалась и принялась вращаться вокруг меня с какой-то бешеной скоростью. Мельтешащие картинки из прошлого, настоящего и будущего вспыхивали перед глазами, растворялись, а на их месте тут же появлялись другие.

– Господи… – простонал я.

– Если бы не клетка Фарадея, ты бы сейчас пропал, – сказал фотограф.

– Я хочу пропасть, отпусти меня! – взвыл я. – Я хочу домой!

– Нет. Иначе тот второй Антон не вернется назад. Я уже пробовал.

Я схватился за голову, выпрямился в кресле и, собравшись с силами, сказал:

– Значит… я не первый?

– Нет, ты не первый. Но… смысл, как ты понимаешь, не в том, чтобы найти носителя цифровой болезни. Таких полно. Часть из них в длительной ремиссии, часть больше никогда не прикоснется к цифровым устройствам, кто-то действительно пропадает, хотя это власти тщательно скрывают – но все они малоинтересны. Интересны те, кто приходят оттуда. И поиск таких людей – приоритет номер один для «Чайки». Потому что это абсолютно за гранью. Это открывает просто гигантские возможности. Только представь… – Кеша посмотрел на блестящий потолок подземной комнаты. – Представь, это как открыть новую планету, только лететь никуда не нужно, вот она, в миллиметре от той, что есть. Новые ресурсы, новые земли, новые люди, технологии, – это триллионы долларов!

– Тебе то лично это нафига? – устало спросил я. Вертолеты начали отпускать, я в изнеможении откинулся на мягкую спинку и мечтал только об одном – стаканчике «Джека». А еще о Свете. Я хотел, чтобы она была здесь, со мной. Тем более, что по словам этого парня, сидящего в кресле напротив, я едва не исчез. Поцелуя на дорожку я точно заслужил.

– Тот парень… куртку которого здесь нашли, был моим лучшим другом. – Кеша склонил голову. – Через месяц, когда поиски свернули, его объявили пропавшим без вести, я поклялся, что найду его, чего бы мне это не стоило. Тогда не было никаких зацепок, но я, по крайней мере, начал изучать этот подвал под школой и его лабиринты. Искать следы, доказательства, хоть что-нибудь. До самого последнего времени я думал, что его похитил и убил какой-нибудь маньяк. Но… после эпидемии ЦИБ и ее последствий, я понял, что он, возможно еще жив. И его можно вернуть. Но для этого мне нужен был человек оттуда. И примерно через полгода после начала эпидемии я начал замечать, что в фотосалон приходят странные люди, что само по себе было обычным, конечно, но они… как и ты спрашивали о каких-то совершенно старых фотографиях, которые делал еще отец.

Сначала я не придавал этому значения. Как правило, люди эти приходили один раз, а потом пропадали. Потом я узнал, что за ними охотится «Чайка». Человека три я упустил. Потом я все-таки понял, кто они такие, но для того, чтобы не упустить такого человека, мне как-то нужно было его…

– Затащить сюда.

– Типа того. Причем, лучше, чтобы он это сделал по собственной воле. Не мог же его схватить и приволочь в этот подвал. Это невозможно.

– Логично. Хотя можно было бы, наверное, напрямую людям говорить… это было бы проще.

– И как бы ты на меня посмотрел? А если бы я ошибся? Меня бы тут же забрали. Стукачей слишком много. Поэтому мой друг, программист из центра изучения «ЦИБ» создал кодированное послание. Для обычного человека оно звучит так.

Кеша достал телефон, ткнул в экран толстым пальцем и пустой зал наполнил звук, чем-то похожий на за звук старого телефонного модема, какими мы пользовались на заре зарождения интернета.

– Я прослушивал такие звуки тысячи раз и каждый раз ловил себя на мысли, что вместе с этими сигналами уношусь куда-то на другой край вселенной.

– Так оно и вышло в итоге, – ответил фотограф и выключил запись.

– Кто такая Света? – задал я действительно интересующий меня вопрос.

Кеша поморщился.

– Она работает в «Чайке». Как это ни прискорбно, но это так. Я узнал это по своим каналам. Мне кажется, они начали подбираться ко мне. Но пока не трогают. Поэтому… если я успею распутать всю эту историю, они уже ничего не смогут сделать. Я рассчитывал на публикацию на городском портале, и Антон обещал, что поможет… но ты вообще меня не узнал. – Он посмотрел на меня. – Да, сначала я не понял, что ты другой Антон, думал, это вся комедия ради конспирации, а когда увидел, как ты смотришь на фото, что я распечатал, решил, что отпускать тебя нельзя.

Мои глаза округлились.

– У меня ум за разум заходит.

– То ли еще будет, – оптимистично пообещал Кеша и у меня дернулся глаз.

– Я был в гараже этого Антона номер два. Он явно работал над этим. Все стены увешаны вырезками из газет, распечатками и фотографиями людей.

Кеша кивнул.

– Вот и я говорю. Мы хотели вывести их на чистую воду.

– Я был там со Светой.

Последовала долгая и я бы сказал, напряженная пауза.

– А вот это зря… – наконец выдавил он. – Хорошо, что она не может услышать записи на автоответчик…

– Да, но она сама меня туда привела. Сказала, что Антон над чем-то работал в этом гараже…

– Значит, она знает, кто ты такой?

– Получается, да. – Я вспомнил о нашем вечере и чуть не покраснел.

– Странно, что ты еще на свободе.

– Я понял, что она из органов еще там, на гаражах. Но знаешь, что я тебе скажу… – я посмотрел на Кешу, – не в моей ситуации выбирать себе друзей. – Час назад меня чуть не подстрелила собственная мать. Поэтому, уж извини. По-хорошему я знать не знаю, кто и ты на самом-то деле.

– Если хочешь домой, придется тебе мне довериться. А я хочу вернуть того, второго Антона. То есть, для меня первого. Вряд ли кто-то вместо него осмелится опубликовать все материалы.

– Я смогу это сделать без него. Или, по крайней мере, начать. Никто в редакции не сможет отличить меня.

Кеша быстро взглянул на меня.

– А знаешь… это идея. Сейчас я думаю о тебе как о совершенно другом человеке, а ты ведь… тот же самый Антон.

– Да. – Я поднялся с кресла. – Мне надо идти. Если Света хватится, меня будут искать.

Фотограф кивнул.

– Договорились. Нам нужно синхронизировать двух Антонов, так, чтобы они поменялись местами назад. Я отправлю сообщение на почту, если он ответит, можно приступать. Это странно, но электронная почта, отправленная здесь, может быть получена и там. Надеюсь, у тебя там дома есть ноутбук?

– Я его разбил за день до… как раз собрался нести в ремонт… – я вдруг начал припоминать события из своей жизни в настоящей реальности. – Наличных денег я дома не храню, единственная банковская карточка здесь со мной. Антону номер два придется нелегко, – продолжил я задумчиво. – Как назло, я не включал биометрию и по лицу денег тоже не получишь. – Черт!

– Может быть, написать ему, чтобы обратился к Свете? – вдруг предложил Кеша. – Похоже, вы и там, и тут… и тут и там с ней… – он развел руками. – У вас там нет «Чайки»?

– Вроде нет, но… слухи о том, что в недрах государства кто-то занимается подобными делами, муссируются постоянно.

Кеша кивнул.

– Идем.

Мы вышли из комнаты, но повернули не направо, откуда пришли, а налево.

– Телефон выруби.

– У меня Нокиа левая.

– О-о, – только и сказал он.

Через три минуты мы подошли к толстой двери, напоминающей гермодверь на подводной лодке.

– Это выход в закрытое бомбоубежище в двухстах метрах за школой возле института. Когда поднимешься наверх, отодвинь окошко на двери посмотри по сторонам. Потом выходи. Дверь захлопнется автоматически.

Я кивнул.

Кеша положил руку мне на плечо.

– Постарайся не исчезнуть еще хотя бы пару дней.

– Сделаю все, что в моих силах.

Он открутил здоровенной кольцо, потом поднатужился и открыл дверь.

– Иди.

Я махнул ему рукой.

– Покажешь фотку твоего друга? Ну… того, что исчез.

– Поищи в сети – Андрей Ломакин пропал без вести.

Я кивнул и шагнул в темноту. Позади так же бесшумно закрылась тяжелая дверь.

Я попробовал посветить себе Нокией, но толку от нее было немного. Потом вдруг вспомнил, что на этом телефоне вроде был фонарик, автоматически два раза нажал кнопку прокрутки вверх и о чудо! – он загорелся!

Я добрался до двери, отодвинул заслон смотровой щели и минут пять вглядывался в темноту.

Никого.

Я медлил.

Что-то останавливало меня. Не знаю, что. Или знаю?

– Не спи, кругом змеи, – прошептал я.

Сердце забилось сильнее.

Я развернулся и начал спускаться по ступенькам обратно. Фонарь «Нокии» был как нельзя кстати, он светил мощно и ровно.

Через пару минут я стоял у двери. Нажал на нее ладонью и на удивление дверь поддалась. Массивная конструкция легко и бесшумно отползла в сторону.

Я затаил дыхание и почувствовал, как сильно бьется сердце.

Наверное, так же сильно, как и в тот раз, когда я школьником залез сюда ночью, наслышавшись о странных вещах, творящихся под землей. Также как и сейчас, я был там не один. Я почувствовал это не сразу, но, когда различил шаги в кромешной тьме, бежать было поздно. От страха я вжался в стену, присел и обмочился. Кто-то ходил там, ударяясь в стены и жалобно скуля. Этот звук я не забуду никогда.

Сейчас же в подвале было тихо. Почти тихо. Путь я запомнил хорошо. Крадущейся походкой, звук которой вряд ли бы различил даже тигр, я вернулся к залу, обитому фольгой. Изнутри раздавались голоса.

Один голос я, конечно же, сразу узнал – это был Кеша.

Второй голос принадлежал женщине. С замиранием сердца я долго вслушивался в него. Он был мне слишком хорошо знаком. От ревности и обиды я едва сдерживался – шум в ушах мешал понять, кто же это был на самом деле.

Я не выдержал и выглянул в проем. Совсем чуть-чуть.

На кресле, которое пять минут назад занимал я, сидела седовласая женщина с волевым лицом.

– Мама… – прошептал я и едва успел нырнуть в темноту. Женщина, нахмурившись, прервалась на полуслове и посмотрела в мою сторону.

– Ты закрыл дверь? – произнесла она и ее рука потянулась к карабину.