Текст книги "Файл №440. Чертова пора"

Автор книги: Сергей Федотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Когда вновь настанет весна и травы будут по колено, говорил пророк, земля покроется новой почвой, которая похоронит в себе всех белых людей, и покроется сладкой травой, потечет вода и вырастут деревья. Вернутся стада бизонов и дикие лошади. Индейцы, плясавшие Пляску Духов, поднимутся в воздух, чтобы висеть, пока не уляжется волна новой почвы, а потом их плавно опустят вниз, и они окажутся среди духов своих предков на земле, где будут жить только индейцы.

Пинающий Медведь и его друзья научились Пляске Духов, а через три дня сели на лошадей, чтобы вернуться к железной дороге. Пока они скакали, мессия летал над ними по воздуху и учил песням для новой пляски. Иногда он так громко кричал кому-нибудь в ухо, что тот невольно отмахивался от него, как от надоедливой мухи. У железной дороги Вово-ка покинул их, наказывая научить других людей тому, чему научились сами. Когда же кончится следующая зима, он приведет к ним духов их отцов, чтобы они встретились в новом воскресении.

Вернувшись в Дакоту, Пинающий Медведь завел новую пляску в агентстве Шайенн, Низкий Бык занес ее в Роузбад, а их друзья ввели ее в Пайн-Ридж. Пинающий Медведь рассказал, что группа индейцев миннеконьоу Большой Ноги состояла почти целиком из женщин, потерявших мужей или других родственников-мужчин во время боев с Длинноволосым, Трехзвездным и Медвежьим Мундиром; они плясали до обморочного состояния, потому что женщины хотели вернуть своих погибших воинов мужей и сыновей.

Сидящий Бык выслушал все, что ему рассказал о мессии и Пляске Духов Пинающий Медведь. Сам он не верил, что мертвые люди могут возвращаться и жить вновь, но его люди уже слышали о мессии и боялись, что не встретятся с предками, если не примут участия в плясках. Сидящий Бык не стал возражать, чтобы его люди участвовали в Пляске Духов.

– Но я слышал, – сказал он, – что агенты некоторых резерваций вызывают солдат, чтобы прекратить церемонию. А вдруг белые начнут стрелять в них из своих ружей?

– Если индейцы наденут священные одеяния мессии – рубахи духов с магическими знаками, – отвечал Пинающий Медведь, – то им нельзя будет причинить никакого вреда. Пули «синих мундиров» не смогут проникнуть через рубаху духа.

Не без некоторого скептицизма Сидящий Бык пригласил Пинающего Медведя остаться в Стан-динг-Рок и научить людей пляске.

В Месяце Падающих Листьев Пляска Духов распространилась почти по всем резервациям Запада, как огонь в прериях при сильном ветре. Обеспокоенные уполномоченные индейского бюро и военные от Дакоты до Аризоны, от Индейской территории до Невады старались постичь смысл происходящего. В начале осени пришел официальный приказ: прекратить пляски.

– Более пагубного культа невозможно было предложить народу, который стоит на пороге цивилизации, – говорил Белые Волосы. Хотя он был убежденным католиком, Маклафлин, как и большинство других агентов, не признавал Пляску Духов явлением христианским. А ведь если не принимать во внимание разницу в обрядах, то догматы этой религии ничем не отличались от догматов любой христианской церкви. Мессия проповедовал: «Никого не обижай, никому не причиняй вреда. Не сражайся. Всегда поступай по правде». Проповедь отказа от применения насилия и братской любви не призывала индейцев ни к чему, кроме плясок и пения.

Но из-за того, что индейцы плясали, агенты тревожились и вызвали солдат, и солдаты выступили в поход.

Через педелю после того, как Пинающий Медведь пришел в Стандинг-Рок учить людей Сидящего Быка Пляске Духов, Белые Волосы Маклафлин послал полтора десятка полицейских-индейцев удалить его с территории резервации. Испытывая священный ужас перед аурой святости Пинающего Медведя, полицейские передали приказ Сидящему Быку, но вождь отказался что-либо предпринять. 16 октября Маклафлин отправил отряд побольше, и на этот раз Пинающего Медведя под конвоем выдворили за пределы резервации.

На следующий день Маклафлин уведомил уполномоченного по делам индейцев, что реальной силой, которая стоит за «пагубным культом», является Сидящий Бык. Он рекомендовал арестовать вождя, выслать его из резервации и заключить в военную тюрьму. Уполномоченный обсудил этот вопрос с военным министром, и они оба пришли к выводу, что такой шаг скорее приведет к неприятностям, чем предупредит их.

К середине ноября Пляска Духов так распространилась по резервациям сиу, что почти всякая другая деятельность прекратилась. Ученики не появлялись в школах, магазины опустели, на небольших фермах никто не работал. Напуганный агент из Пайн-Ридж телеграфировал в Вашингтон: «Индейцы пляшут на снегу, они одичали и сошли с ума… Мы нуждаемся в немедленной защите. Вождей следует арестовать и заключить в каком-нибудь форте, пока все не успокоится. И медлить с этим нельзя».

Низкий Бык повел свою группу верующих вниз по Уайт-Ривер, в Бэдлендс, и через несколько дней число индейцев возросло до трех тысяч. Не обращая внимания на зимнюю стужу, они надевали рубахи духов и плясали от зари до зари. Низкий Бык убеждал пляшущих не бояться солдат, если те придут прекратить церемонии.

– Их лошади провалятся в землю, – сказал он. – Наездники соскочат с лошадей, но и они тоже провалятся в землю.

На реке Шайенн группа Большой Ноги увеличилась до шестисот человек, в основном это были вдовы. Когда агент попытался вмешаться, Большая Нога увел пляшущих из резервации в священное место на Дип-Крик.

20 ноября Бюро по делам индейцев в Вашингтоне приказало агентам на местах назвать имена подстрекателей, участвующих в Пляске Духов. Список был составлен в Вашингтоне и передан в расположенный в Чикаго штаб Медвежьего Мундира Майлса (так его прозвали после зимних переговоров с индейцами, когда он встречался с дакотами в медвежьей шубе). Майлс заметил имя Сидящего Быка и решил, что тот и виноват во всех беспорядках.

Медвежий Мундир понимал, что арест Сидящего Быка наделает много шуму, и хотел убрать его из резервации тихо и незаметно. Тем временем в Пайн-Ридж уже были введены войска, отношения между индейцами и военными стали напряженными. Для того чтобы разобраться в этой трудной ситуации, был прислан бывший агент, доктор Валентайн Мак-джилликадди, которого позднее сменил Джеймс Мак-лафлин.

– Я бы позволил им плясать, – сказал агент, разобравшись в обстановке. – Когда адвентисты седьмого дня готовят себе одежды для вознесения, ожидая второго пришествия Спасителя, войска Соединенных Штатов не пытаются им помешать. Почему же индейцам нельзя предоставить такой же возможности? Если войска не уйдут, непременно случится беда.

Ему не поверили.

* * *

12 декабря 1890 года подполковник Уильям Драм, командовавший войсками в форте Йейтс, получил приказ от генерала Майлса арестовать самого знаменитого из оставшихся в живых «непримиримых» вождей.

На рассвете 15 декабря 1890 года сорок три пн-дейца-полицейских окружили сруб, в котором жил Сидящий Бык. В трех милях от Стадинг-Рок стоял в засаде эскадрон кавалерии, который был готов по первому сигналу прийти на помощь полицейским. Бычья Голова, возглавлявший отряд индейской полиции, застал Сидящего Быка спящим на полу. Когда его разбудили, вождь насмешливо уставился на Бычью Голову.

– Зачем ты пришел сюда? – спросил он.

– Ты мой пленник, – сказал Бычья Голова, – ты должен идти в агентство.

Сидящий Бык зевнул и сел.

– Ну ладно, – сказал он, – дай мне одеться, и я пойду с тобой.

Он попросил полицейского оседлать для него лошадь.

Когда Бычья Голова с Сидящим Быком вышли из дома, то увидели снаружи толпу участников Пляски Духов. Их было во много раз больше, чем полицейских. Поймай Медведя, один из плясавших, подошел к Бычьей Голове.

– Ты не думай, что возьмешь его! – закричал он. – Ты не сделаешь этого!

– Ну, пошел, – тихо сказал Бычья Голова пленнику, – не слушай их.

Но Сидящий Бык уперся, так что Бычьей Голове и сержанту Красному Томагавку пришлось силой вести его к лошади. В этот момент Поймай Медведя отбросил свое одеяло и выхватил винтовку. Он выстрелил в Бычью Голову, ранив его в бок. Падая, Бычья Голова пытался застрелить его, по пуля попала в Сидящего Быка.

Почти одновременно Красный Томагавк выстрелил Сидящему Быку в голову и убил его наповал.

Во время перестрелки старая цирковая лошадь, подаренная Сидящему Быку за выступления в балагане Буффало Билла, стала демонстрировать свое искусство. Она под выстрелы садилась и поднимала одно копыто, как ее научили в цирке, и присутствующим казалось, что она исполняет Пляску Духов. Но как только лошадь перестала плясать и ускакала прочь, ожесточенная схватка возобновилась, и только прибывшее подразделение кавалеристов спасло индейцев-полицейских от уничтожения.

* * *

Если бы не укрепляющая сила Пляски Духов, индейцы, полные скорби и гнева из-за убийства Сидящего Быка, могли бы восстать, несмотря на ружья солдат. Но вера в скорое исчезновение белых людей и возвращение своих умерших родных и друзей, когда вновь зазеленеет трава, так широко распространилась среди них, что они отказались от возмездия. Однако лишенные вождя хункпапы сотнями бежали из Стандинг-Рок, ища убежища на какой-нибудь стоянке пляшущих или у последних великих вождей вроде Красного Облака в Пайн-Ридж. В Месяце, Когда Олень Сбрасывает Рога (17 декабря), около ста беглых хункпапов достигли лагеря индейцев миннеконьоу Большой Ноги, расположенного возле Черри-Крик. В тот же самый день из военного министерства пришел приказ об аресте и заключении в тюрьму Большой Ноги. Его имя значилось в списке «подстрекателей беспорядков».

Город Кастер, Блэк-Хиллс, Южная Дакота, 3 июля, 17:43

Джип затормозил у дверей полицейского участка. Местный шериф уже ждал их. Ему, оказывается, позвонил Питер Фер. Сообщил, что в Кастер по его душу направляются два агента ФБР.

– Джойс Чивер, – представился хозяин. – Что вас интересует?

– Нас интересует Мэйбл Келли, – ответила Дэйна.

– Конечно, Мэйбл, – согласился Чивср. – Я был там, в национальном лесе Блэк-Хиллс.

– Следы… – начал было Молдер.

– Вот они! – перебил его шериф, откидывая ткань с журнального столика. На нем, оказывается, лежали две гипсовые отливки – правой и левой ступни. В стеклянной кювете с крышкой находился рыжий клок шерсти.

– Определили, какому животному принадлежит шерсть? – спросил агент.

– Эксперты в один голос заявили: однозначно – человеку.

Молдер вспомнил реплику Скалли, что огромные следы принадлежат человеку, не страдающему плоскостопием.

– Но ведь не бывает людей десяти футов ростом и с таким размером ступней! – Молдер не сердился на шерифа, он злился на то, что все факты подтверждают детскую теорию Жюля Хилера о существовании сказочной Дсоноквы. Если она – плод людского воображения, то и шерсть – или что там у нее? – волосы… Хм-м… Волосы тоже должны быть не звериными, а человеческими.

– И какая обстановка была там, у ручья? – спросила Дэйна.

– Нервозная, – развел руками Джойс – Ну, еще бы – у руководителя скаутов пропала подопечная, четырнадцатилетняя девочка.

– Я не о том, – отмахнулась девушка. – Скажите, там были москиты?

– Ах, вы об этом, – улыбнулся шериф. – Уверяю вас, агент Скалли, похоже, что все москиты Блэк-Хпллс собрались у этого ручья. Хорошо, что у скаутов нашелся приличный репеллент. Иначе совсем бы заели не только нас, но и собак. Сколько живу здесь, а таких густых роев этих вампиров ни разу не встречал. Представляете, лезут в глаза, в уши, в нос, забивают глотку…

– Скажите, – прервал Молдер неприятные воспоминания Джойса, – ваши собаки потеряли след у высокой, густой сосны?

– Точно! – восхитился шериф. – А как вы узнали?

– Ситуация один в один совпадает с той, что случилась неподалеку от горы Харни-Пик. Мы выезжали на место происшествия с Питером Фером.

– И что обнаружили?

– Некий канат из неизвестного материала, по которому Дсоноква забралась на дерево..

– Вы говорите – Дсоноква? – задумался Чивер, ничуть не удивившись упоминанию сказочного персонажа. – Ну, конечно же! А я-то ломаю голову, откуда взялась этакая чертова пропасть москитов! А где Дсоноква, там и москиты. Как все просто!

– А вы разве верите, что Дсоноква не просто индейский мифический персонаж? – спросил Молдер.

– Но я же собственными глазами видел гигантские следы, отпечаток плетеной корзины. Да и сам чуть ли не до смерти был закусан москитами, пока не выручили запасливые следопыты.

– А медных когтей вы не видели? – насмешливо спросил федеральный агент.

– Видел следы острых когтей на высоте примерно тринадцати футов, которые похититель нанес на сосновую кору.

– Но если взять образцы этой поврежденной коры, – вмешалась Скалли, – и подвергнуть спектральному анализу, то выяснится – медные они или костяные. В прорезях наверняка остались микрочастицы…

– А вам нужно отыскать пропавшую девочку или решить совсем не принципиальный вопрос: из чего когти похитителя? – спросил ее Джойс – Вот снимки ободранной коры, – он выбросил на свой письменный стол несколько фотографий из ящика, – а вот отломанная кора.

Шериф извлек из того же ящика полиэтиленовый пакет с вещдоками и присоединил к фотоснимкам.

– Можете отправлять на экспертизу. Скалли взяла фотографии, а кору попросила отправить в Пирр по адресу, который она укажет.

– Записывайте, шериф, – попросила она. Чивер молча взял ручку и старательно записал все, что ему продиктовала Скалли.

– А на сосну вы забирались? – спросил Молдер.

– Я – нет, – сказал шериф, – но мои люди лазили.

– И что же они нашли?

– Сломанные веточки и признаки того, что наверх поднимали что-то вроде корзины, отпечаток днища которой мы видели у ручья. Похоже, корзина имела достаточные размеры, чтобы в ней уместилась похищенная девчонка.

– А каната, по которому поднимался похититель, вы наверху не нашли?

– Никакого каната, – отрезал Джойс, проведя ребром ладони сверху вниз, будто отсекая возможность существования каната.

– Как же Дсоноква сумела забраться на огромное, необхватное дерево?

– А там рядом растет топкая сосенка, у которой ветки начинаются от земли. И по отломанным сучьям было видно, что именно по ней похититель с жертвой забирался повыше, чтобы достигнуть кроны старого дерева. Кстати, наши спасатели повторили его путь, когда забирались на сосну. Так же и спускались.

– Хорошо, – согласился федеральный агент, – вы отлично поработали. Я хотел бы задать всего один вопрос: а куда подевались из кроны похититель и Мэйбл Келли?

– Думаю, и мои сотрудники и спасатели думают то же самое: Дсоноква ушла верхами, перепрыгивая с дерева на дерево с девочкой на спине.

– И где же ее теперь искать? – спросила Дэйна.

– Судя по направлению, она двинулась в заповедник «Бэдлендс».

– Почему именно туда?

– Но вы же знаете, что Дсоноква живет в яме! А где можно отыскать больше ям, чем среди лунных пейзажей Бэдлендса? Еще вопросы имеются?

– Да, я хотел бы повидаться с руководителем скаутов мистером Робертом Легейтом и его следопытами, – признался Молдер.

О том, почему спасатели и полицейские не стали преследовать великаншу по земле, раз уж сумели определить направление, в котором она прыгает, Призрак расспрашивать не стал. Раз людоедка скачет поверху, то собаки внизу, на хвое, бесполезны. Дсоноква может десять раз изменить направление, псы этого не почуют. А преследование вслепую бессмысленно: ты ищешь ее на востоке, а она движется на северо-восток…

– Нет ничего проще, – сказал Чивер. – Мистер Легейт живет через два коттеджа от участка. Я думаю, он уже дома. Сорок минут назад мы с ним созванивались. Я его предупредил, чтобы он никуда не уходил, потому что федералы наверняка захотят встретиться с ним.

– Вы очень распорядительны, сэр, – признался Молдер.

– Стараюсь соответствовать своей должности, сэр, – не стал спорить шериф.

Ручей Вундед-Ни, Блэк-Хиллс, Южная Дакота, 29 декабря 1890 года

Как только Большая Нога узнал об убийстве Сидящего Быка, он повел своих людей в Пайн-Ридж, надеясь, что Красное Облако защитит их от солдат. По дороге он заболел воспалением легких, у него началось кровотечение и его погрузили в фургон. 28 декабря, когда они приближались к Поркыопайн-Крик, индейцы миннеконьоу заметили четыре приближающихся кавалерийских отряда. Большая Нога приказал поднять над своим фургоном белый флаг. Около двух часов дня он поднялся из-под своих одеял, чтобы приветствовать майора Сэмюэля Уайт-сайда, командира батальона заново сформированного седьмого кавалерийского полка. Одеяла Большой Ноги пестрели бурыми пятнами, голос превратился в свистящий хрип, а из носа текла кровь. Когда он отвечал хриплым шепотом Уайтсайду, то кровь замерзала на морозе.

– Большая Нога, – объявил вождю майор, – у меня приказ доставить тебя в кавалерийский лагерь у ручья Вундед-Ни.

– Я как раз и продвигаюсь туда, – ответил вождь мнннеконьоу, – чтобы укрыться со своими людьми в Пайн-Ридж.

Повернувшись к разведчику-метису Джону Шан-гру, майор Уайтсайд приказал разоружить отряд Большой Ноги.

– Послушайте, майор, – возразил Шангру, – ваша затея может закончиться схваткой, и тогда вы убьете всех женщин и детей, а мужчины уйдут от вас.

Майор настаивал на выполнении приказа: захватить индейцев Большой Ноги, разоружить и отобрать коней.

– Лучше сначала отвести их в лагерь, а потом уже отбирать оружие и лошадей, – заметил Шанг-ру. – Пешком они станут двигаться намного медленней.

– Хорошо, – согласился Уайтсайд, признав справедливость этого довода. – Скажи Большой Ноге, чтобы он следовал в лагерь у Вуидед-Ни.

Майор взглянул на больного вождя и приказал послать за своей санитарной повозкой. В ней было теплее и гораздо легче переносить дорогу, чем в безрессорном фургоне. Как только вождя перенесли в повозку, майор построил свой отряд в колонну и повел к ручью Вундед-Ни. Два отряда кавалерии скакали впереди, за ними следовали фургоны и санитарная повозка, а сзади двигались сбитые в тесную группу индейцы. Два других кавалерийских отряда с батареей из двух орудий Гочкиса замыкали колонну.

С наступлением сумерек они преодолели последний подъем и начали спускаться по склону.к ручью Вундед-Ни. Зимние сумерки и снежинки, кружившиеся в свете угасающего дня, превращали эту мрачную местность в сказочную страну. Где-то на берегу замерзшего ручья в тайном месте лежало сердце Бешеного Коня, и участники Пляски Духов верили, что его душа с нетерпением ожидает, когда появится новая земля с первой зеленой травкой.

В палаточном лагере кавалеристов на Вундед-Ни индейцев построили и тщательно пересчитали. Мужчин оказалось 120, а женщин и детей – 230 человек. Сгущалась тьма, и майор Уайтсайд решил, что разоружит пленников утром. Он выделил дакотам место для стоянки южнее военного лагеря, велел выдать пайки и несколько палаток. В палатке Большой Ноги майор приказал установить печку и послал к нему военного врача. Чтобы быть уверенным, что пленники не сбегут, он выставил два кавалерийских отряда для охраны, а на вершине господствующего над лагерем холма поставил пушки. Нарезные орудия, стреляющие дальше, чем на две мили, расположили так, чтобы в случае чего накрыть все индейские палатки.

В темноте декабрьской ночи остальная часть седьмого полка подошла с востока и бесшумно разбила лагерь к северу от отрядов майора Уайтсайда. Полковник Джеймс Форсайт, командир бывшего полка Кастера, взял руководство операцией на себя. Он сообщил майору, что получил приказ отвести группу Большой Ноги к Тихоокеанской железной дороге для отправки в военную тюрьму в Омахе.

Установив на пригорке еще два орудия Гочкиса, Форсайт и его офицеры расположились на вечер вокруг бочонка виски, чтобы отпраздновать арест Большой Ноги.

Едва дышавший вождь лежал в палатке. Даже со своими непроницаемыми рубахами духов и верой в пророчества нового мессии его люди боялись кавалеристов, окруживших их маленький лагерь. Четырнадцать лет назад на Литл-Биг-Хорн некоторые из этих воинов одержали победу над окружавшими их сегодня кавалерийскими офицерами, и индейцы гадали, осталась ли месть в сердцах «синих мундиров» до сих пор или все забылось.

– На следующее утро раздался звук сигнальной трубы, – рассказывал Уазумаза, один из воинов Большой Ноги, который через несколько лет сменил свое имя на Борода В Росе, – и тут я увидел, что солдаты садится на лошадей и окружают нас. Нам объявили, что все мужчины должны собраться в центре лагеря, где с ними будут говорить, а потом отправят в агентство Пайн-Ридж. Большую Ногу вынесли из вигвама и усадили перед палаткой, индейцы постарше собрались вокруг вождя и сидели, тесно окружив его.

Выдав сухари на завтрак, полковник Форсайт сообщил индейцам, что сейчас их разоружат.

– Они потребовали сдать ружья, – вспоминал Белое Копье, – и мы сложили оружие в центре лагеря. Вожди солдат сказали, что это не все, и послали несколько подразделений для обыска вигвамов.

– Они заходили в палатки, выходили оттуда с узлами и потрошили их, – добавлял Собачий Вождь. – Солдаты вытаскивали томагавки, ножи, палаточные шесты и складывали в кучу рядом с ружьями.

Решив, что этого мало, офицеры приказали воинам снять одеяла, желая обыскать. Лица индейцев выражали ярость, но открыто запротестовал лишь шаман Желтая Птица Он сделал несколько движений Пляски Духов и запел одну из священных песен, уверяя воинов, что солдатские пули не смогут пробить их священные одежды.

– Пули не достигнут вас, – пел он на языке индейцев сиу. – Прерия велика, и пули не догонят вас.

Солдаты нашли всего две винтовки. Новый винчестер принадлежал молодому индейцу, которого звали Черный Койот. Койот поднял его над головой с криками, что он заплатил за эту винтовку много денег и она по праву принадлежит ему. Через несколько лет Борода В Росе вспоминал, что Черный Койот был глухим.

– Если бы его не тронули, он бы положил ружье куда надо. Но они стали хватать Черного Койота и поворачивать лицом к востоку. Он все еще не понимал, что происходит, ни в кого не целился из ружья. Койот хотел положить его на землю, но солдаты выхватили ружье, которое тот собирался положить. Когда его поворачивали, то палец на спуске невольно нажал на него от толчка, и раздался громкий ружейный выстрел. Никто ни в кого не стрелял, но выстрел раздался из-за этой глупой возни.

– Звук был таким, как будто рвут холст, – вспоминал Грубый Отец.

Боящемуся Врагов показалось, что «грянул гром». Кружащий Ястреб сказал, что Черный Койот был «сумасшедшим, который дурно влиял на всех, но не представлял собой вообще ничего».

Когда Черный Койот случайно выстрелил, то солдаты открыли ответный огонь и стали убивать всех без разбору.

В первые секунды избиения огонь карабинов был оглушительным, и воздух наполнился пороховым дымом. Среди умирающих, распростертых на мерзлой земле, лежал и Большая Нога. Потом звуки выстрелов на время стихли. Небольшими группами индейцы и солдаты схватились врукопашную, пустив в ход ножи, дубины и пистолеты.

К месту схватки стали сбегаться окрестные индейцы, услышавшие стрельбу. Одну группу вел Черный Лось. У него не было ружья, но он держал перед собой священный лук. Атаковав непрерывно стрелявших солдат, Черный Лось и его люди не получили ни единой царапины. Известно, что у него в отряде были воины-ваканы. Изредка они демонстрировали соплеменникам свои возможности. Раскрасившись по-особенному и прикрывшись лишь набедренными повязками, со священными свистками-флейтами на груди, ваканы выстраивались в цепочку и шли навстречу стреляющим в них людям. При этом стрелы гнулись и ломались, а пули падали на землю, оказываясь сплющенными. У людей же не находили никаких повреждений.

Тем не менее и такие неустрашимые и непобедимые сиу были вынуждены отступить, потому что тут вступили в дело большие пушки Гочкиса. Они открыли огонь, выстреливая почти по снаряду в секунду, кося огнем индейский лагерь, разрывая шрапнелью типи, убивая мужчин, женщин и детей.

– Мы пытались бежать, – рассказывала Луиза Пронырливая Медведица, – а они стреляли в нас, как будто мы бизоны. Я знаю, что бывают добрые белые люди, но эти солдаты, должно быть, были низкими людьми, потому что расстреливали женщин и детей. Индейские солдаты не стали бы так поступать с белыми детьми.

Черный Лось дал знак к отходу, и его отряд двинулся прочь в сторону леса, пока из-за них не перебили всех индейцев.

– Я выскочила оттуда и побежала вслед за убегавшими, – рассказывала Хакиктавин, другая молодая женщина. – Мои дедушка, бабушка и брат были убиты, когда мы перебегали через овраг. Потом меня ранило навылет в правое бедро и в правое запястье, и я не могла идти. Меня поднял солдат, тут ко мне подбежала чья-то маленькая девочка и юркнула ко мне под одеяло.

Когда это безумие кончилось, Большая Нога и больше половины его людей были убиты или тяжело ранены. Считалось, что было убито 153 человека, но многие раненые отползли в сторону и умерли позже. Позднее подсчитали, что в общей сложности погибло около 300 из бывших там 350 мужчин, женщин и детей. Солдаты потеряли 25 человек убитыми и 39 ранеными; большинство из них пало от своих же пуль и шрапнели.

После того как раненые кавалеристы отправились в агентство Пайн-Ридж, одно подразделение солдат обошло поле боя на Вундед-Ни, подбирая оставшихся в живых индейцев и загружая их в фургоны. К концу дня стало ясно, что скоро начнется метель, а мертвые индейцы так и остались лежать там, где упали.

Когда метель утихла и похоронная команда вернулась в Вундед-Ни, она нашла тела Большой Ноги и других индейцев, замерзших в гротескных позах.

Фургоны, полные раненых индейцев сиу – четырех мужчин и сорока семи женщин и детей, – прибыли в Пайн-Ридж затемно. Все бараки были полны солдат, и пока какой-то бестолковый офицер искал жилье для раненых, они лежали в фургонах на сильном морозе. Наконец открыли помещение, занимаемое епископальной миссией. Оттуда вынесли скамьи и набросали на необтесанный пол сена.

Шел четвертый день после рождественских праздников в год 1890 от Рождества Христова. Когда в освещенную свечами церковь внесли первые окровавленные тела, все, кто был в сознании, смогли увидеть свисавшую с голых балок рождественскую зелень. Над амвоном висела хоругвь с неровно написанными буквами: «Мир на земле, и в людях благоволение».

* * *

– Тогда я еще не знал, сколь многому пришел конец, – вспоминал Черный Лось. – Когда я оглядываюсь назад с высокого холма моей старости, я все еще могу видеть зверски убитых женщин и детей, лежащих грудами вдоль узкого извилистого ущелья. Я вижу их так же ясно, как видел молодыми глазами. И я могу видеть нечто иное, что умерло там, в кровавой грязи, и похоронено в метели. Там умерла мечта народа. То была прекрасная мечта… Обруч, скреплявший народ, разбит, и куски его разбросаны. Лишенное сердцевины священное дерево мертво.

Заповедник Бэдлсндс, Южная Дакота, 4 июля, 13:52

Агент Скалли сидела в седле серой кобылки, как мифическая амазонка, зато Молдер уже через час так натер внутреннюю сторону бедер, что готов был спрыгнуть на землю и идти пешком, рискуя сломать ноги. Третьим, замыкающим маленькую кавалькаду, двигался проводник Том Файр, метис. Заповедник, по его словам, он знал, как свои пять пальцев.

С шерифом железнодорожной станции Синик федеральные агенты встретились утром, когда на джипе добрались до городка. Шерифы Кастера и Сини-ка уже созванивались, и Норманн Баркли не удивился приезду работников Бюро Расследования из Вашингтона. Гипсовых отливок следов он не показывал, обошелся фотографиями, коры со следами когтей у него не было, зато имелась любительская видеосъемка семейства Лэнг, которую мистер Фрэнк любезно предоставил представителям закона.

Молдер и Скалли посмотрели двадцатиминутную запись. Мистер Фрэнк и миссис Эллен Лэнг выходят из вагона на платформу Синика, их четырнадцатилетняя дочка Сыо пытается впервые в жизни забраться на коня. Туристы из Окленда, штат Калифорния, на фоне изрезанной местности Бэдлендса.

Убитые горем папочка с мамочкой вчера вечером вернулись в Калифорнию, но агенты ФБР могут переговорить с Томом Файром, который был проводником группы туристов по лунным ландшафтам «дурных земель». Он сейчас пьет кофе, ожидая встречи с «ребятами из столицы».

– Пригласить свидетеля? – спросил Норманн Барклп.

– Да, – кивнула Дэйиа. – Всегда лучше выслушать подробности из первых уст.

– Флэкс, – шериф повернулся к своему помощнику, – пригласи-ка сюда Тома.

Том Файр оказался крепким черноволосым парнем лет двадцати пяти, одетым в камуфляжную форму.

– Здравствуйте, – сказал он, входя в кабинет шерифа, отделенный от общего помещения стеклянной стеной.

– Агент Скалли, агент Молдер, – представил их друг другу Норманн, – а это проводник Том Файр.

– Расскажите, как пропала Сыо Лэнг, – обратилась к нему Дэйна.

– Я уже сто раз рассказывал, – заявил проводник. – И лично шерифу, и его полицейским, и спасателям, и страховщику…

– А господа из Вашингтона тебя еще не слышали! – перебил его Баркли. – Том, в твоем положении не стоит выдрючиваться. Ты был проводником группы и несешь ответственность за то, что пропала одна из твоих туристок.

– Да я ничего и не говорю, – сразу же пошел на попятный парень в камуфляжке. – Я расскажу, как все произошло, мне не трудно. Хотя и рассказывать-то там нечего. Собралась обычная группа туристов, в основном – семейные. С детьми не младше четырнадцати, потому что экскурсия конная, а детям помоложе трудно управляться с лошадью. Группа была стандартная – двадцать человек. Из них трое иностранцы. Француженка и парочка из Англии. Все как обычно. Показал я им, как крепить седло, как затягивать подпруги, как регулировать длину стремян. Посадил всех, сделали пару кругов вокруг конюшни, чтобы туристы хотя бы чуть-чуть привыкли к лошадям. Я подсказывал им, как себя вести, как правильно сидеть в седле.

Потом спросил, вес ли запомнили, кто на какой лошади поедет, велел их расседлать. Обед. Уселись за стол под навесом, туристы поели и разбрелись по палаткам. Сиеста. Часа в четыре пополудни я всех разбудил, попили чая с бисквитами и стали седлать каждый свою лошадь. Я проверил, как они с этим справились, если что не в порядке, исправлял, чтобы никто, не дай бог, не свалился и не получил травмы. С нас за это строго взыскивают, потому что турбюро приходится оплачивать страховки. В пять мы уже были в пути.

– Семейство Лэпг чем-нибудь выделялось в вашей группе? – спросила С калл и.

– Да нет, – ответил Том после недолгого размышления. – Обычная калифорнийская чета. Такие, знаете ли, из небогатых, по с гонором – они не просто американцы, а из Калифорнии, почти что из Лос-Анджелеса, почти кинозвезды. Папа – почти Арнольд Шварценеггер, мама – почти Джулия Роберте, а дочка – почти Бритни Спирс.