Текст книги "Приключения Сэмюэля Пингля"

Автор книги: Сергей Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Доктор отложил мундштук и побарабанил пальцами по столу

– Ну, это другое дело. Хм... Характер беседы меняется. Рад, говорить откровенно. Знаете ли, Вандок, как вы мне надоели. С того момента, как вы неожиданно появились в Масатлане и униженно просили дать вам место слуги... Ведь я же знал, хм... догадался, что вы хотели узнать местопребывание моего дорогого дяди. Но я был связан словом, данным ему...

– Так вы не скажете? – с раздражением спросил Вандок.

– Нет. Даже если бы вы чем-нибудь пригрозили мне. Я не из пугливых. В игре со мной, Вандок, масть у вас в руках не козырная. И раньше, чем вы бросите на стол ваш Бычий Глаз, я бросаю козырную шестерку. Вы надоели

мне. Вы интересовались моей перепиской. Но ни одно письмо от дяди не попало к вам. Верно? Я получал их в пачках сигарет, которые из киоска приносил мне мальчишка Педро, брат одной очаровательной сеньориты... А вы еще изучали объявления в газетах, доставлявшихся мне с почты. Вы разыскивали тайный смысл в строчках, которые я в шутку специально для вас отчеркивал карандашом. Хм... Я очень смеялся над вами, Бандок! Но вы сделали большую ошибку, когда начали тайком от меня интересоваться моей научной работой. Вы залезли в лабораторный шкаф. Помните, через неделю после поступления ко мне? Вы там раздавили ампулу с вирусом, заразились им и теперь несете наказание. Если вы служите у биолога или химика, то обязаны повиноваться ему, чтобы избежать неприятных случайностей. Вы сами виноваты в своей болезни. Я предЬидел это, поставив вам условие относительно бритья. Я оказался прав, а вы отказались от прививок, которые я под каким-то предлогом предложил вам, лишь только удостоверился, что вы испортили мою коллекцию вирусов и свое лицо.

Вандок сидел смирно, а я стоял за дверью и думал, что этот птицелов еще далеко не раскрыл передо мною всех своих козырей в беседе на кладбище.

– И тогда мне захотелось наказать вас, Вандок, наиболее чувствительным для вас способом. Вы понимаете меня? – значительным тоном спросил доктор.

– Кому придется по-насчоящему нести наказание, неизвестно, – с еще более подчеркнутой значительностью произнес Вандок, выпрямляясь на стуле. – Хотя я и надоел вам, но могу оказать вам услугу, если вы, в свою очередь, предоставите мне возможность повидать вашего дядю.

– Я не нуждаюсь в ваших услугах, – сердито и как будто грустно произнес доктор.

– О сэр, не кипятитесь!-засмеялся Вандок.-И будьте сговорчивее. Сообщите мне адрес, и я исчезну с вашего пути.

– А если не сообщу? – невесело расхохотался доктор. Вандок приподнялся со стула.

– Тогда я сообщу кому следует, – прошипел он таинственно, – как вы угробили своего cлугу Сэмюэля Пингля в шахте.

Доктор вскочил с кресла.

– Ложь! Я хорошо относился к этому юноше. У меня не было никаких мотивов так поступать с ним.

С замиранием сердца я слушал эти слова. Мой гнев таял, как снег весною. Доктор схватился руками за голову.

– Ах, ах!.. Не собрали, значит, и косточек? Бедняга! Однако покушение на его жизнь вам будет труднее отрицать, чем мне убийство в Масатлане, попадись я тогда в руки полиции. Ай-ай! Помяни боже душу покойника!

И Вандок переменил тон: – Адрес дяди, доктор!

Услышав это, я не мог более сдерживать себя и быстро вошел в комнату.

– Довольно. Вандок, обманывать доктора, – сказал я. – Добрый вечер, сэр, поклонился я доктору и вынул из кармана трубку. – Разрешите вручить вам эту вещицу, сэр.

Доктор широко развел руками в изумлении.

– Сэм? Вы? Боже, как я рад! Какую тяжесть сняли вы с моей души!

Он схватил меня за плечи. Его всегда серьезные, теперь добрые и радостные глаза были влажны от волнения.

– Да... Это вы, мальчик! – Он повернул голову к Вандоку.-Нельзя так шутить, злой человек! Сядьте и не пытайтесь улизнуть. Я не выпущу вас отсюда, пока... Хм... Садитесь и вы, Сэм, рассказывайте. Я виноват перед вами, Сэм, сознаюсь... Виноват, что позволил вам спуститься в Хобот. Виноват, что, очевидно, плохо затянул узел веревки.

– Успокойтесь, сэр,– сказал я.– Мне только хотелось бы знать, в каких боковых ходах меня искали рабочие.

– Направо от главного ствола, – ответил доктор.– Очень широкие штреки. Оттуда давно выбран весь уголь.

– А я спасся через ход налево,– пояснил я. – Там еще сохранились толстые пласты замечательного угля... Доктор повеселел.

– Превосходно... Рассказывайте все, Сэм.

Но я кивнул на Вандока.

– Нет, пусть сперва этот джентльмен расскажет вам, кого он в Масатлане подсунул полиции вместо себя.– И я вырвал у Вандока картузик из рук. -Стоп! Не убегать! Говорите правду.

Хитрые глаза Вандока прищурились.

– Да что же опять рассказывать об этом! Ну, мне удалось ускользнуть из Масатлана, сэр, а Сэму пришлось отвечать вместо меня...

– Как?-воскликнул доктор.-Сэм ничего не говорил мне об этом... Кайтесь, Вандок! Как вы подсунули в руки полиции вместо себя ни в чем не повинного Сэма?

– Я уже каялся, – пробормотал Вандок, смотря на меня и ища сочувствия. Но если угодно...

И Вандок рассказал все, что произошло с нами после исчезновения доктора из Масатлана; я дополнил его рассказ.

– Только вы, доктор Рольс, перестарались с инсценировкой собственного убийства, – уже с прежней усмешкой, несколько успокоившись, закончил рассказ Вандох.

Доктор стукнул кулаком по ручке кресла.

– Лентяи! Они опоздали! Ведь я же телефонировал дель-Аронзо и консулу, чтобы спешили захватить Карнеро...

– И сделали ошибку, – торжествуя, подхватил Вандок. – Зачем было вам поминать Карнеро? Тамошние пинкертоны тряслись от страха при одном упоминании этого имени. Знаете, они готовились к осаде вашего домика целых три часа. А мне это было на руку. Клянусь, доктор Рольс, я бы поймал вас за фалды еще у Герлвуда...

– Если бы я не спрыгнул с поезда у моста через Мэйспринг, – поправил доктор. – Плохо вы меня знаете.

– Но я обогнал вас над Детройтом, – засмеялся Вандок.

– Нет, вы обогнали рейсовый одиннадцатый, а я летел севернее, через озера и Ниагару, на частном спортивном девяносто девятом... На земле же вы ведете себя еще хуже. Что за скверная манера толкаться у кассы или прилавка? Последний раз при мне вы безобразно работали локтями в конторе "Сауф-Ляйн"...-поморщился доктор.

– Зато я следом за вами взял билет на теплоход "Аляску", -хихикнул Вандок. – Но...

– Но...-засмеялся доктор,-еще до этого в моем кармане лежал билет на "Кетукки". Изумляйтесь, Вандок... И не так широко раскрывайте рот. А я хочу задать вопрос Сэму. Почему вы ни словом не обмолвились, Сэм, о происшествии в Масатлане? Так много вы говорили о моем дяде, а не упоминали о его племяннике. Ведь я же, помните, затрагивал эту тему.

Я вспомнил рассказ о молодом друге. Ловко он тогда затронул тему!

– По контракту, сэр, я был обязан не задавать лишних вопросов, – ответил я. – И я считал это обязательство между нами взаимным.

– Хм... Вы правы,-ответил доктор и кивнул Вандоку. – Продумали все? Вижу, что нет. Изумляйтесь дальше... На эшуорфском побережье вы снова надоедали мне, Вандок. Я не планета, чтобы меня каждый день наблюдать в телескоп. Хм... А как вы перепугали моего доброго Мигли, когда забрались сюда ночью! Мы бы поймали вас и поколотили, если бы не Сэм. Он тоже в ту ночь вздумал бродить по двору. И колотушки попали вместо вас – ему. Мне, признаться, захотелось в этет момент вздуть Вандока. И я погрозил ему кулаком. Доктор же серьезно продолжал:

– Скажите откровенно, почему вы преследуете меня? Хочется узнать адрес моего дяди? Молчите, не нуждаюсь в вашем ответе. Но знайте, что если вы следили за мной, то и за вами следил человек, преданный мне. Как вы полагаете, Сэм? Можно сказать ему теперешний адрес моего дяди? Тогда Вандок бросится по его следам и оставит нас с вами в покое.

Я подумал, что Вандок бросится по указанному адресу не один – пожалуй, я увяжусь за ним. Мне так хотелось увидеть моего "змеиного профессора" и объяснить ему все, все!

II

– Да, доктор, скажите адрес,-согласился я.

Вандок потер руки в предвкушении победы и весь превратился в слух. Доктор Рольс приподнялся в кресле и кивнул головой.

– Хм... Профессор Мильройс сейчас перед вами, джентльмены.

Вандок вздрогнул от неожиданности. Меня же охватило чувство живейшей радости и изумления.

– Как, профессор, это вы? Почему же я не узнаю вас? Или вы изменили и свою внешность? Почему же вы раньше не сказали? -восклицал я.-Ведь все бы вышло по-иному...

– Немного терпения, Сэм, – ответил Мильройс. – Да, многие ручьи потекли бы по иным руслам... Но цепь жизни состоит из очень сложных звеньев. Терпение, Сэм. Я должен рассчитаться с Вандоком. – Мильройс встал и подошел к застывшему на стуле птицелову. – Ну-с, почтенный джентльмен, хотите правды? Вы неотступно следили за мной с той минуты, когда три с половиной года назад увидели меня на Седьмой авеню в Нью-Йорке.

– Да. Вы вышли из конторы "Лоугрей-Лимитед", прошептал Вандок.

– Да, да... Перед отъездом в Бирму я заключил с этой фирмой контракт на поставку ей змеиных ядов. Но вы и в Бирме надоедали мне. Правда, мне нравилось, как вы самоотверженно предлагали нам джирр по три пайсы за штуку, когда сами покупали у туземцев по пять пайс. Для вас это был чистый убыток. Не из-за прекрасных же глаз мисс Элизабет Милы он вы это проделывали, хотя подобная мысль сначала и приходила мне в голову: вы так лебезили перед мисс Милыон, когда она принимала от вас товар. Но когда она однажды увидала вас в Рангуне посылающим каблограмму по известному вам... и мне... адресу...

Мильройс чеканил последние слова, и Вандок низко опустил голову под пристальным взором профессора.

– ...Тогда я решительно изменил мнение о вас и понял, какова ваша профессия. Припомните ваше поведение в Белл-Харборе. Вы преследовали меня даже, на пляже. Плавая среди купающихся, я различал вашу фигуру на берегу. Вы не спускали с меня глаз. И тогда мне пришла мысль, как избавиться от вас. Если я изображу тонущего, то спасательный катер подберет меня.

– Профессор, вы не тонули?-спросил я, вспомнив картину, которую видел со спортивной вышки.

– И не собирался. Но вы так вцепились, Сэм, в мои волосы, что мне захотелось кричать от боли, и пришлось наглотаться воды. Благодарю вас, Сэм. Вы очень помогли мне. На катере ни у кого не возникло сомнений в том, что я действительно тонул. А как вы сами очутились там?

Пришлось рассказать Мильройсу о моем первом знакомстве с Вандоком: как он разыграл меня на пляже выдуманным Блэк Снейком и как загнал меня на вышку. Вандок, насупившись, молчал. А "змеиный профессор" смеялся.

– Может быть, теперь Вандоку интересно, как я встретился со своим спасителем в Бирме? Уж если откровенничать, то до конца. Мне надо было отправиться в Набухатру и купить для опытов несколько местных сусликов. Там охотники часто ловят их силками. Но за мной увязался Вандок. В это время там вспыхнула чума. Если бы вы, Вандок, проскочили, следуя за мной; в Набухатру, то наверняка заразились бы там чумай. Сам я уже давно сделал себе прививки и против вабы и против мари. Знаете, Вандок, если бы мы встретились с вами в чумной деревне, я не помешал бы вам отправиться на тот свет. Обойдя несколько чумных хижин, я увидел на. дороге человека и сперва подумал, что это вы. Я уже предвкушал сладость объяснения с вами один на один. Но это сидел в пыли перепуганный насмерть, дрожащий Сэм, так самоотверженно помогавший мне в Белл-Харборе. Мы узнали друг друга.

Надо было выручать Сэма. Но он уже был в соприкосновении с чумными. Следовало спешить с прививкой, а у меня с собой была только ампула с сывороткой против вабы.

Сэм получил прививку. На его гчапье, оказалось, что в Набухатре свирепствовала именно гйба, а не мари. Мы выдержали небольшой карантин, и толковый сержант Боро помог перевезти истомленного путешествиями и потрясением Сэма ко мне ча станцию, где я застраховал его и от мари.

– Еще раз благодарю вас, – невольно вырвалось у меня.

Но Мильройс нахмурился.

– И все-таки я считаю вас неблагодарным, Сэмюэль. Когда в парке начали пропадать джирры, а потом Вандок, явившийся к мисс Мильтон в ужасном виде оборванца, стал опять продавать мне змей, я решил поймать его. Мы с Лиз переметили хвосты у всех джирр. И вдруг Вандок приносит через несколько дней наших меченых джирр! Нехорошо поступили вы, Сэм, когда поймали вора, вот этого вора в парке и не подняли тревоги...

– Я пожалел его... – пробормотал я, указывая на Вандока. – Он тогда четыре дня не ел...

Мильройс искренне расхохотался.

– Ха-ха-ха! Не ел четыре дня! Да он обедал в лучших ресторанах Рангуна. Он, вероятно, снимал несколько комнат в разных пунктах – и в городе, и в окрестных деревнях. У него было тогда денег намного больше, чем у вас, наивный вы мальчик! Ну, до источников его средств к существованию мы доберемся еще. А сейчас поймите, что тогда в парке вы сделали ошибку. Вор есть вор, и мы вывели бы его на чистую воду тогда, а не теперь...

– О, как вы правы! – вымолвил я, чувствуя стыд и неловкость. На Вандока я смотрел со злобой.

– Конечно, я прав, – сказал Мильройс. – Хм... еще бы... И лишь только я заметил ваше двурушничество, Сэм, я понял, что надо избавляться не только от Вандока, но и от вас. Да, да. Нельзя, иметь предателей у себя под боком. Проще всего казалось уволить вас. Но вы уже были знакомы с Вандоком. У него большой талант притворщика. И он сделал бы из вас подручного. Но интересы этого человека ограниченны. А у вас, Сэм, более широкие способности. И я с Лиз разработал план. У меня уже имелось несколько пробирок с чистым вирусом "колючки бушменов", о которой вы знаете. Опыты над животными давали основание думать, что прививка этих вирусов человеку повлияет на внешние черты его, изменит их. И я решился это проверить на себе, хотя Лиз и отговаривала меня от рискованного опыта. Я сделал себе прививку. Был инсценирован приезд моею несуществующего племянника доктора Рольса. Прививка сделала свое дело. Черты моего лицa изменились, но вирус подействовал и на голосовые связки. Изменился голос, я принужден все время откашливаться... хм... Я решил уехать, чтобы скрыться от преследований Вандока и в спокойной обстановке работать и лечиться впрыскиваниями противовирусной сыворотки. Я выбрал тихий городок в Мексике и благополучно уехал туда от дяди, то есть от самого себя...

Вандок вскочил и прошелся по комнате, в волнении ероша волосы.

– Не могу простить этого себе! Как это не пришло мне в голову!

– Не скромничайте, Вандок, – насмехаясь, отозвался Мильройс. – Вам это пришло в голову, но поздно, и вы не додумали мысль до конца. Но я продолжаю. Уезжая, я оставлял на станции Сама, которого успел полюбить как неглупого юношу. Его уже начало портить бродяжничество, и надо было направить его интересы по пути, более подходящему юноше, окончившему младшее отделение Дижана. Как-то я дал ему записку с формулой, чтобы по ней он приготовил раствор в лаборатории. Так он познакомился с почерком Лиз, потому что формула была записана ею. Но Сэм решил, что это мой почерк. Эго было мне на руку. Я старался привлечь его к науке. Данная мной книга о вирусах заинтересовала его, и моя цель была достигнута. Я уже уехал из Бирмы, а Сэм думал, что я лежу в лихорадке. Лиз писала Сэму записки будто бы от меня, а я уже пересекал на пароходе Тихий океан...

"Вот оно что,-подумал я, припоминая все детали моего пребывания на станции "змеиного профессора". Отлично это было все придумано. Будто профессор хворал, потом стал выздоравливать... Начал заниматься по ночам... Силуэт на занавеске был оень похож".

Вандок же не переставал вздыхать.

– Ах, ах! Ведь я так много думал о "змеином профессоре" и его племяннике...

Я прервал его причитания, показавшиеся мне притворными:

– Вы и мне надоели, Вандок. Отвечайте теперь мне. Почему вы преследуете профессора?

– Да еще скажите, Вандок, – добавил Мильройс, – кто направил вас следить за мною? Вы колеблетесь? Не стесняйтесь. Какие пустяки! Даю слово, что я щедро могу оплатить вашу откровенность... Ах, вы боитесь потерять место, если проболтаетесь? Тогда молчите и только кивайте вашей умной головой в знак согласия, если я сейчас начну говорить правду. Смотрите на вашего приятеля, Сэм. Итак, Вандок, вы посылали донесения о Мильройсе по адресу: "Эшуорф, почта, до востребования, С. С.". Верно?

Вандок кивнул головою, как статуя командора в опере Моцарта. Мильройс откашлялся, взял со стола принесенную мною трубку н набил ее табаком. Вандок вышел из своего оцепенения и быстро поднес вспыхнувшую зажигалку.

– Прошу, профессор...

Мильройс поблагодарил, с наслаждением затянулся и продолжал свои вопросы:

– Но вы не знаете, кто получал эти письма? Скажу вам. Письма ваши получал в Эшуорфе стряпчий Сайгон. И без меня вы никогда бы не узнали, зачем эти донесения ему нужны. Любопытно, что и сам Сэйтон не знает содержания этих писем. Но Сэйтон ведет дела владельца замка Олдмаунт и передает ему ваши письма нераспечатанными. Вы не знали этого, Вандок? Вы не знали? Вы, знаменитый агент номер четыреста двадцать один частного сыскного бюро в Бостоне? Ах, какая оплошность!

III

Вандок отскочил в угол комнаты и сунул руку в карман. Я сделал было движение к нему, но Мильройс, спокойно улыбаясь, остановил меня.

– Тише, джентльмены... Я не, намерен вредить вам, номер четыреста двадцать один. Вы иногда рассеянны, и благодаря этому я раскрыл ваш псевдоним. Этим номером вы подписали телеграмму из Рангуна в Бостон. Вас видела Лиз. В телеграфной конторе вы оставили отпечаток этого номера на промокательной бумаге. Лиз сообщила его мне. Она была в курсе всех моих дел. Чудак вы, Вандок... Когда вам нечего говорить, вы прибегаете к револьверу. Оставьте его в кармане. Садитесь, курите.

Вандок задумчиво начал курить и покачал головой.

– С таким противником приятно иметь дело.

– Сообразительность и живое воображение всегда выручают в трудных обстоятельствах, если умело пользоваться этими качествами. Вы это отлично знаете, Вандок, сказал Мильройс. – Я себе ясно представляю, как однажды начальник сыскного бюро вызвал к себе одного из лучших своих людей и обратился к нему: "Любезный номер четыреста двадцать один. Имеется выгодное поручение. Разыщите профессора Мильроиса и следите за его поступками, Не стесняйтесь в расходах". Было так?

– Примерно так, – принужден был сoгласиться Вандсук.

– Вот как будто и все, Вандок, а? – приятно улыбнулся Мильройс.-Можете идти...

Вандок посмотрел на профессора, и тут впервые я увидел, что не было хитрости в его глазах. Он смотрел почеловечески просто и ясно.

– Куда же я пойду? Вы думаете, что я направлюсь к мистеру Сэйтону и скажу ему: "Сэр, подите в виллу у скалы Двух Роз и лично познакомьтесь с одним замечательным человеком, который научил меня уважать себя". Нет, скорее я отравлюсь к моему начальнику и скажу: "Знаете, хозяин, мне что-то наскучило заниматься пустопорожним шатанием в роли тени..."

Мильройс прервал его:

– Браво, Вандок! По глазам вижу, что вы не хитрите. Аплодируйте ему, Сэм. Это самая большая удача в моей жизни. Выпьем за удачи, джентльмены. Они редки в нашей жизни, мы их должны ценить. Сэм, достаньте из шкафа чего-нибудь прохладительного. У меня першит в горле. И табак отказывается помогать.

В шкафу оказались две бутылки легкого вина. Кубарем скатился я с лестницы в столовую и моментально принес оттуда штопор и три бокала на подносе.

– Ну-ка, Сэм, – мигнул мне профессор, – припомните ваши обязанности.

Я откупорил бутылку и разлил вино до бокалам.

Мильройс сделал любезный жест.

– Прошу вас, – и высоко поднял бокал. – Выпьем за удачу.

– Ваше здоровье, профессор, – любезно отозвался Вандок.-За ваши удачи!

Мильройс выпил и тотчас же налил по второму бокалу.

– А теперь я хочу выпить за ваше здоровье, Вандок. Выпьем, милый Сэм, за Вандока, который думал о Мильройсе, а на самом деле следовал по пятам за лордом Паклингтоном.

Мне показалось, что подо мною проваливается половица, на которой я стоял. Вандок чуть не разбил бокала.

– Больше плавности в движениях, джентльмены,– очень тихо произнес профессор. – Ведь стряпчий Сэйтон был только передаточной инстанцией между Вандоком и теперешним владельцем Олдмаунта Мерлингом, ныне Паклингтоном. Он до сей минуты интересуется тем, что делает прежний лорд Паклингтон, которого он оклеветал, отнял у него Олдмаунт, отнял все...

– Черт возьми! -пробормотал Вандок. -Ведь я слыхал про эту истoрию...

Лорд протянул мне свой бокал.

– А прежний Паклингтон еще жив и вот сейчас чокается с Сэмом Пинглем, которого когда-то устроил учиться в Дижанский колледж.

– Сэр... Вы... Ваша светлость... Лорд Паклингтон... бормотал я, дрожа от волнения и машинально протягивая руку.

Бокалы наши встретились, и легкий звон хрусталя вернул меня к действительности.

IV

Паклингтон выпил свое вино и подождал, пока мы с Вандоком также опорожним наши бокалы. Он сел в кресло и раскурил погасшую трубку.

– Да, джентльмены, – повторил он. – Когда я потерял все, меня не лишили своего расположения только старый мой письмоводитель Пингль и дворецкий Мигльтон, которого я с детства звал попросту Мигли. Они только этим могли отплатить мне за то, что я дал образование их детям: тебе, Сэм, и мисс Элизабет Мигльтон. Она тоже училась на мои средства. Заметьте,– Вдндок, что в Бирме она носила фамилию Мильтон. Вы об этом сообщали в своих письмах. Но, кажется, Мерлинг не обратил внимания на эту деталь. Теперь я вижу, что моя помощь Сэму и Лиз была единственным добром, которое я сделал в жизни до моего несчастья. Я слишком был поглощен путешествиями и наукой. И вот, когда Мерлинг, этот недостойный человек, сделался владельцем моего титула и замка, я дал клятву, что все верну себе – честь, состояние, титул, но буду называться не Паклингтон, а лорд Эшуорф. И целью моей жизни будет забота о благосостоянии этого города. У скалы Молчания, над скалой Двух Роз, я построю Нью-Маунт, новый замок, точную копию старого родового, в котором я пережил немногие, но памятные до смерти минуты личного счастья... У меня имелись основания добиться славы и титула Но я не мог жить и дышать без науки. И я хотел вернуть себе все при помощи своей научной деятельности. Ведь двадцать лет я изучал природу растительных вирусов. Я люблю большую науку. Ее достижения влияют не на отдельные отрасли техники и промышленности, а на весь уклад жизни человечества, разрешают крупнейшие проблемы. Большая наука изучает основные явления жизни. Только она приближает нас к наиболее глубокому познанию природы.

Я не люблю поручать кому-нибудь свое дело и убежден, что человек должен делать свою работу только собственными руками. Я не имел разрешения на рискованные опыты. Этим и воспользовался Мерлинг. В действительности рискованных опытов я сделал только два. На себе самом в Бирме и на тебе, Сэм, здесь. И оба они увенчались успехом. Я сделал их для большой науки и для пользы человечества. Мои работы, когда их оценят, послужат славе нашей родины, джентльмены ..

– Вы сделали открытие, ваша светлость? – не мог не спросить Вандок.

– Да, я открыл, что вирусы-это паразитарные белки. Молекулы их ведут себя как болезнетворные начала, а главное...

– Ваша светлость! – воскликнул Вандок. – Мой отец работал в ботаническом саду на Яве. Я от него слыхивал что-то про эту заразу.

– Прекрасно. Значит, вы не будете зевать во время моего рассказа. Вирусы, или, как их еще называют, фильтрующиеся вирусы, ультравирусы, – это одно и то же оказались доступными обработке. Бактериологи умеют выращивать микробов с нужными для опытов качествами, как ботаники выращивают сорта растений. Так и я, изучив строение молекулы паразитарных белков, начал их химически перестраивать.

При искусственной перестройке вирусы в одних случаях постепенно утрачивали свою вредоносность, а в Других приобретали новые биологические свойства. Одно такое свойство я проверил на себе. Вирус изменил черты моего лица. Вандок, явившись ко мне как к доктору Рольсу, не узнал, что перед ним человек, которого он преследовал как Мильройса. И вы, Сэм, не узнали своего "змеиного профессора" в Добби. Этот же вирус изменил и самого Вандока. Отсюда и ряд приключений, которые выпали не только на долю Сэма. Некоторые обработанные мною вирусы oказались способными перестраивать всю структуру белков организма. Морщинистая мозаика картофеля, курчавость хлопчатника, превращения листьев в колючки, изменение внешних признаков сахарного тростника – все это знакомо тебе Сэм?

И мой благодетель рассказал, как он удалился в изгнание, в свою старую лабораторию Бирме, где жила и работала его славная ученица Лиз, дочь Мигли. Эта лаборатория должна была давать и деньги, чтобы продолжать опыты, прерванные в Олдмаунте. В Америке, на пути в Бирму, остановившись в отеле, Паклингтон сделал оплошность: он записался у портье первым пришедшим ему на память именем. Это было имя его отдаленного предка по материнской линии, имя Вильяма Мильройса, жившего во времена великой революции и 17 февраля 1646 года голосовавшего за объявление республики. Мерлинг догадался, кто скрывается под этим именем, лишь только прочитал информацию начальника сыскного бюро со списком прибывших в Новый Свет за период с 6 мая по 6 июня 193... года. Тождество Мильройса с бывшим Паклингтоном было установлено. Бюро сыска получило выгодное предложение, и с этого момента началась работа Вандока. Препараты со змеиной станции оказались лучшими на мировом рынке, а секрет производства был известен только лорду и Лиз. Лорд нажил на змеиных ядах вдвое больше, чем вся стоимость Олдмаунта. Заметив слежку Вандока, Паклингтон сначала подумал, что этот агент подослан конкурирующими фирмами с целью раскрыть секрет производства. Этого он позволить не мог...

– Я и тебя, Сэм, подверг некоторой проверке, но ты оказался просто добродушным и любознательным юношей, и я привязался к тебе. Ведь я знал, что ты не просто Сзм, но Пингль... Поэтому я и хотел приучить тебя к работе на змеиной станции.

– Будет мне памятна эта станция,– заметил Вандок.– Но, между прочим, и я подумываю, не открыть ли мне такую фермочку. Честное слово, пожалуй, выгоднее разводить джирр и прочих ползунов, чем свиней или ослов. Только это надо начинать с большой ученостью в голове, а этого-то мне и не хватает. Простите, ваша светлость, но мне бы хотелось дослушать об этих проклятых вирусах до конца. Они меня так изменили, что даже Сэм не узнал меня. Если я заявлюсь в бюро, директор тоже примет меня за самозванца.

– Оказалось возможным, Вандок, еще так изменять молекулы вирусов, – сказал Паклингтон, – что они делают организм невосприимчивым к самым страшным болезнетворным микробам. После прививок в Набухатре и здесь ты, Сэм, обладаешь абсолютной невосприимчивостью к заразным болезням. Тебя могут кусать бешеные собаки, чумные крысы, малярийные комары, но ни один вирус, ни один микроб никогда больше не приживется в твоем теле, Сэм...

– Но я навсегда останусь измененным, – прошептал я.

– Нет, Сэм. Ты получил вирус в ослабленной форме. Он обладает только временным действием. Ты просто чересчур напуган. По-моему, от происшедших с тобой изменений уже и следа не осталось. Возьми из шкафа зеркало и посмотрись..

Зеркало показало, что ничего ужасного со мной не произошло. На меня смотрело худощавое, загорелое, энергичное лицо молодого человека.

– Да это же я! – вырвалось у меня радостное восклицание. – Вы вылечили меня! Как благодарить вас!

– Дайте-ка мне зеркало, – попросил Вандок. Он посмотрел и только махнул рукой. – Родная мать не узнала бы! Разве только по шраму на затылке: я как-то раз подрался с мальчишками на улице, и мне чуть не проломили голову.

– Хотите, я буду лечить вас? – предложил Паклингтон Вандоку, но тот осторожно положил зеркало на стол и отрицательно помотал головой.

– Благодарю вас. Не стоит беспокоиться. На свете у меня нет ни родных, ни близких. Проживу как-нибудь и в таком виде. Чем он хуже других?

Паклингтон добавил несколько любопытных соображений относительно вирусов. Может быть, это остатки микробов, в процессе эволюции за десятни миллионов лет приспособившихся к такому своеобразному паразитизму и за это время утративших некоторые общие черты, присущие микроорганизмам. Во всяком случае, изученные Паклингтоном вирусы становились "ручными" и начинали повиноваться человеческой воле и знанию.

Рассказывая нам о себе и о вирусах, лорд воодушевился. Снова сидел передо мною прежний милый "змеиный профессор", и это был тот человек, который помог мне учиться и в Дижане, и в Бирме, и здесь. Я с наслаждением слушал его, мне казалось, что каждое его слово делает меня богаче.

V

Паклингтон рассказал, что если и тканей еобсжн выделить белок и искусственно придать ему епособяасть паоазитирования, а затем ввести в организм живой конпот то можно вызвать перестройку структуры ее белков; это сообщит кошке свойства собаки.

– Да ты, Сэм, видал у меня в виварии, что собаки начали вести себя, как кошки, и наоборот.

Вандок хлопнул себя по лбу ладонью.

– Да уж это не ваши ли звери нагрянули третьего дня в Эшуорф? Странные собаковидные коты и мяукающие пудели. Вот была потеха!

– К сожалению, – подтвердил Паклингтон. – Это Сэм прозевал, и они вырвались у него из клеток.

– Ну, вас за это не поблагодарят, – покачал головой Вандок, обращаясь ко мне. – Эти котопудели разнесли заразу. Ваша светлость, вы только пoдумайте, как захворали стряпчий, судья и многие другие!

– Знаю, знаю, – ответил Паклингтон. – Хм... не стоит волноваться. Искусственные вирусы не так стойки, как вы думаете. Молодой аптекарь, снабжающий меня реактивами, тотчас сообщил мне о таинственной эпидемии и о хлопотах, которые она причинила уважаемому доктору Флиту. Я видел его рецепты. Они очень правильны. Я вижу улыбку на твоем лице, Сэм. Никогда не надо смеяться над тем, чего ты не вполне понимаешь. Флит старый, а потому и очень опытный врач. Он сообразил, в чем дело. Он дознался в разговорах с пациентами об источнике заразы. Сегодня я повидался с ним. Мы вспомнили, что когда в 1918 году появилась на фронте странная болезнь, которую все врачи признали "лихорадкой неизвестного происхождения", потому что не знали ее и путались в диагнозах, нашелся один старый врач; он посмотрел только десяток больных и сказал: "Дорогие коллеги, да это же самая обычная инфлюэнца". И он оказался прав, этот старый практик. Неизвестная лихорадка, обошедшая мором нашу планету под названием "испанка", была не что иное, как инфлюэнца, грипп, вирусное заболевание, только в особо тяжелой форме. Пациенты доктора Флита все до одного выздоровеют и уже выздоравливают.

Мне хотелось узнать, что проделал со мной Паклингтон здесь, в этой лаборатории. Он сообщил: