Текст книги "Африканеры в космосе. Где мой муж, капитан? (СИ)"

Автор книги: Сергей Мельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эвакуация

Она не рассказала Дидерику, не успела. Последний раз эту песню она слышала за день до отлёта с Земли. Мама напевала её, упаковывая вещи. В перерыве между куплетами она смертным боем билась с отцом. Мамины книги против папиных удочек и блёсен. 10 кг на человека, надо выбирать. Крепкими, натруженными руками мама распихивала вещи в пластиковые коробки, и её загорелое запястье пересекала яркая белая полоса.

Когда составляли списки, все получили такие бумажные браслеты с названием своего корабля. Адель хорошо помнит свою худую руку, перетянутую полоской бумаги с русскими буквами "Гроот Зимбабве". Проклятый летающий гроб.

Когда она добралась до эвакопункта, ковчег “Гроот Зимбабве” уже закрыл свои двери. В “Морестере” медики в белых комбинезонах деловито приклеивали капельницы к рукам голых африканеров и крепили манжеты им на лодыжки. Мужчины руками прикрывали пах, женщины и дети рыдали, не стесняясь. Всем было очень страшно.

Вечером перед днём эвакуации Адель уехала кататься со своим парнем, со своей первой любовью на всю жизнь. И первая любовь осталась в той машине с уже бывшим парнем и его отбитыми яйцами, а она пошла пешком, гордая и разочарованная во всех мужчинах в мире. Обиженный бывший пронёсся мимо, рыча мотором и сигналя. Адель показала средний палец удаляющимся красным огонькам. Дошла она только к утру.

Её схватил за руку смутно знакомый человек, посмотрел на браслет.

– Юная мефру, ваш ковчег уже готов к отлёту, внутрь я вас никак запустить не смогу.

Адель оглушило: она останется здесь навсегда, а её родителей отправят в космос. Навсегда это совсем недолго на гибнущей Земле. Он увидел, как глаза наполняются слезами и схватил её за руку. Вслед за ним, топоча ботинками по ржавой лестнице, она влетела в будку. Там он отодвинул от пульта техника из местных.

– Потеря нашлась, – сказал он ему, улыбаясь.

Он нажал кнопку на пульте и сказал в микрофон:

– Эвакопункт – “Гроот Зимбабве”. Госпожа Брауэр, Это Давид, помните меня? Не переживайте, ваша дочь уже здесь, просто немного опоздала, вылетит следом с нами на “Морестере”.

Динамик зашумел многими голосами. Кто-то крикнул:

– Тихо всем!

И Адель услышала голос отца:

– Дочка, слава Иисусу! Когда прилетим, клянусь, я тебя ремнём выпорю!

Так и не выпорол…

Потом этот смутно знакомый Давид сказал ей:

– Ну, видишь? Всё хорошо. Встретитесь на нашей новой родине. Полетели?

Он улыбнулся так тепло и искренне, что Адель улыбнулась в ответ. И страх куда-то ушёл, растворился в чёрных глазах незнакомца по имени Давид. Она вошла по пандусу в “Морестер”. Медик в комбинезоне и респираторе показал на свободную манжету:

– Это твоё место. – сказал он. – Ничего не бойся. Это странно, но не больно.

Давид встал чуть в стороне. Он поцеловал в щёку красивую блондинку, сказал что-то на ухо, и сразу хмурое, испуганное лицо её расслабилось. Ревность уколола Адель под левую грудь.

Меди протянул ей пакет:

– Раздевайтесь, одежду сложите сюда.

Смущаясь, Адель разделась. На неё никто не смотрел, все были слишком заняты своим личным страхом. Она сложила одежду в пакет, медик запечатал его ручным вакууматором. Адель встала внутрь манжеты, и медик стянул её лодыжки.

– Не давит? – Спросил он

Она замотала головой.

Он синим скотчем приклеил пакет с одеждой к её манжету. Потом примотал капельницу к руке. Из тонкой пачки листов в кармане достал один и протянул ей:

– Прочитайте внимательно. Сейчас протяните вперёд руку и поработайте кулаком. Постарайтесь не двигаться.

Он одним движением воткнул иглу ей в вену, она даже ничего не почувствовала. Какая она за сегодня? Сотая? Медик давно сбился со счёта. Глядя ей в глаза, он сказал:

– Вы опоздали на инструктаж. Запомните самое главное. Полёт будет проходить в специальном растворе. Это жидкость, но в ней можно дышать. Когда вода поднимется, вам будет страшно, помните главное: на самом деле опасности нет. Не паникуйте. Как только жидкость достигнет носа, смело вдыхайте её. Сначала усыпить, а потом уже запустить жидкость мы не можем. Вы должны научиться дышать в растворе. Буквально через несколько минут после заполнения отсека вы уснёте. Очнётесь уже на орбите вашего нового мира после того, как жидкость будет откачана наружу. Вопросы есть?

Адель кивнула. Нагнулась к нему:

– Мне надо в туалет.

Медик устало вздохнул:

– На самом деле, или вам просто страшно?

– Мне страшно, – призналась Адель.

– Тогда терпите, – сказал он и пошёл к выходу. Она огляделась. Какой-то подросток, на пару лет младше её, прикрывая ладошкой пах, жадно разглядывал её обнажённое тело. Адель закрыла руками всё то, что приличной девушке нельзя показывать никому и высунула язык. На его щеках заалели красные пятна, он обиженно отвернулся.

Адель нашла глазами Давида, поймала взгляд добрых, улыбающихся глаз, и ещё один, горячий, ревнивый, его блондинки-спутницы. Адель улыбнулась ей в ответ. Наверное, чуть более дерзко, чем следовало.

Из динамиков под потолком раздался голос:

– Ну что, товарищи астронавты, все готовы? Начинаем закачивать раствор. Не нервничайте и не дёргайтесь, вы не утонете. Пока можете, детей держите при себе, постарайтесь их успокоить. И ни в коем случае не выдёргивайте капельницу. Кто выдернет, до конечного пункта не долетит. Всем всё ясно? Тогда поехали!

Загудели моторы, огромные входные створки начали медленно закрываться, отрезая колонистов от родной планеты.

– Стас! – Крикнул Давид, задрав голову. – Ты уверен, что этот ящик взлетит?

– Конечно не уверен, – ответил весёлый голос в динамиках, – Расскажешь мне потом. Всем приятных снов и мягкой посадки!

По стенам сплошным потоком полилась вода. Дети захныкали. Кто-то читал молитву, кто-то ругался на русском и африкаанс, кто-то просто рыдал. Вода быстро поднималась. Она заполнила нижний отсек и сквозь отверстия в полу проникла в верхний, заплескалась под ногами. Прохладные струи коснулись кожи Адель, и она подумала, что никогда в жизни не была настолько уязвимой и беспомощной.

Вода прибывала. Те, кто был ниже её ростом, запрокидывали головы, делали последний, судорожный вдох. Подросток впереди, худой и низкорослый, ушёл под воду с головой. Адель видела, как судорожно дёргается его макушка, и вскоре замирает неподвижно в облаке пузырей. Ей стало страшно. А вдруг всё неправда, и они просто утонут?

Когда вода достигла её рта, Адель тоже запрокинула лицо и вдохнула полную грудь воздуха. Она держала в себе последний запас кислорода, сколько могла. Раствор поднялся выше, она зажмурилась. Лёгкие уже горели огнём, багровые круги поплыли перед глазами. Она забилась в ужасе, выпущенный воздух забурлил в ушах. В открытый рот хлынула вода, но какая-то странная, будто разреженная, состоящая из пузырьков. Она вдохнула, задержала дыхание, выдохнула.

Странное чувство, будто не жидкость это, а тонкий шелковистый песок струится по её носоглотке вместе с воздухом. Адель открыла глаза. В мутной толще воды висят её земляки. Подросток, который беззастенчиво её рассматривал, махал руками, опускаясь до металла палубы и всплывая вверх, насколько позволял трос, привязанный к манжету. Рядом с ней висел старик с остекленевшим взглядом. Он, кажется, умер, но Адель ничего не почувствовала.

Она медленно подняла руку к лицу. Рука поднималась не плавно, а так, будто ей показывали фотографии её в разных положениях. Мысли текли так же неторопливо, как вода-песок через её лёгкие, и веки Адель начали медленно закрываться. Плавно, как всё в этой мутноватой жиже. Последнее, что она запомнила на старой Земле, это Давид там, чуть дальше, и его рука, сцепившаяся пальцами с рукой красивой блондинки.

Адель, восторженная дурочка, ты опять влюбилась…

Похищение

Она огляделась по сторонам. Полная луна заливала сопки серебристым светом. Струи водопада казались сплошным серым пологом, неподвижно свисающим со скалы. Она отошла подальше от палатки. Она не хотела, чтобы он застал её, сидящей на корточках. Вдруг и он захочет прогуляться в одиночку под луной?

Из одежды на ней была только куртка Дидерика и незашнурованные ботинки. Прохладный ветерок без стыда залез под одежду, заёрзал нетерпеливым подростком по голому телу. Адель запахнула куртку потуже, но не успела сделать шаг. Чья-то мозолистая рука закрыла ей рот и нос. Рука пахла металлом и оленьим потом. Чёрная тень в широкополой шляпе встала перед ней и полная луна за головой притворилась ангельским нимбом. “Ангел” сказал: “Ххек!” и страшная боль пронзила её солнечное сплетение.

Адель согнулась, воздух бесшумно вышел из лёгких. В распахнувшийся от боли рот чьи-то умелые руки воткнули кляп и примотали кожаной лентой. Связанную по рукам и ногам её завернули в оленью шкуру. Перед тем, как закрыть лицо, один из них тихо сказал:

– Извините, мефру Брауэр, служба. Один важный человек хочет с вами поговорить. Дышать можете? Насморка нет?

Адель безумными глазами смотрела на склонившуюся над ней тень. Мужчина протянул руку и зажал ей нос. Она забилась, задыхаясь, он убрал руку, похлопал её по плечу.

– Нет насморка… Хорошо дышать, мефру Брауэр, просто дышать. С возрастом начинаешь ценить мелкие радости.

Он распахнул её куртку, провёл костяшками пальцев по её груди и животу.

– У вас очень красивое тело. Даже жаль…

Завернул шкуру и стянул ремнями.

– Понесли! – Скомандовал он.

Кто-то забросил замотанное в шкуру тело Адель на плечо.

Она вспомнила этот голос. Молчун Гендрик де Той, бывший командир скаутов.

…

Чуть рассвело, Дидерик открыл глаза. Адель не было. В первое мгновение он подумал, что она ему приснилась. Но её спальник смят, медицинская сумка и рюкзак лежат в углу. И её красивая и странная песня звучит в голове. Дидерик вылез наружу, но её не было и там. Под палаткой лежали олени. Олень Адель поднял голову, посмотрел печальными глазами на Дидерика и снова закрыл глаза.

– Аде-е-ель! – Закричал Дидерик. Он долго прислушивался, но никто не ответил.

Он надел ботинки. Поискал свою куртку, но не нашёл. Озадаченно хмыкнув, натянул свитер грубой вязки. С арбалетом наперевес скрылся между деревьев.

Общий сбор

Грут распластался на верхней площадке, придавленный рюкзаком. Отдышался пару минут и свесился вниз.

– Сначала рюкзак, – махнул он. Винк, тихо всхлипывая от боли, скинул лямки и протянул другу. Грут ухватил рюкзак и втащил наверх. Полежал несколько секунд на спине, пока не поблекнут разноцветные пятна.

– Ну, что ты там? – Крикнул снизу Винк.

Грут перевернулся на живот, и протянул руку.

Обхватив предплечье, Винк вскарабкался наверх. Он видел, как бледен Грут, и как запали его глаза, но у них не принято жаловаться. Спроси:

– Как ты себя чувствуешь?

Получи обычное:

– Отлично.

И можно двигаться дальше, пока кто-нибудь не потеряет сознание от усталости.

Они лежали на холодном камне и смотрели в низкое небо, переводя дух. Винк поднял голову, вгляделся куда-то. Его рука вцепилась в плечо Грута.

– Смотри! – Сказал он. – Оранжевый дым. Кто-то объявил общий сбор. Там скауты, может быть и твой отец тоже.

Грут поднял голову. В паре сопок от них в небо поднимался дымовой сигнал. Он встал, пошатнулся, но упрямо натянул рюкзак.

– Идём, – сказал он Винку, – лучше сами к ним выйдем, чем они нас найдут.

Винк поднялся, незаметно для друга заглянул под рубашку. Грубая ткань, придавленная лямками, наждаком ободрала кожу. Плечи кровили. Винк вздохнул, и натянул рюкзак, погасив стон в глотке. Они двинулись к спуску с перевала

– Слышишь, как тихо? – спросил Винк. Он уже почти добрался до вершины сопки, откуда валил оранжевый дым.

– Нет, – крикнул ему в спину Грут, – шум водопада заглушает всё.

– Точно говорю: лагерь пуст. – Винк вскарабкался наверх и скинул рюкзак.

Площадка перед водопадом была пуста. Клубы дыма из тлеющего костра поблекли и истончились, поднявшийся ветер прижимал их остатки к земле. Из-за края палатки выглядывали олени с перетянутыми ремнем передними ногами. Испуганные черные глаза пристально следили за незнакомцем.

Возле кострища валялась одежда. Винк поднял китель, слишком маленький для взрослого человека. Скорей сшитый для подростка. На него не налезет, а Груту пришелся бы впору. Он понюхал ворот.

Сквозь запах пота пробивался слабый аромат голубых лилий. Из их соцветий делали выжимку и настаивали на ректификате. Мама Винка в праздники доставала крошечный пузырек с этой выжимкой и тонкой кисточкой наносила его на кожу. Капельку в ключичную впадинку, две на шею. Ни один парень не станет так делать.

Винк сгреб одежду и залез в палатку. За его спиной Грут, ничего не видя, с тихим стоном сбросил рюкзак и растянулся на земле.

Винк никогда не был с девушкой, но он сразу понял, что здесь произошло. Один спальник лежал, скатанный в углу, второй расстелен и смят. Под стенкой стояли рюкзаки и сумки, пописанные «Д. Грут» и «А. Брауэр». Мефру Брауэр?! Плохо дело. Он оглянулся. Грут лежал на тёплых камнях и смотрел в небо.

Винк не колебался. Аккуратно и бесшумно он раскатал второй спальник и растянул оба по краям палатки.

Как только он вылез наружу, Грут повернул голову:

– Устал немного, – сказал он с виноватой улыбкой. – Это палатка отца. Там заплатка на крыше? Он давно ушёл?

– Когда ушёл не знаю, ночевал он тут. Внутри его рюкзак… – Винк очень не любил врать и думал лишь о том, чтоб не запылали предательски уши. – И вещи мефру Брауэр.

– Брауэр? – удивился Грут.

– Да, – как смог непринужденно ответил Винк, – там её медицинская сумка.

– Что она здесь делает?

– Она медичка, – пожал плечами Винк, – наверное, скауты взяли её с собой, вдруг понадобится медицинская помощь.

Грут поднялся, отодвинул в сторону Винка. Заглянул в палатку.

– Может быть, может быть… – Пробормотал он.

Винк хлопнул его по плечу:

– Не параной, брат.

Грут угрюмо кивнул, обернулся на треск. Из-за деревьев вышел его отец, усталый и угрюмый. Увидел сына, порывисто обнял его, пожал руку Винку.

– Отец, где ты был? – спросил Грут

Дидерик нахмурился. Не поднимая глаз на стоящих перед ним пацанов, сказал:

– У меня плохие новости. Мефру Брауэр больше нет.

– Чёрт, как? – Вырвалось у Грута

Отец поморщился, но одёргивать не стал.

– Ночью она одна вышла из палатки и на неё напал медведь. Наверное, всё произошло очень быстро. Я спал и ничего не слышал. И этот чёртов водопад… – Дидерик застонал. – Я пошёл по следу, вышел к реке. Осмотрел оба берега, но так и не нашёл, где он вылез. Сейчас приедут мои бойцы, прочешем местность ещё раз.

Грут хотел сказать: “Отец, а что мефру Брауэр делала в твоей палатке?” Но посмотрел, как перекатываются у него под кожей желваки и промолчал.

Вместо этого он спросил:

– Ты уверен, что шансов нет?

Дидерик покачал головой:

– Слишком много крови. Никто бы не выжил… Вы сами-то как, – спохватился он, – почему задержались?

Грут подумал, что косвенно он виноват в гибели Брауэр, ведь, если б они не застряли возле Собачьей Лужи, его учительница не кинулась с отрядом скаутов их искать. Да, он виноват. И эта вина останется с ним на всю жизнь. Даже если вслух никто ничего не скажет.

– Я… Простыл. Винк меня вылечил… Как только смог ходить, мы пошли обратно. Прости, отец, я… Чёрт, если бы я…

Дидерик положил руки ему на плечи:

– Посмотри мне в глаза. – Грут посмотрел. Он напряг все оставшиеся силы, чтобы не заплакать. – Запомни: ты ни в чём не виноват. Это я не смог защитить человека, – он запнулся, – за которого отвечал. Понял?

Грут кивнул.

Дидерик повернулся к Винку.

– Вылечил, говоришь? Молодец! – Он похлопал Винка по плечу и тот не выдержал, всхлипнул от боли. Дидерик нахмурился: – А ну-ка, снимай рубашку.

Волдыри полопались и кровили, особенно на плечах. Дидерик сокрушённо покачал головой:

– Господи Иисусе… Про стебли запомнил, это ты молодец. А про листья забыл?

Он залез в палатку, удивлённо уставился на аккуратно расстеленные спальники, но ничего не сказал. Достал из медицинской сумки Адели банку с мазью, ткань для перевязки. Вернулся к Винку, по пути отломал кусок берёзовой ветки. Усадил его на корягу, сунул ветку под нос:

– На, закуси.

Винк замотал головой:

– Да не надо, я потерплю.

– Кусай! – Рявкнул Дидерик. – И потом терпи, будет больно. Только не дёргайся.

Винк закусил деревяшку. Дидерик толстым слоем обмазал обожжённую кожу и начал аккуратно втирать мазь. Винк сидел неподвижно, только слёзы катились по щекам, и за эти слёзы ему не было стыдно. Потом Дидерик замотал ему грудь и живот тканью и разрешил надеть рубашку. Винк выплюнул ветку. Боль стихла, по коже разлилась приятная прохлада.

На площадку один за другим выезжали скауты из отряда Дидерика

Судилище

Грут распластался на верхней площадке, придавленный рюкзаком. Отдышался пару минут и свесился вниз.

– Сначала рюкзак, – махнул он. Винк, тихо всхлипывая от боли, скинул лямки и протянул другу. Грут ухватил рюкзак и втащил наверх. Полежал несколько секунд на спине, пока не поблекнут разноцветные пятна.

– Ну, что ты там? – Крикнул снизу Винк.

Грут перевернулся на живот, и протянул руку.

Обхватив предплечье, Винк вскарабкался наверх. Он видел, как бледен Грут, и как запали его глаза, но у них не принято жаловаться. Спроси:

– Как ты себя чувствуешь?

Получи обычное:

– Отлично.

И можно двигаться дальше, пока кто-нибудь не потеряет сознание от усталости.

Они лежали на холодном камне и смотрели в низкое небо, переводя дух. Винк поднял голову, вгляделся куда-то. Его рука вцепилась в плечо Грута.

– Смотри! – Сказал он. – Оранжевый дым. Кто-то объявил общий сбор. Там скауты, может быть и твой отец тоже.

Грут поднял голову. В паре сопок от них в небо поднимался дымовой сигнал. Он встал, пошатнулся, но упрямо натянул рюкзак.

– Идём, – сказал он Винку, – лучше сами к ним выйдем, чем они нас найдут.

Винк поднялся, незаметно для друга заглянул под рубашку. Грубая ткань, придавленная лямками, наждаком ободрала кожу. Плечи кровили. Винк вздохнул, и натянул рюкзак, погасив стон в глотке. Они двинулись к спуску с перевала

– Слышишь, как тихо? – спросил Винк. Он уже почти добрался до вершины сопки, откуда валил оранжевый дым.

– Нет, – крикнул ему в спину Грут, – шум водопада заглушает всё.

– Точно говорю: лагерь пуст. – Винк вскарабкался наверх и скинул рюкзак.

Площадка перед водопадом была пуста. Клубы дыма из тлеющего костра поблекли и истончились, поднявшийся ветер прижимал их остатки к земле. Из-за края палатки выглядывали олени с перетянутыми ремнем передними ногами. Испуганные черные глаза пристально следили за незнакомцем.

Возле кострища валялась одежда. Винк поднял китель, слишком маленький для взрослого человека. Скорей сшитый для подростка. На него не налезет, а Груту пришелся бы впору. Он понюхал ворот.

Сквозь запах пота пробивался слабый аромат голубых лилий. Из их соцветий делали выжимку и настаивали на ректификате. Мама Винка в праздники доставала крошечный пузырек с этой выжимкой и тонкой кисточкой наносила его на кожу. Капельку в ключичную впадинку, две на шею. Ни один парень не станет так делать.

Винк сгреб одежду и залез в палатку. За его спиной Грут, ничего не видя, с тихим стоном сбросил рюкзак и растянулся на земле.

Винк никогда не был с девушкой, но он сразу понял, что здесь произошло. Один спальник лежал, скатанный в углу, второй расстелен и смят. Под стенкой стояли рюкзаки и сумки, пописанные «Д. Грут» и «А. Брауэр». Мефру Брауэр?! Плохо дело. Он оглянулся. Грут лежал на тёплых камнях и смотрел в небо.

Винк не колебался. Аккуратно и бесшумно он раскатал второй спальник и растянул оба по краям палатки.

Как только он вылез наружу, Грут повернул голову:

– Устал немного, – сказал он с виноватой улыбкой. – Это палатка отца. Там заплатка на крыше? Он давно ушёл?

– Когда ушёл не знаю, ночевал он тут. Внутри его рюкзак… – Винк очень не любил врать и думал лишь о том, чтоб не запылали предательски уши. – И вещи мефру Брауэр.

– Брауэр? – удивился Грут.

– Да, – как смог непринужденно ответил Винк, – там её медицинская сумка.

– Что она здесь делает?

– Она медичка, – пожал плечами Винк, – наверное, скауты взяли её с собой, вдруг понадобится медицинская помощь.

Грут поднялся, отодвинул в сторону Винка. Заглянул в палатку.

– Может быть, может быть… – Пробормотал он.

Винк хлопнул его по плечу:

– Не параной, брат.

Грут угрюмо кивнул, обернулся на треск. Из-за деревьев вышел его отец, усталый и угрюмый. Увидел сына, порывисто обнял его, пожал руку Винку.

– Отец, где ты был? – спросил Грут

Дидерик нахмурился. Не поднимая глаз на стоящих перед ним пацанов, сказал:

– У меня плохие новости. Мефру Брауэр больше нет.

– Чёрт, как? – Вырвалось у Грута

Отец поморщился, но одёргивать не стал.

– Ночью она одна вышла из палатки и на неё напал медведь. Наверное, всё произошло очень быстро. Я спал и ничего не слышал. И этот чёртов водопад… – Дидерик застонал. – Я пошёл по следу, вышел к реке. Осмотрел оба берега, но так и не нашёл, где он вылез. Сейчас приедут мои бойцы, прочешем местность ещё раз.

Грут хотел сказать: “Отец, а что мефру Брауэр делала в твоей палатке?” Но посмотрел, как перекатываются у него под кожей желваки и промолчал.

Вместо этого он спросил:

– Ты уверен, что шансов нет?

Дидерик покачал головой:

– Слишком много крови. Никто бы не выжил… Вы сами-то как, – спохватился он, – почему задержались?

Грут подумал, что косвенно он виноват в гибели Брауэр, ведь, если б они не застряли возле Собачьей Лужи, его учительница не кинулась с отрядом скаутов их искать. Да, он виноват. И эта вина останется с ним на всю жизнь. Даже если вслух никто ничего не скажет.

– Я… Простыл. Винк меня вылечил… Как только смог ходить, мы пошли обратно. Прости, отец, я… Чёрт, если бы я…

Дидерик положил руки ему на плечи:

– Посмотри мне в глаза. – Грут посмотрел. Он напряг все оставшиеся силы, чтобы не заплакать. – Запомни: ты ни в чём не виноват. Это я не смог защитить человека, – он запнулся, – за которого отвечал. Понял?

Грут кивнул.

Дидерик повернулся к Винку.

– Вылечил, говоришь? Молодец! – Он похлопал Винка по плечу и тот не выдержал, всхлипнул от боли. Дидерик нахмурился: – А ну-ка, снимай рубашку.

Волдыри полопались и кровили, особенно на плечах. Дидерик сокрушённо покачал головой:

– Господи Иисусе… Про стебли запомнил, это ты молодец. А про листья забыл?

Он залез в палатку, удивлённо уставился на аккуратно расстеленные спальники, но ничего не сказал. Достал из медицинской сумки Адели банку с мазью, ткань для перевязки. Вернулся к Винку, по пути отломал кусок берёзовой ветки. Усадил его на корягу, сунул ветку под нос:

– На, закуси.

Винк замотал головой:

– Да не надо, я потерплю.

– Кусай! – Рявкнул Дидерик. – И потом терпи, будет больно. Только не дёргайся.

Винк закусил деревяшку. Дидерик толстым слоем обмазал обожжённую кожу и начал аккуратно втирать мазь. Винк сидел неподвижно, только слёзы катились по щекам, и за эти слёзы ему не было стыдно. Потом Дидерик замотал ему грудь и живот тканью и разрешил надеть рубашку. Винк выплюнул ветку. Боль стихла, по коже разлилась приятная прохлада.

На площадку один за другим выезжали скауты из отряда Дидерика