Текст книги "Запасной инстинкт"

Автор книги: Сергей Майоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 13

Мишку Саморукова, как и всегда, разбудил щенок. В семь утра он делал это регулярно. Каждый день. Именно из-за этого опер убойного отдела Саморуков никогда не опаздывал на работу.

Мишка вставал, шел к холодильнику, по привычке матерясь на немца, и выкладывал ему в миску двести граммов творога. Так положено. Следующая кормежка была в час дня.

Миша вывалил творог в миску и услышал трель звонка.

«Сто процентов Никитин».

Это был не Никитин.

– Мишка, помогай. Улица Селезнева, дом двенадцать…

– Серега, ты где?

– Второй подъезд. Все, Мишка, больше не могу говорить.

Мишка выскочил из квартиры, забыв погладить щенка.

Такси! Где оно?!

Мимо Мишки ехала «восьмерка».

– Стоять!..

На водителя больше подействовал пистолет Никитина, нежели удостоверение сотрудника полиции.

– На Селезнева, понял?!

– Я-то понял, – среагировал водитель. – А у тебя диарея, что ли?

– Диарея! На Селезнева давай!

Жизнь – веретено. Чем дольше оно крутится, тем больше на него наматывается как нужного, так и бесполезного. Подходит момент, когда веретено уже не в силах более наматывать что бы то ни было. Тогда оно либо остается лежать под тяжким грузом, либо, вновь закрученное чьей-то ловкой рукой, начинает разматываться с еще большей скоростью, превращая череду событий, намотанную на него, в ровный и понятный взгляду узор.

Очень тяжело работать, когда действует дилетант без плана или человек без мотива. В этом случае трудно ответить на основной вопрос сыщика: зачем? Иначе говоря, невозможно установить мотив преступления. Когда будешь знать, зачем что-то сделано, поймешь и другое: кто за этим стоит.

Проверка показала, что на момент совершения всех убийств как у Шостака, так и у Семкина было железное алиби. Но именно они сейчас интересовали Сашу больше всего, потому что знали, кто убийца. Один из них наверняка был в курсе.

Александр чувствовал, как в его душе начинала нарастать тревога за Черникова. Он исчез, его не было вот уже семнадцать часов. Такого не случалось никогда. За опоздание на пять минут Сергей всегда извинялся как за три часа.

– Саша, может, он бабу какую?.. – высказал предположение Стариков, сидящий рядом.

Голова у него пухла от версий.

– Семнадцать часов? – пробормотал Никитин. – Даже слонам на это двух часов хватает.

– Может, он нескольких?.. – Игорь вздохнул, натолкнулся на тяжелый взгляд начальника и вжал голову в плечи. – Согласен-согласен…

Впрочем, баба – не баба, выпивка – не выпивка, а искать нужно было даже там, где делать это вроде бы и не стоило.

– Звони Саморукову домой, на работу, Черникову домой, районным операм, в дежурку. Начинай снова всех обзванивать. Мы с тобой сейчас едем сначала в дурдом, там девчонка одна есть симпатичная, а потом – к Муромову.

Черникова посадили на стул и застегнули на запястьях его же наручники.

– Может, ему руки назад?.. – По неуверенному тону типа, задавшего этот вопрос, было ясно, что он далеко не главный из троих, стоящих рядом со стулом.

– Не нужно.

Несколько ударов по щекам Черникова не возымели никакого результата. Он сидел, бесчувственно уронив подбородок на грудь.

– Принеси ведро воды, Домовой. Будем отливать. Как в западных фильмах. Там после душа клиенты сразу просыпаются. Сейчас проверим.

Домовой пошел куда-то в угол и забренчал эмалированной емкостью.

– Беня, полведра хватит?

– Давай, неси. Может, и хватит.

На Черникова обрушился поток воды.

Над его головой раздался смешок Бени.

– Значит, лажу в боевиках гонят! Пленный не плюется и не фыркает. Неси еще воды. – Беня вынул из кармана телефон. – Алло! Иван Максимович? Да-да, это я. Плохо дело. Клиент неровно дышит. Нет, мы на Селезнева, в двенадцатом. Пока ничего… Понял. Ну, вы же знаете… Хорошо. – Беня бросил телефон на кровать, стоящую рядом, с матрацем, замызганным до состояния половой тряпки. – Ну-ка, Домовой, лей воду! А ты, Смык, дуй наверх и ищи провод. Если наш парень не отольется, используем план номер два.

Смык ушел по лестнице вверх и прикрыл за собой дверь.

На голову Черникова, сидящего без признаков жизни, обрушился целый водопад ледяной воды. Кровь под мощным потоком смылась с его лица, и лишь тоненькая струйка висела на подбородке.

– Я сам, блин, уже мокрый весь! – возмутился Домовой. – Может, он откинулся уже?

– Он же дышит! Ладно, пойдем наверх и перекурим, пока Смык провода у кого-нибудь отрывает. Наверняка, сука, так и делает, потому что найти их ему и в голову не придет.

Едва за ушедшими отморозками прикрылась дверь и щелкнул замок, Сергей открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог это сделать. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать. Все. Еще был пол, залитый водой, который качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.

Но Черников шел и шел, с трудом преодолевая проклятые полтора метра до кровати. Он слышал, как один из его захватчиков бросил на кровать телефон и все время, пока за этими тремя скотами не захлопнулась дверь, молил лишь о том, чтобы хозяин мобильника забыл взять его с собой.

Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот матрас, истертый до блеска. Садиться нельзя. Останется мокрый след.

Сергей задрал край матраса и стал вытирать руки о его низ. Телефон тоже нельзя брать мокрыми ладонями.

– Беня, Смык, Домовой. – Драгоценное время уходило. – Селезнева, двенадцать, Иван Максимович.

Самым трудным было набрать номер. Цифры на маленьких кнопочках расплывались как в тумане. Полумрак комнаты помогал превратить этот туман в черный дым.

«Мишка, ты же всегда в это время кобеля своего кормишь. Творогом кальцинированным».

Сергею даже не пришло в голову, что с момента получения удара по макушке до того времени, как он очнулся в багажнике машины, могла пройти вечность. Он пришел в себя, когда машина аккуратно завернула за дом и остановилась. Ему тогда подумалось, что если это жилой дом, то они находятся у второго подъезда. Судя по помещению, это был подвал. Значит, подвал второго подъезда дома двенадцать по улице Селезнева…

У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал Саморукова:

– Товарищ Никитин, я уже выхожу на улицу с пистолетом под мышкой!

– Мишка, помогай!..

Черников сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь.

– О! – радостно вскрикнул один из отморозков, вошедших в комнату.

По голосу Сергей догадался, что это Домовой.

– Случилось чудо.

– Случилось чудо. Беня, а водица-то наша, оказывается, живая.

Вернулись все трое. Теперь Сергей ясно понимал, кто из них кто. Вот этот, с мотком провода на руке, несомненно, Смык. С Домовым разобрались, поэтому этот, в кожаной жилетке поверх черной рубашки с золотым узором, – Беня.

– Это не водица живая, – возразил Беня. – Это капитана Черникова хер убьешь. С прибытием на большую землю, товарищ капитан.

– Вы кто, ребята? – Черников едва провернул языком в пересохшем рту. – Сантехники, что ли?

– Вот сука! – возмутился Смык, разматывая провода. – Издевается…

Беня расхохотался и уважительно посмотрел на Сергея.

– Молодец. Разговариваешь, значит, живой. Шутишь, значит, соображаешь. А потому, думаю, и разговор у нас получится. Да?

Черников недоуменно перевел взгляд со Смыка на Беню и осведомился:

– Про унитазы разговор будет?

– Дай я ему по башке ведром врежу! – попросил разрешения Домовой.

– Не нужно. – Беня больше не улыбался. – Сейчас не нужно. После разговора врежешь. Нам еще поговорить нужно кое о чем. Смык, ты там закончил с проводами?

Вдруг Сергей с холодом в груди вспомнил, что не сказал Мишке про подвал. Назвал адрес и подъезд, но не упомянул о подвале!

Сейчас Черников полностью отдавал себе отчет в том, что продолжительность его жизни зависит от того, как долго он сможет разговаривать с этими отморозками. Важно и то, насколько крепки их нервы. Ему с грустью подумалось, что через двадцать-тридцать минут разговора Домовой получит от Бени добро, и все закончится…

А выдержит ли он сам те двадцать-тридцать минут?

Провода были размотаны.

Смык со знанием дела вставил два оголенных конца в позеленевшую от сырости и времени розетку, а два других выставил перед собой.

Черникову на мгновение представилось, что вот именно сейчас все для него может и закончиться.

– Ну так что, капитан Черников, вы закончили придуриваться? – спросил Беня и прикурил сигарету.

Он кинул пачку Домовому, и через секунду комната заполнилась дымом.

– Будем разговаривать?

– Конечно, – согласился Черников, не сводя глаз с проводов. – Было бы о чем.

– О, не сомневайтесь, тема есть. Вопрос первый. На какой стадии расследования находится сейчас дело по убийству Вирта?

Как медленно идет время!

Черников наморщил лоб.

– Парни, вы из прокуратуры, что ли? Из отдела по надзору за полицией?

– Ты, мент, совсем ненормальный, что ли? – почти шепотом спросил Смак, готовый к электрической атаке.

Беня вздохнул, сел на корточки перед Черниковым и сказал:

– Да нет, братан. С ним все в порядке. В полном. Он дуру гонит и время тянет. Думает, вдруг откуда ни возьмись помощь прилетит. Так, капитан? – Он вдруг внимательно посмотрел в глаза Черникову, после чего повернулся, подошел к кровати и поднял телефон.

Беня рассматривал его и крутил в руке так, словно видел эту игрушку впервые.

«Черт, ладони сухие!» – вспомнил опер.

Он незаметно поднял скованные руки и провел, словно разминая больную голову, по мокрым волосам. Движение было рассчитано точно. Придурковатые Смык и Домовой ничего не поймут, а Беня стоял к нему спиной.

Беня подошел к Черникову, взял его руки и перевернул их. С ладоней пленника капнула вода. Беня успокоился, сунул телефон в карман и вытер свои руки платком. Однако по его взгляду чувствовалось, что он корил себя за неоправданную глупость – все могло сейчас рухнуть в один момент.

– Смык, потрогай его.

Озарение пронзило больную голову Черникова как молния.

– Стой! – заорал он. – Спятили?! Ты на пол посмотри, урод недоделанный! Ты в школе учился?! Вы же по воде ходите, мучители, мать вашу! – Теперь в голову Сергея врезалась уже боль от крика, а вовсе не озарение. – Сейчас договоримся до того, что после нашего семинара здесь четыре трупа образуется.

Беня округлил глаза.

– Стой, Смык! Выдерни эти гребаные провода из розетки!

Выигрыш времени составил еще минуту. Черников никогда в жизни не испытывал счастья от понимания того, что его сейчас будут бить. Уж чего-чего, а удары он перенесет любые. Если захотят прикончить, то так и сделают. Если станут пинать лишь для боли… Да пошли они!.. Это не так страшно. Главное, около его плеча уже не было этих страшных проводов.

– Сразу колотить будете или вначале спасибо скажете? – осведомился он.

– Спасибо, – поблагодарил Беня и тут же произнес, отходя к кровати: – Приступайте…

Яркая вспышка в левом глазу выключила сознание Черникова. Очнулся он уже на полу. Смык и Домовой, усердно пыхтя, обрабатывали его ногами. Боль толчками разливалась по всему телу. Опять удар в голову…

Теперь Черников очнулся, сидя на стуле. Перед ним двоилось лицо Бени.

– Что вы знаете об Иване Максимовиче Степенко?

– Мужики, я не понял. Вы сантехники… из прокуратуры?

– Продолжайте!

От страшного удара в грудь Черников опрокинулся на спину вместе со стулом и ударился затылком о бетонный пол.

Открыв глаза, он увидел всех троих, сидящих на кровати. Они курили. Смык и Домовой вытирали пот.

– Усадите его на стул, – приказал Беня. – Вылейте на голову ведро воды. Кажется, он меня не видит.

Пока его поднимали с пола, Сергей понял, что у него сломано несколько ребер, рассечены обе надбровных дуги. Про разбитый затылок и сотрясение мозга говорить не приходилось.

Вода смыла кровь с лица и глаз и снова стекла на пол.

– Черников, не молчи. Если все скажешь, я тебя отпущу. В смысле, останешься здесь, а мы уйдем. Но только не молчи, иначе ты просто умрешь. Что вы знаете про депутата Семкина и каким боком пришиваете его к делу? Что тебе сказал Муромов? Что вы уже надоили по этому делу? Это все, чем я интересуюсь. Это же так просто, взять и ответить. – Взгляд Бени вдруг просветлел. – Слушай, может, тебе денег дать? Сколько ты хочешь? Пойдешь на сделку?..

– Много дашь-то?.. – спросил Черников, не открывая глаз.

– Пять штук зеленью хватит? – оживился Беня.

– Десять… – пробормотал Сергей.

– Хорошо, пусть будет десять! – согласился тот.

Он пообещал бы сейчас и сто тысяч. Мертвому Черникову все равно некуда было бы тратить деньги в этой комнате.

– И польский паспорт, – разрушил планы Бени Черников.

Беня почувствовал себя так, словно над его головой пролетел миллион голубей.

– Ах ты сука! – почти бесшумно выдавил он из себя.

Это был не голос, а какой-то свист.

– Тварь поганая! – Одним движением он выхватил из кармана складной нож. – Ты этого хотел?! Да?!

Черников почувствовал, как его руки подтянули за наручники и прижали к полу. Раздался щелчок ножа.

– Этого?!

Сергей почувствовал ужасную боль в левом мизинце, услышал хруст кости. Сил кричать не было. Сознание уходило куда-то вниз, как песок в часах.

Глава 14

Уже выбежав из дома, засовывая на бегу пистолет в кобуру, Мишка твердо знал, что надеяться не на кого. Просил помощи друг, который никогда ранее этого не делал. Сейчас Мишку никто не поддержит. Ему придется действовать в одиночку.

– Приехали. – Водитель резко, как лошадь перед барьером, остановил «восьмерку» у первого подъезда дома по улице Селезнева.

Мишка вылез и осмотрелся. У второго подъезда стояли тонированный черный микроавтобус и «Волга» такого же цвета.

– Серега, в какой же ты квартире? Мать моя!.. – бормотал он, чувствуя, как к нему возвращается способность трезво оценивать ситуацию. – Так, спокойно, Саморуков, спокойно. Главное – угадать, не промахнуться. А это что такое?

Мишка наклонился и стал рассматривать следы жидкости бурого цвета, похожей на кровь.

«В какую сторону направлен розбрызг? В подъезд. А это что? Следы размазанной крови, ведущие в подвал… Конечно, подвал! Какой я идиот! Он в подвале!»

Мишка вынул «ПМ» и стал мягко спускаться вниз, ощущая привычный аромат сырости и вонь, исходящую от трупа кошки, сдохшей тут полгода назад.

Еще шаг, и он услышал голоса. Мишка позволил себе потерять примерно десять секунд, которые, по его мнению, теперь уже ничего не решали, и прижался к шершавой стене.

– Выживет или нет? – послышалось глухо, тихо.

– Я не доктор.

Дальше Мишка слушать уже не стал. Он пинком выбил дверь и влетел в подсобку, расположенную в подвале.

– Полиция! На пол!

Уже произнося первое слово, он понял, что если ему и удастся выйти из этого подвала, то только на носилках и в черном полиэтиленовом мешке. В девятиметровой комнате находились шесть человек. Трое из них были в одинаковых черных куртках «пилот» и свитерах, остальные – в костюмах. После появления неожиданного гостя они проявили фантастическую ловкость. Едва Мишка распахнул дверь, эти мужики тут же взяли его на прицел.

– На пол! – повторил упрямый Саморуков и выстрелил в забитое фанерой оконце под потолком.

– Не стрелять! – скомандовал один из тех, кто носил костюм. – Не стрелять! Это свой, мать его! Миша, опусти ствол.

Саморуков опешил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось именно стрелять, но один из тех, кто находился в подвале, знал его фамилию и назвал своим.

– Миша, это я, Зотов! Да опусти ты пушку!

– Зотов?! Интерпол…

– Я!

Саморуков медленно, словно не доверяя, вкладывал «ПМ» в подмышечую кобуру, а люди напротив, как в зеркальном отражении, повторяли его движения.

– Где Серега, Антон? Он мне позвонил и назвал адрес.

Мужчины по кивку Зотова слегка расступились, и опер увидел страшную картину.

Черников лежал на полу и хрипло дышал, будто рыдая. Его лицо напоминало…

По телу Мишки рассыпались мурашки. Лицо Черникова напоминало сплошную опухшую кровавую маску. На нем не было живого места. Закрытые веки, залитые кровью, мелко вздрагивали.

Могучий Черников мог выпить литр водки и не захмелеть. Одного его вида боялся весь бандитский мир города. Теперь он лежал как кукла, растерзанная жестоким ребенком.

Мишка почувствовал, как к горлу подкатывает ком.

– Кто?..

Зотов подошел к оперу и приобнял его за плечо.

– Они тоже здесь. – Он развернул Саморукова направо.

Только сейчас Мишка понял, что раздражало его дыхание. Запах сгоревшего пороха. Дым от него стоял под потолком сизыми слоями и резал глаза.

В углу лежали трое.

В углу лежали трое.

Один из них, в черной кожаной жилетке и темной рубашке, полулежал, упершись головой в стену. Он с удивлением рассматривал пулевое отверстие, зиявшее между его глаз. Жилетка в трех или четырех местах была разорвана. Клочья кожи топорщились из дырок, как маленькие ежики. Он был безнадежно мертв. Как и второй, который лежал, повалившись на его ноги. Рубашка отморозка побурела от крови. Он смотрел в потолок и зачем-то сжимал в руке ручку эмалированного ведра.

Третий лежал рядом, скулил, как собака, и сучил ногами, словно пытался растереть что-то между колен. В отличие от своих друзей, с которых не сводил глаз, он уже понимал, что такое настоящее счастье. Это когда в течение трех секунд раздается около двадцати выстрелов, а ты остаешься живой. Это как помилование при неудавшейся попытке расстрела. Две пули сотрудника ФСБ не убили Смыка. Одна попала ему в руку, вторая – в бедро.

– Пристрелю гада! – процедил Мишка и оттолкнул в сторону сотрудника Интерпола.

Его едва успели скрутить. Выпущенная им пуля превратила в пыль половину кирпича в сантиметре от головы раненого отморозка.

Под визг Смыка Зотов пытался успокоить Саморукова, но тот дрался, кусался и пытался вырваться из рук трех «пилотов»:

– Мишка, нельзя! Он нужен нам! Придет время, он за все ответит! Успокойся, черт возьми, пока я тебе промедол не вколол!..

Опера, совершенно обессиленного, выжатого как лимон, посадили на кровать, но он встал и, как лунатик, медленно пошел к Черникову. Мишка встал перед ним на колени и вдруг пришел в себя.

– Врачи. Где врачи?!

– Едут уже. Мы ему обезболивающее ввели.

– Он будет жить?

– Я не доктор, Миша.

Саморуков уткнулся взглядом в руку Сергея.

– Где его палец?..

– Они отрезали его.

Мишка уже совсем ничего не слышал. Он не заметил, как в подвал забежали медики. Его оттолкнули, он сел на пол, в лужу воды, перемешанной с кровью.

Он сидел и тупо наблюдал за тем, как врачи укладывали Черникова на носилки и надевали на его лицо пластмассовую маску. Сергея потащили наверх, Мишка упрямо поплелся за носилками. Черникова стали погружать во чрево медицинского «Форда», он полез за ним. Его остановили, он снова полез. Мишка не видел ни Никитина со Стариковым, трясших его за плечи, ни рыдающую Бородулину.

Он стоял и смотрел, как удалялась машина «Скорой помощи», увозящая в никуда заместителя начальника отдела по раскрытию убийств Сергея Черникова.

Глава 15

Город Заболоцк.

Что можно о нем сказать? Как и всякий другой город на территории необъятных просторов матушки России, он имеет свою историю. С Москвой ему не тягаться. Не та инфраструктура, территория, количество туристов и, наконец, отсутствие памятников работы Церетели. Город пережил революцию, индустриализацию, коллективизацию, войну, запуск в космос Белки и Стрелки, Карибский кризис, Олимпиаду восьмидесятого года, кооперацию и вступил в демократию. Одним словом, испытал все, что связано с превращением сначала России в СССР, а потом СССР – в Россию.

В Заболоцке, мало чем отличающемся от остальных провинциальных городов, жил и честно трудился капитан полиции Булгаков. В один из последних жарких июньских дней в его кабинете раздался телефонный звонок. Булгаков с трудом отвлекся от написания справки по краже бензопилы из садоводческого общества «Заболотка», вздохнул и поднял трубку.

– Слушаю.

– Здравствуйте, это вас беспокоят из ГУВД города Слянска. Никитин моя фамилия. Майор Никитин. С кем имею честь?

– Старший оперуполномоченный уголовного розыска города Заболоцка капитан Булгаков.

– Очень приятно. У нас тут проблема небольшая. По нашим сведениям, в ваш город прибыл неделю, может, десять дней назад один гражданин. Но вы сами понимаете – информация, она на то и информация, чтобы ее проверять. Как вас зовут?

– Андрей Васильевич.

– Андрей Васильевич, с переездами, как вы знаете, проблема. Да и кто может сказать, стоящая информация или нет. Но человек нам очень нужен! Вы бы не могли по своим каналам пробить его местонахождение? Вам там, в Заболоцке, удобнее было бы. Если, конечно, не трудно…

– Да почему трудно? – Булгаков уже давно засек на АОН номер абонента и только что сверил его с телефонным справочником. Звонок действительно поступил из ГУВД Слянска. Из кабинета отдела по раскрытию тяжких преступлений. – Проверю, как смогу. Давайте установочные данные.

Никитин назвал.

– Мощно… – усмехнулся Булгаков. – Ну, хорошо. Через пару дней перезвоню. Устроит?

– Устроит. Вот еще что. Если случится так, что обнаружите его – ни в коем случае не подходите к этому парню. Не дайте ему понять, что он обнаружен.

– Устроим. Мобильный телефон?

Булгаков записал номер, положил трубку и отбросил в сторону ручку.

Ежов, Ежов…

– Нет, не помню такого, – сказал он себе.

Секретно

Экз. единств.

Начальнику УУР МВД РФ

СПРАВКА

Докладываю, что, работая по факту убийств гр. гр. Вирта А. В., Верника А. С., Милешиной Е. М., оперативной группой ГУВД и прокуратурой Слянской области установлено следующее:

20.06.2013 г. произведено нападение на заместителя начальника ОРУ капитана полиции Черникова С. С. Черников был похищен в тот момент, когда выходил из адреса проходящего по делу доктора Муромова В. К. После похищения Черников С. С. был доставлен тремя похитителями в подвал второго подъезда дома 12 по ул. Селезнева, где к нему были применены пытки с целью выяснения обстоятельств расследования указанного выше уголовного дела.

Группой взаимодействия во главе с офицером российского отделения Интерпола, работающей параллельно по этому делу и преследующей собственные официальные интересы в рамках международной борьбы с преступностью, капитан Черников С. С. был освобожден. В ходе его освобождения погибли двое из трех похитителей. Личности всех установлены.

Все вышеуказанные фигуранты являлись активными членами слянской организованной преступной группировки, находящейся под контролем преступного авторитета Степенко И. М., известного в криминальных кругах как Степной. Все они на данный момент проверяются на причастность к совершению неочевидных преступлений. Одним из заданий было похищение капитана Черникова С. С., получение от него информации о ходе расследования с последующей ликвидацией.

Кроме того, нашей группой установлено, что главный врач центральной психиатрической лечебницы Шостак В. Р. причастен к убийствам гр. Вирт А. В., Верника А. В. и Милешиной Е. Н. В настоящее время Шостак В. Р. скрылся и выставлен в федеральный розыск.

В настоящее время в отношении Шостака В. Р. и Степенко И. М. ведутся оперативно-разыскные мероприятия, направленные как на установление местонахождения данных лиц, так и на выявление их причастности к совершению иных неочевидных преступлений.

По согласию сотрудника Интерпола, между его группой и нами установлено формальное оперативное взаимодействие. Вследствие непреодолимых обстоятельств наши интересы пересекаются лишь в части задержания гр. Шостака В. Р.

– Никитин, сынок, знаешь, сколько мне до пенсии осталось?

– Никак нет, товарищ генерал-майор.

– Ровно полгода. Без недели.

Саша молчал.

– Ты хочешь, чтобы меня выкинули как собаку из-за одной поганой бумажки, которую написал где-то в туалете какой-то майор?

Никитин покраснел.

– Я не какой-то майор, а майор российской полиции. Начальник отдела по раскрытию убийств. Я понимаю, что до вашего звания мне очень далеко, но все-таки попрошу вас подбирать выражения.

– Ну так никогда не стать тебе подполковником, майор! Будешь инспектором по малолеткам!

– Но перед этим я все-таки отправлю эту бумагу в Москву. Если не служебной почтой и за вашей подписью, так обычной, в конверте с маркой. А на вопрос из Москвы, почему я такой идиот, отвечу, что начальник ГУВД отказался отправлять эту информацию. Сколько вам до пенсии осталось?

Александр пошел ва-банк. Он понимал, что допускает очевидное хамство, что после этого он может стать просто безработным, а не опером по угонам, но речь шла о человеческих жизнях.

Уголовное дело выплеснулось за пределы области. Не по территориальному признаку, а по содержательному. Ситуация стала кризисной. В любой момент могло произойти непредвиденное – на свободе оставались свихнувшийся убийца и живодер Шостак. Следующие капли крови могли упасть на землю где угодно – в Питере, Саратове, Москве, наконец. Понимал ли это генерал?

Нет. Не понимал.

– Сопляк! Ты понимаешь, с кем разговариваешь? – Смыслов перешел на свистящий шепот. – Я тебя, сучонка, сегодняшним же приказом уволю! По статье!..

Никитин подошел поближе и почти беззвучно сообщил:

– А я продам свою машину и на вырученные средства пошлю в Генпрокуратуру тех двух проституток, которые тебе минет делали в бане, на слете шишкарей, по случаю празднования Дня города. Помнишь, на обкомовских дачах дело было? В сентябре прошлого года? В Генпрокуратуре сейчас очень трогательно относятся к подобным вопросам.

Смыслов, выпучив глаза, опустился в кресло.

Никитин наклонился над столом.

– Думаешь, блефую?.. «Масик, а что наш масик такой дряблый? Женушка масика расшевелить не может? Масик как хочет?» Масик!.. – Александр смачно сплюнул в начальственную урну и отступил на шаг. В его глазах снова светились покорность и уважение перед старшими. – Так подпишете бумагу или нет, товарищ генерал-майор? Или мне попозже зайти, когда вы освободитесь?