Текст книги "Контакт третьей степени"

Автор книги: Сергей Москвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Дмитрий обернулся к Жилину:

– Все так и было?

Тот несколько раз нервно кивнул:

– Да. Только я не могу это объяснить.

– А я, кажется, могу, – неожиданно сказал Дмитрий и, повернувшись к Ольге, сказал: – Пора рассказать группе правду, товарищ майор. И если вас интересует мое мнение, это уже давно следовало сделать.

Ольга опешила.

– Что вы имеете в виду? Я удивлена рассказом старшины Кожевникова не меньше вашего.

– Тогда расскажите об истинном назначении бункера и о целях проводившихся здесь экспериментов!

Ему все известно. Пронзительный взгляд Дмитрия не оставлял сомнений. Но откуда?! Ольга попятилась назад, но тут же наткнулась на выросшего словно из-под земли Глухарева, хотя еще секунду назад старшего лейтенанта не было рядом.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – растерянно пробормотала она, по инерции еще продолжая защищаться. Но голос предательски дрожал, ноги стали ватными, а спину обдало ледяным холодом.

– Не понимаете? – переспросил Дмитрий. – Тогда, может быть, вам поможет вот это.

Он расстегнул клапан нагрудного кармана и достал из жилета сложенную вдвое ученическую тетрадь в темно-бордовой обложке.

– Что это?

Сердце пропустило очередной удар. Ольга вдруг поняла, что это за тетрадь, хотя никогда прежде не видела ее. Даже вспомнила фамилию офицера, оставившего в тетради свои записи.

– Дневник старшего лейтенанта Сморкалина, командира взвода охраны этого так называемого полигона, а в действительности секретного объекта под кодовым названием «Хрустальное небо», – словно приговор, объявил Дмитрий и, подойдя вплотную, вложил тетрадь в ее бессильно опустившиеся руки. – Читайте!

И она начала читать.

5

Боюсь, если я буду описывать все так подробно, мне просто не хватит места. Нам запрещено вести переписку и иметь при себе бумагу. Сразу по прибытии на объект, который работающие здесь сотрудники в разговорах между собой называют «Хрустально небо», майор Пригоров, бдительно следящий за соблюдением режима секретности, отобрал у нас все блокноты, авторучки и даже отдельные листки. Тетрадь, в которой я веду записи, я попросту выкрал у Шерстнева, будучи уверенным, что он не доложит о ее исчезновении командованию объекта, так как приказ сдать бумагу в равной степени касался и его.

Перехожу к главному. Уже на второй день я столкнулся с необъяснимым, хотя и не связал этот факт с находящимся на объекте иноземным существом. А случилось вот что. Рядовой Алымов, находясь в карауле, наступил на спираль режущей колючей проволоки. При этом он разрезал себе ботинок и ступню прямо до кости, и мне пришлось отправить его в лазарет. Уверен: еще не было случая, чтобы режущая кромка «егозы» вспорола подошву армейских берцев и нанесла столь глубокую рану. Позже я обратил внимание, что лезвия одноразового бритвенного станка, которым я пользовался уже три недели и давно собирался выбросить, с каждым днем становятся все острее. Дошло до того, что станок начал срезать щетину вместе с кожей, а любое неосторожное движение вызывало глубокий порез, и мне таки пришлось избавиться от бритвенного станка. Окончательно меня добил сержант Гасников, обнаруживший, что его штык-нож с легкостью перерубает тридцатимиллиметровый черенок деревянной швабры. По примеру Гасникова остальные солдаты проверили свои штык-ножи. Результат Гасникова никто превзойти не смог, но все без исключения отметили, что их клинки стали намного острее.

Следующий феномен произошел буквально на моих глазах. В тот день я командовал караулом, а майор Пригоров явился с проверкой. При нем младший сержант Тимофеев от волнения или по какой-то другой причине нарушил последовательность действий при перезарядке оружия и произвел случайный выстрел. При этом выпущенная им пуля пробила пулеулавливатель, внешнюю стену караульного помещения и унеслась в тайгу. Пораженный этим фактом, Пригоров повторил опыт, произведя второй выстрел в пулеулавливатель. Результат выстрела оказался тот же. Позже по распоряжению Пригорова и под его непосредственным контролем я со взводом отстрелял все выданные нам автоматы, каждый из которых во время стрельбы показал исключительную огневую мощь. При этом эффективность огня оказалась сопоставима, а по отдельным показателям даже выше, аналогичных характеристик крупнокалиберного пулемета. Никаких объяснений этому феномену Пригоров не дал, лишь приказал соблюдать максимальную осторожность при обращении с оружием.

Прилетевшая на объект на следующий день военврач Крайнова была более откровенна. Она сообщила, что улучшение характеристик оружия ученые связывают с исследуемым организмом, который даже после гибели каким-то образом благотворно влияет на окружающие предметы. На мой вопрос, уверена ли она, что существо мертво, Крайнова ответила, что это не вызывает сомнения, так как многочисленные опыты и эксперименты не выявили у него какой-либо биологической активности, за исключением слабых остаточных электротоков.

Не знаю, что обнаружили или, наоборот, не обнаружили ученые, но только эта тварь, организм, существо влияет не только на предметы, но и на людей. Я только никакие могу понять, почему этого никто не замечает. Началось с того, что двое часовых во время ночной смены пожаловались на невыносимые головные боли. Я заменил их другими караульными и отправил в лазарет, поставив в известность капитана Шерстнева, так как майор Пригоров в тот день отсутствовал на объекте. Уже через час больные вернулись обратно, заявив, что с ними все в порядке: боли прошли, и вообще они чувствуют себя превосходно. При этом оба солдата были подозрительно радостны и возбуждены. Я предположил, что это результат действия полученных ими медицинских препаратов, однако солдаты отрицали, что принимали какие-либо медикаменты.

Следующий случай переполошил весь взвод и не на шутку напугал меня. На утреннее построение не явились трое бойцов. Перепуганный дневальный сообщил мне, что они спят в своих кроватях и он не может их разбудить. В казарме я действительно обнаружил трех лежащих в кроватях солдат, которые выглядели, скорее, не как спящие, а как умершие. Бледная кожа, отсутствие дыхания и никакой реакции, когда я пытался привести их в чувство. Однако через минуту или около того все трое пришли в себя. При этом они не смогли объяснить, что с ними произошло, так как попросту не помнили этого. Я доложил о случившемся Пригорову и Шерстневу, но те не предприняли абсолютно никаких действий, будто ничего особенного и не произошло. Вероятно, они считают: раз очнувшиеся бойцы выглядят здоровыми, значит, с ними все в порядке. Но я уверен, что это не так.

Ночью я проверил казарму. Увиденное поразило меня. Треть, если не половина, бойцов находилась в невменяемом состоянии: одни лежали с широко открытыми глазами, но при этом ничего не видели вокруг, другие беззвучно шевелили губами, третьи конвульсивно дергались и выгибались на своих койках. Но самое жуткое то, что вызванный мною дневальный ничего этого не заметил. Я подвел его к кровати бьющегося в корчах бойца, а он только переводил с меня на солдата недоуменный взгляд.

Сейчас я думаю: может быть, дневальный только изображал недоумение. Но это значит… Я понятия не имею, что это значит.

6

Приходится писать урывками, так как я вынужден скрывать свое увлечение и от начальства, и от подчиненных. Мне даже пришлось сделать тайник под полом, куда я прячу свой дневник, который из желания выговориться превратился в потребность и даже обязанность. Без возможности записывать свои наблюдения я бы, наверное, сошел с ума. Порой мне кажется, что я на грани помешательства. Или уже за ней. С некоторых пор я стал замечать, что солдаты моего взвода как-то странно смотрят на меня. Это не страх, не подозрение, а что-то другое. Больше всего эти взгляды похожи на удивление. Они смотрят на меня так, будто всякий раз видят меня впервые. И еще одна вещь не дает мне покоя. Не знаю, как это лучше объяснить. Даже когда я отдаю простейший приказ, например поправить форму или подтянуть ремень, бойцы на секунду или на две задумываются и уходят в себя. Со стороны это выглядит так, будто они вспоминают, как это сделать… Опять нестерпимо болит голова. Это случается всякий раз, когда я беру в руки дневник. Придется прерваться.

7

Со мной явно что-то происходит. Я или схожу с ума, или теряю память. Только что перечитал свои записи и понял, что не знаю рядового Алымова, который, по моим собственным словам, поранил ногу о колючую проволоку. У меня во взводе нет такого бойца, и никто из опрошенных мною солдат и сержантов его не знает. Даже фамилию не слышали. Я не поленился и пересчитал хранящиеся в пирамиде автоматы – ни одного лишнего. Нужно скорее написать об аварии на испытательном полигоне, пока я еще помню подробности.

Полигон начали строить после того, как обнаружилось, что наши автоматы обладают огромной огневой мощью. Мой взвод тоже принимал участие в строительстве. Мы расчищали территорию за внешним ограждением объекта – вырубали мешающие обзору деревья и кустарники, а потом готовили насыпь для узкоколейки, протянувшейся от бункера до полигона. Пока готовился полигон, спецы вместе с еще одной группой ученых, прилетевших на объект за неделю до испытаний, колдовали над чем-то в бункере. В день испытаний я командовал оцеплением полигона, поэтому все случившееся произошло у меня на глазах. Утром, едва рассеялся туман, спецы выкатили на полигон платформу, на которой лежало что-то, напоминающее авиабомбу без хвостового стабилизатора. Устройство сняли с платформы и перенесли в специально вырытый котлован. По тому, как спецы бережно с ним обращались, и по тому, как аккуратно двигал стрелой автокрана крановщик, когда снимал предмет испытаний с платформы, я понял, что это действительно бомба, боеголовка ракеты или другой боеприпас. Потом все участники испытаний спрятались в блиндаж, объявили десятисекундную готовность, и из установленных на полигоне динамиков пошел обратный отсчет. Счет дошел до нуля, но на полигоне ничего не изменилось. Еще примерно час конструкторы совещались между собой, после чего к бомбе отправилась команда саперов, которую возглавил один из конструкторов. Они расположились примерно на полпути между блиндажом и котлованом, направив вперед управляемого механического робота. Едва робот добрался до края котлована, грянул взрыв. Сначала я увидел, как на полигоне вздыбилась земля. На месте, где располагался котлован, в небо взметнулся столб из песка и камней, потом я ощутил сильный толчок, идущий из-под земли, и уже затем меня сбила с ног взрывная волна. Я ни на секунду не терял сознание, но когда снова взглянул на полигон, то не узнал открывшуюся передо мной местность. Срубленные нами деревья и ветки кустарников, которые мы свалили в кучи, чтобы потом сжечь, оказались полностью засыпаны серой, похожей на пепел землей. Один рельс узкоколейки сорвало со шпал и изогнуло наподобие рыболовного крючка с торчащим в небо острием. Гусеничного робота саперов взрыв отбросил на край полигона. А сами саперы, все шесть человек, и сопровождавший их конструктор попросту исчезли. Их останки искали по полигону этот и весь следующий день, но нашли лишь несколько обгоревших фрагментов.

Случившееся во время испытаний ужасно. Но еще больше меня пугает другое. Мои солдаты, те, кто стоял вместе со мной в оцеплении в тот злополучный день, ведут себя так, словно ничего особенного не произошло. Словно это не люди, а какие-нибудь случайно залетевшие в огонь насекомые превратились в горстку пепла. Я даже не слышал, чтобы кто-нибудь из них обсуждал произошедший взрыв или рассказывал о нем другим. Черт возьми, я вообще не помню, когда мои солдаты последний раз разговаривали между собой!

8

Еще никогда мне не хотелось выпить так, как сейчас. Я только что осматривал труп капитана Шерстнева. Он погиб глупо и нелепо. Сорвал растяжку и упал прямо на сработавшую сигнальную мину. Вылетевшая ракета насквозь прожгла ему грудь, оставив в теле закопченную черную дыру, в которой виднелись волокна обгоревшего мяса.

Это случилось не среди белого дня, но и не ночью, а вечером, когда вокруг было еще достаточно светло. Он не мог не заметить растяжки. Да Шерстнев просто не полез бы на мины, ведь он не хуже меня знал, где они установлены. И часовые, охраняющие периметр, как минимум двое из них, тоже не могли не заметить приближающегося к запретной полосе особиста. По инструкции они должны были остановить его, но не сделали этого. Я разговаривал с обоими, и оба заявили, что не видели капитана до тех пор, пока не выстрелила сигналка. Никто не может объяснить, как это произошло. Смерть Шерстнева выглядит совершенно невероятной. Но только не для меня. За несколько часов до гибели капитана я все-таки решился и рассказал ему о своих подозрениях, даже показал свой дневник. Вопреки ожиданию Шерстнев не поднял меня на смех. Правда, у нас не получилось откровенного разговора, но я понял, что Шерстнев тоже подозревает, что здесь творится что-то неладное. Теперь нас двое. Было двое, пока Шерстнев не погиб. Это Оно убило его. То, что содержится в бункере и вокруг чего так трепещут ученые. Возможно, Шерстнев знал о Нем больше меня или собирался что-то сделать, что-то такое, что Тому не понравилось. Вот Оно и заманило особиста на минное поле, а часовым «отвело» глаза, как уже не раз это делало.

После капитана следующий на очереди я. Я чувствую, как Оно подбирается ко мне. Лучше пуля в висок, чем такая смерть. Или Оно приготовило для меня что-то похуже. Жаль, что Пригоров не выдал мне пистолет. Хотя я всегда могу взять из пирамиды свой автомат, но не будешь же носить его с собой постоянно.

Черт возьми, как хочется выпить.

9

Надо что-то делать, но я не знаю, что. Ольги Крайновой и майора Пригорова нет на объекте, а все остальные заперлись в бункере и уже вторые сутки не выходят оттуда. В вагончиках ученых никого нет. Я проверял – все вагончики стоят пустые. Уже два вечера подряд там не зажигают свет, ни в одном окне. Хотя мои бойцы утверждают, что видели освещенные окна. Это ложь. Солдаты мне беззастенчиво врут, потому что они давно уже не мои солдаты. Беззастенчиво – эк меня потянуло на лирику. Хотя они вряд ли знают, что это такое.

Медлить больше нельзя. Нужно сообщить о случившемся командованию. Не командованию объекта, которое заперлось в бункере вместе с учеными, а командованию, которому подчиняются Пригоров и Крайнова. Во всех ракетных шахтах существует линия экстренной связи. Она должна быть и в бункере. Но, чтобы воспользоваться этой линией, необходимо сначала как-то проникнуть туда сквозь задраенные двери. Разве что использовать для этого свой сверхмощный автомат. Не знаю, поможет ли мне автомат, но попробовать, думаю, стоит.

ГЛАВА 5
Бункер: первый уровень

До последнего момента, пока Ольга не взяла в руки дневник, Дмитрий продолжал сомневаться. Но, когда она открыла тетрадь и начала читать, его сомнения исчезли. Она читала так, как мог это делать человек, который сам был участником описанных событий. Ей потребовалось менее десяти минут, чтобы прочитать весь дневник от начала до конца, в то время как у него ушла на это целая ночь. И это при том, что некоторые записи в дневнике она перечитывала по несколько раз – Дмитрий заметил это по ее скачущему взгляду. Остальные разведчики, все без исключения, тоже почувствовали, что происходит нечто особенное, и не беспокоили Ольгу, пока она не перевернула последнюю страницу. Только когда она закрыла тетрадь, Гиря осторожно спросил:

– Что там, товарищ майор?

Прежде чем ответить, Ольга закрыла глаза. Дмитрий подумал, что она сейчас расплачется, но ее веки и ресницы остались сухими.

– Откровения человека, который шесть месяцев назад первым обнаружил на одной из безымянных высот в Уральских горах внеземное органическое тело.

– Что обнаружил? – переспросил Гиря.

Он не мог не услышать ответ Ольги. Она произнесла последние слова достаточно громко. Но смысл сказанного оказался выше его понимания.

– Мертвый организм внеземного происхождения, – уточнила Ольга.

Гиря недоверчиво скривился.

– Инопланетянина, что ли?

Дмитрий вспомнил собственные терзания, преследовавшие его после прочтения дневника. Скорее всего, тогда его лицо выглядело точно так же.

– Я вместе с группой специалистов выезжала на место обнаружения этого существа, – призналась Ольга. – Мы все тщательно осмотрели, но не нашли никаких следов, указывающих на то, откуда оно могло появиться. Поэтому мы называем его «внеземной организм».

– Мы, это… – начал Дмитрий, но Ольга поняла его без слов.

– Специальный отдел, созданный для его изучения. А этот объект, получивший кодовое название «Хрустальное небо», – она обвела взглядом вокруг себя, – место, где проводились исследования.

– И это существо или организм, как вы его называете, сейчас здесь? – нахмурился Злобин. Дмитрий даже на расстоянии почувствовал охватившее снайпера напряжение. В таком состоянии он стал удивительно похож на максимально сжатую пружину.

Ольга тоже нахмурилась, но по другой причине. Она подбирала слова, и это очень не понравилось Дмитрию. Когда человек так надолго задумывается перед своим ответом, он почти наверняка собирается солгать.

– Его поместили в исследовательскую лабораторию на четвертом уровне. Но пятнадцать, точнее уже шестнадцать дней назад, – поправилась Ольга, – мы потеряли связь с «Хрустальным небом». С тех пор ни о персонале объекта, ни об исследуемом организме ничего неизвестно.

– А наша группа понадобилась вам, чтобы выяснить причину случившегося? – спросил Дмитрий.

На этот раз Ольга ответила без колебаний:

– Да.

– Но почему вы скрыли правду? Зачем понадобилась вся эта ложь о тестировании, о новой экспериментальной программе боевой подготовки?

– Как вы не понимаете?! – изумленно воскликнула Ольга. Похоже, она удивилась совершенно искренне. – Это же уникальный случай! Человечество впервые в своей истории столкнулось с организмом внеземного происхождения. Это же… Я даже не представляю, с чем такое можно сравнить! Естественно, все работы сейчас же были засекречены. Даже исследовательская программа по изучению обнаруженного организма получила специальное кодовое обозначение. Ни я, ни мой начальник не могли открыть вам сведения, составляющие государственную тайну. Просто не имели права. И потом… – Ольга сделала паузу. – Подумайте сами и ответьте честно, поверили бы вы нам, если бы мы решились открыть вам правду?

«А сейчас-то ты говоришь правду или снова половина из всего сказанного – ложь?»

– Я и сейчас не верю! – словно прочитав последние мысли Дмитрия, всплеснул руками Жилин. – Какой внеземной организм?! Что за бред! Я выбраться отсюда хочу! Где выход?! Куда вы его подевали?!

Это была уже самая настоящая истерика, от которой всего один шаг до полного сумасшествия. Дмитрий рванулся вперед и цепко схватил Жилина за руки, которыми тот безостановочно размахивал. Перехватив его взгляд, Кожевников крепко обнял товарища за плечи.

– Успокойся, – негромко, но твердо сказал Дмитрий. – Мы найдем выход. И выберемся отсюда. Обязательно выберемся. Все вместе. Но сначала нужно понять, с чем мы здесь столкнулись. Ты согласен?

Жилин неуверенно кивнул.

– Вот и хорошо.

Дмитрию, наконец, удалось поймать его взгляд. Он был вполне осмысленным, значит, у Жилы еще не поехала крыша. Пока не поехала!

Отпустив Жилина, Дмитрий обернулся к Ольге, которая все это время внимательно следила за их психологической борьбой. Конечно, это не самое подходящее время для объяснений. Жила уже сорвался, да и остальные близки к эмоциональному шоку. Но лучше прямо сейчас расставить все точки над «i», потом может быть только хуже.

– Что показали исследования?

Ольга удрученно вздохнула.

– Если вы об этом организме, то почти ничего. Мы по-прежнему ничего не знаем ни о его происхождении, ни о физиологии, ни даже о структуре внутренних органов. Рентгеновское, ультразвуковое и магниторезонансное сканирование тела результатов не дали. Единственное, что доподлинно известно, так это то, что остаточное биополе этого существа положительно влияет на окружающие предметы. Хирургические инструменты становятся острее, а их материал более прочным. То же самое происходит и с оружием. Да вы сами могли в этом убедиться, когда получали оружие на нашем складе.

– А как же люди?! – перебил женщину Дмитрий. – В своем дневнике Сморкалин пишет, что его подчиненные испытывали настоящие муки!

Ольга покачала головой:

– Мне ничего об этом не известно. Я регулярно общалась с персоналом «Хрустального неба», но ни от кого не слышала ничего подобного. Более того, все участники эксперимента каждую неделю проходили медицинское обследование. Все было в порядке.

– А солдат, который разрезал ногу о колючую проволоку? Что с ним стало?

– Какой солдат?

– Не уходите от ответа! Вы же прочитали дневник! – рассердился Дмитрий. – Рядовой Алымов.

– У него развилась быстро прогрессирующая газовая гангрена, и его отправили в Москву, в наш медицинский центр. Несмотря на все усилия, мы так и не сумели его спасти, и он умер от заражения крови. Но, как вы понимаете, находящийся здесь внеземной организм не имеет никакого отношения к его гибели.

– Вы и сейчас так думаете?

– Да, – уверенно ответила Ольга.

– Что было потом?

– Потом? – По ее лицу пробежала тень раздумий, сомнений или чего-то другого. – Когда связь не восстановилась в течение суток, мы запросили данные спутниковой разведки, но они не прояснили ситуацию. Объект был в полном порядке. Жилые постройки, технические конструкции, сам бункер не имели видимых повреждений. В то же время сканеры не обнаружили на объекте никаких следов присутствия людей, словно весь персонал внезапно исчез.

Она замолчала, погрузившись в собственные мысли, и Дмитрию пришлось «подтолкнуть» ее.

– Дальше.

Ольга подняла на него глаза.

– Это все. Так как время шло, а ситуация не выправлялась, нам пришлось направить сюда вашу разведгруппу.

* * *

– Это все. Так как время шло, а ситуация не выправлялась, нам пришлось направить сюда вашу разведгруппу.

Это была уже вторая ложь. Первая касалась гибели рядового Алымова, смерть которого не была столь очевидна. У него действительно началось заражение крови, и его пришлось перевезти в Москву. Интенсивный уход и лучшие медикаменты, которые только удалось найти, сделали свое дело, и Алымов быстро пошел на поправку. Но когда уже всем казалось, что опасность миновала, успешно выздоравливающий солдат внезапно умер в своей больничной палате.

Ложь или, скорее, полуправду об Алымове Дмитрий доверчиво проглотил, но на этот раз раскусил ее.

– Неправда! – воскликнул он, отчего у Ольги по спине пробежал холодок.

Захотелось спрятаться от его грозного голоса и обличительного взгляда. Но впереди и за спиной была бетонная стена, а справа и слева – темнота тоннеля и неизвестность. Дмитрий приблизился к ней почти вплотную. Он был немногим выше ее, но сейчас она смотрела на него снизу вверх.

– Неправда, – повторил он. – До нас здесь уже побывали другие люди. Именно они взорвали внешние ворота, проделав в них отверстие, потому что не смогли открыть входную дверь. Так сколько здесь было таких групп, как наша?

– Только одна, – призналась Ольга. – Восемь человек из подразделения внутренней безопасности майора Пригорова. Это была его операция. Меня к ней не привлекали. Знаю лишь, что он сам отбирал кандидатов, сам занимался их экипировкой и сам же руководил операцией.

– И что с ними стало, с этими людьми?

«Исчезли, как и все остальные! Как комендант Макаров, как профессор Глымов со всей командой исследователей, как лейтенант Сморкалин со своим взводом!

Пропали без вести! Неужели не ясно?!» – Ольга с вызовом взглянула в глаза Дмитрию, но затем ее взгляд потух, и вслух она сказала уже другое:

– Я не знаю. Но никто из них обратно так и не вернулся.

Дмитрий усмехнулся.

– Значит, люди пропали, но вам этого показалось мало, и вы решили отправить нас, тех, которых не жалко?

Он ждал ответа, но у Ольги не было слов. Все правильно. Все именно так и было. Причем не кто-нибудь, а именно она Ольга Крайнова, майор медицинской службы, ВРАЧ, чья профессия спасать людей, предложила Панову послать на «Хрустальное небо» армейских разведчиков, у которых шансов на благополучное возвращение было ничуть не больше, чем у команды Пригорова.

* * *

Человек, которого в отделе экспериментальных исследований знали как майора Пригорова, часто вспоминал первую организованную им разведку легендированного объекта, которая обернулась полным провалом и исчезновением еще восьми человек, пополнивших общее число пропавших без вести жертв «Хрустального неба». За свою жизнь он провел более десяти рискованных операций в различных частях земного шара. Одни прошли более удачно, другие менее. Но он всегда знал, в чем заключаются причины успеха или неудач. Сейчас он этого не понимал.

Операция была подготовлена блестяще. Досмотровую группу составляли испытанные, опытные бойцы – не чета набранным Крайновой салагам-первогодкам. Они имели лучшее оружие, прекрасное оснащение и четкие инструкции на случай любых неожиданностей. Майор лично знал каждого из них. Они прошли с ним через огонь и воду горячих точек. Они прикрывали его спину во время выполнения рискованных операций за рубежом. Они составляли костяк возглавляемого им подразделения внутренней безопасности, созданного для оперативного прикрытия совсекретного проекта «Арена». Никто лучше них не смог бы разобраться в происходящем на «Хрустальном небе»: почему пропала связь с объектом и куда подевались все сотрудники. Но все они сгинули без следа.

Исчезновение досмотровой группы стало для Пригорова настоящим потрясением. Первые дни он пребывал в полной растерянности, не зная, за что браться. Внешне это никак не проявилось. Обладая железной волей, он умел скрывать собственные эмоции. А в отделе его считали нелюдимым, малоразговорчивым человеком, поэтому никто не заметил перемены в его состоянии.

И то и другое было маской. Как записанная во всех документах фамилия, под которой он был зачислен в штат только что созданного отдела экспериментальных исследований. При необходимости он мог оживленно болтать на четырех языках, поддерживая беседы на самые разные темы. При этом коренные носители двух из этих языков с полной уверенностью приняли бы его за своего соотечественника. Эти и другие более специфические навыки требовались для выполнения периодически поручаемых ему тех деликатных миссий, даже частичное разглашение которых принесло бы колоссальный урон военному и политическому авторитету пославшей его страны на международной арене. Но последняя операция в одной из ближневосточных стран поставила крест на его дальнейшей службе в отделе специальных операций ГРУ.

Человек, последние полгода живущий под фамилией Пригоров, готовил ликвидацию одного исламского лидера, бежавшего из России в конце 90-х годов и ставшего заметной фигурой в эмигрантской среде выходцев с Северного Кавказа. Он подобрал двух исполнителей из числа чеченских эмигрантов, составил план акции, просчитанный по минутам. Операция была уже практически подготовлена – оставалось передать исполнителям оружие, когда ее внезапно отменили. Впоследствии Пригоров узнал, что политики в Москве в последний момент договорились с исламистом, сообщив ему о готовящемся покушении. Однако сам он оказался плохим политиком и невыдержанным человеком – позже его именно за это убили компаньоны. Узнав о несостоявшемся покушении, он решил непременно найти организаторов и исполнителей и бросил на это все свои немалые силы. Допустить такое было нельзя – набранные исполнители слишком много знали, и Пригоров получил приказ ликвидировать их. Он выполнил задание и благополучно покинул страну. Но так как зачистка проводилась в спешке, без должной подготовки, он был просто не в состоянии уничтожить все улики, и вскоре местная полиция вышла на его след. Достоянием полиции стали данные из его поддельного паспорта, фотография, полученная из видеозаписи с камер наблюдения в аэропорту, и самое главное – название страны, откуда он прибыл и куда улетел после завершения операции. Фактически это была полная расшифровка.

Все время, пока продолжалась служебная проверка, и еще месяц спустя он находился в кадровом резерве Минобороны, пока где-то на самом верху, в ближайшем окружении министра, а может, и сам министр, не решили привлечь его к обеспечению секретности научно-исследовательского проекта «Арена», сулившего невиданные перспективы. Так он получил новую фамилию и должность заместителя начальника отдела по безопасности. Формально его начальником считался полковник Панов, но подчинялся он только близким к военному министру кураторам «Арены». Для связи с ними он получил специальный коммуникатор, внешне похожий на обычный сотовый телефон, но работающий в совершенно другом диапазоне частот, что исключало возможность радиоперехвата и прослушивания переговоров дилетантами, шпионящими в сетях сотовых операторов. Для защиты от профессионалов, обладающих специальной сложной и дорогой техникой, в коммуникатор был встроен блок частотно-временных перестановок, превращающий полезный сигнал в набор случайным образом перемешанных импульсов, практически неотличимых от обычных радиопомех.

На новом месте Пригоров активно включился в работу, хотя порученное ему задание оказалось непростым – «Арене» с первого дня была присвоена высшая степень секретности. Но доверие министра наделило Пригорова поистине неограниченными полномочиями. Пользуясь ими, он сформировал в отделе подразделение внутренней безопасности, собрав в него известных и проверенных людей с прежнего места службы. Реализация проекта осуществлялась на специально выделенном для этих целей, ранее законсервированном объекте РВСН на Северном Урале, находящемся на значительном удалении от каких бы то ни было населенных пунктов, что значительно упрощало стоящую перед Пригоровым задачу.

По его инициативе объект был окружен многоуровневой системой инженерных заграждений, в бункере установлены видеокамеры, датчики движения и гермозатворы, препятствующие несанкционированному проникновению с нижних уровней на более верхние. С такой системой охраны и наблюдения ничто не могло остаться незамеченным, ничто не могло ускользнуть от его вездесущего контроля. Однако проведенная Пригоровым первая же оперативная проверка личного состава выявила, что секретность проекта уже находится под угрозой. Младший сержант Тимофеев из взвода охраны на своем прежнем месте службы в ракетном полку ухитрился каким-то образом передать из санчасти своему товарищу из солдат срочной службы письмо для родителей, в котором со всеми подробностями описал поиски на высоте 614 и последовавшие за ними события. Его товарищ, проявив не меньшую изобретательность, сумел переправить полученное от Тимофеева письмо к нему домой, минуя военную цензуру. Правда, на этом цепь досадных неудач закончилась. Родители Тимофеева проживали в сельской местности. Мать, забитая пьяницей-мужем, мало общалась с соседями, а истории отца о сделанной его сыном невероятной находке, рассказанные в нетрезвом состоянии, не вызвали у односельчан доверия. Тем не менее кураторы «Арены» потребовали от Пригорова устранить обоих носителей секретной информации, что полностью соответствовало его собственным представлениям о сохранности государственной тайны. Операция прошла без осложнений, как практически все акции, которые Пригоров проводил лично. Супруги Тимофеевы скоропостижно скончались, а осматривавшая их тела сельский фельдшер констатировала смерть от отравления угарным газом, наступившую в результате того, что жертвы раньше времени закрыли в бане печную заслонку. Имитация несчастного случая для всех оказалась настолько очевидной, что районная прокуратура даже не стала возбуждать уголовное дело. С изобретательным приятелем Тимофеева все прошло еще проще. Он благополучно демобилизовался из своей части, но так и не добрался до дома, пропав без вести где-то по дороге.