Текст книги "Лазурь небес и порожденье ада"

Автор книги: Сергей Лузин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Сергей Лузин
Лазурь небес и порожденье ада

Случай у «Фортуны», или Немного об Истинной Красоте

Чикаго… Что вы готовы представить, едва услышав это слово? Город безумных страстей и разврата? Место, погрязшее в азарте и деньгах, где нищий может вмиг стать королем, а богач за мгновение потерять все? Да, это так, но главное, чем славится Чикаго – это, разумеется, фальшь. Фальшь везде и во всем, начиная от яркого света фонарей и заканчивая брильянтами на шеях расфуфыренных красоток и перстнями на пальцах их ухажеров.

Только здесь, поставив все до единого цента на «темную лошадку» на скачках, вы рискуете обанкротиться и разбогатеть в одно и то же время, ибо откуда вам знать, не окажется ли она дьявольским порождением, той лошадью, на которой, когда придет время, поскачет один из всадников Апокалипсиса? Только здесь в казино алчные гномы-крупье могут надуть вас так, что даже выиграв, вы все равно останетесь в минусе. Только здесь, невзирая на «сухой закон», гигантские подземные черви доставляют в глотках бутыли с виски и самогоном прямо в дома сильных мира сего. Здесь страшный гоблин Аль Капоне держит в своих паучьих пальцах весь город, и горе тому, кто осмелится косо взглянуть на его покрытую шрамами морду. Здесь в темных переулках царят мрак и холод, а на ярко освещенных улицах – неизменная фальшь. Таков «Город ветров» как он есть. Даже свет звезд и луны кажется здесь по ночам искусственным.

И именно в этот ничем не примечательный вечер на одной из небольших улочек Нижнего Города появился ничем не примечательный молодой человек. Возник он посреди тротуара так внезапно, что непонятно было, вышел ли он из подпольного кабака на углу, замаскированного под лютеранскую церковь, приехал на такси со стороны Нейви Пира11
  – Navy Pier, пирс на озере Мичиган, крупнейшее место для развлечений в Чикаго.


[Закрыть], где сорвал куш на договорном бою Рокки Ройда с чемпионом Атланты, или же просто появился из воздуха. Одет он был в идеально выглаженный бежевый костюм в мелкую клетку, такую же шляпу и галстук, что явно выдавало в нем если не аристократа, то выходца из состоятельной семьи. Небрежной походкой, засунув обе руки в карманы, он прошел вперед по тротуару до ярко сиявшего огнями кинотеатра «Фортуна» и там остановился, разглядывая афиши. В это же время из-за угла вышла молодая стройная женщина и, постукивая высокими каблуками туфель, направилась к автобусной остановке прямо напротив дверей кинотеатра. Скользнув по ней быстрым взглядом, человек в бежевом костюме отметил, что, не будучи особой красавицей, она в то же время явно притягивала к себе внимание. Медно-каштановые волосы безо всякого головного убора рассыпались по плечам огненным водопадом, а в больших серых глазах, отражавших свет городских огней, чувствовались некая загадочность и страсть. На ней было длинное темно-красное платье, а на шею небрежно накинуто пушистое белое боа. Можно было предположить, что эта девушка вышла из казино или ресторана, где оставила свои последние деньги, и теперь жалкой горстки мелочи в ее ридикюле хватило бы только на дорогу до дома.

Остановившись неподалеку от молодого человека, незнакомка застыла, переминаясь с ноги на ногу и глядя куда-то в сторону. Никого больше вокруг не было, и, решившись, Бежевый Костюм сделал шаг к Медноволосой.

– Прекрасный вечер, – произнес он донельзя банальную фразу для знакомства.

Девушка стрельнула в него взглядом из-под пушистых ресниц и ничего не ответила.

– И знаете, – продолжил молодой человек, – я был бы не прочь сделать этот вечер еще прекраснее, проведя его в компании столь очаровательной девушки, как вы.

– Боюсь, у меня совсем другие планы на этот вечер, – удивительно низким голосом, от которого мороз пробрал бы по коже любого, ответила незнакомка. – К тому же, у меня почти не осталось денег на развлечения.

– Зато у меня их полно. – Вывернув карманы, юноша продемонстрировал несколько хрустящих стодолларовых банкнот. – А для такой прекрасной особы мне вообще ничего не жалко.

– Увы, я сегодня слишком устала. – Девушка развернулась к нему полностью и впилась строгим взглядом в его бесстрастное лицо. – Советую вам поискать красоток для развлечения где-нибудь в другом месте.

Ничуть не смутившись, молодой человек прижал руку к груди возле сердца.

– Представьте себе, я искал, – ответил он. – Искал во всем городе, как в людных местах, так и в совсем пустынных. Но нигде, вообразите, нигде, я так и не увидел истинной (он особо выделил голосом это слово) красоты. А в вас, как я вижу, есть именно эта красота.

И вдруг он, запрокинув голову к небу, на котором уже начали перемигиваться звезды, продекламировал громко и выразительно, на чистом французском:

Скажи, откуда ты приходишь, Красота?

Твой взор – лазурь небес иль порожденье ада?

Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,

Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах,

Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;

Героем отрок стал, великий пал во прах,

Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края?

Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;

Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,

И все в тебе – восторг, и все в тебе преступно!..22
  – отрывок из «Гимна Красоте» Ш. Бодлера, перевод Эллиса.


[Закрыть]

Приоткрыв от изумления рот, Медноволосая смотрела прямо в одухотворенные глаза незнакомца.

– Кто вы такой?.. – вымолвила наконец она.

Он усмехнулся:

– Для вас я сегодня буду влюбленным мечтателем, ищущим Истинную Красоту в этом погрязшем в нищете и уродстве месте. Скажите, вы ведь говорите по-французски?

– Oui, – улыбнулась девушка.

– А я, к сожалению, нет. – Он сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке. – И о вещах возвышенных и поэтических я больше не могу говорить плебейским языком этого континента, не имеющего о Красоте никакого понятия. Поэтому без лишних слов приглашаю вас на сеанс. – И юноша указал на приветливо распахнутые двери «Фортуны».

– Я согласна, – выдохнула Медноволосая. – Только все же мне хотелось бы узнать имя ценителя Истинной Красоты, ибо только в имени кроются многие тайны нашего бытия.

– Зовите меня Джейсоном. – Он приподнял шляпу, блеснув в свете фонарей бриллиантиновым пробором коротких светлых волос.

– А я Гвендолин. Очень приятно.

***

Спустя полчаса они сидели в полупустом зрительном зале, на экране которого мелькали кадры, нарисованные мышью-переростком Диснеем, вложившим свой образ и в персонажей. Глядя на ужимки и кривлянья забавного мышонка и его подруги, многие в зале смеялись, но Гвендолин улыбалась лишь изредка, в остальное же время ее лицо было полностью серьезным. Джейсон же вообще не смотрел на полотно, обратив все свое внимание только на спутницу, выглядевшую в несколько раз прекрасней обычного. Казалось, что свет экрана падает только на них двоих, остальных зрителей как будто бы не существовало вокруг. Возможно, только эта пара и олицетворяла Истинную Красоту посреди темного прокуренного зала.

– Как тебе фильм? – спросил девушку Джейсон, когда они выходили из душного зала на улицу. – Я заметил, ты нечасто смеялась, в отличие от остальных.

– Я думаю, сам режиссер не хотел, чтобы зрители над этим смеялись, – дрогнувшим голосом ответила Гвендолин. – Он лишь хотел, чтобы мы увидели в героях самих себя. И это должен был быть смех сквозь слезы, как по мне. – Она тихо шмыгнула носом и быстро смахнула кружевным платочком слезу с ресниц.

Молодой человек на это промолчал. Они подошли к остановке, и Гвендолин извлекла из ридикюля сигарету в костяном мундштуке. Джейсон тут же поднес ей зажигалку, сделанную из винтовочного патрона.

– О, так ты был на войне? – удивилась девушка, разглядывая зажигалку и вырезанные на ней непонятные инициалы.

– Я еще слишком молод для этого, – усмехнулся он. – Скажем так, я воюю совсем на ином фронте.

– И на каком же? – осведомилась Гвендолин, делая затяжку и выпуская струйку дыма к горевшему над ними фонарю.

Молодой человек снова усмехнулся.

– Хочешь это узнать? Тогда пойдем, я тебе кое-что покажу.

Он повел спутницу за угол, в темный и холодный переулок. Окончательно заинтригованная, Гвендолин шла за своим новым знакомым, даже не подозревая чего-то плохого.

Вскоре они оказались в мрачном и грязном тупике, откуда едва проглядывалось небо над головой. Щелкнув зажигалкой, Джейсон осветил выщербленные кирпичные стены домов, лужи нечистот, груду мусора в углу. Гвендолин пришлось зажать нос платком, чтобы не чувствовать ужасного запаха.

– Ты только посмотри на это убожество вокруг, – заговорил молодой человек. – Скажи, разве может из такой грязи родиться что-то светлое и чистое, нечто прекрасное, что можно будет назвать Истинной Красотой? – И, как только его спутница отрицательно помотала головой, он улыбнулся: – Может. Еще как может. И ты сейчас своими глазами это увидишь.

Внезапно куча мусора у стены завозилась, что-то хрипло зарычала и поднялась во весь рост, оказавшись средних размеров троллем в лохмотьях. Девушка поняла, что вонь в этом переулке исходила именно от него.

– Кто тут шастает? – прорычал тролль, зыркая своими маленькими красными глазами в темноту. – Убирайтесь. Я голоден и зол и за себя не отвечаю.

– Интересно… – ничуть не смутившись, протянул Джейсон. – Выходит, ты лег спать без ужина. Может, у тебя денег нет?

– Откуда бы им взяться, мистер, – хмыкнул тролль, – когда меня с работы уволили.

– Вот оно как? А кем ты работал?

– Вышибалой у Эрли, – угрюмо ответил недочеловек. – Как-то один из клиентов, толстый такой свин, налакался в стельку и начал буянить. Ну я схватил его за шкирку да и выкинул вон. А потом оказалось, что это был зять самого сенатора. Ну, меня и выперли.

Говоря все это, тролль постоянно чесался, ковырял длинным кривым ногтем в желтых зубах, а в конце рассказа схватил одну из крыс, с отчаянным писком носившихся вокруг него, запихал в широкую пасть и проглотил не жуя. Гвендолин едва не вывернуло наизнанку от такого зрелища.

– Хм, – задумчиво пробормотал Джейсон, – а это идея… Послушай, как тебя зовут? – вновь обратился он к бездомному монстру.

– Рудольф, – очищая от шкурки второго грызуна, ответил тот.

– Послушай, Рудольф, ты ведь не всегда был таким? Я имею в виду, было время, когда тебе жилось лучше, чем сейчас?

– А то как же. – Рудольф даже перестал жевать и уставился на человека умильным взглядом своих поросячьих глазок. – До того, как всю мою семью Охотники в горах переловили, мне ой как сладко жилось…

– А ты можешь об этом рассказать поподробнее? – попросил Джейсон, для чего-то засучив рукава и быстрыми движениями разминая пальцы рук.

– Расскажу, отчего нет. – Тролль уселся поудобнее, сцепив руки на коленях и, мечтательно глядя в ночное небо, заговорил: – Мы в Скалистых горах жили, аккурат рядом с канадской границей. Вокруг нас одни горы да внизу леса, а больше и нет ничего. Батя мой на промысел ходил, мамка за детьми глядела, так и жили. Братьев и сестер у меня семеро было, я самый старший. Как вспомню, что их нет уже…

– Ясно. Ты продолжай, Рудольф, рассказывай, как вы жили, – зачем-то поторопил Джейсон.

– А что тут говорить? Жили хорошо. Мамка на ужин похлебку из козлиных ног варила, я ее шибко любил. Как поем, так в брюхе сразу хорошо, не как сейчас. А еще перед сном мне мамка сказки говорила, я под них так сладко засыпал. Про замки там, про принцесс разных…

На глазах Рудольфа выступили горькие слезы воспоминаний. В тот же миг Джейсон вскинул правую руку, направив ее ладонью на голову бывшего вышибалы. Глаза того внезапно остекленели, лицо приняло бессмысленное выражение, а вслед за тем какая-то странная темная сущность отделилась от его тела и взмыла вверх, приняв форму черного облака. Гвендолин наблюдала за этим с изумлением.

– Так ты ловец душ?.. – наконец восхищенно вымолвила она, переводя взгляд на молодого человека.

– Да, но не простой, – кивнул он. – Я вытягиваю из живых существ не просто души, а всю их сущность целиком, причем делаю это в момент их пребывания в настоящей эйфории. А теперь смотри. – Он резко сжал руку в кулак, приблизив ее к груди, и тут же сущность тролля, обратившись в лепестки роз, осыпалась вниз и легла ожерельем на грудь девушки. Сам Рудольф постоял неподвижно еще пару секунд, а потом грузно рухнул вниз лицом.

– Из этого вытянуть почти ничего не удалось, – равнодушно отвернувшись от пустого тела, проговорил Джейсон. – Оно и понятно – в такой тупой маленькой башке нет места Истинной Красоте. Но истинно счастливые, бывает, отдают мне цветов на целый акр, а то и больше. Тебе нравится?

Гвендолин с восхищением смотрела на ожерелье из лепестков, так удачно гармонировавшее с ее платьем и волосами. Их благоухание и красота попросту заставляли забыть о несовершенствах кругом.

– Да… – с восторгом прошептала девушка. – И ты превратишь этот город в Истинную Красоту?

– Если ты мне поможешь – с удовольствием, – улыбнулся молодой человек. – В тебе я вижу бесспорные задатки этой самой Красоты, а значит, ты станешь моей главной музой и помощницей в этом деле.

– Я согласна! – выкрикнула она, порывисто схватив своего спутника за руку. – Очистим же вместе этот город от грязи и забот!

И, держась за руки, они вместе выбежали из переулка на ярко освещенную улицу. Взошедшая над тупиком луна выхватила из темноты все те же лужи нечистот, мечущихся по углам крыс и огромную тушу тролля, занявшую собой добрую половину переулка.

Один ночной звонок, или Когда подкрадывается пиздец

…Шаги по коридору… Ступает осторожно и в то же время явно дает понять, что явилась за мной… Тьма… Она уже не отступит… Вот шаги замирают у самой двери… Громкий стук… Что ж, твое время пришло…

– Аллан, проснись!

Стук в дверь уже реален. Да и голос тоже. Неужели на этот раз за мной послали кого-то другого?

– Аллан, тебя к телефону! Должно быть, что-то срочное!

Окончательно просыпаюсь и рывком сажусь на кровати. Все как обычно: колыхание грязной занавески на окне, мертвый свет газового фонаря снаружи. Но самое главное – мрак. Мрак, который не разогнать даже электричеством. Затаившись в углах тесной комнатки, он выжидает удобного случая, чтобы напасть. Пока же он слишком слаб и не может причинить мне вреда.

Спускаю ноги с кровати, отчего полупустая бутылка виноградной водки катится с моих колен на пол. Произнеся лишь слово «Блядь…», которое в любое время и в любой ситуации оказывается к месту, резко встаю и иду к двери.

Разумеется, Эва, кто же еще. Волосы замотаны полотенцем наподобие арабского тюрбана, большие глаза на черном лице возбужденно блестят.

– Скажи им, что меня нет. – Голос мой спросонья хрипл. – Что я ушел этим вечером из дома и не вернулся.

– Аллан, ты в своем уме?! Там что-то серьезное! Думаешь, они станут тебя дергать по пустякам в такое позднее время?

Ну разумеется, не станут. Но этой милой чумазой мордашке никогда не понять сарказма. Хотя, может, это и к лучшему. Проклиная все и всех на свете, иду по слабо освещенному коридору, мимо веревок со свежестиранным бельем к столику с аппаратом. Разумеется, тянуть кабель персонально ко мне в комнату было бы слишком дорого, и теперь все соседи будут слышать и знать, что прославленный, мать его, детектив Гелленберг отправляется совершать очередной гребаный подвиг.

– Алло?

– Какого хрена ты так долго шел к телефону, Гелленберг?! Может, мне в следующий раз отправить почтового голубя, который насрет тебе на голову и в кои-то веки заставит двигаться быстрее?

Катсон, кто же еще. Видать, его и самого выдернули из теплой постельки, вот он и отыгрывается по полной на подчиненных.

– И тебе не хворать, шеф. Что стряслось?

– Представь себе, убийство. – Катсон говорит уже спокойней, видать, выплеснул злость. – В южном конце Уэллс-стрит, между кинотеатром «Фортуна» и закусочной Харли Чикена. Все уже на месте, ждут только тебя, так что двигай свою задницу туда, да поживее.

– Ты хоть знаешь, сколько времени? До утра это подождать не может?

– Три ноль пять, между прочим, – замечает начальник. – Почти что утро. И да, тебя забыли спросить, может подождать или нет. Собирайся, мать твою! Тут такое дело, что сам черт ногу сломит, иначе мы бы тебя не звали. Все, жду!

Связь резко обрывается. Да, похоже, дело действительно серьезное. Иду к умывальнику, несколькими пригоршнями холодной воды быстро привожу себя в чувство и привычно кидаю взгляд в треснувшее зеркало. Горбатый нос, трехдневная щетина и черные космы до плеч – идеальный образ злодея из кино. А между тем этому злодею волей-неволей приходится отвечать за порядок в городе. Иду к себе в комнату.

– Снова дело? – возникает перед глазами Эва. Порывисто киваю, хочу захлопнуть дверь, но она застывает на пороге, сложив руки на груди и оглядывая комнату тоскливым взглядом.

– У тебя лампочка перегорела. Позвать монтера, чтобы починил?

– Не стоит. – Пытаюсь отстранить ее. – Мрак – моя стихия, мне нравится жить в нем.

– Мрак в твоей душе, Аллан, – холодно бросает она и, отвернувшись, уходит. Заправляю рубашку в брюки, сую за пояс привычный набор: «кольт» и пачку «Мальборо».

На промозглой улице с трудом ловлю такси, забираюсь в теплый приятный салон. Выделить мне собственный автомобиль для начальства проблема того же толка, что и с телефоном. Мимо плывут редкие огни коробок-домов, железные скелеты фонарей и над ними – широкая наглая морда луны. Зажигаю сигарету. Ну что ж, понеслась.

Возле сияющего огнями кинотеатра собрались полицейские машины и кареты «скорой помощи» как будто бы со всего штата. Что же это за убийство такое, черт его дери?..

Показываю свой значок, ныряю за оцепление из констеблей. Там меня уже ждет шеф – разнесенный до невероятных размеров серый кот в плаще и шляпе. Из угла его рта свисает мышиный хвостик – видать, успел перекусить, пока ждал. Даже не протянув мне лапы, сразу ведет на задний двор.

– Как жена? – осведомляюсь по дороге. Катсон молчит, и я понимаю, что не все у них гладко. Будь все гладко, он не приперся бы на такое важное дело в мятом плаще. Собственно, мой вопрос и не требовал ответа, нужен был просто для разрядки обстановки.

Задняя дверь «Фортуны» выходит в узкий переулок, заканчивающийся кирпичной стеной заведения Чикена. Вонь тут стоит такая, что глаза лезут на лоб. В свете прожектора, подвешенного на стене, видна огромная туша горного тролля, над которой колдуют медики, фотографы и детективы.

– Твою мать… – Отворачиваюсь и резко зажимаю нос, глаза начинают слезиться. – Как такое возможно?! Ебаный горный тролль посреди Чикаго…

– Рад, что со зрением и обонянием у тебя все в порядке, – саркастически бросает Катсон. – Надеюсь, с логикой и смекалкой тоже не будет проблем. Действуй, а я поеду в участок, писать отчет для мэра.

Он сваливает мгновенно, будто бы растворившись в воздухе, и я его не виню – кому сейчас охота находиться здесь при таких обстоятельствах? Хотя подозреваю, что он ждал лишь меня, чтоб было на кого все свалить, а теперь вместо участка метнулся к себе домой, в теплую кроватку. Отчет может подождать и до утра.

– Детектив, как хорошо, что вы приехали. – С блокнотом в руках ко мне подходит молодой стажер Оггерлиф. – А то мы уж не надеялись в этом разобраться…

Тим Оггерлиф – сын бывшего принца серых гномов из резервации Тобата вблизи Великих Озер. Несмотря на происхождение, его совсем не интересуют золото, слава и личная выгода, он исполнителен и честен. Пожалуй, единственный во всем отделе, с кем у меня теплые отношения.

– Ну, я сам в таких делах не особый спец. – Пожимаю пухлую шершавую ладонь гнома, зажимая нос, передвигаюсь поближе к трупу. – Кто его обнаружил?

– Мальчишка-полотер из «Чикена», – докладывает стажер. – Выливал сюда грязную воду и увидел. Было это… – он заглядывает в блокнот, -…примерно два часа тому назад. По его словам, этот тролль вонял так сильно, что не было сомнения – он пролежал тут довольно долго.

– С чего вообще все решили, что это убийство?

Оггерлиф смотрит на меня с усмешкой в зеленых круглых глазах.

– По-вашему, детектив, такая махина могла сама по себе вот просто так окочуриться? А потом, здесь были люди. – Он указывает на грязь под ногами, в которой явно видны отпечатки обуви. – Судя по всему, двое, но, возможно, что и больше.

– Мужчина и женщина, – замечаю я, присаживаясь на корточки и рассматривая следы штиблета и узкой женской туфли. – Вряд ли больше. Покойного здесь раньше видели?

– Да, его часто отсюда прогоняли, но он снова возвращался. Должно быть, бездомный, а уйти в другое место боялся, – задумчиво скребя густую каштановую бороду, отвечает Тим.

– Если имеется лицензия на его отлов, личность будет нетрудно установить. – Я выпрямляюсь, закидываю лицо к небу, чтобы глотнуть свежего воздуха. – Труднее будет сказать, кто и за что его прикончил, не известив об этом власти.

Медик, обследующий тело, разгибается, снимает противогаз. Это Уиллиган – лучший коронер в управлении.

– А, Гелленберг! – машет он рукой. – Иди-ка сюда, это как раз по твоей части!

Стараясь вообще не дышать, подхожу совсем близко к трупу, вокруг которого носятся страшные стаи мух. Уиллиган откидывает голову лежащего ничком тролля назад, и я вижу его морду с остекленевшими глазами, на которой, тем не менее, застыло какое-то умиротворенное выражение.

– Смерть наступила вечером около десяти, – констатирует медик. – В это время вокруг еще было достаточно людно, поэтому зайти сюда мог кто угодно. Но вот причина смерти… – Он внимательно вглядывается в маленькие желтые глазки. – Телесных повреждений нет, внутренние органы, по-моему, тоже в порядке, по крайней мере, на первый взгляд. Такое ощущение, что из него просто высосали саму жизнь, оставив лишь пустую оболочку.

– Ловец душ? – предполагаю я. – Но они обычно не берут лицензий на троллей. Возможно, что нелегальный, но зачем ему вообще понадобилась душа такого страшилища?

– Все может быть, – ухмыляется Уиллиган. – А как по-твоему, отчего он мог умереть? Ты ведь сам был Охотником и знаешь об этих тварях непонаслышке. Собственно, для этого тебя сюда и позвали.

– Я понятия не имею, от чего обычно дохнут тролли, если не от пуль, – говорю я, раздраженно отмахиваясь от лезущих в глаза мух. – Моей задачей было лишь ловить разную нечисть и сажать ее под замок либо же убивать на месте – как прикажут. С причинами смерти я уже не разбирался.

– Его могли отравить газом, – рассуждает вслух коронер, – вроде иприта. Я сам был на войне и еще помню такое… В любом случае, вскрытие покажет.

– Не забудь отрезать ему мизинец и отправить в Охотничий отдел, пусть выяснят, – напоминаю я.

– И еще будет не лишним расклеить по городу фотографии убитого или направить их в газеты, – внезапно вмешивается Оггерлиф. – Так мы можем точнее выяснить, где он бывал, кто его видел и какие могли быть мотивы для убийства. А то вряд ли такой монстр числился в каких-нибудь городских архивах.

Мысль здравая. Да, новичка несомненно ждет успех на полицейском поприще. Вот только не рано ли еще делать то, что он предложил?

– Мэтт, ты закончил? – Коронер кивает в ответ. – Тогда пусть увозят тушу, а мы пока опросим свидетелей.

– Такого ни одни носилки не выдержат, – бормочет Уиллиган. – И в «скорую» он не влезет, придется грузовик подгонять.

– Так распорядись, пусть пришлют транспорт и носильщиков. А нет, так придется тебе разделывать его прямо здесь. – Но, заметив, как багровеет бледное лицо бывшего военного хирурга, я добавляю: – Шучу.

– А кого мы будем опрашивать, сэр? – удивляется Оггерлиф. – Вроде бы особо никого рядом не было.

– Ну для начала я наведаюсь в кинотеатр, а ты поговори еще раз с работниками «Харли Чикен». И пусть самого хозяина позовут. А то ведь наверняка дрыхнет сейчас где-нибудь в курятнике.

– О, отлично! Заодно и перекушу! – улыбается гном, проводя волосатой пятерней по мускулистому животу.

Уже выходя из переулка, внезапно вижу несколько лепестков роз, валяющихся под ногами. Дьявол побери, откуда они здесь взялись? И вдруг это как-то связано с убийством? На всякий случай подбираю их и складываю в нагрудный карман.

***

Уже вскоре жалею о том, что отправился в кино, а не в забегаловку. От директора «Фортуны», старого полуглухого гоблина, мне почти ничего не удается добиться, он только переспрашивает да несет всякую хрень. Наконец, устав от череды стандартных вопросов, перехожу к ключевым.

– Скажите, мистер Бринг, какой фильм вы показывали вчера в десять вечера?

– А? – хрипит тот, приставляя к уху деревянную трубку. – Фильм, говорите? Так этот… как его… мультфильм… про этого… мышонка, да. Мистера Диснея. Микки Маус, вот! В десять как раз закончили его показывать, а после него ничего уже не было, мы закрылись.

– Это интересно… – Делаю мысленную пометку: блокнот с карандашом с собой таскать не привык. – И много народу было в зале?

– А? Много народу? Нет, не очень. Половина зала пустовала. Кто захочет смотреть нарисованные картинки этого чокнутого мыша? Вот мистер Чаплин другое дело, он хоть и человек, но доход нам неплохой приносит…

– А могу я поговорить с человеком, который продавал билеты на этот сеанс? Вдруг он что-то подозрительное заметил?

– А? С билетером, значит? А то как же, сейчас посмотрю, чья вчера смена была…

Он начинает рыться в толстых конторских книгах, причем делает это так медленно, что я не выдерживаю и, развернувшись, выхожу из кабинета. Бринг, увлеченный делом, даже не замечает этого.

На улице начинает светать. Констебли разгоняют понемногу собирающуюся толпу, привлеченную зрелищем погрузки тела тролля в кузов армейского фургона. Неподалеку Оггерлиф беседует с самим Харли Чикеном – высоким куром в приличном костюме.

– И не забудьте – в субботу у нас скидки на прожаренные бараньи ножки с сельдереем, будем рады вас видеть, – доносится до меня его квохтанье.

«Вот и наступил пиздец», – приходит в голову единственная мысль, пока я еду в участок, разбираться со всем этим. Похоже, остаток ночи мне предстоит провести там.