Текст книги "Сид и Ненси (СИ)"
Автор книги: Сергей Лузин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Глава 8. Снова встретились
Задыхаясь от бешенства, Сид шел от холма к соседней деревне. Он твердо решил провести эту ночь у бабушки, а назавтра отправиться в город и найти стоящую работу. Хватит с него этой собачьей жизни, пора обустраиваться самому. Вот только Аню покидать было жаль. Завтра, подумал Сид, он в последний раз зайдет домой. Днем, когда отец будет на работе, а сестра в школе. Заодно и заберет свои вещи, которых у него, впрочем, совсем немного – пара фотографий матери и сестры (все-таки память), книга стихов и стопка листов с собственными произведениями, которые еще, может быть, удастся куда-нибудь пристроить и получить гонорар. И начнется для него новая жизнь, такая, о какой он всегда мечтал.
Крики отца давно стихли вдали, и сам холм с Домом Отщепенца остался за поворотом. Вокруг была только тихая ночь со светом полускрытой за облаками луны, уютными огоньками в домах вдалеке и мягким сумраком. И все-таки Сиду было немного не по себе. Он никогда еще не гулял один по ночам, и теперь испуганно озирался, боясь, что вот-вот кто-нибудь выскочит на него из темноты. Ему невольно вспомнилась та ночь, которую он провел совсем недалеко отсюда вместе с Таней. Если бы она сейчас могла быть рядом, как бы он был счастлив!
Дом бабушки Данни одиноко белел на окраине деревни. В окнах было темно, бабушка всегда ложилась рано. Сид робко постучал в дверь, но внутри все было тихо. Он подождал, затем постучал снова, потом побарабанил в окно, попробовал даже несколько раз крикнуть, но все было бесполезно. Он вспомнил, что бабушка всегда спала крепко, и разбудить ее было очень сложно. В отчаянии он опустился на землю. Что же теперь делать? Оставаться на целую ночь на улице, где темно, холодно и страшно? Или лучше вернуться домой? Нет, ответил Сид самому себе, ни за что. Лучше и правда подождать на улице до утра. Он хотел уже прилечь на крыльцо дома и заснуть, но потом понял, что это опасно – его тут могут запросто увидеть и принять за бездомного. К тому же отец, когда начнет искать его, первым делом отправится к бабушке. Нет, здесь оставаться было нельзя. Поэтому Сид решил просто погулять до утра где-нибудь недалеко.
Бродя по окрестностям, он случайно оказался в небольшой рощице, посреди которой блестело маленькое озеро или даже пруд. Лунный свет играл бликами на поверхности воды, листья деревьев тихо шелестели на ветру. Все это выглядело так прекрасно и романтично, что Сид решил остаться тут. Он присел на берег озерца, в траву, и стал с наслаждением оглядываться вокруг. Внезапно он понял, что не один здесь. На той стороне пруда кто-то осторожно шевелился и чуть слышно дышал. Сид пристальней вгляделся в темноту, но смог различить лишь неясный силуэт. Впрочем, он был уверен, что это была девушка. Он осторожно стал подвигаться к незнакомке и – о чудо! – она тоже стала подвигаться к нему. У Сида все сильней колотилось сердце и кружилась от волнения голова, он не знал, что случится, когда они окажутся рядом. Поэтому он боком, стараясь не глядеть на девушку, переползал на другой берег пруда. И вот наконец, когда он оказался настолько близко к ней, что мог уже, казалось, слышать биение ее сердца и ощущать кожей ее горячее дыхание, Сид повернулся и встретился с незнакомкой взглядом. И в тот же момент его как будто ударило электрическим током, а в следующий миг душа его уже понеслась на всех крыльях куда-то ввысь.
– Таня?! Ты?! – едва смог выдохнуть он от изумления.
Она в первый миг тоже опешила, но быстро пришла в себя и улыбнулась ему, но не приветливо, а как будто бы непонимающе. Затем, окинув его быстрым взглядом с головы до ног, она внезапно просветлела лицом.
– А-а, Сид, – произнесла она тем же звонким высоким голосом, что и восемь лет назад, только с легкой хрипотцой. – Я тебя помню.
Нет, решил Сид, она почти не изменилась, разве что вытянулась и постройнела. Но манера речи, жесты, лицо – все осталось тем же, только казалось теперь еще красивее. Да и говорила она теперь почти без акцента.
– Ты… как здесь? – снова выдохнул он, немного оправившись.
– Я? Да случайно забрела, – ответила она, чуть заметно улыбнувшись. – А ты что, из дома сбежал?
– Да, – ответил Сид, ожидая, какой радостью сейчас просияет ее лицо и как она улыбнется ему и скажет что-нибудь вроде "Надо же, и я тоже". Но она не улыбнулась и ничего не сказала, только задумчиво поглядела куда-то вдаль.
– И что теперь делать собираешься? – спросила она минуту спустя.
– Не знаю, – пожал плечами Сид. И вдруг его осенило, и дрожащим от волнения и страстного предчувствия голосом он спросил: – А ты бы что мне посоветовала сделать?
Она взглянула на него так, как будто он спрашивал о чем-то совсем глупом. Затем вдруг взгляд ее прояснился, и она ответила:
– Я тут знаю неподалеку одно место. Если хочешь, завтра ночью приходи туда.
– Завтра? Почему завтра? – удивился Сид.
– Потому что сегодня тебя туда не пустят. Я должна их заранее предупредить.
– Кто не пустит? Почему? О чем предупредить? – снова не понял Сид, но Таня покачала головой.
– Завтра сам все увидишь. Приходи в это же время сюда же. А мне пора.
Она встала и, кинув прощальный взгляд на рощу, луну и далекие огни домов, повернулась и пошла прочь.
– Подожди!.. Таня!.. Куда ты?.. – отрывисто выкрикивал Сид ей вслед, пытаясь ее догнать, но она, не оборачиваясь, быстро скрылась за деревьями. Сид стоял в недоумении, пытаясь понять, куда это она так торопилась, но, так и не сумев ничего придумать, вернулся на берег пруда. Но теперь внутри у него все трепетало от радости. Он не просто встретил ее и поговорил с ней. Теперь он был прочно связан с ней невидимой нитью, которая ровно через сутки приведет его сюда же, и он испытает настоящее счастье, слившись не просто с Ней, но с Ее миром. "Одно место" теперь казалось ему раем, страной, где живут люди, такие же романтичные и свободные от предрассудков, пишущие стихи и живущие не по общим правилам. И тут его снова осенило, он внезапно понял, куда отправилась Таня. Какой же он дурак, что раньше не вспомнил об этом месте! А если сейчас пойти туда самому? А что, он тоже имеет право, это ведь их общее место, они были там вдвоем восемь лет назад, почему бы им не оказаться там вместе и сейчас? Но в этот раз, как подсказывал внутренний голос Сиду, все должно быть по-другому. И, решившись, он зашагал к окраине Двух Холмов, к заброшенному дому.
Чем ближе он подходил к нему, тем страшнее ему становилось. Колени его дрожали, он много раз собирался уже повернуть назад, но каждый раз сладкая мысль о Ней неотступно гнала его вперед.
Заброшенный дом все так же одиноко чернел в лунном свете. Внутри было тихо. "Она там", – прошептал одними губами Сид и крадучись подошел к густой траве, которая уже совсем скрыла под собой сгнивший забор. Постояв немного и прислушавшись, он решительно направился к дому. Но внутри оказалось пусто. Как и восемь лет назад, лунный свет лился через разбитое окно, скрипел на ветру оторвавшийся кусок крыши, в углах попискивали мыши. Но Тани здесь точно не было. Сид в тоске присел на пол. Собственно, с чего он взял, что она должна быть именно здесь? Если они сидели тут с ней еще давно, то это ничего не значит. Она, может быть, уже этого и не помнит. И тут Сид понял, что именно тут, в этом заброшенном доме, куда он так боялся раньше заходить, он и останется. Хотя бы на одну ночь. Именно с этим домом были связаны его воспоминания о том дне, и теперь, глядя на эти ветхие стены, на груды мусора, которые за восемь лет только еще больше выросли, он испытывал безграничное наслаждение. Сердце его сильно билось, он чувствовал настоящее счастье, когда вспоминал их разговор здесь, и каждое ее слово отдавалось в нем, сладко щемя сердце. Он даже нашел гвоздь с бурыми следами засохшей крови, которым она тогда вырезала на его ладони букву N, и от этого пришел в неописуемый восторг. Жаль, что царапины за долгое время уже успели затянуться. Но Сид все глядел на ладонь, словно ждал, что буква сама собой возникнет вновь. И при воспоминании о каждом ее прикосновении к его коже его бросало в жар. Если бы не хромая нога, он бы, наверное, забегал от радости по дому.
"И все-таки этот дом – моя судьба, – подумал он, снова окидывая взглядом заброшенное жилище. – Я назову его Второй Дом Отщепенца. Или лучше Дом Двух Отщепенцев – в честь Нее тоже". Замечтавшись, Сид прилег на полуистлевший матрас и сам не заметил, как заснул.
Проснулся он от дикого холода, ломившего все его тело. Прямо ему в лицо уставились глаза-бусинки на мордочке серой мыши, которая ползала по его матрасу. Сид в ужасе вскочил и с омерзением отшвырнул наглого грызуна прочь. Тут он заметил, что уже рассвело, в пустые прямоугольники окон льется свет, а снаружи клубится серовато-белый туман, который, проникая внутрь дома, оседал повсюду крупными каплями влаги. Вся одежда Сида и матрас, на котором он спал, насквозь промокли. Сид понял, что спать дальше он уже не сможет и, встав, подошел к окну и взглянул на деревню, утопающую в тумане. Было и правда еще слишком рано, мальчишка-молочник с моллинсовской фермы, позвякивая звонком велосипеда, еще только начинал развозить коробки с бутылками внутри, но, как показалось Сиду, деревня сегодня была куда в большем оживлении, чем обычно, отовсюду слышалось несмолкающее жужжание сонных голосов. Он услышал голос какой-то женщины, остановившей молочника и спросившей его, что произошло.
– Говорят, на Северном холме мальчик пропал, – донесся до Сида ответ.
Так вот в чем дело! Его уже с самого утра начали искать! Наверное, Аня озаботилась. Ну конечно, она, кто же еще. Ну ничего, стоит только подождать немного, а потом, когда дома никого не останется, вернуться в Дом Отщепенца, чтобы затем покинуть его навсегда. Сид забился подальше в угол, чтобы его случайно не нашли, и принялся ждать. Время тянулось невыносимо медленно, вдобавок ко всему жутко хотелось пить и есть. Временами мелькала одна назойливая мысль: пойти домой к бабушке или в магазин на соседней улице, чтобы утолить жажду и голод. Но Сид знал, что, стоит ему только выйти на улицу, как его тут же заметят и вернут домой. Поэтому он, стиснув зубы, молча терпел и ждал. Наконец, когда стало совсем светло и в лучах солнца, проникавших в дом, заклубилась пыль, он вылез из своего укрытия и задворками, стараясь держаться в тени, направился к Северному холму. Он еще только приближался к дому с задней, западной, стороны, а навстречу ему по склону уже сбегали три знакомые фигуры: коренастая и плотная – отца, высокая и худая – сестры и маленькая и тучная – бабушки.
– Слава Богу, Сид, ты нашелся! – еще издалека закричала Аня. – Я вам говорила, он не мог уйти далеко!
Сид остановился в смущении, не зная, что ему делать дальше. Все трое между тем налетели на него и принялись тормошить со всех сторон.
– Жив, родной мой! – всхлипывала бабушка, обнимая его и прижимаясь к нему мокрой от слез щекой.
– Сидди, ну зачем же было так поступать с нами? Уйти, ничего не сказав! Мы ведь все так волновались, с самого утра на ногах! – всплескивала руками Аня.
Отец же молчал, глядя на сына взглядом, в котором читались смущение и в то же время раскаяние. И только когда они втроем (Данни направилась к себе домой, заодно и успокоить деревенских, сказать, что Сид нашелся) стали подниматься к дому, он обнял сына могучей рукой за плечи и произнес голосом твердым, но в то же время виноватым:
– Сынок, в общем, прости меня… за гитару. Я правда был не в себе, устал после работы как собака, а тут ты… Я куплю тебе новую, обещаю, как только деньги появятся. Я и правда так испугался, когда ты ушел, даже побежал за тобой вдогонку, да была темень хоть глаз выколи, я и не нашел тебя. А с утра… я, понимаешь, даже на работу не пошел, теперь меня запросто выгнать могут… а Аня в школу… А ты-то хоть где все это время был, а? Где целую ночь провел?
Сид молчал. Он вообще не знал, что ему говорить и думать насчет всего этого. Одно он понимал точно: с мечтами о счастливой и романтической жизни теперь можно было завязать. Однако уже потом, в доме, он вспомнил о Тане и о том, что сегодня ночью он должен идти с ней в "одно интересное место", к "интересным людям", и сразу повеселел. Уж наверняка он сможет незаметно ускользнуть ночью из дома, чтобы под утро вернуться. И, конечно, он испытает при этом настоящее романтическое, захватывающее чувство. При этой мысли его внутренности пробрал приятный холодок. Все-таки не все в этой жизни так плохо!
Глава 9. «Аллигаторы»
Весь следующий день он, как и в недавний день рождения, находился в сильном волнении и с нетерпением ждал наступления вечера. Как и тогда, он боялся, что по какой-нибудь банальной причине все вдруг сорвется. Что если отец застукает его, когда он ночью будет выбираться из дому? Или Таня не придет в назначенное место? Да нет, успокаивал себя Сид, она его точно обманывать не станет. Поэтому самое главное – не разбудить ненароком отца. При одной мысли о том, что произойдет в этом случае, Сида начинало мелко трясти.
Наконец совсем стемнело. Поужинав, все трое разошлись по своим комнатам. Сид погасил свет и стал смотреть в окно, ожидая. Ночь выдалась удачно темной, луна была совсем скрыта за облаками, дождя и ветра тоже не было. Он дождался, когда в комнате Ани стихнут все звуки, а из чулана донесется привычный храп отца, и осторожно, на ощупь, стал спускаться по лестнице вниз. Когда он на цыпочках проходил мимо чулана, одна доска предательски скрипнула под ним, и в то же мгновенье громкий храп в чулане прекратился, сменившись почмокиванием. Сид в ужасе замер, боясь шелохнуться. Он знал, что в таких случаях отец обычно просыпался, и потому по его коже прошел неприятный мороз. Но опасность миновала: проворчав что-то неразборчивое, отец повернулся на другой бок (скрипнули пружины кровати), и через минуту его храп полился снова. Сид осторожно, стараясь не скрипнуть ржавыми петлями, открыл входную дверь и выскользнул наружу. До назначенного места он добирался, освещая дорогу карманным фонариком и то и дело прикрывая свет рукой, так как боялся, что светлое пятно на земле могут заметить с холма или из деревни.
Но вот из кромешной тьмы вынырнула и знакомая рощица. Сид сел на берегу озерца и принялся ждать. Полчаса спустя кусты зашуршали, и Сид одним шестым чувством ощутил, что это была именно она и никто больше. Он снова зажег фонарик и направил луч на едва различимый в темноте силуэт.
– Выруби свет, дурак! – раздался возмущенный голос. – Ты меня чуть не ослепил, мать твою!
Сид, смущенный ее грубостью, убрал палец с кнопки.
– Хвоста не привел? – быстро спросила Таня. И после того как Сид, даже не поняв, о чем шла речь, ответил: "Нет", она произнесла: "Пошли" и снова нырнула в кусты. Сид едва поспевал за ней. Свет он боялся зажигать, и потому все время спотыкался, проваливался в ямы, запутывался в ветвях кустов. Однако Таня, похоже, часто здесь бывала и знала все тропинки, потому что шла быстро и уверенно. Наконец они выбрались на открытое пространство. Таня пошла медленнее, и Сид смог ее догнать. Как раз из-за туч вышла луна, и он как следует разглядел свою провожатую. На ней была темная широкая, явно с чужого плеча, кофта, джинсы и кроссовки. На него она даже не оглядывалась, и Сид всю дорогу видел только ее затылок с копной длинных и густых, черных как смоль волос. Он боялся, что она начнет спрашивать его о том, где он сейчас живет и что собирается делать, и ему придется со стыдом рассказать ей о том, что он вернулся в родительский дом и к утру ему надлежит быть там, на теплой кровати в мансарде. Но Таня всю дорогу молчала. На его редкие вопросы только махала рукой: мол, погоди немного, и сам все увидишь.
Идти пришлось довольно долго. С севера вскоре подул холодный, пронизывающий ветер, облака вновь скрыли луну, и все вокруг сделалось таинственным и мрачным. Сид уже не узнавал мест, по которым они шли: ему казалось, что они ушли даже намного дальше той шахты, куда он ездил с отцом. Вокруг расстилались только бескрайние поля с темневшими где-то на горизонте редкими деревцами. Изредка над их головами с уханьем проносились совы и еще какие-то неведомые птицы. В такие моменты сердце Сида сжималось от страха, но, глядя на едва различимый во мраке силуэт бодро шагавшей вперед Тани, он чувствовал себя уверенней. Наконец впереди показалось что-то большое и темное, нечто вроде холма, только сделан он был, по-видимому, не из земли, а из чего-то другого. Когда они подошли ближе, Сид разглядел, что холм целиком состоял из старых автомобильных покрышек, потому-то и казался издали таким неровным и несуразным. Внутри у Сида все неприятно сжалось. Он вспомнил кадры из виденных им фильмов и то, что в таких местах, где жгут старую резину, обычно собираются разные бандиты, нелегальные торговцы, наркоманы и другие "отбросы общества". Ему стало по-настоящему страшно, и теперь даже идущая впереди Таня внушала ему не уверенность, а, наоборот, ужас. Он застыл на месте как вкопанный, но, когда она недовольно оглянулась и сверкнула на него взглядом из-под густой черной челки, он расценил этот взгляд как "Что, струсил? Кишка тонка?" и устыдился своего страха перед непонятно чем. Пересилив себя, он сделал вперед шаг, затем второй, а затем вновь пошел вслед за Таней. Однако через минуту остановилась она, так что Сид чуть было не врезался в нее.
– Дай фонарь, – коротко велела она.
Сид протянул ей фонарик. Она нажала на кнопку и несколько раз мигнула в темноту. В ответ ей из-за холма кто-то мигнул таким же условным знаком. Таня повелительно махнула Сиду рукой. Вскоре они уже поднимались по склону резинового холма наверх. Сид с непривычки и из-за хромоты поднимался медленно, с трудом, но Таня не сделала ни малейшей попытки ему помочь. Она вскарабкалась на вершину быстрее Сида и нетерпеливо поджидала его. Как только он оказался рядом, она тут же стала спускаться вниз с противоположного склона холма. Сид же на несколько секунд застыл в изумлении. По ту сторону холма оказались несколько еще таких же куч резиновых покрышек со сваленными у их подножий старыми автомобильными кузовами. "Все точно как в фильме", – мельком подумалось Сиду. В центре свободного от всего этого хлама пространства, небольшой площадки ярдов пятнадцать диаметром, горел небольшой, но яркий костер, вокруг которого сидело человек двадцать молодых парней и девушек в возрасте от пятнадцати до двадцати лет. Одеты они были в большинстве своем так, как и подобает истинным бродягам-романтикам – в поношенные куртки и джинсы. Многие были также увешаны цепями и странного вида значками, на оголенных руках их Сид увидел довольно страшные на вид татуировки. Некоторые, правда, как и Таня и он сам, были одеты в обычную одежду, а некоторые даже не без опрятности. Когда Сид взошел на вершину горы покрышек, все они сидели, громко и весело разговаривая, но, как только Таня стала спускаться к ним, разом смолкли и перевели взгляды на нее, а затем, заметив Сида, в его сторону.
– Это тот новичок, о котором я вчера говорила, – пояснила Таня, обращаясь вроде бы ко всем сразу. – Его зовут Сид, – прибавила она, чуть помедлив.
Сид нерешительно подошел. Теперь на него глядели уже абсолютно все, некоторые даже с усмешкой. Он смутился еще больше. Тут с места поднялся высокий волосатый парень в байкерской косухе и с серьгой в ухе.
– Ну, здорово, Сид, – произнес он с легкой усмешкой. – Я Скотт. Ты, значит, пришел, чтобы присоединиться к "Аллигаторам"?
Сид непонимающе взглянул на Таню.
– Хочешь стать одним из нас? – пояснила она.
Он неуверенно кивнул.
– Отлично, – лениво протянул Скотт. – Посмотрим на тебя, каков ты в деле. Если готов остаться с нами навсегда, поклянешься на крови. Не сегодня, сегодня у нас, как видишь, веселье, – он кивнул на сборище возле костра, – ты тоже присоединяйся. Но если хоть кому-нибудь расскажешь о нас, – он кинул взгляд в сторону Тани: – Ты знаешь, где его дом? (она кивнула) Так вот, твой дом спалят, а тебя и всю твою семью зарежут, понял?
Внутренне содрогнувшись, Сид тем не менее ответил: "Понял". После этого ему уступили место возле костра, и он принялся с интересом рассматривать сидящих вокруг него. Тут были как совсем незнакомые ему, так и те, кого он часто видел в деревне: например, чуть поодаль от костра он увидел Нила Келлнера, того самого, который когда-то предложил подвесить его за ноги на дерево. Он сделал вид, что не узнал Сида, и намеренно не глядел в его сторону. У большинства "Аллигаторов" в руках были пивные банки – как Сид вскоре узнал, прошлой ночью они ограбили на шоссе фургон с пивом и теперь праздновали. Многие сидели парочками, в обнимку или даже небольшими группами. Рядом с Сидом присел какой-то высокий парень, глаза которого, должно быть, из-за отблесков пламени костра, горели ярким красным светом. Сид вгляделся в его лицо, и по телу его волнами побежали мурашки. В этом невзрачном и неприметном парне, который все время держался где-то позади, в тени, и только теперь пересел поближе к костру, он узнал своего давнего заклятого врага Денниса Гриллса, того самого, из-за которого отец забрал его из школы и едва не угробил в шахте. Только здесь Деннис держался совсем иначе, чем в школе, Сиду показалось даже, что он чем-то смущен, и он решил, что Деннис сам стал членом шайки недавно. Едва он так подумал, как Деннис взглянул на него и усмехнулся. Его усмешка, как ни странно, не показалась Сиду противной, как обычно, наоборот, в ней была какая-то горечь, так что ему даже стало жаль своего врага.
– Ну, здравствуй, Сид, – невесело произнес Деннис. – Вот и встретились снова, как видишь.
Сид промолчал. Деннис отхлебнул пива из банки и протянул ее Сиду.
– Выпей, не злись, – сказал он. – Кто же знал, что оно так выйдет?
Как ни противно было Сиду, он все же взял банку, прижался к ней губами, и, помедлив, сделал маленький глоток. Пиво оказалось на удивление вкусным. Через пять минут он, забыв все старые обиды, сидел, глядя захмелевшим взглядом на ночь вокруг них, на дрожащее пламя костра, на бледные звезды на небе и на веселящихся вокруг костра "Аллигаторов", и ему самому было весело как никогда. Какая к черту разница, что этот мерзкий прыщавый мальчишка когда-то говорил про него и его сестру? Здесь, в этой прекрасной ночи, в компании таких прекрасных романтичных ребят совсем не хочется думать ни о чем плохом… Деннис обнимал его худой рукой за плечо и хнычущим голосом бормотал извинения за все то, что ему пришлось вытерпеть от него. Он ведь и правда тогда не хотел ничего плохого сказать об Ане, просто как-то само собой вырвалось… а теперь из-за него Сида еще и из школы выгнали, но он же все равно ему, Деннису, тогда хорошенько всыпал, так что они теперь в расчете… а сейчас они вообще в одной шайке, и еще покажут всему миру… тут Деннис забормотал что-то совсем невнятное и уткнулся Сиду лицом в плечо, но тот брезгливо оттолкнул его, и Деннис, слегка обиженный, присоединился к ребятам, что плясали неподалеку под аккомпанемент губной гармошки одного из парней. Понемногу трезвея, Сид огляделся вокруг и увидел Таню. Она сидела справа от него, курила и смотрела на догорающий костер. Сид решил поподробнее расспросить ее об этой таинственной банде, в которую она его привела. Заодно и пообщается с ней по-нормальному. Здесь, в довольно романтичной обстановке он понемногу чувствовал себя все радостнее и увереннее, а присутствие Тани только обостряло его чувства.
– Вы каждую ночь здесь собираетесь? – спросил он.
– Почти каждую, – нехотя ответила она.
– Почему почти?
– Бывает, ходим по улицам и развлекаемся.
– Как развлекаетесь?
– Ну, устраиваем всякие подлости особо злым людям. Еще, бывает, заходим в бары, выпиваем, иногда даже деремся с другими бандами, когда их встретим, или от легавых убегаем. Иногда и по-серьезному, выходим на большую дорогу и грабим кого-нибудь, только берем пока немного, мы еще не настолько круты, да и людей у нас мало. – Рассказывая о жизни банды, Таня понемногу светлела лицом и даже начала улыбаться: видимо, эта тема была ей ближе всего. – А вообще, ты сам все увидишь, если, конечно, останешься надолго и будешь не совсем бесполезным.
Сид вспомнил слова главаря Скотта, от которых по его коже пробежал мороз. Теперь, после шумного веселья у костра, ему эти слова показались обычной шуткой.
– Но ведь у вас не убивают тех, кто предал банду? – на всякий случай спросил он. Таня взглянула на него вполне серьезно.
– А ты как думал? – удивилась она. – Наше братство только на крови и держится. Кто нас предаст или нарушит клятву, тот должен пролить свою кровь.
Сид снова содрогнулся. Он не мог себе представить кого-то из этих парней и девчонок, особенно мерзкого Денниса, проливающих кровь своих ближних. И все-таки ему здесь все больше и больше нравилось. В этой банде было что-то романтическое, совсем как в тех романах для подростков в ярких обложках, которые Сид когда-то читал в школьной библиотеке или покупал в дешевых лавчонках, а, принося их домой, тщательно прятал от отца. Пусть сейчас эта шайка мала и никому не известна. Пройдет время, и мы (с удовольствием он произнес про себя это слово) будем держать в страхе весь округ. Если уж своих готовы не щадить, то враги пускай боятся еще сильнее. Если что, можем вцепиться в горло и вырвать его совсем. "Наверное, поэтому нас и зовут "Аллигаторами"", – подумал Сид и, чтобы проверить свою догадку, снова обратился к Тане.
– А почему такое название – "Аллигаторы"?
Она бросила окурок в костер и взглянула на него уже с явным раздражением.
– А почему тебя назвали Сидом? – передразнила она его вопрос.
Сид задумался. Он и правда уже не помнил, когда его гордое и красивое русское имя, доставшееся ему в память о деде, герое войны, сократили до трех букв и стали презрительно величать его в честь мерзкого персонажа "Тома Сойера". Теперь уже никто не называл его полным именем, все привыкли к этой мелкой, уничижительной кличке, а почему так – никто не знает. Он промолчал.
– Вот и мы просто так назвались "Аллигаторами", – ответила Таня и отвернулась от Сида, как бы давая понять, что не хочет больше разговаривать с дураком. Сида окончательно расстроило не это, а Скотт, севший рядом с Таней и бесцеремонно обнявший ее за плечи. Он хотел было возмутиться, но потом понял: он здесь никто, даже меньше, чем никто, а Скотт мало того что свой, так еще и главный тут. А может, здесь принято так просто обнимать девушек за плечи, и он может тоже так сделать? Но, видя, каким взглядом Таня смотрит в глаза Скотту, в то время как он бормочет какую-то ерунду и тычется носом ей в щеку, Сид понял, что он никогда так не сможет, а значит, Таня никогда не будет его девушкой.
Вернувшись домой под утро, когда у подножия холма клубился туман и трава была мокрой от росы, Сид осторожно прошел к себе в комнату и лег, не раздеваясь, в кровать. Спать ему, несмотря на усталость и туман в голове после пинты пива, не хотелось. Он смотрел в стену отсутствующим взглядом и снова и снова воскрешал в памяти все моменты этой странной ночи, ночи, когда он, как сам чувствовал, стал совсем другим. Кто бы мог раньше представить, что этот маленький, недоразвитый, вечно замкнутый инвалид проведет ночь с шайкой "Аллигаторов" и даже выпьет вместе с ними у костра? Но главным образом он думал о Тане. Что станет теперь? В какую сторону изменятся их отношения? Может, ему вообще не стоит ходить на собрания шайки, чтобы не видеть, как каждый второй тянет к ней свои грязные лапы, а он сам при этом не может ничего сделать? Но нет, теперь уже поздно. Он сделал свой выбор. А что если его, как сказал Скотт, и правда убьют вместе с семьей, если он не придет?
За окном между тем совсем рассвело, туман рассеялся, в городке ожили, зашевелились люди. Снизу глухо замычал отец, вставая на работу. Начинался самый обычный в их жизни день. Но для Сида жизнь теперь стала совсем иной.
