Текст книги "Вставай! Страна огромная! (СИ)"

Автор книги: Сергей Мех

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Сами попробуйте, без продыху, выговорить – ваффенмейстергехильфегефрайтер! Только водителей на трезвость проверять.

И такая петрушка повсеместно: что в артиллерии, что в саперах, что в кавалерии. Как только сами не путались.

– А ведь, если учитывать, какое значение в Вермахте придавалось официозу в общении, то и времени это отнимало немеренно. Не то, что в более поздние времена, в славных рядах Советской Армии: «Товарищ генерал! К тебе жена пришел!»

Но, что-то меня не в ту сторону стало уводить, а время, между тем, утекает как песок сквозь пальцы. А ведь бумкнуло-то, довольно неслабо. Гораздо сильнее, чем воздушный шарик, под Пятачком. И мало вероятно, что на такой грохот не подтянется народец, из числа наиболее любопытных. И не факт, что они не сбегутся в таком количестве, что станет непосильной ношей для моих хилых плеч. Даже не смотря на все мои технические преимущества.

– Второй раз фокус, со взрывом, наверняка больше не прокатит. Да и взрываться то, особенно больше нечему. Поэтому ноги в руки и вперед.

Настегав себя подобным образом, я подорвался с насиженного, вернее належанного места, и порысил в сторону батареи. При этом внимательно глядя по сторонам и особенно под ноги, чтобы ненароком не наступить на чью-нибудь тушку. Или, не дай Бог, на неразорвавшийся снаряд. Они, в особенности после такого потрясения, вещи жутко не стабильные.

– Кто его знает, какой малости ему не хватило для детонации?

Рассуждая подобным образом, и, при этом, не прекращая движения, закинул автомат за спину, а из набедренных кобур, достал оружие, более пригодное для боя на короткой дистанции. А именно, австрийский автоматический пистолет Глок 18, в количестве двух экземпляров. Оба снабжены глушителями и магазинами повышенной ёмкости, на 33 девяти миллиметровых патрона, системы Парабеллум. Да еще, к тому же, и дополнительно оборудованные лазерными целеуказателями. Отличительной особенностью данной модели являлось наличие переводчика режима стрельбы, что позволяет вести огонь, как одиночными выстрелами, так и очередями. Причем, учитывая сравнительно небольшой вес, который составляет всего 620 грамм, без патронов. И очень высокий темп стрельбы, достигающий 1200 выстрелов в минуту, что позволяет опустошить магазин за 1,5 секунды, то мало что может сравниться с ним, в бою, на короткой дистанции. А, тем более, стоящий на вооружении Германской армии MP-38/40, с его 400 выс/мин и 5 кг. веса.

– Пока противник его поднимет, то уже будет нашпигован пулями, как фаршированная утка черносливом. Да и откуда взяться им в артиллерийской части. То, что немецкие солдаты были сплошь и рядом вооружены автоматическим оружием, это не более чем миф. На всю батарею, от силы, штук пять наберется. Да пара пулеметов. Поскольку основное оружие артиллериста – пушка, а в качестве личного, максимум карабин Karabiner 98 kurz, сокращенно Kar 98kr, на базе основной винтовки Mauser Gewehr 98.

Поставил переводчик режима одного пистолета на автоматический огонь и взял его в левую руку. Для подстраховки. Другой, с переводчиком в режиме одиночной стрельбы, соответственно в правую. И, перемещаясь, от укрытия к укрытию, приступил к осмотру и поиску недобитков.

Обход вражеской позиции я начал по спирали, сначала обходя по большому кругу, постепенно смещаясь к центру. И, в самом начале, такая тактика, принесла свои плоды. В первую очередь проверил кухню, включая обслуживающий персонал и посетителей. Никому из них правка не требовалась.

Зато дальше, когда я, обогнув кухню, с доваривающимся, на медленном огне, поваром, приблизился к стоящему поодаль грузовику, который, наверняка относился к тыловому обеспечению, а потому незначительно пострадавшему, то услышал стон. Стон доносился из кузова.

Я приблизился и осторожно заглянул в кузов. Глазам моим открылась чудная картина. Два немца лежали в обнимку, что наводило подозрение о не традиционности их сексуальной ориентации. Причем оба были плотно замотаны в различное тряпье, которым, в избытке, было усыпано дно грузовика. Здесь же валялись и сапоги, и шинели и элементы снаряжения, среди которого я без труда опознал котелки, всевозможные чехлы, фляжки, противогазы, ремни и др. Вещевое имущество, видимо и спасло бедолаг от фатальных повреждений, послужив своеобразным буфером от ударной волны, но, к их несчастью, не надолго.

Пук! Пук!

Звук выстрела из пистолета, оснащенного прибором для бесшумной и беспламенной стрельбы (ПББС), а в просторечии глушителем, некоторым образом отличался от автомата. Если у того он напоминал негромкий хлопок в ладоши, то здесь навевал мало аппетитные ассоциации с выпускаемыми, через прямую кишку газами. Но результат, от этого, не становился менее летальным.

Поэтому, убедившись, что несостоявшиеся «любовнички», почили в бозе, двинул дальше. Конечно, можно было бы покопаться в этой куче, на предмет поиска полезных вещей, но, к сожалению, времени не было.

Дальнейший мой путь лежал к огневым позициям, но уже на подходе стало понятно, что здесь моей помощи не требуется. Валяющиеся тут и там тела, отдаленно напоминали набитые соломой манекены, у которых, под различными углами, торчали изломанные конечности. У некоторых они отсутствовали по определению. У других держались на честном слове. Но и в первом и во втором случае, сомнений в летальном исходе не было. Что, в принципе, нисколько не мешало мне перестраховываться и разряжать правый пистолет, настроенный на одиночную стрельбу, по лежащим телам.

– Насколько, все же, великолепная вещь – лазерный целеуказатель, – сделал я вывод, стреляя в очередной труп. – Не надо тратить время на прицеливание, просто навел маркер на цель, нажал на спусковой крючок. Выстрел. И все. Финита ля комедия. Понеслась душа в рай! Хотя, по поводу места назначения, можно и поспорить. Как там говорится? Аз воздам по делам твоим! Вот-вот, в самую точку!

Так я и шел, лавируя между трупами, при этом не забывая освобождать тушки от документов и всего, что на мой взгляд могло представить хоть какой-то интерес. Знаки, нашивки, погоны, кокарды, пряжки и другую мелочь.

Вдобавок, меня еще потянуло на философствование. Я думал о том, насколько за последнее столетие, человечество поднаторело, в убийстве себе подобных. Сколько изобрело технических приспособлений, чтобы процесс этот стал как можно более эффективным и менее трудозатратным. Хотя, по большому счету, хрупкому человеческому организму, для полной потери жизнеспособности, много то и не надо. Чему ярким подтверждением являлись, лежащие тут и там тела, находившиеся в различной степени изломанности.

Особенно неприятно поразил один труп, одного взгляда на который было достаточно, чтобы меня чуть не вывернуло наизнанку. Больше всего он напоминал желеобразный студень, из которого, после длительной варки, удалили все кости. Или просто, перемололи их в труху. И данная, неприглядная, картина, невольно напомнила мне уже однажды виденное.

Давно, еще в пору курсантской юности, какому-то мудаку, отвечающему за организацию праздничного мероприятия, посвященного Дню училища, пришла в голову «светлая» идея. Ему уже было недостаточно, ставших привычными номеров, включавших: крушение кирпичей голыми руками, разбитие различной стеклотары дубовыми головами, и другие элементы рукопашного боя. Для большей зрелищности театрализованного представления он решил применить ноу-хау, вспомнив о том, что часть курсантов готовилось по программе подготовки воздушно-десантных войск. И пригласил окружную сборную по парашютному спорту выступить на празднике. А для большего эффекта, в качестве площадки для приземления, выбрал училищный плац.

Но, как человек, очень далекий от такого рода деятельности, он не учел ряд, очень немаловажных деталей. Удар по ногам, в момент приземления с парашютом, сопоставим с ударом при прыжке с высоты 3–5 метров. И, при неправильной группировке, перелом ног гарантирован. Но, одно дело прыгать на пашню, и совсем другое, на асфальт плаца.

– Как говорится, почувствуй разницу!

А во-вторых, нагретый жарким летним солнцем воздух над, дышащем жаркой поверхностью, плацем, окруженного по периметру, казарменными строениями, коварен переплетением восходяще-нисходящих потоков. Одного из участников, которому осталось метров пять до земли, вдруг, на наших глазах, неожиданно, подкинуло метров на 10–15 вверх. Парашют сложился, то есть сдулся, вытянувшись как презерватив. И парашютист, больше не удерживаемый в воздухе, камнем рухнул вниз.

Он упал метрах в пяти, от того места, где стояли мы с товарищами. Звук падения напоминал смачный шлепок куска сырого мяса по столешнице. Такой же влажно-чавкающий. Когда тело перекладывали на носилки, он напоминало желе.

Потом только мы узнали, что парашютист выжил. Им оказалась девчонка 25-лет, не смотря на молодость, уже заслуженный мастер парашютного спорта. Выжить то она выжила, но сломала себе все, что только было можно. Включая позвоночник и тазобедренные кости. И на всю жизнь осталась калекой. Девчонку было очень жалко.

– А вот эту падаль, нисколечко!

Пройдя по разрушенным ударной волной огневым позициям и, не узрев ничего что могло бы вызвать интерес, я, уже было собрался прогуляться до места стоянки тягачей, но передумал. Даже отсюда были хорошо различимы ошметки плоти висящие на выступающих частях обгоревшей техники. А также заляпанные кровью борта. Поэтому, решив, что ничего интересного для себя там не обнаружу, двинулся в центр позиции. Туда, где раньше располагалась командирская палатка.

Мой путь пролегал мимо позиции зенитной установки, которая избежала последствий взрыва, поскольку располагалась в своеобразной ложбине. Поэтому взрывная волна, прошедшая по верху, не причинила ей особого вреда. Поэтому я не смог отказать себе в удовольствии, рассмотреть ее поближе.

На заднем сидении лежал навзничь первый номер расчета, второй валялся у него в ногах. На первый взгляд помощь в путешествии в потусторонний мир им уже не требовалась. Но я решил все же перестраховаться.

Пук! Пук!

– Вот теперь точно отчалили, – резюмировал я, – отплыли на лодке Харона. Как говорится, в аналогичных случаях, семь футов под килем!

И только я уже было собрался поближе ознакомиться с вожделенным трофеем, как, краем глаза, на самой периферии зрения, заметил движения. Сфокусировал взгляд и только тогда рассмотрел, что со стороны деревни движется спасательный отряд. Состоявший, в большинстве своем, из «заготовителей», да присоединившихся к ним беглецов. Которые, сверкали пятками, аккурат в том направлении.

Видимо, среди этой сборной солянки, нашелся таки здравомыслящий и авторитетный командир. Скорее всего, из унтер-офицеров, или, на крайний случай, старослужащих солдат. Сумевший организовать, по быстрому, некое подобие бригады «центроспаса». Да еще, в добавок, в значительной степени технически экипированную. В смысле, оснащенную техникой.

Впереди, на всех газах, пылил мотоцикл с коляской, все посадочные места которого были забиты под завязку. Следом, подпрыгивал на ухабах, легкий грузовичек, тонны на 1,5, грузоподъемностью, в кузове которого, синхронно с ним, подпрыгивало штук восемь гитлеровцев. Замыкали спасательную колонну две подводы, видимо реквизированные у местного населения для эвакуации раненых. В каждой сидело по два человека. Судя по скорости движения колонны, ребятки были серьезно настроены на эффективную спасательную операцию.

Но вот только небольшая неувязочка образовалась. Спасать-то, по большому счету, уже и некого. Да и меня, преждевременно, со счетов скидывать не след.

– Хотя, вступать во встречный бой, с двумя десятками вооруженных фрицев? Для этого надо быть очень самонадеянным. А я, за собой, такого недостатка не замечал. Просто надо, с должной степенью эффективности, воспользоваться имеющимися у противника недостатками и, соответственно, своими преимуществами.

А они, как говорится, имели место. Во-первых, опытность и авторитетность их командира. Которая, в данном случае, должна сыграть с ними злую шутку. Поскольку опытный артиллерист, в качестве причины взрыва может предположить или случайный снаряд противника, или самоподрыв, из-за бракованного боеприпаса. Могло быть и такое. Авторитетность же, предполагает наличие, в определенной степени, самонадеянности. Чем, в частности, в первоначальный период войны, грешили многие фашисты. Поэтому он может думать все что угодно, но вот предположить наличие вражеского диверсанта, посреди разгромленного расположения батареи – это вряд ли. Что в частности и подтверждается их действиями. Судя по их виду, они едут спасать, но отнюдь не сражаться.

А во-вторых, на коляске мотоцикла не видно пулемета. Да и откуда бы ему взяться, если по штату на батарею их приходится только две штуки. И оба они, не там, а здесь. Смонтированные на лафете, для зенитной стрельбы. Но это не отменяет возможность их использования по наземным целям. Что я сейчас и собираюсь продемонстрировать.

Мигом, очутившись на заднем сиденье, проверил исправность оружия и его готовность к стрельбе. Взялся за гашетки и повернул спаренную установку в сторону противника.

– Бли-и-ин! – невольно вырвалось у меня. – Какой же прицел неудобный. Может, конечно, для стрельбы по воздушным целям эта, с позволения сказать, блямба и оптимальный вариант, но вот, что касается наземной стрельбы – не факт.

Единственно успокаивает, что если пулеметы подготовлены для стрельбы по самолетам, то и боезапас должен быть соответствующий. В смысле, с наличием трассирующих патронов. Проверим. Так и есть. Стандартное снаряжение, три простых, один трассер. Тогда, на цель, можно наводить и по ним. На дальности 250 метров, это не существенно.

– Ну что, – дал я сам себе отмашку, – от винта! И нажал на спуск.

Первым делом причесал кузов, резонно предположив, что на ходу из кабины, да и с мотоцикла быстро не выберешься. А вот из открытого кузова сигануть – запросто. Затем по кабине. Потом по мотоциклу. И еще раз: кузов – кабина – мотоцикл. И еще раз. И еще.

Последними расстрелял подводы. Но, так как прицел был не точен, то больше всего досталось бедным лошадкам. Но и возничим прилетело не слабо. Достал автомат. Еще раз обозрел место происшествия. Пару раз выстрелил. Туда, где мне померещилось шевеление.

– Ну вот и все, – оценил я устроенное мною побоище. – Баста, карапузики – кончилися танцы!

Кинул взгляд на часы и заторопился. Пробежался до колонны, добил контрольными, тех, кто еще шевелился. Прошмонал по-быстрому. Дотащил до полумотоцикла-полутрактора. Загрузил все. Добавил свинченную пулеметную установку – очень уж она мне понравилась. Кинул сверху пару автоматов – все что нашел. Десяток пистолетов, в основном P-38, но попалась и парочка Люггеров. Прижал все тушкой пленного немца, чтобы не рассыпалось все по дороге. Рассчитал маршрут, причем таким образом, чтобы он шел поверху оврага.

– Не хватало только по своим следам вывести поисковую группу к главной тайне столетия.

И пополз, поскольку ездой это действие, можно было назвать только с большой натяжкой. Пополз целенаправленно – в сторону портала.

Москва, Кремль, 23 июня 1941 года, 2 час 15 минут, ночь.

– Ну что, Лаврентий, ты что-нибудь выяснил, по известному тебе вопросу? – взгляд Сталина буквально пронзал собеседника насквозь.

Стоявший по стойке смирно, народный комиссар внутренних дел советского государства имел вид, далекий от совершенства. Скорее всего, он пытался примерить на себя, известное изречение Петра I, касаемое идеального образа подчиненного, который «должен иметь вид: лихой и придурковатый», но у него это плохо получалось. Собравшись с духом, он ответил:

– Товарищ, Сталин, как я уже Вам докладывал, для ответа на поставленный вами вопрос, дабы прояснить личность «Игрока», мною сформирована специальная группа. Костяк группы составляют бойцы «осназа» НКВД, для решения вопроса по силовому варианту, дабы возникнет такая необходимость. Кроме этого, в состав группы включен сотрудник, который хорошо ориентируется на местности, где предстояло работать. Он же единственный, кому известны тайные ходы, ведущие из церкви к секретному пункту управления УР. Для оперативной связи придан связист с радиостанцией. Вчера вечером, от своего агента, я получил доклад, что группа прибыла на место и приступила к операции. Но… – всесильный нарком замолк, боясь предугадать реакцию Хозяина на дальнейшую информацию.

Но Сталин не оставил ему выхода.

– Ну и! – в его голосе явно слышались металлические нотки, – Говори! Что ты мнешься как гимназистка?

И Берия, с обреченностью приговоренного, продолжил:

– Два часа назад агент вновь вышел на связь. По его докладу, когда до объекта оставалась не более 100 метров, церковь, вдруг, неожиданно взорвалась и рухнула.

– Действительно неожиданно, – после недолгой паузы сказал Сталин. – Что думаешь?

– Я считаю, – голос Берии окреп, – что, таким образом, фигурант обезопасил себя от нашего внимания.

– Значит все? – Сталин был раздражен. – Концы в воду?

– По словам агента, – продолжал нарком, – для разбора завалов требуется не менее недели. И это при условии привлечения инженерно-саперного батальона, вместе с техникой.

– Возможность есть? – Сталин перестал мерить шагами кабинет и остановился.

– С саперами проблем бы не возникло, – честно ответил Берия, – но вот времени у нас столько нет. По данным разведки, через неделю там могут быть немецкие войска. И если мы не закончим, то они, заинтересовавшись нашими раскопками, могут продолжить. Последствия могут быть чреватыми.

– Понятно, – опять зашагал Сталин. – Твои предложения?

– Я думаю, что нам не стоит идти по этому пути, – по внешнему виду было ясно, что Берия готов отстаивать свое мнение.

– Почему? – голос Сталина был начисто лишен эмоций.

– Само поведение фигуранта говорит само за себя. – Начал объяснять нарком. – Он, как бы дает нам понять, что способен контролировать ситуацию, но также и то, что предложенный нами сценарий контакта его категорически не устраивает. При этом дает понять, что он не настроен агрессивно по отношению к нам.

– Откуда такие выводы?

– Иначе бы он взорвал здание в тот момент, когда наши люди вошли бы в церковь.

– Логично, – Сталин кивнул, соглашаясь, – ну и?

– Еще он дает понять, что готов сотрудничать, но только на своих условиях.

– С чего ты это взял?

– Я прошу прощения, товарищ Сталин, – Берия явно хотел произвести впечатления, – но я взял на себя смелость и дал команду психоаналитикам составить психологический портрет личности Игрока.

– К каким выводам они пришли? – голос Сталина выдал заинтересованность.

– Главное, это то, что Игрок, владеющий, судя по всему информацией о предстоящих событиях, и являясь увлекающееся натурой, не сможет усидеть в стороне, когда эти события начнут происходить. Аналитики решили, что он, тем или иным способом себя должен проявить, – в голосе Берии послышалась некоторая театральность. – Поэтому я сразу дал ориентировку по всем подчиненным мне частям, а также начальникам особых отделов. И уже есть результат.

– Какой? – спросил Сталин.

– Вот рапорт командира одной пограничной заставы, под Гродно, – Берия, жестом фокусника он протянул бумагу.

Сталин взял бумагу, бегло пробежался глазами по тексту.

– Ты думаешь, что это он?

– Уверен! – Берия достал еще один документ. – Вот показания старшего наряда, сержанта Нечитайло. Здесь описание фигуранта, стенограмма разговоров, характеристика поведения. Все выходит за рамки общепринятого.

Сталин ознакомился с очередным текстом.

– План «Ост», – он задумался, – еще один, неизвестный нам план, Лаврентий!

– Я тоже обратил внимание.

– Еще один план, а у нас и по первому плану, который упоминал Игрок, по «Барбароссе», нет никакой информации.

– Я нацелил нашу агентуру, – подсуетился Берия, – но время….

– Да, времени у нас нет, – констатировал Сталин. – Поэтому, Лаврентий, нам нужна информация от Игрока. У него она точно есть. Сделай все возможное, чтобы он с нами поделился.

– Постараюсь, – Берия незаметно улыбнулся. Получилось, в очередной раз доказать свою незаменимость. – Но есть один нюанс.

– Какой?

– По показаниям пограничников, встреча с фигурантом состоялась около часа ночи, под Гродно, расстались они около шести часов утра. А в шесть вечера, он уже взрывает церковь под Псковом.

– Как такое может быть? – Сталин не скрывал удивления.

– Пока не могу объяснить, – в голосе Берии проскользнула растерянность.

– Разберись! – Сталин махнул рукой, как отрезал. – Делай что хочешь, но реши вопрос. И в первую очередь – добудь информацию по планам. Сам понимаешь, сейчас это остро необходимо.

– Все сделаю! – заверил Сталина нарком. – Разрешите идти?

– Иди.