Текст книги "Победить смертью храбрых. Мы не рабы!"

Автор книги: Сергей Лапшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Нельсон

– Получить оружие, боец! – Клыков, стоявший над душой, был, несомненно, серьезен. Поддавшись его настроению, я взял из рук дежурного карабин и проверил затвор. Как и что может в нем сломаться, мне даже примерно было неизвестно, но тем не менее процедура была обязательной. Закончив с проверкой, я закинул карабин на плечо и поставил свою подпись в журнале.

– Патроны при себе? – поинтересовался Клыков, и, не будь он настоящим сержантом, клянусь, я бы подумал, что ему просто нравится играться в войнушку.

– Так точно, товарищ сержант! – отбарабанил я. – Четыре обоймы!

– Выдай ему две гранаты, – совершенно неожиданно приказал сержант, и невысокий крепкий Величко, ни секунды не сомневаясь, выставил на столе две длинные «колотушки», правилам обращения с которыми меня учил Клыков буквально накануне.

Молча расписавшись в журнале и передав его абсолютно серьезному Величко, я вопросительно посмотрел на сержанта.

– Бегом за мной, боец! – Клыков вышел из дома. Я последовал за ним.

Бегом, разумеется, было сказано для красного словца. Шли мы быстрым шагом, дабы Клыков мог успеть посвятить меня в свои планы. Слушая сержанта, я все больше удивлялся. И было чему.

– Заступаешь на дежурство, боец. Боевое дежурство, ясно? Сейчас идем на наблюдательный пункт, и я тебе показываю зону наблюдения. Никаких шуток. Сегодня почти целый день защита населенного пункта будет лежать на тебе! Уяснил?

Сделав несколько шагов и поняв, что идет в одиночестве, Клыков остановился и развернулся ко мне.

– Что не так, боец? – Вот и вся реакция на мое вытянувшееся в недоумении лицо.

– Товарищ сержант, вы уверены, что я готов к таким мероприятиям? – выдавил я из себя.

– Какие сомнения, боец? – Клыков вопросительно поднял бровь.

– Ну… как бы… э-э…

– Понятно. Хорошо. Ввиду твоей неготовности, боец, мною принято решение оставить тебе в помощь красноармейцев Коздоева и Величко. Коздоев и Величко будут также вести наблюдение. Лейтенант Диляров будет осуществлять общее руководство.

– Ага, – с облегчением сообразил я. – Вы шутите, товарищ сержант?

Клыков вперил в меня немигающий взгляд. Сурово сдвинул брови. И урезонил меня весьма кардинально:

– Ты видишь, что я улыбаюсь боец?

Не рискуя больше лезть с вопросами, я послушно шел за быстроногим сержантом. На окраине села Клыков привел меня в полуразрушенный заброшенный дом и вылез на чердак. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним. Оказавшись наверху, я полностью утратил свои иллюзии. На чердаке с прохудившейся и, естественно, нечиненой крышей действительно был оборудован наблюдательный пункт. Основными его составляющими являлись табурет, бинокль, журнал, небольшой столик и немецкий пулемет рядом с какими-то ящиками.

– Садишься сюда, – сержант указал на табурет, – берешь бинокль и неотрывно наблюдаешь за секторами. Ориентиры написаны вот здесь, – Клыков ткнул пальцем в журнал, – разберешься. Ничего сложного. Глазам отдохнуть давай, биноклем не злоупотребляй. Наблюдай по ориентирам, начиная с левого крайнего. Все, что обнаружишь, любые изменения… записывай в журнал. Увидел врага – сразу сообщай.

Наклонившись к столу, сержант вынул из-под него классический советский телефонный аппарат, продемонстрировав мне.

– Все ясно?

– Нет, не все! – категорично не согласился я. – Куда вы все собрались? Долго мне здесь сидеть? А если я есть захочу или в туалет? Почему телефон на полу?

– Вечером отряд возвращается. Пить во фляге всегда должно быть, ты боец, есть, – снова заглянув под стол, сержант выставил на него какую-то небольшую картонную коробку, – вот еда. Естественные нужды справлять по мере надобности, не отлучаясь от наблюдения. Телефон стоит под столом в целях сохранности. Дабы при обстреле или бомбардировке не пострадал.

– А у меня мало воды! – на мой взгляд, резонно возразил я и был тут же прерван резким окриком сержанта:

– Приступить к выполнению боевой задачи – наблюдению!

– Есть! – обескураженно отозвался я и через пару десятков секунд остался на напоминающем решето чердаке в полном одиночестве.

Даже и подумать не мог, что вести наблюдение – это действительно сложная задача. Положим, сначала даже интересно смотреть по сторонам и улавливать что-то. Но буквально через полчаса все это надоедает до такой степени, что готов уже на стенку лезть. Плюс ко всему взошедшее солнце принялось хорошенько припекать, заставляя меня исходить потом. Наблюдение медленно, но верно осточертело мне до такой степени, что хоть сейчас ложись и дрыхни.

Конечно, на это я бы не решился. В конце концов, отряд действительно почти в полном составе ушел из деревни. Это я наблюдал воочию, цинично забив на свой сектор наблюдения и пялясь в абсолютно противоположную сторону.

В общем, к часу дня мое настроение и самочувствие стали подходить к критической отметке. Я весь вспотел, немилосердно чесался и был голоден как волк. Негодяй Клыков подсунул мне так называемый сухой паек – печенья и консервы, которые я, видимо, должен был поедать с помощью штыка, без таких излишеств, как ложка и вилка. К тому же у меня кончилась вода и дьявольски хотелось пить. Короче говоря, где-то с полпервого Клыков, где бы он ни находился, икал, и у него наверняка пламенели уши.

Ничего, кроме морального удовлетворения, представляемые картины мучений сержанта мне не приносили. Пить по-прежнему хотелось, все так же я чесался и рассеянно поглядывал по сторонам. Как вдруг…

Насторожившись, я схватил бинокль и поднес его к глазам. Что-то мелькнуло буквально на краю поля зрения. Знаете, как бывает, когда улавливаешь движение, не замечая при этом ни фигуры, ничего. Просто какой-то инфернальный след.

Едва посмотрев в бинокль, я чуть не выронил его. Вздрогнул всем телом и непроизвольно громко сглотнул скопившуюся во рту слюну.

Цепочка вооруженных людей, обряженных в камуфляж, пыталась передвигаться скрытно, держась редкого липового леса.

Не выпуская из рук бинокль, я присел, нашарив под столом телефонный аппарат, крутанул ручку несколько раз, снял трубку и с волнением произнес:

– Алло!

Несколько секунд спустя, показавшихся мне вечностью, трубка ожила:

– Докладывай!

– Наблюдаю вооруженных людей, человек пятьдесят, не меньше! – с огромным облегчением вывалил я информацию.

– Далеко? – спустя пару мгновений поинтересовался мой собеседник.

– Да метров… ну, триста им до меня. В лесу, который идет к дороге с моей стороны.

– Продолжай наблюдение, – тут же принял решение Коздоев, – я сейчас подойду к тебе. Огня не открывай, дождись меня. И не паникуй. Конец связи.

– Конец, – проговорил я в трубку, почувствовав, что покрылся краской смущения. Вроде бы и голос не дрожал, как же он догадался?

Скопившись в лесочке, вооруженные люди, кто бы они ни были, устроили привал. Или, что вернее всего, предприняли контрнаблюдение, поскольку я неоднократно ловил сверкание солнечных зайчиков с их стороны. Сто процентов – пытались рассмотреть село в бинокли.

Я подобного палева не опасался. Находясь в тени под крышей, я мог наблюдать лес сколько угодно душе, – солнце не попадало на оптику бинокля, соответственно, не было и солнечных бликов.

Первоначальная растерянность прошла. Я даже зарядил карабин, ни на секунду не выпуская из поля зрения приближающийся отряд, и снял оружие с предохранителя. Иными словами, подготовился.

– Свои! – во избежание недоразумения, крикнул мне снизу Коздоев. Затем как-то гимнастически красиво и неслышно забрался на чердак, подобрался ближе и присел рядом со мной. – Давай сюда! – кавказец требовательно забрал у меня бинокль и тут же прильнул к окулярам. – Ага, вижу… – пробормотал он… – Ну, да это не страшно. Это ерунда…

Услышав столь странное суждение, я с недоумением покосился на нежданного напарника. Нет, я давно знаю о самоуверенности представителей кавказских народов, однако не подозревал, что она настолько велика! Это же надо – назвать ерундой вооруженный отряд, целеустремленно двигающийся на нас четверых!

Тем временем Коздоев, не обращая на меня никакого внимания, установил пулемет на сошки и, поколдовав с ним некоторое время, зарядил. Прильнул к прицелу, примериваясь, и переместился ближе к одной из дырок в жестяной крыше.

– Стрелять умеешь? – поинтересовался, не отрываясь от пулемета.

Я кивнул, но сообразив, что будет лучше свои мысли озвучить, произнес:

– Да, вроде бы умею.

– Тогда позицию себе выбери. Подальше от меня. Целься в крайних. Тех, кто бежит или наступает с краю, понял?

– Понял. – Мне оставалось лишь согласиться. Отойдя от распластавшегося на полу Коздоева, я занял место в углу чердака, пристроившись в глубине, подальше от широкого и большого пролома. Заметить меня было мудрено. Клыков, проведший со мной несколько теоретических и практических занятий, крепко-накрепко велел запомнить главное – будь по возможности наиболее скрытен.

– Э-э… а упор? – потупив пару минут, все же спросил я. Стрелять стоя, на мой взгляд, было бы верхом самонадеянности. В то же время я не видел ничего, что мог бы перетащить к занятой позиции и использовать для более меткой стрельбы.

– На колено присядь – посоветовал, не отрываясь от пулемета, Коздоев и добавил: – Внимание. Движение. Стреляешь после меня.

И вот тут меня пробрало… Опустившись на одно колено, я почувствовал, как сильно у меня дрожат руки. Скосил взгляд на Коздоева и с завистью отметил его уверенно-напряженную позу, будто бы заснятую фотографом на какую-нибудь передовицу про классического пулеметчика. Я-то наверняка выглядел сейчас не столь козырно.

Неожиданно Коздоев вздрогнул и тут же затрясся всем телом. В уши ударила резкая, неимоверно быстрая трещотка пулемета. Опомнившись, я оторвал взгляд от красноармейца и посмотрел, что творилось снаружи.

Немцы (ну а кто же еще?) постарались легкой перебежкой добраться до окраины села. Неорганизованной толпой они просто рванули от леса напрямик, к заросшим садам и огородам. Решение, на мой взгляд, спорное. Все же открытая местность, под огнем – рисково. Можно было бы придумать и какие-то другие, более разумные варианты.

Меж тем едва перед противником расцвели густые султанчики попаданий, немцы, будто по команде, мгновенно залегли.

– Цель – пулемет на краю! – крикнул мне Коздоев, выводя из уютной роли стороннего наблюдателя. Поморщившись, я прильнул щекой к ложу карабина и подвел прицел к двум суетящимся немцам. В руках одного из них был такой же пулемет, что работал сейчас в нескольких метрах от меня. Второй номер, как-то чудно вертясь, сбрасывал с себя ленты, которыми был опоясан, словно революционный матрос. Пулеметчик же, широко раскинув ноги и прижав к плечу приклад, дергал дулом в разные стороны, до конца не понимая, откуда ведется огонь.

В голове у меня завертелись какие-то цифры. Целясь в лежащую фигуру, я с трудом пытался вспомнить, как же Клыков учил меня наводить. Вроде бы выше. Или наоборот, брать ниже?

Короткий треск. Через секунду еще один. Недоуменно взглянув на своего напарника, я понял, что стреляет не он. Чертыхаясь, Коздоев дергал затвор: наверное, застрял патрон. Тем не менее немец, бывший секунду назад в моем прицеле, дернулся, отваливаясь от оружия, и закрутился волчком на земле.

Снова прострекотала очередь откуда-то со стороны, и пулемет раненого, подпрыгнув, опрокинулся. Из тела пулеметчика полетели какие-то ошметки. Второй номер, прижавшись к земле, подполз к убитому. Толкнул его в сторону и, ухватив пулемет за приклад, потащил на себя, стремясь скрыться за трупом. Решив не мудрить и понимая, что больше оттягивать просто не получится, я навел прицел на копошащегося немца и медленно потянул спусковой крючок.

– Цель – справа с краю, одиночный стрелок! – выкрикнул Коздоев, заставив меня вздрогнуть. Подчинившись команде, я немного повернулся и тут же обнаружил солдата, о котором говорил мой напарник. Немец, прижавшись к земле, рьяно жестикулировал, тыча пальцем практически в нашу сторону. Похоже, Коздоев в первую очередь старался уничтожить тех, кто мог нести угрозу непосредственно нам. Пулеметчики, а вот теперь и какой-то зоркий боец.

Я прильнул к прицелу, наводя его на указанную цель. И по положению затвора осознал, что, не отдавая себе отчета, дослал патрон, снова приготовив оружие к стрельбе.

Вновь выдал короткую очередь помогающий нам пулемет. Диляров с Величко. Понятно. Не стали дробить и без того куцые силы и решили встретить противника всем, что имелось в нашем распоряжении. Продернув ленту и звонко захлопнув крышку, через секунду к обстрелу присоединился и Коздоев.

Оперативный отряд в наступлении на Лебеди

Другие

Унтер-офицер Агер, распластавшись на земле, судорожно повернулся в сторону вопящего Балька. Гефрайтор заходился в крике:

– Там! Там! Дом тот! Наверху!

Дерьмовое целеуказание. Никуда не годное.

– Откуда огонь, стрелок?! – попытался выяснить главное Агер. Сам он точку, откуда работал пулемет, не видел.

– Дом! Черт побери, дом! – Бальк энергично ткнул пальцем в сторону деревни. – Наверху, крыша!

Агер вздрогнул и поспешно зажмурился. Пулеметные пули разнесли череп стрелка на куски, и брызги крови мелкими каплями попали на лицо унтер-офицера. Агер торопливо утерся и выпростал дрожащими пальцами из-за ворота свисток. Все шло наперекосяк. Совсем не так, как планировалось.

Будь он проклят, этот чертов пулеметчик. Нужно добраться до него и повесить.

– Вперед! Отряд, бегом вперед! – Выдохнув резкую трель в воздух, унтер-офицер дополнил ее командой. Лежать в голом поле было смерти подобно.

Подхватив с земли карабин, Агер снова привлек внимание свистом и бросился вперед навстречу пулям.

Короткий взгляд вправо – отлично, поднялись. Влево – то же самое. Вот что значат хорошая выучка и готовность выполнить приказ.

Агеру никогда не приходилось попадать в подобные переделки. Чтобы вот так, откровенно и, главное, смертоносно, по нему и его людям молотил пулемет… Можно представить лишь в страшном сне. По-другому – бывало. И не раз. Коньком отряда были операции по ликвидации изредка появлявшихся банд и поиску сбежавших из лагеря русских.

Но то, что происходило сейчас, совершенно не соответствовало стандартам. Никогда раньше отряд не нес таких потерь, никогда не терял убитого первой же очередью командира, и никогда Агеру не приходилось брать командование на себя.

Впрочем, это не имело особого значения. Полученное унтер-офицером военное образование было лучшим в мире. И Агер четко знал, что стоит его людям добежать до домов, и они сразу обретут укрытие, сумеют перегруппироваться, а затем и завершить столь неудачно начавшуюся атаку. В конце концов, несмотря на убийственный огонь пулемета, потери еще не стали критичными.

Сосредоточенность на собственных мыслях не помешала унтер-офицеру расслышать звонкий щелчок. Агер не успел ни удивиться, ни придать значение услышанному. Равно как и оценить то, что нога его будто провалилась, раздавив нечто упругое. Буквально через доли секунды противопехотная мина – примитивная тротиловая шашка со взрывателем нажимного действия – взорвалась под правым сапогом унтер-офицера, начисто разворотив ему стопу.

Агера подкинуло, будто на трамплине, и мгновение спустя свежеиспеченный командир отряда рухнул на землю, заходясь в бешеном крике. Скорчившись, унтер-офицер подтянул к себе пострадавшую ногу и попытался зажать руками стопу, но тут же отдернул пальцы – остатки сапога и брюк тлели.

Едва вдохнув воздух в легкие, Агер тут же выпустил его. Выгнувшись, унтер-офицер сучил изувеченными конечностями и заливался диким криком. Через секунду к нему присоединился еще один боец, наступивший на мину и совершивший такой же кульбит в воздухе. Остальные, будто нарвавшись на невидимую стену, тут же залегли.

Безусловно, унтер-офицер прошел хорошую школу обучения, и его собственная безупречная и результативная служба на протяжении нескольких лет давала повод для гордости. Однако прошлый опыт и полученные знания теперь ничего не стоили. Все секреты суровой и самой жестокой в истории человечества войны принадлежали бойцам Терехова. Минирование подступов к населенному пункту – азы организации обороны. Равно как и максимально плотный огонь, которым следует встречать атакующих.

Тот, кто посылал штурмовые группы на Лебеди, даже не задумывался о таких мелочах. Он просто не принимал их во внимание.

Нельсон

Второй раз за день я нажал на спусковой крючок и дернулся от короткого удара приклада в плечо. Коздоев, твердо вжавшись в пулемет, продолжал поливать противника короткими, как принято говорить, экономными очередями.

Взглянув на цель, я с каким-то отстраненным равнодушием заметил, что немец валяется недвижимо: чья-то пуля – моя, моего напарника или пулеметного расчета Дилярова – его все же настигла. Чья конкретно, меня не интересовало. Чувствуя, что первое волнение уходит, я старался представить себя приложением к карабину, эдаким механизмом, исполняющим приказ.

– Любого выбирай! – Оторвавшись от пулемета, Коздоев повернулся к принесенной им с собой сумке. – И стреляй, не останавливайся!

Я послушно передернул затвор, выбрасывая гильзу, и прицелился в первого же попавшегося немца. Выстрел. Отработка затвора – гильза, кружась, вылетает из казенника, досыл патрона. Простые, грозящие стать для меня автоматическими действия. Итогом всего их комплекса станет раскаленный кусок свинца, могущий запросто оборвать чью-то жизнь. Я четко сознавал это.

И со всей старательностью производил заряжание, прицеливание, совмещая все с конечным этапом – выстрелом. Стараясь попасть в поднявшиеся с земли фигурки. Черт возьми, я этого действительно хотел!

Выбросив гильзу, я перевел предохранитель в вертикальное положение и отвел затвор. Нашаривая в патронташе обойму, скосил взгляд на Коздоева. Тот, распотрошив свою сумку, спешно натягивал на ладони здоровенные рукавицы.

– Стреляй, не останавливайся! – Не оборачиваясь ко мне, красноармеец ухватился за дуло пулемета и выдернул его из кожуха. Отложив в сторону, тут же сменил ствол запасным, извлеченным из той же сумки.

– Перезаряжаю, – отозвался я и, вытянув обойму, выдавил из нее в магазин патроны. Получилось на удивление легко, и я с радостью отметил, что руки у меня совершенно не дрожат.

– Молодец, – скупо похвалил меня Коздоев и, закончив со своими делами, прильнул к пулемету. – На выбор стреляй, не останавливайся!

В ту же самую секунду, едва я поднес к плечу приклад, один из бегущих к нам немцев наступил на мину. Сапог его скрылся в мгновенном выхлопе огня, разлетаясь кроваво-красными обрывками, и искалеченного швырнуло на землю.

Сморщившись, я перевел прицел на бегущего рядом и выстрелил. Человек, дернувшись, согнулся, зажимая ладонью плечо. Затем, сделав буквально еще пару шагов, рухнул на колени.

Оперативный отряд, атакующий во фланг

Другие

Обер-лейтенант Кристиан Бель, услышав перестрелку, недовольно нахмурился и посмотрел на часы.

– Раньше на пятнадцать минут, – озвучил его мысли лейтенант Шуман. Констатировав неприятный, свидетельствующий об очередной несогласованности факт, заместитель командира прислонился спиной к обрывистой стене оврага и достал из кармана портсигар.

То, что сводная группа Хеллера начала свою операцию раньше установленного времени, ни в коем случае не влияло на план действий Беля. Фланговая атака должна была состояться именно в четырнадцать часов десять минут и не секундой раньше. Что бы там ни взбрело в голову выскочке Хеллеру.

Впрочем, гадать о причинах, по которым лейтенант повел группу в атаку раньше назначенного времени, не приходилось. Наверняка сопляк собирался самостоятельно занять деревню и отразить этот факт в отчете. Огромными, потрясающими воображение буквами.

– Сопротивление… – Затянувшись сигаретой, Шуман с интересом прислушался к разгорающимся звукам боя.

Бель промолчал, почувствовав, что вместо вполне закономерной досады и раздражения на идиота Хеллера начинает тревожиться. Два пулемета непрерывно лупили короткими очередями, а вот выстрелов карабинов и автоматов было до обидного мало. С чего бы? Ведь если пулеметчики Хеллера лупят сейчас по подозрительным местам, наверняка к обстрелу присоединилась бы и вся остальная его орда.

Похоже, Шуман прав. Два пулемета – достойная встреча, устроенная обороняющимися для бестолковой толпы Хеллера.

– Связь мне с Хеллером! – раздраженно бросил Бель подбежавшему радисту. – Быстро.

– Не будет. – Флегматичный Шуман, сделав очередную затяжку, с ленивым любопытством наблюдал, как бойцы их отряда, стремительно преодолевая открытое пространство, скапливаются в овраге, который был выбран точкой сбора. Двое, максимум трое, бегут, а другие, все еще оставаясь в лесу, прикрывают их. Классика выдвижения на позицию. Участвовавший еще в русской и польской кампаниях Шуман был не просто опытным солдатом. Он являлся настоящим ветераном, кладезем военной премудрости и прекрасно понимал, что основные постулаты военной науки в буквальном смысле написаны кровью.

В деревне нет русских бойцов? Хорошо, пусть так. А если и есть, они никуда не годны? Вполне допустимо.

Но ведь это не означает, что следует переть толпой и нарушать согласованный график наступления.

Связи, естественно, не было. Попасть под два пулемета дорогого стоит. Шуман не сомневался, что первым делом пулеметчики вывели из строя бестолкового Хеллера и его радистов.

– Перекатами, бойцы! – Затушив сигарету, лейтенант отбросил в сторону окурок. – Первая группа со мной, вторая за обер-лейтенантом! Следите за окнами домов и чердаками в первую очередь!

Поднявшись, Шуман прошел по оврагу до его скошенного склона, передернул затвор автомата и, покинув укрытие, побежал как можно быстрее, прилежно меняя направление, сбивая тем самым гипотетический прицел стрелка противника.

Даже не оглядываясь, лейтенант прекрасно знал, что за ним следуют восемь человек, выполняя точно такие же маневры, как и он сам. Азбука. Все та же, кровавая. Часть бежит, занимает рубеж. Оставшиеся прикрывают бегущих огнем.

Добравшись до намеченного ориентира – цепочки небольших бугорков, – лейтенант упал на землю и махнул рукой, давая сигнал старту второй группы. Слева и справа заученно падали его бойцы, беря под прицел дома – в первую очередь окна и чердачные помещения.

Скосив глаза, лейтенант увидел, что Бель, возглавлявший подразделение в семь человек, повел своих под углом к нынешней позиции Шумана. Правильно. Будут стрелять по наступающим – не смогут вести огонь в сторону уже залегшей группы.

Трескотня пулеметов в стороне шла на убыль. Будь на месте Шумана завзятый оптимист, он бы наверняка подумал, что Хеллеру удалось достигнуть деревни и закрепиться в ней, сблизившись с противником. Однако лейтенант мало того что не относился к категории людей, смотрящих на жизнь через розовые очки, так еще и являлся грамотным военным. И знал прекрасно, что подавить огневые точки можно лишь собственным огнем. Усиленной и масштабной стрельбы карабинов и автоматов, в основной массе бывших на вооружении у штурмовой группы, лейтенант не слышал. И делал единственно правильный, на его взгляд, вывод: группа Хеллера как боевое подразделение уничтожена. И сейчас ее просто добивают.

Бель, стараясь петлять ровно так же, как делал это лейтенант, миновал условную середину пути. Задача, стоящая перед обер-лейтенантом, была чрезвычайно проста и вместе с тем довольно опасна. В то время как группа Шумана, обнаружив укрытие на местности, залегала на середине пути и прикрывала, Бель со своими бойцами должен был покрыть расстояние от оврага до намеченного целью дома на окраине за один рывок. Таким образом, если под огонь попадал обер-лейтенант, Шуман обязан был прикрывать его либо, воспользовавшись тем, что внимание обороняющихся сосредоточено на второй группе, достигнуть окраинного дома самостоятельно. Очень простая и незатейливая, но довольно эффективная тактика. Один из двух отрядов неминуемо выполнял поставленную перед ним задачу.

До цели Белю и его ребятам оставалось не более пятидесяти метров. Шуман, верный своим принципам никогда не загадывать наперед, в целом уже готов был признать, что им в некоторой степени повезло, как вдруг…

Земля под ногами бегущих неожиданно выбросила вверх черно-зеленые комки почвы и огненные султанчики подрывов. Их было множество. Не один, не два и даже не десяток.

Холодея, Шуман с неожиданной четкостью и ясностью классифицировал произошедшее – подрыв минного поля. Одновременная инициация зарядов позволяет мгновенно уничтожить целое подразделение и не оставляет никаких шансов счастливчикам, непосредственно не наступившим на мину.

Зона поражения идеально накрыла бегущих. Десятки подрывов швыряли в стороны не только комья грязи, но и сотни мелких осколков, секущих ноги и тела наступающих. Никаких простых вариантов с обычными тротиловыми шашками. Заведенные в цепь мины были снабжены различными поражающими элементами, и теперь сотни граммов железа, насыщая собой каждый кубический сантиметр воздуха, жадно рвали человеческую плоть.

Двое из отряда, избежав воздействия минного поля, увлеченно пробежали вперед, но, оглянувшись, тут же залегли. Совершенно верно. Никакой беготни по минному. Остальные же пятеро, рухнув на изрытую взрывами, поляну, с разницей в какие-то секунды завопили от переполнявшей их боли.

Сама мина – не такое уж страшное дело. В зависимости от мощности она может оторвать ступню или всю ногу по колено, но только в редком случае сразу, моментально, лишит жизни. Кроме того, подрыв мины в пяти-шести шагах уже практически не страшен, ее разрушительная сила сосредоточена в очень узком и довольно небольшом пространстве.

Однако подрыв целой серии мин, начиненных поражающими элементами, ни в коей мере не преследовал целью использовать лишь фугасные свойства {3}3
  Фугасность – способность взрывчатого вещества при взрыве образовать определенный (как можно больший) объем газов. Бризантность характеризуется скоростью образования таких газов. Условно говоря, вещество, обладающее большей фугасностью, круче взрывается (что позволяет его использовать без оболочки из поражающих элементов), а обладающее большей бризантностью взрывается гораздо быстрее. Если следует взорвать что-то (здание, сооружение, опять же человека), то уместно использовать вещество, обладающее большей фугасностью, поскольку его потребуется меньше и эффективность будет больше. Если интересует разлет осколков или более качественное, направленное разрушение, то следует использовать ВВ, характеризующееся большей бризантностью.


[Закрыть]. В гораздо большей степени тех, кто готовил закладку, интересовал разлет осколков. При таком подходе после взрыва получалась сплошная зона поражения в десятки квадратных метров.

– Не дергайся! – Шуман отрезвил одного из своих бойцов, готового броситься на помощь раненым. – Обер-лейтенант! – громко выкрикнул Шуман. – Бель, ты жив?

– Здесь ранены все, господин лейтенант! Дева Мария, тут просто ад! – спустя некоторое время отозвался один из не затронутых взрывом бойцов, стараясь перекричать ругань и стоны пострадавших.

– Заткнитесь все! Вы хотите, чтобы вас расстреляли, как придурка Хеллера? Закройте рты и перевяжитесь! – не стесняясь в выражениях, кричал Шуман.

Ситуация осложнилась. На ровном месте потерять половину бойцов… чем он лучше того же Хеллера? Нет, не нужно лишних обвинений. Как можно предусмотреть минное поле? Да и, в конце концов, это все лишь выглядит страшно. Много крови, много ранений, но наверняка не так уж и много смертельных или хотя бы достаточно тяжелых. По крайней мере, на это хотелось надеяться.

Внимательно следя за происходящим, Шуман удовлетворенно кивнул. Отлично. Двое оставшихся невредимыми подползли к раненым и сноровисто оказывали им первую помощь. Эта проблема решена. По крайней мере, пока.

Однако оставалась еще одна, гораздо более серьезная.

– Петерс, вперед. Не спеши. И не останавливайся.

Сплюнув, один из бойцов поднялся с земли. Бросив взгляд в сторону подорвавшихся товарищей, рядовой перешагнул пригорок и, внимательно смотря под ноги, направился вперед. Ему было необходимо пройти до ближайшего дома по меньшей мере шестьдесят метров. И не исключено, что шаги эти Петерс должен был сделать по минному полю.