Текст книги "Дочь леса"

Автор книги: Сергей Криворотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Сергей Криворотов
Дочь леса

© Сергей Криворотов, 2020

© ИД «Городец-Флюид», 2020

* * *

Сергей Криворотов родился и проживает в г. Астрахань. Многие годы работал врачом – экстренным кардиологом. С 2011-го полностью перешел на литературную деятельность. Имеет около четырехсот литературных публикаций в России, а также в русскоязычных изданиях Украины, Белоруссии, Казахстана, Молдовы, Германии, Чехии, Израиля, Австралии, Канады, США, Финляндии, Новой Зеландии.

Предыстория

Изо дня в день сплетали дети Леса склоненные над проворным ручьем ветви. Словно зелеными пальцами, касались листьями друг друга, неутомимо творя таинственные заклинания узоров, дополняя и совершенствуя ажурное кружево высокого шатра. Новые побеги тянулись вдогонку за поднявшимися прежде и торопились внести собственную неповторимость в начертание искусной вязи, в никем не читаемые изящные письмена над неумолчной водой. Животворящие соки неуемно бежали по гибким стеблям, наполняя их ощущением восторга и неизбывной силы. Издавна царившая здесь безмятежность казалась вечной и незыблемой. Действительно, что могло нарушить круговорот устоявшейся жизни?

Местные представители животного мира давно научились сосуществовать с Разумным Лесом, довольствуясь малым, но необходимым и повсеместно им даруемым: съедобными плодами, защитой от непогоды под сплетенными кронами, сухими сучьями для плотин на ручьях или укрепленных лежбищ и нор в сезон выведения потомства. Казалось, ничто не сможет изменить раз и навсегда заведенный порядок, и единый разум Леса не желал иного, пребывая в довольстве и благодушной дремоте.

Но однажды появились люди – никогда не виданные доселе странные двуногие существа. Они спустились с неба в больших блестящих кораблях из чужеродного металла. Срубили первые деревья, использовали их трупы для возведения нелепых громоздких конструкций, но не удовольствовались этим, а продолжили безостановочный натиск на совершенно не опасный для них мир.

Их вторжение наконец-то пробудило Разум Леса от слишком затянувшейся спячки. С напряженным вниманием изучал он повадки чужаков, впитывал все доступные данные о жестоких и неразумно себя ведущих пришельцах со страшными смертоносными машинами. Впервые за всю сознательную жизнь Леса над его существованием нависла смертельная угроза, но он долго не мог осознать масштаб опасности.

Так сложилось, что развитие жизни на этой планете привело к полному господству объединившейся разумной флоры над безмозглой и разобщенной фауной, не породившей даже высших приматов. Здешняя эволюция пошла своеобразным причудливым путем. И теперь люди, обосновавшиеся после отлета кораблей в незатейливых грубо сколоченных жилищах, вынуждали некрупных местных животных бежать сломя голову от их огненных молний под защиту Леса.

Материалом для своих несуразных строений пришельцы обычно выбирали убитые ими деревья. Снова и снова неугомонные двуногие пытались поджечь окраины Леса, и его Разуму стоило немалых усилий не дать беспощадному неуправляемому огню перекинуться на чащобы. Пограничные полосы расчищались от мелкой поросли и засевались чужеродными злаками, споро пускавшими корни в местную почву Варварское подсечно-огневое земледелие, после многих веков забвения откопанное из опыта далеких пращуров, поначалу вовсю использовалось людьми. Они ни с чем не считались, освоение или завоевание планеты представлялось для них одним и тем же, а любые способы – допустимыми.

Разум Леса не находил тому ни малейшего разумного объяснения. В его памяти не содержалось совершенно ничего, что могло бы пролить свет на поведение людей. Непонятная, но несомненно враждебная деятельность чужаков выглядела дико и бессмысленно.

Лес вовсе не хотел начинать войну против бесцеремонных захватчиков. Но как дать им понять, что, нанося ущерб ему, они подрывают благополучие собственной жизни? Что без Леса они не выживут на этой планете? Он еще надеялся на диалог с этими частично разумными тварями, не замечавшими или не способными воспринять самые простые знаки с его стороны.

У поселенцев родились дети. Казалось, настала пора отказаться от агрессивности и приспособиться к местным условиям. Но чужаки вовсе не собирались успокаиваться и продолжали усиливать безудержный натиск на Лес. Машины со стальными или лазерными ножами срезали огромные стволы под корень в считанные мгновения. Другие с бешеным визгом крутящихся лезвий, холодный бритвенный блеск которых не сулил никакой пощады, крушили податливую плоть. Шедшие за ними прочие чудища выкорчевывали корни, разрывали, кромсали плодородный слой, истребляли мелкую поросль.

Умирающие деревья вопили от дикой боли на слышимой лишь их собратьями волне и трепетали перерубленными корнями, передавая другим ужас своих предсмертных мук. Лес содрогался, он ни на минуту не переставал быть коллективным существом, наделенным сознанием и бесконечно сложной сетью тонких чувствительных окончаний. С не поддающейся объяснению настойчивостью двуногие стремились заполучить самые толстые стволы деревьев, будто задались целью разрушить саму основу жизни Леса.

Терпение хозяина планеты не могло быть беспредельным. Его Разум не хотел воевать с людьми, но не мог и понять их. Неведомые прежде сомнения обуревали его: может, причина непонимания крылась в его собственной обездвиженности? Осторожные ответные меры лишь ненадолго сдерживали безумный натиск пришельцев. Может, следовало задействовать всю свою мощь разом и навсегда избавиться от настырных козявок? Но что-то подсказывало ему, что на смену одним тут же явятся тысячи новых. Разум Леса еще не утратил надежды найти с ними общий язык. В этом его укрепило открытие, что далеко не все из людей одержимы враждебностью к нему. Требовалось всего-то преодолеть стену непонимания.

Но время шло, а количество двуногих увеличивалось, и прибывавшие нередко оказывались настырнее и агрессивнее прежних. Положение только ухудшалось, и однажды он пошел на небывалое: создал из своей плоти подвижное подобие фауны, взяв за образец форму захватчиков.

Пришелец

Зазвучавшая было шутка оборвалась на полуслове. Смех умер, не успев родиться. Головы завсегдатаев сельского бара дружно повернулись к распахнувшейся со стуком двери. Зак – хозяин и одновременно бармен – отодвинул только что вымытый стакан и встретил нового посетителя настороженным взглядом. На пороге возникло странное существо. Кряжистый мужчина в низко надвинутой широкополой шляпе из такого же странного материала, как и куртка, и джинсы на нем – сразу и не поймешь, то ли неведомая в здешних краях ткань, то ли просто сплетение пожухлых трав и листьев. Довольно-таки поразительный видок на любой взгляд. Из-под шляпы черными углями настороженно сверкали маленькие глазки, кожа лица – потрескавшаяся заскорузлая кора кыта, самого мощного дерева Леса, да и только. Растопыренные пальцы согнутых рук – просто обрубки не то сухих корешков, не то обломанных сучьев. Незнакомец крепко стоял на кривых культяпках, затянутых в чудные, того же лиственного покроя джинсы. Гротескная пародия на человека, тот еще типчик, как ни посмотри.

Такого экземпляра никто из присутствующих прежде не встречал.

– Откуда, дядя? – с насмешливым любопытством спросил один из молокососов, прервавших с его появлением игру в карты за столиком в углу Пивная кружка, только что захваченная его пятерней, замерла на полпути ко рту и медленно вернулась на стол. Бармен терпел ежедневное присутствие таких юнцов до тех пор, пока старшие не начинали возмущаться. Все какая-никакая дополнительная выручка. Но сейчас неодобрительно зыркнул на юнца, возомнившего себя невесть кем. В конце концов, хозяин здесь он, Зак, и никто не может задавать такие вопросы, кроме него самого. Давно пора поставить на место распоясавшийся молодняк…

Ответа не последовало, незнакомец и ухом не повел, впрочем, их у него и не было видно. Голова под низко нахлобученной шляпой повернулась туда-сюда на короткой шее – сторожевой сканер, да и только. Ничего не выражающие, непроницаемо антрацитовые глазки-пуговицы не задержались на напрягшемся бармене, скользнули по разнокалиберной стеклянной батарее с горячительными напитками за его спиной и уставились на пустой табурет.

Хрр, хррр, хррр – со странным звуком пришелец проковылял на своих рычагах-раскоряках и тяжело взгромоздился у стойки.

– Чего изволите? – осведомился Зак без особого радушия, выжидательно поглаживая ладонью черную с редкими просверками седины короткую шевелюру. Клиент есть клиент, даже и не таких приходится терпеть.

Сучья-пальцы заскребли по прилавку, словно огромный паук перебирал мохнатыми лапами, пытаясь зацепиться за полированную до блеска поверхность. Другой рукой незнакомец с видимым напряжением ухватил высокий пустой стакан и требовательно подвинул хозяину.

Того не удивило молчание посетителя. Опыт подсказал лучший выход из положения. Еще миг, и стакан на треть наполнился неразбавленной водкой местного производства.

Незнакомец молчал, тупо глядя перед собой, ничем не выказывая отношения к действиям человека за стойкой. Немая сцена затянулась. Наконец, находившийся ближе прочих обладатель неряшливой бороды Стер Баркум поднялся и нетвердой походкой приблизился к неподвижно застывшему пришельцу. Завсегдатай заведения находился уже изрядно навеселе, что являлось его обычным состоянием, и потому осторожно тронуть незнакомца за плечо, как он намеревался, не получилось. Никто так и не узнал, что именно хотел спросить у чужака пожелавший пообщаться бородач, потому что внезапно для всех странный посетитель от грубого толчка Баркума наклонился в противоположную сторону, помедлил и шумно обрушился на пол грудой неодушевленного хлама.

– Святые небеса! – только и вымолвил бармен, перегибаясь через стойку.

Посетители, тесня друг друга, торопливо обступили упавшего. Было чему изумиться – в куче увядших листьев с торчащими во все стороны сухими ветками и корягами не проглядывалось ничего человеческого, исчезло даже отдаленное напоминание одежды, в которой, как показалось вначале, щеголял вошедший. Просто ветки, опавшие листья и пучки пожухлой травы.

– Никак я его убил? – глупо вопросил всех моментально отрезвевший Стер, тараща по сторонам выпученные в ужасе глаза.

– Не пори горячку, Барки! Это какая-то нежить! – Помрачневший Зак выдержал небольшую паузу, выругался в сердцах и пошел за веником и совком.

Новое решение

Первая попытка не удалась. Неуклюжее существо, созданное Лесом, недолго протянуло в подвижной, совершенно не связанной с родителем форме. Без подпитки энергией через обрубленные корни или привычным фотосинтезом посланец оказался мертворожденным. Запаса живых микроэлементов в искусственном существе оказалось недостаточно для долгой жизни. Он не мог накапливать энергию, не мог слаженно двигаться, автономно действовать и самообучаться подобно взятым за образец двуногим, не говоря уже о невозможности использовать их способ общения звуками. Его существование прервалось, как только он оказался отрезан от привычной среды в замкнутом пространстве человеческой постройки.

Требовалось иное решение. Разум Леса быстро учился в новом для себя деле. Он испытывал теперь незнакомую прежде заинтересованность, сродни человечьему азарту. Тем более, угроза его существованию никуда не исчезала. На небольшой глубине вблизи жилищ пришельцев тонкие сенсорные отростки его флоры наткнулись на останки двуногих, появившихся на свет далеко отсюда. Рожденных на планете удавалось отличать сразу по незначительной разнице в химическом составе и биоэлектрических полях. Непонятные сооружения в виде пирамидок и оград поверх небольших холмиков не интересовали Лес. Чувствительные нити непрерывно и тщательно обследовали гниющие под землей тела в разрушающихся деревянных оболочках.

Он собрал достаточно информации, чтобы воспроизвести очередной образец. Но в последний момент решил, что незачем тратить силы и материал, когда можно использовать готовые заготовки в земле. Надо лишь немного отреставрировать их, внести изменения в микроструктуру, вернуть к жизни, но так, чтобы они стали производными самого Леса. Этот путь показался более простым и заманчивым, и он незамедлительно приступил к действию.

Отзвуки

Случай в баре взбудоражил поселок. Очевидцы спешили красочно расписать каждую мелочь своим домочадцам, те соседям, знакомым и вовсе посторонним. Страшилка распространялась дальше, изменяясь с каждым повтором, обрастая далекими от действительных подробностями, да еще в самых забористых выражениях. Устный портрет пришельца выглядел все более фантастичным, имеющим мало общего с реальным. Словно в старинной детской игре в «испорченный телефон», слова и фразы искажались при передаче, теряя первичный смысл и принося неожиданные результаты.

Загадочная история быстро превратилась в миф, достояние всех и каждого. Зеленый человек занял прочное место в фольклоре колонистов. Таинственным визитером пугали непослушных детей, а существование неизвестного до того существа стало неоспоримым фактом для многих не видевших его лично.

Впрочем, находились и скептики, сожалевшие в глубине души о своем личном отсутствии в баре в тот знаменательный вечер. Такие в открытую посмеивались над массовым бредом свидетелей, несомненно, перебравших плохо очищенного от сивушных примесей пойла Зака. Но и самые далекие от истины откровения мнимых и действительных участников стали достоянием пользователей планетарной инфосети.

Зак Форат поторопился спалить дотла останки существа на следующее утро, о чем вскоре сильно пожалел. Потянувшимся издалека зевакам пришлось довольствоваться видом кучки золы на заднем дворе. Наиболее трезвые головы сокрушались, что образцы тканей неизвестного существа уже не отправить на экспертизу в центральный поселок или в лаборатории компании «Экофлор».

Бармена вовсе не радовало, пусть и прибыльное для него, всеобщее внимание. В ответ на расспросы Зак божился и клялся, что сожженные останки представляли собой охапку обычных листьев с прутьями, и ничего больше. Ему мало кто верил, но это уже не имело никакого значения. Как бы там ни было, а посещаемость бара возрастала с каждым днем, со всех сторон прибывали все новые любопытствующие, и доходы заведения продолжали расти.

Довольный хозяин быстро освоился с внезапной популярностью и поспешил закрепить свалившийся на него успех. Над унылым, никак не обозначенным до того входом появилась аляповатая вывеска: «У Пришельца». За стойку бара посадили чучело в шляпе, довольно натурально воспроизводившее, по утверждению очевидцев, недавно нагрянувшую таинственную фигуру. Ни на день не закрывая заведение, Зак с нанятыми рабочими из местных надстроил второй этаж и поделил его на отдельные комнатушки для ночлега, превратив уже далеко известное заведение то ли в гостиницу то ли в постоялый двор. И не прогадал.

Слухи о нем докатились до самых дальних селений. Заново отстроенные номера не пустовали, от желающих побывать на месте Пришествия отбоя не было. Невольно Форат оказался основателем местного туристического бизнеса. А в Астронете появлялись все новые сообщения мнимых очевидцев, которые на самом деле никогда не бывали в поселке. Сходные материалы не переставали мелькать и в передачах головидения.

Обозреватели из центрального поселка провозгласили случившееся «рождением местной мифомании», а Зеленого Человека – дальним потомком пресловутых «морских змеев» и «реликтовых гоминидов» из забытого фольклора прародины. Но некоторые заикнулись о наличии совершенно неизвестной формы жизни на планете. А тут уже сами собой напрашивались выводы о некомпетентности или недобросовестности первых исследователей, слишком поспешно давших отмашку на освоение нового мира. Тогда твердо обещанные переселенцам гарантии безопасности оказывались пустым звуком. Вразумительного объяснения не нашлось, и многие всерьез почувствовали тревогу за свое будущее.

Из тлена восставшие

Если бы не плодородный участок у порога дома, которому мог позавидовать любой колонист, Фил Крайнов давно поменял бы место для жилья. Дело в том, что, несмотря на его протесты, поселковый сход постановил разместить местное кладбище не далее двух сотен метров от крайновской изгороди. Теперь небольшой погост на холме уже насчитывал с полдюжины могил. Два несчастных случая на лесоповале, смерть при родах, не распознанная своевременно инфекция – вот причины, по которым тут соединили разобщенные при жизни тела. Все они принадлежали к первой волне переселенцев.

Маленькое кладбище и бар неподалеку оставались единственными достопримечательностями поселка. Серебристые и белые надгробия с антикоррозийным покрытием за низкими оградами сверкали в солнечных лучах. Дань традициям, сторонники кремации оказались в меньшинстве. Захоронение по образу и подобию земных придавало в глазах колонистов полноты и завершенности укладу здешней жизни, сулило иллюзию покоя после смерти.

Фил Крайнов оставался недоволен таким соседством и твердо вознамерился при первой же возможности перебраться куда подальше, а до тех пор строго-настрого запретил детям бегать на возвышенный участок с могилами.

Если дочь Фила, неторопливая белокурая Надя, боясь тяжелой отцовской руки, редко ослушивалась приказа, то озорник Фил-младший при каждом удобном случае тайком пробирался туда, до сих пор счастливо избегая обещанной кары. Особенно ему нравилось прятаться в маленькой каменной часовне, в которой, по древнему обычаю Земли, отпевали усопших. Старые религии Земли не пустили корней на этой планете, и заимствованный ритуал носил чисто формальный характер. Однако в этот раз нарушительницей табу явилась именно двенадцатилетняя Надя.

Вид красивых цветов на любовно ухоженных могилах, манивших тишиной и покоем, недостижимым в суматохе поселка внизу, победили ее страх перед возможным наказанием.

Но, попав сегодня на запретный холм, она не нашла ожидаемого спокойствия. Необъяснимая тревога заставила девочку поминутно озираться по сторонам в поисках незримой опасности. Но нет, напрасно – никто и ничто, кроме нее самой, не нарушало тишины и безлюдья погоста.

Она уже подходила к башенке часовни, когда впереди, прямо на ее глазах, бугорок земли над захоронением беззвучно развалился на две стороны.

В открывшейся пустоте черной воронки ворочалось нечто мохнатое и мерзкое, упорно пытавшееся выбраться наверх. Девочка так испугалась, что не смогла даже закричать, и только смотрела широко раскрытыми глазами, не в силах ни убежать прочь, ни отвести взгляд в сторону.

Запах тления из разверстой могилы обдал ее удушливой волной, и на свет из подземного мира выбралось корявое человекоподобное. Покрытое сплошной порослью извивавшихся тонких бледных корешков существо выползло на четвереньках наружу и выпрямилось, поворачивая к девочке пустые глазницы в гуще шевелящихся отростков. Одновременно краем глаза Надя заметила подозрительное копошение на соседней могиле и, коротко взвизгнув, потеряла сознание.

Стоит ли удивляться реакции Фила Крайнова, заглянувшего домой вместе со старшим сыном Романом, чтобы перекусить. Тревогу поднял Фил-младший, следивший исподтишка за нарушительницей запрета в надежде использовать такой факт с выгодой для себя. Он стремглав прибежал к отцу, но только показывал в сторону погоста и не мог ничего внятно объяснить.

Увидев жуткие существа, вылезавшие из вскрытых могил средь бела дня, и недвижно распростертое тело дочери, Крайнов без раздумий пустил в ход старенький лучемет. Грозное оружие покоилось без применения в кладовке, и теперь владелец с удовлетворением отметил, что верно поступил, не сдав его, как требовал местный закон. Давно не восполняемого заряда батареи хватило, чтобы испепелить непрошеных гостей, угрожавших, на взгляд отца, жизни его любимой девочки. При этом он нечаянно задел лучом и пару ближайших надгробий, расплавив аккуратные оградки.

Возмущенные соседи не сразу разобрались в причине вандализма Крайнова, и только после его терпеливых объяснений, дополненных сбивчивыми рассказами Нади и Фила-младшего, их понятный гнев сменился тревогой и вопросами к недавно избранной местной власти. Не связано ли случившееся с появлением зеленого существа в баре? А не пора ли что-то предпринять для защиты от подобного, наконец? После этого случая прибыли сотрудники Ксенослужбы, но ни образцы почвы с места происшествия, ни подробные расспросы очевидцев так ничего и не прояснили.