Текст книги "Охотник за бабочками 3"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

И кому как не этому монстру, находящемуся в вечном заточении знать все об оружии?

– Значит так! – решение былдо принято и теперь следовало довести его до команды, – Летим на молчаливую планету. Ну и что с того, что нормальные люди туда не летают. Прекрати орать Кузьмич, я с ума не сошел. Мы ведь не нормальные люди, а профессиональные охотники за бабочками. По крайней мере я. А что касаеется допуска… Волк, соедини меня с центральным штабом обороны. Что значит, линия занята. У них там всегда линя для протсого народа занята. Напрямую соединяйся. Ты ж специаолист. Теперь попроси подозвать министра Обороны. Скажи, Сергеев по срочному каналу запрашивает. Уже бежит?

Усиленный Волком звук донес до нас быстрый приближающийся топот министра обороны. Запыхавшийся голос выдохнул в линию связи:

– Минобр на связи. Товарищ Сергеев?

– Я, я, – успокоил я министра и вкрадце изложил суть дела.

Министр размышлял недолго.

– Все что угодно, товарищ Сергеев. Только доложу вам, чтонаши специалисты уже побывали у преступника номер один. Есть, знаете ли жертвы. И никакой информации. Не думаю, что это верный шаг.

– Я наставиваю, – настаивал я. Потому, что другого плана у меня просто не было.

– Хорошо, товарищ Сергеев. Я лично предупрежу охранные системы и обеспечу беспрепятственный доступ вашей персоны к преступнику номер один. Только ы там поосторожней. Можеь быть у вас что-то получиться. Только, умоляю, не рискуйте зря и не подходите к нему ближен десяти метров. Вы наша последняя надежда.

– А много жертв? – спросил из-за плеча Кузьмич голосом командира корабля. Я даже слова не успел вставить.

– Два взвода звездной пехоты и делигация психологов, – подавленным голосом ответил министр, – Уж не знаю, что там случилось. Ни один не вернулся.

Кузьмич охнул и жалостливо-просязе посметорел на меня. Ничего, сказал я ему одними глазами, прорвемяся.

Было ли мрне страшно? Конечно. Я могу называть себя как угодно. Но я останусь всего-лишь простым, хоть и проффесиональным охотников за бабочками. И только крайняя необходимость заставоЯет лезть меня в чрево планеты, в кеоторой содержится преступник номер один.

– Вселенский Очень Линейный Корабль, – голос мой не дрогнул, отдавая приказ, – Курс на созвездие Ягнят. Полный вперед.

Кузьмич жалостливо заскулил и полетел жаловаться все молчаливо сноясящему Хуану на командира, который даже ни на мгновение не пожалел живых членов своей команды.

Разогнавшись как следует, Вселенский бодро доложил, что до назначенного места полету всего ничего, неделя субсветового полета. На мой вопрос, а нельзя ли побыстрее, Волк пообещал посрезать углы, где только можно и уложиться дней за пять.

Все эти пять суток я провел в гамаке, отсыпаясь и отъедаясь. Каравай, надо воздать ему должное, совершенно перевспитался и бесперебойно гнал разногастрономическую продукцию по надобности и без надобности. Едиснтвстенное, что он теперьб не мог производить своим урчащим нутром, так это всеми ненавидимые макароны, да еще, пожалуй сухарики.

Кузьмича, к моему несказанному удивлению, сей факт не огорчил. Возможно от того, что бабочек прихватил с собойц достаточный запас стольк ценного и калоритного продукта. А может быть и отого, что времени возмущаться у первого помощника не оставалось.

Дни и ночи напролет, практически без перерывов на обед и даже ужин, Кузьмич проводил время за тщательным изучением книг по различным психическим заболеваниям, так кстати оказавшимися на борту Волка. Изредка из каюты, где бабочек устроил читатльныйц зал доносились громкие визги, иногда жуткие возгласы, но чаще всего тихие рыдания.

Созвездие Ягнят ничем особым от остальных созвездий не выделялось. Разве что обитаемых планет здесь не было, да и звезд, как таковых, можно было по пальцам пересчитать. Кому в голову пришло назвать две звездочки мерцающих в стороне от всех остальных светил Ягнятами неизвестно. Скорее всего название мирных домашних животным прилепилось к созвездию двух звезд за совершенно спокойный характер. Они не взрывались, слишком ярко не светили, и держали в своем поле притяжения всего одну единственную планету, известную больше, как Молчаливую.

А вот за этой планетой, за Молчаливой, сна протяжение многих и многих веков сохранядась не слишком хорошая слава. Еще на заре космоплавания эту гиганскую планету облюбовали частные рудодобытчики. Перекопали ее вдоль и поперек в надежде отыскать хоть одно полезное ископаемое. Но, как принято говорить, планета гордо хранила свои тайны. За все время использования Молчаливой с ее поверхности на Большую Землю отправился только один рудовоз. Да и то, с партией обнищавших и разочарованых добытчиков.

Так бы и осталась Молчаливая заброшеной поланетой, если бы правительство в один прекрасный день не решило устроить на ней самую засекреченную, самую надежную и самую такдалее тюрьму. Причем тлько ради одного человека, известного всей галактике под именем преступник номер один.

Молчаливую планету переоборудовали, залили бетоном и заармировали железом. Поставили самые надежные охранные системы и запихали в самое нутро этого самого Преступника номер один.

При подлете к Молчаливой Вселенский несколько раз останавливали патрули. Тщательнейшая проверка документов, повторные запросы центрального штаба, снятие отпечатков риверсионного следа. Двое суток, которые съкономил Вселенский срезая углы, мы потратили на изучение всевозможных инструкций. Как правильно вести себя внутри Молчаливой, чтобы вернуться оттуда живым и невредимым.

Но цель наша ясно маячила перед нами и мы, невзирая на все бюрократические препоны, двигались вперед.

Через шесть дней после вылета с Земли мы благополучно садились на единственную посадочную площадку Молчаливой.

В центральный обзорный открывалась безрадостнатина сплошного бетонного поля, с торчащими крестнакрет рельсами. Через равные промежутки на поверхности Молчаливой торчали сторожевые вышки с самонаводящимися пушками, пулетами и прочим стрелковым оружием. И все это чудо постоянно держало нас на прицеле, контролипруя каждое движение закрылком, каждый вспых дюз.

На посадочной площадке играла заунывная музыка, а сверху сыпался серый и мелкий пепел. Вселенский, обозрев такоую красоту заявил, что сли мы с Кузьмичем не врернемся через четыре часа, то он немедленно сматывается с этого ужасного места. За что тут же получил устное предупреждение от командира.

Скоростной лифт, останавливаясь на каждом шагу, доставил нас с Кузьмичем к самому ядру Молчаливой, где, как я уже отмесчал, находилась единственная камера этой гиганской тюрьмы. Во время спуска нас несколько раз просили выйти из лифта. Тюремные роботы ненавязчиво производили последние проверки, снимали уже с нас отпечатки пальцев и крыльев.

Уже почти на самом дне две здоровых андробабы настоятельно рекомендовали нам освободить карманы от всех посторонних вещей. Пришлось вытряхнуть карманы и отдать на временнрое хранение все, что там нашлось. В частности у Кузьмича изъяли четыре килограмма высококачественных сухарей, которые он пытался нелегально спустить вниз.

Просвеченные рентгенами, проверенные на детекторах, вымоченные в аммиачном растворе, нам, наконец, разрешили спуститься в святая святых Молчаливой планеты.

Святая святых предстовляла длинный коридор с многочисленными тяжелыми решетками, запертыми преимущественно огромными амбарными замками. Что ниговори, а на сегодняшний день человечесвтов так и не изобрело болеее надежные запоры. Электроника что? Раз плюнуть. А вот расукурочить хороший амбарный замок не каждому под силу. Отсюда и надежность, и спокойствие.

Согласно внутренним инструкциям Молчаливой планеты нижние коридоры встретили нас заунывными завываниями от которых крылья Кузьмича дрожали, а сам он постоянно пытался спрятаться в моем наружнем кармане. Я сам держался несколько лучше. клацание зубов я не считаю признаком проявления страха.

Открывая последниюю дверь, за которой и находилась именно сама камера преступника номер один, вертлявый охранник, вмурованый в стену, настоятельно посоветовал нам держаться левой стороны. Мол, так будет безопасно.

Тяжелая, бронировання титановая дверь за нами захлопнулась и с этого момента мы были предоставленны сами себе. Теперь, в случае непредвиденных обстоятелсьв, никто бы не оказал нам никакой помощи. Таковы внутренние правила. И с этим не поспоришь.

Первое, что мы увидели в слабом освещение, была здоровая лужа красной жидкости, разлитой по полу. Мы с Кузьмичем дружно решили, что это наверняка пролитая по неосторожности техническая жидкость. Мы сознательно не обращали внимание на разбросанные по широкому коридору кости, остатки одежды.

Руководствуясь полученными ранее указаниями, мы прижались вплотную к левой стороне и мелкими прыгающими шашками двинулись вперед.

– Правой! Правой! – заорало что-то сверху нас.

Я всегда отличался сообразительностью и проворством. И я нвсегда не доверял охранным роботам, которые имеют не слишком хорошую память.

Стремительный бросок в правую сторону, кувырок в толстом слое пыли и только чудо спасло нас от чего-то ужасного, чтопыталось нас достать с левой стороны коридора.

Отдышавшись, Кузьмич шопотом пообещал свернуть железные мозги охранника, которого не нацчили различать стороны.

Я со своей стороны не стал ничего обещать, потому как мы уже пришли на место. А именно к камере вечного заточнния преступника номер Один.

Незабываемое зрелище.

Достаточно просторное помещение, отделяемое от коридора метровым бронированным стеклом, внутри которого то и дело вспыхивали голубые молнии. В бронированном стекле крошечное, не больше сантиметра диаметром отвертсие, через котрое, как я выучил, и следовало общаться с преступником номер Один. В правом углу небольшой, трехсекционный передаточный ящик.

Внутри камеры полумрак. Одинокая лампочка в центре освешает странную вертикальную фигуру. Эдакий железный верикальный гроб с прорезями для глаз. Больше ничего не видно.

– Это он? – Кузьмич практически пришел в себя. Толстое бронированное стекло делает его более решительным.

Я пожимаю плечами. Если верить цветному голопроспекуту, который нам всучили на входе за двадцать брюликов, данный объект и есть тот самый, о котром уже не хочеться говорить. Но надо. Потому, что время, как известно движеться, а дела важные и государственные стоят на месте.

– Эй! – кричу я достаточно тихо, чтобы совсем не испугать бедного Кузьмича, который обливается крупными каплями пота.

Сооружение покрутило глазами, но осталось без движения.

Решаю призвать на помощь Кузьмича. Уговариваю его не слишком долго. Ему и так хочеться поскорее выбраться наружу.

– Эгегей! – кричим мы дружно и глухое подземное эхо разносит наш призыв по гулким и пыльным застенкам.

На сей раз наги старания увенчались успехом. Глазки в конструкции пишли в быстрое движение и затырканный голос, усиленный динамиками спросил:

– А-а-а-а…?

Самое главное в общении с Преступником номер один завязать разговор. А остальное дело техники. Главное понаглее и понапористее.

– Проостие, – в свое время я заочно закончил курсы «Как вести переговоры с терроритстами», – Дело у нас в вам.

Конструкция немного помолчала, глазки побегали, потом передняя стенка железного гробика распахнуллась и из нее показалось самое страшное существо, котрое я когда-либо видел на свете.

Я всегда думал, что уродливее меня нет во всей галлактике. По крайней мере именно так говорили обо мне старшие браться. Еще в детстве они частенько смеялись над моим маленьким ростом, неправильными пропорциями, полным отстутсвием искуственных органов. И даже когда я стал вполне взрослым, общество так и не приняло меня в свои дружные ряды. Я не хотел быть таким, как все. Я хотел оставаться самим собой. А это значит, оставаться для всего общества, для всего галлактического сообщества уродом.

Человек, который выбрался из своего железного ящика, оказался точной копией меня, только еще более уродливее. Ниже меня на пол-головы, тощее, лысее, небритее, нестриженеее. Одним словом, самый наипервейший урод, не перед зеркалом будь сказано.

Появившийся преступник номер один первым делом растопырил руки с клешнями пальцев и прыгнул вперед с нечеловеческим, я бы сказал, жутчайшим криком галактического маньяка.

Естественно, нас с Кузьмичем сдуло непонятным ветром к противоположной стене. Причем, первым к ней долетел Кузьмич, а уж следом я. Нас даже не задержало то, что между преступником номер один и нами находилдолсь бронированное стекло с внутренними силовыми лазерами. Но когда на вас бросается жуткий тип, вот так, с воплем и растопыренными пальцами, забываешь обо всем на свете.

Как известно, проффесиональные охотники за бабочками редко теряют присутствие духа более чем на час. Вот и в данной ситуации я сообразил, что бояться нам в сущности нечего и смело оттер Кузьмича от стенки, посавив его перед собой в качесвте живого щита.

– Ближе!

Какой противный голос у преступника номер один. С таким голосом только диктором работать при разгоне демонстраций на дальних взбунтовавшихся планетах.

Тщательно выбирая место среди многочисленных костей и луж крови я, подбадриваемый судорожным дыханием Кузьмича, подошел на пол-шага ближе. Достаточно, наверно.

– Еще ближе, – не унимался приступник номер один, разглядывая нас с Кузьмичем из-под сурово насупленых бровей.

Собрав волю в один кулак, в котором был стиснут Кузьмич, я, проклиная все на свете, доплелся практически вплотную до стекла. В конце концов не съест же он нас.

– Я вас не съем, – сказал преступник номер один, кровожадно облизавшись, – Наверно.

Мы с первым помошником ничего не сказали. А что говорить, и как говорить, когда дыхание ни к черту и коленки дрожат.

Преступник номер один тщательно принюхался, подергал носом, поковырялся в ухе и многозначительно покивал головой.

– Один из вас недавно курил смоленские сигары и пил технический спирт.

Кузьмич сделал лицо церковно мальчика запевалы и свернул губы трубочкой, что означало, что первый помошник не верит в показания преступника номер один. Я, конечно, оставил сей факт без комментариев, но пообещал себе, что в случае благоприятного возвращения на Вселенский обязательно произведу проверку описи товаров потребления.

Преступник номер один между тем принюхался более тщательно.

– У вас хороший вкус, – это он ко мне, – Одеколон «Шипр нгмер пять».

Точно. Года три назад сдуру брызгался. Ну и нюх у мужика. Даром, что урод.

Преступник номер один вытащил из железной конструкции складной стульчик с тряпичным верхом и уселся прямо перед бронированным стеклом. Глаза на нас, с губ капает слюна, язык все время облизывается.

– Чем обязан?

Собрав в кулак вволю и трепыхающегося Кузьмича, я вкрадце, без лишних подробностей, изложил суть дела. Упомянул также и тот факт, что в случае благоприятного решения вопроса пресупник номер один сможет провести здесь еще не один год. После доклада, я разгреб ногами груду костей, на которых еще сохранялись остатки одежды, и уселся на корточки. По всей видимости общение предстояло долгое.

Преступник номер один минуты две раскаичивался на своем стульчике, тщательно обдумывая полученную информацию.

– Серьезный вопрос, ребята, – он провел по бронированному стеклу ногтями отчего на нем остались длинные глубокие царапины, – До вас уже приходила группа, тоже интересовалась. Это он о двух взводах звездной пехоте и психологах.

– А … где они? – позволил я задать преступнику номер один вопрос. Уж больно любопытно.

– Так… – неопределенно взмахнул рукой преступник номер один и его расеяный взгляд пробежал по груде костей, среди который расположились мы с первым помошником.

Я на всякий случай постучал пальцем по бронированному стеклу. Твердое. Прочное. Непроходимое.

– Ладно, – я решил спустить на тормозах вопрос о психлдлгах, – Вы нам поможете? Мне сказали, что вы лучший специалист по оружию. Поймите, без ДУСТа человечеству грозит полное уничтожение. В том числе и ваше.

На это раз преступник номер один думал недолго. От силы часа два. Кузьмич даже успел переспать в моем нагрудном кармане.

– Я помогу, – наконец сообщил преступник номер один, – И не потому, что мне жалко человечество. Плевать я хотел на общество жирных идиотов. Я помогу потому, что ты, парень, нравишься мне. Ты не такой как все. Если не ощибаюсь, ты даже не имеешь статуса гражданина?

Я всегда знал, что рано или позно мое уродство окажет неоценимую помощь.

– Ни одного искуственного органа, – в доказательство я даже показал выбитый зуб.

Преступник номер один довольно хмыкнул и перестал капать слюной.

– Значит, тебя интересует, где находится легендарное оружие ДУСТ? Знаю, знаю такое.

У человечества появился шанс.

– Где? – я растолкал Кузьмича. Негоже дрыхнуть, когда решается судьба общества.

– А что я получу взамен? – глаза преступника номер один хищно сузились, – Информация о легендарном оружие слишком ценна, чтобы отдавать ее задаром.

Он прав. Тысяччу раз прав.

Я поковырялся в карманах. Все самое ценное изъяли охранники. А возвращаться по темным страшным коридорам не хотелось. Желание сотрудничать у преступника номерт один может испариться.

– Сначала информация, а потом что-нибудь придумаем, – пообещал я.

– Надеюсь, вы честный молодой человек? – поинтересовался преступник номер один, что-то выискивая среди костей, – Те, кто пиходили до вас, тоже многое обещали. Но потом решили, что обмануть меня проще простго. Вы же не такие?

Мы с Кузьмичем переглянулись.

– Хорошо, – согласился я, – я обещаю, что мы что-нибудь придумаем. Так что с ДУСТом?

Преступник номер один прикрыл глаза, помидитировал немного, а потом поманил нас к единственной в с бронированнгом стекле слуховой дырочке. Оглянулся, словно убеждаясь, что нас никто нке подслушивает и зашептал голосом шеф-повара у которого только что украли рецепт фирменного блюда:

– Легендаоное оружие ДУСТ было изобретеноь вглубокой древености самыми лучшими умами человечества. Но оно оказалось настолько разрушительным, что люди решили навеки спрятать его. И даже забыть, что оно когда-либо существовало. Сейчас никто уже и не хнает в точности, где спрятано это страшное оружие. Мне изветсно лишь цепочка, по котрой можно найти его. Так называемые хранители, из поколения в поколение оберегают древние секреты.

– Как интерсено, – пискнул Кузьмич, который знал толк в секретах.

Преступник заинтересованно посмотрел на первого помошника и продолжил:

– Я укажу вам только первое звено, по которому вы сможете отыскать легендарное оружие. Это все, что я знаю. В самом центре созвездия свиньи есть небольшпая система, состоящая из трех звезд. В центре системы есть планета, на которой живут три рассы. Нифы, Нафы, Нюфы. Каждая из этих трех расс вявляется хранителями и владеет одной из трех координат, которая является следующейзвеном. Но так просто они вам их не скажут.

– Заставим, – подал голос Кузьмич. Что-то он сегодня развыступался не по делу.

– Не заставите, – отрезал преступник номер один, – Для того, чтобы узнать все три координаты, вы должны будете собрать все три рассы вместе. А эито, поверьте, сделаь нелегко. Даже ук меня не получилось.

Преступник номер один на несколько минут впал в воспоминания. Лицо его озарилось непонятно счастливой улыбкой, сквозь которую выглядывали стиснутые зубы. Ни дать ни взять улыбающийся монстр.

Необходимые сведения были получены и я решил, пока преступник номер один находится в счастливых воспоминаниях, потихонечку смыться. Не получилось.

– А подарок? – приоткрыл глаз преступник номер один.

Я вытащил из залнего кармана единственное, что оставила охрана. Носовой платок.

– Носовой платок? – удинвился преступник номер один, – У меня их навалом. Сотни две, наверное.

– Так у меня чистый, – съязвил яне совсем удачно.

А что еще оставалось. Большего у меня ничего не было. А уходить не сдержав обещание я считал неприличным. особенно, если приянть во внимание груду костей прежних посетителей. Двух взводов мзвездной пехоты и психологог. Одни шапочки белые остались.

– У тебя есть то, что мне нужно, – совершенно жутко прошептал преступник номер один.

Я еще раз проверил карманы. Порылся за пазухой, даже снял ботинки и прооверил, не завалялосьли что под стельками. Как и следовало ожидать, ничего.

– Ничего, – я развел руками, показывая со всей открытой душой, что у меня, действительно, ничего больше нет.

Преступник номер один укоризненно покачал головой:

– Есть. Это самое ценное, что у тебя есть в жизни. Самое дорогое, без чего ты не сможешь существовать. Самое любимое. Отдай мне это.

Медленно, очень медленно, я повернул голову по направлению к Кузьмичу.

– Не-ет, – пролепетал Кузьмич, поняв, о чем, а вернее, о ком, идет речь, – Ты же не сможешь…

Первый помошник и мой верный друг достаточно проворный бабочек. Но я давно изучил все его повадки и поэтому без всякого труда зажал несчастного Кузмича в кулак.

– Прости, друг, – второй рукой я смахнул пару нечаяно набежавших слезинок. Этот подлец очень сильно кусается, – Но ради дела. Только ради дела. Прости.

Я втичнул упирающегося первогоь помошника в ящик для передач и нажал рычаг. Сложнейшая конструкция пропихнула бабочека сквозь метровое стекло, где его уже поджидал преступник номер один. Кузьмич, ествествеенно, кричал, обзывался и даже пытался устно набить мне лицо. На мою справедливую просьбу ссообщить номер счета, на котором лежала Кузьмичесвская дол в брюдиках и камушках, бабочек назвал меня предателем и негодяем.

Конечно, узьмич был прав. Большего негодяя, чем он сам, трудно даже было представить. Не сказать лучшему другу счет, это ж надо же так опуститься.

Преступник номер один, аккуратно придерживая разом ослабшего Кузьмича за талию, поднес его кносу и тщательно обнюхал.

– Это имеенно то, о чем я мечал всю жизнь, – радости преступника номер один не было предела, – Это существо снилось мне по ночам. Он – мой ангел спаситель.

Гад голово й у преступника номер один вспыхнул светом потолок, освещая все внутренности камеры.

Когда я расмотрел, то, что висело по стенам, я полумаол, что, наверно, врядли взял с собой первого помошника.

Все стены, о пола до потолка, были увешаны катинками, на которых был изображен первый помощник, преимущественно в натуральную величину. И на всех картинках с ним вытворяли нечто невразумтельное.

У Кузьмича отрывают крылья. У Кузьмича отрывают лапки. У Кузьмича открывают голову. Вместе с ееей, разумеется. Кузьмич на фоне зубастого рта. Кузьмич в желудочном тракте. И так дадее.

– Нравится?

Надо признаться, что в своих художетсвенных проихведениях преступник номер один очень точно уловил характер первого помошника. Его внутренюю, так саказть, суть. Я не побоюсь сказать, что в рисунках был точно передан внутренний мир Кузьмича, его душа и его внутренности.

Я хотел было попросить одно из произведений великого мастера на память, но потом решил, что, как лучший друг Кузьмича должен хранить его образ в своем сердце, а не на писменном столе.

Поблагодарив преступника номер один за любезно предоставленную возможность полюбоваться его гениаотными творениями, я быстро откланялся и поспешил к выходу. Не люблю долгих раставаний.

Кузьмич, как настоящий бабочек, не проронил ни слова. Так и должно быть. Верные друзья должны прощаться молча.

Когда я закрывал за собой тяжеленную дверь, то бросил последний взгляд на камеру. К моему удивлению преступник номер один стоял в корилдоре и прощально махал мне свободной рукой. Я просто в ужас пришел, размышляя о том, что все это время этот ужасный человек мог каким-то образом беспрепятственно проникнуть сквозь бронированную преграду и оказаться в непосредственной близости.

Я стремительно выбрался на поверхность и н5 оглядываясь заскочил внутрь Вселенского. Волк, по старой доброй привычке, уже находился в полной боевой готовности и ждал только нашего прибытия, чтобы сорваться с места и скрыться среди звезд. На его вопрос, а куда, собвственно, днвался первый помошник, мне пришлось поведать саму жуткую в соввременной историии повесть о геройском поступке маленького бабочки Кузьмича, который принял решение пожертвовать собственным благополучием ради поставленной задачи.

Волк вспомнил, что героями не рождаются, а становятся, запросил команду на немедленный старт. Я посмотрел на часы, потом на железобетонную планету, и скрепя сердцем сказал:

– Ждем еще три минуты.

Неизвестно, на что я надеялся. Было ясно, что преступник номер один никогда и ни за какие бблага цивилизации не выпустит мо моего верного друга и товарища. Но надежда, такой маленький ее кусочек, подсказывала, что я должен еще немного подождать.

Кузьмич появился в начале тнетьей минуты. Слегка помятый и местами ободраный, он ворвался в командирскую рубку и уже на излете, падая в мои объятия, успел прохрипеть:

– Сваливаем…. Немедленно…

Вселенскиму два раза очевидные вещи повторять не надо.

Рванули так, что мой пупок вывернулся наизнанку. Но я ни на мгновение не выпустил первого помошника из крепких объятий. Друг, как никак.

Едва Вселенский очень Линейный Корабль отлетел пару парсеков, Молчаливая планета набухла странным светом и через пару секунд рванула с оглушительным грохотом, разбрасывая во все стороны вселенной куски железобетона, стальных конструкций и остатки всего, что в ней было.

Открыв рот я наблюдал за этим буйством взрывов и у с ужасом думал, что пришлось испытать маленькому первому помошнику внутри этой огромной тюрьмы. Сколько он перенес, и сколько еще ему придется перенести.

– Веленский! – позвал я Волка, – Занесите пожалуста в карабельный журнал. Вся отвественность за взрыв общественной галактической тюрьмы под названием Молчаливая планета, лежит на первом помощнике Кузьмиче. Виновные согласны в любое время предстать перед трибуналом и сполна ответить по обвинению в порче национального имущества. От десяти до пожизненного.

Кузьмич сразу ожил, прищурил так странно свои зеньки и процедил сквозь зубы:

– Один сидеть не буду. Если пойду по этапным инстанциям, за собой всех потяну. Вот.

Какоа негодяй! И я безумно обожал этого маленького подлеца. Даже назначил его первым помошником. Неблагодарный.

– Волк! – повысил я голос, – Отставить последний приказ. Занесите в корабельный журнал, что в момент взрыва галактическогой тюрьмы мы назодились в двух миллионах…

– Лучше в трех, – вставил Волк.

– … В трех миллионах кстандартных километрах от точки инципдента. Надеюсь, что мы не слишком наследили?

– Ничуть, – ответил Волк, выводя на центральный обзорный картинку с разваленной в клочья Молчаливой планетой,

В великой галлактике существует всего две вещи, которых я, дейсвительно, боюсь.

Первая, это бабочка-обиженница, обитающая на одной из планет Гульфийского созвездия. Любого, кто к ней приближается на растояние ближе ста стандартных метра, она обрызгивает специальной жидкостью. После чего на несчастного все обижаются даже за самую дорожелательную улыбку. А вторая, это обиженный бабочек Кузьмич.

После того, как первый помошник отдышался, он слез с моих колен, отвернулся к центральному обзорному и стал пялиться на пролетающие мимо созвездия. И ладно бы только пялился. Он еще и говорил. И не конкретно к кому-то, а так, в никуда.

– Оставили бедного Кузьмича на растерзание злодею. А почем нынче у людей слвесть? Нету у людей ни совести, ни чести. Маленького бабочка положили на алтарь жертсвоприношения. Ради чего? Ради обственного благополучия.

Между длинными монологами, которые никто не мог прервать, Кузьмич громко высмаркивался в тот самый платок, который я вначале предлогал преступнику номер один. Причем дсморкался Кузьмич по особому. Все сразу становилось ясно, что вот именно так сморкается всебюби обиженый, никем не любимый, угнетенный и потерявший все идеалы последний представительнекогда великой расы бабочек Кузьмич.

посовещавшись с Волком мы решили не приставать к первому помошнику с распросами. Конечно, всех волновало, каким образом ему удалось смыться и как он взолрвал самую охраняему в галактике планету. Придет время, и мы уверены в этом, Кузьмич сам откроет секреты. Секреты всегда открываются. Особенно Кузьмичесвские.

Мы торопливо летели к тройной системе звезд, попутно соберая и систематизируя материал про обитателей необходимой нам планеты. На этот счет весьма существенную помощь окзал Хуан, который в своих электронных мозгах имел достаточно сведений, чтобы считаться саммым умным из всех известных нам Хуанов.

Выходило, что мы должны изрядно поработать весьма с несимпатичными национальностями. Три расы, живузие на одной планете, испокон веков враждовали друг с другом. Разногласия происходили, преимущественно на природоохраняемой почве. Первая раса, нифтезяне, считали, что возводитьь города, крепости и жилые дома, следует толлько исключительно из строительных материалов полученных из ненужных никому стеблей низкорастущих злаков. Вторые, Нюфтянцы испокон веков с возводили строения искобчительно на деревянной основе. Без всяких там гвоздей, скоб и даже веревок. Ну а третьи, на мой взгляд самые умные, Нафтизцы использовали для постройек природный камень. Добывали в карьерах гранит, мрамор, ракушечник.

Кровопролитные войны, вот уже несколько десятков веков сотрясающие планету, ни к чему не приводили. Каждая из рас была уверена в своей правоте. И как сказал Волк со слов Хуанчика, правды никто не узнает пока планету не разнесут в клочья.

Каким образом согнать все три расы вместе, я не знал. Но был верен, что мы сделаем все возможное, чтобы заполучить интересующую нас информацию. Да с такой командой!

Кстати, о команде. Если я собирался вершить великие дела, мне нужна была помошь главного специалиста в вопросах национальных конфликтов Кузьмича. Поэтому, после продолжительных раздумий и скрепящей борьбы с советсью и гордостья, я решил помириться с первым помошником. Тем более, что в самое ближайшее время наступала его очередь мыть сортир. Прежде чем помириться с Кеузьмичем слкдовало знать несколько вещей. Он очень любит брюлики. Обожает разноцветные камущки, желательно ограненые. И просто обожает древнеруссую игру в «Чапаева».

Подключив в свою команду Волка и Хуана, я расположился прямо в командирском отсеке. Я играл за себя. А Хуан, как бы играл за Кузьмича, получив на это его молчаливое согласие.

И естественно, с первых же ходов я стал выигрывать. Причем по всем пунктам, и на флангах, и по центру. Предметом игры слуджили с моей стороны бриллианты, а со стороны как бы Кузьмича изумруды. И то и другое любезно предоставил как бы спонсор игры Вселенский Очень линейный из личных запасов. Правда за это потребовал, что бы мы с Хуаном, через каждые пять минут кричали: – «Вселенский Очень Линейный, самый Линейный во всей Вселенной». А так как Хуан не умел кричать, то по всему кораблю раздавалось только мой надсаженый крик. Но я пошел даже на это. Дело требовало.