Текст книги "Охотник за бабочками 3"

Автор книги: Сергей Костин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Костин Сергей
Охотник за бабочками 3

– Земля. Российская область. Полярный мегаполис. Один билет класса….

Договорить мне не позволили. Симпатичная кассирша, оторвав голубые глазки от экрана кассового аппарата, быстренько проскандировала мою внешность и, удивленно всплеснув пухлыми ручками, воскликнула:

– Батюшки! Вы тот самый…

Немногочисленные пассажиры, ожидающие отлета на благословенную Землю, прекратили жевать само разогревающиеся гамбургеры, пить лимонад «Колокольчик», просматривать свежую голопрессу, дремать, и устремила взгляды к кассовой будке из бронированного десятимиллиметрового пластика. В то место, где я пытался, соблюдая инкогнито, купить билет домой.

– Вы тот самый Герой, которого показывали в последних новостях! Граждане, это же он!

По лунной станции пронесся восторженный стон и десятки людей, опрокидывая роботоносильщиков и роботоуборщиц, бросились к будке.

– Уважаемые пассажиры! – информационное обслуживание на вокзале работало превосходно. Аж уши закладывало, – Вылет всех рейсов задерживается на два часа в связи с посещением лунной станции Героя. Пресс-конференция состоится в центральном зале ожидания. Раздача автографов после пресс-конференции. Убедительная просьба, Героя руками не трогать. Еду не предлагать. И внимательно смотрите под ноги. Спасибо.

– Вы что!!! – попробовал я возмутиться, подтягиваясь на руках поближе к восторженной кассирше, – Совсем здесь… это… с ума посходили?

Реакция кассирши оказалась совершенно непредсказуемой. Едва мое пылающее от негодования лицо дотянулось до стойки, она, одним стремительным движением олимпийской чемпионки по перетягиванию каната, стянула с моей головы панаму и также стремительно запихнула ее в район пышной груди.

Пока я пыхтел, пытаясь подобрать необходимые слова, к кассовой будке сбежалось все мимо проезжающее население лунной станции.

Пышногрудые красавицы, возвращающиеся с теплых морей жаркого Альбиона. Загоревшие и потолстевшие, как того требовали последние писки моды. Стройные толстяки бизнесмены, спешащие на матушку Землю после удачных махинаций с галактической недвижимостью. Звездные скитальцы, потерявшие в глубинах вселенной личные средства передвижения и возвращающиеся космосстопом. Несколько жителей кавказского района с титановыми чемоданами, из которых торчали дефицитные на Земле марсианские гвоздики. Пионюзеры в зеленых галстуках, во главе с очкастой училкой. А также масса других, разномастных граждан, имеющих вполне официальный статус и гражданские права.

И вся эта толпа наваливалась на меня, тянула руки, желая пощупать свежеиспеченного Героя, имевшего несчастье показаться в последних новостях. Кто-то, воспользовавшись примером кассирши, методично отрывал от куртки магнитные липучки и пуговицы на долгую вечную память. Особенно старались оболтусы пионюзеры, которые просто обожают что-нибудь свинтить, оторвать, поджечь и разнести в клочья.

А кто-то совал под мой нос бумажки, в надежде, что я нарушу объявленный регламент и начну раздавать автографы раньше времени.

Щас! Только мне этого и не хватало. В мои планы не входила ни сама пресс-конференция, ни все остальное, что следовало за ней. Я хотел просто поскорее долететь до дома и закрыть контракт.

– Как вам удалось сделать это?

– У вас есть специальные секреты мастерства?

– Вам не мешает отсутствие гражданского статуса?

– А кто вас так сильно покусал?

– А что у вас в контейнере? Неужели та самая бабочка?

Как только прозвучал последний вопрос, у кассовой будки мгновенно образовалась тишина. Толпа красоток, бизнесменов и скитальцев – космостопцев раскрыла рты и замерла в ожидании. Даже кассирша высунулась на полкорпуса из будки, желая услышать мой ответ.

– Что? – если не знаешь, что говорить, сделай вид, что не расслышал. Авось пронесет. Не пронесло.

– Товарищи пассажиры! Администрация лунной станции просит соблюдать полную тишину. Герой собирается сделать сенсационное заявление. Не выполнившие требования администрации пассажиры будут отправлены на Землю в челноках не прошедший ежегодный технический осмотр.

Гробиться на челноках без техосмотра не хотел никто. Поэтому все дружно заткнулись.

Попал. Вот как это называется. Надо было воспользоваться тем космолетом, который вез на Землю десять тысяч тонн контрабандных семечек самолузгов. Брюликов пожалел. Теперь придется выкручиваться.

Я осмотрел, замерших в ожидании ответа, людей. Сколько внимательных глаз, сколько приоткрытых ртов. Странные они эти люди. Вчера я был для них неполноценным гражданином. Прошли бы мимо, даже не удостоив взглядом. Закон не благосклонен к тем, кто обращает внимание на таких уродов, как я.

А сегодня я герой. Обо мне пишут все гологазеты, репортажи во всех головизорах. Того гляди на каждом углу появятся листовки с моим изображением. И все почему? Потому, что я выполнил одну, весьма героическую работу для уважаемого человека.

Спросите, какую? Еще не читали последние выпуски гологазет? И головизоры не смотрите? Тогда, только для вас. И под большим секретом. Я добыл то, что сейчас находиться в контейнере. В угле-титановом ящике с тремя степенями защиты. В том самом ящике, который стоит у моих ног.

За более подробной информацией можете обратиться к земному конгрессу. Они объяснят. Если, конечно, в ближайшую тысячу лет снимут с данного дела гриф: «очень и очень секретно».

Но так уж получается в нашем насквозь коррумпированном мире, что всем все известно. Даже если «очень и очень секретно». И ничего поделать с этим нельзя.

Пока я разглядывал стоптанные ботинки, сбоку пристроились головизионщики со своей аппаратурой. Судя по количеству передающих камер, в данную минуту на меня смотрела вся Галактика. Смотрела и ждала объяснений.

– Первый головизионный КульРосОРНТВ-6 канал! – вперед протиснулась и нависла надо мной симпатяга с искусственными волосами и интеллектом, – Э-э…

– Товарищ Сергеев, – подсказал я. В последнее время стало модно величать граждан разными там господами, сэрами и геррами. Ветер из американской области, где в последнее время не все в порядке с хорошими манерами. По мне, так лучше старого, доброго товарища нет, и быть не может.

– … Товарищ Сергеев… – симпатяга, сжимая в кулаках оранжевый шар с микрофоном слегка сконфузилась. Видать покоробило ее число русское обращение, – Наши голозрители и голослушатели интересуются, правда ли что в вашем контейнере в данный момент находиться та самая бабочка?

Неприятный момент, надо сказать. В контракте черным по белому записано, что данная операция строго секретна и любое разглашение о сути ее влечет невыплату определенной части вознаграждения. Но ведь как-то я попал на первые полосы гологазет? Значит, где-то была утечка информации. Где-то, но только не с моей стороны. Я профессионал и умею держать язык за зубами.

Что ж, придется воспользоваться старым приемом. Слава, она конечно, штука приятная. Но я как-то не привык к ней. Брюлики, вот лучшая слава.

Я пододвинул контейнер поближе. Так, на всякий случай. А то пионюзеры уже отвертки лазерные повытаскивали. Раскурочат хорошую вещь, потом не соберешь. Сгруппировался, надул щеки и голосом, не терпящим возражений, продекламировал:

– Параграф такой-то, раздел такой-то. Великого Закона Галактики гласит! Никто не вправе требовать личную, либо служебную информацию ни в добровольном порядке, ни под пытками, ни под детекторами правды, у лиц не имеющих официального статуса. Нарушители подлежат немедленному зачислению в отряды Поселенцев, либо к выплате двадцати пяти президентских окладов.

Потребовалось всего пять секунд, чтобы пассажиры и головизионные журналисты поняли о чем, собственно, идет речь. А когда поняли, погрустнели.

Чтобы закрепить понятое, я вытащил из-за пазухи блокнот и, строго поглядывая снизу вверх, выдал коронную фразу, которой горжусь не меньше, чем своей первой добытой бабочкой:

– В руки по одной штуке. На всех не хватит. Кто первый на запись в Поселенцы? Пенсионеры и пионюзеры без очереди.

Я никогда не понимал, почему граждане современного общества так бояться стать первыми Поселенцами. Конечно, некоторая необычность нового места жительства никому не пойдет на пользу. Но, сколько романтики, сколько адреналина. А новые ощущения? Разве не прекрасно первым увидеть свирепого иноземного хищника, с урчащим животом поглядывающего на тебя с расстояния одного укуса? Или узнать, что тебя заразила никем не зафиксированная бацилла, которой вскоре вполне могут присвоить твое имя? Нет! Все хотят безопасности и спокойствия. Еще ни разу я не слышал, чтобы колонизировать новые планеты отправляли не преступников, а добровольцев.

Соберут всякий сброд, а потом удивляются, почему спустя несколько сот лет колонии такие дурные.

Записываться в Поселенцы не захотел никто. Моя гражданская инициатива, направленная на пополнение колонизаторов, не увенчалась успехом. Первыми, как того и следовало ожидать, смылись головизионщики. У них профессиональное чутье на опасности. Сославшись на то, что поступил срочный вызов на очередную съемку мыльной голооперы «Марсо-Барбара», журналисты свернули причиндалы и испарились в неизвестном направлении.

Следом за ними, почему-то жутко визжа, затопотали на выход загорелые красотки. Я даже залюбовался. Такого не увидишь ни за какие деньги. Штук двадцать профессиональных моделей, с общепринятыми параметрами сто восемьдесят, сто двадцать и сто восемьдесят, сотрясая лунную станцию, пытаются выбраться через узкие двери. Пионюзеры жутко веселились.

Затем, сославшись на дела, как-то незаметно рассосались галактические бизнесмены. Куда они рассосались, одному богу известно. Но такова их сущность.

Последними гордо удалились бесшабашные дети в зеленых галстуках. Поглядывая на теряющую сознание училку, они вручили мне памятный значок, повязали на шею галстук и подарили открученную от кассовой будки серебряную табличку с грозной надписью «Не стучать. Перенастройка».

Из всей компании, которая только что пыталась выудить у меня государственные тайны, осталась кассирша. Запертая на целые сутки в своей будке, она втиснулась в дальний угол и дрожала так, что лунная станция сотрясалась как при десятибалльном землетрясении. Глупая. В том же самом законе, который я только что процитировал, ясно сказано, что на выполняющих должностные обязанности служащих зачитанные пункты о наказаниях не распространяются.

Хотя, может быть я и ошибаюсь.

– Так что там с одним билетом любого класса в российскую область? Кассирша мелко затрясла головой.

– Билет давай, говорю, – порой бывает очень трудно разговаривать с гражданами, имеющими официальный статус. Приходиться и покричать, – И панаму отдай. Заразная она.

Первой в окошко прилетела, естественно панама. Следом за ней посадочная карточка. Вот что значит, вежливость.

Я, как честный гражданин, хоть и не имеющий официального статуса, бросил в кассовое окошко пачку брюликов. Как раз столько, сколько стоит билет до российской области. За минусом стоимости помятой панамы, естественно. А кто знает, сколько стоит моя выцветавшая под многочисленными солнцами панама, тот не удивиться узнав, что купил я билет практически за бесценок.

Естественно, ни о каких полетных удобствах речи не шло. Добрая душа выдала мне билет в автоматический почтовый челнок. Груда железа, способная перевозить исключительно тюки с почтовыми дискетами. Но нам, охотникам, не привыкать. Летал в кораблях и похуже.

Устроившись в самом безопасном месте челнока, в спасательной шлюпке, я обнял контейнер и закрыл глаза. Лучший способ перенести неприятный полет, это проспать его. В случае чего, совершенно моментальная смерть. Это если не сработает спасательная программа. А если и сработает, то ничуть не лучше. Не станут же, в самом деле, организовывать спасательную команду ради одного человека. Тем более, что этот человек не гражданин. А всего лишь урод.

Таких, как я, называют уродами. Не замечают на улицах. А если и замечают, стараются поскорее отвести глаза. По возможности, перейти на другую сторону, пересесть на другое место. Лишь бы мы, уроды, не смогли заметить в глазах внезапного страха и неприязни.

Смущаются, делают вид, что их интересует какого цвета небо. А оно всегда серого цвета, это неприветливое небо Земли. Всегда серого. Как и их глаза. Как и их мысли.

Мы не обижаемся. Мы привыкли. Земля и ее серое небо, всегда были неприветливы к нам, к уродам.

В древней Спарте нас сбрасывали со скал. В средние века сжигали на кострах. Чуть позже, стыдливо прятали за толстыми стенами больничных казематов. Так было всегда. Тысячу лет назад, две тысячи лет назад. И даже те последние несколько сот лет, когда Земля нашла во Вселенной формы гораздо уродливее нас. Но каракули ребенка навсегда останутся каракулями, тогда как мазня взрослого человека может стать искусством. Мы, уроды, остались для человечества детскими каракулями, с которыми просто приходится мириться. Потому, что мы уроды.

Вступление.

Мокрая. Сырая. Противная. Только так можно охарактеризовать планету, на которой мне предстояло выполнить последний, весьма секретный и очень сложный контракт. В данном определении нет ничего особенного. Во вселенной достаточно мало планет, которые на все сто процентов покрыты водой. Ближайшая твердая поверхность находилась на глубине четыреста метров от поверхности стопроцентного океана.

Согласно пояснительной записки заказчика, в толщах воды меня могло ожидать все, что угодно. Начиная от неприятностей, и заканчивая неожиданностями. С высоты бреющего полета челнока я ясно различал, как поверхность планеты буквально бурлит от переполнявших ее страстей и голодных водообразных. И лезть, вернее нырять в глубину, мне совершенно не хотелось.

Однако, существует такие понятия, как долг и честь.

Долг предписывал четко и без фокусов выполнить все пункты подписанного мною же контракта. А именно. Найти, поймать и доставить в целости и сохранности в определенное место определенному человеку весьма редкий, если не сказать единственный, экземпляр бабочки, которая обитает только на данной планете, только в данной среде, и только среди мерзостных и голодных существ.

Конечно, я мог бы легко плюнуть с высоты летящего над поверхностью планеты челнока на все эти требования. В том числе и на заказчика вместе с его дурной бабочкой. Но, существовала еще и честь. А для профессионала, коим я имел честь считать себя, бегство от трудностей не является правильным решением.

Заказчик, не станем называть по имени первого секретаря французской области, в строго конфиденциальной обстановке заявил, что все, ранее предпринимавшиеся попытки достать объект, успехом не увенчались. Четыре экспедиции, отправившиеся на поиски, не вернулись. Следующие три вернулись, но в разобранном состоянии.

При обсуждении контракта заказчик убеждал меня, что я отправляюсь в райское место, где всегда светит местное солнышко, где теплая водичка и все такое. Однако, заказчик почему-то забыл упомянуть о том, что обитатели стопроцентного океана не слишком рады гостям, и что у меня практически нет шансов вернуться домой живым. Хоть с объектом, хоть без него.

Но честь…. Честь охотника за бабочками заставила меня поверить лживым словам и тем самым, очевидно, подписаться под собственной смертью.

Совершив с десяток витков вокруг стопроцентной водяной планеты, я убедился в том, что она, действительно, стопроцентная. Ни одного, даже самого крошечного, клочка суши, куда можно было бы приземлиться. О приводнении речи не шло. Конструкция прогулочного челнока, который я одолжил в службе проката, естественно, под вымышленной фамилией, не предусматривала посадку в жидкостные среды. Зато она предусматривала массу других возможностей.

Например, в данную минуту встроенный гид-зараза, описывал гнусавым голосом достопримечательности планеты, которая входила в знаменитое Смертельное Кольцо.

«Вы только посмотрите на этот прекрасный закат…! Вы только полюбуйтесь, как мерцает бесконечная гладь океана…! С вас дополнительно сто брюликов за то, что вы все еще живы…!»

И не заткнуть. Прогулочные челноки устроены таким образом, что при выходе из стоя гида-информатора, взрывается и сам прогулочный челнок. Недоработка техников, которую они обещали исправить еще в прошлом столетии и так и не исправили. Хорошо, что я знал об этой особенности. А ведь бывали случаи, когда любители поглазеть на планеты Смертельного Кольца, ломиками затыкали гида. И заканчивали путешествие, свалившись в бешеном штопоре на поверхность той или иной негостеприимной планеты.

– Любезный, а не могли бы вы на минутку остановиться в данной точке пространства, – к гиду-убийце только так. Иначе может обидеться и заткнуться. Со всеми вытекающими последствиями, – Я хочу полюбоваться серебристым росчерком упавшего в гладь океана метеорита.

У меня есть немного времени. Пока гид-тупица сообразит, где серебристый росчерк, а где вымышленный метеор, я спущусь на поверхность. Главное, как можно быстрее, пока гид занят размышлениями, покинуть челнок.

Никакого тяжелого снаряжения. Только легкий водолазный слюнявчик, механические ласты, складной контейнер для объекта и проверенный в работе ножик. И самое главное, плавки с вшитыми отделениями для ножа, документов, наличности, аварийного буйка, резиновой лодки и запасным насосом. Остальное снаряжение болтается на шее. Фонарик, и ключ от банковского сейфа в Национальном Земном банке.

Расковырять обшивку в районе запасного выхода не составило труда. Прогулочные челноки изготавливаются с минимальным запасом прочности. Только-только сохранить спекшееся тело путешественника в узнаваемом состоянии для предъявления родственникам. Вот мол, так и так. Компания из-за вашего оболтуса понесла невосполнимые потери и с вас за испорченное оборудование кругленькая сумма брюликов. Плюс десять процентов за нарушение железно-уранового баланса планеты.

Через входной люк тоже нельзя. Гид-дурак оценит это, как вмешательство в его частную жизнь и включит таймер самоуничтожения. А в таймере том всего два деления. Начало отсчета и конец отсчета. Даже не высморкаться как следует перед смертью.

Прорезанное ножиком отверстие достаточно, чтобы втиснуться в него вперед головой. Что я и сделал, предварительно впихнув вперед себя заранее припасенное пластмассовое ведро с контраргументами против здешней фауны.

Повиснув на пальцах ног, я напялил на лицо водолазный слюнявчик, проверил в последний раз двадцатиминутный запас кислорода и перевернул пластмассовое ведро.

Бедные элитные рыбки. Плавали бы вы сейчас спокойно в аквариуме гостиницы, если бы не коварный охотник за бабочками. Но не ваша вина, что отдельные представители бабочкообразных, вместо того чтобы спокойно порхать над цветами, шляются в бескрайних глубинах стопроцентного океана. Надеюсь, вы погибните с мыслью, что полностью выполнили свой гражданский рыбий долг.

Бедные элитные рыбки количеством двадцать восемь штук, преждевременно радостно вильнув хвостами, скрылись в воде. Практически сразу же на поверхности образовались многочисленные буруны вперемешку со здоровенными плавниками и челюстями. Некоторое время рыбки оказывали достойное сопротивление, но численное преимущество оказалось не на их стороне. Гладь стопроцентного океана успокоилась, навеки утопив в себе тайну исчезновения бесценных гостиничных рыбок.

Пора. Охотникам за бабочками нельзя долго проливать слезы. Рыбок, конечно, жалко, но себя еще жальче. Подумать страшно, какой урон местной фауне смог бы нанести я, если бы прыгнул без предварительной подготовки. А так, все формальности соблюдены, хищники в меру возможности накормлены, можно и делом заняться. Только настроить дыхание, и в путь.

– Несанкционированный выход! – истошно завопил гид в глубинах обманутого челнока. Они всегда так орут, если им что-то не нравиться, – Бактериальная атака! Немедленное уничтожение корабля!

От неожиданности я даже не успел дыхание настроить. Сиганул вниз как был, с дурацкой прощальной ухмылкой и скупой слезой на щеке. Выразиться на прощание не успел. Впрочем, гид без всякого сомнения и так знал, что я о нем думаю. Потому, как рванул не дожидаясь начального отсчета.

Взрывная атомная волна уткнулась мне в спину, придала дополнительное ускорение и я, красиво, и не побоюсь этого слова, без брызг, плавно врезался в воду стопроцентного океана.

В первое же мгновение все чуть было не пошло насмарку. Тесемка на универсальных плавках не была рассчитана на большие перегрузки и чуть было не лопнула. Хорошо еще, что я вчера усилил ее на титановым жгутом. Словно чувствовал, что может все пойти наперекосяк.

Поддергивая одной рукой сползающие универсальные плавки, второй прижимая к груди контейнер, я быстро заработал ножками, устремляясь в бездонные черные пучины стопроцентного океана. Над головой что-то бабахнуло. Это искореженная взрывом масса челнока изрешетила гладь океана, оказав мне последнюю услугу. На несколько минут все взрослое население близко прилегающих вод занялось осмотром плавящихся и шипящих кусков металла, не обращая на меня никакого внимания.

Двадцать минут для настоящего охотника за бабочками почти вечность. За двадцать минут можно сделать многое, если не все. Но это справедливо только на твердой поверхности. Когда над головой радостно светит солнышко, или, в крайнем случае, белый карлик.

А здесь, в сырой среде, где и света то нормального кроме фонарика нет, время движется неумолимо стремительно. В минуты погружения на ум приходят слова одного очень старого конферансье о том, что время в жидкости относительно. Человек, стоящий на суше успевает скурить одну сигару, в то время как человек в воде не успевает раскурить даже одной.

Местная фауна и флора, в лице многочисленных бездумных и возможно думных представителей, как малых, так и весьма крупных форм, уже одумалось и перестав глодать невкусные остатки некогда разговорчивого челнока, обратили взоры свои на мою скромную персону.

Находясь на глубине порядка ста восемнадцати метров сработал датчик голодности, зашитый в правое заднее отделение универсальных плавок. Данный датчик реагирует на уровень выделяемых любыми существами желудочного сока, и в настоящий момент его просто закаливало, что без преувеличения сказать, влияло на постоянную скорость пловца. Меня, то есть.

Если предчувствия меня не обманывают, а они меня никогда и ни за что не посмеют обмануть, то до первого укуса меня отделяет всего несколько секунд. Возможно даже меньше.

Вода за спиной жутко забурлила от многочисленности живности, датчик голодности зашалил и вышел из строя, и я, сжимая со всей силы зубами ниточку, которая связывала меня с воздушным миром, дернул за основное кольцо.

Мое личное изобретение. Иллюзаптор Сергеева. Запатентовано. И изготовлено в единственном числе для меня и специально для таких вот неприятных случаев.

Боковые контейнеры водолазного сопливчика открылись. Из них вылезло пара трубок. Из которых, строго перпендикулярно моему движению, выстрелило двумя головастиками. Гадостная штука, должен признаться. Воняют так, словно жарят здоровенную тушу коричневой акулы. Вкусно и аппетитно. Но на вкус головастики жутко ядовиты. Не завидую тем, кто покуситься на их головастую жизнь.

Кто бы меня видел в сей прекрасный момент. Я, словно древнерусский герой Ихтиандр, погружался все глубже и глубже. А по сторонам от меня отстреливались ядовитые головастики, наполняющие окружающие воды обалденным запахом жареного мяса. И кто бы видел, какая драка происходила из-за головастиков. На меня, естественно, ноль внимания. Что и требовалось.

Я достиг глубоководных пещер за максимально рекордное время. Шесть минут сорок восемь секунд. До меня с такой скоростью на дно не погружался никто. Впрочем, до меня вообще никто сюда не погружался. Включая глупых прожорливых тварей. Потому, как жутко опасно и смертельно. Я бы тоже не стал жизнью рисковать, но контракт есть контракт. Это его пункты, заканчивающиеся суммой со многими нулями гнали меня в глубину.

Следующим пунктом плана было возможно быстрое обнаружение самого объекта, ради которого я рисковал не только своей жизнью, но и жизнью украденных в гостиничном холле золотых рыбок, а также головастиков.

Это только любитель, который даже не нюхал дыма сгоревшей опреснительной установки, думает, что отыскать на стопроцентной планете редкий экземпляр бабочки раз плюнуть. Это не так. Достаточно непросто найти в океане гидронасекомое размером с небольшой космический корабль. Тем более на глубине, куда не проникает свет от здешнего солнца. Можно проплутать среди подводных скал всю жизнь и не найти ничего.

Целой жизни у меня не было. Согласно встроенным в водолазный сопливчик приборам кислорода оставалось минут на десять. Поэтому я не стал предаваться долгим размышлениям и сразу же окунулся в образном смысле в работу.

Включить фонарик. Поводить им по сторонам, дабы убедиться в отсутствии вредных существ. Затем, вытащить из контейнера одноразовый прибор, который на языке специалистов называется манок. Установить его согласно инструкции в полуметре от океанского дна. Включить сначала красный тумблер, потом зеленый. Или наоборот? Впрочем, неважно. Бабочки все-равно цвета не различают. После проделанной операции убедиться, что из одноразового прибора звучит не народная музыка, а зов самца глубоководной бабочки. И быстренько спрятаться в близлежащих скалах.

У профессионального охотника прежде всего должна быть вера в собственную удачу. Без этого никак. Чтобы сделал на моем месте любитель? Правильно. Разнес бы ко всем чертям океан при помощи квадрамита… Отыскал среди всплывших экземпляров объект, скорее всего уже дохлый, и был бы рад собственной сообразительности.

Я профессионал и не устану этого повторять. Таких как я во всей галактике по пальцам пересчитать. Раз, два и… Впрочем, два, это уже перебор. Второго такого не найти.

Устроившись поудобнее между камней, я запасся терпением и стал ждать, когда глупая глубоководная бабочка придет на зов самца. Конечно, было некоторое сомнение, что на зов никто не откликнется. Во-первых, потому, что я не знал, имеются ли вообще в природе глубоководные самцы. А во-вторых, я не до конца доверял Кузьмичу, который уверял меня в том, что его крик, записанный на одноразовый прибор, как раз и поход на зов глубоководной бабочки.

Шесть минут пролетели практически незаметно. За это время ко мне три раза подплывало жутко безобразное чудовище с рваными плавниками, которое, не обращая внимания на предупредительный огонь из глубоководной ракетной установки так кстати оказавшейся в одном из отделений универсальных плавок, обнюхивала меня не решаясь попробовать на вкус. То ли ей не понравился мой запах (противоукасная мазь сейфгард), то ли ей никогда не встречалась добыча, которая жутко больно пихается пятками по носу.

На четвертой минуте неподалеку от меня свалились на дно обломки двух прогулочный челноков. Видать какие-то неопытные туристы, решившие пролететься по Смертельному Кольцу решили переспорить своих гидов.

На пятой минуте я стал свидетелем того, как ровно тридцать три глубоководных хищника, в серебристой чешуе и с остроконечными головами загнали в круг маленькое беспомощное существо с длинным белым плавником и буквально запинали его своими мощными раздвоенными хвостами.

Наконец, на шестой минуте засады, когда я уже подумывал о возвращении, прямо на меня, из черных глубин океана выплыло громадное чудовище.

Никто и никогда не видел воочию глубоководную бабочку. Показания отдельных очевидцев сводились к тому, что вроде бы плавает нечто подобное в стопроцентном океана, изредка, раз в тридцать лет всплывая на поверхность. чтобы заглотнуть порцию воздуха. Но ни голоснимков, ни голохроники самой глубоководной бабочки не существовало. Но когда я увидел это чудо, то сразу понял, вот то, за чем я сюда явился.

Здоровая туша бочка, из которой торчат крылья-плавники. Две передние лапы-клешни поддерживают массивную челюсть, четыре задних лапы, опять же клешни, удерживают в плавучем состоянии брюхо. Тупое рыло, пара усов локаторов. Вот и вся красота.

Может быть для кого-нибудь глубоководная бабочка показалась бы настоящей уродиной. Но только не для меня. Сердце мое, до этого спокойно отстукивающие положенные удары в груди, радостно завибрировало. За всю свою жизнь я не встречал экземпляра боле прекрасного, более грациозного, и не сочтите за извращение, более привлекательного, чем это чудо.

Я мог бы любоваться на глубоководную красавицу сколь угодно долго, но я всегда помнил золотое правило. Первым делом работа, а красота потом.

Глубоководная бабочка, которой я тут же дал собственное имя на правах первооткрывателя, …, величественно подплыла к одноразовому прибору, из которого исторгался Кузьмичевский самцовый зов, и стала нежно покусывать его своими метровыми зубками.

Именно этого торжества технической мысли я и ждал. Пока глубоководная самка занята любовными играми с одноразовым прибором, у меня появился единственный и прекрасный шанс заполучить объект.

Включив на механических ластах пониженную передачу, я практически бесшумно стал заходит к глубоководной бабочке с тыла. Сегодня мне определенно везло. Местное холодное течение медленно струилось мне в лицо, лишая тем самым глубоководную бабочку минимальных шансов почуять меня. Сбросив до минимума скорость, я поднырнул под заботливо гудящую бабочку и, совершенно незаметно для нее самой, нырнул в брюшную сумку, где находился сам объект.

Это только любители, желая пополнить собственную коллекцию очередным редким экземпляром бабочки, ловят ее целиком. Какое варварство. Гораздо проще, безопаснее и гуманнее похитить одну из многочисленных личинок, чтобы затем вывести взрослую особь в нормальных условиях.

Браконьерство? Ничуть. Наука доказала, что восемьдесят процентов потомства любого вида бабочек все-равно погибнет от хищников. Я же гарантировал похищенному объекту надлежащий уход, трехразовое кормление и безопасную жизнь.

В брюшной сумке глубоководной бабочки оказалось не слишком уютно. Темно и тесно. Пришлось действовать на ощупь. Где там наше сокровище? Вот оно. Среди многочисленных собратьев. Висит и ждет, когда ее сожрет очередная дура рыба. Иди ко мне, крошка. Уж я то позабочусь, чтобы жизнь твоя была в безоблачна и полна радости. Но для этого мне надо посадить тебя в контейнер. Вот так. И плотно прикрыть крышечкой. Теперь можно подумать и о благополучном возвращении на базу.

Если я все правильно рассчитал, то времени у меня ровно столько, сколько потребуется на всплытие и бегство со стопроцентной планеты. Если пункт проката меня не обманул, то в данную минуту над местом гибели прогулочного челнока висит инспекционный катер, который собирает остатки разбившегося челнока.