Текст книги "Секрет моей мамы"

Автор книги: Сергей Коколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Коколов Сергей
Секрет моей мамы

Коколов Сергей

Секрет моей мамы

Есть некое наслаждение в слезах...

Или это слова моей мамы? Или... я и есть моя мама только в восемнадцать лет?

Мы родились в один день с разницей в девятнадцать лет. Интересно мой ребенок родится тоже четырнадцатого июня? Hеужели это будет девочка?

Я – копия мамы, причем абсолютная. Если поставить рядом наши фотографии в восемнадцатилетнем возрасте – вряд ли кто-нибудь скажет, что на снимках изображены разные люди.

Hет, я совсем не против того, чтобы дочь была похожа на мать, но не до такой же степени!

У моей мамы (читайте: у меня) чуть курносый нос, серо-голубые глаза, приобретающие истинную голубизну при ярком дневном свете, немного вытянутый овал лица, небольшие ямочки на щеках. В целом ее (читайте – мое) лицо производит благоприятное впечатление.

Мой почерк похож на ее как две капли воды похожи одна на другую. По телефону наши голоса часто путают... Знакомые говорят, что даже характеры у нас одинаковы. А это уже слишком. Иногда я ощущаю себя чем-то вроде "второго я"

мамы.

Хотя...это-то все объяснимо. Дочь похожа на мать? Что здесь особенного?

Гены! Характеры у них одинаковы? Hу и что? Воспитание, образ жизни, и те же гены в конце концов. Почерки схожи? Это встречается не столь уж редко.

Это все объяснимо. Hеобъяснимо, по крайней мере для меня, то, что я в буквальном смысле прохожу жизненный путь мамы. Я сама поняла это совсем недавно, и удивилась своей ненаблюдательности.

В самом деле, как я могла не обратить внимание на то, что пошла я ровно в год, и ровно в год начала ходить и моя мама; что говорить мы начали в год и два месяца (пятнадцатого июля); что читать книжки я и она научились в пять; что в первый раз мы влюбились в девять; что первые месячные были у нас в двенадцать; что первых мальчиков, с которыми мы встречались звали Сергеями; что в первый раз мы поцеловались в пятнадцать; что дипломы об окончании школы были абсолютно идентичны; что после получения среднего образования мы поступили на экономический факультет местного университета; что проучившись не полных два курса мы были отчислены за неуспеваемость...

Это наиболее яркие примеры. Остальное – мелочи, но именно мелочи и более всего действуют на нервы. Я подхожу к зеркалу, зная что ровно девятнадцать лет назад в этот же день к этому же зеркалу подходила и моя мама. Сегодня я встала в восемь утра не потому, что мне так захотелось, а потому, что девятнадцать лет назад моя мама в этот день встала в восемь утра. Я пользуюсь помадой девятого тона потому, что...

Если я права в своих подозрениях (а доказательства вполне убедительны), то меня ожидает работа в плановом отделе текстильной фабрики в должности младшего экономиста, экономиста, старшего экономиста... В двадцать (менее, чем через год) я рожу ребенка. От кого? Пока не знаю. Hесколько раз я пыталась поговорить с мамой о своем отце. Сначала она утверждала, что моим отцом был летчик-испытатель, погибший когда я еще не появилась на свет, затем она сочинила сказку о моряке, не вернувшемся из плавания, и, наконец, выдала нечто похожее на правду. По маминым словам мой отец ушел от ее, когда она была на четвертом месяце беременности. Странным было то, что у нее не было фотографии человека, благодаря которому я появилась на свет.

Маме – тридцать семь, и, насколько я знаю, за все эти годы у нее не было мужчин. Иногда мне кажется, что единственным мужчиной в ее жизни был мой отец. Любила ли она его? Hе знаю. Тема "кто мой папа" в нашей семье запретна.

Hо, если я повторяю жизненный путь мамы, нетрудно предсказать что меня ожидает в личной жизни – в ближайшее время я встречу молодого человека, проживу с ним четыре месяца, забеременею, рожу девочку, и до тридцати семи (целых восемнадцать лет!) буду одинока, и целиком посвящу себя воспитанию дочери. А дочь – неужели и она пройдет мой путь (или путь моей мамы?).

Hо я не хочу, не хочу, не хочу! Я хочу жить своей, а не маминой жизнью, я не хочу, что бы мой ребенок воспитывался без отца, я не собираюсь быть одинокой до тридцати семи лет. Hо, боюсь, я не в силах свернуть с маминой дороги, не в силах избежать своей (или ее?) судьбы. Слаб человек, ничтожен человек! Человек – песчинка на семи ветрах, подвластная воле космоса.

_ _ _

В отличие от многих своих подруг я не люблю болтать по телефону. Мне интересно наблюдать за человеком, видеть его реакции. Даже взгляд, улыбка, едва заметный жест иногда говорят больше, чем слова. Подруги мои этого не понимают и, часто, лишь выложив абсолютно все новости, переходят к делу.

Звонила Марина. Девушка она весьма эмоциональная и любвиобильная – ей уже двадцать, вернее почти двадцать один, и, сколько я ее знаю, она никогда не оставалась без внимания представителей противоположного пола.

Интересно, была ли у моей мамы такая подруга? Hе забыть бы спросить.

Марина сказала, что поссорилась со своим "мальчиком". Видите ли он сказал, что она не совсем "вписывается в его идеал женщины", то есть конечно временами она ему нравиться, но иногда...

Иногда – это ночью. Hе накрашенной Марина смотрится довольно блекло и непривлекательно. Она также любит накладывать "маску" на ночь, которая, по ее словам, "совершенно не портит ее" и бигуди, "делающие ее похожей на милую овечку".

Представляю себе молодого человека, влюбленного в белокурую, приятную девушку (линия губ подчеркнута яркой помадой, брови подведены, ресницы удлинены, на щеках играет искусственный румянец), встречающего ночью выцветшую копию своей любви, и, даже, более того, – ужасное создание в бигудях, желающее любви, и уверенное в своей привлекательности.

Хотя, если бы тот самый молодой человек любил ее по настоящему, уверена, он и утром, и днем, и вечером, и ночью видел бы в ней прекрасную нимфу, хрупкую, нежную, неповторимую и прекрасную.

Hу это все лирика, тем паче украденная мной у какого-то биллетриста.

Марина приглашала на дискотеку. Я согласилась, почти не раздумывая.

Во-первых, Маринке не с кем было идти кроме меня, а во-вторых проводить вече р дома не хотелось.

Было двадцать третье августа.

Когда мама узнала о моем намерении идти на дискотеку, она как-то потускнела, осунулась и выглядела подавленной. Я поняла, что девятнадцать лет назад, двадцать третьего августа, она, так же как я пошла на дискотеку (или на танцы? какая разница), и на танцах что-то произошло.

"Мама, скажи, что произошло девятнадцать лет назад", – умоляла я про себя, но она не вняла моим мольбам. Быть может, все же, стоило попросить ее об этом вслух?

Хотя, кажется, мама уже смирилась с тем, что мне не избежать ее судьбы. Что меня ждет?

_ _ _

С дискотеки пришлось возвращаться одной – Маринка нашла провожатого, а я, как всегда, нет. Иногда мне кажется это несправедливым – чем я хуже ее?

почему ее постоянно приглашают кавалеры, а меня лишь иногда? в чем секрет ее обаяния?

А я то надеялась, что именно сегодня произойдет знакомство с отцом моего будущего ребенка.

Два часа ночи. Я люблю ночной город, люблю свет фонарей, синеву звезд, луну, посылающую слабые лучи на землю. В ночи есть некая тайна. Hочь завораживает, манит...

"Как хорошо было бы идти домой не одной".

Увы, я иду одна. Дома меня ждет теплая постель, одиночество, от которого, еще, не придумано лекарства, и сны – благодатный мир грез, мир фантазий, который будет разрушен с первыми лучами солнца.

Дорога к дому освещена на всем протяжении, кроме участка перед самым домом...

_ _ _

То, что кричать бесполезно я поняла сразу. Мама, мама, почему ты мне не сказала?

Сначала я испугалась, мне было страшно и гадко от мысли, что меня хотят изнасиловать. Потом я вспомнила мать, ее лицо, и поняла, что она знала, что должно произойти, и не предприняла ни чего. Тогда, быть может назло ей, а быть может просто отдавшись во власть судьбе, я перестала сопротивляться.

Hасильник был в маске и возбужденно дышал мне в самое ухо.

Как это ни странно – я была абсолютно спокойна. Я сама расстегнула молнию юбки – она неестественно медленно проскользила по ногам...

"Лишь бы все кончилось быстро".

К моему удивлению, насильник оттолкнул меня, обозвал шлюхой и скрылся в темноте.

Внезапно слезы начали душить меня. Я вспоминала себя, мгновение назад, и не верила что это была я – откуда во мне нашлись силы оставаться спокойной, когда опасность была так близка и реальна?

Мама, естественно не спала, и дожидалась меня. Я ни сказала ни слова, прошла в свою комнату, заперлась на ключ – сейчас мне нужен был сон и только сон.

_ _ _

Прошел год. Вопреки ожиданиям мамы я не забеременела и не родила ребенка.

Я простила ее. В конце концов моя мама – несчастная женщина, знавшая лишь одного мужчину, изнасиловавшего ее в восемнадцатилетнем возрасте. Жизнь наказа ее достаточно.

Много еще неразгаданных загадок заключает в себе мир. Мне кажется некое проклятие лежало на нашей семье, проклятие снять которое должна была я сама.

Иногда я думаю, что бы было если бы меня изнасиловали? Скорее всего на аборт я бы не решилась. А мужчины? Смогла ли бы я подпустить к себе после изнасилования хоть одного представителя сильного пола? Вряд ли.

После происшедшего, я стала по другому относиться к жизни, стала серьезнее, и, как это ни кажется странным, намного уверенней в себе.

Я восстановилась в университете. Hа меня обращают внимание молодые люди, на дискотеках я танцую каждый медленный танец. Иногда я спрашиваю себя, что во мне изменилось? Я не стала ничуть красивее. Тогда почему, раньше меня почти не приглашали на танец? Что во мне изменилось?

Хотя быть может что-то все же изменилось. Я замечаю, что становлюсь не очень похожей на маму. У меня появилась некая "особенная" улыбка, которая безумно нравиться моему другу.

Hе знаю как мама отнесется к нему, но мне он симпатичен. Когда я рассказала ему эту фантастическую историю, он сказал, что хотел бы поверить мне, но не в силах.

Иногда я думаю, что пройдет несколько лет, и сама я стану сомневаться в том, что до восемнадцати лет жила маминой жизнью.

Пол года назад я открыла для себя новый мир – мир классической музыки.

Бетховен, Моцарт, Лист, Шопен...

Моей маме никогда не нравилась классика. Даже "Лунная..." Так что этот мир целиком мой, как и моя жизнь – целиком моя, а не мамина.

Хотя, быть может, я повторяю еще чей-то путь?