Текст книги "Спасти Герострата"

Автор книги: Сергей Калабухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Рыцарь-Дракон

«Ах, с каким обожанием смотрела мне вслед прекрасная леди Джейн!» – самодовольно улыбался сэр Питер, вновь и вновь переживая свой торжественный выезд из ворот замка сэра Генри Локсли на битву с драконом. Кричали слуги и оруженосцы, махали платочками дамы, салютовала стража.

Рыцарь в очередной раз поднёс к губам изрядно опустевший бурдючок. «А у этого Локсли довольно неплохое вино! – вынужден был признать сэр Питер. – Где, интересно, он его достаёт в этой глуши? Впрочем, эти земли уже не так дики и пустынны, как ранее», – с удивлением вдруг понял рыцарь, вспоминая выросшие вдоль дороги, как грибы после дождя, таверны и постоялые дворы, в которых он ночевал по пути из Лондона к замку сэра Локсли. Дорога была просто забита обозами купцов и караванами путешественников, но для сэра Питера всегда находилась отдельная комната и обильный ужин, где бы он ни остановился на ночлег. Ещё бы! Ведь он ехал на битву с драконом!

Рыцарь ещё раз изрядно хлебнул из бурдюка, довольно крякнул, заткнул его пробкой и вновь, привычно покачиваясь в седле, погрузился в воспоминания. Да, у этого захудалого рыцаря, сэра Генри Локсли, не только прекрасное вино, но и отличный повар. Ах, какой обед задал вчера в честь сэра Питера хозяин полуразрушенного замка! Какие блюда подали на стол! Ничего подобного сэру Питеру не приходилось вкушать даже на пирушках в королевском замке.

«И чего это сэр Генри так старался отговорить меня от битвы с драконом? – капля дёгтя упала в бочку мёда воспоминаний отважного рыцаря. – Зачем хозяин замка громко перечислил более десятка имён знатнейших рыцарей Англии, бесследно сгинувших на Драконьей горе? Почему, наконец, сам сэр Генри Локсли даже не попытался очистить свои владения от кровожадного чудовища? Неужели этот крестоносец, по слухам бывший когда-то одним из оруженосцев короля Ричарда, – просто трус, недостойный звания рыцаря?»

– Мы прибыли на место, сэр! – прервал размышления рыцаря мальчишка-проводник. – Дальше придётся идти пешком: склон горы слишком крут для наших коней.

Сэр Питер громко рыгнул и грузно вылез из седла. Совершенно пустынная тропа тут кончалась, упираясь в густо заросшее деревьями и колючим кустарником подножие довольно высокой горы. Солнце уже почти достигло зенита, было жарко и душно.

– Поторопись, малый! – крикнул рыцарь проводнику, облегчаясь от выпитого вина прямо на дорогу. – Нам надо успеть разделаться со зверюгой и вернуться в замок до начала дождя. Мои старые раны с утра пророчат грозу.

Юноша быстро снял с коня доспехи и оружие рыцаря. Глядя, как он ловко и без ошибок обряжает его и крепко затягивает все кожаные ремешки, сэр Питер с удовлетворением подумал, что хозяин замка его не обманул. Собственный оруженосец рыцаря, страх которого перед драконом так и не смогло ослабить выпитое за вчерашним обедом вино, с утра сказался больным. Сэр Генри, узнав о возникшем затруднении, немедленно успокоил сыпящего ругательствами рыцаря, заявив, что проводник к логову дракона прекрасно разбирается в рыцарских доспехах и поможет сэру Питеру облачиться в них ничуть не хуже настоящего оруженосца.

– Между нами, сэр Питер, – тихо сказал хозяин замка, отводя рыцаря подальше от толпы провожающих. – Моему слуге Энди пришлось помогать в этом и всем прочим вашим предшественникам. Зато их трусливым оруженосцам выпал нелёгкий жребий вестников гибели своих господ.

Улыбка хозяина замка не понравилась сэру Питеру, но тут к ним подошла восхитительная леди Джейн…

– Готово, сэр, – вновь вернул рыцаря к действительности голос мальчишки-проводника. – Можно идти.

Рыцарь был уверен, что они ломятся через лес наугад. Он не видел даже малейших признаков какой-либо тропы.

– Стой, малый! – запалённо прохрипел, наконец, сэр Питер, плюхаясь задом на кочку под ближайшем деревом и смахивая со лба жгучий пот, последние минуты совершенно заливший его глаза. – Как ты находишь путь в этой чащобе?

– Ручей, сэр. Он течёт вниз от самой пещеры дракона. Мы идём вдоль его берега.

Энди раздвинул кусты, и рыцарь действительно увидел небольшой, но бурный ручей. Собственное пыхтение и шум в ушах от выпитого по дороге к горе вина, видимо, не давали сэру Питеру услышать журчание текущей рядом воды.

– Смею заметить, сэр, вы напрасно сели на муравейник, – флегматично жуя травинку, сказал Энди.

Рыцарь с проклятием вскочил на ноги и поспешно вошёл в ручей, чтобы избавиться от облепивших его ноги муравьёв, а заодно и смыть с лица пот.

– Далеко ещё? – спросил он через несколько минут, вылезая на берег.

– Нет, сэр, – ответил Энди, помогая рыцарю снять сапоги и вылить из них воду.

– А как ты умудрился выжить? Почему доблестные рыцари пали в битвах с чудовищем, а ты жив и здоров?

– Очень просто, сэр. Я не участвую в битвах, – ответил Энди, развязывая свой тюк и вываливая на траву его содержимое. – Вот ваши шлем, щит, меч и рукавицы. Идите вверх по течению ручья и через полсотни шагов выйдете на поляну перед пещерой дракона. А я вернусь к лошадям и буду ждать вашего возвращения.

– Ах ты, маленький негодяй! – вскипел рыцарь. – Я сам убью тебя, когда вернусь.

– Все так говорят, сэр! – нагло ухмыльнулся Энди ему в лицо и исчез в кустах.

– Вот мерзавец! – яростно хрипел рыцарь, с трудом нагибаясь и поднимая брошенное подлым мальчишкой оружие. – Погоди, я доберусь и до тебя, и до твоего двуличного хозяина. Хорошего же помощничка он мне дал!

«Может, вернуться и вызвать сэра Генри на поединок? – подумал сэр Питер. Но тут он вспомнил, как смотрела на него, уходящего на битву с ужасным драконом, леди Джейн, и скрипнул зубами. – Ладно, сначала разберусь с одним чудовищем, а потом, когда вернусь, с другим».

Мальчишка не обманул, и пыхтящий от усталости и злобы рыцарь неожиданно скоро вывалился из кустов на небольшую, не более десяти ярдов в поперечнике, поляну. На другой её стороне сэр Питер увидел уходящую в высь отвесную стену, в которой темнел полукруг пещеры. Блестящим на солнце языком ручей изливался из неё, огибал поляну и исчезал в кустах. А на пне у входа в пещеру сидел сэр Генри Локсли и кидал камешки в ручей.

– Вот, наконец, и вы, сэр Питер, – радушно улыбнулся он. – Добро пожаловать в гости к Дракону.

– Сэр Генри? – в недоумении промычал ошеломлённый рыцарь. – Как вы здесь очутились?

– Приехал, конечно, – указал на пасущуюся между деревьев лошадь хозяин замка. – Путь через кусты и чащобу – только для драконоборцев!

– Что за дурацкие шутки?! – взревел сэр Питер и рванулся вперёд. Неожиданно земля ушла у него из-под ног, и рыцарь с грохотом рухнул в глубокую яму…

Сэр Питер очнулся от ощущения, что ему на лицо льётся тёплая струя воды. Но на вкус это была вовсе не вода. И не вино. Рыцарь открыл глаза и зарычал от унижения и бессильной ярости.

– Как себя чувствуете, сэр Питер? – возвышаясь на краю ямы-ловушки, спросил сэр Генри, невозмутимо заканчивая справлять нужду.

– Вы – бесчестный негодяй! – отплёвываясь, просипел несчастный рыцарь. – Я вас вызываю!

– Вы станете семнадцатым рыцарем, убитым непобедимым и ужасным драконом, – спокойно ответил сэр Генри. – Ваш оруженосец вернётся домой и расскажет, как весь вечер я неустанно отговаривал его бесстрашного господина от битвы с чудовищем. Нет, сэр Питер, я не приму Ваш вызов. Какой смысл биться с мертвецом? Ведь Вы умерли в тот момент, как только решили убить дракона. Окончательно же Вы станете трупом здесь, в этой яме, как и все Ваши предшественники.

– Зачем вам всё это, сэр Генри? – тихо спросил несчастный рыцарь.

– Месть и деньги, – прозвучал неожиданный ответ.

– Деньги! – презрительно процедил рыцарь. – Вы хотите потребовать за меня выкуп?

– Мне надо восстанавливать мой замок, – вздохнул сэр Генри. – Вы же сами видели, в каком он состоянии. А строительство – весьма дорогое дело, сэр Питер. Весьма! Разрушать гораздо легче и прибыльней – ведь можно поживиться за счёт бывшего хозяина! Вам ли этого не знать, сэр.

– Я не понимаю, о чём вы, – надменно ответил рыцарь. – Какую сумму вы намерены потребовать с моих близких, сэр?

– О, на сей счёт можете не волноваться, сэр Питер. Они не пойдут по миру с протянутой рукой. Вы помните еврея Ротшильда?

– Вы говорите о лондонском ростовщике Исааке?

– Разумеется! У меня с ним взаимовыгодное партнёрство. Как только вы, сэр, объявили всем, что отправляетесь в мои владения на битву с драконом, Исаак немедленно начал наводить справки о вашем состоянии. Уверяю вас, сэр Питер, в данный момент еврей знает о том, сколько у Вас денег и имущества лучше и полнее, чем вы сами. Он составит столько ваших долговых расписок, сколько нужно, чтобы как можно сильнее обобрать вашу семью, но в то же время оставить её на плаву. Мы не хотим, чтобы люди заметили разорение всех героев, погибших в битвах с ужасным драконом. Еврей оставляет себе половину полученного, но и всеми силами борется за то, чтобы выжать из должников, как можно больше, так что я не в претензии на его жадность.

– Я никогда не подпишу ваши фальшивые расписки, сэр мошенник!

– Я сам подпишу их. Вы, ведь, неграмотны, сэр Питер, – засмеялся Локсли. – Как и большинство рыцарей. И используете вместо подписи перстень-печатку. Вот этот. Мой слуга Энди выкрал его, когда обряжал Вас в доспехи.

– Вы, сэр Дракон, не только подлый убийца и грязный мошенник, но и вор! – затрясся в бессильной злобе рыцарь. – Моя жена не даст вам ни фартинга!

– Уверяю вас, сэр Питер, когда придёт весть о вашей гибели, она отдаст всё, лишь бы не запятнать светлую память мужа-героя денежным скандалом с евреем. Менестрели будут слагать о вас песни, прекрасные дамы, слушая их, одним своим восхищением вашим подвигом подвигнут своих кавалеров на приезд в мои владения, чтобы сразиться с драконом во славу своих любимых. И я встречу их. У меня большие расходы, сэр. Кроме восстановления замка, мне нужно платить своим людям. Я постепенно пристраиваю их к делу: надеюсь, вам понравились те таверны и постоялые дворы, в которых вы останавливались по пути сюда? Все они куплены или построены на деньги ваших предшественников и принадлежат мне. А как вам понравилась оружейная лавка Грина, та, что недалеко от Тауэра? Видимо, в ней вы, сэр Питер, если глаза меня не подводят, приобрели этот панцирь, что сейчас на вас. Лавка оружейника тоже моя, а панцирь ранее принадлежал одному из драконоборцев. Вскоре он вновь вернётся в лавку Грина и будет ожидать нового покупателя. А вашему прекрасному боевому коню уже со вчерашнего вечера приготовлено место в одной из конюшен моего замка.

Локсли несколько мгновений помолчал, задумчиво глядя сверху на угрюмого рыцаря, сидящего в углу ямы в вонючей луже.

– Меня печалит, сэр Питер, что вы не обратили никакого внимания на основную причину нахождения вас в этой яме. Деньги мне, конечно, очень нужны, но в первую очередь, сэр, я назвал не их, а месть.

– Месть? – удивился пленник. – Разве я вас чем-то оскорбил?

– Вы, сэр Питер, состоите в свите принца Джона?

– Да. Ну и что?

– А я десять лет назад ушёл с королём Ричардом Львиное Сердце в Палестину освобождать от неверных гроб Господень. Высокая цель! Вы не находите, сэр Питер?

– Да, высокая. Но причём здесь я?

– Два года назад я вернулся на родину. И какая, как вы думаете, награда меня ждала? Я узнал, что рыцари, входящие в свиту принца Джона, разрушили и разграбили мой замок! Мои мать и отец убиты, а малолетнюю сестру захватчики насиловали несколько суток, пока она не умерла. Вы не могли этого не знать, сэр Питер, ведь при дворе принца Джона принято хвастать подобными «подвигами». И после этого вы имеете наглость спрашивать, за что я мщу!

– Я не был в числе разграбивших ваш замок, сэр Генри, – торопливо зачастил сэр Питер. – Я не враг вам!

– Я тоже не был врагом тем негодяям. Я даже не был с ними знаком. Вся моя вина состоит в том, что я служу королю Ричарду, а не принцу Джону. Это вы, сэр, рыцари принца Джона, объявили мне войну, и я воюю с вами, как умею и могу. Радуйтесь тому, сэр Питер, что в отличие от моих родителей и сестры, вы в глазах близких и окружающих погибаете героями, бросившими вызов ужасному дракону. По крайней мере, так будут считать до тех пор, пока не вернётся на трон король Ричард. Я расскажу ему всё, а уж он решит, надо ли открыть людям правду о драконе и его жертвах.

Неожиданно страшный рёв раздался над горой и поднял в воздух тучи птиц.

– Что это? – содрогнулся в яме сэр Питер.

– Это ревёт дракон, – ухмыльнулся сэр Генри. – Его рёв возвестил всей округе и гостям моего замка, что вы, сэр Питер, вступили в бой с чудовищем.

– К-как-кой дракон? – заикаясь, выдавил рыцарь.

– Не могу же я ограничиваться одними слухами, сэр! Чудовище должно регулярно подавать явные признаки своего нахождения на этой горе. К тому же, рёв дракона отваживает от горы любопытных бездельников и случайных прохожих. А на самом деле, так уж и быть, открою Вам секрет, это просто звук огромной волынки, искажённый и усиленный пещерой. Но хватит досужих разговоров. Бой начался. Приготовьтесь к смерти, сэр рыцарь.

– Меня не так-то легко убить, сэр Дракон! – закричал вновь обрётший мужество сэр Питер, сжимая обеими руками свой меч.

– Вы, сэр рыцарь, не умрёте как честный воин, – спокойно ответил сэр Генри. – Тот ручей, что привёл вас сюда, отгорожен от этой ямы специальной заслонкой. Мой слуга Ахмед, пожелавший оставить свою родную Палестину и остаться со мной до конца дней своих, сейчас поднимет заслонку и пустит воды ручья в яму. Вы утонете, как крыса в ведре, точно так же, как и все ваши предшественники из свиты принца Джона.

– Вы будете гореть в аду, Локсли! – прорыдал сэр Питер, роняя меч.

– Возможно, – печально ответил сэр Генри. – Но не из-за вас. На моих руках не будет вашей крови, подлые прихлебатели принца-негодяя, хоть это и не имеет особого значения. Перед отправкой в крестовый поход наш святейший Папа заранее отпустил всем его участникам, и мне в том числе, все прошлые и даже будущие грехи. И всё же вы умрёте не от моей руки. Я спас Ахмеду жизнь в Палестине. Потом он дважды спас меня от смерти. И поэтому, когда Ахмед попросил у меня привилегию на поднятие заслонки, я не смог ему отказать. Убийство христиан приближает его к мусульманскому раю. Ахмед живёт в пещере и убивает всех, кто осмелится подняться на Драконью гору. Это тоже способствует всеобщему убеждению, что дракон действительно живёт на этой горе, и сейчас уже никто из окрестных жителей не рискует приближаться к ней. Что ж, сэр Питер, приятно было побеседовать с вами, но меня ждут в замке более насущные дела…

– Подождите, сэр Генри! – закричал рыцарь, лихорадочно пытаясь избавиться от тяжёлых доспехов, но его голос заглушил победный «рёв дракона», и поток ледяной воды обрушился на голову сэра Питера…

Рука тьмы

…Едкий пот щипал глаза. Видимо, какой-то осколок повредил систему теплообмена, и теперь Олег плавился от жары, хотя за тонкой оболочкой его скафандра был космический холод. Космонавт не чувствовал собственного тела, паря в пространстве между Марсом и Землёй.

Пропала связь с Центром, и командир приказал Олегу проверить внешнюю антенну. Олег, недовольно ворча, натянул скафандр и вышел в космос. «Внизу» оранжевым апельсином пылал Марс, «вверху» голубым бриллиантом сияла Земля.

– Красота! – воскликнул Олег и повернулся к антеннам.

Что случилось в следующее мгновение, он мог только гадать. Корабль внезапно взорвался! Скорее всего, несколько микрометеоритов прошили его корпус. Олега отбросило взрывной волной, страховочный трос длинным хвостом парил где-то за спиной. Чёрное облако из обломков корабля, мгновенно замёрзших запасов воздуха, воды и топлива огромной кляксой расплывалось между космонавтом и Землёй. Олег даже не пытался искать других членов экипажа. Зачем? Выжить никто не мог.

– Кому повезло больше: мне или им? – невесело подумал он. Смерть товарищей была мгновенной. А вот ему придётся умирать долго и мучительно. Надежды на спасение нет. В Центре наверняка уже знают, что корабль взорвался. Спасательной экспедиции не будет – кому придёт в голову, что во время взрыва один из членов экипажа случайно оказался снаружи и уцелел? Но даже если бы там и узнали правду, то никто не успеет найти Олега в этом месиве обломков прежде, чем у него закончится кислород. – Я задохнусь, как рыба, выброшенная на берег, – обречённо констатировал космонавт.

Можно, конечно, самому ускорить процесс – разгерметизировать скафандр. Но ведь это же будет грех самоубийства! Нет, Олег не был верующим человеком, хотя и носил на шее крестик. Его дала ему при прощании перед полётом к Марсу мать. Простенький крестик на обычном шнурке.

– Надень, – всхлипывала мать. – Он убережёт тебя от беды.

– Сберёг, – угрюмо скрипнул зубами Олег. – А дальше-то что? Муки удушья? Или меня скорее убьют перегрев и радиация? Зачем терпеть бессмысленные мученья?

Но, как и многие атеисты в последние моменты жизни, космонавт не спешил самолично лишать себя жизни. А вдруг всё же «там кто-то есть», и за грех самоубийства придётся держать ответ и платить ещё более страшными и продолжительными муками?

– Не довезём! – прохрипел врач, стараясь перекричать вой сирены реанимобиля. – Множественные переломы, в том числе и позвоночника. Разрывы внутренних органов. Очень большая кровопотеря. У парня, на первый взгляд, цела только голова – шлем спас. Хотя сотрясение мозга наверняка есть.

– Неужели пятый «груз двести» за этот месяц везём? – спросил дюжий санитар, из-под халата которого проглядывала десантная тельняшка, и разразился матом, не стесняясь присутствия молоденькой медсестры. – Чёртовы стритрейсеры! Гоняют на купленных за папины денежки машинах и мотоциклах, как угорелые, – злобно прорычал врач. – Насмотрелись голливудских боевиков, идиоты! А наши российские дороги – это вам не американские шоссе! Вот и этот ни с того, ни с сего вылетел на встречку на своём навороченном мотоцикле и врезался в гружёный «Камаз». Не довезём пацана. Он уже практически труп…

– Так мозг-то ещё живёт! – всхлипнула медсестра, показывая врачу на прибор.

– А что толку? – махнул рукой тот. – Да и не жизнь это.

– А что же? – удивился санитар.

– Говорят, у человека перед смертью вся его жизнь перед глазами проносится. Вот это оно и есть.

– Какая там у этого бедолаги жизнь? – в голос зарыдала медсестра. Она достала из кармана окровавленной куртки водительские права разбившегося парня. – Олег Махов. Шестнадцать лет всего! Что он видел?

– Не плачь, Натаха! – прогудел санитар. – Обо всех сердце рвать – никакого здоровья не хватит.

– Что он видел?.. – продолжала рыдать медсестра.

– То, что мы с тобой ещё не видели, – попытался неуклюже сменить тему санитар. – Его дружки сказали, что они из кинотеатра ехали. Новый американский боевик смотрели. Про полёт на Марс. Давай тоже сходим в выходной, посмотрим? А, Натах?

– Хватит болтать! – резко сказал врач. – Пацан умер. Наташа, отключай приборы. Опять не довезли…

…Дышать становилось всё труднее. Сквозь слёзы Олег видел, как всё увеличивающаяся клякса обломков, превращаясь в чёрную кисть огромной руки, надвигается, затмевая звёзды, на призывно блестящий шарик Земли.

– Мы умрём вместе, – понял Олег. – Я и весь мир…

Ангел в трубке

– Алло, мне нужен Одиссей.

– Я слушаю. Кто это?

– Ты меня не знаешь. Нам нужно поговорить.

– Говорите.

– Не по телефону. Лично.

– О чём? Кто дал Вам мой номер?

– Всё расскажу при встрече.

– Я сейчас занят. Когда освобожусь, не знаю.

– У нас полно времени – Лена вернётся не ранее, чем через полчаса: в магазине большая очередь в кассы.

– Лена? Вы – Игорь?

– Да. Она обо мне рассказывала?

– Много. Значит, и обо мне Лена сказала Вам?

– Рассказала. Сказку про ангела-хранителя в телефонной трубке. – Это она дала Вам мой номер?

– Нет. Я тайком скопировал её телефонную книжку, потом проследил за ней до твоего дома.

– Чего ж Вы хотите от меня?

– Я хочу увидеть ангела, которому моя невеста звонит чаще, чем мне. О котором она ничего не хочет мне рассказывать, к которому тайком от меня бегает на свиданья, кому покупает продукты, стоя в очередях. Что она ещё для тебя делает и почему?

– Ревность, значит, тебя грызёт, Игорёк. Это плохо. Что ж, видимо, придётся нам действительно встретиться лицом к лицу. Заходи.

– Куда? Я знаю только подъезд. Но никто в вашем дворе не знает никакого Одиссея.

– Четвёртый этаж, прямо.

Спартак потряс Рим. Пугачёв встряхнул Россию, Наполеон – Францию. История кишит именами великих полководцев, завоевателей, потрясателей основ. Среди Великих есть и женские имена: Клеопатра, Сафо, Жанна Д’Арк, Екатерина Великая… Что они сделали такого, из-за чего их имена живут, хотя сами их носители давно превратились в ничто?

«Человек – это звучит гордо!» – провозгласил Горький.

«Человек – это винтик, незаменимых нет» – «поправил» классика Вождь всех народов. И, действительно, если относиться к человеку как к винтику, то так оно и есть – заменить можно любого – ведь, результат-то замены рано или поздно устроит заменяющего. Рано или поздно. Тем более, что менять можно бесконечно…

Почему же наши города заставлены статуями «завоевателей», «освободителей», «мыслителей» и прочих «великих людей»? Оставим сейчас в покое имена тех, кто обеспечил людям жизнь: учёных, изобретателей и т. п. Их имена как раз мы знаем хуже всего, а имя изобретателя колеса вообще осталось неизвестно! Зато имена вояк, уничтоживших массу ни в чём не повинных людей, усердно сохранены и почитаемы потомками даже тех, кого они уничтожали. За что мы столь долго помним Чингисхана, Аттилу, Тимура, Александра, Ричарда Львиное Сердце, Наполеона? Что хорошего сделали они для людей? Что хорошего сделали они хотя бы для собственного народа? Награбленное со временем утекло сквозь пальцы немногочисленных наследников, а народы лучше жить не стали. У всех этих «чингисханов» по сути слава Герострата. Они уничтожали чужое, не сумев создать своего, ибо все их завоевания рассыпались с их уходом. Однако Герострата презирают, даже настоящее имя его намеренно предано забвению, а «чингисханы» – в почёте!

Игорь в растерянности стоял посреди комнаты. У окна в кресле-каталке сидел молодой мужчина в полосатой тельняшке, рельефно облегающей мускулистый торс, и шортах, почти полностью скрывающих обрубки ног.

– Садись, в ногах правды нет, – улыбнулся калека.

– Серёженька, я бельё постирала. Побегу, а то муж волноваться будет. – Симпатичная девушка, впустившая Игоря, легко чмокнула безногого в щёку, улыбнулась Игорю и ушла.

– Ну вот, теперь ты знаешь моё настоящее имя, – вздохнул, проводив ушедшую взглядом, Одиссей.

– Кто это была?

– Не жена, как ты уже понял. И не сестра. И не любовница. Просто ещё одна женщина, для которой я был «ангелом в трубке». Теперь вот она мой ангел-хранитель. Когда может, забегает, стирает, готовит или ещё как-нибудь помогает. Ты, небось, думаешь, что я завёл себе этакий гарем рабынь? Нет. У меня мама есть, она обо мне заботится. Сейчас к соседке ушла, чтобы не смущать моих гостий, сериал какой-нибудь смотрит. Девушки сами хотят что-нибудь сделать для меня, а я не препятствую. Зачем? И им приятно, и мне. И маме помощь.

– Да кто ты такой?!

– Ангел в трубке. А Лену твою я увидел сегодня впервые, как и тебя. Она настояла на встрече, хотела лично пригласить меня на вашу свадьбу. До сегодняшнего дня мы общались только по телефону.

– Я не понимаю…

– Несколько лет назад я тоже собирался жениться. Был молод, красив, здоров, служил в десанте. Но случилась Чечня. И ты видишь, что со мной стало. Невеста исчезла, денег нет, работы нет, будущего нет! Друзья устроили мне путёвку в санаторий. Тот же Кавказ, но другая республика. И вот сижу я как-то на балкончике своего номера и думаю: сейчас кувыркнуться вниз или ночью, когда никто не увидит и не бросится спасать. И вдруг звонок телефона. Незнакомый женский голос. Ошиблись номером.

Две оставшиеся недели, что я прожил в том санатории, этот голос в телефонной трубке удерживал меня на этом свете. И удержал! Каждый вечер она звонила, и мы говорили обо всём, о том, что даже матери не скажешь. Оказывается, незнакомому человеку легче поведать горе, чем близкому. Она звала меня Одиссеем. Это был её любимый герой. Он жил не для себя, преодолел невероятные трудности на пути домой, к своей любви, к своей семье.

В последний вечер мы встретились. Это оказалась женщина из соседнего номера. Мы виделись каждый день, но мне и в голову не приходило, что мой ангел живёт за стенкой. Она дала мне смысл жизни. Я ехал домой и напевал:

 
«А у неё такая маленькая грудь
И тело гибкое, как шея гуся.
Уходит Одиссей в далёкий путь,
Но не забудет девушку из Беларуси!»
 

Когда я вернулся домой, раздался звонок. Она сказала, что звонит с чужого телефона. Я всё понял: есть человек, которому плохо, и требуется помощь. Так я стал Одиссеем, ангелом в телефонной трубке. Так мы познакомились однажды и с твоей Леной. Ей было очень плохо тогда, и незнакомая женщина попросила у неё телефон, чтобы позвонить. Определитель номера почти всегда срабатывает…

Хлопнула дверь, и в комнату вбежала Лена с полной сумкой продуктов…

Животное тоже строит дом (нору, берлогу, гнездо) и выращивает детёныша. А некоторые и «сажают деревья» – опыляют цветы, «разносят» семена съеденных плодов и т. п. То бишь, программа-минимум у всех (и у людей, и у зверей) одинакова – размножение, сохранение вида. Все прочие просто вымирают. И те самые требования – родить сына, посадить дерево, построить дом – это просто выполнение самых минимальных условий выживания. Выживания не тебя, любимого, а твоих потомков, твоего вида на этой планете. Если судить по насекомым, то программа успешно работает. Они воюют порой за жизненное пространство, но вряд ли один паук хвастает перед другим узором своей паутины, а один муравейник посылает солдат против другого муравейника из-за красоты матки. Насекомые пережили динозавров, неужели переживут и нас?

– Игорь, давай зайдём в Мемориальный парк.

– Зачем?

– Скоро нам с тобой предстоит возлагать здесь цветы у Вечного огня. Обычай такой – сразу после ЗАГСа молодожёны идут сюда. Ты, ведь, не передумал на мне жениться?

– Конечно, нет!

– Эх ты, Отелло!

– Прости меня, Ленок…

– Да ладно уж! Тебе понравился Одиссей?

– Понравился. Кстати, его зовут Сергей.

– Это для тебя! Для меня он навсегда останется Одиссеем, ангелом в трубке. Он успел рассказать тебе свою историю?

– Да. Вот и парк. Знаешь, мне никогда не нравилась эта скульптура скорбящей матери. Уж больно жалкая она какая-то, похожая на нищенку с дореволюционных картин. То ли дело могучая фигура Родины-Матери на Мамаевом кургане!

– Глупый. Та – Родина, а эта – Скорбь, та – зовёт на бой, а эта – оплакивает павших в том бою.

– Ты, конечно, права. Пойдём к огню.

– Смотри, здесь написано: «Имя твоё неизвестно, подвиг твой бессмертен». Я вот только сейчас поняла, что не знаю имени той девушки из санатория, спасшей Одиссея. И его настоящее имя не узнала б, если б не твоя ревность. А, может, и у той девушки из санатория тоже был свой «ангел в трубке»? Может, эта цепочка ангелов тянется в глубь веков аж до пещер первобытных племён!

– Фантазёрка ты моя! Телефон и существует-то лет сто всего…

– Это не важно! Телефон – только средство общения, данное нам прогрессом. Одно из. Но есть, ведь, письма, священники-исповедники, личные психотерапевты и, наконец, подушки, в которые мы, девушки, испокон веков выплакиваем свои беды. Человеку необходимо иногда высказаться-выплакаться. Разве у тебя не было в жизни таких моментов?

– Бог миловал. Пока. Знаешь, Ленок, у Ленгстона Хьюза мне нравится один блюз. В нём есть такие строки:

 
«Пришла я к милому и говорю:
Тоскливо мне, пожалей.
А он мне – могла бы придумать
Что-нибудь повеселей!
Эх, если бы мне крылья
Такие, как у орла,
Вот если бы мне крылья
Такие, как у орла, —
Накинулась бы на милого,
Всю бы морду разодрала!»
 

– Здорово! Надо послушать, как придём домой.

– Я рад, Ленок, что в твоей жизни появился Одиссей. Мне не хочется ходить с ободранной мордой.

– Ты всё шутишь, Игорёк. К Одиссею я приду с бедой, а не плохим настроением. Так что…

– Не будет у нас никаких бед! Я не допущу. А почему ты продолжаешь звонить Одиссею и теперь. Разве тебе плохо со мной?

– Глупый! Конечно, я счастлива, что в моей жизни появился ты. А Одиссею звоню, чтобы поделиться счастьем. Раньше делилась горем. Представь, каково Одиссею было бы принимать на себя только негатив. Долго бы он выдержал? Я, ведь, наверняка не единственная, кто ему звонит. Надеюсь, моя радость хоть немного его подзаряжает, компенсирует те слёзы, что он разделяет с другими.

– А что у тебя было за горе?

– Не хочу сейчас даже вспоминать. Смотри, Люська! Сидит на лавочке, плачет…

– Не подходи к ней. Мы не сможем ей помочь.

– А что случилось?

– Сашка её бросил.

– Когда? Почему? Они ж два года уже счастливо живут вместе!

– Счастливо? Я тоже так думал до сегодняшнего дня. Утром повёз им приглашение на нашу свадьбу, тут меня Сашка и огорошил. Люська «залетела» и хочет оставить ребёнка, а Сашка категорически против. Поставил ей условие: либо он, либо ребёнок.

– Вот сволочь!

– Ну, почему сразу «сволочь»? Он мне сказал, что они с Люськой сходились с таким условием: жить для себя, ради секса и удовольствий. Никаких обязательств и детей.

– Всё равно, он – скотина! Не знаю, какие там у них изначально были соглашения, а Люська всегда любила Сашку, ещё когда они вместе в школе учились. Не хочу его видеть на нашей свадьбе.

– Так я приглашение и не отдал. Тем более, что Люська уже с ним не живёт: вернулась к родителям.

– И правильно сделала! Вот её надо пригласить обязательно. Пусть хоть немного отвлечётся от своей беды. Пойдём к ней, я хочу пригласить её в «подружки невесты».

– Может, не надо? Сомневаюсь, что ей в её положении станет лучше от вида нашего счастья…

– Ерунда! Я по себе знаю, что Люську нельзя сейчас оставлять одну.

– Привет, Люська! Как хорошо, что мы тебя встретили. У меня к тебе два дела. Во-первых, дай скорее твой телефон – в моём аккумулятор «сел». Алло, Одиссей, это Лена, я звоню тебе с чужого телефона…