Текст книги "Точка выброски"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Летящий в безоблачном небе над Сахарой самолет приближался к цели своего путешествия. Этот транспортный «АН-26» ливийские военно-воздушные силы получили еще во времена существования Советского Союза. Все эти годы самолет надежно служил своим хозяевам в тяжелых условиях Африканского континента. Так и не найдя взаимопонимания с упрямым ливийским пилотом, майор Лавров отдал своим подчиненным приказ приготовиться к десантированию. Выбрасываться приходилось в том же самом месте, где несколько дней назад бесследно исчезли российские гонщики.

Склонившееся к горизонту зимнее солнце бросало последние лучи на красные вершины скал, возвышавшиеся над краем пустыни. Под пролетающим над ними военно-транспортным самолетом один за другим раскрывались парашюты выбрасывающейся десантной группы. Совершивший прыжок последним Батяня дернул за кольцо парашюта и обвел взглядом погружающуюся в ночную тьму пустыню. Над ней виднелись шесть парашютных куполов спускающихся спецназовцев и три купола диаметром побольше – над сброшенными квадроциклами. И тут майор заметил вспышку возле вершины одной из скал и яркую траекторию с ревом пронесшегося вверх предмета. Через пару секунд его, уже повисшего на парашютных стропах, тряхнуло взрывной волной от поразившей ливийский транспортник ракеты. Самолет задымился и с громким ревом спикировал вниз, врезавшись в скалы.

«Если бы эту ракету выпустили на пару минут раньше – всем бы нам настал конец», – подумал майор. Он не знал, что боевик шейха получил приказ на ликвидацию самолета только после того, как сообщил «Президенту Сахары» о начавшемся десантировании. Вплоть до этого момента шейх медлил, ничего не зная о целях полета чужого военного транспортника и не торопясь зря ввязываться в вооруженный конфликт с мстительным руководителем Ливии Муаммаром Каддафи. Однако известие о высадке чужаков на своей территории придало ему решимости.

«Кто бы это ни был, – рассуждал шейх, – выбросил он десант на мою землю и, конечно, с враждебными намерениями. А значит, не заслужил ничего другого, кроме смерти».

Один за другим бойцы Лаврова опускались на африканскую землю. Хорошо запомнив место, откуда стартовала поразившая самолет ракета «Стингер», майор, еще не приземлившись, отдал приказ по радиосвязи. Десантники взяли вершину скалы на мушки автоматов, окружив ее полукругом в быстро наступающей темноте. Врага надо было уничтожить быстро и четко. Такого плана задачи отрабатывались десантниками, так что ситуация была им знакома. Но вся проблема была в том, что они по-прежнему продолжали оставаться объектами нападения. Они не догадывались, что враг каким-то сверхъестественным образом смог переместиться на другую скалу и находился теперь сзади, почти прямо над ними. В ночной снайперский прицел боевик прекрасно видел спины приближавшихся к цели спецназовцев. Резкое эхо отразило от черных скал звуки двух громких, прозвучавших один за другим, выстрелов.

– Ложись! Он там, в расщелине! – крикнул Батяня.

Десантники упали на песок и отползли за скальные обломки. Но двое из них – снайпер и радист – уже не смогли этого сделать. Ситуация менялась.

– Мы с капитаном заходим ему в тыл, остальные прикрывают! – скомандовал майор, откатываясь в сторону.

Тишину пустыни сменили автоматные очереди десантников и свист и стук отскакивающих от скал пуль. Но засевший наверху, в лощине между скал, снайпер был практически неуязвим. В своем гнезде он находился в куда лучших условиях. Видя залегших за камнями российских десантников как на ладони, боевик имел возможность тщательно прицелиться в каждого из них. На яростные очереди десантных автоматов и взрывы вылетающих из подствольных гранатометов гранат отвечали отдельные выстрелы штурмовой крупнокалиберной винтовки, пуля из которой без труда могла пробить кирпичную стену и даже кевларовый бронежилет. И почти каждый из выстрелов бандита находил свою цель.

Лавров и Катаев, отойдя в сторону от основного боя, карабкались по камням. Когда они добрались до входа в скальную расщелину, дружный треск автоматов сменился отдельными короткими очередями десантников, на которые отзывались выстрелы штурмовой винтовки засевшего на высоте боевика.

– Ну, теперь он заперт. Сидит там, как в колодце. Постараемся взять его живым, – сказал майор капитану, взводя затвор автомата. – Приготовься. Огонь!

Лавров с Катаевым открыли бешеную стрельбу, направив стволы вверх. Их целью было ошеломить врага, захватив его врасплох. Винтовочные выстрелы прекратились.

– Все, теперь он наш. Пошли! – Офицеры рванулись вперед. И тут раздался треск мотоциклетного двигателя.

– Вот оно что! Видишь, какой гад? – На фоне ночного неба мелькнула треугольная тень мотодельтаплана. Боевик сбежал от десантников по воздуху, поняв, что его обложили со всех сторон.

– Вон как он у нас за спинами оказался! На дельтаплане оттуда на эту скалу перелетел, – выдохнул обиду капитан Катаев. – Естественно, с такой маневренностью можно неплохо поработать.

– Пошли посмотрим, что там с нашими бойцами, – ответил майор Лавров, внешне сохранявший полное спокойствие.

Пробираться ночью по скалам, представлявшим из себя беспорядочное нагромождение камней, – дело не из легких. Добравшись до своих, офицеры убедились, что дела с бойцами были весьма неважные. Трое из них были уже мертвы, двое – еще живы, но уже явно безнадежны. Снайпер был профессионалом – он не только поразил их всех, но и смог произвести по ним «контрольные» выстрелы. И заодно выпустить несколько зажигательных пуль по квадроциклам, два из которых теперь ярко догорали среди ночной тьмы.

Нечего и говорить, что высадка оказалась весьма неудачной. Однако времени скорбеть и расстраиваться не было. Теперь оставалось действовать, причем за всех погибших.

– Ну что ж, за работу, – мрачно проговорил Лавров.

Через два часа майор с капитаном стояли над холмиком, который они сложили из обломков скал над телами пяти своих погибших товарищей.

– Эх, не в самом удачном месте мы десантировались, – не совсем к месту сказал капитан Катаев.

– Эти диктаторы всегда считают себя умнее других, – добавил майор. – Он потерял самолет с экипажем, а мы… Пятерых таких ребят! Спите спокойно, бойцы. Родина вас не забудет! А мы – отомстим за вас!

Отдав последние почести погибшим российским воинам, Лавров и Катаев вдвоем на единственном уцелевшем квадроцикле направились в глубину пустыни, на поиски следов пропавших гонщиков.

* * *

– Гэ-Пэ-эС показывает, что это случилось именно здесь, – Батяня стоял на вершине бархана. Во все стороны от места исчезновения российских гонщиков расстилались бескрайние пески.

– Да, пустыня есть пустыня. Следы похищения засыпало, – капитан Катаев почесал голову. – А куда же тогда делись оба «КамАЗа»?

– Попробуем применить металлоискатель? – Майор Лавров достал из багажника квадроцикла другой аппарат.

Этот прибор часто помогал в сложных ситуациях, и не взять его с собой в пустыню было нельзя. Но и здесь техника оказалась бессильной. Тщательное обследование территории не обнаружило под песком никаких крупных металлических предметов.

– Возможно, похитители куда-то их угнали, – устало проговорил Лавров, садясь и вытирая пот со лба.

– Вместе с экипажами? Когда перестали поступать сигналы через спутник и утихла песчаная буря, организаторы гонок послали в этот район вертолет. «КамАЗы» как сквозь землю провалились. И нигде с тех пор не появлялись, – капитан Катаев выглядел обескураженным.

– Ну, в этом месте они точно под песок не проваливались. Ладно, давай собираться, покурю, и поедем отсюда, – сказал Батяня, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

– Ближайший городок всего в шестидесяти километрах на юго-западе. Едем туда? – спросил Катаев.

– Я видел на карте. Туда мы всегда успеем. Проедем-ка мы лучше по пустыне. Заодно и пейзажами полюбуемся, – заключил майор.

– Что-то у тебя раньше такой любви к дикой природе не замечалось.

– Все меняется, меняются и люди, – туманно ответил Батяня, попыхивая сигаретой.

Они двинулись через пески на юго-восток, оставив горы позади себя. Местность была на удивление однообразной, но вот километров через двадцать – двадцать пять безжизненная пустыня стала перемежаться участками саванны с чахловатой растительностью. Несколько раз офицеры на руках перетаскивали свой четырехколесный мотоцикл через каменистые русла пересохших рек.

– Не все так плохо! – кивнул на признаки жизни Лавров. – Так, глядишь, и до большой воды доберемся.

– Их здесь называют «вади», – сказал капитан.

Пересекая одно из русел, десантники даже заметили на дне тоненькую струйку грязной воды. Несущийся по утренней степи квадроцикл с каждым преодоленным километром пути распугивал все большее количество разбегающихся в разные стороны ящериц, тушканчиков и другой мелкой живности.

– Смотри ты, здесь жизнь просто бьет ключом! – воскликнул Батяня. – А поохотиться тут можно?

– Ну, смотря на кого, – сказал капитан. – Не думаю, что здесь можно встретить кого-нибудь покрупнее змей, тушканчиков или зайцев. Да и зайцев, пожалуй, навряд ли тут увидишь. Нет, если ты, конечно, желаешь сделать шашлычок из песчаной крысы, тогда – пожалуйста.

– А вон там что такое? – Лавров указал на видневшуюся на горизонте стаю каких-то зверей.

– Интересно! Поехали за ними, посмотрим.

Мощный квадроцикл без особых усилий довольно быстро нагнал стайку из полутора десятка со всех ног улепетывающих от него симпатичных рыжевато-коричневых животных с белыми головами и причудливыми рожками.

– Да, очень интересно! – прокричал Катаев. – Это же газели-дамы!

– Дамы? – засмеялся Лавров. – Только дамы? А их кавалеры тогда где?

– Да это только название такое – «газель-дама», – улыбнулся капитан. – Так их прозвали за красоту и грациозность. А на самом деле здесь и самцы, конечно, есть. Вон они – те, что покрупнее, и рога у них потолще.

– Ясно. Вот и есть кого подстрелить, – повеселевший Лавров похлопал рукой по стволу своего автомата. – А ты говоришь – тушканчики. Было бы желание – всегда можно отыскать что-то более приятное на вкус, чем песчаная крыса.

– Да ты что! – возмутился Катаев. – Они же в Красной книге давно! Это очень редкий вид. Таких газелей и на Земле-то почти не осталось!

– Да пошутил я! – Андрей остановил мотоцикл, любуясь убегающими животными. – Что я, природу не люблю? Ты из меня живодера-то не делай.

– Нам повезло, что мы их здесь увидели, – Сергей с улыбкой глядел вслед грациозно подпрыгивающим газелям. – Я столько раз бывал в этих краях, а никогда с ними раньше не встречался. Возможно, что это – одно из последних сохранившихся на свете стад. Ты знаешь, а ведь многие ученые мечтают вот так полюбоваться на этих прекрасных животных.

– Ну вот, я всегда говорил, что в каждой ситуации надо находить положительные стороны, – заключил Батяня. – А теперь пора двигаться дальше. Кроме прекрасных животных, в этих местах присутствуют люди. А вот они у меня такого восхищения не вызывают.

Глава 12

Помещение в крепостной башне, в котором содержали российских пленников, не было ни тесным, ни тем более сырым. Благодаря его толстым стенам, сложенным из каменных плит в незапамятные времена, ночью в нем не было холодно, а днем – жарко. Неудобством здесь были только маленькие, забранные решетками окна, через которые даже в ясный солнечный день проникало совсем немного света. Но и через них можно было видеть маленький участок территории снаружи крепости – пару глинобитных лачуг и тандырную печь, в которой изо дня в день пеклись лепешки. Именно такие лепешки, литровая пластиковая бутылка воды на каждого, а также консервы и составляли ежедневный рацион похищенных российских гонщиков. По утрам сюда доносился шум восточного базара, а в течение всего дня – выкрики играющих где-то неподалеку в футбол местных мальчишек. Несколько раз за все время заключения гонщики видели и самих мальчишек, прибегавших подобрать улетевший под стены крепости футбольный мяч.

Ситуация была не из приятных, и сидение в башне положительных эмоций никак не приносило.

– Вот сидим мы в этой «султанской тюрьме», а за что или почему – непонятно, – обратился пилот Сергеев к лежащему на матрасе штурману Павлу Чернову. – Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем? Нет, ну были бы мы военнослужащими какого-нибудь ограниченного контингента или, скажем, миротворцами – тогда еще понятно. Но ведь мы гонщики, мирные люди. К тому же страна получает от ралли неплохие деньги, и сама заинтересована в этом мероприятии…

– Тут думай не думай, спрашивай не спрашивай, а все равно никто тебе не ответит, – вздохнул Чернов. – Ты что – думаешь, я больше тебя знаю? Пока те, кто нас похитил, не решат, что пришло время, мы будем сидеть здесь.

Кроме них, в камере было еще трое узников. Двое стояли у окошек, созерцая давно надоевший пейзаж, еще один, – штурман Иван Петров, по-видимому, спал, лежа на своем матрасе в углу. Не хватало только пилота Сафарова, который с некоторых пор пользовался здесь большей свободой, чем его товарищи по плену.

– Наверное, они за нас выкуп потребовали, – продолжил пилот.

Несмотря на слова Чернова, Сергеев, уставший от вынужденного безделья, не переставал ломать голову над сложившимся положением.

– Ну, и какой же, как ты думаешь? – спросил штурман его машины.

– Миллион, наверное. Или два. За каждого, – присоединился к беседе Василий Дрогов, которого остальные уважительно называли Степанычем. – Мы же тут собрались все очень ценные люди. Страна без нас обойтись никак не сможет. Я вообще, ребята, думаю, что за нас заплатят какие угодно деньги, чтобы только вызволить из темницы.

Степаныч всегда считался остряком, и, несмотря на теперешнее тяжелое положение, он не удержался и на этот раз.

– Ты вот шутишь, Степаныч, а я думаю – они какие-то политические требования заявили или еще заявят. Здесь дело не только в деньгах. Я уверен, что в нашем случае без политики не обошлось. Они ведь исламисты! – Самый молодой член команды механик Олег Карасев по всем вопросам имел собственное мнение.

– Ты уверен, что они – исламисты? – Сергеев повернулся в сторону рыжеволосого Олега. – А я вот так не считаю.

– Ну почему же «не считаешь»? – иронически ухмыльнулся Карасев. – Откуда это у тебя такая уверенность?

– Потому, что я встречался с настоящими исламистами. Непохожи что-то эти «бойцы» на исламистов.

– И на кого они, по-твоему, похожи? – не успокаивался рыжеволосый, тряся своей длинной шевелюрой.

– Больше всего – на средиземноморских пиратов, – ответил Игорь Сергеев.

– Ага, так ты и у пиратов успел побывать?

– Побывать не побывал, а вот повидаться с ними пришлось. Кое-что я в жизни видел, – невозмутимо парировал Сергеев.

Игорь действительно на своем веку повидал многое, о чем рыжий имел самое смутное представление.

– Вообще-то ты прав, Игорь, – сказал Чернов. – Мне даже кажется, что не все из них – арабы и мусульмане.

– Ну, да! А кто же они, по-вашему – эскимосы, что ли? – снова недоверчиво протянул молодой механик. – Может, вы еще слышали, чтобы они между собой не по-арабски разговаривали?

– Я же зря говорить не буду. Говорят они по-арабски и немного по-французски. Но английский язык тоже кое-кто из них знает.

– Одного европейца среди них я точно видел! – Штурман Иван Петров, который до этого, казалось, спал в углу, теперь повернулся лицом к товарищам.

– Ну и где ты его видел? Когда тебя на прогулку водили? – скептически спросил его Карасев.

– Нет. Еще раньше. Когда нас на верблюдов грузили.

– Ага! Когда нас на верблюдов грузили, со сна да с перепугу мало ли что могло померещиться? – насмешливо сказал Василий Дрогов. – В таком состоянии можно и НЛО увидеть.

– Да нет же, Степаныч, верно говорю, – Петров приподнялся и сел на матрас лицом ко всем остальным. – Я его хорошо разглядел.

– Так чего же только сейчас об этом вспомнил?

– Да разглядеть-то я разглядел, но ведь тут в чем проблема…

– Тихо, вертолет! – воскликнул Олег.

С улицы послышался шум летящего вертолета. Россияне устремились к окнам. Но, конечно же, ничего увидеть было невозможно. Шум немного усилился, затем снова стал тише и наконец затих совсем. Все постояли еще немного, напряженно вслушиваясь, однако шум винтов больше не слышался.

– Снова мимо. Как и в прошлый раз, – разочарованно произнес рыжий механик.

– Ага. Прямо сейчас тебя спасать прилетят, – проворчал Степаныч.

– Конечно. Не бросят же нас тут! Я уверен – скоро нас найдут! – заявил Олег. – Не такое сейчас время, чтобы мы по разным подвалам гнили. Да если хотите знать… – Его речь была прервана шагами по коридору и скрипом открываемой двери.

На пороге появился пилот первого экипажа Сафаров. Несмотря на все перипетии, он сохранял уверенный и невозмутимый вид. Как всегда, улыбаясь, он вежливо кивнул зашедшему за ним в камеру охраннику, благодаря того за любезность. Охранник обвел узников хмурым взглядом, вышел и закрыл за собой дверь. Заскрежетал запираемый замок.

– Ну, что?

– Как прогулка?

– Видел вертолет? – раздалось почти одновременно.

– Вертолет? Конечно, видел! – подтвердил Сафаров.

– А какой он?

– Что на нем нарисовано было?

– Куда он летел? – перебивая друг друга, стали спрашивать гонщики.

– Летел он вроде бы в нашу сторону. Сначала. А вот какой это вертолет, я не разглядел, – разведя руками, сообщил Сафаров. – Меня сразу же с крыши увели.

– Понятно!

– Конечно!

– А вы чего ждали? – раздались разочарованные голоса.

Гонщики уныло вернулись на прежние места. Короткая вспышка надежды в томительном ожидании снова погасла, и то, что могло показаться добрым знаком, оказалось всего лишь случайностью. Карасев присел на матрас и, обхватив ноги руками, уставился на дверь, прожигая ее взглядом.

Дрогов подошел к Ивану Петрову, продолжая разговор:

– Ну, так что же это был за европеец?

В ответ Петров нахмурился и косо кивнул на вошедшего Сафарова, показывая глазами и лицом, что не хочет отвечать при нем. Дрогов покачал головой и слегка пожал плечами. Недолгая тишина была нарушена шагами в коридоре. Ключ в дверном замке снова повернулся. В камеру вошел другой, уже знакомый узникам, охранник. В отличие от своего угрюмого напарника, он выглядел веселым и довольно дружелюбным. На круглом, тщательно выбритом лице выделялись забавные тонкие усики, придававшие ему сходство с котом.

– Джалиль! – призывно замахал он рукой.

– Иду, Мустафа! – Сафаров вышел в распахнутую дверь. Она тут же была за ним заперта.

– Вот гад! Я просто балдею, глядя на него, – неплохо Сафаров устроился. Мы тут сидим, как крысы, а его – на прогулку, – с неприязнью процедил Карасев. Он шаркнул ногой, выражая переполнявшее его через край возмущение.

– Положим, и тебя на прогулку каждую ночь выпускают, – возразил Дрогов.

– Меня, как и остальных, только раз в сутки, ненадолго. И по ночам. А этого… предатель!

– Ну, Олег, напрасно ты так, – примирительно сказал Степаныч. – То, что они к мусульманину лучше относятся, еще не значит, что он – предатель. Я Джалиля знаю много лет, предателем он быть не может. Молодой ты еще, горячий, вот тебе и мерещится всякое.

– Все мы его прекрасно знаем, – присоединился к разговору пилот Сергеев. – И поверить в то, что он – предатель, я тоже не могу. Но все-таки…

– Ладно, давайте лучше послушаем про европейца, – махнул рукой Дрогов. – А то ведь мы сейчас договоримся черт знает до чего. Рассказывай, Иван!

– Так вот, – Петров развалился на матрасе, заложив за голову руки. – Меня ведь самым последним на верблюда погружали. И уронили при этом.

– Не разбился?

– Сильно не ударился?

– Головку не ушиб? – снова в один голос заговорили гонщики. Их грубоватые шутки можно было понять – после похищения и нескольких проведенных в заточении дней узники радовались любой возможности психологической разрядки, подначивая друг друга. Вообще в их коллективе всегда было принято подшучивать друг над другом в самых разных, даже, казалось бы, малоподходящих для этого ситуациях.

– Ну, вы тогда тоже выглядели не очень… Я видел! – ухмыльнулся Петров. – Зрелище, я вам скажу, было еще то! Всех прямо в спальных мешках, как больших гусениц, к верблюдам привязали.

– Ну, да!

– Теперь-то смешно!

– Как в фильме «Кавказская пленница» – «Что грузим?»

Мужской смех снова наполнил сумрачное помещение. Заключенные смеялись, отводя душу. В ответ на это к двери, судя по шагам в коридоре, кто-то приблизился.

– Слышите? – поднял палец рыжий Олег. – Слушают…

– Ну и пускай слушают, крысы коридорные! – высказался Петров. – Нам бояться нечего.

– Ладно-ладно, так что же ты все-таки там увидел? – Степаныч с серьезным видом смотрел на Петрова.

– Вот то и увидел. Не все они нас на верблюдов грузили. Двое главных к машинам нашим подошли. Один из них, когда я упал, повернулся, и я сразу подумал: «Где-то я его уже видел!»

– Ну и где? Вспомнил?

– И какой он? Точно не араб?

– Точно. То есть точно пока не вспомнил, но раньше я его видел – это точно. И не здесь. В смысле, не на ралли.

– И как он выглядит? Старый, молодой? – пристально смотрел на Петрова Степаныч. – Может, и мне его личность знакома?

– Может, и знакома. Ну, а как выглядит? Понимаете, он у «КамАЗа» стоял – и вдруг так голову повернул и на меня смотрит. Точно так же он и в прошлый раз смотрел. Только вот одет он тогда был не в бурнус. А в костюм. Точно помню! В костюм с галстуком.

– И где это было?

– Вот где это было – пока не могу вспомнить. Все время вспоминаю – и не могу.

– Вспомни, а кто-нибудь из нас тогда с тобой был? Ну, когда ты с ним в первый раз встречался!

– Да не встречался я с ним… Он вроде как бы мимо проходил. Слушайте, а может, он к нам на завод приезжал? Я вроде вспоминаю – я тогда у своей машины стоял, с кем-то разговаривал. И вдруг вижу – он точно так же, как и в этот раз, повернул голову в мою сторону и смотрит. Голову наклонил… И взгляд такой, знаете, странный, словно насквозь прожигает. Как змея.

– Ну да, змея змеей, это ты точно сказал, – поддержал говорившего Олег. – Недаром он тут в пустыне оказался!

– Ты вспоминай лучше – точно на нашем заводе? – Дрогов весь подобрался, слушая Петрова. – Если так, это же очень важно.

– Да не помню я… Только взгляд его запомнил. Противный такой взгляд.

– Ладно, ребята. Думайте лучше, что дальше делать будем? – спросил Павел Чернов.

– Чего делать? Консервы жрать и пейзажем через решетку любоваться – что мы тут еще можем делать? – Игорь Сергеев зло нахмурился и пошел к своему матрасу. – Курева вот, и того не дают.

– Вот и хорошо! – рыжий Олег не терял оптимизма. – Вытащат тебя отсюда, а ты уже некурящий. Вот и польза какая-то.

– Может, и вытащат. Но и самим что-то делать надо, – сказал Чернов.

– А что мы можем сделать? Записку французу подкинули? Теперь только ждать остается.

– Ждать, ждать! Джалиль говорит – действовать нужно! – Чернов подошел к окошку и стал вглядываться в давно надоевшую картинку.

– Вот он и действует! На прогулки ходит, с арабами вась-вась, а мы тут сидим. Его выпустят, а мы здесь останемся, – буркнул Сергеев, садясь на матрас.

– Точно! Не верю я ему! – поддержал его Олег. – Интервью это антироссийское. Я бы такого никогда не сказал!

– Ну конечно, ты не сказал бы! – с улыбкой согласился Степаныч. – Ты же молиться по-арабски не умеешь. И необрезанный ты. Никто бы и не поверил, что ты – мусульманин.

– Вы вот все шутите, Степаныч, а я – серьезно! – рыжеволосый механик обиженно улегся на матрас. – Он выйти отсюда хочет. Ценой предательства.

– Выйти отсюда мы все хотим. А вот про предательство чтобы я от тебя больше не слышал. Неправда это, – серьезным тоном проговорил Василий Степанович. – Каждый выживает, как может. А выберется он – и нас тоже в беде не оставит. Я-то знаю. На соревнованиях не раз друг друга спасали. Такие люди, как Джалиль, не предают.

– Кстати, они сами его выделять стали, – поддержал Степаныча Чернов. – Особенно когда услышали, что его Джалилем зовут.

– Да, это точно. Похоже, что это имя на них особенно подействовало. Что-то оно для них значит, – сказал Степаныч. – Каждый раз переглядываются, когда услышат – «Джалиль».

Карасев, блестя глазами, всматривался в угол камеры. Там, на стене, двигалась какая-то странная тень. Механик приподнялся с матраса и подошел туда.

– Ты чего там, Олег, увидел? – поинтересовался Степаныч. – Уж не привидение ли? Так это не оно, призраки чуть позднее появляются.

– Вот, тварь какая! – отозвался наконец механик. – Паук, да какой здоровенный!

Он огляделся вокруг, ища, чем бы можно было прихлопнуть огромного черного паука. Не найдя ничего, рыжий снял с ноги туфлю и прихлопнул ею свою жертву.

– Боишься, что сожрет за ночь? – кивнул Степаныч.

– Ну, насчет этого не знаю, а вот кусануть может…

– Это тарантул, – спокойно определил раздавленного паука Сергеев. – Да. На самом деле паук ядовитый. Кстати, знаешь, Олег, от чего название-то пошло?

– Нет.

– Назвали его так еще в Средние века. В Италии считалось, что в случае укуса нужно танцевать, чтобы в танце сжечь яд. И вот танец, который выплясывали укушенные, назывался «тарантелла». Дергались, как от удара током. Плясали так, что падали в изнеможении.

– Ну, я уж как-нибудь и без тарантеллы обойдусь, – испуганно улыбнулся краешком губ рыжий механик.

Дверной замок вновь заскрежетал. Вошел Сафаров, на вопрос Чернова «Вот и вся прогулка?» – улыбнулся, пожал плечами и пошел к своему матрасу. Вдруг со своего места вскочил возбужденный штурман Петров.

– Вспомнил! Это на выставке было! В Лейпциге, на ярмарке я его видел!

– Точно! И я вспомнил. На выставке – он два раза тогда к нам подходил, – неожиданно заявил Сафаров.

– Кто подходил? – подозрительно посмотрел на него спохватившийся Петров.

– Кто-кто! Европеец, что вместе с арабами нас захватывал, – ответил Джалиль. – Ты ведь про него говоришь?

– Про него, – опешил штурман.

– Я его тоже узнал. Но в крепости его, по-видимому, нет. Я здесь его ни разу не встречал. А я за ними внимательно наблюдаю, – сказал Сафаров, вытягиваясь на матрасе.

Гонщики притихли. Оказывается, их первый пилот и «любимец боевиков» Джалиль Сафаров не терял зря времени, разобравшись в ситуации гораздо лучше остальных.

– А кто он такой тогда, этот европеец? Ты уже выяснил? – Петров сидел на матрасе, глядя на Сафарова уже гораздо дружелюбнее.

– Пока еще не выяснил. Тот, кто уже давно наблюдает за нами. По-видимому, тогда, на ярмарке, он был в составе какого-то представительства.

– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? Кто они, эти похитители? Зачем нас здесь держат? Чего хотят добиться? – Гонщики подошли к лежащему Сафарову, словно ожидали получить от него ответы на все мучающие их вопросы. Лучший пилот команды ответил не сразу.

– Думаю, они ведут какую-то свою игру. Но они – не главные в этой истории. Кто-то стоит за ними. А скорее всего, кто-то просто использует их в собственных целях. В каких целях – пока что не знаю. Ясно только, что это затеяно против нас. Против нашей команды. Или даже против нашей страны. Я буду вести себя по-прежнему. Буду пытаться войти к ним в доверие.

– Пытайся не пытайся, один ты ничего не сделаешь! Я гражданин России и надеюсь на свое государство! С боевиками сотрудничать не собираюсь! Принципами не поступлюсь. И наши – все равно нас спасут! – запальчиво проговорил Олег Карасев.

– Дело твое. Каждый выживает по-своему, – ответил Джалиль Сафаров и повернулся на бок, лицом к каменной стене камеры.