Текст книги "Забей стрелку в аду"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

По мере приближения незнакомца настороженность в глазах бандитов сменялась бешеной яростью. Первым не выдержал Шарик. Давая выход злой энергии, распиравшей его тушу, бритоголовый подпрыгнул и ударил по пояснице вставшего на четвереньки инженера. Тот упал, но не издал ни единого звука, хотя удар, пришедшийся по почкам, был очень болезненным.

Незнакомец брезгливо сморщился:

– Может, хватит над человеком издеваться?!

Он остановился в трех шагах от Шарика. Инженер оказался между бандитом и темноволосым мужчиной. Чуть дальше за спиной верзилы стояли Моня и Лишай.

– Тебе дело?! Ты что, мусор или прокурор? Подглядывал за нами? – Шарик переступил через распростертого ниц американца и подошел к незнакомцу.

Тот усмехнулся:

– Что вы, обнаженные купальщицы, чтобы за вами подсматривать? Зрелище малоприятное, – темноволосый кивнул в сторону Хоукса, который успел перевернуться на спину и теперь не отрываясь наблюдал за неожиданным заступником.

– Если через секунду не смоешься, и из тебя отбивную сделаем, – рыкнул верзила.

Угроза на незнакомца не подействовала. Он продолжал чуть насмешливо рассматривать Шарика.

– Уймитесь, мужики! Забьете ведь человека до смерти, – темноволосый положил удочки на плечо.

Невозмутимость чужака все больше бесила Шарика. Он оглянулся, ища поддержки у приятелей. Лишай, самый проницательный из бригады отморозков, уже понял, что незнакомец так просто не уйдет. Он узнал в нем рыбака, которого заприметил на подъезде к пляжу. Главарь подмигнул, давая приятелю знак перейти к активным действиям. Но сам Лишай предусмотрительно оставался стоять на некотором отдалении от темноволосого, предоставляя право разобраться с наглецом бритоголовому амбалу. Непонятное чувство тревоги вернулось к главарю. Внезапно зверски зазудело родимое пятно, а в желудке начальник компании братков ощутил разрастающийся ледяной комок.

Такое происходило с ним только раз, когда, угодив в засаду, расставленную конкурентами, Лишай уже попрощался с жизнью. Тогда машина, на которой он ехал, шипя простреленными передними шинами, вылетела в кювет и, совершив несколько пируэтов, встала на крышу. Оглушенный Лишай лежал в салоне, задыхаясь от гари, и видел, как приближаются киллеры, чтобы добить его.

Тогда Лишая спасло чудо в виде фиолетового микроавтобуса, проезжавшего по шоссе. Из резко притормозившей машины как горох высыпали люди в стального цвета камуфлированной одежде. Один из киллеров сдуру пальнул по ним. В ответ шквал огня смел платных убийц, бывших на открытом поле как на ладони. В случайно проезжавшем автобусе оказался отряд московского СОБРа, возвращавшегося с задания.

Приятели долго использовали этот случай для насмешек над Лишаем. Подумать только, ментовское элитарное подразделение спасает жизнь отъявленному негодяю. Лишай на приятелей не обижался. Он помнил с тех пор только об одном – о страшном холоде в желудке, о ледяном комке, который, разрастаясь, сковывает невидимыми цепями все тело.

Именно такие неприятные ощущения вызвал у предводителя братков этот спокойный, пугающий своей невозмутимостью незнакомец. Казалось, никаких оснований для паники не было. Перевес явно на стороне бандитов. Трое откормленных, регулярно подкачивающих в тренажерном зале мышцы громил могли разорвать человека на куски голыми руками. У каждого имелся «ствол», а в джипе под задним сиденьем лежало бельгийское помповое ружье, способное превратить человеческий череп в сито. Но, несмотря на очевидные доводы превосходства над чужаком, страх не покидал Лишая. Нагнув голову, он шепотом приказал Моне:

– Шуруй потихонечку к тачке и доставай ружьецо.

– Зачем? – искренне удивился водитель, не понимавший чрезмерной, на его взгляд, осторожности Лишая.

– Давай двигай без лишнего базара, – не спуская глаз с чужака, процедил Лишай.

А тем временем наседавший на незнакомца верзила делал угрожающие жесты, которые, впрочем, не производили на того никакого впечатления. Темноволосый стоял как вкопанный, только улыбка улетучилась с его губ, а взгляд стал жестким.

– Ты что, наживкой для рыб стать хочешь, рыбак гребаный! Тебе помочь врубиться?! Нет, лох, ты меня конкретно достал, – брызгал слюной неуравновешенный Шарик.

Взвинтив себя до предела, громила перешел в наступление. Он схватил удилище из орешника и, вырвав его из рук незнакомца, переломил через колено. Потрясая двумя кусками того, что еще недавно было удочкой, Шарик, окончательно утративший контроль над собой, завопил:

– Сейчас, болван, я тебя закопаю, а из этих палок крест на могилу сделаю! Ты просек, козел, во что вляпался?

Мужчина чуть качнулся вперед.

Рука Лишая машинально скользнула под мышку, где в наплечной кобуре находился согретый теплом тела пистолет системы «Макаров».

Дальнейшие события заняли лишь несколько секунд и походили на кадры фильма ускоренной съемки.

Темноволосый осуждающе покачал головой:

– Зря, парень, чужое ломаешь. Надо уважать частную собственность.

– Ты, сучара, учить меня вздумал?! – натужно прохрипел Шарик.

Рассекая со свистом воздух, кулак громилы устремился к лицу темноволосого. Незнакомец ловко пригнулся, пропуская удар. Пока пудовый кулачище верзилы таранил пустоту, последовал ответный ход. Ребром левой ладони темноволосый рубанул противника по горлу.

Эффект от удара был ошеломляющим. Бандит словно проглотил ощетинившегося всеми колючками ежа. Он стоял с вылезшими из орбит глазами и пытался схватить хотя бы глоток воздуха. Широкий как лопата язык вывалился изо рта Шарика наружу. Тонкие струйки желтоватой слюны вытекали из уголков губ, сливаясь в единый поток на подбородке. Самоуверенный бандит походил на годовалого бычка, угодившего на скотобойню. От былой спеси не осталось и следа.

Впрочем, долго бритоголовый не страдал. Виртуозно проведенный удар в челюсть окончательно вывел Шарика из игры. Верзила хрюкнул, захлебываясь собственной слюной. Закатив глаза, он рухнул как подкошенный прямо на американца. Хоуксу показалось, что на него обрушилась бетонная плита.

Следующим на очереди был главарь и, пожалуй, самый серьезный соперник. Обладавший неплохой реакцией, Лишай успел выдернуть из кобуры пистолет. Щелкая взводимым затвором, главарь крикнул:

– Ложись, падла! Замочу! У меня «ствол»…

Темноволосый же действовал полностью противоположно грозным рекомендациям бандита. Не обращая внимания на пляшущий в руках Лишая пистолет, незнакомец перепрыгнул через тушу бритоголового. Он шел напролом, продолжая держать в руке длинное, гибкое удилище.

Палец Лишая лег на спусковой крючок, а мушка «ствола» поднялась до уровня переносицы чужака. Но выстрелить отморозок не сумел.

Оказавшись в двух шагах от противника, темноволосый перехватил удочку и хлестнул по «стволу». Соскользнувший палец Лишая нажал на курок. Грохнул выстрел. Пуля, уйдя в песок, наткнулась на камень и, срикошетив, с визгом улетела в сторону реки. А незнакомец продолжал орудовать казавшимся на первый взгляд безобидным инструментом норвежской фирмы «Мустад».

Крутанув, словно жонглер, удилище, он моментально сложил несколько телескопических соединений, сократив размер своего необычного оружия, и утолщенной частью дубинки из углепластика приложился к макушке главаря.

Оглушенный ударом, Лишай выронил пистолет, но сумел устоять на ногах. В голове загудел колокол, Лишай повернулся спиной к незнакомцу.

– Моня… – просипел он, взывая к последней своей надежде.

Удар по затылку заставил его умолкнуть. Крякнув, точно приняв стопку неразбавленного спиртяги, Лишай по инерции сделал несколько шагов к джипу. Добредя до машины, он навалился на капот, а затем, барабаня лбом по никелированным дугам, защищавшим радиатор, сполз вниз и затих под правым передним колесом.

Из троицы оставался водитель, но и его участь была предрешена. Выполняя приказание шефа, Моня отправился за ружьем. Чтобы извлечь оружие из специально сделанной ячейки, надо было приподнять подушку заднего сиденья и отщелкнуть замок скоб. С этими скобами у водителя вышла заминка. Отличавшийся нерасторопностью и медлительностью Моня замешкался.

До него доносились звуки скоротечной схватки, за ходом которой он не следил. Лишь когда грохнул выстрел, водитель, втянув голову в плечи, осторожно приподнялся, чтобы обозреть сквозь лобовое стекло поле боя. Догадавшись, что его команда проигрывает, водитель, ломая ногти, справился с защелками, выдернул ружье и, схватившись за цевье, дослал патрон в патронник.

Пятясь по-рачьи, Моня выбрался из салона. Прижимая обеими руками ружье к груди, бандит обернулся. Прямо перед ним стоял чужак.

– Ты куда собрался? – вкрадчиво поинтересовался темноволосый.

Дожидаться ответа он не стал. Шарахнув водителя коленом между ног, чужак плотно прижался к нему, не позволяя пустить в ход ружье, застрявшее между телами, как сосиска в хот-доге. Да и сам бандит оказался в стесненном положении. Зад Мони провалился в салон джипа, а голова медленно запрокидывалась на крышу машины. Впивающаяся в подбородок жесткая дубинка не оставляла водителю выбора. Его соперник давил все сильнее, перекрывая доступ воздуха.

– Остановись! Задушишь! – жалостливо просипел Моня, решивший, несмотря на природную тупость, применить военную хитрость.

– Брось ружье! Для вас сезон охоты закончился! – потребовал незнакомец, слегка ослабив напор дубинки.

Моня разжал пальцы, выпуская ружье из рук. Темноволосый отстранился, давая оружию возможность упасть. Лязгнув дулом о порожек джипа, ружье шлепнулось под ноги соперникам.

Моня зашелся в туберкулезном кашле, преднамеренно брызгая мокротой в лицо темноволосому.

– Совсем, блин, глотку перекрыл! Придушил до полусмерти, – стонал бандит.

Моня лукавил. Одновременно с причитаниями его рука ползла к заднему карману брюк, где на всякий пожарный случай хранился кнопочный нож с широким пятнадцатисантиметровым лезвием, не уступающим по остроте бритве. Каждую свободную минуту Моня правил лезвие точильным брусочком, который постоянно таскал с собой. Когда брусок стачивался, он покупал новый и продолжал доводить лезвие ножа до умопомрачительной остроты. Теперь бандит надеялся только на нож, потому что в глазах незнакомца он не видел ни снисхождения, ни нерешительности.

– Пусти, подлюка! Кончаюсь… – пальцы Мони сомкнулись на эбонитовой рукоятке ножа.

Темноволосый ослабил напор, давая противнику возможность выпрямиться. Затем он стал медленно опускать руки, не произнося при этом ни слова, а лишь внимательно наблюдая за реакцией водителя джипа.

Поведение чужака было странным. Обычно на таких разборках с кровопусканием и мордобитием люди не сдерживают своих эмоций. Они кричат, осыпают противника оскорблениями, проклинают, запугивают и просто орут нечеловеческим голосом. Звуковое сопровождение – обязательный элемент любой серьезной разборки. Иногда глоткой можно добиться большего, чем кулаками, и уж, по меньшей мере, уменьшить у врага волю к сопротивлению. Темноволосый к такому приему не прибегал. Он предпочитал действовать почти в тишине, обходясь минимумом слов. Только иногда улыбался уголками губ. Правда, сейчас он был предельно внимателен и серьезен, предполагая в действиях противника скрытую угрозу.

– Ну, че ты, братан?! Разве миром нельзя добазариться? Наехал на нас ни с того ни с сего. Корешей моих положил стопочкой… Нехорошо, брателло, ой как нехорошо… – Моня говорил, чтобы выиграть еще несколько секунд.

Между словами бандит сделал пару глубоких вдохов, восстанавливая сбитое дыхание. Затем он отхаркнулся и сплюнул в сторону густой комок слизи, скопившейся в его глотке.

Незнакомец отступил на полшага и опустил руки со сложенной удочкой вниз. В это мгновение Моня вытащил нож. Еще не вынося руку из-за спины, он нажал на кнопку. Лезвие выскочило из своего укрытия с характерным щелчком, напоминающим звук сработавшей крысоловки.

Темноволосый среагировал мгновенно, уклонившись влево. Лапища водителя со сверкающей на солнце голубоватой полоской стали проткнула пустоту. Моня рванул вперед, надеясь сбить противника своим телом, а уж затем доделать начатое ножом.

Чужак, который был гибче и изворотливее похожего на раскормленного буйвола громилы, не стал отступать или уворачиваться. Наоборот, он сам перешел в наступление. Удочкой, твердой, как кусок стальной арматуры, он сделал выпад, достойный чемпиона мира по фехтованию. Выпад имел конкретную цель, определенную точку на теле громилы, которую темноволосый хотел поразить и поразил.

Утолщенный конец палки из углепластика воткнулся в область между пупком и пахом верзилы. От дикой боли, прошивающей от пяток до макушки, Моня заорал так, что ветви ивняка согнулись, точно под порывом ветра. Нож вылетел из его рук и воткнулся лезвием в песок. Но пока нож летел, незнакомец успел полуприсесть и, вложив всю силу в удар, хлестнуть громилу по коленям своей незаменимой удочкой.

Скошенный подсечкой Моня грохнулся лицом вперед, продолжая истошно вопить. Откинутой до предела нижней челюстью громила пропахал короткую, но глубокую борозду. Но, даже заглотав изрядную порцию песка, Моня не умолкал, так нестерпима была боль. Не в силах перевернуться на спину, не говоря о том, чтобы подняться, верзила изгибался коромыслом, хватаясь за свое мужское достоинство. Он словно собирался сам себя кастрировать, чтобы болью во сто крат сильнее заглушить страдания, причиненные выпадом фехтовальщика. Но у Мони ничего не получалось. При каждом движении его глотка издавала лишь трубные звуки, напоминающие рев раненого слона, а желтые прокуренные зубы со скрежетом перемалывали речной песок.

Темноволосый облегчил страдания верзилы. Оседлав его, он проделал какие-то манипуляции пальцами, прикоснувшись к впадинам за ушами водителя. После этого Моня еще раза два дернулся и, выпрямившись по струнке, затих…

– Вы убили его? – пошатываясь из стороны в сторону, американец подошел к незнакомцу.

– Нет. Только усмирил, – дружелюбно улыбаясь, ответил темноволосый.

Мистер Хоукс не видел всех моментов схватки. Его спаситель действовал со скоростью тайфуна, и зафиксировать всех подробностей инженер просто не мог. Он, онемев от удивления, наблюдал за скоротечной схваткой. Отслуживший двенадцать лет на флоте Стивен видел многое и в передрягах кое-каких по молодости побывал. Но с такой филигранной работой он сталкивался впервые. Результаты были, что называется, налицо.

Главарь, мирно посапывая, лежал в теньке под джипом. Тупоголовый садист Шарик ползал точно слепой крот, позабывший месторасположение входа в нору, и тихо мычал, а Моня загорал на солнцепеке со ртом, полным песка.

– Серьезно с ребятами повздорили?

– Не с ними. Эти негодяи просто… Как это у вас называется? – американец наморщил лоб, подыскивая подходящее слово.

– «Шестерки».

– Вот именно, «шестерки». Парни для грязной работы, – американец говорил, ковыляя за своим нежданным спасителем. Ему крепко досталось, но сокрушительный разгром троицы взбодрил инженера. – Я очень благодарен вам.

Темноволосый, совершавший обход поля боя, казалось, пропускал мимо ушей слова Хоукса. Он внимательно осмотрел водителя. Положил его на бок и согнутым пальцем выковырял изо рта Мони комок песка. Заметив брезгливую мину на лице американца, темноволосый вытер палец о кустик травы и коротко пояснил:

– Может задохнуться.

Обход продолжился. Следующим на очереди был бритоголовый Шарик. Он понемногу приходил в себя и уже смотрел осмысленным взглядом на подходивших. Кроме того, громила перестал мычать и даже пытался встать на ноги. Попытка принять вертикальное положение Шарику не удавалась. Он качался, как камыш в непогоду, и вновь опускался на колени. Чем ближе подходили мужчины, тем беспокойнее вел себя Шарик. Он оглядывался на зеленые заросли, откуда недавно вынырнул темноволосый. Шлепая окровавленной нижней губой, бандит пробовал произнести речь.

– Ястреб достанет тебя. Ты свое получишь… – гундосил верзила, не спуская глаз с чужака.

Угрозы не производили на темноволосого никакого впечатления. Он подошел к громиле и похлопал его по щеке:

– Плохо выглядишь, парень. Беречь себя надо. А пернатыми меня не пугай. Я птиц люблю, хоть орнитологию и не изучал. У тебя, я вижу, мозгов меньше, чем у курицы. Успокойся. Погрейся на песочке, и все пройдет. Отдохнешь, а потом поможешь приятелям своим упаковаться и убраться отсюда. Им побольше твоего досталось, – незнакомец приподнял подбородок верзилы. – Посмотри, они лежат и не митингуют.

Вытаращив глаза, Шарик разглядывал товарищей.

– Взыскать бы с тебя стоимость удочки. Да затрудняюсь цену назвать. Ручная работа, понимаешь ли. Единичный экземпляр, – иронично произнес незнакомец. Он заглянул в глаза Шарику. – Дорогу сюда забудьте. И пахану своему поганому передайте, что здесь для вас запретная зона. Ястреб он, сокол или индюк – мне плевать. Перышки до единого повыщипываю, а будет дергаться, и голову скручу.

Бандит затряс головой. Этот жест означал приступ смеха. Улыбаться разбитыми губами, похожими на две разваренные сосиски, Шарик не мог.

– Не вымахивай, бычара. Думаешь, нас разметал и уже козырным заделался? Хрен тебе на воротник! Против Ястреба ты тля вонючая. Он не таких в асфальт закатывал. Покруче мужиков ломал… Ничего, сучара, еще подергаешься.

Выдав порцию очередных угроз, бандит замолчал, обессиленный собственным красноречием. Темноволосый убрал руку, и голова Шарика безвольно поникла, упершись подбородком в грудь. В этот момент мистер Хоукс, переполняемый желанием отомстить своему главному мучителю, замахнулся для удара.

– Не надо. Это лишнее, – незнакомец быстро перехватил руку американца. – И вообще нам пора уходить. Представление окончено и продолжения не будет. А этот мордоворот… – он кивнул в сторону Шарика, – пока не опасен. Но только пока…

Спаситель инженера еще раз оценивающе посмотрел на раскачивающуюся, словно в трансе, тушу амбала. Потом темноволосый нагнулся и прошептал в ухо верзиле:

– Уж больно ты болтлив. Поспи немного на воздухе.

Ладонь темноволосого прикрыла макушку верзилы и сползла в область затылка. Шарик слегка вздрогнул, словно заботливая медсестра вкатила ему болеутоляющий укол, приносящий мгновенное забытье. Веки его сомкнулись, а лицо побелело, превращаясь в маску, сделанную из гипса. Незнакомец убрал ладонь с затылка верзилы, и тот принялся медленно клониться на бок, пока не растянулся на земле…

– Я такое видел только на Филиппинах. Нам показывали выступление мастеров местной школы восточных боевых искусств. Но я посчитал выступавших шарлатанами, дурачившими публику. Вы были на Филиппинах? – восторженно бормотал американец, семенивший за незнакомцем.

Тот направлялся к джипу.

– Нет. Я люблю умеренный климат. Кроме того, я давно устал от путешествий.

– О, я понимаю! – невпопад поддакнул Хоукс.

– Не думаю, – с легкой грустью усмехнулся темноволосый и спросил на ходу: – Вы иностранец?

– Да, американец. Инженер компании «Локхид – Мартин». Приехал работать к вам над очень важным проектом. Я очень люблю Россию, – инженер не успевал за своим спасителем.

Его трусы, превратившиеся в тряпку неопределенного цвета, постоянно сползали. Хоукс прихрамывал, но старался забежать вперед, чтобы преданно заглянуть в лицо незнакомцу и таким способом выразить свою безграничную благодарность. Он то и дело спотыкался и никак не мог догнать своего спасителя.

– Вам надо одеться. Покажитесь врачу, заштопайте раны и уезжайте отсюда. Любить Россию можно и из Штатов. Говорят, что большие расстояния только усиливают это чувство. Вас, уважаемый, вряд ли оставят в покое. Эту породу людей я знаю не понаслышке, – усталым приглушенным голосом произнес незнакомец.

Остановившись у джипа, он подобрал ружье. Осторожно, почти нежно стер прилипшие к стволу из вороненой стали желтые крупинки песчинок. По движениям, а главное – по обращению в незнакомце угадывался знаток оружия. Так настоящий мастер берет в руки хороший инструмент, испытывая удовольствие от одного лишь прикосновения к нему. Проверив, заряжено ли ружье, темноволосый повторил:

– Торопитесь. Русские долго запрягают, но быстро едут. Если к вам возникли претензии, то будьте уверены, ваши знакомые не станут откладывать дело в долгий ящик. А после сегодняшней встречи тем более.

С этими словами он открыл капот машины. Заглянув внутрь, незнакомец непродолжительное время осматривал двигатель джипа, что-то потрогал и, оставив капот открытым, отошел.

Внизу, под колесами «Исудзу-Труппера», зашевелился главарь неудачливой команды. Ствол ружья плавно опустился вниз, когда взлохмаченная голова Лишая приподнялась у правого переднего колеса машины. Лоб бандита, очнувшегося так некстати, покрылся холодным потом. Он очень натурально представил, как разлетится его башка, когда палец незнакомца нажмет на спусковой крючок. Лишай крепко зажмурился, вжимая голову в плечи. Он хотел молить о пощаде, но слова застревали у него в глотке, вырываясь наружу в виде какого-то овечьего блеяния.

Но незнакомец поступил вопреки ожиданиям бандита. Он не стал фаршировать свинцом ополоумевшего от ужаса Лишая. Темноволосый явно брезговал бессмысленными убийствами и не любил пачкаться кровью. Прицелившись, он выстрелил в черный провал под капотом, туда, где располагался двигатель японского внедорожника. Оттуда незамедлительно вырвался сноп искр. Раздался противный металлический скрежет. Потом внутри что-то зачавкало, будто машина пробовала переварить пулю, и вырвался клуб черного дыма.

– Жалко. Хороший аппарат испортили, – с сожалением произнес темноволосый и добавил, обращаясь к обделавшемуся Лишаю, выкатившемуся из-под загоревшегося джипа: – Пешком прогуляетесь. Погода чудесная, а испорченную игрушку на мой счет запишите. На счет Святого!

Подхватив под локоть ошеломленного американца, темноволосый двинулся по направлению к кустарнику.

За его спиной черными клубами удушливого дыма коптил небо горящий джип. Возле машины сидел на корточках Лишай, ощупывающий разбитую челюсть. В уголках узких, свиных глаз бандюги скапливались бисеринки слез и, прочерчивая влажные дорожки, сбегали по бульдожьим щекам к подбородку.

Впервые в жизни Лишай плакал. Бессильная злоба смешивалась в его душе со страхом и выходила наружу слезами. Нет, он не жалел о загубленном джипе. Машина – дело наживное, и деньги у Лишая водились. Но позор унижения никакими «бабками» не сотрешь. Такого Лишай никогда не испытывал. Он сидел, нюхая собственное дерьмо, и ненавидящим взглядом буравил спину рыбака.

– Святой… – повторял Лишай, массируя ладонью челюсть.

Он уже знал, что, докладывая шефу о случившемся конфузе, первым произнесет именно это слово, и будь что будет…

Под громкий хлопок лопнувшего масляного фильтра темноволосый и американец скрылись в кустах. Зеленая стена сомкнулась. По тонюсенькой, петлявшей у самой воды тропинке они вышли к крохотной площадке с деревянным мостком, с которого рыбачил спаситель Хоукса.

Быстро подобрав куртку и серую потрепанную сумку из кожзаменителя, незнакомец ступил на угрожающе поскрипывающие доски мостка.

– Извините, мы даже не познакомились. Я Стивен Хоукс. Можно Стив… Как вам больше нравится, – с заискивающими интонациями в голосе произнес американец.

Незнакомец достал садок, в котором плескался улов. Рыба сияла серебром чешуи, отражая свет яркого летнего солнца. Темноволосый молча любовался добычей, держа садок в вытянутой руке.

– Вы ведь не оставите меня, – испуганный молчанием, как-то по-детски промямлил американец. – Мне действительно нужна помощь.

– Позвоните в милицию, в свое посольство. У нас охотно помогают иностранцам. Пообещайте щедро отблагодарить. Тогда ваших обидчиков точно найдут и накажут. А лучше всего сматывайтесь из России. Здесь слишком суровые условия для людей из благополучных стран. Здесь особый климат.

Незнакомец явно не собирался заводить дружбу с инженером. Он не требовал никакой благодарности, не задавал лишних вопросов, но и не гнал толстячка, трясущегося от пережитого, прочь. Это вселяло в Хоукса надежду. Американец не отставал, цепляясь за незнакомца, как тонущий за соломинку.

– Я не могу уехать из страны. Контракт и некоторые обстоятельства мешают убраться мне в Штаты, – торопливо бормотал Хоукс.

Темноволосый подал ему куртку:

– Набросьте.

Инженер суетливо примерил, но никак не мог попасть в рукава. Он брел за темноволосым, повесив куртку на одно плечо, по тропе, уводившей от речного берега к редкой березовой роще. Американец вдруг стал забывать русский язык, хотя лихорадочно пытался установить контакт со своим неразговорчивым спасителем. Он сменил тему:

– Святой? Странное прозвище?! Вам подошло бы скорее Терминатор или Рэмбо. Вы профессиональный спортсмен, военный?

– Давно уже любитель, – уклончиво ответил незнакомец, убыстряя шаг.

Через три минуты ходьбы они достигли цели. У старой березы с посеревшим от времени толстым стволом стоял такой же древний мотоцикл. Подобные конструкции Хоукс видел в журналах по истории техники. Но, несмотря на свой почтенный возраст, мотоцикл выглядел великолепно. Очевидно, его разобрали до винтика, перебрали каждую деталь, обновили все одряхлевшее и неисправное вплоть до сиденья, а затем заботливо сложили в единое целое. В результате получился аппарат ручной сборки, достойный стать украшением любой коллекции раритетных средств передвижения. Единственное, что не стыковалось с общим видом механического старичка, был движок, взятый от современной модели.

– Лучше, чем «Харлей-Дэвидсон». Прокатимся с ветерком? – поглаживая огромный блестящий черным лаком и хромированными боками бензобак, предложил темноволосый. – Не волнуйтесь, изумительная штуковина. По дороге не развалится, если не взлетит. «Урал» одной из первых серий выпуска. Уникальный мотоцикл.

Перебросив ногу, незнакомец уселся в седло. Хоукс продолжал стоять, загораживая дорогу. Куртка соскользнула с его плеча, открывая багровое пятно кровоподтека от подмышки до поясницы. Всклокоченные волосы торчали хохолком вокруг исцарапанной лысины инженера. Он подошел к мотоциклу и вцепился в руль.

– Послушайте, помогите мне, спасите мне жизнь, – просипел Хоукс, заглядывая в глаза незнакомцу.

Костяшки пальцев инженера побелели. Он стоял ссутулившись и ничего больше не говорил. Казалось, Хоукс готов улечься под колеса мотоцикла, если не получит ответа. Одновременно жалкий и смешной, американец видел в незнакомце свою последнюю надежду найти проводника, который поможет выбраться из кошмарного лабиринта, где на каждом повороте притаилась смерть.

Темноволосый прервал затянувшуюся паузу:

– Садись.

Хоукс послушно шлепнулся на сиденье. Мерно зарокотал движок. Сизая струйка дыма вырвалась из выхлопной трубы. «Урал» плавно тронулся с места, подминая колесами молодую зелень травы. На выезде из рощи незнакомец крутанул ручку газа, заставляя мотоцикл резко рвануть вперед.

Чтобы не упасть, мистер Хоукс покрепче вцепился в своего спасителя.

Они выскочили на грунтовую дорогу, ведущую к дачному поселку. Встречные воздушные потоки омывали ездоков тугими, хлесткими струями прогретого воздуха.

– …Рогожин, Дмитрий Рогожин… – ветер донес до американца слова темноволосого. – А Святой, считай, мое второе имя…